Отчёты о походах

Дочери моей Алене Верин-Галицкой посвящается...
Как много нам дано: рассвета пламень алый,
В весенний сад окно, – но этого нам мало.
Нас манит мир большой, мятежный, бесконечный…
Идём мы за мечтой, идём дорогой вечной…
«Песня о мечте»

Введение

Два года назад, в марте 2003 года, мы нашим детским объединением «АРГО» совершили лыжный поход второй категории сложности в районе Баджальского хребта. Планировал я один маршрут, но по ряду причин, маршрут получился несколько иной. Если тот маршрут, который планировался, был на «двойку с плюсом», а тот, что получился, оказался на «двойку с минусом».
Тогда я остался недоволен тем, что не удалось перевалить Баджальский хребет и посмотреть верховье реки Правый Ярап, а так же тем, что весь поход проходил по знакомым для меня местам. Теперь же, при планировании маршрута я сделал так, чтобы к концу второй трети маршрута всё же мы смогли выйти в Правый Ярап. Те перевальные участки, через которые нам предстояло пройти на подходе к этой реке, должны были всё-таки нас пропустить. Возвращение же с «той» (южной, обратной и малопосещаемой) стороны Баджальского хребта планировалось из ключа Лагерный (приток Правого Ярапа) в верховье реки Талиджак. Я знал, что «в лоб» нам этот перевал не взять, как минимум мы бы в Талиджак с этого перевала не смогли бы спуститься. С той стороны этого перевала мы стояли два года назад и тогда он нас не пустил в Лагерный. Раздобыв достаточно внятную карту?километровку, я прикинул несколько вариантов обхода этого перевала с соседних седловин по гребням. По карте дома всё очень удачно получалось, но гладко на бумаге, а что будет там, когда мы подойдём под перевал? Ведь даже карта-километровка всего не показывает. Поэтому, сразу прикидываю стопроцентно проходимый выход из Правого Ярапа (если и не в планируемый Талиджак, по которому должны выйти к железной дороге) в реку Герби, по которой конечно выходить к железной дороге не сильно и хотелось, однако, куда деваться, выбираться то из-за хребта как-то надо.
Так что на этапе планирования похода вопрос стоял только по перевалу Лагерный–Талиджак, но запасной вариант есть, поэтому мы собираемся.
Мы это я, Верин-Галицкий Дмитрий Вячеславович, и четверо моих учеников: Лебедев Денис, Игумнов Павел, Мухаев Евгений и Сергеев Семён. Кроме Семёна, которому уже исполнилось восемнадцать лет и школу он закончил в прошлом году, остальным мальчишкам пока ещё по шестнадцать и они заканчивают школу через несколько месяцев. Самый возраст для лыжного похода третьей категории сложности. Уже есть выносливость, есть стремление к победе и пока они ещё очень романтичны. Но последнее, думаю и надеюсь, будет с ними и дальше идти по жизни. Паша со мной ходит в походы уже пятый год, а Денис, Женя, Семён – четвёртый. Когда мы готовились к походу, я как-то не задумывался об одной очень важной вещи, просто как-то некогда было думать об этом, что этот поход для ребят последний в их жизни в качестве школьников. Поэтому он должен стать своеобразным экзаменом в школе туризма, которую они прошли. Эта мысль мне пришла во второй половине похода. Для себя же тогда, идя на лыжах под рюкзаком, я определил этот поход как контрольную работу, которой я показываю и свой результат той воспитательной работы, которую я проделал за эти годы. Для кого показываю? Да, прежде всего для себя. Этот поход и для меня своеобразный рубеж, который мне надо преодолеть, чтобы подняться на следующую ступеньку моего становления, моего взросления в роли учителя.
В сентябре во время сплава по реке Нимакан, рядом с нашей группой шла группа туристов «Грань», в составе которой была Лена Подугольникова, молодая, но уже очень опытная туристка, обладающая хорошей физической и волевой подготовкой, имеющая за плечами уже две водные «пятёрки». Тренер и бессменный руководитель всех походов, в которых Лена принимала участие, Непогодин Михаил Михайлович, Мастер спорта по туризму, руководитель Центра социальной адаптации молодёжи «Грань», человек огромного обаяния, целеустремлённости, воли, человек, к которому я отношусь с большим уважением. Увидев тот спортивный потенциал, который есть у Лены, зная школу, которую она прошла, я ей предложил принять участие в предстоящем мартовском лыжном походе аж третьей категории сложности. Вообще то я очень редко предлагаю «не своим» участие в подобного рода мероприятиях. Ведь зима это зима, здесь огромное количество своих особенностей. Но то что я увидел в Лене не вызывало у меня никаких сомнений. Вопрос стоял только в одном – встать на лыжах под рюкзак. Лена как-то сразу, как мне показалось совершенно без колебаний, приняла моё приглашение. Как потом сама объяснила, она была в водных, пешеходных, спелеологических походах, а вот в лыжных не была. Наверное, пришло время попробовать себя и в этом виде. Тем более что предлагают не поход выходного дня, а вполне серьёзное спортивное мероприятие.
