Творчество

19 августа 2019
( Москва )
0 751 0

Дата: 28 июня - 9 июля 2007 г.

Автор: Ксения Корыстова

 

Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале

или…

Я всю жизнь мечтала увидеть эти горы!

"…Перемен, мы ждем перемен…"

Группа "Кино"

"…Я - свободен!"

Группа "Ария"

"На основе своих путевых заметок я писала диссертацию, но пока что она больше напоминала сборник юмористических баек…"

Ольга Громыко "Профессия: ведьма. Верховная Ведьма".

"… Мама мы все тяжело больны,

Мама, я знаю, мы все сошли с ума…"

Группа "Кино"

Часть первая. Сборы в горы

Как всегда все начиналось с того, что под лозунгом "Географию надо изучать руками, ногами и глазами, а не по контурной карте", мне в голову стукнула мысль, что я не могу жить без Приполярного Урала. Разумеется, я перевалила эту идею с больной головы на… не менее больную голову моего папы. Он уже 20 с лишним лет ходит в походы со своей командой, известной как "Железный Копчик" ("ЖК"). Я с 3-х лет в байдарке, так что, соответственно, тоже ненормальная. Ходили на реки Карелии и Южного Урала с семьей. А в прошлом году раскрутила папу пойти на р. Южную Шую с моими друзьями. Дескать, пора мне уже свою команду набирать. С девочками не было проблем - Маша - такая же сумасшедшая - заразилась идеей тут же, хотя мы до сих пор не можем вспомнить, как нас угораздило вместе пойти в поход, ведь мы почти не общались тогда, только созванивались раз в месяц из приличия (сейчас-то не разлей вода). Видимо "рыбак рыбака…". Еще одна старинная подруга Карина тоже под моим вредным влиянием согласилась на эту авантюру. Правда, они обе до сих пор не ходили в водные походы, Маша - горная душа, а Карина просто лес любит. С мальчиками было сложнее, так как в 15 лет они проявляют большую любовь к компьютеру, нежели к оздоровительной гребле на свежем воздухе… Но без них тоже нельзя - кто же вещи таскать будет? Тем не менее, один такой нашелся… К сожалению, по некоторым причинам в этом году его кандидатура отпала, так что извечный "Вопрос о мальчиках" опять был открытым… В процессе отбора кадров, я безжалостно отмела несколько кандидатур (или они отмелись сами)… (один вообще заявил, что нашел "более перспективное место отдыха…" ну и пошел он на… небо за звездочкой…). Хорошо - хватило ума пригласить Артема… и мы не пожалели! Замахнулись, ни много - ни мало, на Балбанью - у мальчика полный дебют на Уральской "троечке"… плюс жара +30 +40 градусов, пик активности комаров, мошки, слепней азиатских, слепней европейских, мокрецов и т. д. А ему все пофигу! И ведь он до этого никуда не ходил… вообще.

До последнего было непонятно, кто идет. Артем загремел в больницу, а Карину не хотели пускать родители. Я разрывалась между выпускными экзаменами в экстернате и организацией похода. Машка тоже сдавала экзамены в 10 классе, т.к. у неё физмат школа. Мы уже решили идти втроем - папа, Маша и я. Допустить, чтобы в этом году, после всех мучений с экзаменами и прочими проблемами, мы лишились похода, я не могла. Это была навязчивая идея, которая помогала выжить. Я чувствовала, что Маша тоже хватается за поход, как утопающий за соломинку. Сдав очередной экзамен, я приходила домой, и мы с папой погружались в карты, планы, отчеты… Горячий пар вился над чаем и грел сложенные лодочкой ладони, которые я держала над кружкой, будто над дымящим костром. Кухня уютно освещалась стенной лампой и наполнялась запахом жаренного с луком мяса, шорохом перелистываемых листов с распечатками и фотографиями, заговорщицким полушепотом папы, который пил пиво, посверкивая очками в полутьме, и мерным постукиванием дождя по стеклу.

Наконец стало ясно, что все идут. Дальнейшая подготовка к походу проходила как нельзя более весело. Вообще-то, на Балбанью мы попали случайно - изначально планировали р. Щугор, но не нашли общий язык с администрацией заповедника и пришлось срочно придумывать другой вариант. Зато нас очень насмешил Машин рассказ о разговоре с одноклассниками:

- Маша, а куда ты летом отдыхать едешь?

- Ну, наверное, в Ухту…

- А, ну это ты на юг съездишь, а потом куда?

- Ну, вообще-то - это Приполярный Урал…

Никогда не забуду взгляд продавщицы цветочного лотка, когда я стояла в бальном платье, с милой улыбкой спрашивая букет на выпускной, и, балансируя на "шпильках", по мобильнику говорила Артему, что ему нужно купить фальшфейер и неопреновые носки, объясняя, что это такое. Долго мучились с пропуском и разрешением на посещение Нац. Парка "Югыд-Ва". Переписывались с директором Вуктыльского отделения, договаривались о вездеходной заброске с Геннадием Коковкиным. Когда же, наконец, купили билеты на поезд (до этого поход все еще казался нереальным), все вздохнули спокойно.

Пожалуй, кроме Артема, которого, наверное, поразил мой безумный звонок среди выходного дня: "Привет! Объявляется Праздник Взятия Билетов!" - радостно заорала я в трубку… Сейчас он уже привык…

Уезжали 28 июня, а накануне мы с ребятами распихивали раскладку. Артем, на пару с Кариной, садистски утрамбовывали ножом макароны в пластиковую бутылку. Бутылок не хватало, нашли завалявшиеся с какого-то праздника 2 бутылки "Саян". На мое предложение вылить эту гадость в раковину Артем заорал, что нечего переводить продукты и обещался выпить все эти три литра. Они с Кариной долго уступали друг другу право допить оставшуюся от первой бутылки треть, но после того как им явно поплохело от количества (или качества) выпитого, мне удалось отобрать сей "ценный продукт", и отправить его в путешествие по канализации.

Вечером я, Артем и папа съездили на дачу в Опалиху (на базу "ЖК") укладывать рюкзаки. Там мы упаковались, под ценные советы асов Копчика, торжественно восседающих на стульях во дворе дома и пьющих коньяк. Особое внимание наши советчики уделили тому количеству спирта, которое мы берем. Накануне Карина ударилась в расчеты, и почему-то результат превзошел все ожидания. По её мнению выходило, что нам нужно брать не менее 4 литров спирта, против обещанных двух. Однако же один из Копчан навскидку определил, что даже если мы каждый будем выпивать в день по бутылке водки (что весьма сомнительно), то нам нужно только полтора литра. Впрочем, меня до сих пор терзают смутные сомнения по поводу его благих намерений облегчить нам тяжесть рюкзаков - возможно спирт привлекал его самого в качестве питьевого продукта.

Темыч (папин друг) пытался обучить нас с Артемом обращению с GPS. Вследствие этого мы половину вечера втроем обматывались взад-вперед по переулку, подозрительно разглядывая черный предмет у Темыча на ладони, и поочередно указывая на противоположный конец улицы, на себя и на небо, словно взывая к высшей справедливости.

На следующий день - 28-го - мы опять отправились в Опалиху. На этот раз все вместе (кроме папы) и пешком - по традиции, перед большим походом, хотелось поставить свечки Николаю Угоднику за удачное прохождение маршрута. Ну а путь в Опалиху лежит как раз мимо Красногорской церкви Успения Богородицы. К тому же перед сидением в поезде полезно прогуляться (в конце концов - 7 км по лесу для бешеной собаки - не крюк).

На базе нас встречал папа, уехавший туда утром и теперь орущий, как стадо резаных динозавров. А потом мы вместе ждали забросчика, который должен был нас доставить к вокзалу и прекратить тем самым папины вопли.

Далее следовал традиционно пьяный поезд. Причем пьяным он стал задолго до того, как мы в него попали, а это нам удалось с трудом… т.к. мы заблудились в трущобах Ярославского вокзала.

Хорошо - нас нашел Каринин отец и помог нести часть вещей. Сгибаясь пополам после бега на короткие дистанции с грузом на спине, мы явились к поезду под тревожные восклицания ожидавших здесь Машиных родителей. Полька, заставлявшая меня всю дорогу бежать по зигзагообразной траектории, теперь запутала кого-то поводком, уселась в разлитое пиво и счастливо воззрилась на проводницу. Мы успели буквально за пять минут до отправления.

Но в поезде тоже было весело - терялись и находились папины билеты, а ночи были сплошь бессонные, т. к. романтические прогулки на остановках в пять утра с собакой были суровой необходимостью.

После полутора суток поезда последовали 8 часов заброски на вездеходе "Урал": "На "Урале" - на Урал". Вначале было душно, но Артем пролез по рюкзакам назад и открыл окно, за что получил сразу три признания в любви. Дорога - американские горки отдыхают. Даже лечебный источник Тэлашор не восстановил наших сил, но зато было весело высовываться на полном ходу в люк на крыше.

Пыльная дорога уходила вперед по тундре, вся в ухабах, ручьях и буераках. Наконец, показались горы - величественные, прекрасные, холодного голубого цвета - они надвигались на нас как огромные застывшие волны гигантского моря, а снега на вершинах напоминали пенные буруны

Больше всего нас порадовал КПП Нац. Парка "Югыд-Ва" - одинокий фургон среди тундры и протянутая через дорогу веревка. Переезжали реку Кожим, радостно наблюдая, как вода плещется по полу машины, после оптимистичного напутствия водителя - "Ну, здесь недавно груженый вездеход перевернуло…". Во время технической остановки Артем упорно стал примерять на себя роль вентилятора. Вы когда-нибудь видели почти двухметровый вентилятор, на бешеной скорости бегающий туда-сюда по одной из дорог Приполярного Урала и издающий очень громкие звуки, вроде: "Чтоб вы все сдохли, сволочи!"?.. Очевидно, комарам этот феномен тоже был в новинку, и они с большим интересом следовали за Артемом. Скажу сразу, это развлечение явно пришлось по душе и Артему и комарам, а так же слепням, мокрецам и мошке. Поэтому в течение похода к Артему крепко прилипло прозвище "Дядя-Накомарник" - на предложение снять этот головной убор, всегда звучал гневный вопль: "Ну, уж нет!".

Доехав до места назначения - где ручей Пеленгичей впадает в Балбанью - мы выпали из транспортного средства, и сразу попали под хорошо подготовленную атаку десанта комаров. Угостив их встречным огнем "Gardex" мы поблагодарили насекомых за гостеприимство и стали ставить палатку. Карина сделала бутерброды с оставшейся баклажанной икрой, но пока она ходила звать нас поесть, бутерброды уже съела собака. Правда, одну штуку Полька честно нам оставила.

