Вершины моей республики

Машков В.

Изд. Ирфон, Душанбе, 1978 г. Тир. 20000 экз.

Источник: climb.com.ua

Содержание

ГЛАВНАЯ ВЕРШИНА
Немного истории
О, подходы!
Поляна Сулоева
Легко ли "делать" семитысячники?
16 августа
Счастливчик Пээт
Герб СССР на вершине
НА ПИК ЛЕНИНА
Международный горный стадион
На заброску
Скала Липкина. И еще "исторический" экспонат
Впервые - семь километров
Взойти - это еще не все
Международная альпиниада
ИМЕНИ ЕВГЕНИИ КОРЖЕНЕВСКОЙ
Высота
Высота
РАЗВЕ ГОРЫ СИЛЬНЕЙ ЧЕЛОВЕКА?!
КОМСОМОЛЬСКОМУ ЮБИЛЕЮ
ВОСХОЖДЕНИЕ НА ЛЫЖАХ
НЕ СПОРТОМ ЕДИНЫМ
Уходит служить альпинист
Над Зеравшанским завалом
Над плотиной Нурека
"Живая" скала
Лаборатория в поднебесье
В ГАЛОШАХ - НА СЕМИТЫСЯЧНИК
АРХИТЕКТОР
ПОКОРИВШАЯ МЕЧТУ
АВТОГРАФЫ НА ВЕРШИНАХ
ПИК ПОБЕДЫ
О рангах вершин. Цель - рядом
Где ночевать?
Погода по-тяньшански
Штурм
Что делать на вершине?
ОПОМНИСЬ, ОДИНОЧКА
ВОСХОДИТЕЛЬНИЦЫ
ВПЕРЕДИ - ГИМАЛАИ

 

ГЛАВНАЯ ВЕРШИНА

Было около двенадцати часов дня, когда мы вышли на предвершинное ребро. Стало ясно, что вершина - наша! Ведь до высшей точки - и это было понятно снизу - оставалось по вертикали метров сто, ну, самое большее, сто пятьдесят. К вершине вело очень красивое крутое ребро, знакомое по снимку из книги Е.А. Белецкого, штурмовавшего пик в 1937 году. Но раз уж речь пошла о событиях столь отдаленных, то к месту, пожалуй, будет

НЕМНОГО ИСТОРИИ

К 1928 году самой высокой вершиной нашей страны значился пик Ленина (7127 м), только что утвержденный в своем названии специальным постановлением ЦИК Таджикской республики. Но вскоре во время расшифровки фототеодолитной съемки было обнаружено, что высота другого пика больше - 7495 метров и что она, другая трапецевидная громада - высочайшая.

В 1932 году группа исследователей узла Гармо под руководством геолога А.В. Москвина попыталась проникнуть к пику с севера. Путникам встретились двухкилометровые каменные стены с нависающими снежно-ледовыми глыбами, отламывающимися от расположенного наверху плато. И стены, и плато, и красавец-пик, господствующий над плато,- все было нанесено на карту.

Следующий сезон принес большую победу: 3 сентября Евгений Михайлович Абалаков взошел на такую высоту, на какую еще ни один советский человек не поднимался. Под его ногами до уровня моря (без каких-то пяти метров) было семь с половиной километров!

В те годы даже самолеты не часто летали на таких высотах, а альпинист сумел подняться! Восхождение Абалакова не было, конечно, одиночным, хоть на вершину и взошел тогда он один. Просто его спутники по разным причинам не смогли продолжить подъем и лишь последнюю часть пути Евгению Михайловичу пришлось преодолевать в нелегком одиночестве.

Евгений Абалаков стал первым покорителем высочайшей вершины страны, а его почетный жетон № 001 "пик Коммунизма" несколько лет назад поступил в наш республиканский музей вместе с соответствующим красным дипломом и портретом восходителя.

Через четыре года после успеха Абалакова, когда отмечалось ХХ-летие Октября, в честь юбилея была организована большая экспедиция с целью покорения всех трех известных тогда советских семитысячников (пик Победы открыли позже, в 1943 году). Одна из групп под руководством председателя московской альпинистской секции О. Аристова, преодолев все препятствия восточного ребра, подошла к последнему участку подъема, за которым - все! Выше будет некуда. Высота и так уже около "7400", правда, последний взлет довольно-таки крут, да и в. стороны он обрывается гладкими стенами. Евгений Андрианович Белецкий рассказывает, что тогда, в 37-м, он предложил в этом месте связаться, но Олег Аристов отклонил пожелание и сказал, что если кто и сорвется здесь, то, в крайнем случае, проскользит несколько метров по гладкому фирновому склону, а потом обязательно задержится на выступающих скалах... Когда до высшей точки оставалось несколько десятков метров, Аристов поскользнулся и начал катиться вправо-вниз, перескочил через скалы, не задержавшись на них. Его тело продолжало катиться по гладкому склону, ударяясь о выступы льда и камней, пока не остановилось в семистах метрах ниже. Высокий пик брал первые жертвы...

Если за предвоенные годы на пике "7495" побывало всего 6 альпинистов, то к летнему сезону 1970 года список восходителей включал уже фамилии 196 представителей многих республик и городов нашей страны, а также четырех англичан, побывавших там в 1962 году в составе совместной советско-британской экспедиции. Среди победителей - заслуженный мастер спорта из Нурека Иван Артемович Галустов, душанбинцы Игорь Гетман, Алексей Коржавин, Мингазим Ахметшин. Каждому из них в свое время был вручен специальный почетный знак спортобщества "Таджикистан" - номерной жетон "пик Коммунизма".

Альпинистский сезон 1970 года обещал быть весьма насыщенным. Список команд, заявивших свои восхождения на первенство СССР, на этот раз был особенно длинным. Многие группы избрали объектом своих штурмов вершины Памира, Тянь-Шаня, Памиро-Алая. Пик Коммунизма в списке заявок упоминался 14 раз.

О, ПОДХОДЫ!

Как добирались экспедиции в нужный район лет тридцать-сорок назад? У пограничников или в колхозе нанимали лошадей, вьючили караван и по тропинке направлялись куда надо. Если встречалась бурная река, знали - надеяться не на кого, надо строить мост. Все зависело от самих себя. Передвижение было медленным и тяжелым.

Теперь к услугам альпинистов - авиация. От Душанбе до верховьев ледника Фортамбек, где должна была базироваться наша экспедиция, можно добраться за каких-то два часа: час на АН-2 до Джиргаталя, а там - на вертолете до нужной точки среди хребтов. Раньше только на последний участок требовалась неделя. Теперешние альпинисты выигранную неделю используют примерно так: сначала ждут вертолет (во-первых, этих машин не так много, во-вторых, альпинизм - это что? - так, спорт, удовольствие, отдых, куда торопиться?). Ведь есть же, кроме альпинизма, и настоящая работа: у гляциологов, например, у геологов, на метеостанции. Или вертолет нужен по санитарному заданию. Альпинисты все это понимают, сидят, ждут. Ловят ухом каждую новость. Оказывается, для полета нужен бензин, а бензовоз три дня назад выехал из Душанбе и застрял где-то в пути. А если он сольет бензин в Гармском аэропорту? Наконец, к радости отважных покорителей гор, расставивших свои стационарные палатки в Джиргатальском аэропорту, появляется винтокрылая машина. Экспедиционные новички сразу оживляются: не сегодня, так завтра они будут переброшены железной стрекозой на место.

Когда вертолет начинает работать на нас - блаженство. За считанные часы вся экспедиция со скарбом перебрасывается через бурные реки и высокие горы в заданный пункт, хотя вертолетчики чаще всего не могут (или не хотят) понять, зачем "умные люди" подвергают себя риску и идут к вершинам. И тем не менее за доброе отношение альпинисты очень признательны вертолетным экипажам, возглавляемым Игорем Ивановым, Евгением Малаховым, Вениамином Калошиным, Валерием Барашковым, Виктором Доником, Владимиром Фоменко и другими нашими асами.

ПОЛЯНА СУЛОЕВА

Так вот они какие, верховья Фортамбека! Уверенно могу сказать, что не часто базовый лагерь экспедиции может расположиться на столь живописной поляне. Огромная зеленая лужайка, где легко садится вертолет, и совсем рядом - двухкилометровые стены, по которым то и дело грохочут снежные и ледовые обвалы. С бугорка на морене одновременно видны верхушки половины всех советских семитысячников - и пика Коммунизма, и пика Евгении Корженевской, а также пики: Ленинград, 30-летия Советского государства, Абалакова, Ошанина, Бородино. Самые высокие вершины страны покорены много лет назад, но ведь сколько на Памире еще невзятых шеститысячников?! К примеру, на высшую точку вот этого красивого пика человек ступил совсем недавно. Правда, попытки взойти на пик Кирова с Памирского фирнового плато альпинисты предпринимали и раньше, но до вершины не доходили. Летом 1970 года восхождение на этот пик решили сделать донецкие альпинисты, чемпионы страны предыдущего сезона. Их путь был более сложным, чем через фирновое плато. Алексей Алексеенко, Виктор Русанов, Петр Желоботкин и три Бориса - Сивцов, Шапошников и Иванов начали свой путь прямо от основания пика, с ледника Фортамбек.

И они справились с горой, хотя и пришли через две недели в базовый лагерь как с хорошего сражения, побитые, поцарапанные, страшно уставшие. А их путь признали маршрутом самой высокой категории трудности. Таков пик Кирова.

А это - пик Москва, одна из самых высоких и красивых вершин нашей страны. Его отметка - 6785 м над уровнем моря, высота же видимой части горы, т.е. не от уровня мирового океана, а от ледника Турамыс - более двух с половиной километров. С этой стороны, с севера, на пик Москва еще никто не поднимался. Огромные ледовые сбросы перегораживают возможные пути подъема. Иногда по стенам пика совершает свою холодную прогулку белая смерть - лавина.

Ими, этими лавинами и обвалами, и питается ледник Турамыс, один из истоков крупного глетчера, каким является знаменитый Фортамбек. Правда, с противоположной стороны на пик Москва люди уже поднимались (это были альпинисты Грузии), но если в ближайшие годы кто-либо рискнет пройти по стене, которая глядит в сторону Фортамбека, то можно быть уверенным, что в чемпионате страны смельчаки займут очень высокое место.

А вот пик Парашютистов. Он примечателен тем, что именно через него проходит маршрут каждого, кто решил по простейшему пути подняться на Памирское фирновое плато. Влево после подъема, на восток, на десяток километров уходит огромное снежное поле. Подробней о плато рассказывается в одном из следующих очерков, а о пике Парашютистов остается лишь добавить, что свое имя он получил в честь шестерки советских парашютистов, совершивших прыжок на фирновое плато и спускавшихся вниз через этот самый пик.

Сейчас в альпинистском мире стоянку в верховьях Фортамбека называют поляной Сулоева в память о мастере спорта по альпинизму и туризму, погибшем в этих местах при восхождении на пик Коммунизма. На краю поляны - могила с несколькими венками в черных лентах и ледорубом в изголовье. Рядом друзья создали памятник: на плоской поверхности многокубового монолита крупными бронзовыми буквами и цифрами выложили "ВАЛЕНТИН СУЛОЕВ, 1933-1968".

Правей камня-памятника еще одно мемориальное сооружение. Правда, тот, чье имя обозначено здесь, еще не найден. Две сланцевые плиты составлены перпендикулярно, сцементированы. В углу между ними вцементирован ледовый крюк. Голубой краской на вертикальной стене написано: "Юрию НАЗАРОВУ, 1937-1968 авг.", на горизонтальной - "альпинисту-одиночке, погибшему при восхождении на пик Коммунизма".

Это тот самый Назаров, которого мы встречали в июле позапрошлого года на леднике Кара-сель, когда добирались к подножью пика Корженевской. Тогда на тропе мы неожиданно увидели свежие следы. Кеды. Потом, когда вышли на ледник, следы триконей, но ботинки не очень-то хороши, на одном каблуке всего два триконя,. Идут в ту же сторону, что и мы. "Неужели еще кто-то приехал в этот же район?"

Впереди над камнями показался дымок.

... Сидит, эластическим бинтом перевязывает ногу, говорит, ходил вверх, потянул.

... - Из Москвы.

- Почему же один?

- Собирались компанией, потом остальные решили, что слишком дорого, и не поехали.

- Ты бы, парень, оставил эту затею да спустился вниз.

- Нет... Так далеко ехал...

Один из нашей группы закурил сигарету. Юра повел себя неспокойно:

- Думал, - говорит, - здесь брошу курить, да, видно, не удастся. Дайте сигарету. И хотелось побыть одному... Не выходит пока: то вертолет летал по нескольку раз в день, теперь люди...