Ещё один участник нашего похода – Долженко Ксения. В школьные годы, а это было всего несколько лет назад, Ксения занималась у моего друга Кривошеева Романа Анатольевича, который тогда работал в средней школе № 63.
Честно сказать, когда Ксения ещё в начале февраля мне позвонила и сказала, что она хочет идти с нами в поход, то я без особого энтузиазма согласился на её участие. Не охота было опять заниматься воспитанием взрослого человека, что я пытался делать в течение двух походов (июль 2004, хребет Дуссе?Алинь – река Бурея; сентябрь 2004, река Нимакан), а оставлять проблему без внимания в силу своей учительской роли я тоже не мог. Что за проблема? Проблема весьма современная – некоторые речевые обороты Ксениной лексики не всегда радуют слух (точнее никогда не радуют). (Когда ей уже в течение похода в объектив видеокамеры попросили сказать пару слов при преодолении лесного завала на лыжах, она ответила, что пару слов не знает, а знает их пять .)
Однако в Ксении подкупает то, что она совершенно адекватно относится к замечаниям в свой адрес и не особо обижается. Но при этом и не особо исправляется. Так было в предыдущие два похода. Когда же мне Ксения позвонила, то уверила, что она будет исправляться, будет вести себя хорошо и вообще будет примерной девочкой. Ну, куда деваться? Дадим шанс. Тем более, что у неё есть главное – огонь в глазах и уже немалый опыт. Так что, Дмитрий Вячеславович, роль Ваша такая, воспитывать не только школьников нынешних, но и школьников вчерашних.
Весной прошлого года, когда мы стали готовиться к походу на Дуссе-Алинь, мой первый учитель в туризме и мой школьный классный руководитель Борисова Марина Олеговна предложила мне взять с собой своего ученика Быкова Артёма. В тот поход Артём с нами сходил, а в прошедшем ноябре, когда двумя группами (одна Марины Олеговны, другая моя) мы совершали путешествие в районе Беневских водопадов в Приморском крае, я предложил Артёму принять участие в этом нашем лыжном походе. В феврале Артём подтвердил своё желание и стал готовиться к походу. Артём тоже ученик одиннадцатого класса Лицея информационных технологий и через несколько месяцев заканчивает школу.
Вот таким составом мы и отправились в поход.
Из технических новшеств, которые мы использовали в этом походе, были пластиковые горные лыжи. Они конечно несколько тяжелее деревянных, но обладают рядом особенностей, которые перевешивают их весовой недостаток. В-первых, они значительно прочнее, то есть сразу отпадает необходимость брать с собой запасные лыжи; во-вторых, на влажном снегу на них не образуется снежный подлип; в-третьих, ото льда их чистить проще. На своих же лыжах, чтобы исключить проскальзывание и не мучится с лыжными мазями, я сделал под колодкой нарезку, как это делают производители прогулочных пластиковых лыж. Такую же нарезку сделал себе и Денис. И мы горя не знали! Редко когда лыжи проскальзывали назад, и даже на крупнокристаллическом снегу держали хорошо.
Так получилось в моей жизни, что этой зимой без моего на то согласия меня разлучили с моей дочерью Алёной. Теперь она живёт на другом конце нашей большой страны в городе Краснодаре. Я очень люблю мою девочку и очень по ней скучаю. Алёны нет рядом со мной, но я с ней разговариваю, как будто она рядом. Я верю в то, что она меня слышит. Во время похода я писал Алёне небольшие письма, которые я посчитал возможным включить в это повествование о нашем походе. Ведь для меня эти письма – неотъемлемая часть самого похода. И само это произведение я решил посвятить моей маленькой девочке, которой 5 мая должно исполниться девять лет.