Место, где мы организовали лагерь, было, по сути, все той же дорогой - каменистой и буерачистой. Но от этого пейзаж не становился хуже. Из-за зубчатой стены леса виднелись вершины гор, ленты кустарника разбегались в разные стороны вдоль вездеходки, а в нескольких шагах серебристой дорогой бежала река, уходя за поворот и приглашая нас проследовать за ней.

Выяснилось, что Артем забыл в вездеходе кошелек с пятью тысячами рублей. Видимо, причиной стало сотрясение мозгов на уральских дорогах. Но эту проблему пришлось отложить до лучших времен.

Как ни странно - пошел дождь. Мы зря огорчались - он был всего лишь первым из двух. Все остальное время похода шпарило солнце. Съев в палатке суп, мы дружно отрубились под шум падающих капель. Палатка стояла на камнях (просто место, где не было камней - отсутствовало), но нас это уже не волновало.

Через какое-то время я проснулась и уставилась на часы - 8 часов. Утра? Вечера? Этого дня? Или уже следующего? Полярный день давал простор воображению. Но по молчаливому согласию все как-то решили, что проспали только час и еще пока вечер этого дня. Ну и ладно. Дальше был действительно очень хороший вечер.

Следующим утром стали делать закладку. Короче, сделали вид, что спрятали вещи под какой-то на редкость колючей елкой, видимо, в надежде на то, что отсутствующие здесь люди поленятся лезть в эти колючки, а медведям, волкам и росомахам катамаран без надобности. Оптимистично добавили, что если придет медведь, то мы и ему нальем.

Накануне мы с Артемом долго выясняли (точнее пытались вспомнить), как все же обращаются с GPS, но ситуация была из серии "Не знал, да еще и забыл", поэтому определяли "методом научного тыка" и диалог был примерно такой: "Ты не помнишь, мы на эту кнопку уже нажимали? Не помнишь? Да, кажется, не нажимали… ну давай нажмем…". Наконец это чудо техники стало нас слушаться, и Артем был назначен ответственным за то, чтобы чудо-машина вывела нас к точке закладки, если мы сами её не найдем. Правда, я не уверена, что он об этом знает.

"Я сижу себе сижу на горной круче…

… Комарики, комарики, пейте, пейте мою кровь!..

А зачем, зачем она нужна, раз кончилась любовь?!.."

Профессор Лебединский

Часть вторая. Радиалка

Выход на радиалку ознаменовался моим комментарием в камеру: "Мы идем к ледниковому озеру на гору Варсонофьевой!.. или не Варсонофьевой… в общем, на какую-то гору…". Эта фраза целиком и полностью выражала наше состояние на 30-градусной жаре, под счастливый аккомпанемент миллионного оркестра комаров. Используя "Gardex" вместо душа, духов, дезодоранта и т.д. и т.п., мы шли по вездеходке.

Периодически её пересекали ручьи с ледяной водой. Через них мы переходили вброд, цитируя мое высказывание, которое я привезла из апрельского похода по речке Держе. А именно: "Ледяная вода в ботинках! Романтично… блин!". Ботинки у всех были купленные специально для похода, водонепроницаемые, т.е. вода в них попадала через верх, при переходе ручьев с глубиной по колено, но назад уже не вытекала. Маша комментировала в камеру: "Вот. Мы идем, в общем. Очень жарко, зато посмотрите - какая красота! А вон там вы видите ледник. Может быть". А еще были сделаны следующие выводы:

1. Мошка невкусная. Ею даже закусывать нельзя.

2. Кто не верит в снег в июле - дурак.

Через некоторое время мы свернули с дороги, и пошли прямо по зарослям полярной березы. Деревца цеплялись и царапались, приходилось постоянно выдираться из их хватких объятий, высоко поднимая ноги. Редкий ельник сменялся густым кустарником. Перелезали через камни, перепрыгивали ручьи и упавшие стволы, подгибались под низкие ветки. Умывались из снежников и из многочисленных ручьев. На остановках падали на колени перед родником и пили прямо так, жадно выхватывая ртом воду. Вот уж истинно - этой водой нельзя напиться. Но зато она сладкая-сладкая! Пульсировала под губами, как живая. Никогда в жизни не пробовала такой вкусной воды! Приспособились зачерпывать ладонью на ходу и так пить… Прямо через накомарник.

Начался подъем в гору - заросли закончились, зато скоро пошел курумник, и наше спасенье от жары и жажды было только в том, что со склона с серебряным звоном стекали вниз тысячи ручьев…

Нас окружало суровое царство севера. Оно завораживало своей холодной неприступностью… Она ощущалась везде - в голубоватых силуэтах гор, которые наблюдали за нами с высоты своих седых вершин. В чистом прозрачном воздухе, позволяющем рассмотреть распростертые далеко внизу широкие покровы тундры и тайги, переплетенные нитями рек.

Обветренная резкость очертаний вокруг создавала ощущение надежности и нерушимости. С виду пустые и холодные склоны были такими только для тех, кто не умеет присмотреться внимательнее - на своих ладонях горы бережно укрывали целый мир. Рядом с серыми холодными валунами прятались нежные лепестки маленьких цветов. Они смело оборачивали к солнцу свои доверчивые и беззащитные головки. Родники разбрасывали вокруг себя стремительные искорки брызг, играя на свету радужными переливами. Везде буйствовала жизнь - мох, вода, даже камни - все светилось под солнечными лучами.

Ресторан "Счастье комара" продолжал свою круглосуточную деятельность. Меню скромное, но питательное - любой пол, возраст, размер и т.д. - все, что будет комарам угодно, как обреченно сказал Артем. Скоро мы вышли к огромному снежнику. Метров за двадцать до него началось ощущение, что ты подходишь к огромному открытому холодильнику. Авторитетно заявляю, что умывание снегом из снежника - лучший косметический салон (благо не в один из них я ни разу не ходила). А если учесть, что подъем в гору с рюкзаком обязательно будет стоить вам пары-тройки килограммов, то, по логике, все желающие улучшить свой внешний вид должны гурьбой устремиться на Приполярный Урал.

Подъем всем давался довольно таки тяжело. Сказывалась наша непривычка к пешке. Только Машка радостно скакала вверх-вниз по курумнику, пока мы в изнеможении валялись на камнях, траве, снегу… короче, где упали - там и ладно. Виды вокруг захватывали дух, но, к сожалению, приходилось восхищаться в основном из-под вуали накомарника, который скрадывал часть цветовой гаммы. Как дамы в девятнадцатом веке ходили? Не понятно… Но все же, несмотря на непосредственную угрозу получить уникальный загар в мелкую клеточку, мы не рисковали надолго снимать свои "вуали".

Наконец, мы поняли, что у нас есть надежда дойти - по показаниям GPS ледниковое озеро было уже рядом. Группа разделилась - девчонки, воодушевленные близостью цели, умчались вперед. Мы с Артемом шли позади, нам обоим тяжко давалась эта пешка. Я к тому же еще и снимала на камеру, вследствие чего постоянно останавливалась и отставала, а у него был тяжелый рюкзак. Мы постоянно дожидались друг друга в целях безопасности - все же нежелательно в горах ходить поодиночке. Папа стоял посередине разорвавшейся цепочки и следил то за девчонками, то за нами.

Периодически мы садились на землю или на камни и Артем доставал GPS, впрочем, для меня это был просто повод передохнуть. Артем сидел и ругался на кровососущих (вроде бы только на них…): "Чтоб вы все сдохли, сволочи!" Я предложила использовать такое средство, от которого сам подохнешь, но и комары тоже. Артем согласился. Странно…

Через некоторое время до нас долетел дикий вопль. Создалось впечатление, что кого-то заживо начал поедать огромный тигролев как минимум, а то и Лох-Несское чудовище. Как позже выяснилось, мы зря обвиняли бедных животных в человеконенавистничестве. Если эти существа где-то поблизости и присутствовали, то они не меньше нашего перепугались этого бешеного крика выходящих на тропу войны амазонок, коим наши девушки выражали свое восхищение только что увиденным ледниковым озером Малды. Преодолев последние метры подъема по живым камням, мы тоже увидели ледниковое озеро…

Думаю, не стоит ничего говорить, все и так понятно.

После недолгого раздумья, было решено поставить палатку с целью поесть, выпить чаю и полежать, а также устроить комарам отдых от их бесконечного обеденного перерыва. Карина и Маша пошли ставить палатку, папа собирал горелку, я делала традиционные походные бутерброды - "Радость голодного туриста" - соленый крекер и сырокопченая колбаса. В это время Артем, под мой вопль: "Это не экстримальщик - это аномальщик!" прямо в одежде залез в озеро, и некоторое время нежно обнимался там с ближайшей льдиной.

Самым несчастным существом была, наверное, Полька. На нашу собаку было жалко смотреть - несмотря на то, что мы пытались поливать её "Gardex", ей было хуже всех - комары так закусали ей нос, что он распух и стал в полтора раза шире обычного… И, к тому же, её вряд ли утешали красоты ледникового озера…

Брякнувшись вповалку в палатку, мы некоторое время лежали в прострации, потом поели и пошли в обратный путь. Сократили (ну, это папа так сказал) через тайгу и вышли на дорогу. Артем зачем-то взял на себя роль замыкающего. Зря. Потому что я умудрилась подвернуть ногу, из-за чего мое и без того небыстрое передвижение еще замедлилось. Это прибавило мне оптимизма, и я утешила Артема фразой, что нас с ним захочет съесть только зверь, давно и жестоко болеющий цингой - настолько у нас кислые физиономии.

Межу тем, дорога действительно представляла собой мечту юного натуралиста, т. к. изобиловала разнообразными следами росомах, волков и еще непонятно кого.

Вернувшись к месту закладки, мы устроили долгожданные купания. Далее весь поход почти каждый день мы практиковали мытье головы экспресс методом на мелководье при температуре воды + 3 градуса.

Потом мужчины удалились возлежать в палатку. Причиной послужила необходимость залечивать полученные во время радиалки боевые ранения, как то - мозоли и прочее, требующие немедленной анестезии, получаемой при употреблении большого количества спирта. Мы же стали варить обед, играть на гитаре и наслаждаться разговорами "о своем, о девичьем".

"Путь в никуда…"

Группа "Ария"

"…Мать река, река-дорога -

От шиверы - до порога…"

Группа "Мельница"

Часть третья. Балбанью - река Болванов. Болваны - вперед!

На утро был стапель. Стапель был абсолютно неправильный. Во-первых - он случился не в первый день по прибытию. Во-вторых - он случился на абсолютно трезвую папину голову. Это, впрочем, нисколько не помешало нам вскоре отплыть.

