Творчество

19 августа 2019
( Москва )
0 494 0

Автор: Григорий Григорьев

Источник: allfirst.narod.ru

 

В путь-дорогу

Жаркое лето 2006 года секция альпинизма МИФИ решила провести среди снегов и скал Центрального Кавказа или, по словам одного из инструкторов, в лучших сосновых рощах бывшего СССР. В альплагере "Уллу-Тау" начинался мой путь как альпиниста, ныне я занимался подготовкой сборов для новичков, да и собственные планы были достаточно амбициозными.

После многочисленных перетасовок, усушек и утрусок состава централизованно от нашей секции на Кавказ поехали одиннадцать новичков, два значкиста и шесть третьеразрядников. Два отделения начальной и одно - наше - спортивной подготовки. 25 июля вечером экспедиция стартовала с Казанского вокзала в направлении Нальчика. Торжественное отбытие сопровождала помимо традиционных хлопот довлеющая уже третий год подряд судьба - прибытие хотя бы одного человека в альплагерь хотя бы на один день позже остальных. Чем это страшно? Чуть худшая акклиматизация на высоте, более медленное втягивание в ритм работы группы - такому участнику обычно приходится несладко. С 2004 года это были Сергей Лобастов с Николаем Георгиевским, я (Безенги в 2005 году), теперь Сергей Коперник. Почему-то все причастны к факультету "Т". По несогласованности покупки билетов в поезде мы были распиханы по разным вагонам, из-за чего дорога запомнилась постоянными хождениями друг к другу через полсостава. А также заклинившими в закрытом положении окнами и забитыми под завязку местами, жарой, духотой и пылью.

Ранним утром в столице Кабардино-Балкарии нас ожидал сюрприз: заказанного заранее автобуса не было. В связи с чем мы тут же оказались под обстрелом настойчивых предложений таксистов на двух "Газелях". Ворох организационных вопросов, навалившийся на нашего ответственного руководителя Петра Униченко, вывел было его из состояния душевного равновесия, но он в кратчайшие сроки справился и с транспортом, и с погранпропусками, и с дозакупкой продуктов. Спустя пару часов мы неслись навстречу сияющим вершинам Приэльбрусья. Интересно было наблюдать за засадами гаишников. Располагались они на участках трассы, на которых так или иначе провоцировалось мелкое нарушение. Объедешь стоящий у обочины грузовик, увернешься от коровы, задев сплошную линию разметки, не заметишь "40", лежащий в кустах - жди блюстителя закона. У нашего водителя Аслана на полке под козырьком лежали три свернутые трубочки из червонцев - по числу ожидаемых постов. Когда на первом из них на нашу "Газель" не обратили внимания, Аслан с улыбкой и вздохом спрятал один из заготовленных свертков в карман. Зато два других пригодились, и гаишники отпускали нас без досмотра.

У поворота в ущелье Адыр-Су две части нашей группы воссоединились. При оплате была допущена обоюдная оплошность: с Асланом договаривались на 250 р. с человека, с его напарником - на 200 р., общая сумма была выплачена ему. При этом Аслан заранее взял задаток 500 р., о котором все дружно забыли. Далее 12 км по грунтовой дороге наши рюкзаки доставлял ГАЗ-66, а мы ради акклиматизации пошли до базы пешком налегке.

Этот подъем был похож на возвращение в родные места. Из-за верхушек сосен хорошо просматривались знакомые вершины - пик Авиации, Узловая Адыл-Су, Койавган-баши и запирающая ущелье красавица Уллу-тау-чана. Маленькое здание гидроэлектростанции, возвышающаяся и сверкающая табличками Скала памяти, густой лес, скрывающий развалины старого "Джайлыка", шумящая под бревнами моста речка Куллумкол-су с зеленоватой водой - вот уже видны и ворота альплагеря "Уллу-Тау". Местный индикатор погоды - перевал Гарваш между вершинами Уллу-тау и Лацга - затянут серыми облаками, сама стена "широкой горы" обнажила из-под снега мощные скальные бастионы и прикрыла голову шапкой дождевого фронта.

Однако не очень комфортно восхищаться величием природы, пока не готова крыша над головой, а в желудке пусто. Выгрузив рюкзаки, мы занялись установкой палаток и приготовлением обеда. Среди хаоса вещей все носились, увлеченные каким-то делом, будто растревоженные сонные муравьи. И когда были удовлетворены все базовые потребности организма, можно было заняться поиском ответа на самый волнующий вопрос: а что же дальше?

Отделения и инструкторы

Составы отделений у нас комплектовались по желанию самих участников, передо мной же стояла задача не допустить формирования одной команды из самых сильных и опытных, а второй более слабой. На деле же получилось почти то, чего я боялся. Однако горы распорядились по-своему.

Программа подготовки для обоих отделений на третий разряд была в целом одинаковой - цикл занятий на всех видах рельефа, перевальный поход и четыре восхождения: 1Б, два 2А и одно 2Б категории трудности. В районе ущелья Адыр-Су выбор подходящих маршрутов достаточно большой.