Поел он вместе с нами с аппетитом - ведь у нас все продукты натуральные, у него же, хоть и огромный рюкзак - одни концентраты. Заторопился к Муксу, там, у канатной переправы, спрятана часть его продуктов. Дальнейший путь он держал на Фортамбек.

И вот встреча на Фортамбеке... "Альпинисту-одиночке, погибшему..."

ЛЕГКО ЛИ "ДЕЛАТЬ" СЕМИТЫСЯЧНИКИ?

Вокруг зеленой поляны, на которой прочерчены полосы от вертолетных колес, выстроились палатки нескольких экспедиций: эстонцы во главе с ветераном П.Ф. Варепом, москвичи - их две группы - под общим руководством известного мастера И.Д. Богачева, наша команда - "Авангард" Донецка, руководимая человеком, уже покорившим все семикилометровые пики страны, заслуженным тренером Украинской ССР Борисом Сивцовым. Эти экспедиции нацелились на пик Коммунизма с севера, а одновременно с нами, с востока, со стороны ледника Федченко, к пику устремились спортсмены Узбекистана, да еще с юга, с бассейна ледника Гармо к той же цели рвались восходители спортивного общества "Труд", составившие несколько самостоятельных групп.

... Восхождение на пик Коммунизма со стороны Фортамбека состоит из трех частей: набор высоты (около 2 км) для выхода на Памирское фирновое плато, подходы по горизонтальному плато более десяти километров и сам подъем на вершину - около полутора километров.

Все эти три этапа сразу не одолеть и приходится альпинистам ходить челноком: вверх-вниз, чтобы на долгие дни запастись продуктами, топливом, снаряжением. А заодно - акклиматизация. Что она дает?

Пожалуйста: в первом походе до "верблюда" (есть такое место со скальными горбами по пути на фирновое плато) мы потратили 11 ходовых часов, во втором выходе - 7, а когда отдохнули внизу еще раз и пошли на окончательный штурм, то "верблюда" достигли через 5 часов.

По тактическому плану высшая точка должна была "делаться" с третьего выхода, но мы, чувствуя себя на шеститысячной высоте достаточно хорошо, решили попытаться взойти на вершину со второй попытки. До цели каких-то полтора километра! Закончена вся подготовительная работа: повешены веревки на опасных и трудных участках подъема, расставлены красные флажки, чтобы не заблудиться на плато в непогоду, под скатившейся ледяной глыбой вырыта пещера, в которой на плотных снежных полочках удобно разместились консервные банки и запасное снаряжение. В добавок ко всему у нас появились попутчики: мы догнали на плато группу И. Богачева (они шли на пик, чтобы взять его с первого выхода). Вместе с группой Богачева, в которой оказались четверо москвичей и два представителя Эстонии, мы организовали очередную ночевку на высоте 6300 метров над уровнем моря.

Со второй половины другого дня погода начала портиться. И когда вечером наша пятерка в перемычке хребта Петра Первого (7000 м) расположилась на ночлег, ветер достигал уже такой силы, что, казалось, ткань палатки не выдержит. Группа Богачева заночевала чуть ниже нас, намереваясь, как и мы, на следующий день налегке сходить на вершину.

Ни в эту ночь, ни днем и в следующую ночь ураган не прекращался ни на минуту. Нам надоело безделье (мы вспоминали прошлогоднее восхождение на пик Победы, где плохая погода - постоянное явление) и после второй ночи, чуть рассвело, оделись, подвязали кошки, связались и вылезли из палаток в непогоду. С трудом свернули палатки, постояли, вглядываясь в ту сторону, где была вершина. Однако видимости почти никакой. Пришлось отступить.

По пути вниз захватили с собой заболевшего Геннадия из группы Богачева. Остальные пятеро из этой команды решили переждать непогоду здесь, чтобы в первый же ясный день выйти наверх... Через несколько дней в базовом лагере мы встретили пятерку Богачева, так и не взявшую пика. У некоторых из них отмечались легкие обморожения пальцев на руках и ногах.

Если б у альпинистов было что-то вроде эстафетной палочки, то еще через несколько дней этот жезл можно было бы увидеть у команды эстонских альпинистов, сменивших нас на том же маршруте. Им, как говорят, счастье улыбнулось. Через телеобъектив фотоаппарата из базового лагеря мы наблюдали, как девять фигурок, девять крепких парней из Прибалтики под руководством Хейно Пальцера, воспользовавшись прояснением погоды, взошли на высшую точку страны.

Акклиматизация, которую приобрели мы в неудавшемся подъеме с ночлегом на "7000", дала свои плоды: 16 августа 1970. года мы штурмовали пик. Но это был день не только побед. Итак,

16 АВГУСТА

В шесть часов утра, когда на небе еще горели звезды, мы вылезли из палаток и, закинув за спины невесомые рюкзаки (обед, фотоаппараты, аптечка), на кошках по жесткому фирну начали подниматься вверх. Высота набиралась легко и быстро - к 10 часам утра мы вышли на так называемую снежную полку "7100", на которой увидели две красные палатки и людей, альпинистов общества "Труд". Они нас приняли хорошо, натопили из снега полкастрюли воды, угостили. Пока мы отдыхали, рассказывали, что идут уже семнадцатые сутки, совершая высотный траверс от пика Ленинград. Они устали, идут медленно, им надо снимать и упаковывать палатки, так как их дальнейший путь лежит через пик Коммунизма на противоположную его сторону. Парни пожелали нам успеха и начали готовиться к выходу, а мы ушли вверх.

Было около двенадцати часов дня, когда мы вышли на предвершинное ребро. Отсюда поднимались на пик Коммунизма первые восходители, отсюда 37 лет назад глядел на самую вершину Евгений Абалаков. А слева - оттуда штурмуют вершину наши друзья-соперники альпинисты Узбекистана.

Последняя сотня, метров пути к самой высокой точке Советского Союза!

Достаю из рюкзака фотокамеры. "Зенит" замерз, его затвор щелкает явно замедленно. Зато широкопленочная "Москва" спасает положение. Но мешает другое: хоть полдень и солнце светит так, что невозможно на миг снять очки, мороз такой, что пальцы не разгибаются. Вот так и выходит - самые интересные моменты остаются за кадром.

Медленные шаги. Ноги ступают по узкому гребешку, от которого вправо и влево - крутизна. Если один сорвется, другим надо спрыгивать в противоположную сторону, иначе вся связка "уйдет" по склону, обрывающемуся сотнями метров.

В прошлом году на гребне тяньшанского пика Победы мы проблуждали долго, пока нашли высшую точку. Пик Коммунизма - исключительно выраженная вершина. Гребень становится положе, через несколько метров уже можно заглянуть на противоположную сторону. Идти дальше некуда! Все! На самом верху - небольшая темная осыпь, согретые солнцем камушки, на которых пытаются "покемарить" наши парни. Руководитель группы пишет записку, я вовсю работаю фотоаппаратом.

Кто-то из прежних восходителей на вершине воздвиг обелиск- большой камень, на нем и вокруг него последующие альпинисты оставляют знаки своего пребывания. На постаменте небольшого бюста Ильича слова: "50 лет Великого Октября, 1917-1967, Днепропетровская юбилейная высотная экспедиция". К камню на шлямбурном крюке прикреплена пластина из белого нержавеющего металла: "Великому Ленину посвящаем. Альпинисты Челябинской области, июль 1969". Выше прицеплена бронзовая эмблема одного из эстонских спортивных клубов: "Eesti NSV, Parnu, KEK, 1970". Здесь же на камне я пристроил на цепочке маленький скальный крюк, который просила занести на вершину душанбинская альпинистка Татьяна Никитина.

Вершинный камень обвит цветными лентами, у его подножья в плотно закрывающихся жестяных банках - записки восходителей. Забегая вперед, скажу, что в том, 1970 году, на пике Коммунизма оставили записки со своими именами шестьдесят альпинистов: москвичи, свердловчане, эстонцы, дончаяе. Особого успеха добились спортсмены Узбекистана: пятеро из них за сезон побывали на вершине по два раза - сначала по пути первовосходителя, а потом - по новому сложному маршруту. Вот они: В. Воронин, Б. Блоштейн, Г. Калинин, З. Люман, А. Путинцев. В списке восходителей значится также бывший душанбинец Юрий Кожухин.

По неписаным горным традициям записки с вершин положено снимать, оставляя взамен свои. Но такие вершины, как пик Коммунизма,- дело особое. Некто Бондарчук, у которого сыну Косте сейчас три года, просит не снимать записку. Поручает это сделать сыну или, если того не произойдет, снять ее через 30 лет, т.е. в 2000 году. О сохранности записки просит сообщать ему через 10 и 20 лет (в Алтайский край).

Чтобы сделать круговую фотопанораму с максимально высокой точки, я отошел на несколько метров от главного камня и поднялся на снежную подушку, каменная плита под ней чуть качнулась и приподнялась, обнажив что-то завернутое в "серебряную" бумагу от шоколада. Развертываю. Маленький фотопортрет женщины с косами, уложенными вокруг головы. И ни слова. Кладу его на прежнее место...

Как хорошо, что мы взошли в ясную погоду! Рядом, чуть ниже нас - третья вершина Памира - пик Евг. Корженевской. На северо-востоке виден пик Ленина - до него напрямик не будет и ста километров. Близко самый большой горный глетчер нашей планеты - ледник Федченко. Его видно дважды - белое поле в верховьях перед пиками Революции и Парижской Коммуны и ледяной поток с полосами морен в нижней части. И много-много других гор, хребтов, ледников...

Поднявшийся последним из нашей группы Петр Желоботкин просит быстрей начать спуск, так как в той группе, которую мы обогнали на ночевке "7100", у одного из альпинистов "отнимаются ноги". Спускаемся вниз и примерно на "7400" встречаем группу "Труда". Заболел мастер спорта Блюм Голубков, его состояние очень тяжелое, он уже не может сделать ни шага. Принять какие-либо медицинские меры на месте или хотя бы осмотреть Блюма не удается, так как находимся на крутом участке гребня, к тому же к вечеру усилился ветер. Немедленно начинаем спуск Блюма, однако это оказывается делом совсем не простым: Блюм не может идти и вниз, ноги у него подкашиваются, и, если его не поддерживать с боков, то он валится на снег. Нас троих начинают спускать на веревках: Блюм в середине, а мы с Виктором Русановым сопровождаем его справа и слева. Скорость - 30-40 метров за час. Остается метров пять до площадки, где можно будет дать больному отдохнуть, но Блюму становится все хуже. Ускоряем спуск, даем лечь Блюму на камни. Исчез пульс, нет дыхания. Из спиртовой упаковки извлекаем шприц, но содержимое всех ампул превратилось в ледышки. Поджигаем спирт, греем ампулы, набираем растворы в шприц, вводим Блюму, но улучшения не видно. Снова сердечные и дыхательные средства, снова и снова искусственное дыхание, массаж сердца. Безрезультатно. Длинной иглой делаем еще один укол, но и это не дает эффекта... В пятом часу вечера на высоте чуть меньше "7400" москвич Блюм Голубков, знакомый нашим альпинистам по работе в альплагере "Варзоб", погиб, не дойдя до вершины ста метров.

СЧАСТЛИВЧИК ПЭЭТ

В составе нашей экспедиции шла киногруппа: режиссер Пээт Вейнасту и оператор Владимир Шевченко. Они снимали высокогорные эпизоды для двухчастевого фильма Киевской студии "Я - шахтер", фильма об альпинистах Донбасса, чемпионах страны. С режиссером мы оказались знакомыми по международной альпиниаде 1967 года на пик Ленина. Тогда он, молодой эстонец с рыжеватой бородкой, обратил на себя внимание еще и тем, что, не будучи до этого альпинистом, сумел взойти на "7134" и снять кинокадры на вершине пика Ленина в тот момент, когда туда поднялись десятки восходителей из разных стран. Побывав после этого в обыкновенном альпинистском лагере, Пээт совершил там несколько восхождений и выполнил третий спортивный разряд. Летом 1970 года Пээт - третьеразрядник в команде мастеров спорта из Донецка - покорил пик Коммунизма, сняв там "Конвасом" уникальные кадры.

И вот спуск. Все шло благополучно до тех пор, пока до ледника, до уровня нашего базового лагеря, не осталось метров 400-500. Склон здесь становился круче, а под снегом прощупывался лед. Пора было со снега переходить вбок на осыпь и продолжать спуск по камням. Это, в первую очередь, относилось к Пээту, и он на этот счет уже получил соответствующую команду. Но переходить на осыпь не торопился, считая, что по снегу, слегка скользя, спускаться легче, чем по жестким камням. Мы растянулись по склону, когда сзади послышались крики: "Переворачивайся на живот!.. "Пээт, зарубайся!" Один из нас выскочил наперерез сорвавшемуся Пээту, ухватил его обеими руками, но остановить не смог. Скорость Пээта чуть снизилась, а потом они помчались вниз вместе, набирая скорость.

