Творчество

19 августа 2019
( Москва )
0 316 0
Очерк о заброшенной деревне Унежме на берегу Белого моря

Автор - Елена Федосеева (Санкт-Петербург)

"Возьму ли крылья зари
И переселюсь на край моря..."
Псалтирь, глава 138, стих 9

"Нас горы манят, равнины манят,
Костры скитаний в глазах дрожат,
Все потому что мы горожане,
А это важно для горожан."
А. Якушева "Горожане"


Если вы устали от городской суеты, если вам хочется отдохнуть от утомительной гонки современной цивилизации, нет лучшего уголка на Земле, чем Унежма. Эта забытая Богом и людьми маленькая деревушка на самом краю холодного северного моря, затерянная среди бескрайних лесов и болот, позволит вам на время забыть о шуме больших городов, об уличной толпе, о том, что есть на свете телевизоры, машины, магазины, телефоны и даже электричество. Маленький островок прошлого, связанный с окружающим миром только едва заметной рыбацкой тропой, проложенной через болото, перенесет вас в удивительный мир тишины и покоя, который невозможно забыть.
Расположена деревня в одном из красивейших мест на южном (Поморском) побережье Белого моря, на мысу, с трех сторон окруженном водой и тремя сопками, называемыми здесь вараками, - Великой, Средней и Варничной. С моря
характерные силуэты варак видны издалека, словно путеводные вехи для проплывающих мимо кораблей, и так же хорошо видна деревянная церковь между ними, четвертая высотная доминанта в плоском северном ландшафте, напоминающая морякам о близости жилья, где в теплой печи горит огонь и горячий хлеб на столе ждет их возвращения.
Деревня Унежма впервые упоминается в писцовых книгах в 15-м веке. В 19-м веке она стала одним из крупных зажиточных селений на Белом море, где процветал промысел рыбой, солью и салом морского зверя. Избы в Унежме были крепкие, богатые, на высоком подклете, где держали скот, с большими хозяйственными дворами. Многие из них можно увидеть и сейчас, правда, слегка покосившиеся, полуразрушенные. Люди покидали деревню в 1950-х годах, когда происходило укрупнение колхозов, и многие поселения на Севере опустели. Кто-то перевозил свои дома на новое место жительства, кто-то просто уезжал, оставляя избы со всей хозяйственной утварью. Здесь до сих пор можно найти дореволюционную резную мебель, оставленную прежними хозяевами, медные тульские самовары, кузнецовский фарфор... Никольская церковь постройки первой четверти 19-го века, которая после революции была сельским клубом, а потом коровником, сейчас опустела и постепенно разрушается. Но некоторые жители не захотели покидать родную деревню и остались, несмотря на то, что в 1970-х годах закрылся последний магазин, в 1980-х перестал работать единственный телефон, так как телефонная линия, бережно поддерживаемая одним из жителей, пришла в упадок с его смертью. А электричество сюда так никогда и не провели.
Сейчас в деревне постоянно живут 4-5 человек, конечно же, пенсионеров. Правда, летом деревня оживает - многие обладатели домов приезжают в родные края провести отпуск, и иногда заносит попутным ветром случайных туристов, которые, попав сюда однажды, часто возвращаются в полюбившееся место снова и снова.
Добраться до Унежмы трудно, так как дороги, проложенные через леса и болота в прежние времена, заросли, и уже трудно разглядеть в чаще еле заметные просеки. Пассажирского судоходства к Унежме не существует, и подъехать с моря в хорошую погоду можно разве что случайным попутным катером или рыболовным судном. Единственная пешеходная тропа к деревне начинается с железнодорожной станции Унежма, где расположен леспромхоз с таким же названием. От станции до деревни - 20 километров. Поезд Мурманск-Вологда прибывает на станцию в полдень, и у вас есть достаточно времени, чтобы до темноты добраться до места. Почему же так долго, спросите вы? А просто потому, что идти приходится не по асфальтированной трассе, а болотистой тропой через лес, таща на себе тяжелые рюкзаки с запасом продуктов. Потом нужно пересечь большое открытое болото, выйти на зимник, в дождливое лето залитый водой по колено, потом с зимника свернуть опять на болото. Дальше - снова в лес, где, перейдя вброд речку и пройдя вдоль нее еще пару километров, вы выходите наконец на берег моря и по мокрому лугу идете к деревне, которая уже видна на горизонте. Это самый трудный участок пути, потому что вы уже устали, а иди по высокой траве и хлюпающей под ногами воде тяжело. Тропинка здесь уже совсем теряется, но это не страшно, потому что на горизонте, как маяк, виден купол церкви. Зато в конце этого нелегкого пути вы будете вознаграждены за все трудности дороги, так как попадаете в сказку.