Первым отделением командовал Петкевич Иван, получивший прозвище "Шеф" - значкист, не первый раз в горах, к тому же человек с хорошим туристским опытом. Он же отвечал за обеспечение продуктами. Главным специалистом по скалам, а заодно и главным по снаряжению был Меринов Иван. В костяк группы входили также проведший большую часть жизни в походах Глеб Булыгин и органично вписавшийся в походный быт новичок Алексей Шерковцев - главные хранители очага и добыватели огня из примуса. Главным аптекарем была Мария Меринова. Игорю Соловьеву, а также Екатерине Бурцевой постоянных ответственных постов не досталось. Руководил ими врач по профессии, альпинист с тридцатилетним стажем Владимир Матвеев. Тот самый, что читал нам в 2004 году лекцию по медицине, оставившую самые яркие воспоминания.

Это отделение порадовало меня своим боевым настроем и целеустремленностью. После каждого восхождения или занятия устраивался разбор, причем не только по инициативе инструктора, как рекомендуют учебные пособия. До самого конца эта команда держалась или старалась держаться единым организмом. Они выполнили нормы на значок "Альпинист России" с превышением, сходив вершины Койавган-баши и ВИА-тау. Нелепый случай со сходом камня при подъеме на перевал Куллумкол перечеркнул их дальнейшие планы. Владимир Иванович с тяжелой травмой двух пальцев был госпитализирован, остальные отделались довольно легко. Ниже я рассмотрю отдельно этот случай, поскольку он пересекся с работой нашей группы разрядников.

Вторым отделением командовал также значкист, прошедший первое крещение в районе Безенги Дмитрий Толстов. Группу усиливали первокурсники Владимир Логинов и Александр Величкин, а также засветившаяся во всех видах туризма Мария Балуева. Больше всего беспокойства у меня вызывали Сергей Горьков и Антон Чураев - кстати, заведующий питанием и хранитель примуса. К сожалению, по болезни не смог с ними поехать Сергей Медведев - прожженный электростальский турист и промышленный альпинист. От учебной части лагеря "Уллу-Тау" руководил ими 65-летний киевлянин Валентин Казанович.

Работа этого отделения мне напомнила игру "Последний герой". После перевального похода был отчислен Антон Чураев, не вынесший административного давления начальства. Там же на спуске повредил ногу Сергей Горьков. Маша слегла с простудой после восхождений на Тютю Западную и Суллукол. После второй "двойки" на Чот-Чат стер ноги Саша Величкин. Перед 2Б на пик ВМФ в команде осталось только два боеспособных участника. И они успешно совершили восхождение в последний день перед отъездом в Москву. Можно поздравить двух свежеиспеченных третьеразрядников - Диму и Вову. Еще восемь человек выполнили и перевыполнили норму на значок. С Машей Мериновой, Антоном Чураевым и Сергеем Горьковым горы оказались строги, не позволив ступить на вершины.

А что же отделение спортивной подготовки - смелые, ловкие, умелые третьеразрядники, мечтавшие о закрытии второго? Увы, великих подвигов совершить не удалось. Были пройдены 2А на Чот-Чат, траверс массива Тютю с востока на запад 3А, скальный маршрут на Тютю Вторую Западную по юго-восточному контрфорсу 3Б, а также 3А на Чегет-тау. Попытка траверса Суарыка с запада на восток 3Б закончилась бегством от грозы по спусковому маршруту встречной "четверки". Последняя остававшаяся "клеточка" для закрытия второго разряда так и осталась незаполненной. Наверное, к лучшему, тем более что остались целы.

Малоснежная зима и жаркое лето, конечно, внесли свои коррективы в состояние маршрутов. Были переполнены реки, открыты трещины в ледниках, по осыпям гремели камни. Спасательных работ было больше обычного, но при нас смертельных случаев в Адыр-Су зафиксировано не было. Пострадавшим помогали на месте в лагере, "тяжелых" оперативно доставляли в Нальчик.

С нами работал КМС, инструктор I категории Вячеслав Ракитский. В свои 64 года он лазил так, что каждому из нас оставалось только чесать затылки под каской. Специальных разборов восхождений у нас не было, мол, не новички, сами всё понимаете. Впрочем, это "всё" было на поверхности: с маршрутов мы возвращались в темноте, иногда за полночь. И вина тут не только погоды и объективных трудностей пути. Не хватило опыта, схожености группы. А "тройки" не щелкались, как орешки. В итоге как мы были третьеразрядниками, так и остались.

Вот так, закончив перемывать всем косточки, толочь воду в ступе и переливать из пустого в порожнее, перехожу собственно к рассказам о горах.

I. Вагон-духовка

Мы разговаривали с Глебом Булыгиным - прожженным туристом, исходившим, несмотря на свои восемнадцать лет немало лесов, болот и рек.

- А я вот еду в горы, чтобы попробовать для себя нечто новое, - рассказывал он. - Не могу заниматься постоянно чем-нибудь одним. Жизнь одна, и я хочу успеть посмотреть на нее с разных сторон.