Попробуйте представить себе эту странную ситуацию: ваши руки заняты тем, что вы держите Пээта, а Пээт и не пытается зарубаться. Вы летите вместе, но никто из вас не делает попыток остановиться. Теряется смысл сцепки. Пролетев метров сто вместе, альпинисты разъединились и стали катиться по отдельности (это пишется длинно, а происходило в короткие секунды). Вскоре, используя ледоруб, несостоявшийся спасатель остановился, а Пээт тем временем продолжал удаляться вниз. Вот он налетел на выступающие из-под снега камни, отскочил от них вбок, покатился дальше. В трехстах-четырехстах метрах ниже нас движение его прекратилось. Пээт не шевелился.

Невзирая на опасности, мы поспешили к Пээту, внутренне холодея и убежденные, что нашему товарищу - конец!

Пээт лежал в трех метрах от края глубокой трещины. Ледоруб он, оказывается, потерял на первых метрах скольжения.

Мы подняли Пээта, поставили его на ноги. Сняли с него рюкзак с киноаппаратурой, ощупали ребра, таз - все в порядке. Так, легкие ушибы. А когда слабым раствором марганцовки Пээт обмыл свое лицо, то слегка даже огорчил нас: не было ни одной ранки, чтобы врач продемонстрировал свое умение накладывать швы ювелирной работы, только четыре небольшие ссадинки. Дней через пять и они сошли, оставив на его физиономии светлые пятна, напоминающие о том, что 18 августа - в день авиации - наш кинорежиссер был верен девизу: летать быстрее и дальше всех.

ГЕРБ СССР НА ВЕРШИНЕ

Шествие герба Советского Союза по большим высотам началось в начале июля 1972 года, когда его принял в свои руки начальник международной альпиниады, посвященной 50-летию образования СССР, Виталий Михайлович Абалаков. Портативная радиостанция информировала потом базовый лагерь о том, как почетный груз, передаваемый от команды команде, продвигался вверх: на скалу "Верблюд" (около 5000 м), на пик Парашютистов (5600), на Памирское фирновое плато. Здесь герб на несколько дней задержался: участники международной альпиниады спустились на отдых в базовый лагерь.

Внезапно разгулявшаяся непогода не сломила графика движения двух штурмовых отрядов, возглавляемых Владимиром Шатаевым и Артуром Недоспасовым. Преодолев пургу и высоту, десятки советских и иностранных альпинистов со штурмовой ночевки "6900" взошли на высшую точку страны.

Герб укреплен на самом высоком пьедестале, какой только возможен на всей огромной территории нашего государства. Представители союзных республик связали в общую цепочку флаги своих республик. Флаг Таджикской ССР вмонтировал в общую красочную гирлянду кандидат биологических наук Виталий Шебитченко.

НА ПИК ЛЕНИНА

Я обожаю жизнь: опасность для

меня - это лишь способ придать

жизни смысл.

Жиль Деламар

После Сары-Таша шоферы предложили заночевать. Дождь вскоре загнал нас под кузовы машин. Временами на спальный мешок шлепались куски грязи. Отпуск начался....

Проснулись рано. Перед нами - заснеженный хребет. И хоть никто из нас тут еще не бывал, мы сразу узнали эти горы. Пик Ленина. Пик Дзержинского. Раздельная. Пик Красина. В обе стороны от пика Ленина, снижаясь, уходят на запад и восток белые цепи. Рассматриваем маршрут нашего восхождения. Его отсюда видно прекрасно. Вот "полка" на высоте 5600-6000 метров. По ней нам предстоит подойти к ребру. Относительно пологий гребень, но в конце его, под самой вершиной, на высоте более семи километров - "запятая", известная нам по рассказам товарищей, уже бывавших здесь. На "запятой", говорят, придется рубить во льду ступени.

Спрашиваем шофера, сколько осталось ехать. Поражены, узнав, что до подножья пика напрямик более тридцати километров. А казалось - максимум десять. Ничего не поделаешь, мы на границе Памира, а в этой горной стране масштабы свои, особые.

Едем по свежей после дождя Алайской долине. После часа езды и двух часов подталкивания вязнущей машины видим на одном из зеленоватых бугров несколько альпинистских палаток. Нас встречают одесситы и товарищи из Чехословакии. Вместе с Анваром Шукуровым выбираем место для базового лагеря. Наша поляна с одной стороны ограничена холмом, защищающим нас от ветра, с другой - озером, в котором, конечно, отражаются горы. Высота базового лагеря - 3300.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ГОРНЫЙ СТАДИОН

На следующий день мы пригласили в гости Ростислава Цалетку, члена группы чехословацких альпинистов, уже совершивших восхождение на пик Ленина. Спортсмены Чехословакии - не первые зарубежные альпинисты, кого привлекла к себе вершина. Пик Ленина уже штурмовали немецкие, китайские, румынские восходители.

Ломтик дыни в руке Ростислава долго оставался несъеденным. Ростислав рассказывал.

Пятеро чехословацких граждан, сотрудников Объединенного института ядерных проблем в Дубне, решили подняться на пик Ленина. Подготовка велась всю зиму.

Уйдя из базового лагеря, Мирослав Малы, его супруга Марта Мала, Франтишек Легар, Павел Винтернитц и Ростислав Цалетка не возвращались сюда 18 суток, т.е. до тех пор, пока не одолели высшую точку Заалайского хребта. 28 июля они стояли на высоте "7134". Спуск прошел без особых приключений, если не считать, что однажды, двигаясь ночью, альпинисты на льду сорвались. Пролетев несколько десятков метров, они сумели остановиться.

Ростислав рассказывал, а наши ребята задавали ему все новые вопросы.

- Скажите, а как дышится на 6-7 тысячах?

- Дышать не очень тяжело. Но однажды ночью мне приснился сон, будто мы потеряли рюкзак с воздухом. Я очень испугался, что нам теперь дышать будет нечем.

- Ростислав, как вы считаете, где нужно отдыхать после заброски грузов? Может быть, сюда не стоит спускаться? Далеко все-таки.

- Да, но человек должен пить воду, которая течет...

НА ЗАБРОСКУ

С грузом по горной тропе на высоте 3-4 тысячи метров над уровнем моря альпинисты за час могут набрать по вертикали-метров до четырехсот. Если встречаются препятствия или пропадает тропа, подъем становится медленней. А добавьте к этому еще и высоту, при которой для выполнения обычной работы приходится затрачивать усилий во много раз больше, чем внизу.

Поэтому, когда на седьмом километре вершины альпинисты поднимаются на четыреста-пятьсот метров за полный рабочий день (часов за 8-10), они говорят друг другу: неплохо прошли. В таких условиях на семитысячник с ходу не взойдешь, кончаются запасы продуктов и топлива, а до вершины еще далеко. Если же груза брать больше, то пойдешь еще медленней.

И альпинисты нашли решение: предварительные заброски с организацией промежуточных лагерей. За два выхода мы "забросили" на северный склон пика Ленина около двухсот килограммов груза, оборудовав три промежуточных лагеря: "4200", "5200" и "6000".

СКАЛА ЛИПКИНА

Из-под снега торчит что-то темное. Нет, это не камень. Подходим ближе. Деревянная балка, под ней, наполовину закрытые снегом, два оцинкованных бака - остатки самолета.

...1937 год. Лучшие альпинисты страны съехались на Памир, чтобы в честь ХХ-летия Советского государства покорить три высочайшие вершины Родины.

В помощь альпинистам было выделено звено самолетов под командованием летчика-испытателя Михаила Алексеевича Липкина. Над отметкой "5200", делая круг, самолет прошелся над головами альпинистов, и в нескольких метрах от спортсменов упали предназначенные для них тюки с грузами. По радио сообщили, что самолет придет еще раз.

Снова гул краснозвездной птицы. Но в тот момент, когда самолёт пролетал мимо склона, вдруг откололась ледяная глыба, и крупный осколок льда повредил пропеллер. Он вышел из строя. Липкин, однако, сумел посадить машину на снежный пятачок, рядом с изумленными альпинистами. Липкин и его спутник на следующий день благополучно спустились вниз, а массив, на вершину которого сел самолёт, с тех пор стал называться скалой Липкина.

И ЕЩЕ "ИСТОРИЧЕСКИЙ" ЭКСПОНАТ...

- Могу сказать совершенно точно, что эти кошки сделаны в кузнице,- сказал один из одесситов.

- Ясно, что не на кондитерской фабрике, - ответил ему Виктор Лифшиц, руководитель одесских альпинистов. Разговор велся вокруг пары альпинистских кошек, которые мы нашли на морене ледника Ленина, возвращаясь на отдых после заброски. Самодельные, большие, грубые, крепкие. Никто из нас таких кошек не видел. Они могли быть связаны с какой-нибудь интересной страницей истории покорения пика Ленина, и мы показывали кошки всем, кто мог что-либо о них знать.

В разговор вступил человек, бывавший в районе пика Ленина уже тогда, когда многие из участников нашей экспедиции еще и не родились. Данила Иванович Гущин сказал:

- У меня дома в Москве есть похожие. Только сделаны поаккуратней. В тридцатые годы мы пользовались австрийскими кошками, похожими на эти. Конструкции Хорешевского. А кошки хорошие, надежные. Только откуда они здесь, не знаю.

Возможно, когда-нибудь в Таджикистане будет музей или хотя бы отдел в краеведческом музее, посвященный истории освоения гор нашей самой горной республики, и экскурсовод, показывая на кошки, будет рассказывать о захватывающем эпизоде битвы человека с горой.

ВПЕРВЫЕ - СЕМЬ КИЛОМЕТРОВ

После четырех дней отдыха, футбольного матча с одесситами, а главное, с улучшением погоды мы вышли в последний поход к вершине и за три дня достигли высоты "6000", то есть места нашей самой высокой заброски.

Следующий этап: "6000-6400". Ночевка. Здесь некоторым напомнила о себе высота, и от головной боли они не могли заснуть без соответствующей таблетки. Тошнило.

Путь дальше лежит по пологому и широкому гребню. Снег такой глубокий, что быстро выбиваемся из сил. Топчем тропу по очереди. Впереди идут Виталий Ткачев и Леня Коржавин.

Вначале удавалось за один шаг сделать вдох и выдох. Потом начали задыхаться, воздуха не хватало. Один шаг - два цикла дыхания. Часто приходится делать привалы. Многие на остановках не садятся, а падают в снег. Потом снова подъем и бесконечная траншея в снегу. И так до тех пор, пока не выходим на "6800". Это последний наш лагерь, откуда за день мы должны сходить на высшую точку и вернуться обратно.

21 августа. Выход в 8.30. Идем налегке, чувствуем какой-то внутренний подъем.

Сначала снег так же глубок, как и вчера. Потом склон становится круче, и мы выходим на снежную стенку "запятой", льда еще нет. Носками ботинок направляющие выдалбливают прочные следы. Они идут прямо вверх, по стене к перегибу, за которым - вершина. И вот выше только облака, а рядом с нами - зеленовато-серая скала с флагштоками и другими свидетельствами прежних покорений. Поднявшиеся первыми обнимаются, целуют тех, кто приходит следом. Мы на вершине. В руках руководителя штурмовой группы Анвара Шукурова трепещет флаг спортивного общества "Таджикистан".

ВЗОЙТИ - ЭТО ЕЩЁ НЕ ВСЁ

Следующий вечер застал нас на "5800", и мы могли бы еще продолжить спуск, но пелена снегопада заставила нас остановиться. На ровной площадке установили палатки и легли в теплые спальные мешки. После ужина было высказано пожелание еще попить чайку. Я вылез из палатки и на двух больших бензиновых примусах начал растапливать снег. В 21 час 20 минут на склоне выше палаток раздался сначала неясный гул, потом резкое шипение. Я направил туда луч фонарика и только успел крикнуть: "Ребята, лавина!", как был сбит набежавшей снежной стеной. Через некоторое время, после неисчислимого количества кувырканий в пенящейся массе снега вдруг все стихло. Фонарик судорожно сжат в правой руке. Луч его направляю вверх по склону. Никого. Бело. Бросаюсь к темноватому пятну слева. Да, это смятая палатка.

- Ребята, как дела?

- Все в порядке, только дышать нечем. Скорей!

Приходится рвать палаточную ткань. Соседнюю палатку рвать не нужно. Лавина превратила ее в лоскуты, перемешав троих альпинистов, их теплые вещи, веревки и кошки с рыхлым и глубоким снегом. Откуда-то из-под снежной глыбы вылез Слава Паньков, говорит, что у них тоже все благополучно. Просят посветить на третью палатку. Но и у них все хорошо, если не считать ссадины на лбу Эрнеса Абдуллаева.

Утром, оставив прожорливой лавине разорванные палатки, примус, несколько ледорубов и другую дань, мы продолжили спуск. Через пять дней машина везла нас домой.