Пусть читателя не смущают некоторые повторы, которые будут звучать в разных фрагментах текста: в моём основном повествовании, в моих письмах дочери, в рассказах ребят. Пусть они будут. Ведь они будут звучать в разных контекстах. Надеюсь, что это позволит, Вам, уважаемый читатель, всю картину прошедших событий представить наиболее объёмно.
И ещё. В этом походе с нами произошло одно событие такого рода, что с нами происходит не часто. Мы практически в самом начале похода ошибочно перевалили не через тот перевал. Ничего экстраординарного в этом событии не было, а времени и сил оно отняло, но при этом и кое-чему научило. Не знаю как наших юных участников, но меня то уж точно. Хотя клясться, что подобного со мной больше не случится, я не буду. А приключение удалось на славу, и разговоров о нём потом было немало. И главное, что все эти разговоры были с улыбкой на лице.

Знакомьтесь, это мы

Дорога

18 марта 2005 года
Из дома я вышел в 6.05 утра. В надежде, что я сяду на первый автобус и к половине седьмого буду на вокзале. Однако, автобус вовремя не пришел, а в половине седьмого я уже начал нервничать. Подошел он только в тридцать пять минут. Как я и предполагал, в этом же автобусе должны были появиться Денис, Женя и Семён. Поскольку Семён живёт в Северном микрорайоне, от которого до вокзала в это время общественным транспортом добираться очень сложно, то было решено, что ему необходимо ночевать у Дениса или у Жени. У Жени места дома оказалось больше.
Денис мне сразу доложил, что Семён не взял тёплую куртку, а вместо ходовой штормовки взял старую синтепоновую куртку. Молодец! Но при ближайшем рассмотрении я выяснил, что эта старая куртка может вполне считаться тёплой, а вот что нет штормовки, это уже хуже. Ну, хотя бы ночью мне позвонили, и я что-нибудь бы придумал!?
Около памятника Ерофею Хабарову мы встретились с Леной, Пашей, Артёмом и Ксенией и сразу отправились на перрон, на который мы вышли вместе с подходящим поездом. В нашем случае это было очень кстати, поскольку поезд проходящий и места распределяет проводник. Поэтому, увидев в окне одного из вагонов на подходящем к перрону поезду номер нашего вагона, мы побежали за ним. Когда проводник открыл дверь вагона, мы первыми стояли перед ним.
После того, как поезд тронулся, и мы постепенно расслабились, из разговора выяснилось, что Лена взяла с собой последний номер журнала «Грань», который я ещё не видел, но в котором должны были быть опубликованы два моих текста. Один, эссе, про поход на Дуссе-Алинь, а второй – воспоминания о моём тренере и учителе в туризме Ким Германе Николаевиче. Публикации эти я подготовил ещё осенью, а вот по разным причинам номер этого журнала очень долго не выходил. Так что первым, что я сделал, так заново прочитал свои сочинения, но уже на страницах журнала. Очень приятно!
Обо всём остальном, что происходило в поезде рассказывать подробно, наверное, смысла нет. Всё как обычно: доделываем, то, что дома не доделано, едим, разговариваем да спим. Ах, да. Семён. Кроме того, что Семён не взял штормовку, он и бахилы к галошам дома не пришил. Как потом оказалось, это было только начало всего того, что происходило во время похода с Семёном.
Когда в Комсомольске вышли на перрон, и я побежал в кассы, то около здания вокзала я увидел Колю Яранова и Андрея Дёминова. Вот так да! Дело в том, что за сутки до нас, в Комсомольск должна была выехать группа туристов под руководством Николая. Начало их маршрута совпадает с нашим, то есть выходить к Баджальскому хребту они, так же как и мы, должны по реке Орокот. Я же, грешным делом, ещё дома узнав про это, обрадовался, что какой-то участок пути они протропят, и мы их быстренько догоним, а затем и разойдёмся своими маршрутами. Но рано радовался Дмитрий Вячеславович, до начала маршрута мы едем вместе в одном поезде. И начинать маршрут мы будем вместе.
Беру билеты и из здания вокзала внимательно слежу, за тем, когда подадут поезд. Нам ехать в общем вагоне, поэтому на посадку нам, так же как и утром надо выйти первыми, чтобы занять верхние полки, ведь из поезда выходить в половине шестого утра и надо будет хоть немного да поспать. Наши соседи едут в плацкартном вагоне. Это хорошо, значит, есть надежда, что поспать удастся. (Рядом не будет шумных туристов.) Но пока это только надежда.