- Правильно думаешь. Я сам такой. Только меня уже поглотил альпинизм с головой…

После отправления из Москвы я выключил сотовый телефон, а вместе с ним и возможность следить за ходом времени. Поезд мчался через леса и луга, грохотал по мостам. Мелькали столбы, платформы и мелкие станции. С воем проносились встречные составы. День шел размеренно и неторопливо, и только солнце, жарившее сначала в восточное, потом в западное окно, напоминало о вращении планеты.

Наш инструктор и его соседи по купе держались несколько особняком, своей альпинистской компанией, остальные разрядники собрались расписывать пулю за двенадцать вагонов от места повествования, а посему роль главного затравщика баек о горах досталась мне.

- Небо там красивое, - я наполовину прикрыл глаза и прислонился спиной к стенке, ощущая себя аксакалом и акыном из далекого аула. - На тех же Райских ночевках, на трех тысячах. Звезды - крупные, как на юге, а еще такие близкие… А в августе падающие звезды можно наблюдать каждые пять минут.

- Так, ребята, все срочно запасаемся желаниями! - подхватил Глеб.

- В приметы я не верю, но желания тогда загадывал.

- И как, исполнилось?

Я коротко взглянул на Катю, и, стараясь сохранить вид старого аксакала и акына, ответил:

- Такое желание не в одночасье исполняется. Увидим, много еще впереди.

Хотя я добросовестно рассказывал все, что видел глазами и слышал ушами, вряд ли новичкам становилась понятнее и ближе их будущая жизнь.

Комфортная температура в плацкартных вагонах никак не хотела достигаться. Учитывая количество пассажиров, атмосфера напоминала русскую парную. От жары хотелось спать, но сон приходил тяжело и неохотно, казался липким, как дорожная пыль. Со всех полок в проход торчали пятки, по вагону витал аромат несвежих носков. За моей стенкой раздавался храп, по глубине звука тянущий на оперную арию. Ваня Меринов посоветовал пощекотать пятки источнику звука, но отупелость от духоты позволила мне только кисло улыбнуться в ответ. Эх, где же то прошлогоднее полупустое купе и мудрый дед Анатолий из Чегема, благодаря которому я узнал о Кавказе больше, чем за годы путешествий?

На коротких и длинных остановках мы высыпали из горячих вагонов в не менее горячий воздух провинциальных станций.

- Мороженое, мороженое, пиво, рыба, пиво, пиво, рыба, рыба, минералка холодная, пирожочки, девочки, ребята, пирожочки, минералка, картошечка, покушать!

Торговцев на платформе было едва ли не больше, чем пассажиров. Свистки локомотивов, грохот проходящих товарных поездов, переговоры диспетчеров через рупоры - неповторимый колорит железных дорог.

Час или полтора пытались скоротать за партией в "дурака".

- Не верьте Грише, - поучал Петя Униченко. - В Нальчик приедете без ледорубов, кошек…

Хотя если новички и не доверяли мне, то только в перетасовке карт. Ибо следующий кон мне обязательно везло.

Через Минеральные Воды мы проходили ночью. Увидеть район моих самых первых восхождений и прочитать отдельную лекцию, как я давно планировал, не удалось. Значит, до следующего раза. Тем временем до конечной станции оставалось не так уж много.

II. Нальчище

Нальчик, особенно центр города, показался совсем знакомым. Прибранный и ухоженный, в то же время он отличается провинциальной запущенностью. Давно не знавшие ремонта бордюры, стершаяся разметка, бугристый "социалистический" асфальт с ямами во всю ширину улицы. А на фоне этого - площади и бульвары, украшенные цветами на зависть хваленым московским озеленителям.

Столицы кавказских республик вообще славятся своими чистыми улицами. До 1993 года одним из красивейших городов считался Грозный, недавно самым чистым городом России признавали Майкоп, радуется глаз и обоняние во Владикавказе и Черкесске, что уж говорить о курорте всесоюзного значения - Нальчике. Иной раз почитаешь путеводители, статьи с красивыми картинками, и подумаешь: а ведь есть такой прекрасный город на земле, где на лицах всех прохожих улыбки, где милиционеры в парадной форме берут под козырек, где все друг к другу вежливы и вообще солнце триста шестьдесят пять дней в году. Как один немец, посещавший Россию в 1992 году, спросил:

- Говорят, в Москве в принципе все есть. А где он, этот принцип?

Так же и здесь: путеводители в принципе не врут. Гуляя по Пушкинской, Шогенцукова, проспекту Ленина, видишь перед собой чистые зеленые улицы. Но стоит только посмотреть в пространство между любыми домами на любой из этих центральных парадных улиц, становится понятным, куда девается грязь.

- Не подскажете, как пройти к центральному рынку?

- Это в двух кварталах отсюда. Вот, пройдите наискосок через дворы, быстрее выйдете, - посоветовал местный житель.