Альпинисты вернулись к своей основной работе. Встал к станку Коржавин, токарь и заочник сельхозинститута. Вошел в свой кабинет Паньков, директор одного из заводов "Нурек-таджикгидростроя". Снова экономические проблемы волновали сотрудника Академии наук республики Анвара Шукурова. Приступили к делам инженеры Светлана Коленкина, Мингазим Ахметшин, Эрнес Абдуллаев, Валерий Лаврушин, Виталий Ткачев, врач Валентина Машкова. Вернулся к своему проекту над генеральным планом Душанбе архитектор Валентин Пекарский. Сел за руль шофер Кирилл Иванов. Продолжил заниматься богомолами кандидат биологических наук Иван Линдт, принял группу студентов-первокурсников ассистент мединститута Виктор Белкин. И при встречах они спрашивали друг друга: а на какую гору мы пойдем в следующем году? Но всем вместе сходить на вершину уже не пришлось.

В ночь на 16 августа 1966 года при переезде на лодке через озеро Искандер-куль из альплагеря к автомашине, стоящей на другом берегу, погибли четыре альпиниста: Геннадий Нечунаев, Маргарита Никколова, Антон Или и Анвар Шукуров. Немного о своей жизни Анвар рассказал в июне 1966 года, когда давал интервью в связи с его намечавшейся поездкой в Итальянские Альпы.

Родился в Ванче в 1934 году, окончил шесть классов таджикской школы-интерната. В седьмой класс пошел в русскую школу, где за первый год по девяти предметам из двенадцати получил двойки.

На будущий год снова в седьмой класс пошел в Москве (был там с отцом), а потом учился в Душанбе в школе возле Дома колхозника. В 1952 году около кишлака Зидды открылся первый в Таджикистане альплагерь "Искра". Зокир Абдулвасиев, второкурсник пединститута, знакомый по Хорогу, сказал: - Знаешь, есть путевки, еду в лагерь. Поехали?! Анвар девятиклассником приехал в лагерь; первое восхождение - на пик Искра (в Сангальтской подкове).

В следующем году "добрал" вершин на 3-й разряд (Кулай-Джавонон, Круглая, Бахуби), потом стал инструктором альпинизма, младшим научным сотрудником республиканской Академии наук, готовил диссертацию.

Погиб Анвар Шукуров, уехали из Таджикстана Валентин Пекарский и Ростислав Паньков, перестал заниматься альпинизмом Кирилл Иванов, стал кандидатом, а потом и доктором наук Виктор Белкин (что, однако, не оторвало его от гор) - в память живым друг о друге и о первой таджикской экспедиции на семитысячную вершину остался снимок, сделанный на пике Ленина с собственноручной подписью каждого.

МЕЖДУНАРОДНАЯ АЛЬПИНИАДА

Когда первая таджикская экспедиция закончила штурм пика Ленина, из Ленинграда в Душанбе пришло письмо. Рабочий завода "Красный выборжец" Дубинин писал, что ему и его товарищам по работе хочется на пике Ленина установить обелиск, который в общественном порядке сделают сами. Рекомендации альпинистов были сообщены ленинградцам.

В юбилейный год Советской страны, в дни большой международной альпиниады, по решению Федерации альпинизма СССР свыше трехсот восходителей, в том числе около семидесяти иностранных, собрались у подножья памирского пика, чтобы на его вершине установить самый высокий памятник вождю человечества В. И. Ленину.

...Ровно тридцать лет назад в этих местах садился на своем Р-5 летчик-испытатель, считавший себя и альпинистским летчиком, Михаил Липкин, а 23 июля 1967 г. на полянах урочища Ачик-Таш приземлился АН-2 Таджикского управления гражданской авиации, пилотируемый Александром Михайловичем Ширикаловым. Рейс был выполнен по заданию станции санитарной авиации, обслуживающей юбилейную альпиниаду на пик Ленина.

Наш пробный полет был разведывательным, чтобы быть готовым к любым сюрпризам, которые иногда горы преподносят людям. А на автомашинах, из Оша сюда прибывали участники юбилейного восхождения: от каждой республики, из многих городов, представители различных спортивных обществ. Четверку альпинистов командировало спортивное общество "Таджикистан", восьмерых - "Хосилот".

Начались акклиматизационные походы. Здесь, на высоте, каждые сотни граммов лишнего груза давят на плечи многими килограммами, даже полностью разгруженному человеку шаг вверх дается нелегко. На отметке "6000" корреспондент, прикомандированный к альпиниаде, сказал, что теперь ему понятен альпинизм, а дальше идти он уже не может, хотя для настоящего очерка и не будет хватать важнейшего материала - вершины. Утепленные высотные сапоги корреспондента, ранее "заброшенные" альпинистами на "6000", отправляются вниз, в базовый лагерь.

Сколько препятствий ставят горы перед человеком! Это и скрывшийся под тонким слоем снега отполированный лед, и нехватка воздуха (уже на 5,5 тысячах над уровнем моря атмосферное давление составляет всего 380 мм ртутного столбца, то есть вдвое ниже обычного, нормального).

И ангина от переохлаждения, и слепота от страшной яркости окружающих снегов, и обмороженные пальцы в чуть отсыревших ботинках.

...Пунктиры пройденных маршрутов, нацеленных к вершине пика Ленина, приближаются к высшей точке. Альпинисты, идущие через скалы Липкина, оборудовали лагерь в конце "полки", при выходе на восточное ребро. Высота - 6000-6100. Другие, преодолев вершину Раздельная (около 6200), оставили свою "заброску" в начале западного гребня пика Ленина.

Снова базовый лагерь запестрел разноцветьем палаток, спортивных костюмов, вымпелов. После 4-5-дневного отдыха - последний выход - на штурм.

Вышел вверх сводный передовой отряд, задача которого - занести на самый верх Заалайского хребта и смонтировать там обелиск, посвященный памяти великого вождя. К этому времени небольшая группа альпинистов, в которую входили таджикские спортсмены Ю. Кожухин, Т. Соловьева, А. Филиппов и другие, под руководством московского мастера Вячеслава Романова, делая свою "заброску", донесла титановый обелиск до высоты "6500". Вот сюда, на "6500", на сутки раньше всех остальных групп альпиниады, находящихся на отдыхе в базовом лагере, и вышел передовой отряд международного юбилейного сбора.

Руководителем передового отряда назначен мастер спорта Иван Богачев из Москвы, известный советский альпинист-высотник, только что вернувшийся из-под пика Коммунизма со спасательных работ.

Заслуженный и почетный мастер спорта Михаил Хергиани, заместитель начальника передового отряда, несколько дней назад вернулся из-за границы. Вместе с Вячеславом Онищенко он прошел сложнейшие стены Альп, показав на них рекордное время. Это о нем и Онищенко следом прилетела присказка: "Русские прошли траверс Монблана, не вынимая руки из кармана". Хергиани - неоднократный чемпион страны по скалолазанию. Интересным является, пожалуй, и то, что впервые на пике Коммунизма Михаил побывал в 19-летнем возрасте. Сейчас ему тридцать лет. В передовом отряде Хергиани вместе с учителем Вано Циклаури представляет Грузию, инженер Сергей Шварц является делегатом альпинистов Украины, а перворазрядница, инженер по мостам и тоннелям Герта Браун - Казахстана. Азербайджан направил в передовой отряд дважды кандидата (технических наук и в мастера спорта) Олега Дроздовского, а Узбекистан - двух перворазрядников из Чирчика - электрика Зинура Люмана и мастера стройтреста Владимира Уржумцева. В отряд была включена также целиком четверка альпинистов спортивного общества "Таджикистан": инженер-связист Леонид Ризаев, техник-электрик и студент-заочник Александр Шатковский, кандидат наук Василий Иваников и автор этих строк.

...Около горки камней - зеленая треугольная упаковка. Еще в Москве детали разобранного обелиска продуманно были связаны и подготовлены для удобной переноски на большой высоте. С Мишей Хергиани примеряем лямки. Хорошо. Вдруг Миша, взглянув по гребню вверх, говорит: "Как-то непонятно ведут себя те трое. Не спускаются почему-то".

Мы знали, что пятерка алмаатинцев, совершивших восхождение на пик Ленина чуть раньше, должна была встретиться нам. Но, действительно, почему их только трое? Оставив свои рюкзаки, торопимся вверх.

Алмаатинцы уже "сделали" пик и спускались. 6800, 6700.

Кое-кто из альпинистов говорит: - а что там трудного-то на пике Ленина? Снег да лед. Да, высота еще, но... Короче говоря, Юра Шубин из Алма-Аты сорвался на снежном склоне. А когда партнер его задержал, то всех травм было сразу и не счесть.

Передовой отряд был брошен на транспортировку пострадавшего. К вечеру он был доставлен в базовый лагерь.

...Одна из групп альпиниады, идущая по восточному гребню, поставила свои палатки на "6800". Семь часов утра. Пора выходить. Вершина - рядом.

"Ротмир, подъем!" - молчит. "Вставай!" Ни звука, ни движения, а заглянули в лицо у стенки палатки, пена у рта, остекленевшие глаза... "Эх, Ротмир!" Уколом - сердечные средства, стимуляторы дыхания. Если еще что-то и поможет - так это только быстрый спуск. И десять парней, оставив свою мечту побывать на пике Ленина (а до вершины оставалось каких-то триста метров), немедленно направляются вниз. Тринадцать часов в тот день тащили они ростовчанина Ротмира Волкова. Вынесли из смерти. На 5 тысячах к нему вернулось сознание. А через три дня он, перенесший тяжелейшую форму горной болезни, сам пошел в столовую базового лагеря.

Имена спасателей нельзя не назвать. Это москвичи, мастера спорта Михаил Коньков, Сергей Поляков, Вячеслав Романов, альпинисты из Нальчика Алексей Леженин, Анатолий Харченко, Александр Салеев, Хасан Шамахов, Валентин Бокарев, из других городов - Арцишевский, Чередниченко, Волынский. Ведь спасти товарища разве это меньшее достижение, чем успешный штурм вершины?!

А восхождение продолжали другие. Последние десятки метров до вершины и первый шаг на высшую точку решили отдать нашему юбиляру - Вано Циклаури. Ивану Шиоевичу Циклаури, учителю русского языка из-под Тбилиси, в этом году - 50 лет. Он и занес обелиск на пик. Члены передового отряда начали работу по сборке обелиска и установлению флагов девяти стран. Через час-два на вершину с обеих сторон (с запада и с востока) стали подходить участники штурмовых отрядов альпиниады. В их составе поднялась на вершину вторая группа альпинистов нашей республики - семерка спортсменов-хосилотовцев. В следующие дни, когда число покорителей пика Ленина только за этот год пошло на третью сотню, на вершину "7134" взошли еще два альпиниста из Таджикистана: нурекчанин Иван Артемович Галустов и военнослужащий Анатолий Шрамко.

Интерес к пику Ленина с каждым годом возрастает. Если в 1967 году пик Ленина штурмовали представители девяти стран, то еще через два года на парадной линейке альпинистского лагеря под северными склонами Заалайского хребта уже трепетали флаги четырнадцати государств. Спортсмены из Австрии, Болгарии, Венгрии, ГДР, Италии, Монголии, Непала, Польши, Румынии, Франции, ФРГ, Югославии и Японии вместе с альпинистами Советского Союза собрались здесь на международный сбор, посвященный вековому юбилею В. И. Ленина. Нашу республику на этот раз представляли Л. Альтшулер, В. Лаврухин, Э. Мухамедова и В. Хардин, успешно покорившие памирский семитысячник.

В следующем 1970 году общее число победителей пика Ленина превысило тысячу. Особый, специально изготовленный тысячный знак пришелся на долю альпиниста из Красноярска В. Ляха.

ИМЕНИ ЕВГЕНИИ КОРЖЕНЕВСКОЙ

1932 год. "Сюда (на ледник Мушкетова) добрался один из отрядов комплексной экспедиции Академии наук. Геолог Москвин, топограф Вальтер и их спутники с уважением смотрели на тысячеметровые обрывы пика Корженевской. Грозно сверкали отвесные льды. Чернели зубья скал. Пути к вершине видно не было".

Д. Затуловский,

Из книги "Среди снегов и скал".

1953 год. "Убеждаюсь, что пройденный нами путь (с запада) - единственно возможный. Склоны пика круто обрываются на северо-восток, в сторону ледника Мушкетова".

Из дневника заслуженного мастера спорта А. Угарова.

Много ли это для одной горной вершины - семь километров? Наверное, много. Хотя бы потому, что пиков с такой высотой во всей нашей огромной стране всего четыре: Коммунизма, Победы, Ленина и Корженевской. Все четыре горные гиганта уже покорены (пик Е. Корженевской впервые - лишь двадцать лет назад), но освоение новых путей к высочайшим вершинам неудержимо зовет альпинистов, начисто "съедая" их трудовые отпуска и каникулы.