После ужина, учитывая предстоящий ранний подъём, в половине десятого разбредаемся по своим верхним полкам. Но не спится. Напротив меня Лена, долго лежим разговариваем. Засыпаем только в двенадцатом часу. Зато в половине второго оба просыпаемся оттого, что какая-то девочка на нижней полке, которая появилась после того, как мы заснули, стала весьма громко рассказывать своей соседке весьма почтенного возраста о своей одежде, своей учебе, своих родственниках за границей, о том, что она любит есть. Диалог совершенно безобидный, хотя, на мой взгляд, и несколько глуповатый, но когда он происходит в половине второго ночи и не даёт тебе спать… Что ж, общий вагон… Я не перестаю удивляться тому, почему наши русские люди совершенно не считаются с тем, что вокруг есть другие люди, что кому-то может быть неприятен пусть и безобидный, но громкий разговор, что кому-то он может мешать спать?! И самое странное, что взрослая дама пенсионного возраста, с которой девочка разговаривала, ни разу не предложила ей говорить тише.
Вообще общие вагоны на железной дороге и всё, что в них происходит, это некий срез того общества, в котором мы живём. Но отцы государства в общих вагонах не ездят…

Орокот

19 марта 2005 года
В двадцать минут пятого меня Женя дёрнул за ногу, и сказал, что уже пора. Поднимаем всех наших. Вредная девочка спит.
Очень быстро приводим себя и свое снаряжение в порядок, а потом просто сидим и ждём, когда нас пригласят на выход. Когда проехали станцию Герби, сняли с верхних полок лыжи и поставили их в проход. Ехать осталось восемнадцать километров. Состояние как у парашютистов перед прыжком.
В двадцать минут шестого поезд останавливается, и мы выходим в темноту. Благо у всех светодиодные фонарики и никто не просит, чтобы ему посветили. Большое спасибо тому, кто придумал светодиодные фонари! Маленькие, лёгкие, если вставишь хорошие батарейки, то их хватает на весь поход. И батареек нужно всего ничего – три «мизинчиковых».
Когда поезд исчез в темноте, то сразу встал для меня вопрос: куда идти. Пытаюсь вспомнить карту, как расположен «полустанок» относительно реки и моста. Поворачиваю в сторону противоположную той, в которой исчез поезд. По моим прикидкам до моста метров восемьсот. Где-то так и получилось.
Выйдя на лёд, определяемся с местом, где будем готовить завтрак. Каких-то планов относительно того, чтобы идти в темноте, нет. Я вообще категорический противник ночных путешествий на лыжах по льду реки. Разводим костёр и готовим первый походный завтрак. Сначала, правда, перекусываем тем, что осталось с поезда, после чего, молочная гречневая каша выглядит не слишком аппетитно. Но как-то заставляем себя. Точнее я ребят заставляю уговорами, что до обеда никто кормить не будет, а нам предстоит тропить лыжню и преодолевать завалы. Девчонки всё равно наотрез отказались и я их убедить никак не смог.
В половине девятого выходим. До обеда идём четыре ходки по пятьдесят минут с десяти-пятнадцати минутными перерывами.
В начале третьей ходки вышли из разбоев в широкое русло Орокота, где находим след от снегохода «Буран». Долго ли он нас будет вести?
Без двадцати час встаём на обед. Уже все изрядно подустали, а Паша так вообще еле ноги волочит. Первые километры даются нелегко.
Пока готовится обед, очень кстати оказались поездные пельмени, варёные яйца да хлеб. Надо всё это доедать, не тащить же дальше!
К месту обеда мы пришли значительно раньше группы наших соседей, а, уходя с обеда, как потом оказалось, мы видели их в последний раз. Потом мы встретились с ними только в поезде по дороге домой. Очень отрадно, что мы, тропя лыжню(!!!), смогли от них убежать! Значит, мы оказались сильнее! Ну, мы же герои!!!
В половине третьего выходим. Хотя мы и отдохнули во время обеда, но после него идётся всё же тяжеловато. Первую ходку передо мной идёт Артём. У него неплохо получается чувствовать и ловить буранный след, который практически не видно. В половине пятого этот след приводит нас к зимовью, на котором и заканчивается. Далее по реке идёт лыжня, не очень старая, но и не вчерашняя. На открытых участках реки, лыжня исчезает. Ветер сделал своё дело. Теперь её надо ловить, что пока у ребят не получается, поэтому я встаю первым. Иногда, правда, когда уже порядком устаю, пускаю кого-нибудь вперёд, но очень скоро возвращаюсь назад, так как нельзя терять темп. Ловить лыжню хоть и не так просто, но это всё же проще, чем тропить по снежной целине.