Все утро Маша изображала из себя дятла. Происходило это под её же собственный аккомпанемент: "Работники ножа и топора, романтики с большой дороги!". Маша сидела на земле и рубила топором толстую, корявую доску, которую нашла поблизости. Долго рубила. Цель этого мероприятия мне не ясна до сих пор. Ей, впрочем, тоже. Почему нельзя было положить доску в костер целиком, чтобы она перегорела посередине, таким образом развалившись сама на две части, мне не смогли объяснить ни тогда, ни сейчас. Я списала эту Машину увлеченность данным занятием на пользительность методичных движений, что должно было стимулировать дыхание, сердцебиение и повысить количество нецензурных выражений в лексиконе. Моя теория подтвердилась, когда к Маше присоединилась Карина и тоже стала долбить топором всё по той же несчастной доске. Долго долбила…

Потом мы с Машей утрамбовывали вещи в гермаки, а Карина героически в одиночку надувала кат. Еще надо было видеть нашу собаку… Ее радость при виде родного катамарана, радость от сознания того, что не надо больше никуда ходить ногами… она легла между полунадутыми баллонами, где должна быть палуба, и с блаженной улыбкой от уха до уха смотрела на наши приготовления.

Мы стартовали. Катамаран со стороны выглядел как танк - роль дула исполнял гриф гитары. Весь фильм - наши с Артемом две напряженные руки, вцепившиеся в набалдашники весел. Мы сидели следующим образом: папа - на капитанском месте сзади справа, я - справа спереди, Артем - спереди слева, Маша - слева сзади. Правда, сначала на её месте сидела Карина, но потом Карина героически приняла на себя почетную роль оператора и расположилась посередине на палубе. Там же вместе с ней сидела, а чаще лежала, Полька.

Мы влетели в Балбанью без спасов и касок, напоровшись сразу на волны, которые заливали всех, вплоть до сидевших сзади. Пришлось срочно экипироваться.

Выкладывались по полной. Потом, когда мы с Машей вспоминали свои ощущения, то они были очень похожими. Наша диагональ - с Машей, папина - с Артемом - это ощущение себя единым целым с командой и с катамараном. Существуют только ты, весло, вода и скорость. И больше ничего и никого на свете. Тебе никто не нужен. Ты не думаешь. Ты - живешь! Ты внутренним чутьем угадываешь движения других людей, но уже не воспринимаешь их каждого по-отдельности, а только как единый и гармоничный механизм. Существует только то, что ты чувствуешь, и ты понимаешь, что это и есть счастье. Весло - продолжение твоей руки, тело полностью подчиняется даже не мысли - инстинкту, наитию, которое направляет твои движения. Ты чувствуешь самого себя полностью, как никогда в жизни!..

Мимо проносились каменные гребни, как будто гигантские древние чудовища лежат здесь по берегам реки, не позволяя ей сойти с предназначенной дороги.

На одном прижиме Карину еле успели поймать за ноги. Нас с разворотом стукнуло о скалу левым бортом. Карина умудрилась при этом не выронить камеру! У меня было только одно стремя - наружное, во внутреннее не было возможности всунуть ногу, т. к. там неудобно лежал рюкзак. Поэтому, когда меня в очередной раз чуть не вышибло из стремени, я заорала, с трудом перекрывая рев потока: "Нет, девчонки, хрен я вас сюда пущу! Угробитесь к чертовой матери!". И потом безуспешно пыталась не обращать внимания на их гневные вопли. Хорошо - вода заглушала.

Папины команды радовали слух: "Держаться всем! В стременах! Эту самую пенистую пену оставляем слева! Всем грести! Сильно! Тёма - табань, Тюпа (мое детское прозвище) - греби! Выворачивай нос! Вот до той горбатой водяной горки - на неё нам не надо! Правый бурун оставляем справа, левый - слева! Береги бошки!". Пьем воду из реки, не дожидаясь когда кружка обойдет всех по кругу - зачерпываем ладонью, быстро, пока не началась следующая шивера.

После очередной серии пенистых волн - тихая вода. Отдыхаем. Впереди гул. Папин вопрос: " Ё-моё! Там порог что ли?!". Я: "Да". Маша: "Там опять прижим…". Папа: "Причаливаем!". Маша: "Причаливаем?". Папа: "Быстро, против струи, чалимся и смотрим!".

Ноги отказываются разгибаться после нескольких часов сидения на коленках. Спотыкаемся на камнях, идем просматривать. Артем остается держать кат, Карина снимает. Вода огибает каменистый остров, справа поток под углом в 60 градусов бьет в скалу. Прижим с карманом. Я подхожу к папе, говорю: "Ну что, про это комментарии только матом?", папа отвечает утвердительно и командует оттащить кат против течения назад, чтобы зайти в канализацию - левая мелкая протока.

Идем. Тащим кат, держась за стремена. Течение сносит и отбрасывает назад. Камни выскальзывают из-под ног. Сначала иду по мелководью, папа с Артемом - по глубине. Карина снимает с берега. У Маши обувь - только неопреновые носки, поэтому на камнях она отстала, догоняет сзади. Внезапно кат разворачивает, меня сносит вместе с баллоном, нас тащит вниз. Упираюсь ногами в камни, вцепляюсь мертвой хваткой в стремя. Сквозь гул слышу мат мужиков. Вроде бы, их тоже снесло и вырвало стремена из рук. Мелькает мысль о нереальности происходящего - я - одна держу эту махину? Наверное, прошла только секунда… Эта секунда растянулась на какое-то бешеное количество времени, увеличенное в миллион раз невероятным усилием. Слышу папино - "Молодец, Тюпа!". Понимаю, что секунда закончилась, появилась возможность повернуть голову - вижу Машу, она по колено в воде - схватилась за стремя и держит кат. Благодарно смотрю на неё, сил кричать уже нет.

Идем дальше. Теперь мы с Артемом по грудь в воде, он что-то шутит, не слышу его за шумом воды. Маша с папой - по мелководью. Им не позавидуешь - камни под ногами переворачиваются, а вода не дает опоры, т. к. достает только до колена. При этом они постоянно то проваливаются в расщелины между камнями, то взбираются на мокрые булыжники.

У нас же другая беда - вода напирает, приходится сопротивляться всем телом. В памяти всплывает ассоциация - в бассейне на тренировках заставляли бегать в воде туда-сюда. Думаю - как это мне тогда могло казаться трудным? Там ведь не было ледяного потока, несущегося тебе на встречу со скоростью 10 км/ч…

Все происходит в каком-то радостном возбуждении… При всей её нелепости, в голове бьется мысль, что это лучшие минуты твоей жизни.

Останавливаемся. Карина садится на палубу, рядом с Полькой. Собака, естественно, и не думала оставлять пламенно любимый катамаран - вдруг он куда-нибудь без неё уплывет? Мы садимся на свои места. Гребем. "Скорость! Все гребут! Особенно правые! Тёма, табань! Вот теперь все гребут! Сильно!". Нас все-таки постепенно сносит ближе к правой протоке, разворачивает перпендикулярно течению. Папа и Артем спрыгивают в воду, следом мы с Машей. Тянем кат поперек течения к левому берегу. Артема немного затянуло под баллон, он упал. Слышно, как он ругается. Вытягиваем кат на берег.

Тут что-то вроде вездеходки, идем вверх по склону, оказываемся над обрывом. Порог гремит далеко внизу, видим, как вода огибает каменную косу с двух сторон и растекается более или менее спокойно, дальше эта схема повторяется. Только следующий остров побольше и, на первый взгляд, потоки, огибающие его, совершенно одинаковы. Продираясь по каким-то колючим зарослям, решаем попробовать просмотреть дальше. Попытка не увенчалась успехом, ежели не считать таковым порванные Артемовы штаны.

Спускаемся, утраиваем перекус, по совместительству - военный совет. Решено причалить после прохождения канализации на втором острове, чтобы очертя голову не соваться в неизвестную воду.

Проход по канализации запомнится надолго. Как, впрочем, и весь этот день, если только нас не обуяет внезапный приступ склероза. Камни выскальзывали из-под ног в самый неподходящий момент. Поскольку каждый момент был именно таким, то что уж говорить, что эти нехорошие действия камней не вызывали у нашей промокшей команды должного восторга. Ивняк, или что-то в этом роде, настойчиво хлестал меня по лицу, как будто иначе я бы забыла о его местонахождении.

Я шла у левого бока катамарана - у берега, Маша сзади, папа спереди. Артем, соответственно, - справа. Карина снимала с палубы. Но, очевидно, она отвлекалась на наши действия, которые представляли собой настоящий "Экшен" и, наверное, отчаянно жестикулировала... (иначе я не могу объяснить 10-балльное землетрясение в видеоматериалах). Поэтому она не смотрела в объектив. Как известно, - "камера - дура - в одну точку смотрит" - много не увидишь. А посмотреть было на что…

Сначала один очень нехороший камень решил уплыть у меня из-под ног. Сделал он это явно не подумавши, так как в мои планы абсолютно не входило под напором потока упасть и быть затянутой под катамаран… Успев подумать, что он очень тяжелый и лежать под ним волочась по камням (острые, заразы!) мне не доставляет никакого удовольствия, я каким-то макаром умудрилась вылезти на поверхность. Как раз чтобы успеть увидеть папу, который собой тормозил и разворачивал наше верное сплавсредство, и услышать его крик: "Тюпа, вылези вообще из-под него!". Далее следует:

Карина (громко и трагически): Маша - там!

Маша (дикий вопль уже откуда-то из-под палубы катамарана): Ос-та-но-ви-тесь!!!

Папа (наваливаясь на катамаран против потока и пытаясь переорать шум воды на пределе голосовых данных): Тихо! Держитесь!

Артем (немного растерянно): Блин, а я без штанов уже!..

Катамаран развернуло, мы остановились; папа поймал чей-то накомарник, чуть было трагически не погибший в бурных водах; Артем надел штаны; Карина вышла снимать на берег, дабы облегчить нам дальнейшую проводку и найти лучший ракурс. Больше особых происшествий на данном участке не было.

Следующий остров был намного больше предыдущего - теперь это оказался именно остров, а не скопление камней. Мы пошли просматривать, Карина - снимать. Обнаружилось, что нам предстоял выбор между, как мы обозвали, "Кофемолкой" и Кофеваркой". Выбрали второе, потому что, как глубокомысленно заметила Маша, "после кофеварки обычно хоть что-то остается". После кофемолки же только порошок.

В "Кофемолке" посереди потока стоял огромный валун, и обойти его не было никакой возможности, а воткнуться в него с разгона - никакого желания. Но наш путь тоже предполагал стать очень веселым. Особенно если учесть, что возможности просмотреть, что же там - за поворотом - не было. А если там что-то страшное и есть, то затормозить мы не сможем по причине отвесных скальников с обеих сторон, кровожадно скалящих красноватые зубы, словно они уже кого-то съели и теперь ожидают нас.