И мы с Вольдемаром и Викой отправились срезать угол. За фасадом девятиэтажки скрывался классический пейзаж переулков, закоулков и подворотен начала пятидесятых годов. Покосившиеся железные качели жались к подъездам. Стены гаражей и других хозяйственных построек, когда-то выбеленные, пошли темными пятнами. Седовласый кавказец копался под капотом "двадцать первой" "Волги", по усеянным окурками остаткам газона бегали куры, а от сколоченной из фруктового ящика будки сипло лаяла посаженная на цепь худая дворняга. К соседней улице вел проход, зажатый кирпичными стенками гаражей. У арки, выводящей на проспект Ленина, стояла группа молодых балкарцев не самого мирного вида. Наше появление было для них настолько неожиданно, что они даже не успели отреагировать. Следующий квартал мы шли уже по главной торговой улице города.

Центральный рынок - еще одно место, где можно явно почувствовать пульс Нальчика. Не ждите экзотики или колорита восточного базара, да и цены здесь не так уж низки. Еще одна зарисовка 2005 года:

- Почем арбузы?

- Четыре рубля. Выбирайте, сладкие, сочные!

- Нет, идем дальше, - тяну я за рукав своих спутников.

Возвращаемся с пакетами к той же продавщице.

- Почем арбузы?

- Три рубля!

Вот и ныне по три посланца от каждого отделения текут вместе с толпой среди прилавков, скрываются впереди, возникают где-то сзади и теряются вновь. Руки обрастают множеством тоненьких, режущих ладони, пакетов.

Средняя зарплата в Кабардино-Балкарии, по словам местного жителя, около трех тысяч рублей. Глядя на коттеджи в пригородах Нальчика, "Мерседесы" у подъездов или забор нефтебазы, стилизованный под кремлевскую стену, думаешь: неужели?

- Каждый стремится сделать красивее, чем у соседа, - ответил дед Анатолий.

- А на что же?

- Каждый крутится, как может. Кто в бандитах, кто перепродает с одного рынка на другой…

Еще одна черта - небольшая запоздалость новостей. Идет тихая и мирная жизнь, а через день-два в газетах можно узнать, что планировался крупный теракт, были погони с перестрелками. Усилены посты, ужесточены проверки документов, вот только… где все это?

Над крышей железнодорожного вокзала над бронзовым серпом и молотом развивается сине-бело-зеленый флаг со стилизованным изображением Эльбруса. Наследие советского прошлого и непонятная современность. Какой же ты, нынешний Нальчик?

III. Целебный напиток "Запор"

Ким Кириллович Зайцев и Юрий Иванович Порохня - неразлучная пара альпинистских начальников "Уллу-Тау" уже не одно десятилетие. Баек и легенд о каждом из них хватило бы на многотомник, но выбор тем всех историй крайне скуден: горы, женщины и алкоголь.

Отличить трезвого начспаса от слегка навеселе - задача не из легких. Не всегда дает однозначные результаты такой тест, как консультация и выпуск на маршрут. Ким обязательно расскажет все в мельчайших подробностях и не упустит случая поиздеваться. Вот как раз степень издевки и соответствует неким непонятным образом связана с количеством выпитого. Ибо Зайцев может уважительно беседовать с младшими разрядниками и тут же сравнять с землей матерых кандидатов в мастера ("подмастерья вы!")

- Так, на "двойку А" на ВИАтау собрались? А знаете, как расшифровывается название горы?

- ВИА… Вокально-инструментальный ансамбль?..

- Эх, вы! Военно-инженерная академия!

Ходят легенды и про прозвище "Ким Перилыч" - мол, хоть Зайцев и побывал на всех окрестных вершинах, но преимущественно таким способом.

Вот о женщинах Ким Кириллович любит поговорить всегда, даже на посту. Многие отмечали, что в "Уллу-Тау" большое число представительниц прекрасного пола, альпинисток и не очень. Когда наши ребята ходили на Чегеттау, я после каждого сеанса связи доставал Кима расспросами:

- "Ток-47" на связь выходил? Как там наши?

- Ты мне анекдот напомнил. К комиссару полиции в Париже подбегает заместитель и докладывает:

- Господин комиссар, на площади Бастилии проститутки с педерастами дерутся!

- И как наши?

- Не знаю, как ваши, а наши пока держатся.

Все вышеописанные отклонения от служебного формализма объясняются наличием третьей компоненты.

Выбор алкоголя в "Уллу-Тау" довольно скуден. Пара сортов пива "Терек", еще какие-то изделия нальчикского ликероводочного завода, водка местная самопальная и водка фирменная с подозрением на самопальное происхождение. Благородные экземпляры, завозимые в подарок начальству, не рассматриваются, ибо учету не поддаются и распространению не подлежат.

Зайцев по образованию химик, начальник учебной части Порохня хоть и не последователь Менделеева, но сознательную жизнь провел в альплагере "Химик", а потому тоже к нижеследующему причастен.