Первые две послеобеденные ходки идём по пятьдесят минут, третью и четвёртую по тридцать.
В начале седьмого нахожу место под лагерь. Некоторое время отдыхаем, затем принимаемся за работу. Паша, Лена и Ксения ставят палатку, Артём готовит дрова на костёр, Семён, Женя и Денис занимаются дровами на печку. Я же готовлю место для костра и осуществляю общее руководство всеми работами.
В начале восьмого пьём чай, после чего работы возобновляются до начала девятого, когда дежурная Ксения зовёт на ужин.
С дровами на печку произошла небольшая заминка. Находясь в еловом лесу, ребята долго не могли найти подходящую сушину. Спилят одну – она трухлявая. Спилят другую – та же история. В конце концов, из нескольких сушин смогли что-то выбрать, но допилить до ужина не успели. Поэтому после ужина все дружно наваливаемся на дрова и в половине десятого, натаяв воды в котлы на завтрак, просачиваемся в палатку. Почему просачиваемся? Потому что всем вместе заходить в палатку неудобно, становится очень тесно. Поэтому сначала заходят одни, раздеваются, раскладывают и развешивают вещи на просушку и сразу укладываются, затем проходят другие.
Ночное дежурство начинаем с одиннадцати часов.
Дорогая моя Алёна! Сегодня мы прошли первый день нашего маршрута. Преодолели около двадцати километров. В половине шестого утра, ещё в темноте, вышли из поезда. Термометр в этот момент показал минус 25 градусов. А термометр я взял бабушкин круглый, которым она измеряет температуру в балконном парнике, и привесил к своему рюкзаку. Так что мы всё время теперь можем наблюдать за изменением температуры. К одиннадцати часам температура поднялась до минус пяти градусов. Так что пришлось часть одежды снять.
Нельзя сказать, что рюкзаки у нас сильно тяжелые, но и не сильно лёгкие. Ведь мы пошли в поход аж на 12 дней и все продукты мы несём в своих рюкзаках, а кроме этого ещё и различное снаряжение: палатку, печку, котлы, топоры, пилу и другие необходимые вещи.
Несмотря на обеденный двухчасовой отдых, к вечеру все так устали, что к шести часам еле волочили ноги. Что ж, первый день никогда не бывает лёгким.
Сегодня мы шли по реке Орокот, сначала шли по равнинному участку, а к вечеру подошли к горам.
К вечеру пошел снег. Не очень сильный, но малоприятный, потому что с ветром. Сейчас, когда я пишу это небольшое письмо тебе, во время ночного дежурства у печки в палатке, на улице светит большая Луна. Но мелкий снег всё равно идёт.
Алёночка! Я всё время думаю о тебе. Как ты там? Я очень по тебе скучаю.
Твой папа.

Первый перевал

21 марта 2005 года
Ох уж этот Денис. Сегодня он последний дежурный «на печке» и дежурный «по кухне». В пять часов, как я уже сказал, я проснулся от денисова шума. Он уже на улице и разводит костёр, а треск ломаемых им сучьев в тишине ночного зимнего леса – это очень громкие звуки. Если вчера Денис помогал Лене и в половине шестого уже вскипятил воду, то сегодня он «полноценный» дежурный. Денис молодец! Он давно и хорошо усвоил, что завтрак должен быть приготовлен вовремя. Но в пять утра разводить костёр, когда общий подъём в шесть, а выход запланирован на восемь… Ну рано, Денис, рано!
Возвращаю Дениса в палатку, а сам встаю и сажусь около печки. Я проснулся. Нахожу под печкой свой вчерашний ужин – гречневая каша с тушеным мясом. После вчерашнего моего «выполаскивания», есть мне уже хочется. Каша за ночь покрылась сухой коркой, которую я снимаю и ставлю тарелку на печку. Потихоньку разговариваю с Денисом, он что-то мычит в ответ, вдруг замечаю, что он спит. Ладно, до шести пусть спит. Он уже одет, котлы висят над костром. В шесть встанет, а к семи завтрак у него будет уже готов.