В первый раз мы избежали трудностей пешего путешествия и приплыли в Унежму морем на рыболовном судне "Палтус". Это было в 1987 году. Мы (семеро студентов архитектурного факультера ЛИСИ, отправившихся на обмерную практику в мало исследованные деревни Архангельской области) отплыли из Онеги поздно вечером и, проведя ночь на палубе из-за морской болезни, рано утром прибыли в Унежму. Разом проснувшись и взглянув на берег, мы, не сговариваясь, хором выдохнули "Ах!", и это чувство удивления и восхищения, так поразившее нас в первую секунду, больше нас не покидало. На фоне серого северного неба мы увидели три сопки, возвышающиеся над морем, словно горбатые спины доисторических животных, и между ними - живописную группу покосившихся бревенчатых изб с деревянной церковью посередине. Звенящая тишина, нарушаемая только шорохом сухой травы на ветру да гулким звуком прибоя, сказочный мир щемящей старины, отрешенности и словно бы застывшего времени, запах моря, и - ни души! Картина вокруг была настолько нереальна, что казалось - вот только закрой на секунду глаза, и этот чудесный мираж вокруг исчезнет... Никогда больше в своей жизни я не видела места, так органично вписанного в окружающий пейзаж, так чутко сохранившего ностальгическую прелесть прошлого (вернее, теперь уже позапрошлого) века, не нарушенную ни современными строениями, ни уродливыми телеграфными столбами, ни шумом машин, ни светом реклам и фонарей.
В первый приезд мы провели в Унежме две недели. Занимались обмерами церкви, в перерывах между работой ходили в лес за ягодами и грибами, вечерами пили чай из самовара и пели песни при свете свечи или керосиновой лампы. Типичный городской житель, всю жизнь до этого проводивший лето на даче под Ленинградом, я была поражена обилием ягод и грибов в нехоженых северных лесах. Вот где действительно оправдывает себя поговорка "грибов - хоть косой коси!". Мы сушили белые и подосиновики, нанизывая их на нитки, и они висели в нашей кухне над печкой, шурша как въетнамские занавески.
Достойно подробного рассказа воистину русское гостеприимство местных жителей. Сойдя тогда с "Палтуса" на берег, мы, снабженные письмом от Онежского исполкома, взывающего к местным властям об оказании помощи студентам на практике, долго искали хоть кого-нибудь, чтобы спросить, где же нам поселиться. Наконец, с трудом найдя "первого встречного", мы кинулись к нему с этим письмом, но он, даже не взглянув на официальную бумагу, сказал: "Да вон там - видите - дом, хозяина сейчас нет, живите, сколько хотите!". Дома в Унежме, как и во всех северных деревнях, тогда не запирались, и, уходя, люди просто ставили к дверям палочку, говорящую о том, что хозяев нет дома. Таким образом мы оказались обитателями просторной избы с огромной русской печкой в центре и несколькими светлыми горницами, где хватило места на всех нас. Наши запасы продуктов кончились довольно быстро, и мы были несколько озадачены, как же мы будем жить дальше - ведь магазина-то нет! Пошукав по углам, мы нашли несколько коробок с пряниками и, после непродолжительных колебаний, принялись дружно их опустошать. Но пряники тоже кончились, и наше настроение совсем упало. К нашему удивлению, на помощь пришли местные жители, которые близко к сердцу приняли наше положение и стали понемножку подкармливать нас - кто принесет корзинку с рыбой, кто буханку самоиспеченного хлеба, кто - муку или сахар. Все было бы хорошо, но тут нежданно-негаданно вернулся хозяин нашей избы, средних лет мужчина с веселыми голубыми глазами, охотник со станции Унежма. Мы, прячась друг за друга, с виноватым видом ожидали бури - во-первых, мы вселились в его дом без разрешения, во-вторых, съели его пряники. Но, к нашему изумлению, Петро (так звали хозяина), выслушав наши невнятные объяснения, рассмеялся и сказал: "Да вы не переживайте, там в сарае есть еще коробка пряников", и тут же принес эту коробку, которая была съедена тем же вечером за чаем под анекдоты и охотничьи рассказы гостеприимного хозяина.
