Туристское творчество

Автор - Олег Добров (Новосибирск)

Олег Георгиевич Добров – педагог дополнительного образования, президент спелеологического клуба «Сибирь», существующем при Новосибирском Дворце творчества детей и учащейся молодежи «Юниор» с 1979 года.Туризмом занимается с 1970 года. В основном спелеолог. Четырежды руководил экспедициями в пещеры глубже 1000 метров, автор книг «Техника промышленного альпинизма» и «На берегах Белого Июса». Кроме спелеологии привлекают водные и пешеходные путешествия. Имеет опыт руководства сплавом по Мажойскому каскаду Чуи, пешеходных походов в Саянах, Северном Забайкалье.Кроме спелеологии и педагогики профессионально занимается фото и видеосъемкой.

Мокрая брусчатка Хостинского вокзала. Воздух пропитан влагой. То ли туман сгустился до уровня дождя, то ли последние капли превращаются в пар, не долетев до прогретой земли.
Выстроившись цепочкой, перекидываем из вагонного тамбура гору желтых и синих транспортных мешков. Навеска, жор, подземный лагерь, снова мешки с веревками, рюкзаки и пакеты с остатками поездной снеди.
– Все!
– Вроде, да. Наташа, сходи на привокзальную площадь, узнай, где останавливается автобус на Калиновое озеро.
Сквозь запотевшие окна «ПАЗика» вглядываемся в подступающие со всех сторон заросли. Дорога, петляя, лезет выше и выше.
Вновь перекидываем транспортники – теперь из автобуса под навес остановки. До пещер еще далеко. Вновь нужно искать транспорт.
Восемнадцать лет не был я на Алеке. Всматриваюсь в знакомые очертания гор, вдыхаю влажный, наполненный узнаваемо кавказскими запахами воздух – До чего же все изменилось! Раньше в селе кипела жизнь. Найти попутную машину или трактор на представляло труда. Теперь лишь кучи металлолома в бывших гаражах, да поджарые свиньи, пасущиеся на заброшенных плантациях знаменитого краснодарского чая.
Обходим местных автовладельцев. С горечью узнаем, что когда-то приличная дорога размыта настолько, что нужно искать солидную машину – лучше всего «Газ-66» или «Урал».
Под струями дождя грузовик то карабкается вверх, то юзом сползает в низины. Скорость такова, что пешком было бы быстрее. Но лучше плохо ехать, чем хорошо идти!
До чего же приятно возвращаться в знакомые места. Все одновременно и знакомо и ново.
–Сейчас будет ручей – раньше мы здесь сливы собирали в заброшенном саду.
Вместо заброшенного сада – новая шашлычная.
–Следующий ориентир – водокачка.
Да… Водокачкой ныне эти руины не назовешь. Зато посреди подернутого ряской пруда дрейфует ржавый водный велосипед.
Вспоминаю отдельные деревья, изгибы лесной дороги. – Это место мы назвали «Слезки» – видите, как перетекают по зеленым прядям мха капли родничка.
Дорога кончилась неожиданно. Память подсказывала иное. Сидим на куче барахла, соображая – где это мы?
Ленка и Леха пытаются разжечь костер, я брожу по карстовому логу – от конца дороги до расчищенной нами в 1983 году площадки возле пещеры от силы метров сто. Но нет ничего похожего. И лишь случайно натыкаюсь на заросшую колею – Вот же она, наша дорога! Точнее то, что от нее осталось…
Рюкзак за плечами, транспортник на шее, второй в руках. Кеды скользят по раскисшей глине. Путь и тропой-то назвать можно с натяжкой, а раньше мы тут ездили.
Вторая ходка, третья. Вот оно, место нашего старого лагеря. Заросли ежевики, черника в два метра ростом, огромная помойка там, где раньше ставились палатки.
На мокрый лес опускается туман. Натягиваем костровой тент, заготавливаем дрова, прокапываем канавки для стока дождевой воды. В зарождающихся сумерках с небес низвергается очередной ливень.
Завалившись всей толпой в одну палатку, проваливаемся в сон.