После своего первого завтрака (вчерашнего ужина) я одеваюсь и, объявив, в шесть часов общий подъём вместе с Денисом выхожу из палатки.
После завтрака Паша, собирая котлы, предложил выбросить одну из двух бутылок соуса «Чили» и одну (тоже из двух) полулитровую бутылку соевого соуса с чесноком и перцем. Пашу понять можно, ему хочется хоть чуть-чуть да разгрузиться. Ладно, 250 грамм «Чили» без общих возражений летит в костёр, а вот соевый соус я не дал. Поход ещё только начался, ещё пару дней и дистиллированная снежная вода себя проявит, на солёненькое да остренькое потянет всех.
Сегодня у нас первая кульминационная часть похода – преодоление перевала из Орокота в Правый Омот. На нём я не был, поэтому волнуюсь: что там нас ждёт на подъёме, и каков будет спуск? Когда не знаешь, что тебя ждёт, волнуешься. Но неизвестность и заставляет усиленно работать головой. Все надо учесть, всё надо предусмотреть. Всем объявляю, чтобы достали лавинные ленты и закрепили на себе, при этом проверили, чтобы их можно было бы выпустить. Я знаю, что мы будем максимально всё обходить, но судьбу испытывать ни к чему.
Как и планировали, в восемь (8.08) выходим. До конца протропленного мной накануне участка, как я и предполагал, идём ровно полчаса. Далее до половины одиннадцатого тропим по отработанной схеме без рюкзаков. С рюкзаками стали тропить тогда, когда почувствовали, что проваливаемся уже не на 30-40 см, а на 15-20. Тем более, что пятеро тропящих (я иду всё время вторым и не троплю, надо правильно указывать первому направление, да и мне сегодня ещё предстоит немало потрудиться на подъёме, девочки также не тропят), не успевают возвращаться к началу своей новой очереди на троплении, приходиться ждать и терять время, которое для нас сегодня очень ценно.
В половине двенадцатого, когда подъём стал уже весьма крут, а снег плотен, мы останавливаемся и вяжем тормозилы. Я внимательно вглядываюсь в горную гряду. Смотрю в карту. Кажется, что самое низкое седло – наше. Но оно хоть и самое низкое, но далеко не простое. До начала выхода на склон ещё далеко, но я уже отсюда пытаюсь определить траекторию нашего пути. Вначале справа (по ходу) с плавным набором высоты на лыжах, выходим на ригель, с которого уже без лыж должны выйти на склон контрфорса, по которому должны выйти на его гребень. А уже по гребню контрфорса мы должны двигаться в сторону водораздела Баджальского хребта. Перевалить, возможно, нам придётся значительно выше самого перевала. Но что там на той стороне?
На ригель, мы вышли достаточно быстро. Что ж не идти на тормозилах по жесткому, но не ледяному снегу, да пологому склону?
Время половина первого. И есть уже как-то хочется. Из всего того, что можно нам сейчас съесть, чтобы не хотелось пить – это курага. Достаю из рюкзака двойную дневную порцию кураги. Сегодня она нам нужнее, чем, например, завтра. Завтра мы хотя бы обед нормально сможем приготовить. А здесь только снег, камни, да местами выглядывающие из под снега зелёные ветки кедрового стланика. Два литровых термоса мы добросовестно забыли дома. Вспомнили про них только позавчера, когда прошли первые километры нашего пути. Но винить некого, собирались сами. А на кураге этой нам жить до вечера.
В час дня выходим на склон на лыжах, однако, пройдя буквально двести метров, лыжи приходится снять и закрепить на рюкзаке. Теперь рюкзак у каждого стал как минимум на четыре килограмма тяжелее. Всё-таки горные лыжи не предназначены, чтобы их носили в рюкзаке. Что ж, придётся потерпеть.
Вот теперь настало моё время отрабатывать утреннее «нетропление». Практически сразу мне приходится отказаться от того, чтобы рубить ступени на этом снегу с рюкзаком за плечами. Это не то что сложно, это невозможно. В три захода (пробил ступени – вернулся) вывожу группу на гребень контрфорса. А вот дальше хоть и сложно, но идти с рюкзаком можно. Подъём примерно от 25 до 30°. Камней под ногами уже больше чем в начале, но местами всё равно приходится на жестком снегу ледорубом пробивать ступени. (Мои лыжные палки несёт в рюкзаке Денис.) Сделаю 10-15-20 шагов, остановлюсь, постою, подышу. Ещё пройду, опять постою. При этом ещё и успеваю убегать вперёд от ребят. Им тоже не легко.