Постепенно мы познакомились со всеми обитателями деревни, которые вечерами заходили к нам "на огонек". Заходил Валентин, пожилой человек, когда-то бывший моряком в Мурманске, потом вернувшийся в родную деревню и уже никогда ее не покидавший. Постоянной работы в Унежме нет и он жил сезонными заработками - весной ходил с бригадой рыбаков за селедкой на близлежащие острова, летом собирал и сдавал в заготовительные пункты ягоды - морошку, бруснику и клюкву, зимой ловил навагу и носил ее продавать на станцию. Он приходил к нам на чай, всегда принося с собой что-нибудь вкусненькое - рыбу, хлеб или сахар, садился в угол и молча слушал наши студенческие разговоры и песни. Это он научил нас морской рыбалке, которая постепенно стала одним из наших любимых развлечений.
Местные жители, как только сходит лед, ставят сети, так называемые рюжи, которые стоят до поздней осени, и с каждым отливом идут с корзинкой проверять рюжу. В нее всегда попадает рыбы достаточно на уху для себя и для заезжих туристов. Основная рыба в Унежме - навага и камбала, иногда попадает корюшка или колючее чудо природы, зовущееся морским чертом. Более крупную рыбу ловят специальной удочкой - "помахалкой". На длинную палку привязывают штук 10 веревок, на конце каждой из которых - крючок. Как только вода уходит (а отливы и приливы на Белом море сильные, так что до многих островов в отлив можно дойти пешком), нужно идти копать морских червей. Это занятие непростое, нужна некоторая сноровка. Наличие морских червей определяется "дырочкой и кучкой", которых огромное множество видно на волнистом морском дне после того, когда вода ушла. Там, где дырочки - там нос морского червя, там где кучка - там хвостик. Копать нужно от дырочки к кучке, как бы "против движения", а то червь убежит. Морские черви значительно толще и длиннее обыкновенных дождевых, и разрывать их на кусочки, чтобы насадить на крючки - занятие душераздирающее для горожанина. Но ко всему, как известно, привыкаешь. После того, как куски червя насажены на каждый крючок, остается только закинуть помахалку в море с прибрежных скал, прижать ее булыжником, чтобы не унесло водой, и ждать. Если время для рыбалки выбрано правильно, ждать приходится недолго. А если не полениться и сделать несколько помахалок, то ждать не нужно совсем - просто ходишь от одной удочки к другой, вытаскиваешь их из воды - и вот уже у тебя в корзине шевелят хвостами жирные камбалы...
А какую замечательную уху варят поморы! На печку ставится большой чугунный закопченый котелок, в него наливается вода - совсем немного, примерно 1/5 объема, вода закипает и туда кидается рыба - так чтобы заполнила котелок до краев. Кидаешь чуть-чуть перца, соли и лаврового листа, и после того как вода с рыбой опять закипит, варишь всего 3 минуты - и уха готова. Рыбу вынимают и кладут на отдельную тарелку. Что за прелесть - пальчики оближешь, не чета городскому супу из замороженой рыбы!
Другая постоянная жительница деревни - Ольга Григорьевна, или, как звали ее местные, тёта. Она никогда не ходила к нам на чай, к ней все сами ходили "на поклон". Ольга Григорьевна - маленькая горбатая старушка, одетая всегда одинаково - в коричневый шерстяной платок и ватник. Когда ей было 13 лет, на нее упала балка, и так и осталась она такого роста, как тогда была, только горб вырос. Но эта маленькая старушка - душа и хранительница деревни, это она следит здесь за порядком, это она когда-то спасла церковь, не позволила ее снести. В молодости Ольга Григорьевна была председателем колхоза, того самого, который существовал в Унежме до "укрупнения". И как держала она в "железных рукавицах" свой колхоз, так и сейчас держит все в своей власти благодаря твердой воле и сильному характеру, и только благодаря ей деревня до сих пор жива, не растащили всё заезжие рыболовы и охотники, приезжающие сюда весной и осенью на гусиную охоту с ящиками водки, не сожгли на дрова брошенные дома. Ее уважают и боятся, и до сих пор слушают. Сколько лет Ольге Григорьевне - никто не знает. На вид - лет 80, но выглядит она одинаково вот уже 15 лет, совсем не изменилась с тех пор, как мы ее впервые встретили. У нее большое хозяйство, она держит овец, кур, множество котят и собаку Каштану, которая каждую весну приносит щенков. Как она с ними справляется - Бог знает, ведь живет она одна с тех пор, как умер ее муж, тот самый, который заведовал телефоном.
Телефон в деревне был один, в доме Ольги Григорьевны. Ее муж, Вениамин Петрович, следил за телефонной линией, чинил оборванные провода, поднимал упавшие столбы на всем протяжении линии до соседних деревень Кушереки и Нюхчи - 25 км в одну сторону и 30 в другую, через глухие леса и болота. С его смертью исчезла и эта последняя ниточка, связывающая деревню с окружающим миром.