Николай Леопольдович Корженевский, "открывая" в начале века пик с противоположного берега Муксу, увидел большой, покрытый камнями ледник, ведущий к подножию вершины. Корженевский присвоил леднику имя И.В. Мушкетова. До сих пор с этого ледника, с севера, еще никому не удавалось взойти на пик Евгении Корженевской.

В списке заявок первенства СССР по альпинизму 1968 года две команды объявили о своем желании пройти маршрут с ледника Мушкетова до отметки "7105": узбекские альпинисты под руководством Вадима Эльчибекова и донецкие спортсмены, ведомые Борисом Сивцовым.

Юра Заричняк, обладатель двух серебряных медалей первенства страны, в шестьдесят пятом году в группе ленинградцев уже пытался пройти этим замысловатым путем, но сложности скального гребня, недостаток времени и продуктов заставили тогда альпинистов повернуть назад почти с шеститысячной высоты. Юра предлагает сделать два-три забросочных выхода, а потом, уже в третий или четвертый раз,- штурм. Виктор Русанов настаивает на разделении спортсменов на две подгруппы для одновременной отработки различных участков маршрута.

После детального обсуждения вариантов руководитель экспедиции Борис Сивцов назначает общий выход для заброски грузов и организации пещерного лагеря "5000". На эту работу уходит два дня: день - на обработку пути, день - на рытье пещеры и спуск.

Обработка пути - это навешивание капроновых веревок на трудных и опасных участках маршрута, забивка страховочных крючьев в выступающие из-подо льда и снега черные скалы. А пещера - еще проще. Берется снежный склон. Зондируется металлическими щупами, чтобы убедиться в достаточной толщине снежной массы. Намечается два выхода: фронт работ должен быть, по возможности, шире. Потом в ход пускаются пилы-ножовки, которыми в снегу вырезаются аккуратные кирпичи, и лопаты, которыми, кажется, без конца выгребаешь все новый и новый "строительный мусор".

В пещере и только в пещере альпинисты могут переждать непогоду, временами разыгрывающуюся на высоте со страшной силой.

Через несколько дней, когда на маршрут забрасывалась новая порция груза, пещеры были вырыты и на шеститысячной высоте. Спускаясь вниз на отдых перед штурмом, альпинисты рставляли наверху приготовленными десятки килограммов продуктов, топливо, теплое снаряжение - все было разложено в так называемых промежуточных лагерях, включая высоту шесть с половиной километров над уровнем моря.

За семь часов мы прошли семь веревок (в среднем веревка - 40 м), а впереди было еще очень-очень много. Три года назад отсюда и вернулись ленинградцы. Теперь наша очередь биться с этим гребнем. Представьте себе: узкий скальный гребень с очень крутыми склонами, на которых снег не задерживается. Зато на самой верхней острой кромке снег цепляется, образуя карнизы, нависающие козырьками и временами отламывающиеся. Ступая на такой карниз, ускоряешь его отлом.

Леша Алексеенко, Петя Желоботкин, Борис Иванов попробовали проложить путь по глубокому снегу под опасным гребнем. Это спортсменам-шахтерам удалось и, вместо движения по неуступчивым карнизам, группа получила выход на ключевой участок по двухсотметровой снежной стене. За несколько часов стена была пройдена, на всей ее длине повисли надежные веревочные перила.

ВЫСОТА

Врач экспедиции душанбинец Виктор Белкин доложил тренерскому совету, что по данным последнего медосмотра все десять участников штурмовой группы могут быть допущены к восхождению. План штурма обсужден во всех мелочах. Во время забросок альпинисты приобрели достаточную акклиматизацию. Прогноз погоды обнадеживающий. Заколот и съеден барашек - это так вкусно после надоевших на высоте консервов и концентратов!

Десятеро выходят на штурм. Кто они? Средний возраст - 31 год. Да, немало. Но ведь это альпинизм, притом высотный, а он, как уже известно, молодым дается тяжелей. Самый младший из нас - Женя Радошкевич, студент Донецкого мединститута, ему двадцать один. Выше шести тысяч идет, в основном, на воле, хотя сам по себе очень крепкий парень. Средний альпинистский стаж нашей десятки - тринадцать лет. В команде - пять мастеров спорта, четыре кандидата в мастера, один Женя - перворазрядник. Средний пульс в покое, измеренный перед выходом на высоте 3600 метров над уровнем моря - 72 удара в минуту. Самый частый пульс, отмеченный у двоих, - 84 удара. Но так хорошо сердце стучит только внизу, в базовом лагере.

... Пошла седьмая тысяча метров абсолютной высоты.

Обычные альпинистские ботинки пришлось снять. На ногах - шеклътоны, особые высотные сапоги. Только в них не обморозишься (а в Душанбе, как сообщает портативный приемник, плюс 42 градуса!).

Из-за скал показывается огромная вершина. Среди других пиков она выглядит царь-горой. Ее не спутаешь ни с чем. Внизу - километры ледника Москвина, над ним - отвесные стены. Трапеция лика Коммунизма. До него - рукой подать. По памирским масштабам те тринадцать километров, которые отделяют нас по прямой от пика Коммунизма - это совсем мало.

Витя Русанов, идущий в первой связке, возвращается из-за снежного бугорка вверху, размахивает ледорубом, кричит: "Вершина! Выходим на снежный купол!"

Весь Памир перед нами. Чудная погода! Видно все три семитысячные вершины Советского Таджикистана: пик Коммунизма, пик Ленина и пик Корженевской - он под нами.

МЕЧТА

В 1953 году на вершину Бахуби в горах Осман-Тала поднялась альпинистская группа. Было облачно, но даже сквозь тучи в стороне верховьев Сиомы просвечивали контуры каких-то больших пиков. В разрывах облаков среди других вершин особенно выделялась скально-ледовая пирамида, величественная и неприступная. Выражением чувств альпинистов было имя, данное ей - Мечта.

Первая, попытка восхождения, предпринятая через год после открытия вершины, оказалась безуспешной. Северо-западное ребро пришлось временно оставить и заняться поисками более простого маршрута.

В 1955 году по юго-западному ребру на Мечту поднялась первая спортивная группа. Руководил ею инструктор альпинистского лагеря "Варзоб" Иван Ромашевский. Среди первовосходителей было два душанбинских студента - Ростислав Паньков и Анвар Шукуров.

После освоения относительно простого пути на вершину спортсмены стали приглядываться к "стенам". Через два года сдался северо-восточный отвес Мечты - по нему прошла четверка московских мастеров. Еще через два года этот путь повторили трое душанбинцев: А. Шукуров, С. Коленкина и автор этих строк.

Подходы к стене Мечта оказались нетрудными, и здесь, на морене ледника, мы устроили первую ночевку. Вечером отобрали минимум груза, который предстояло брать на стену.

Когда на следующее утро Мечта осветилась солнцем, мы на кошках уже входили в ледовый желоб в нижней части стены. Лед крут, и идти всем одновременно нельзя. Поочередно выходим вперед на длину веревки и, забив ледовый крюк, принимаем к себе остальных.

На пути встает 15-метровая вертикальная стена, по которой косо влево-вверх идет узкая полочка. По ней, казалось, можно пролезть. Но сначала надо забраться на эту полку, а ее ближайший край расположен на высоте около двух метров. Вытянутыми руками забиваю скальный крюк и, держась за него, подтягиваюсь на полку. В последний момент крюк выдергивается из трещины, но это уже неважно, так как найдена новая маленькая опора. Полка такова, что двигаться по ней можно только лежа и без рюкзака, но и при таком передвижении цепляться почти не за что. Кроме того, полка проходит чад 300-метровым отвесом (внизу - растрескавшийся ледник) и поэтому ползание по ней связано с некоторыми эмоциями.

Забиваю скальные крючья. На маленькой площадке закрепляю веревку, чтобы принять товарищей. Поднявшись за 10 часов на 300 метров, устраиваем ночевку.

На следующий день продолжали идти по скалам, а к часу дня вышли к нижней кромке ледовой "подушки". Лед гладок и крут. На передних зубьях кошек поочередно движемся вверх. Вечер застает нас на ледовой стене, и на ночевку приходится отойти в сторону, на скалы.

В этот день мы "отдали" стене еще 11 часов работы. Ночевка была менее уютной, так как по скалам, на которых мы остановились, стекала вода. После захода солнца вода замерзла, и мы, привязавшись к забитым крючьям, залезли в спальные мешки.

Утром наши пуховые "постели" были покрыты слоем инея.

Через полтора часа движения по льду мы неожиданно вышли на гребень и заметили, что выше подниматься уже некуда. Так что за 22 с половиной ходовых часа мы прошли стену и вышли на вершину Мечты. На вершине оставили записку о том, что это первое восхождение таджикских альпинистов высшей категории трудности мы посвящаем 30-летию своей республики. В 1960 году таджикские спортсмены освоили еще один пунктир - длинное юго-восточное ребро, в дальнейшем получившее широкую известность среди восходителей.

Сейчас эта вершина хорошо известна в альпинистском мире. Пройти по ее стенам - мечта многих восходителей. Нашлось у вершины и ее местное имя, долгие годы неизвестное альпинистам - Ходжа-Локан.

В ноябре 1971 года совершено первое зимнее восхождение на красавицу-гору. Это удалось альпинистам Фрунзенского политехнического института под руководством А. Тустукбаева.

РАЗВЕ ГОРЫ СИЛЬНЕЙ ЧЕЛОВЕКА?!

Помним их, ушедших, но близких,

что пути свои не свершили...

Все равно донесем записки

до не взятой ими вершины!

Я. Вассерман

"Донесем записки"

Красив Казнок, да слава о нем шла нехорошая...

1956 год. За двадцать дней походов по горам люди стали ближе друг другу, словно породнились. Расставаться было немножко грустно. Те, кто только что получили значки с двухглавым Эльбрусом, и альпинисты, только что ставшие разрядниками, садились в машину, а те, кто учили их вязать узлы на прочной веревке, ходить по вертикальной стене и рубить голубой лед, махали вслед им рукой.

Через пару дней к инструкторам приедут новые ученики, а пока и самим не грех сделать какое-нибудь интересное восхождение. Выбрали Казнок, гору-грамадину в районе Майхуры, поднявшуюся почти на пять тысяч метров. Три года прошло с тех пор, как альпинистский ботинок сделал первую царапину на камнях высшей точки Казнока, но окончательно сдаваться вершина не хотела: то простреливала вдоль склонов свистящими камнями, то грохотала тысячетонной снежной лавиной.

На восхождение выезжали вшестером, во главе с начальником учебной части лагеря, мастером спорта Владимиром Волченко, воспитанником прославленной альпинистской секции Московского высшего технического училища им, Баумана. В группе были еще два москвича, спортсмены из Брянска, Липецка и Душанбе. Начальник спасательного отряда Иван Евсеев и еще несколько человек, остающихся в лагере, проводили восходителей. Душанбинец Борис Пашковский принял в кузов рюкзаки, которые подал ему снизу Иван Ромашевский. Все сели. Машина помчалась к Майхуре.

Вот и электростанция. Отсюда отлично виден Казнок и весь маршрут его траверса. Траверс - это сквозное прохождение пика: подъем на вершину с одной стороны, а спуск - с другой.

Оставив машину, группа хорошим темпом стала набирать высоту. Стрелка альтиметра быстро ползла вверх, но дальше идти уже не стоило - вечер. Ночевка на гребне. На утро снова вперед. Связки чередовались, навешивая на трудных участках капроновые веревки и пропуская друг друга. Немного побаливала голова, ведь высота приближалась к пяти тысячам. Но вот и вершинный тур. Ребята разобрали камни, нашли банку с запиской предыдущих восходителей, написали: "...В 12.15 группа инструкторов альплагеря "Варзоб" совершила подъем на вершину Казнок по восточному гребню. Спуск на запад, к перевалу..."

Будь еще внимательней, альпинист, ведь спуск всегда опасен! По ребру шли в связках. На пути - крутой кулуар, скалистый желоб, в трехстах метрах ниже обрывающийся отвесом к леднику. По этому желобу - спуск дальше. Один из восходителей толкнул ногой "живой" камень, он покатился по кулуару, набирая скорость, грохоча, сбивая новые камни, увлекая их вниз. Наконец, грохот утих.

Альпинисты развязались, уложили веревки в рюкзаки, пошли. Шли плотно, чтобы камень, неосторожно задетый последним, не успел разогнаться и поранить идущих впереди. Спустились метров на сто. Вдруг сверху в желобе грохнуло. Волченко успел крикнуть "Берегись!" и отскочил в сторону. За выступы бросились Фарбер, Ромашевский и Муромцев, а Бессонов и Пашковский замешкались: один из них поднял лицо кверху, видимо, хотел рассмотреть, что там гремит. Кто-то крикнул: "Прячьтесь!", но в тот же момент пронеслась оглушающая волна камней и пыли. Двое исчезли.