Когда вышли на каменную осыпь менее закрытую снегом, то с одной стороны искать опору под ногами стало легче, но с другой стороны подъём стал круче.
Когда по моей оценке до водораздельного гребня оставалось 200 метров, то я решил что хватит топать в сторону вершины, пора траверсом выбираться к гребню. Но, пройдя буквально 50 метров, выясняю, что между нами и гребнем кулуар, идущий от вершины. И либо его надо обходить через вершину, либо где-то спускаться и пересекать. Поднявшись метров на двадцать вверх, нахожу участок потенциального спуска. Спускаюсь метров на десять в сторону кулуара (правда, потом я очень критически оценил этот свой спуск, ловя себя на том, что сам же нарушил правило, которое я требую от ребят на склоне – думать над каждым шагом и не торопиться, а я поторопился, и хорошо, что всё хорошо закончилось). После чего решаю, что до меня и дальше надо спускать рюкзаки на верёвке, а участники до меня могут спуститься спортивным способом, а дальше до рюкзаков пешком. Первым ко мне по верёвке, закреплённой наверху, спустился Денис и дальше по снегу пробил тропу до камней, по которым спускается до места, куда я предполагаю спускать рюкзаки. Семён руководит всем спуском участников наверху, привязывает рюкзаки и спускает их мне, а я отправляю их дальше к Денису.
Когда Паша после девочек спустился до Дениса, а наверху остались ещё Артём, Женя и Семён, я оправляю его на разведку к гребню. Он очень быстро до него доходит и выясняет, что спуск простой и вовсе не такой как подъём, пологий и снежный. Замечательно! Я решаю, что ребятам нет смысла меня дожидаться, пока мы с Семёном закончим всю работу с верёвками, и посылаю их вниз. Опыту своих учеников я уже могу доверять, и если они решили, что спуск простой, то значит спуститься смогут.
На преодоление этого кулуара мы потратили больше часа, хотя, наверное, можно было сделать всё быстрее.
Первые на спуск с гребня ушли в 18.50. Мы так торопились, что наверху не сделали ни одной фотографии. Всё что смогли сфотографировать, сделали только на подъёме к перевалу.
Смаркировав верёвки и нацепив их на себя через плечо, я с рюкзаком Дениса, а Семён с моим, мы выходим на гребень. Сверху отчетливо видна тропа ребят. Всё правильно делают – идут пологим серпантином. Склон не лавиноопасный. Потому что если бы у ребят возникли вопросы относительно лавинной опасности, то на склон бы они не сунулись без меня. Очень приятно наблюдать, как мальчишки, которые четыре года назад стали у меня заниматься, стали настоящими грамотными туристами
Светового времени у нас меньше часа и надо дойти до ближайшей сушины. Сверху определяю, что первым на спуске Паша. Хорошо, что на мне оказался рюкзак Дениса. Ледоруб то мне уже не нужен, а вот палки лыжные совершенно кстати. Меняю их на рюкзаке местами.
Когда мы с Семёном подошли к ребятам, они уже надели лыжи и ждут нас. Денис ждёт своих лыж, которые несу я. Пока светло надо торопиться, а то опять будем впотёмках искать сушину. Паша готов, девочки готовы. Женя почти готов. Что ж, вперёд, до ближайшего сухостоя.
Сам надеваю лыжи. Рукавицы уже не рукавицы, а комки льда. Они флисовые, и как бы флис не был популярен сегодня, рукавицы из него не предназначены для работы на снегу. Выходим вчетвером: я, Артём, Семён и Денис. Тут выясняется, что у Артёма одна тормозила с лыжи снята, а лыжи то пластиковые! Снова останавливаемся, но Семёна и Дениса я отправляю вниз. Пока жду, когда Артём навяжет тормозилы, надеваю штаны-самосбросы и достаю налобный фонарь. Я уже изрядно замёрз.
В четверть девятого мы с Артёмом подходим к лагерю. Костёр уже горит. Паша с Денисом валят сушину. В начале десятого пьём чай с Уссурийским бальзамом. Ленин папа дал ей в качестве неприкосновенного запаса. Сегодня хоть и заканчивается третий день похода, но то, что мы смогли сделать, какие силы потратили, заслуживает того, чтобы использовать НЗ. По правде сказать, когда я подходил к месту будущего лагеря, я уже решил, что ребятам в чай обязательно надо налить грамм по десять спирта. Уж больно велика была нагрузка и в физическом и в эмоциональном плане. Но у Лены оказался Уссурийский бальзам, что значительно лучше обычного спирта.