Уезжали мы из Унежмы со слезами на глазах. Неожиданно для нас молчаливый Валентин пригласил нас приехать еще раз, и мы приехали на следующий год, остановившись в его доме, и так оно и повелось. С тех пор 10 лет подряд каждый год мы проводили отпуск в Унежме в его холостяцкой, пахнущей старым дымом и соленой рыбой избе, а осенью обменивались посылками - мы посылали ему ящик с сигаретами, а он нам - ящик с клюквой. Сейчас его, к сожалению, уже нет в живых.
Дом у Валентина был маленький, всего в две комнаты, с очень необычным входом. Нагнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вы входите в сени, где хранится разный инвентарь - широкие охотничьи лыжи, подбитые мехом, плетеные из коры корзины, запас сухих дров, сети, весла и т. п. Следующая дверь ведет на лестницу, и эта дверь уже совсем низкая, так что сгибаться приходится в три погибели. Затрудняет положение то, что в сенях нет окон, и там всегда темно. Поначалу мы каждый раз набивали себе шишки на лбу, пока не привыкали к этим странным дверям. Дом этот построил когда-то отец Валентина как временное жилище для своей новой семьи и потом собирался строить большую хорошую избу, да не успел - умер, и Валентин с матерью так и осталися жить здесь. Потом и мать умерла, и жил он совсем один.
Он никогда не был женат. Однажды мы спросили его, почему он не женился. Он рассказал, что в молодости был красивым парнем, девушки на него заглядывались, а он был, как все моряки, легкомысленным и самонадеянным. Когда корабль приходил в порт, он назначал свидание девушке у одной проходной, а сам выходил через другую. Так всю молодость прогулял, а когда вернулся домой, уже вроде поздно стало жениться. Да и кто поедет жить в глухую заброшенную деревню без дорог, без электричества, без магазина.
- А почему бы Вам не переехать жить на станцию - там большой поселок, много людей, магазин, почта, телефон?
- Да поздно уже переезжать - всю жизнь здесь прожил, здесь и умру,- отвечает Валентин.
- Ну а если заболеете, не сможете ходить на станцию за продуктами, что тогда?
- А тогда... Вот ружье есть, уеду на лодке на какой-нибудь остров, кто меня найдет...
Жить в деревне тяжело, особенно зимой. Завалит все снегом - тропинку к соседнему дому не протоптать... Темнеет рано, вечера длинные, скучно. Только и развлечений, что читать при свете керосиновой лампы, да керосин достать трудно, экономить нужно. Еще одно развлечение - послушать радио. Это тоже проблема - приемник старый, постоянно ломается, да и батарейки - большая ценность, садятся быстро, а достать трудно. Поэтому новости до Унежмы доходят не скоро. Но прогноз погоды Валентин слушал каждый день, специально включал приемник к этому времени. Однажды довелось нам быть в Унежме во время знаменитого августовского путча 1991 г. Из обрывков радиопередач мы поняли, что случилось что-то из ряда вон выходящее, но что именно? Просим Валентина послушать подольше, а он говорит: "Нечего всякую ерунду слушать, батарейки сядут, прогноз погоды узнать не смогу." А прогноз погоды - вещь жизненно важная в Унежме. Если прогноза не знаешь - уедешь на острова, а тут шторм разыграется - и обратно не вернуться! А какой-то путч в далекой Москве - что нам до него... Как жили, так и будем жить. И в этом, я думаю, есть большая мудрость - где-то далеко происходят шторма, революции, путчи, но жизнь обыкновенного человека остается прежней, ему гораздо ближе то, что происходит рядом с ним, и поэтому простая проблема - вырастет ли картошка, или, как в прошлом году, ее съедят кроты, становится гораздо важнее, а из таких простых проблем и состоит наша повседневная жизнь...
Сейчас деревня постепенно умирает вместе со своими жителями. Если вы посмотрите на карту России, то обязательно найдете на ней маленький кружочек на южном берегу Белого моря с красивым названием Унежма. И никто не знает, что это уже только мираж, тень прошлого. У жителей окружающих селений были планы возродить Унежму, например, устроить там рыболовную и охотничью базу для отдыхающих. Но, чтобы осуществить это, нужно строить дороги, а кто за это возьмется, да и деньги какие нужны. Так и остается Унежма чудесным забытым уголком на самом краю моря. Да может это и к лучшему, так как, пока нет к ней протоптанных дорог, и не затронула ее наша суетная цивилизация, есть куда убежать от повседневности туристам-романтикам...


Фотографии:

На краю моря


На краю моря


На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



На краю моря



21.02.04

0 0
Добавить публикацию