На пару этими двумя начальниками был создан оригинальный фирменный коктейль "Зайцев - Порохня" или просто "Запор". История создания, идея, а также рецепт - тайна за семью печатями. Известно лишь, что это мутноватая жидкость коричневого цвета, вышибает из человека лишнюю спесь и настраивает на философский лад. Применяется в самых разных случаев - перед спасработами, до спасработ, в день рождения лагеря и День памяти, по случаю приезда дорогих гостей, а также в других случаях, не установленных автором. Действие на разных людей сего напитка также различно. Одни духовно просвещаются, другие еще больше духовно просвещаются, входя в транс и достигая дзэна, третьи совершают иногда продолжительное паломничество на "шхельду", а четвертые (как я)… четвертые никогда не пробовали "Запор" и сочиняют о нем разные глупости. Ибо только Посвященные знают смысл изречения, лежащего под стеклом Кима Кирилловича: "Шведский стол ведет к запору!"

IV. Чот и Чат

В последний день июля нам предстояло открывать сезон восхождений. Мы выбрали "двойку А" на Чот-Чат по северо-восточному гребню (в каталоге стоит маршрут по северо-западному гребню, с подъемом через ВИАтау). Заполнение маршрутных документов и выпуск взял на себя Петя Униченко. Вместе с Колей Георгиевским они пошли представать перед светлы очи Кима Кирилловича. Дело было под вечер, чем-либо серьезным заниматься совершенно не хотелось.

Зайцев велел вызвать для допроса весь состав группы. Вначале мы сели на ряд кресел у стенки, оставив Петю один на один против начспаса. Конкуренции за свободные места за столом не наблюдалось, и я, сделав умное лицо, сел рядом с Петей.

- Так, студенты, значит, - начал Ким. - И где находится вершина Чот-Чат?

- Вон она, - показал я через открытую дверь учебной части.

- А "шхельда" - вон она, - палец Кима указал в сторону приземистого одноэтажного здания. - Траверс восьми толчков.

- В отроге Главного Кавказского хребта, между вершинами Гумачи и ВИАтау.

- Вот, уже грамотнее. Куда можно уйти с вершины в тумане?

- В ущелья Адыл-Су или Адыр-Су.

- Сколько вас? Шесть человек? В штурмовой аптечке противозачаточные средства есть?

- У нас все мужики.

- Это хорошо, до вас тут группа с четырьмя барышнями выпускалась. Бабизм побеждает альпинизм!

V. Траверс

Первое августа - заслуженный день отдыха - был заполнен блаженным бездельем. Заодно подошла наша с Лёхой очередь дежурить по кухне. А поскольку выход на следующий день был запланирован на послеобеденное время, для приготовления не требовалось вставать затемно, такая вахта была самой легкой. По предварительным расчетам, мы должны были третьего и четвертого августа пройти "тройку А" и "тройку Б" на Тютю, попробовать к вечеру спуститься в лагерь, так что подъем в три утра нам вроде бы не грозил.

В один из часов моральной подготовки к "тройке" - чтению книги Тура Хейердала - появилась новость, что наша группа будет увеличена на одного человека, вернее, на одну Ирину Пчелкину. Наши выпускники оживились.

- А что, мы не против, - говорил Петя. - Если у нее есть снаряга, и жумарить она умеет…

- Пойдем сегодня на Скалы спасателей? - предложил Сергей.

Варка супа была в самом разгаре. На мне висела готовка, остальные собирали железо и веревки. Работа спорилась, вода кипела, порезанные овощи уже заняли свое место в кастрюле. Я взял нераскрытую пачку риса, вознамерившись ловко и аккуратно открыть ее пальцами. Хрясь! Упаковка разошлась пополам, и добрая часть содержимого рассыпалась по бетону. Не найдя нового достойного пристанища для уцелевших остатков, я бухнул их все в суп. Но не оценил объема… Через какое-то время раздался характерный аромат подгоревшего риса. Я откинул крышку… Боже мой! Куда ушла вода? Сколько я насыпал? Ребята к тому времени ушли лазить, не дождавшись окончания стряпни. Получилась гора несоленой пригоревшей рисовой каши с вкраплениями овощей и рыбы. Миску этого я кое-как съел. Вскоре подошли гонцы со скал забрать обед. По возвращении основной группы я увидел, что съедено было совсем немного. Даже вечером усталые и голодные новички после двухдневного перевального похода не смогли осилить больше двух-трех ложек. Мне еще долго вспоминали этот рис. Но я отвлекся.

Траверс массива Тютю с востока на запад мы собирались идти третьего августа группой в девять человек. У инструктора это энтузиазма не вызывало, а нам пока море было по колено. Второго числа выходили на ночевки - тот день запомнился сериями проливных дождей и приходом гонцов из матвеевского отделения с Койавганских ночевок.

После долгих сборов, в течение которых погода несколько раз кардинально менялась и установилась солнечной, мы вышли вверх по ущелью Юном-Су. Знакомая тропа и не слишком тяжелый рюкзак позволили разогнаться и поучаствовать в негласном соревновании с будущими соседями - группой Ольги Морозовой - кто быстрее до Райских ночевок.