Папа сказал, что если выбьет - не выберетесь до самого Кожима. Потом почернел и стал страшней порога. Артем поддувал баллоны, потому что из-за разницы температур воды и воздуха (+3 и +30) они постоянно сдувались. Карина снимала. Папа раздал всем каски, велел поддувать жилеты и повесить на шею ножи-стропорезы. При этом посмотрел на нас с Машей как на полных идиоток. Потому что мы стояли и пели:

"…Все перекаты, да перекаты,

Послать бы их по адресу!.."

При этом Маша не очень успешно старалась сохранить тревожно-серьезный вид, чтобы про неё не подумали еще хуже. Мы стояли и молились про себя… и как-то восторженно и счастливо боялись… Совершенно дикое ощущение!

Карина тоже подпевала. Артем подошел, услышал куплет: "…И подавать я не должен виду, что умирать не хочется!..", сказал: "О! В тему!".

На словах: "…Люблю тебя я до поворота, а дальше как получится!.." нам стало совсем весело, и, бросая восхищенные взгляды на поворот, за которым была неизвестность, мы закончили совсем уж залихватски:

"…Все перекаты, да перекаты,

Послать бы их по матери!

По этой речке плыть не на байде,

А на торпедном катере!.."

Вот так начался "путь в никуда". Папа даже запретил снимать. Но мы прошли все благополучно, наверное, потому что готовились к худшему. А может просто - дуракам везет. А через некоторое время, обливаемые волнами с ног до головы, влились в реку Кожим!

Папа: Поздравляю вас с Кожимом!

Маша: Вау! Это совсем Кожим?! У-у-у!!!

Папа: Река Болванов пройдена! Болваны - ура!

Все: Ура!

Папа: Пройдена одним днем! За пять часов!

Все: Ура! У-у-у! А-а-а! Ура!

Пока звучит смех - смерти нет…

Кожим приветствовал нас порогом Манюку, который мы решили обвести по канализации. Вода била в скалу под углом 90 градусов и уходила дальше, бушуя на выходной шивере. Мы решили, что шивера нам не страшна, а вот все остальное, после этого дня, нас уже не вдохновляет. Поэтому папа с Артемом будут проводить катамаран по камням на мелководье, справа от скального острова, перегородившего реку ближе к правому берегу.

Маше было поручено страховать наше сплавсредство от возможного уплывания во время этого героического деяния наших мужчин. Делать это надо было при помощи длинной веревки, один конец которой был привязан к кату, а второй торжественно вручен Маше. Папа сказал, чтобы я держала собаку, т. к. она, дескать, только меня и слушается (собака была другого мнения на этот счет, впрочем, я тоже не питала иллюзий). После этого произнес: "Прости, Тюп!" и ушел к Артему и катамарану. Одной рукой я держала собаку, другой отгоняла комаров от неё и себя. Пришла Маша и вручила мне весла в ту руку, которой я отгоняла гнусов. Сказала: "Прости, Ксюнь!" и ушла на свой пост начальника страховой компании. Пришла Карина, вручила мне каски, сказала "Прости, тебе, наверное, тяжело!" и стала снимать на камеру. У меня стало закрадываться подозрение, что у всех троится в глазах. Сколько, по их мнению, у меня рук?.. И вроде не пили… Больше никто не приходил, слава Богу. Потом, правда, Карина отобрала у меня часть вещей.

Полька, порученная моим заботам, была абсолютно не согласна с политикой партии и правительства. Ведь провести кат без её помощи никак невозможно, а, следовательно, его подло крадут прямо из-под её искусанного комарами носа. В итоге, она надрывалась от лая, а я - от ругательств. При этом мы обе пытались заглушить рев порога.

Итак. Мужики тащили кат по камням, протаскивая его мимо скалы в канализацию. Они что-то орали, стараясь докричаться друг до друга, и размахивали руками. Собака старалась докричаться до мужиков, чтоб не увозили от неё катамаран. Я старалась докричаться до собаки, чтоб она заткнулась и перестала дергаться. Карина старалась докричаться до микрофона камеры, дабы прокомментировать происходящее, но всеобщие вопли и шум воды заглушали её голос. Единственным спокойным человеком в нашей команде на тот момент была Маша, которая мечтательно смотрела на бегущую воду и небрежно помахивала страховочной веревкой, абсолютно не интересуясь происходящим.

С грехом пополам, проводка наконец закончилась. Папа повелительно махнул рукой, и наша живописная группа, спотыкаясь на булыжниках, приблизились к катамарану. Вскоре мы вошли в выходную шиверу порога Манюку.

Сначала кат встал над валом и папа успел подумать, что нас сейчас перевернет. А потом я ухнула с двухметровой волны вниз и вода на мгновение сомкнулась над головой. Машу по диагонали тоже облило с головой. Знакомое ощущение, преследовавшее весь день - весло врезается не в воду, а в сливочное масло, причем неплохо застывшее. Папу облило только по пояс. А Артем приземлился уже на следующий вал, поэтому даже не заметил, что вообще произошло.

Нас приютила тихая заводь, где не было бурного течения, т. к. большой кусок скалы загораживал её от общего потока. Неподалеку возвышалась Каменная Баба - место поклонения мансийских племен. От пологого места - открытого ветрам тундряка, на котором мы встали, к реке вел крутой склон. На нем, в оживающих под ногами камнях, были закованы мертвые деревья, погибшие когда-то и принесенные сюда течением, когда река бушевала у берегов. Их сухие ветки напоминали руки, будто тянущиеся к небу, не то проклиная, не то благословляя. Словно павшие в безызвестной войне витязи, они остались не погребенными и были вынуждены подставлять свои тела ветрам и дождям. Какая стихия оторвала их от родных мест? Наверное, горы помнили об этом. Горы помнили все.

В старину, погибших в бою сжигали, воздавая последние почести. Мертвые деревья не должны быть на нас в обиде.

Мы сидели у костра. Артем переквалифицировался в каше-, точнее, суповара. Я тщетно пыталась поменять батарейки в камере. Пальцы, весь день судорожно сжимавшие весло, теперь обнаглели, расслабились и ни в какую не хотели слушаться. Карина в состоянии полного офигения сидела на бревне, Маша стояла по другую сторону костра. Говорить не хотелось. Ощущение, что если ты пошевелишься, то тут же упадешь, никак не хотело уходить прочь подобру-поздорову. Папа тщетно взывал к нашему сознанию. Но, очевидно, пока мы ставили палатку и обустраивали лагерь, оно залезло куда-то очень глубоко внутрь, не желая соприкасаться с мокрой одеждой, липнувшей к телу. Поэтому, несмотря на пришедшее вместе с переодеванием тепло, воззвания доходили с трудом: "Ну, чего вы такие мертвые-то? Мы прошли 16 км по стремнейшей речке, чистая троечка Уральская!" Чего ж так хреново-то тогда?!

- Дядь-Толь! - чуть укоризненно, и в то же время как бы извиняясь, говорит Маша.

Долго убеждаю себя, что это всего лишь переутомление. Артем наполняет наши миски, заботливо интересуясь - больше гущи или бульона? В ответ получает произнесенное без интонаций: "Мне все равно", из чего делает логичный вывод, что надо наливать суп средней густоты. Классно все-таки, что мы Артема взяли в поход! Благодарно беру полагающуюся мне миску, глядя на повара полным любви и преданности взглядом. Но, видимо, то ли это для меня слишком нетипичное действие, то ли у меня взгляд не фокусировался, так что моего возвышенного порыва не заметили и не оценили, переключившись на следующую миску.

Есть не хочется. Знаю, что надо заставить себя сделать несколько глотков, потом дело пойдет на лад. Мысленно ругаю себя последними словами, благо материться я умею только про себя. На отупевшие мозги брань действует столь же благотворно, как на ценителя искусства - Третьяковская галерея. Усилием воли отлепляю себя от коврика и плетусь к катамарану, который было предложено использовать в качестве обеденного стола. Кто-то достал чесночные сухарики, и вся команда набрасывается на них с целеустремленностью маньяков. Кроме Карины, ей совсем поплохело. Даже коньяк не возымел своего целебного действия. Впрочем, потом она ожила.

И нас понесло купаться. Артем побывал в реке первым и теперь стоял на берегу, завернувшись в полотенце и исполняя свой извечный и замысловатый танец: "Убей комаров", выдавая такие номера, что любо-дорого глядеть. Но одеваться не уходил, наблюдая, как мы втроем, оскальзываясь и падая на камнях, брызгаемся водой. Я ехидно предположила, что в полуобнаженном варианте его танцевальная смесь каратэ и хореографии проходила вдвое профессиональнее, без сковывающей движения одежды.

Потом Тема удалился к ближайшему озерку-луже, которое, видимо, осталось со времени паводка, т. к. не было проточным. И начал активно расхваливать этот дивный водоем. И вода-то там теплая, и течение не уносит. Мы отправились на его призывные крики, о чем я тут же пожалела, т. к. подойдя к берегу озерца, тут же поехала вниз и очутилась под водой. Отфыркиваясь и тряся головой, я вынырнула, критически осматривая себя и замечая, что кожа цвета размокшей глины мне не очень идет. Не обращая внимания на два гневных вопля, раздавшихся почти одновременно с моим падением, Артем невозмутимо заявил, что грязевые ванны, несомненно, очень полезны. В доказательство своих слов он не замедлил обмазать Карине спину хорошим слоем мокрой глины, сохраняя при этом самое невинное выражение лица, на какое только был способен. Ощутимой пользы от его действий было только то, что Карина лишний раз напомнила нам про свои голосовые данные.

Я выбралась из коварного водоема и пошла отмываться в реку.

Утро ласково встретило нас начавшими появляться слепнями, комарами, жарой и духотой. Несмотря на все вышеуказанные обстоятельства, встречу сложно было назвать теплой. Я проснулась в своем углу палатки и обнаружила странную картину: Артем лежал головой к выходу, а на месте его подушки лежала Полька. Карина растянулась поперек палатки, а Маша свернулась калачиком где-то в ногах. Создалось впечатление, что они все захотели выйти из палатки, но в это время их кто-то шандарахнул по голове и они так и упали. Как позже выяснилось - виной всему было Великое Переселение… Польки в палатке.

Как и всегда - это утро было раннее, поэтому мой звонок по спутниковому телефону в восемь утра поверг маму в шок. Тем более что сообщение о пройденной Балбанью стало, мягко говоря, неожиданным (папа говорил о трех днях прохождения).

Мы хотели пойти к Каменной Бабе, но сил на это не было. Карина решила снова попытать счастья с удочкой, на этот раз в гордом одиночестве. И удалилась вдоль берега. Мужчины разлеглись в палатке, но вскоре папа был вытащен оттуда неугомонной Машей, т. к. она напомнила ему про обещание сходить с ней к порогу Манюку и посмотреть на него сверху. Коварно пригрозив, что пойдет одна, Маша нетерпеливо дожидалась, пока папа со скрипом вылезал из палатки. Потом они втроем с Полькой пошли снимать и фотографировать порог. Я сидела на баллоне катамарана и восхищенно смотрела на ослепительно красивые виды. Вспомнилась детская мечта - построить в тайге избушку и там жить. Это место бы подошло… правда, тут не совсем тайга, ну так что же…

Потом, устав от назойливого внимания комаров и слепней к моей скромной персоне, я набрала в кружку ледяной воды из Кожима и пошла в палатку. Последняя являлась единственным средством от комаров, т. к. химические приспособления мы использовали еще в радиалку. Не все конечно, но большинство.