Поиск. Спуск на 150 метров. Среди камней - мертвый Борис Пашковский; Волченко и Ромашевский спускаются еще ниже. На перегибе, где кулуар переходит в отвес, лямками рюкзака зацепился за острые зубцы скалы раненый Миша Бессонов. Он без сознания. Его привязали веревками, перенесли в безопасное место, установили палатку. Двое побежали за помощью.

...Из лагеря вышел спасательный отряд. Инструктора альпинизма, сильные спортсмены. Врач (к сожалению, не альпинист) изо всех сил старался поспевать за спортсменами, но вскоре это перестало ему удаваться. Третьеразрядница по альпинизму студентка мединститута Лида Беднова взяла у него аптечку и вровень с мужчинами-спасателями пошла дальше, выше. Вот и палатка с Мишей Бессоновым. Медицинские процедуры. Транспортировка вниз. Частая смена носильщиков. Вместе со старшим спасателем лагеря Иваном Евсеевым носилки по осыпям несли разрядник Анвар Шукуров, инструктор Марат Савченко, новичок в альпинизме студент пединститута Нуритдин Набиев и многие другие, пришедшие по первому зову. Связные переедают вниз: "Нужна кровь, иначе не выдержит".

Через несколько часов спустились в Майхуру и сразу, прямо в машине - переливание крови. Приехавший хирург не позволил задерживаться. Вниз...

Шли годы. Давно поправился Михаил Бессонов, защитил диссертацию, провел нескблько отпусков в новых походах по горам. Лидия Беднова кончила институт и вместе с мужем-альпинистом уехала в Ленинград. Нуритдин Набиев стал председателем спортивного общества "Таджикистан". А Казнок? Он стоял никем не покоренный, еще семь лет после того тяжелого дня, хмурый и недружелюбный.

Но разве гора сильней человека?

1963 год. Люди снова на вершине и торжествующе поднимают вверх ледорубы. Казнок под ними. Они снимают записку 1956 года и пишут свою: "... Заслуженный мастер спорта И.А. Галустов, альпинисты Р. Саймоназаров, Ю. Кожухин (Душанбе), В. Миргородский (Донецк), Б. Левин (Москва) и В. Пономарев (Красноярск) поднялись на вершину Казнок". Вершины снова и снова покоряются людям, и каменные пирамидки на них с обновляющимися записками - это высокие памятники тебе, Борис Пашковский, и вам, другим, кто, покоряя горную стихию, не вернулся домой...

КОМСОМОЛЬСКОМУ ЮБИЛЕЮ

Приближались дни, когда советскому комсомолу исполнялось ровно 50 лет. Юбилею посвящались сверхскоростные плавки и успехи земледельцев, завершенные ударные стройки и полотна живописцев. Этому же было посвящено восхождение альпинистов спортобщества "Таджикистан" на дотоле безымянную вершину в Фанских горах.

Как, вы не знаете, где Фанские горы? Так это же совсем рядом. Каких-то полторы сотни километров от Душанбе. Переезжаете через Анзобский перевал... Что? Дорога? Отличная. За шесть-семь часов доедете до Искандер-Куля, даже за него. А дальше? Рюкзак. И наслаждайтесь! Не подходит? Ну что ж, как хотите. А мы поехали!

И поехали. В машине нас почти двадцать. Альпинистский сезон начался уже давно, каждый успел сделать по несколько восхождений, а потому в кузове грузовика нет "бледнолицых". Укрываясь от встречного ветра, натягивают капюшоны штормовок Виталий Ткаченко и Музаффар Ниязмухаммедов, Таня Бардашова и Толя Скачков. Прикрыл глаза темными очками Игорь Гетман. В одном из рюкзаков - почетный груз - вымпел, завернутый в пуховую куртку. Под скамейками-сиденьями - ящики с продуктами, бухта веревки, мешок с горными ботинками.

Варзобское ущелье. Навстречу проносятся самосвалы, груженные кусками мрамора. На кабинах нескольких машин укреплены металлические флажки со словами "Комсомольско-моло-дежный экипаж".

Склон изрыт штольнями. Из одной из них выходят молодые парни в спецовках и касках. Наверное, многие из них - тоже комсомольцы.

54-й километр дороги. Справа, в долине речки Сало-Работ, раскинул свои палатки альпинистский лагерь "Варзоб". Из ста тридцати юношей и девушек, побывавших тем летом в альплагере, более половины - члены ВЛКСМ.

Машина с альпинистами-комсомольцами мчится дальше. На Анзобском перевале горовосходителей приветствуют молодые медики и энергетики, ведущие исследовательскую работу на более чем трехтысячной высоте. Техник Дина Сейдузова и врач Виктор Белкин - альпинисты-разрядники. На перевале они встречают многих товарищей по прежним походам.

Машина-эстафета с вымпелом на борту огибает площадку одного из объектов Джижикрутского комбината. И здесь, на этой стройке трудятся сотни парней с комсомольскими значками на груди.

Пропетляв по изрезанному берегу Искандер-Куля и взяв серпантины крутого подъема, грузовик выскочил в долину реки Канчоч, остановился у большого камня. Отсюда - тропа. Все грузы приходится перекладывать на спины, частично на ишачьи, но, в основном, на альпинистские.

Мимо кишлака Сарытаг колонна загруженных людей и животных двинулась вверх, к тому месту, которое знатоки этого края называют словом "теппа".

В километрах здесь путь не меряют. Его оценивают ходовыми часами. До "теппы" под грузом идут пять-семь часов, а некоторые - два дня. Около "теппы" будет организован базовый лагерь.

На первом же часу похода, при повороте на реку Apr, вдали открылась высочайшая вершина Фанских гор - Чимтарга. Она выглянула из-за правого склона длинного ущелья Арга, слегка прикрытая в нижней части куполом пика "Энергия",- вершины, превышающей своей высотой пятикилометровую отметку. Вообще же в Фанских горах на относительно небольшой территории сконцентрировано более десятка вершин-пятитысяч-ников.

Чимтарга привлекает альпинистов своей высотой, красноватыми скалами стен, льдом и снегом, на первый взгляд, неприступных склонов. Вот почему то и дело поглядывают на вершину согнувшиеся под грузом люди, потихоньку, но верно шагающие к своей цели.

Фаны называют страной цветных скал. Это не совсем верно.

Почему речь идет только о скалах? Какая здесь вода! Не голубоватая - голубая! Это можно утверждать уже на Арге, даже еще не побывав на прекрасных озерах, которые впереди. Какая великая насыщенность цветом! Река. Красная гора. Ярко-зеленая роща. Но всю красоту прочувствуешь еще глубже, если в этом райском месте скинешь рюкзак и остановишься на привал. Впрочем, здесь недавно кто-то уже стоял, даже ночевал. Вот палки для палаток, аккуратно приставленные к стволу березы, а вон закопченные камни очага.

У тропы - камень величиной с табуретку и такой же плоский. На камне стоит картонная коробка с сухарями. Два бумажных кулька с макаронами. Пачка концентрата "Каша пшеничная". В полиэтиленовом мешочке - соль. Ко всему этому приложена записка: "Оставлены вполне доброкачественные продукты. Кроме того, шпиг в "холодильнике", у реки, под деревом в ямке".

Какая-то группа, уходя в дальний поход, решила, что эти продукты ей лишние.

С Леней Альтшулером решили подкрепиться. Идем к "холодильнику". Под наклонным стволом березы около речки вырыта полуметровая ямка, обложенная камушками. На дне - чистый сверток...

Совершив несколько тренировочных восхождений, в том числе на Чимтаргу, альпинисты перебазировались к подножью вершины, которую предполагалось наречь юбилейным именем. Маршрут с запада оказался, пожалуй, самым красивым.

Виктору Галактионову пришлось вырубить не один десяток ступеней в голубом льду, прежде чем группа вышла на относительно пологую часть гребня. Отсюда высшая точка вершины выглядит настоящим пиком.

Группы Ревы Таирова и наша подошли к последнему вершинному взлету почти одновременно, но, как решил штаб восхождения, на вершину должны вступить вместе три команды. Пока же на траверсе восточного гребня где-то задерживается группа Виталия Ткаченко. На первовосхождении всегда встречаются непредвиденные трудности.

Не дойдя до высшей точки пика, делаем ночевки. Обходя скалу вершины, ходим в гости к альпинистам, штурмующим вершину с противоположной стороны. О картинах смены дня и ночи сказать невозможно. Можно лишь согласиться с Высоцким: "Внизу не встретишь, как ни тянись, за всю свою счастливую жизнь, десятой доли таких красот и чудес".

Инженерам Виталию Ткаченко, Юре Ковальчуку, студентке мединститута Тане Кисловой и другим пришлось пройти очень сложный маршрут по скалам юго-восточного склона вершины, чтобы вместе с двумя другими группами ступить на самую верхнюю площадку нового пика. В час дня горы огласились криками победы. Шестнадцать душанбинских альпинистов - на ранее непокоренном пике, имя которому отныне будет "50 лет комсомола".

Валерий Лаврушин, руководитель экспедиции, развертывает спортивный флаг. На скалах монтируется бюст В.И. Ленина. Под ним - патрончик металлической капсулы с письмом душанбинских юношей и девушек к молодежи XXI века.

ВОСХОЖДЕНИЕ НА ЛЫЖАХ

Летом 1957 года, подыскивая подходящие вершины для учебных и тренировочных восхождений участников альплагеря "Варзоб", начальник учебной части Владимир Волченко обратил внимание на несколько скальных массивов, ограничивающих с юга верховья крупного правого притока Сиомы. Когда начинающие альпинисты, под руководством своих инструкторов шли в этот район на снежные занятия, встречавшиеся здесь чабаны объясняли, что речка называется словом вроде "Игизак". Так и закрепилось за притоком это имя. И хотя первые восхождения в верховьях Игизака были совершены четырьмя годами раньше (в 1953 г. А. Попогребский, Залетова, А. Майкутова и И. Шинкаренко "открыли" Кулаи-Джаванон), вокруг все еще стояло много непокоренных пиков.

В один из летних дней два десятилетия назад наша группа (В. Волченко, А. Федоров и автор этих строк) освоила три новые небольшие вершины, очень подходящие для начинающих альпинистов. По имени речки вершины стали называться Большой Игизак, Малый Игизак и Средняя.

А через несколько лет у душанбинских альпинистов стало традицией открывать спортивный сезон восхождением на лыжах.

В новогодние дни 1965 года наша группа через курорт Ходжа-оби-Гарм шла на Большой Игизак. Пройден перевал "3600". Последняя, предштурмовая ночевка. Вечером с Тамарой Степанцевой, руководителем команды идущих вместе с нами туристов, договариваемся о дальнейшем взаимодействии, о сигнализации ракетами, о контрольном сроке. Голубой огонь бензинового примуса растапливает в кастрюле новые порции пушистого снега - добывается вода для утреннего кофе.

Приготавливаем побольше шерстяных носков, пудовые костюмы и рукавицы. Виктор Белкин досушивает над свечкой отсыревшую стельку.

Рано утром второго января Володя Чабаненко начал проживать Лыжню вверх. Широкоплечий и высокий, он напоминает удалого таежного охотника, идущего на зверя с рогатиной: вместо лыжных палок Володя взял с собой трехметровый шест, которым он опирается то с одной, то с другой стороны.

Сменяется идущий; впереди: очень глубокий и рыхлый снег. И вот, наконец, вершина. Из гильзы от ракеты, спрятанной в камнях, достаем записку тех, кто были здесь последними: это душанбинцы, поднявшиеся в октябре минувшего года на вершину по отвесной восточной стене.

Путь, занявший при подъеме на лыжах многие часы, на спуске проходим за минуты. Скорее вниз - домой, к теплу...

НЕ СПОРТОМ ЕДИНЫМ

Конечно, приключения очень

интересны, но они должны быть на

втором плане. В наши дни переход

из точки А в точку В может быть

оправдан только работой.

В. Фукс

Кипит в начале лета река Варзоб - ревет, гонит по дну глухо стучащие камни. Над серединой потока то там, то здесь вырастают двух-трехметровые водяные ухабы. Страшно оказаться в этом вихре, и недаром в альпинистских учебниках пишется, что попадание в горную реку равноценно падению в пропасть.

Он не помнит: то ли голова закружилась, когда он наклонился над водой, то ли из-под ноги выскользнул береговой камень, но река быстро подхватила его и понесла навстречу явной гибели. Метров через двести, точно на середине реки - остров, а за ним - торчащие из воды огромные каменные иглы и водопад. Его вышвырнуло на остров. Он заметил, что до любого берега - два-три десятка метров свирепой воды, потерял сознание.