Тремя днями ранее я удивлялся, насколько малолюдно было на Чегетских ночевках. Видимо, весь народ перекочевал сюда, на комфортабельную и казавшуюся ранее просторной зеленую поляну. Девушки с визгом ныряли голышом в ручей, судорожно кутаясь потом в спальники. Туры и серны безбоязненно расхаживали по осыпям неподалеку.

Путь на ночевки под плечом Шогенцукова идет по крутой осыпи. Окружающий пейзаж уныл и однообразен - рыжие камни, рыжие же зубчатые стены боковых отрогов Термена и Джайлыка, хаос скальных нагромождений пика Шогенцукова. А на другой стороне долины видны снежные башни Узловой Адыр-Су и Химика, чуть дальше - выступающий зуб Северной Ушбы и стена Уллу-тау. Но довольно лирики, завтра ранним утром выходим на боевой маршрут!

Весь предыдущий день Петю мучили приступы черного юмора о предстоящей холодной ночевке. Так или иначе, волновались все. Но вот смолкли голоса, и группа тронулась в путь в предрассветной мгле. Чуть впереди нас шла группа Морозовой, на час позже выходили украинцы с ночевок на плече.

При подъеме по леднику Западный Тютю появились симптомы горной болезни - головокружение и легкая слабость, - которые испарились по выходе на гребень. В том же составе - Ваня Макаров, Леша Новоселов и я - лезли на первую вершину. Предстояло пройти пять башен массива - Восточную, Главную, Центральную, Вторую Западную и Западную. Описание обещало четырнадцать-пятнадцать часов работы, меня же распирал неодолимый оптимизм. Лишь после вторых перил мне стало понятно, что мы продвигались медленно.

Между Главной и Центральной вершинами украинцы нас обогнали. В записке они написали: "Погода начинает портиться. Ребята, не спите на маршруте!" Со стороны Грузии надвигался обширный грозовой фронт, пару раз громыхнуло где-то рядом. Но, слава Богу, пронесло. Все ограничилось порывами ветра и отдельными каплями дождя. Острых ощущений добавляли обходы жандармов по осыпным полкам. Вторая Западная вершина была психологическим барьером, последним препятствием, после которого все должно было пойти проще.

Снег в этом году отступил серьезно, превратив мелкую осыпь на спуске в подобие горнолыжного склона. Снимать кошки было лень, пробежался так. Солнце уже клонилось к закату. Безенгийские ожидания подвели - снег не подмерз, оставшись в раскисшем состоянии. Память хранила снежные карнизы с северной стороны и крутые осыпи на юг на ледник. Усталость, ощущение близости лагеря и знакомый рельеф порождали бессильную злобу на мои медленные действия. К концу спуска я внезапно почувствовал, что натер ноги.

Спустилась ночь. От перевала Куллумкол мы шли каждый своим темпом, и в пределах моей видимости не было никого. Фонарь я по дурости оставил в палатке. Выручила безоблачная лунная ночь. Ледник отливал серебром, поперек тропы встречались черные зазубрины трещин. На берегу, где начинается плечо Шогенцукова, горел фонарь. Когда я подошел и с тяжелым вздохом сел на камни, услышал тихий голос Коли Георгиевского:

- Подождем. Там еще двое идут.

- Какие двое! Ледник пуст и безжизнен! Сам сейчас шел - никого на километры вокруг!

- Ты ошибаешься.

Программа непрерывного движения до ночевок, включенная организмом, не давала мне сидеть спокойно. Мы дождались этих двоих - Колю Щаврука и Серегу Коперника. Под предводительством Николая Георгиевского мы пошли по спусковой тропе. В темноте это основная загвоздка. Спусковых троп там четыре, и днем вопросов о направлении не возникает. Снизу от палаток нам сигналили фонарями, однако эти ориентиры вскоре исчезли за очередным осыпным гребнем. Николай достал GPS-навигатор и успокаивающе сказал:

- До палаток четыреста тридцать метров по прямой.

Голова не работала совершенно.

- Ну его, твой прибор, давай спускаться!

Выйдя к ручью и соседним палаткам, мы через минуту промахнулись. Я готов был валиться в сон прямо на месте, где стоял, с каждой новой передышкой продолжать идти было все тяжелее. Вскоре добрели до лагеря. Я присел на камень, забыл про чистоту и кинул рюкзак на песок. Усилием воли заставил себя снять "сбрую" и переодеться.

После стакана горячего чая я запихал вещи под тамбур, застегнул молнию палатки, закутался в спальник и отключился. Шальную мысль о второй "тройке" подряд, через три часа, грубо отогнал.

VI. Сантехника высокогорья

Одну и ту же байку о том, почему туалет в горах принято называть "шхельдой", мне рассказывать надоело. Кто бы что ни говорил, а комфортабельность самых естественных процессов сильно влияет на общее впечатление от похода. Можно сидя на корточках любоваться величественным видом Эльбруса, но холод от ледника и пронизывающий ветер не дадут вам особо настроиться на философский лад.

Ночевки под плечом Шогенцукова располагаются в непосредственной близости от ледника Западный Тютю. Старые морены образуют здесь две небольшие защищенные от ветра котловины, и сверху подается довольно мощный поток талой воды. Растительности на этой высоте уже нет, кругом только рыжие и серые камни, а перепад температур не далек от марсианского.