Протискиваясь в проход сквозь узкую щель (широко молнию мы не расстегивали из-за комаров), поинтересовалась для приличия у Артема, не помешаю ли я; получила недоуменный вопрос "Чем?"; скромно предположила, что может быть у него есть резкая потребность в одиночестве?.. В ответ меня заверили, что у него есть только резкая потребность в отсутствии всяких летающих гадов. Я к ним вроде бы пока не относилась. Затем мне были продемонстрированы небрежно раскиданные по коврикам и спальникам трупы слепней и страшное орудие убийства: резиновый шлепанец. Потом Артем играл на гитаре. Делал он это весьма своеобразно - виртуозно исполнял любую песню на одной струне без использования аккордов. Периодически пение прерывалось вскакиванием и бешеной долбежкой тапочкой по стенкам палатки, так что припев ко всем песням был примерно одинаковый: "Ах ты сволочь! Чтоб ты сдох! Вот тебе!".

Карина вернулась в лагерь, в качестве добычи принеся большую корягу, весьма отдаленно напоминающую рыбу. Поели (не корягу, а супчик), и началась мучительная сборка по жаре.

Потом пошли к Каменной Бабе. Она взирала на скорбную процессию нашей группы с высоты своих 28 метров, выглядывая из-за шпилей ближайших елей. Маша стала прикидывать, можно ли туда забраться. Артем не стал прикидывать, а стал забираться. Правда, невысоко.

Потом, по обряду, мы все оставили дары, которыми должны были стать самые дорогие сердцу вещи. Забраковав предложение принести кого-нибудь в жертву, каждый нашел нечто более ценное. В итоге, в расщелины скалы были торжественно возложены:

1. кусочек папиной кепочки, которая прошла с ним все 20 с лишним лет походов, она уже разлагалась на свету.

2. несколько конфет "Бон-пари", бывших в активном употреблении, как средство против недостатка сахара в организме.

3. Постепенно отрываемые прямо от сердца в течение всего жертвоприношения, обожаемые Кариной семечки.

"Ты неси меня река…."

Группа "Любэ"

Часть четвертая. Кожим. Типичная река

Кожим бурно продолжился для нас в касках и спасах, прошкуродерил несколькими проводками, но потом плавно перетек в матрасный сплав в совершенно непотребном виде. Не подумайте плохого - дальше купальников мы не раздевались, хотя, наверное, кое-кем это бы и приветствовалось. Однако излишняя скромность нас удержала. На самом деле, мы напрочь забросили весла, разлеглись как попало на баллонах и палубе. Маша уступила Карине место на весле, по этому поводу Карина не гребла почти весь оставшийся путь. Чего не скажешь об остальных. Например, мы с Артемом очень рьяно исполняли свои обязанности носовых гребцов… лежа на баллонах. Периодически я поднимала голову и заявляла: "Артем, я не поняла, почему ты прохлаждаешься? Там впереди шивера! Тебе надо табанить". Артем лениво опускал руку в воду и начинал ею грести. Либо медленно поднимал голову, говорил: "Ага" и ронял её обратно. Я, в свою очередь, присоединялась. Маша комментировала:

- Это называется - да здравствует расслабон! Вот. Меня попросили изобразить из себя оператора. Я не умею этого делать. Ну ладно. Вот. В общем - типичная река…

- Да, все что вы видели до этого - это компьютерная графика! - добавляют за кадром.

Мы старались, по мере возможности, обходить буруны стороной, т. к. камни в Кожиме были острые и норовили разодрать шкуру ката.

Маша: "Итак, задача спортивная плавно переросла в задачу географическую…"

Папа: "О! Прямо цитируют капитана! Какая благочинная команда!"

Маша: "А то!"

Я: "Ну, что ты, пап! Артем вчера чуть не честь веслом отдавал!"

Папа: "О-о! Да ты что?!"

Артем: "Да? Не помню…"

Я: "Склеротик"

Папа: "А может меня издать?"

Все: "Сдать? Куда сдать?"

Я: "В утиль? Нет, ты нам еще пригодишься…"

Папа: "Нет! Издать - печатать!

Все: "А-а!"

Я: "Ну, а что - можно… Маша - цитирует, Артем - честь отдает… Выходит, самый неуважительный человек в команде - это я. Могу тебя веслом по голове ударить, хочешь?

Папа: "Да, ты можешь, я знаю!"

Я: "Ну, должна же быть ложка дегтя, в бочке меда!.."

Первая стоянка на Кожиме состоялась на песчаном берегу, изобилующим различными следами. Довольно уютное место - защищенная скалами со всех сторон выемка - как будто кто-то откусил от бутерброда. Рядом впадал в реку очень холодный ручей - видимо у местной рыбы он служил вытрезвителем.

Стоянка сопровождалась:

1. Песнями под гитару, исполнение которых к двум часам ночи стало достойным лучших солистов из хора мартовских котов. Особенным успехом пользовалась песня "Как хороша я в неодетом виде…" Несмотря на её явный феминистический смысл. Впрочем, у нас ведь женщины в большинстве…

2. Моим обещанием поставить Теме памятник, где он будет увековечен триумфально стоящим на горе трупов убиенных слепней, с дохлым представителем сего мерзостного вида насекомых в одной руке, тапочкой - в другой. И со столь гордым выражением лица, что когда Артем увидел его в моем исполнении, то долго валялся по палатке, корчась от смеха.

3. Папиным штурманским докладом, где было сказано, что мы "прем по этой реке, как курьерский поезд".

4. Машиным заявлением, что если бы вместо комаров здесь летали ягуары (бр-рр, что же это будет-то?), то Маша бы обрадовалась, т. к. ягуары хотя бы кусаются по-человечески… (меня терзают смутные сомнения…)

5. Выяснилось экспериментальным путем, что если залить Каринин плов кетчупом так, что его откажется есть собака, то этот плов всегда можно скормить папе и Тёме - под закусь.

Короче, "заходите к нам на огонек…"

День следующий. Все та же хрень. Нормальные люди на шивере что делают? Правильно - думают, как бы поскорее её пройти, чтобы не зацепило и не развернуло. А мы? Правильно - мы думаем, как бы развернуть кат на шивере так, чтобы было удобнее фотографировать красивый водопад, сбегающий со скалы…

Обнаглели - играем на гитаре прямо на катамаране, гребет только папа, да и то - сидя набекрень… Маша ненадолго сместила меня на весле, но я засыпала всех столь ехидными комментариями, что почему-то они решили, что я злюсь. Гнусная клевета, между прочим! Не настолько же я эгоистична… кажется. Во всяком случае, потом папа отправился на отдых на палубе, и у меня было повышение по карьерной лестнице.

Карина загорает в купальнике, Артем же упакован так, что зимой не замерзнет. Может, его знобит от комариных укусов? Его упаковка навела папу на мысль предложить новый вид соревнований на олимпийских играх - заплыв в полном противокомарином обмундировании: ботинки горные, носки, шерстяные носки, штаны спортивные, штаны сплавные, водолазка, анорак, перчатки неопреновые, накомарник. Вроде, ничего не забыла. Если бы такие состязания состоялись, то Артем, несомненно, выиграл бы, т. к. вряд ли кто-то кроме него еще тренировался во всем этом плыть против течения в холодной воде за крышечкой от пластиковой бутылки (её Карина не то уронила, не то выкинула из вредности…).

Стоянка. Каменистый правый берег. Напротив - отвесные скалы, они чуть отливают бардовым, словно на них постоянно играет отблеск далекого заката. Палатку поставили ближе к деревьям - хоть какая-то защита от утреннего солнца.

Сушим с Артемом коврики, растянув их над огнем. Попутно пытаюсь вызвонить Темыча (папиного друга) по спутниковому телефону, однако спутники над нами категорически не летают. Наконец, один появился. Папа хватает несчастный телефон и начинает орать в трубку, подпрыгивая вокруг костра: "Темыч, друг! Але! Темыч! Что за связь! Да нет её ни хрена! Какой урод это придумал?! Тюпа, где спутник?!" Беру телефон и слышу там удивленный голос Темыча. Странно…

Наконец, они смогли поговорить. Папе нужна была врачебная помощь по причине укушения его мошкой в причинное место. После очередной порции воплей: "Темыч, друг! Меня мошка укусила в… Позвони Новицкому, пусть скажет что делать!" Темыч пообещал через час выйти на связь. Обзвонив врачей и повеселив всех папиных знакомых в Институте Урологии, в следующий сеанс связи Темыч объявил, что лечение назначено: выпить водки и успокоится. Странно, как оно раньше не подействовало, до того как его выписали?..

В это время Артем относит коврики в палатку. Она подпрыгивает и матерится. Оказывается, у нас сломалась молния на входе, и девушки пытаются её чинить и убивать комаров и слепней одновременно. Доносящийся диалог:

Артем (очевидно, в камеру): "Посмотрите, эти странные люди, они ругаются и прыгают по палатке, и бьют по её стенам без видимой на то причины"

Маша (с угрожающим спокойствием): "Ах, без причины?! А ты помочь не хочешь?!"

Артем (невозмутимо): "А я что делаю?"

Карина (с фанатизмом натуралиста): "Посмотри, сними здесь, сколько их!"

Артем (обреченно): "О-о!"

Карина (кокетливо): "Артем, а ты не хочешь посмотреть, как спариваются комары?"

Артем (голосом оскорбленной невинности): "Зачем мне это нужно?!"

Вопрос остался без ответа, видимо предполагалось приобретение Артемом нового бесценного опыта.

Количество комаров увеличивалось, если это только было еще возможно. Потолкавшись у костра и сварив кашу, мы с папой и Артемом приняли решение перебраться под укрытие противомоскитного полога палатки. На завтра был папин день Рождения и дневка по совместительству.

Всю дневку мы пролежали в состоянии офигения. Сил шевелиться - не было. Сил есть - не было. Спутников и связи - не было. Отсутствия слепней - тоже не было. Тень создавалась искусственным путем - папа героически вылезал из палатки и перетягивал тент.

- Эти сволочи не летают, - констатировала я общеизвестный факт, трепетно держа телефон перед собой, с таким видом, словно собиралась на него молиться. Смысл и тон сказанного никак не вязался с моей позой преданного тайной вере фанатика. - Надо заводить личный спутник, чтобы он летал над палаткой.

- Зато здесь много других сволочей - и они летают, - "утешил" папа, показывая на гудящую массу за пределами палатки.