Из остановившейся машины выскочили люди и стали что-то кричать ему, но он не слышал. Потом откуда-то появились еще трое на другом берегу. Образовалась одна прямая, но разорванная линия: на берегах - спасатели, а между ними, на островке - пострадавший. Перекинуть веревку здесь невозможно. Отойдя метров на двести выше, там, где река сужается до 20-25 метров, к концу веревки привязали камень и швырнули его через реку. Камень выскользнул из петли, и конец веревки плюхнулся в воду.

При второй попытке веревку перебросили, схватили на том берегу, вместе понесли над рекой к островку. Один конец веревки привязали к дереву, другой зацепили за крюк машины. Эрнес Абдуллаев переехал на ролике до острова и очутился в трех шагах от мужчины, быстро надел ему страховочный пояс, пристегнул к веревке. Через несколько минут пострадавший, был на берегу.

Альпинисты всегда старались применить свое спортивное умение на пользу людям. И это им удавалось и удается, особенно в горах.

УХОДИТ СЛУЖИТЬ АЛЬПИНИСТ

И можно свернуть,

обрыв обогнуть,

но мы выбираем трудный путь,

опасный, как военная тропа.

В. Высоцкий

Если взглянуть на физическую карту нашей страны, то увидим: большая часть южных границ проходит по хребтам, разбегающимся в разных направлениях, ущельям, ледникам.

Альпинизм - это не самоцель, а спорт, имеющий большое оборонное значение: для охраны горных границ нужны сильные и выносливые бойцы и командиры, знакомые с горами "на ты", а не понаслышке. Одним из средств воспитания этих качеств является широкое развитие альпинизма в стране и, в частности, в Советской Армии.

Еще в 1928 году первые 27 курсантов военной альпинистской школы прошли перевал Донгуз-Орун и поднялись на восточную вершину Эльбруса. А спустя пять лет состоялась первая альпиниада РККА с участием 100 командиров. 57 из них одновременно достигли высшей точки Эльбруса, что по тем временам было невиданным достижением. Отряд командиров под руководством Н.В. Крыленко установил мировой рекорд массового восхождения на высоту 7000 метров, а специальная группа этого отряда совершила первое советское восхождение на пик Ленина.

В августе 1934 года на Эльбрусе побывало 276 командиров, участников второй альпиниады РККА. 1935 год. Отряд Среднеазиатского военного округа в полном вооружении совершил большой высокогорный поход с восхождением на пик Трапеция (6050 м)...

Но все это было еще до войны, давно. Но и теперь, вечером, когда, глядя на костер, ребята негромко споют две-три новые песни, кто-нибудь обязательно скажет: "Давайте споем Баксанскую!" И летит в простор песня:

Помнишь, товарищ, вой ночной пурги,

Помнишь, как кричали нам в лицо враги,

Помнишь, как ответил с ревом автомат,

Помнишь, как вернулись мы с тобой в отряд...

К летнему спортивному сезону 1941 года альпинистские секции готовились тщательно. Уже в начале июня в горах стало шумно - альплагеря приняли участников первой смены. В Терсколе приступил к работе сбор старших инструкторов альпинизма. У подножия Эльбруса для новых восхождений собрались ведущие спортсмены страны.

Тревожная весть о начале войны застала большинство альпинистов в горах. Спортсмены немедленно выехали из лагерей для явки на мобилизационные пункты. Только часть руководящего и инструкторского состава лагерей и горноспасательных станций Кавказа по распоряжению местных военкоматов оставалась на местах.

В первые же дни войны добровольцами ушли на фронт мастера и заслуженные мастера спорта Е. Абалаков, М. Ануфриков, Ф. Кропф, Е. Иванов и многие другие.

Некоторые из них действовали в партизанских отрядах. Мастер спорта В. Назаров был командиром партизанского соединения. Отличились партизаны мастера горного спорта Ф. Кропф и М. Ушацкий. Весь мир знает о героических подвигах группы комсомольцев, действовавших в районе Волоколамска под Москвой. Среди двенадцати молодых героев, повешенных фашистами в Волоколамске, были и альпинисты. Руководитель отряда Константин Пахомов, который посмертно награжден орденом Ленина, был председателем секции альпинизма московского завода "Серп и Молот". А Евгений Иванович Иванов, партизанский разведчик, взорвал не один мост в тылу врага и спустил под откос не один вражеский эшелон. Выполняя последнее задание, Иванов был серьезно ранен. Но, вернувшись домой, партизанский разведчик не забыл дороги в горы, а сумел с поврежденным глазом и искалеченной рукой в послевоенные годы вместе с друзьями покорить все вершины-семитысячники Советского Союза и два семитысячника за границей.

Осень 1942 года, второго года Великой Отечественной войны советского народа... Пользуясь отсутствием второго фронта, немецко-фашистские войска продвинулись на юге. Танковые соединения гитлеровского генерал-полковника Клейста прорвались к Орджоникидзе. Бомбардировке подвергаются Минеральные Воды, Железноводск и Пятигорск, усиленно обрабатывается вражеской авиацией Тырныаузский молибденовый комбинат. Нужно срочно эвакуировать мутных жителей, вывезти оборудование и молибден. Путь толъко один - через перевалы Центрального Кавказа. Руководство комбината обратилось за помощью к небольшой группе альпинистов, бывших в то время на Кавказе.

Решено идти через снежный перевал Бечо (3375 м) в Сванетию. Шесть инструкторов альпинизма повели в поход колонну из тысячи трехсот стариков, женщин, детей. Одних детей от грудного до школьного возраста - двести тридцать. Пришлось рубить многие сотни ступеней, навешивать веревочные перила. Тяжелейший горный переход продолжался две недели и закончился успешно. Альпинисты Ю. Одноблюдов, А. Сидоренко, А. Малеинов, Н. Моренец, В. Кухтин и Г. Двалигишвили с честью справились с ответственным поручением, уведя колонну из-под носа фашистов.

А тем временем гитлеровская дивизия "Эдельвейс", укомплектованная квалифицированными альпинистами, подошла к основным перевалам Центрального Кавказа. Вскоре фашисты закрепились на перевалах Клухорском, Марухском, Чипер-Азау, на склонах Эльбруса.

..."Под "мессершмиттом" - Кавказские горы, куда прорвалась гитлеровская дивизия "Эдельвейс", укомплектованная квалифицированными восходителями. Начальник "особо отборных альпинистов" капитан Грот на борту "мессера". Вот слова, из, его дневника:

"...Сверкая и блестя в солнечных лучах, надвигается, на нас, в ярко-белом одеянии Эльбрус. Машина проносится вдоль склонов. Призрачно скользит ее тень на незапятнанной белизне".

Пропаганда Геббельса заголосила: "Имперский военный, флаг установлен на вершинах Эльбруса как знак безостановочного продвижения и неутомимого преодоления всякого сопротивления... С этого момента Россия пала на колени..."

Но Советская Армия в это время готовилась к решительному сражению. Штаб Закавказского фронта создал в своих войсках отделения альпинизма. Инструктора альпинизма были привлечены к обучению личного состава горных подразделений технике хождения в горах. Кроме того, восходителям пришлось вести большую разведывательную работу в горах, помогать командованию в разработке планов военных операций.

Известные в то время альпинисты, бойцы сванского партизанского отряда Габриэль и Бекну Хергиани с группой разведчиков в зимнюю непогоду перешли через лавиноопасный перевал Ax-Су в район расположения фашистов и, захватив "языков", благополучно вернулись в часть. Показания пленные помогли уточнить план наступления на гарнизон фашистов.

Альпинисты Ю. Одноблюдов, Л. Каратаева, А. Грязнов, Г. Сулаквелидзе, Н. Моренец совершили несколько дерзких вылазок к переднему краю гитлеровцев через перевалы Басса, Чипер-азау и Донгуз-орун.

Именно в те дни на гребне Донгуз-оруна была оставлена знаменитая "граната и записка в ней", о которой поется в альпинистской песне "Темный лес Баксана, блиндажи врага..."

Искусно действовал в горах и капитан А. Гусев (ныне заслуженный мастер спорта и доктор наук, исследователь Антарктиды). Он вывел свой отряд на гребень в районе Клухорского перевала, маскируясь в облаке, подошел к нависающей в сторону фашистов скале, заложил тол и взорвал ее. Камнепад и автоматный огонь обрушились на фашистов. С большими потерями гитлеровцы отступили.

В другой раз десятки захватчиков были сметены лавиной, искусственно вызванной отрядом Гусева.

К февралю 1943 года намного увеличилось число вершин, хребтов и перевалов, отбитых у врага. Впереди стоял Эльбрус...

Лейтенанта Николая Афанасьевича Гусака война застала также в горах, на снежных полях легендарного Эльбруса. Склоны этой горы в предвоенные годы были учебными полигонами. Под руководством Гусака здесь осваивали альпинистскую технику горцы. К тому же Н. Гусак был одним из первых зимовщиков на Эльбрусе, когда здесь была организована маленькая лаборатория, переросшая затем в высокогорный институт Академии наук СССР.

В небольшом отряде, которым командовал капитан Гусев, было двадцать человек. Многие из них знали друг друга еще с тех времен, когда студентами пели песни в альпинистских лагерях. Заместителем командира отряда был лейтенант Гусак, шедший на вершину в тринадцатый раз. Теперь альпинисты снова шли на штурм Эльбруса. Командование Закавказского фронта поручило им сбросить с высочайшей вершины Европы фашистскую свастику.

Зима. Мороз. Ветры. Лавины. Не хватает горючего. Мало продуктов. К тому же маршрут пришлось проложить не обычным путем, а по более сложным и опасным склонам, так как мирные тропы были заминированы фашистами.

Медленно набирается высота. Все ближе двуглавая вершина. Четыре тысячи метров. Потом несколько дней пурги не пускают группу дальше, хотя пережидать непогоду тоже не очень легко. Кончаются продукты. И тогда ночью, в бурю, воины-альпинисты пошли вверх. Наконец, 13 февраля 1943 года шестерка отважных - Николай Гусак, Александр Сидоренко, Евгений Смирнов, Евгений Белецкий, Габриэль и Бекну Хергиани - сбросили немецко-фашистский вымпел и установили красный флаг над Эльбрусом.

Сражались альпинисты и в других районах высокогорного Кавказа: у Санчарского, Нахарского и других перевалов. Советские бойцы, обученные альпинистами, не несли теперь потерь от камнепадов и лавин, научились успешно использовать их в борьбе против врага.

В глубоком тылу, в горах Тянь-Шаня и Памиро-Алая тоже шла упорная работа. В Заилийском Ала-Тоо под руководством М. Погребецкого и при активном участии альпинистов Казахстана готовились инструкторы горнострелковой подготовки. Подобная школа была организована и в Шови (Кавказ) Грузинским комитетом по делам физкультуры и спорта. В этом же направлении работали альпинисты Киргизии во главе с Б. Маречеком, Н. Петровичем и А. Бондаренко, а также альпинисты Таджикистана...

Оправившийся после ранения А. Попогребский, работавший до войны в Кавказской горноспасательной службе, и два заведующих кафедрами Таджикского мединститута бывшие альпинисты А.П. Жуков и Г.В. Пешковский в Варзобском ущелье проводили альпинистские занятия с группами допризывников. Такая же работа велась в Хороге, где в заключение курса обучения допризывники под руководством А. Попогребского совершили восхождение на пик Дзержинского.

...В блокаде город Ленина. Горящие золотом купола и шпили, которыми так гордились ленинградцы, стали теперь ориентирами для фашистской артиллерий и авиации. Их необходимо было срочно замаскировать. Кто же мог это сделать, да еще быстро? И в отделе по охране Памятников вспомнили про альпинистов. А. Земба, О. Фирсова, Т. Визель, А. Пригожева и их товарищи-альпинисты, пользуясь техникой скалолазания, замаскировали и Адмиралтейство, и Инженерный замок, и Никольский и Предтеченский соборы.

Враг не прошел через Кавказ. Ему не пришлось пользоваться бакинский йефтью и богатствами Закавказья. Но не всем нашим солдатам суждено было вернуться домой. И не все альпинисты увидели родные горы. Среди них А. Глуховский, И. Бабин, В. Терещенко, В. Молоканов, Н. Персиянинов, Б. Беркович, П. Глебов, Л. Надеждин, мастера горного спорта Л. Гутман, К. Пахомов, В. Киркоров, В. Назаров, М. Ушацкий и другие...

И сейчас, когда в горах звучат альпинистские песни военных лет, мы вспоминаем о них - героях-альпинистах, отдавших жизнь за нашу землю, наше солнце, наши горы...

В послевоенные годы военные альпинисты покорили немало вершин во всех горных районах страны, в том числе все три памирских семитысячника.

Но не только в армейских походах по горам воспитываются сильные военные альпинисты. Они готовятся в "гражданских" альпинистских лагерях, в экспедициях, на сборах.

