Туристское творчество

Автор - Наталья Маркелова (Тверь)

Ни один автостопщик никогда и ни за что, ни за какие там бублики-баранки, не захочет прогневить Трассу. Это как для спелеолога обидеть Белого. Только если в пещерах всё будет более жутко, на трассе просто станет катастрофически не везти, а, следовательно, никуда не уедешь.
Одна из причин гнева Трассы - это насмешки над теми, кто тебя подвозил. Вот почему, если бы это была автостопная история, вы о ней никогда бы и не услышали, я человек суеверный. Но в этот раз произошло чудо - мы заплатили за проезд в попутке, и теперь говорить и писать я могу, что хочу. Впрочем, не подумайте, что я сейчас начну язвить и насмехаться - нет, просто расскажу всё, как было.
История, о которой я хочу вам поведать, приключилась этим летом, во время нашего с Сергеем путешествия по Крыму.
Шёл не первый день отдыха, и море нам наскучило, хоть и говорят, что оно всегда разное, но отдых рядом с ним жутко однообразен. Нас потянуло на приключения и, естественно, в горы. А так как стояли в лагере бардов с друзьями, бросить палатку и вещи было на кого, таскать их по жаре не хотелось. Правда, в отсутствии палатки тоже был минус, уйти можно было лишь на день, чтобы к ужину возвратиться и спать лечь в свои тёплые спальники (стоял конец августа, и ночи были холодные).
И как ни странно, мы успевали пройтись по заранее намеченному маршруту и вернуться, и всё автостопом.
В тот день мы отправились в Большой каньон.
Описывать горы - занятие бесполезное, это нужно прочувствовать. И серпантинную дорогу, нам для остроты ощущений досталась военная машина, марки не знаю, не смыслю я в этом, но ехать на ней было действительно здорово. И то ощущение удивления, когда поднимаешься - поднимаешься на высоченную возвышенность, со стороны на которую просто смотреть страшно, а взошёл - и такое чувство, что под тобою холмик. И такие места, где ощущаешь себя пылинкой, и дух захватывает, и появляется в душе дрожь от великолепия и величия открывшейся пред тобою картины. И то, когда идёшь через облако, совершенно не похожее ни на туман, ни на дым. Нет у меня таких слов, чтобы всё это описать. Горы есть горы и этим всё сказано.
Большой каньон нас потряс. "Ох, - усмехнутся сейчас те люди, что ездят по путёвкам и ходят только с экскурсоводом, - на что там смотреть?" А мы посмеёмся над ними, так как прошлись и той тропой, что их водят: не Большой это каньон, а большая ямка, хотя и живописная, настоящего-то им и не показали. А мы налюбовались вдоволь.
В тот день мы припозднились, заглянули ещё на Ванну молодости, попили там чайку (ах, какой чаёк, особенно после водички, от которой тело в момент сводит) и, как всегда это бывает, неожиданно стемнело. Первую машину поймали быстро. А вот вторая всё не шла. И место, как назло, было неуютное. Стопили мы напротив ночного бара. И уйти никак - обещали нам, что пойдёт последний автобус и остановится именно на этом месте, а вот во сколько, никто не знал. И когда перед нами, уставшими, голодными и уже замершими, затормозила потрёпанная машина, и водитель старичок назвал цену, мы согласились.
Старичок мне не понравился сразу, было в нём что-то хитрое, скрытое, неуютное. И говорил он как-то без задору, как все старики, а подобно радио - монотонно и без всякого выражения, точно нужно было что-то произносить, и он произносил, но, тем ни менее, без остановки. От этого монотонного бормотания слипались глаза, и приходилось открывать их едва не силой, спать в попутках нельзя - это одна из первых автостопных заповедей, которой меня научили.
Я с нетерпением ожидала, когда же кончится тот участок дороги, который мы проедем с этим водителем, и начнётся вновь автостоп. Ужасно хотелось выйти из машины, такое за всё время, что я езжу автостопом, а это где-то лет восемь, со мной случалось раза четыре. И вдобавок в Бахчисарае нашего водителя потянуло ехать заправляться к чёрту на кулички, хотя он проезжал мимо ярко освещённой заправки.
Машина остановилась - водитель пошёл платить за бензин. Вид вокруг был самый невесёлый - сараи, железнодорожные пути, стоящие одиноко вагоны.
Мы с Серёжкой молча сидели в машине, говорить не хотелось.
Старик вернулся сел за руль, завёл мотор и с шумом втянул носом воздух:
- Чесноком пахнет, - взволнованно сказал он, - вы что, чеснок ели?!! - последние слова прозвучали грубо и резко.
- Нет, - говорим, - мы сейчас вообще ничего не ели, и днём чеснок тоже не пробовали.
- Странно, - водитель явно волновался, - а пахнет.
Меня разбирал смех, я еле держалась, кусая себя за губу, мне так и хотелось спросить: "Что, чесночка боитесь?"
Вскоре мы с ним распрощались, и едва он отъехал, нас одолел хохот, потому как Серёга думал нечто подобное. А я, наконец, поняла, кого напоминал мне этот старик ещё до разговора о чесноке - упыря. Точнее упырька.
Так что, неизвестно ещё, что бы случилось, не появись в машине этот запах, которого мы, кстати, не уловили, никак Ангелы наши Хранители чесночок откушали. Возможно, для того чтобы нас огородить от беды.
"Фу, - скажете вы, мои читатели, - всё это фантазии". А вы прокатитесь ночью в чужой машине, да постопите в незнакомом месте в темноте, может, тогда и не в такое поверите. Впрочем, тот, кто никогда не путешествовал дальше кресла у телевизора, никогда не поверит. А тот, кто не одну тысячу километров проехал, прошёл или проплыл, никогда не подумает сомневаться. Потому как в жизни случается ещё и не такое. И приходит не каждому доступное знание, что мир гораздо объёмнее и интереснее, чем его мы представляем, и что нет невозможного. А истина, как говорится, где-то рядом.