На вечер, когда зайдет солнце и исчезнут слепни, была назначена баня. Я делала оладушки на горелке. Ребята лежали и нюхали готовую продукцию с видом отъявленных наркоманов.

Раздавались странные вопли:

Артем (жалобно): "Ну, дайте мне понюхать, пожалуйста! О-о!"

Карина (возмущенно): "Все!!! Убери отсюда свой нос!"

Артем (стуча кулаком в пол): "Но я есть хочу!"

Я (скептически): "Ты все хочешь съесть, солнце мое… незаходящее?"

Артем: "Да!"

Маша: (заботливо и довольно, посыпая оладушек сахаром (сгущенку забыли)): "Оч-чень вкусно! Спасибо, Ксюнь! Тебя покормить?"

Я: (перекладывая нож в одну руку (лопатку забыли) и размахивая в воздухе другой, в тайной надежде её охладить и возмущенно наблюдая за перемещениями в палатке): "Нет, спасибо, дожарю - поем. Народ, ну я все, конечно, понимаю, но уберите ноги со стола! Артем… ноги… да, спасибо".

Карине поплохело от запаха масла в духоте. На неё было жалко смотреть, но единственный выход был пойти на свежий воздух, благо солнце зашло, и слепни исчезли. Карина, с лицом, цвет которого навевал мысли о русалках, водяных и прочих бледнолицых фольклорных элементах, вылезла из палатки. Там она, с присущей ей деятельностью, стала собирать дрова для костра, который горел над сложенными папой камнями для бани. Удивительный человек! Весь поход она буквально спасала нас на стоянках. Я бы никогда не смогла в таком состоянии что-либо делать, если бы была возможность этого не делать. Впрочем, трудоголизмом я никогда не страдала. Страдала моя совесть, пинками выгоняя свою хозяйку на какое-нибудь очередное общественно полезное мероприятие.

Когда были дожарены последние оладьи, папа возвестил, что баня почти готова, и они сейчас пойдут туда с Артемом - все доделают и самоотверженно возьмут на себя самый жесткий пар, а потом будет наша очередь, когда пар будет помягче. А пока они моются, мы уберем в палатке, чтобы после бани вернуться на все чистое. Отвергнув предложение о "среднерусской" (совместной) бане, мотивируя это боязнью за Артемову неокрепшую психику, мы начали злобно убираться. Открыв молнию на полную, мы выгребли на божий свет (полярный день все-таки) грязную посуду, раскиданные вещи, спальники и коврики. Все это требовало мытья, но с вещами мы ограничились вытрясанием из них слепней и пыли, а вот коврики и посуду пришлось мыть. Иногда я срывалась с места, чтобы запечатлеть на видео сотрясающийся от воплей и ударов веника банный тент, и ехидно прокомментировать: "А в это время женщины копали…", цитируя одну из любимых нами песенок. Заснять порнографическую сцену выбегания голых мужиков из бани в реку мне не удалось - камера цензурно вырубалась под предлогом севших батареек. Наконец, палатка приобрела небывало приличный и чистый вид, украшенная стоящей посередине, на расчищенном от спальников месте, миской с оладьями. Зато сломалась молния. Ну вот. Опять. Вернувшимся мужикам мы мстительно предоставили её починку, а также истребление налетевших за время уборки москитов. А сами пошли мыться. Пар был уже не то что не жесткий… он был очень… нежный. Но это не испортило нам настроения - на распаренных комары не особо суются, а слепней в два часа ночи не наблюдалось. Ну и что такое комары? Когда можно, после подзабытого ощущения тепла и пара на голое тело, забегать в холодную реку и орать во весь голос, а эхо в скалах многократно повторяет за тобой!

Утром пошел дождь! Чуть-чуть, мелко, но пошел! И даже стало холодно. Папа заорал: "Один, пошли нам северный ветер!", "Ну, пожа-алуйста…" - тоненьким голоском пропела Маша. И как полило! Ветер, дождь. Холодно, однако! Промокли насквозь. Перерыли все рюкзаки в поисках дождевиков, которые обнаружились в самой глубине, разумеется.

В этот раз я спутниковый телефон положила в карман анорака на время сплава и теперь попробовала дозвониться с воды. Я долго изображала статую Свободы, пока, наконец, спутник не соблаговолил над нами пролететь. Рев и визг, сопроводивший мое сообщение об этом свалившемся на нас счастье, перепугал, наверное, всех окрестных леших и водяных и они поспешили ретироваться куда подальше.

Артем: Звоним!

Маша: Звоним!

Я: Да все равно связи нет! Он опять не летает!

Артем: Сволочь!

Маша: Звоним… На последний слог ударение!

Артем: Что? Надо - "сволочь"?

Я (издав на пару с Артемом дикий вопль): О, мама! Привет! Не ори, Артем! Да, это Артем орет!

Артем: Пре-вед!

Я: Нет, все хорошо, мам, это просто Артем опять орет! У нас все хорошо! Скажи там всем родителям… Деда с днем Рождения!

Папа (поднимая флягу): Моего тестя, Владимира Владимировича - не Путина - с днем Рождения! Дай Бог ему здоровья! Дайте, я чокнусь со своей дочерью!

Артем: О, теперь вся семейка чокнулась…

Папа (наливая разведенку в кружку): Вы со мной?

Артем: С Вами!

Папа: Морально?

Маша: И аморально…

Вот так мы и плыли. Народ ел конфеты и спорил, на что похожи скалы. Когда одна и та же гора вызывала уже совершенно противоречивые ассоциации, я принимала вид все понимающего врача психиатрической больницы и говорила: "Вы просто конфет объелись… посмотрите - это камни, просто камни, а не обезьяны и попугаи одновременно. И уж тем более не согнувшийся алкоголик с бутылкой… Нет, Артем, я все понимаю - у кого что болит…"

Папе приспичило поесть прямо на ходу. Дескать, на берегу из-за слепней не продохнуть, а до вечера далеко. Он собрал горелку, и сказал, что в качестве подставки под неё будет использовать гитару. Я ответила, что не стану жечь гитару. Добрый папа успокоил меня тем, что сделает это сам, без посторонней помощи, а потом еще и утопит этот вредоносный музыкальный инструмент, т. к. от него нет никакой пользы - им даже грести нельзя!

Игнорируя это вопиющее безобразие, народ стал голосовать за тот или иной продукт, который будет принесен в жертву нашему голоду. Маша была за гречку, Карина (она представляет собой ранее неизвестный криминалистике и психологии вид картофельного маньяка) - за картофельное пюре. Артем голосовал за пюре с гречкой (ну вот, а еще говорит, что не любит компромиссы). В итоге, мы сварили суп.

Варить суп на шивере - это что-то. Ради поедания столь экзотически приготовленного блюда, Артем даже приподнял сеточку накомарника. Видимо надоело, что я все время предлагаю ему пропихивать еду сквозь дырочки.

Я неосторожно предложила сделать вечером блинчики из остатков муки. Все радостно согласились и завалились спать прямо на баллонах. Маша злобно старалась не заснуть, т. к. должен же быть в этой ненормальной команде хоть один бодрствующий. Проснулись вечером, пристали у каменистой косы и стали перетаскивать вещи. До конца сплава оставалось около 10 км.

У всех последних стоянок есть особенное свойство - они всегда неуютные. Это как в доме перед переездом - вещи вроде бы на месте, и все как всегда, а ощущение "своего" - пропало. Потому что ты знаешь, что это последний раз…

Хмурое небо будто было отражением серых камней на берегу. Вместо привычного сине-зеленого цвета, река леденела тусклой полосой черненой стали.

Артем и папа залезли в палатку, Карина стирала вещи на камнях. Её силуэт на берегу казался особенно одиноким и печально надломленным в холодном вечернем отсвете. Настроение безумной лихости этого дня сменилось глухой тоской, которая запертой кошкой скреблась по горлу… казалось, мы все теряем что-то важное и больше никогда не сможем это вернуть и сказать друг другу что-то очень простое и нужное… как воздух. Как ветер. Как Солнце. Как небо. Как жизнь.

Мы ходили с Машей вдоль берега и пели, словно стараясь песней докричаться, что-то объяснить этому миру. Чтобы вышло это ощущение пустоты, чтобы его заполнил хоть холодный воздух.

Вдалеке нам глухим ворчанием ответила гроза…

Она же заставила нас срочно закончить стенания о несовершенстве этого мира и пойти натягивать тент на палатку (из-за жары мы этого обычно не делали), а потом начать перетаскивать в укрытие раскиданные вещи. Все это под гневные вопли мужчин: "Эй! Вы чего там делаете?! Чего дергаете палатку?!", и затем сменившее их выражение признательности за спасение от возможного дождя, со звучавшими в нем зачатками уважения к женскому интеллекту. Потом мы залезли к ним в палатку.

Я вспомнила, что обещала оладьи и попыталась расчистить от валяющихся тел (слепней и ребят) середину палатки. Тела ребят оказали сопротивление, так что было непонятно, кто хочет оладушки. Потом папа сказал, что мука и сковородка валяются где-то на улице, и я вылезла их искать. Забравшись обратно, я обнаружила, что расчищенное место снова заняли чьи-то руки и ноги. Вопреки уверениям папы, остальных продуктов здесь тоже не оказалось, а в воду что-то нападало и её уже нельзя использовать для готовки.

Комары восторженным жужжанием встречали каждый мой выход в свет, так что я могла бы чувствовать себя примадонной. Мешала только холодная и мокрая одежда. Откопав на улице масло и сахар, я вернулась и потребовала миски. Они оказались грязными, и я стала опять натягивать противно липнущий к телу анорак. На вопрос Артема, куда я иду, чуть было не сказала, что топиться.

Муки оказалось ужасно мало, и я слишком сильно разбавила её водой, так что тесто было уже сложно назвать тестом. Не желая признаваться в этом прискорбном факте, я стала готовить как есть, старательно делая вид, что все так и задумано. Оладушками это бы не назвал и самый непридирчивый судья, но, как ни странно, готовое подобие блинов отскребалось от сковороды и тут же съедалось. Сопровождалось это такими воплями и борьбой за каждый кусок, что я начала подозревать о перемещении во времени как минимум к неандертальскому племени. Есть я не стала, отчасти из-за отсутствия аппетита, отчасти из-за сомнений в безвредности изготовляемого продукта. Обожгла палец, но решила не мазать его ничем, все равно хуже уже не будет - пальцем больше, пальцем меньше. Потом все залезли в мокрые спальники, а папа стал готовить "мурцовку", сопровождая сие кулинарное действо рекламной акцией в пользу данного блюда.

"…Да здравствует страна моя великая,

В кого ни плюнь - хороший человек!"