Когда Паша искал место под лагерь, главным основанием для него было наличие сушины. Идеального места же под палатку здесь нет. Но мы же не «чайники» какие?нибудь. Неподалёку от костра на небольшом относительно него возвышении обвожу периметр палатки и Семёну с Артёмом и Леной поручаю лавинными лопатами выкопать площадку под палатку глубиной сантиметров сорок-пятьдесят. Но как только ребята углубились и докопали до стланика, то оказалось, что под ним пустота и Семён провалился вниз почти с головой. Под стлаником то снег оказался перемороженный крупнокристаллический. Сдвигаем место палатки ближе к кустам и уже не выкапываем яму радиусом 4 метра, а просто выравниваем площадку.
Одна из неприятностей, которая подстерегает всех, кто на глубоком снегу ставит палатку «Зима» – это установка центрального кола. К каким хитростям только не прибегают туристы! Мы же ребята простые, подбираем кол, чтобы он сквозь снег дошел до земли. Ночью всё же хочется спать спокойно и не решать проблем с заваливающейся палаткой. Поэтому определяем глубину снега, добавляем два метра высоты «Зимы» и ищем соответствующую подпорку. Главный специалист по этому делу у нас – Женя. Но кол у него с первого раза сегодня не получается. Получается только со второго.
Костёр наш на глубоком снегу медленно, но верно ушел вниз, образовав яму, на краю которой можно сидеть, свесив ноги в сторону костра. Костровую сетку на Баджал я не беру. Можно конечно, но из-за трёх-четырех раз связываться с ней совершенно нет желания. Поэтому иногда приходиться терпеть подобные неудобства. Ужин готовит Ксения и самое неприятное для неё не костёр, который ушел вниз, а дым, который заполняет всю костровую яму, он совершенно неконтролируем, ест глаза и не позволяет заглянуть в котёл.
Ужин наш несколько затянулся из-за лагерных работ. Ужинаем лишь в половине одиннадцатого. Хоть и устали, а в палатку не торопимся. Эмоции переполняют.
В палатку забираемся почти в полночь.
И все едины в одном: ну мы же герои!? Конечно герои!
И ещё очень отрадно, лавинные ленты нам выпускать не пришлось.
Дорогая моя девочка! Прошедшие два дня были очень тяжелые. Вчера мы очень много шли, делая себе лыжню (тропили), а сегодня преодолевали перевал. (Перевал – это такое понижение в горном гребне, разделяющее истоки двух рек.) Было очень сложно, было очень трудно, а иногда и чуть-чуть страшно. Но мы перевал преодолели и перешли из одной реки в другую, которые этот перевал разделял. Перешли из реки Орокот в реку Правый Омот. Как я говорю своим ребятам: «Ну, мы же герои!» Конечно герои!
Завтра у нас обычный ходовой день, и нам надо пройти около двадцати километров по целине, то есть с троплением лыжни. Все уже ребята втянулись в ритм похода. Радует погода. Сегодня небо было без единого облачка и не было ветра.
Уже в который раз убеждаюсь, что на нас сверху кто-то смотрит и помогает нам. Наверное, ангел-хранитель у кого-то есть. А может быть у меня? Очень хочется в это верить.
Крепко тебя обнимаю и целую.
Твой папа. Я пошел спать, тем более что спать мне осталось всего два с половиной часа. Время половина пятого утра, а утренний подъём в семь.

Кто-то горы переставил?

22 марта 2005 года
Чтобы спокойно без толкотни одеться, я обычно прошу последнего у печки дежурного, разбудить меня за пятнадцать до общего подъёма. Женя не забыл, разбудил в без пятнадцати семь.
Всё-таки мы молодцы, несмотря на Пашино копание в палатке после подъёма, палатку снимаем до завтрака. Пока идут сборы, снимаю видеокамерой ребят и задаю всем дежурный вопрос:
– Что вчера произошло? (Как прошел вчерашний день?)
Вопрос то один для всех, ответы у всех разные. У Ксении «очучения непередаваемые»; Паша из-за тяжести рюкзака ничего не увидел вокруг, и вообще он завидует тем у кого началис