После траверса мы спали как убитые до одиннадцати часов. Вчерашняя гроза ушла на юго-восток, день был ясный и солнечный, и находиться в палатке дальше было, мягко говоря, тяжело. Пока голова пыталась сообразить, что к чему, от ручья вернулся Сергей:

- Я не пойму, там от вчерашней реки, которая руку с каном отрывала, только три лужицы осталось.

И правда, шума воды слышно не было.

- Кран перекрыли, ледник на ремонте, - отшутился Вячеслав Яковлевич. - Часа в два должны дать.

Вынужденные дни отдыха, особенно в великолепную погоду, иногда утомляют не меньше восхождения. Снаряжение вроде бы в порядке, общественно-полезная работа для лагеря пока не требуется, а заниматься чем-то более глобальным, как перетаскивать камни для очага, "стола" и "стульев", сооружать ветрозащитные стенки просто лень. На свободной площадке мы натянули тент, расстелили коврики и пуховые куртки. Роль коктейля со льдом выполнял оставшийся с завтрака холодный чай, периодически мы коллективно грызли леденцы, вместо чаек в небе парили орлы.

- А кто-то сейчас вот так же лежит на пляже, - протянул я. - Загорает, слушает шум прибоя и думает, каким же дураком надо быть, чтобы по собственному желанию лезть куда-то в горы!..

Река появляется в своем русле так же внезапно, как и исчезает. Не отдельными ручейками, не постепенно, а сразу широким потоком. Несущая жизнь вода является и одним из главных разрушителей гор. Среди бела дня сверху по осыпному склону сошел приличных размеров камень - "чемодан". Бесшумно, как в замедленной съемке, оставляя за собой пылевую дорожку, он прокатился почти до самых ночевок и остановился у подножия склона. Пару часов вода в реке была цвета кофе с молоком.

Когда говорят о выживании в экстремальных условиях, во всех учебниках пишут о том, чтобы была крыша над головой, огонь, вода и пища. При этом скромно умалчивают о других базовых потребностях человека, без удовлетворения которых функционирование организма затруднительно. "Удобства" на ночевках могут быть гораздо удобнее, чем цивилизованный сортир в лагере. Два здоровенных камня, нагретые полуденным солнцем и лежащие в двадцати сантиметрах друг от друга комфортнее, чем унитаз в городской квартире. Опять же, мухи не досаждают, поскольку не всяким ветром их сюда заносит. Ну а про красивую панораму я уже упоминал.

И лишь когда жизнь полностью налажена, можно думать о риске, самопроверке, преодолении трудностей, закаливании характера и прочем пафосе, прикрываясь которым люди идут в горы.

VII. Хрусталик

- … маршрут камнеопасен, разрыв между группами должен быть два часа, - можно было услышать от каждого добровольного консультанта.

Итак, один резервный день был израсходован, и подошла наша с Лешей очередь дежурить по кухне в "боевое" утро.

- Интересно, а у нас завтрак будет? - со злобным намеком спросил Петя.

- Я думаю, "карпюр" трудно испортить, - вступился за меня Сергей.

Есть какое-то садистское удовольствие будить спящую младенческим сном группу. Ради этого стоит на час раньше остальных вылезти из теплого спальника. Прохлада не оставит много времени на зевки и сладостные потягивания, зато создаст рабочее настроение. А затем, когда завтрак готов, есть полное право приоткрыть тамбур палатки, полюбоваться на царящую там идиллию, криво усмехнуться, набрать побольше воздуха в легкие и противным голосом нараспев протянуть:

- Группа, подъем!!!

Отсутствием аппетита на высоте, если не мучила горная болезнь, у нас никто не страдал. О желудке Коли Щаврука ходили шутливые легенды о переваривании гвоздей. Все же спасибо завпиту Сереге Копернику за созданное разнообразие рациона и его достаточность. Вот только на холодные комки жира, сопутствующие тушенке "Главпродукт", у меня конкурентов не было.

По описанию маршрут на Тютю Вторую Западную по юго-восточному контрфорсу проходится за 6-8 часов. По самым оптимистическим раскладам можно было бы в тот же день спуститься в лагерь, а уж вернуться на ночевки точно засветло. Да и продукты заканчивались. Ирине заклеили понадежнее шов на кисти. ОТ восхождения отказался Ваня Макаров, а в голосе инструктора начали проявляться первые нотки недовольства.

Перед нами работала группа альпклуба МЭИ. Создавая искусственный разрыв, мы мерзли на леднике у подножия южной стены массива Тютю. Между двумя крутыми ледовыми кулуарами до самого неба тянулись рыжие и серые стенки, рассеченные косыми полками. Периодически сверху доносились отрывистые команды и цоканье падающих камней. В голове путались мысли "и как здесь лезть?" и "скорей бы!"