Сборник "Экспедиция"

Часть пятая. Выброска

Утром почему-то особенно долго увязывался катамаран. Но плыли весело - Артем изображал Дроздова, подражая голосу и манере говорить. Это была самая ехидная передача "В мире животных", какую я когда-либо слышала. Маша штурманила - данное занятие ей доставляло явное удовольствие, и она окончательно забрала себе эту работу.

Подплывали к деревне - увидели рыбака. Бедный рыбак. Представьте, выплывает из-за поворота катамаран, на нем навалена груда вещей и сидят пятеро людей, которые начинают вдруг размахивать руками, веслами и орать: "ЧЕЛОВЕК!!! СМОТРИТЕ - ЧЕЛОВЕК!". Потом мы причалили, и папа с Артемом пошли на разведку в деревню. Я стала бегать за Полькой с дикими воплями, чтоб она не смела их догонять.

Мы разбирали вещи, цветной мозаикой разукрасившие берег. Если внимательно посмотреть, то можно было, при некотором напряжении мозговых извилин, догадаться, что сложены они в определенном порядке. Мужчины вернулись и сообщили, что они нашли водителя грузовика, который обещал нас добросить до станции "Кожим-рудник", так что нам не придется тащиться туда пешком по жаре. Это нас сильно обрадовало. Но уложить все как следует (из сплавного состояния - в пешеходное) мы не успели, т. к. водитель спешил. Покидав все подряд в открытый кузов, засунули туда же собаку. Потом залезли сами, вцепились в торчащие по бокам железки и покатили по ухабам, любуясь столбом пыли, которую взбивали колеса. Пыль оседала на вещах, приготовленных для переодевания в цивильное, на наших помытых головах, на лицах… короче, мечта спецназовца, маскирующегося в тылу врага.

Станция "Кожим" представляла собой одинокий домик в тундре. Изредка, из дверей, покрытых облупившейся белой краской, выходила тетушка-смотритель и, на манер гаишника, махала палочкой перед проезжающим поездом. Мы каждый раз провожали её изумленными взглядами, словно она была инопланетянином. Еще местной достопримечательностью был колодец, откуда мы не замедлили взять воду для питья и умывания. Также исторический интерес представляла собой проржавевшая водонапорная башня, на экскурсию к которой мы с девчонками не замедлили сходить в целях повышения общей образованности. К сожалению, пришлось удовлетвориться наружным осмотром, т. к. прогнившие доски пола, где явно давно не ступала нога человека, внушили нам благоговейный трепет и непреодолимое желание убраться куда подальше.

Вещи разложили в три кучи:

1. самое важное, что берем с собой: спирт, часть еды, катамаран и т.д.

2. вещи, которые лень тащить: продукты, нам не нужные, но могущие кому-либо пригодиться.

3. вещи: подлежащие истреблению: прожженные наши с папой кроссовки и т. п.

Уложив рюкзаки, стали ждать электричку до Инты. Жара и комары доставали нас с удвоенной силой, т. к. ветер забыл свои прямые обязанности и где-то заснул.

Мы слонялись, от нечего делать поедая батон колбасы. Батон как-то странно пахнул, но другой пахнул еще хуже, поэтому деваться было некуда. Артем решил пасть смертью храбрых в разработке новых методов борьбы с кровососущими врагами народа, используя совершенно небывалые приспособления, например, каски. Правда, как они помогают, он так и не смог сформулировать. Вот и маялся добрый молодец, сидя в тени один-одинешенек, в окружении валяющихся касок, повесив буйну голову ниже широких плеч. Очевидно, пытался отыскать ответ на этот животрепещущий вопрос. Другие герои этой печальной сказки тоже не отличались цветущим видом. Красны девицы уже действительно раскалились докрасна на солнце, методично сгрызая куски горячей колбасы. Папа одел какую-то исключительно дырявую водолазку, со следами не смывшейся краски на рукаве, заявив, что это приличная одежда. Мы направили на него недоуменные взгляды с читающимся в них вопросом, который был робко озвучен Машей:

- Дядь-Толь, а… Вы уверены?..

Наконец, стали подъезжать местные на мотоциклах, что было нами воспринято как добрый знак - значит, грядет великое явление электрички народу. Похватав рюкзаки и перетащив их ближе к рельсам, мы встретили транспорт в полной боевой готовности. Пыльное марево колыхалось над нами, и мы будто смотрели на все сквозь дым от костра.

Электричка была удобная, светлая, внутри напоминая плацкартный вагон поезда. Мы с Машей протиснулись первыми и свалили вещи в первое попавшееся свободное отделение. Впервые можно было сидеть без накомарников и не размахивать при этом руками. Народ косился на наши рюкзаки с заметным любопытством. Разношерстная публика понимающе улыбалась и переглядывалась. Слово "туристы", произносилось с той интонацией, с какой обычно говорят про непослушного, но в целом, очаровательного и забавного ребенка.

Одна женщина в цветастом платке увидела наши с Машей перекошенные физиономии, с какими мы продирались в проход, задевая рюкзаками все, что можно, и запричитала: "Ой, а где же мужчины? Девушки - а такую тяжесть таскаете!". Маша, с очаровательной улыбкой ответила, что мужчины сейчас появятся и у них рюкзаки еще больше.

Потом, перегородив своими вещами выход из электрички, мы веселили проводницу рассказами о том, как сбылась мечта пятерых идиотов и мы побывали на Приполярном Урале. Потом быстро разобрали свою вещевую баррикаду, и вышли на вокзале в Инте. Вернее до самого города было около 20 км, но и такая цивилизация стала для нас легким шоком.

Вокруг стояли скамейки, бегали дети, женщины в цветных сарафанах ели пирожки и болтали о том - о сем. Деревья трепетали листочками, ровные, стройные, они стояли перед белым зданием вокзала в четком порядке, точно дети на школьной линейке. И никто здесь знать не знал, как это все удивительно и необыкновенно.

Папа ушел покупать билеты, а мы остались сидеть на скамейке, охраняя собаку и рюкзаки, в ожидании его возвращения. Не удовлетворяясь духовной пищей, коею служили философские рассуждения о прекрасности бытия, растущие организмы нашей команды требовали сытной еды. Давешнюю колбасу уже отказывалась есть даже собака, презрительно глядя на лежащий перед мордой кусок. Выражение этой самой морды было крайне красноречиво. Дескать, совсем уморить меня хотите, изверги?!

Ребята бросали алчные взгляды на виднеющуюся табличку с надписью: "Буфет". Сердобольная пожилая женщина, сидевшая неподалеку, жалостно смотрела на нашу Польку, демонстративно отворачивающуюся от куска колбасы с самым скорбным видом. Очевидно, тоже посчитав этот предмет непригодным для поедания, женщина сказала:

- Что ж животное-то мучается? Давайте я её пирожками покормлю?

- Покормите лучше меня! Я тоже мучаюсь, - восклицает Артем, делая до того похожее на Полькино выражение лица, что женщина смотрит на нас уже как на душевнобольных.

- Просто понимаете, - печально говорит Маша, - мы десять дней блуждали по тайге... очень давно не ели…

- Да, - скорбно подтверждает Карина, немигающим взглядом утыкаясь в какую-то точку перед собой, и шелестящим эхом повторяет, - не ели… нормальной еды…

- Вы видели у реки обгрызенные стволы? - поддаваясь общему порыву, дрожащим от еле сдерживаемого смеха голосом (что очень достоверно заменяло предсмертные конвульсии) вопрошаю я. - Так вот, это сделали не бобры - это голодные туристы… Питались корой…

- И сублиматами! - гневно взмахивает рукой Артем, сокрушаясь о несправедливости жизни.

- Причем - в сухомятку, - ехидно добавляет Карина, вспомнив, как Маша это практиковала (правда, делала это Маша исключительно ради удовольствия).

Очевидно, представив сублиматы как нечто, напоминающее бледные поганки, женщина в ужасе от пережитых нами несчастий отдает нам пирожки, которые в мгновение ока поглощаются.

Прибежал папа, сказал, что билеты удалось взять только на поезд, который будет через сутки, при чем в 12 ночи. И умчался снова - договариваться, чтобы нас добросили до Инты.

Начал накрапывать дождь.

- Может, перетащим вещи? - предложил Артем, указывая на здание вокзала. Я подумала, что может еще пронесет и туча пройдет стороной, подождала для верности пару минут, но быстро поняла, что была чересчур оптимистична.

Потом мы сидели в зале ожидания. Вернее, сидели мы с Артемом, а Маша и Карина лежали, используя мои колени в качестве подушки. Наш красочный табор привлекал внимание всех мимо проходящих. Хорошо, что их было мало. Постепенно, в зале не осталось никого, только прошли милиционеры и глубокомысленно спросили:

- Туристы, что ли?

Ну, неужели они это вычислили дедуктивным методом?.. Услышав утвердительный ответ и окинув нас внимательным взглядом (не иначе выискивали табличку с соответствующей надписью), полюбопытствовали дальше:

- А чего тут сидите? Поезда ждете?

- Ждем, - лаконично согласились мы. Такой краткий диалог их не удовлетворил, и они решили докопаться до истины, задавая наводящие вопросы. Зря. От любопытства… кто-то точно сдох.

- А когда он у вас?

- Через сутки, - злорадно ответствовала наша команда. Пришибив бедных стражей порядка таким радостным сообщением, мы предоставили им самим дорисовывать картину разрушений, коим, несомненно, подвергнется здешний вокзал, если учесть, что из зала уже сбежали все люди. Милиционеры благоразумно решили последовать их примеру.

Пришел папа и сказал, что мы сейчас поедем в Инту. Водитель ожидал у выхода. При виде нашей угрюмой группы его брови медленно поехали вверх. Оказывается, папа ему сказал, что едет с детьми, мы же в это определение явно не вписывались.

Кое-как втиснувшись на заднее сидение вчетвером, мы отправились в путь. Гнали по раздолбанной дороге так, что хотелось зажмуриться и не дышать. Маша одной рукой вцепилась мне в запястье, другой в дверную ручку. Попутно, водитель сигналил почти всем проезжающим мимо машинам, а около некоторых останавливался, чтобы обменяться новостями.

Покружив по городу, мы остановились около гостиницы. Нас беспокоило, пустят ли нас в номер с собакой, но водитель предложил папе переночевать у него в гараже вместе с Полькой, буде что не сложится. Еще он дал папе позвонить со своего мобильника, т. к., несмотря на расставленные повсюду рекламные плакаты, "Би-лайн" здесь не брал. Папа позвонил домой и Геннадию Коковкину, первой фразой которого было: "Что, хотите новости про утерянный кошелек?". И пообещал приехать и отдать его нам на следующий день. Оказывается, Артемово богатство нашел в вездеходе рабочий, который там ехал после нас. И отдал его водителю, а тот - Коковкину. Только они жутко извинялись - рабочий взял оттуда денег себе на бутылку пива.