Утром появляется полутрезвая личность, назвавшаяся Андреем и, потрясая кипами бумаг и удостоверений, информирует, что мы находимся на территории Кавказского государственного заповедника, которую кто-то у кого-то взял в аренду, и потому мы должны отстегивать этому кому-то денежку.
Указываю на помойку – Андрей, а как это увязывается с заповедным режимом?
– А, … на заповедник, мы тут не мусор убирать поставлены, а деньги брать.
Пытаюсь установить рыночные отношения – Андрюха, давай я тебе половину суммы отдам, но без квитанции.
– Нет, – грустнеет собеседник. – Меня проверяют. Я, это… ну, мне лишь бы налили… вы билеты сохраните, точно проверять будут.
И верно, через пару дней явилась дама, вновь предъявила всякие бумажки и тщательно проверила соответствие суммы, указанной на билетах, той, что была записана в Андреевой тетрадке. Наше предложение вместо оплаты убрать помойки было воспринято как крайняя бестактность – Ребятки, да пусть лес этот огнем горит – деньги нужны. И, уезжая, предупредила: – Вы билеты не выбрасывайте, меня тоже проверять приедут.
Цитирую, по памяти, фразу из записных книжек создателей бессмертного образа Остапа Бендера – За машиной бежали неопрятные аборигены, злобно крича: – Деньги! Деньги, давай!
Так или иначе, заброска завершена. Впереди полмесяца интереснейшей работы в подземных гидросистемах хребта Алек.
Каждый день дарит новую пещеру. Входные каскады шахты Заблудших, величие натеков пещеры Гигантов, грандиозный колодец Ручейной. Яркие кусочки бытия. Память наподобие видеопленки навсегда сохраняет самое-самое: раскачивается от стены к стене средь гигантского провала Наташка, уводя навеску от водопада; черный песок, обрамляющий подземное озеро; каменный зубья и пульсирующий, вспыхивающий в лучах фонарей, поток воды.
И чем дольше нет сильных ливней, тем тревожней. Субтропический климат без дождей не бывает. Значит ливень будет. Не сегодня, так завтра. А завтра мы идем в Назаровскую – если не самую глубокую, то потенциально самую опасную пещеру Алека. Идем вчетвером. В лагере нас останется ждать Лена.
…Южная ночь.
Затянутое тучами небо.
Клочья тьмы, разорванные грозовыми всполохами.
В секунды полной тишины между раскатами грома все явственнее становится шум надвигающегося дождя.
Первые капли не долетели до земли, остались в кронах огромных буков. Но минутой позже на полиэтиленовые тенты обрушилась стена тропического ливня.
Вспышки молний на доли секунды высвечивают пенистые потоки воды, несущиеся там, где только что было сухо, прогибающиеся под напором водяных струй палатки, на глазах увеличивающиеся ручьи, водопадами устремившиеся в открытый зев пещеры.
Начался паводок, августовское наводнение, гигантской волной слизнувшее с черноморского побережья дома, машины, железнодорожные пути, человеческие жизни…
Таким запомнился ночной дождь ожидающей нас Ленке. Как трудно просто ждать! Ждать, понимая, что лавина воды ринулась в подземелье, где друзья. Ждать, зная, что от тебя уже ничего не зависит.
…Гигантская расщелина в недрах известковых скал. Днем сюда бы доставали отблески света. Сейчас на поверхности ночь. Стены подземного каньона, отражая, многократно повторяют щелчок карабина и далекий звон капели.
Я иду последним.
До поверхности полторы-две сотни метров. По вертикали.
Зигзагом от крюка к крюку протянута белая нить капроновой веревки.
– Свободно!
– Понял.
Не спеша, поднимаюсь к очередной перестежке. Отработанные действия: выстегнуть узел, развязать его, защелкнуть высвободившийся карабин на ремне беседки, снять с навечно остающейся в скале втулки стальное ухо, многометровым маятником уйти на противоположную стену.
– Свободно!
– Понял.
Очередные пятнадцать-двадцать метров подъема.