Первым почти на всех участках работал Вячеслав Яковлевич, не доверяя никому. У Ирины не было жумара, и с первой веревки она шла с моим, а я с Петиным. "Живых" камней было предостаточно, и я, каюсь, чуть было не спустил хороший "чемодан", ускорив подъем перед верхней станцией. Ну а мелких и средних камешков каждый побросал порядочно. Эмоции били через край.

Третья веревка, выводящая на гребешок к контрольному туру, подкинула задачку. Вертикальная гладкая стенка с единственной трещиной на трехметровой высоте. Справа отвесы и узкий камин с пробкой; влево полка, на которой мы стояли, понижалась и обрывалась к леднику. С плеч Коли Щаврука инструктору не хватало чуть-чуть, чтобы выйти дальше. Стенку прошел Сергей на искусственных точках опоры, закладываясь через полметра. Кстати, на этом участке от предыдущих групп в качестве жертвы остались два стоппера и два крюка (в трещине и в камине). Следующим по перилам пустили меня. На перестежке я сглупил и запутался в карабинах и веревочках. Жумар пришлось оставить, и почти до конца маршрута я шел на скользящем узле.

Как только у контрольного тура собрались три человека с веревкой - Коля Георгиевский, Ира и я - Вячеслав Яковлевич погнал нас дальше. Времени было далеко за полдень. Скрываемое вначале за вежливостью, потом за иронией его раздражение наконец вырвалось наружу:

- Блин, новички какие-то! Мне Машков не говорил, что у меня будет ненормированный рабочий день!

Следующий участок до жандарма Хрусталик - нечто среднее между разрушенными скалами и мелкой осыпью. Сам жандарм представляет собой башенку из светло-серого кварца, этакий остров посреди желтых и бурых железняков. От одновременного движения настроение сразу поднялось. Вскоре, однако, вновь пришлось застрять надолго. Выбранный вначале путь вправо от Хрусталика упирался в очередной скальный бастион. Вячеслав Яковлевич решил проскочить в другую сторону, через ледовый кулуар, ограничивающий маршрут слева. По середине его шла гряда разрушенных скал, с которой был прямой выход под Вторую Западную вершину Тютю. Двум Николаям, Ире и Леше Новоселову пришлось возвращаться по только что пройденным перилам. Близился вечер. До мозга наконец дошло понимание ситуации: нехорошо! До гребня оставалось немного, но мокрые скалы, простреливаемый камнями ледовый склон и новый участок сыпухи напрочь убивали оптимизм. Я отобрал у Ирины жумар, дождался команды "перила свободны", выдохнул и пошел. Думать о развитии ситуации или альтернативах было уже некогда, требовалось немедленное действие.

Группа ушла немного вперед, когда Ира, Коля Георгиевсикй и я выбрались на срединную гряду. Дальше наверх мы бежали этакой гусеницей на пяти метрах веревки. Коля тянул, а я подталкивал Ирину каской под зад, не давая ей времени спустить на меня камень. Так мы оказались на гребне Тютю. Дальше инструктор позволил идти без связок и разным темпом. Сумерки сгущались, а я, почуяв свободу и знакомый путь, побежал в сторону перевала Куллумкол. Спуск к нему по сыпухе проходил уже в полной темноте, и мы все чуть было не промахнулись, выскочив на северо-западный склон.

Вышла луна, ярко осветив ледник Западный Тютю. Вообще, ночью запрещено пересекать ледники, но холодная ночевка в часе хода от палаток тоже не вариант. Проходили уже такое в прошлом году, после чего два дня были посмешищем лагеря "Безенги". Забыв об осторожности, я бежал на свет фонариков по снежнику, кромке ледника и осыпным склонам.

Старые ботинки Вячеслава Яковлевича дали очередную трещину. Финальный забег он проводил уже в кроссовках.

В два часа ночи мы были на ночевках. Я сел на тот же, что и в прошлый раз камень, бросил железо в сторону и простонал:

- Девятнадцать часов? Как можно было испохабить такой маршрут?

* * *

Коля Георгиевский попытался сделать ужин из остатков продуктов. Наполовину готовый бульон перевернулся. Та же участь постигла следующие две попытки вскипятить чай. Примус, видимо поддавшийся общему унынию, разгораться больше не пожелал. Глотнув холодной воды с таблеткой аскорбиновой кислоты, я забрался в спальник и отключился.

Поздним утром нас ожидал только чай, все более существенное было съедено в предыдущие дни. Сбор лагеря в отсутствие спешки вновь грозил затянуться. Вячеслав Яковлевич не стал нас дожидаться и пошел вниз. Дождавшись освобождения кастрюли и запихнув ее в рюкзак, я ринулся вдогонку. После райских ночевок ненадолго вырвался вперед, затем у нижнего притока Юном-су уступил лидерство Коле Георгиевскому. Самым неприятным участком стал слабенький подъем от развалин "Джайлыка" до ворот "Уллу-Тау" - чувствовался близкий финиш. Вот и заветная дверь комнаты, теперь можно бросить рюкзак и… Кто разрешил новичкам оккупировать мой угол?!

0 0
Добавить публикацию