Заполнив анкеты и заняв два номера - трех- и двухместный, мы стали наслаждаться цивилизацией. Насчет собаки никаких возражений не было - как нам сказали в администрации гостиницы: "Что ж ей, на улице ночевать что ли?". Наш номер оказался светлым и довольно уютным - маленькая комната, в ней три кровати, зеркало, стол и стул. Никаких изысков, но зато никаких комаров и чистое белье.

Среди ночи мы с Машей сделали вылазку за водой для собаки, которая разбудила нас грохотом пустой миски (удобства находились напротив номера). Причиной встать послужила еще и привычка просыпаться в пять утра.

В женском туалете обнаружились надписи, которые показывали, какую долгую и интересную историю имело это заведение. Из каких только городов здесь не побывали! Люди явно трудились в поте лица, коротая здесь долгие часы ожидания и старательно выцарапывая даты и слова на штукатурке, чтобы не стерлась память об их пребывании в столь памятном месте. Маша предложила присоединиться и написать "Москва - 2007". Мне сразу представилось, как мы с ней, высунув языки от усердия, с долотом и молоточком выбиваем большие буквы на стене. Проходят минуты - а мы долбим. Часы - а мы долбим. Чтобы навеки гордая надпись украсила женский туалет в скромной гостинице города Инта.

Утром раздался стук (это мягко сказано) в дверь. Надо же так рваться. Я сквозь стену поинтересовалась, придут ли они с тараном, если я не открою, но моего юмора не оценили и к ударам присоединились возмущенные вопли. Маша сонно приоткрыла один глаз, а Карина спала - хоть из пушки пали, поэтому я кое-как обернулась в простыню и пошла открывать. Притихнув после моего рявканья: "Тихо! Разбудите!", наши мужчины радостно доложили, что они уже ходили по городу, принесли поесть, сейчас опять пойдут, но уже с собакой, и потом снова порадуют нас своим видом. А еще они договорились о бане. Выслушав заказы, что еще купить, живописная парочка удалилась. Решив, что устоять перед пиццей все равно не сможем, мы с Машей оделись и стали уплетать за обе щеки.

Папа с Артемом ушли в баню, а мы отрывались - пели, смеялись, болтали и пытались навертеть на себя простыни так, чтобы они отвечали нашим представлениям о лучшем бальном платье. В итоге, почти все модели отвечали представлениям о лучшем костюме типа "Мумия - возвращается". Ну, за исключением нескольких симпатичных греческих туник, получившихся совершенно случайно. Через два с половиной часа Артем вошел в комнату с вопросом: "Вы готовы?" - увидел нас, завернутых в простыни, и констатировал: "Понятно. Готовы".

Мы пошли в баню. По дороге оказалось, что приехал Коковкин, привез утерянный кошелек, и Артем получил уникальную возможность потратить на нас свои деньги.

Инта мне понравилась - чисто, светло, уютно и просторно. Люди переходят дорогу, не оглядываясь затравленно по сторонам (кстати - очень заразная привычка). Я вообще питаю слабость к провинциальным городам (особенно к Петрозаводску), и всегда наслаждаюсь, гуляя по тихим узеньким улочкам, где нет такой толчеи и толпы, где не так спешат, как в Москве. Нет, я очень люблю свою родную столицу и никогда её ни на что не променяю, но все же…

Вечером стали собираться - давешний водитель приехал, чтобы отвести нас обратно на вокзал. Гостиницу надо было освободить к девяти вечера. Мы умудрились потерять ключ от номера, перерыли все вокруг, не нашли, и пришлось платить штраф. Потом следовала гонка по колдобистой дороге, но она нас уже не впечатлила. Во всяком случае - не так сильно. Когда приехали, до отправления поезда было еще три часа. Засев в зале ожидания, мы продолжили добрую традицию запугивания прохожих.

В поезд мы как всегда заходили бегом - традиция, что поделать. Подсаживать

сорокакилограммовую собаку на крутую лестницу, когда у тебя за спиной висит рюкзак - занятие веселое, но чревато неприятными последствиями. Зато этот цирковой номер привлек всеобщее внимание, и проводница влюбилась в нашу Польку тут же.

На этот раз дорога домой обошлась без особых происшествий - билеты я сразу отобрала у папы и спрятала, во избежание недоразумений.

Папа, по традиции, сказал "последнее слово" капитана, в коем выразил свое положительное отношение ко всему произошедшему.

В первое утро меня разбудила проводница, предупредив что потом долго не будет большой остановки, а нам, наверное, надо выводить собаку.

Днем ребята постоянно дрыхли, так что я перебиралась к папе в купе и присоединялась к беседам с попутчиками. Ну, не могу я спать днем - меня еще в детском саду безуспешно пытались заставить.

Вторая ночь была праздником - первая за поход настоящая, с темнотой. Особенно ей радовалась Маша - она специально боролась со сном, пока за окном не потемнело.

Еще мы выходили гулять на станциях, покупали пирожки, черешню и мороженое. Однажды ушли в магазин, а потом долго бегали по платформе в поисках друг друга. Потому что мы с Машей ушли из магазина первыми (у нас бзик по поводу опоздания на поезд) и теперь искали Артема и Карину; Карина ушла вторая - искала нас; папа вообще никуда не ходил и искал всех; затем все искали Артема, но он срезал угол по пути и оказался в поезде первым, а потом недоуменно выглянул из дверей, пытаясь определить наше местонахождение. Вот, собственно, и все.

Подъезжали к Москве, где нас должны были кто-то и где-то встречать. Как оказалось - это были Машин папа и Гатя - капитан "ЖК" и папин брат по совместительству.

Дальше мы с Артемом поехали в Гатиной машине, а все остальные - в машине Машиного папы. Гатя рассказал, что по телевизору передавали о катамаране с пятерыми людьми, которые погибли где-то в районе реки Нижней Тунгуски. Все не умеющие обращаться с картой почему-то подумали про нас, несмотря на явное отличие Тунгуски от Балбанью хотя бы по названию, и подняли панику.

Ребята переночевали у меня дома и только ближе к пяти вечера следующего дня стали собираться по домам.

Я вышла их проводить до лестничной клетки. Карина звала Машу с Артемом к ней домой пить чай. Они подумали и решили пойти, а на меня вдруг навалилась хандра по поводу того, что все это безобразие подошло к концу. Теперь я не буду каждый день просыпаться и рядом видеть ехидно ухмыляющегося Артема, который бы бессовестно издевался над нами. Маша, обреченная на вечный оптимизм, не будет саркастически отзываться обо всем происходящем. Не будет Карина обижаться на Артема, а папа с заговорщицким видом травить байки. То есть, нет - может что-то и будет, но уже по отдельности. А вот все вместе мы соберемся не скоро, если это вообще случится. Когда-то еще следующий поход?

Потом все столпились у лифта и несколько секунд недоуменно смотрели друг на друга. Маша первой нарушила смущенную тишину:

- Блин, мы ведь еще ни разу не прощались!

Все заулыбались. Открылся лифт. Я быстро поцеловала Машу, Артема. Карина тоже хотела меня поцеловать, но попала по Артему. Потом они вскочили в лифт. Маша крикнула в закрывающиеся двери:

- Пока, Ксюнь, я тебя очень люблю!

- Пока! Я вас тоже всех очень люблю! - закричала я в ответ и помахала рукой. Как спела потом Карина:

Такое несерьезное пока,

Как будто завтра снова соберемся.

Уткнули горы лица в облака,

А мы, как будто нам смешно, смеёмся......

Как будто расставаться нам легко,

Как будто ничего нас не связало...

Как будто бы совсем недалеко

Расходятся дороги от вокзала....

Мне будет очень не хватать вас и ваших песен.

Потом я заперла дверь и вернулась в квартиру. Обняла собаку, зарылась лицом в густую шерсть. Может, мне все это приснилось?

- Ну что же, Полька, опять мы с тобой одни остались, что ли?

Потом встала и зачем-то открыла бар, машинально потянув на себя ручку шкафа. Оттуда немедленно свалились какие-то железяки. Пару мгновений я молча на них смотрела, пытаясь сообразить, что это такое. Наконец до меня дошло - это было железо для каркаса от Артемовского рюкзака.

- Живем, Полька! - радостно заорала я, упихивая их обратно. Упрямые, они никак не желали лезть обратно, ободрав мне руку до крови. Видимо посчитали, что в баре им не место. Не забыть бы их Артему отдать…

Папа: "Не верьте, все было совсем не так неприлично, как она в этом отчете описывает!"

Я: "Да. Все было еще хуже…".

С любовью,

навсегда ваша

Ксюша Корыстова


Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном УралеПоход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале


Комментарии и дополнения

Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале polters [отправить сообщение], 12.02.2009
В следующий раз группа "Эдельвейс" с удовольствием составит компанию в броске на Саблю или Манарагу или еще куда...(см. комм. к отчету отца)
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале Дмитрий [отправить сообщение], 17.07.2009
Читая, местами слышал звон мошкары над ухом...даже пытался отмахиваться ; -). Как будто сам там побывал! Возникло стойкое желание посетить сии чудные места! Всем большой привет из Хакасии!
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале валентин друг юрова.с [отправить сообщение], 09.08.2009
молодцы уважуха всем особенно девчёнкам
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале BEV [отправить сообщение], 07.01.2010
Ну Вы, блин, даете...
В средней полосе пройти хорошую охоту Вам интересно, или, после таких приключений, охота, как таковая, Вам уже и не интересна будет?..
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале ЛЕО 333 [отправить сообщение], 01.03.2010
Прочитал на одном дыхании. Емко, красочно. Спасибо. Пожалуй пора начинать тормошить своих, хоть до мая и далековато.
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале Ксения, автор рассказа) [отправить сообщение], 26.12.2010
Спасибо за комментарии!)
Нам интересно все, правда ходим мы обычно своей командой все же)
"Конец одного похода - это начало следующего" - тормошить сокомандников никогда не рано)
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале кРаВеда [отправить сообщение], 26.09.2011
Читал на одном дыхании. Давно хочу побывать на Приполярном Урале и, после прочтения, желание лишь усилилось! Ксюша - талантище, будто бы своими глазами всё видел. Удачи в следующих путешествиях и не забывайте про отчёты :)
Поход по р. Балбанью - р. Кожим на Приполярном Урале olkabilberry [отправить сообщение], 25.06.2013
очень интересно было почитать.) прочитав, лучше представляю быт и просто настрой походной жизни.
и я безумно вам завидую. у меня никакого опыта подобных походов, только недолгие вылазки с палатками на природу, но при этом подобное путешествие на приполярный урал-моя мечта.) только вот не представляю, как ее осуществить, среди моих знакомых-ни одного любителя походов. возможно, прочитав еще подобных отчетов, узнаю побольше, и однажды доберусь туда, хоть и не знаю как
в любом случае, спасибо автору)


0 0
Добавить публикацию