На самой границе восприятия, скорее угадываю, чем слышу, ритмичный шум. С поверхности, до которой, по сути дела, рукой подать, все явственнее доносится гул ливня.
– Леха, на поверхности дождь.
– Слышу.
– Предупреди девчонок – минут через двадцать сформируется поток, пойдет первая волна паводка – пусть все время будут пристегнуты к навеске. Сам пристегнись.
– Ясно. Ты-то как?
– С траектории водопада уже вышел.
И вновь: узел развязать, карабин защелкнуть, ухо снять.
В полусотне метров выше звездочками сияют налобники наших девчонок. Висящая в пустоте веревка выводит их на огромную глыбу, расклиненную меж стен каньона.
Паводок – одна из главных опасностей подземного мира. Опасность, незримо присутствующая в самой сухой кавказской пещере, готовая явиться во всей своей грозной красе и необузданности в любой момент путешествия под каменным небом.
Меньше суток назад, на спуске, именно здесь передо мною встала дилемма – что лучше: сделать навеску более простой, положиться на везение, кинув веревку там, где при наводнении образуется водопад, или же значительно усложнить нашу «капроновую дорожку», выведя навеску сперва на борт каньона, затем на эту каменную пробку и лишь с нее начать спуск вниз, в стороне от падающей воды. Хватило же мудрости втрое усложнить отвес в угоду безопасности!
…Последние метры подъема. Наташка отстегивает грудной самохват и поднимает голову: сверху, от входа в пещеру несется пенистый вал. Кажется, что вода снесет ее обратно в недра гор, но окутанный паром поток с ревом проваливается в бездну в стороне от точек навески. Далеко внизу, там, куда ринулась взбесившаяся вода, в свете карбидок отчетливо видны маленькие фигурки спелеологов. Несоответствие масштаба поражает – гигантский поток в десятке метров и люди в бездне. Увлекаемый водой воздух рождает ураганные порывы ветра. Подземное пространство наполняется водяной пылью, мгновенно гасящей ацетиленовые горелки, укрепленные на касках. Кромешная тьма, наполненная оглушающим грохотом.
В глубине пропасти загорается, кажущаяся ослепительной, синяя звезда «тикки» – новомодного французского фонарика. Пальцы намертво сжали веревку – в эти секунды руки кажутся надежнее любого «железа».
…– Началось! – От удара воздушной волны, мчащейся впереди воды, на мгновение «залип» капюшон гидрокостюма.
– Леха, держись!!!
На очередной перестежке Алексей вжимается в стену. Я, послав ручной самохват как можно выше, прыжком выскакиваю из русла набирающего силу ручья. Гаснут фонари. На ощупь сдвигаю на лоб, под каску «тикку». Синеватый луч, рожденный светодиодами, пробивает брызги и пар. Даже удивительно, насколько мощна эта импортная малютка. Поднимаю к себе транспортные мешки. – Леша, посмотри, как красиво!
Мало, что может сравниться с грозной красотой подземного потока. Первый, самый опасный вал прокатился. Поток стабилизируется. Здорово, что паводок застал нас на огромных объемах входных колодцев, а не в узких ходах нижних горизонтов. Здесь мы можем продолжить выход к поверхности, там пришлось бы ждать спада воды.
Высоко над головой чернота приобретает сине-фиолетовый оттенок – светает.
Всей штурмовой четверкой собираемся перед последним отвесом:
– С крещением, вас, народ!
– Не так страшна вода, как ее малюют! Можно бы и добавить.
Вода ревет внизу. Здесь лишь маленькие струйки стекают по стенам, брызгают в лицо. Шаг, еще шаг и сверху, с поверхности, опускается волна тепла и запаха. Терпкий запах мокрой листвы, запах умытой дождем травы, запах раскисшей глиняной жижи под ногами. Пройдут мгновения, и восприятие притупится, мир станет обыденным.
В огромной нише привходового грота снимаем ремни подвесных систем, помогая друг другу, стягиваем гидрокостюмы. Разводим примус и кипятим чай.
Дождь кончился.
Тают рассветные сумерки.
Мир обретает краски.
Земля, здравствуй!