Каждый год кто-то из наших альпинистов уходит служить в Советскую армию. Душанбинцы Анатолий Скачков, Музаффар Ниязмухаммедов, Леонид Ризаев, Владимир Тепляков, Виктор Айзенберг, Виталий Ткаченко и другие уже отслужили и сейчас работают, по свободным дням уходя в горы. Несколько наших товарищей служат и сейчас. Некоторые - в горах; другие - в иных местах, но, куда бы они ни попали, в каких бы частях ни несли свою воинскую службу, можно быть уверенным: хорошие они солдаты. Потому что из альпиниста не может не быть "доброго" бойца - горы учат многому. Учат идти тогда, когда сил - "ни грамма", а сойти с дистанции, как на стадионе, нельзя - ведь с боков пропасти. Учат тащить намокший рюкзак на высоте, где кислорода, так нужного при тяжелой работе, в два с лишним раза меньше, чем на равнине. Горы учат организовывать ночевку в снежной пещере и греть замерзающего товарища теплом своего тела. Горы учат пройти там, где, казалось бы, пройти невозможно.

Вечером, в палатках, установленных на снегу или на скалах, альпинисты поют. И в одной из песен, любимой до сих пор, хоть она и сложена более тридцати лет назад, есть такие слова:

Шуткам не учат в наших лагерях,

Если придется воевать в горах,

Вместо ледоруба возьмем

мы автомат,

Словно на страховке, сожмем

его приклад...

НАД ЗЕРАВШАНСКИМ ЗАВАЛОМ

В апреле 1963 года гигантский земляной обвал перекрыл Зеравшан. Тысячи людей боролись тогда с возможными последствиями этого стихийного бедствия...

Мимо палатки по склону полетели камни. Разбуженный, высовываю руку из спального мешка, зажигаю фонарик, смотрю на часы. Скоро три, моя смена.

Внизу огни. Доносится грохот бульдозеров, иногда включается громкоговоритель: "Дежурный электрик, подойдите к палатке связи!" или "Товарищ Назаров, вас вызывают к телефону!" От нас до огней, бульдозеров и громкоговорителей - километр.

В нескольких шагах от палатки в темноте вырисовывается силуэт Валерия. Он подходит, отдает свою куртку, а сам залезает в мой теплый еще мешок. Желает, чтобы для меня быстро прошло дежурство.

Иду к теодолиту, смотрю. Все на месте. Значит, внизу могут спокойно работать. На всякий случай проверяю ракеты.

Кажется, что здесь мы уже давно, а не какие-то несколько дней... В Душанбе мне позвонил товарищ, большой любитель путешествий: "Слышал, на Зеравшане-то?.. Там туристы и альпинисты не требуются? Вот бы поехать!" Я не знал, требуются или нет. А через несколько часов группа альпинистов получила от правительственной комиссии задание упаковать снаряжение и вылететь в Айни.

Нас трое. Инженер "Таджикэнергоремонта" Валерий Лаврушин, токарь из Геологоуправления, заочник сельхозинститута Леонид Коржавин и я. Все инструкторы альпинизма, перворазрядники. В аэропорту узнаем: нас и пятерых проектировщиков из "Таджикгипроводхоза" отправят первым рейсом. В том же самолете летят корреспонденты, альпинист-оператор Душанбинской телестудии, разные специалисты.

В Самарканде пересадка на АН-2. Несмотря на большое число самолетов, поток направляющихся в Айни так велик, что авиаторам приходится делать "фильтр": "В первую очередь - специалистов".

Альпинисты, оказывается,- специалисты, поэтому мы летим дальше. Рядом с нашими огромными рюкзаками (в них палатка, веревки, крючья, молотки, примус, консервы и т.д.) громоздятся рейки, ящики.

На вещах ярлыки с пунктами отправления - Душанбе, Москва, Ленинград. Люди в шляпах, при галстуках, в свитерах, в плащах и телогрейках, в остроносых туфлях и кирзовых сапогах. Пожилой мужчина, топограф из Самарканда, указывая на одну из вершин справа, говорит: "Чимтарга. Хотели поставить на ней новый знак - не вышло. Пришлось метров на пятьсот ниже". За окном проплывают другие пики Фанских гор, очень красивых гор, так любимых альпинистами. Стараемся заглянуть вниз: под нами Зеравшан. Видно сухое коричневое русло.

Самолет делает круг. Мелькает зеленовато-серая большая вода, желто-коричневые склоны подножий Туркестанского и Зеравшанского хребтов. Прилетели. При выходе из самолета внимание каждого привлекает вогнутый участок склона, на котором курятся светлые вихри пыли. Здесь сошел оползень, перегородивший реку.

...Всем хорошо известны имена славной "северной четверки": Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров. В Айни, в штабе работ, нас встретил энергичный пожилой человек в коричневой замшевой куртке - Герой Советского Союза академик Евгений Константинович Федоров. Он сказал, что альпинисты приехали очень кстати, и вместе с московским специалистом-геологом дает нам первое задание: выйти на оползневой склон, определить характер трещиноватости, степень опасности работ у подножия склона и т.д.

Выходим на завал, проходим мимо ставшего очень известным дерева, оторванного от другого и снесенного более чем на километр. Поднимаемся по краю обрыва на крутой склон. Beтер несет пыль, каменные крупинки, бьет ими по лицу, шее, рукам, кажется, разобьются стекла защитных очков. На пути трещины - сначала вдоль склона, потом косые и поперечные. Некоторые участки обрушиваются прямо на наших глазах, другие - "живые", пока висят.

В левой части оползневого склона, если смотреть снизу, - какое-то подобие огромного острова. Эта масса породы объемом, по нашим предположениям, в одну треть - одну пятую от сошедшей, отъехала на несколько десятков метров от своего старого места и остановилась. Нельзя сказать, когда вся эта масса двинется дальше - сегодня или через сто лет, но внизу под этой нависающей громадой сегодня же должны работать люди, чтобы освободить накапливающиеся миллионы кубов зеравшанской воды.

Специалисты считают, что начало нового оползня можно засечь несколько раньше, чем гигантская земляная лавина двинется во всеуничтожающий путь. Чтобы заметить начало этого движения, мы и поднялись сюда. На возможном оползне установили полосатый щит и подвесили под ним два керосиновых фонаря. На соседнем склоне, на одном уровне со щитом, сделали пост круглосуточного наблюдения. Теодолит покажет сползание даже на несколько сантиметров. И тогда - ракета (она у меня под рукой). Люди отойдут в безопасное место.

Сейчас все спокойно. Розоватый в свете керосиновых фонарей щит неподвижно стоит на кресте сетки теодолита. Внизу - огни. Они настолько ярки, что от них чуть светлей и здесь. А вон движутся маленькие огоньки - это фары машин. Днем в бинокль на этих машинах можно было бы разглядеть красные флажки: возят взрывчатку. Снизу - грохот бульдозеров, а вверху - какая-то ночная птица отстукивает, как метроном: клюк-клюк-клюк...

Ночь кончается, утро. Валерий вылезает из спального мешка, я отдаю ему теплую куртку. Он подходит к теодолиту: "Все на месте". Наша вахта продолжается.

...Кто сможет спуститься по вертикальной, а порой даже не вертикальной, а нависающей скале, и сделать на ней краской пометки, чтобы уследить, как заполняется новорожденное водохранилище? Кто, если не альпинист?

Ташкентцы - мастер спорта Вадим Эльчибеков, перворазрядники Геннадий Овчаров и Геннадий Чеканов, и их друзья, навесив веревки, быстро спустились по обрыву и выполнили важную работу.

И вот вода пошла. Академик Федоров дал "добро" на снятие нашего наблюдательного пункта. Мы возвращаемся домой. Самолет идет напрямик, через горы. За, окном снова проплывают пятитысячники Фанских гор, потом красавец Казнок, Белая Пирамида, Мечта и много других еще не взятых вершин...

НАД ПЛОТИНОЙ НУРЕКА

Прочитав письмо, министр поднял голову:

- Да вы понимаете, о чем просите?! Оба они заняты серьезной работой. Один из них - управляющий, другой - тоже крупный специалист. А вы хотите, чтобы они все бросили и ехали к вам - ворочать камни!

...Но Нурек есть Нурек - важнейшая стройка. В ее успехе заинтересована вся республика. Через день юркий "уазик" мчал в Нурек группу душанбинских альпинистов. Наша задача, говоря словами одного из составленных в Нуреке документов,- "произвести оборку скального выступа над котлованом под ядро плотины на левом берегу Вахта".

"Вот отсюда недавно был вывал,- сказал инженер, знакомивший нас с объектом, где нам предстояло работать,- куба четыре! Так что оборка необходима. Какие породы? Песчаники, алевролиты".

В эту стену одним своим плечом будет упираться бетонное ядро плотины, сдерживающей напор будущего Нурекского моря. Велась подготовка котлована под ядро, но работать было опасно, так как со скал время от времени летели небезобидные камешки. Развивая скорость при вертикальном полете, отскакивая от выступов, вылетая на рабочую площадку, они обретали большую силу. Касками не спасешься.

В Нуреке была специальная бригада. Тремя десятками скалолазов руководил человек, которого многие мастера спорта по альпинизму называют своим учителем, - заслуженный мастер спорта Иван Артемович Галустов.

...Растянулся отряд новичков. Кому-то из начинающих альпинистов темп колонны пришелся не по силам, выявились отстающие. Вскоре около них появился широкоплечий мужчина в клетчатой рубашке, велел идти вслед за ним. Попробовали бывшие отстающие идти за ним и, удивительное дело, спокойно, не срывая дыхания, начали догонять далеко ушедшую основную колонну.

- За вами так легко идти! - сказала худенькая девушка загорелому старшему инструктору.- Что и говорить, опыт...

Это был Иван Артемович Галустов, любовно прозванный альпинистами Вано. Ему перевалило за шестьдесят. Он побывал и на высшей точке страны, и на гребне сурового пика Победы, и... Вообще-то, число горных вершин, взятых Вано, исчисляется не единицами или десятками, а несколькими сотнями. Многие мастера спорта учились у него альпинизму в походах по Кавказу, Памиро-Алаю, Тянь-Шаню, Памиру.

Мы познакомились с его смелыми нурекскими парнями, которые удивляли нас, когда, например, без всякой страховки спокойно ходили по скользкой верхней кромке над "нашей" стеной. В когорте Ивана Артемовича было немало настоящих восходителей, тех, кто за покорение снежной вершины Большого Игизака удостоен значка "Альпинист СССР".

Но "наша" скала - особая, и, чтобы работать на ней, надо иметь специальное снаряжение, которого у нурекчан пока не было. И необходимо иметь хотя бы небольшой "стенной" опыт, которого галустовским скалолазам недоставало. Иван Артемович говорил нам, что он давно собирался пригласить к себе группу душанбинских альпинистов, которые помогли бы его "орлам" освоиться на стенах.

Валерий заложил страховочную веревку за скальный выступ и сказал: "Готово, можешь идти".

С утра на "свою" стену мы смотрели только снизу, изучали, рисовали ее. Теперь начинаем ее обрабатывать сверху. Первое, что хотим сделать,- это измерить длину спуска. Я выхожу на скальный выступ и гляжу вниз. Из-под стены еще ночью убрали почти всю технику, чтобы не повредить ее падающими камнями. Красное пятно в стороне - это Витя Айзенберг с сигнальным флажком. Он - нижний корректировщик.

Сбрасываю первый небольшой камень с выемки над стеной; если его оставить, он может свалиться потом, когда начнем спускаться, сдернутый, например, петлей веревки. Камень летит, казалось, медленно. Кричу Виктору: "Засекай",- и бросаю следующий камень. Виктор отсчитывает секунды и кричит: "Пять". Это исследование нас, конечно, не устраивает, и я с выступа спускаю капроновую веревку с привязанным молотком. Ни разу не задев скал, молоток приземляется на нижней площадке, а мы на веревке делаем яркую пометку; замер её в гостинице показал, что высота стены - 93 метра.

Набиваем в скалы крючья, готовим площадки для верхней страховки.

Саша Шатковский спускается первым. Те, кто работали тогда с ним в Республиканском вычислительном центре, пожалуй, не сразу бы узнали своего товарища, увидев его в рабочих доспехах, Грудь и плечи - в ремнях, лямках. Подвязано кожаное спасательное седло. Мотоциклетный шлем. Рукавицы, как у дошкольника,- "а тесемочке, чтобы не упустить. Лом и тот привязан. От груди и спины вверх идут пятимиллиметровые тросы, соединяющиеся над головой. На поясе - молоток, связка крючьев, чтобы при надобности можно было закрепиться на стене...

На блок-тормозе работает Вадим Косинский. Трос с катушки подается на деревянный барабан, Вадим делает на нем два витка, трос идет к Саше. Трение на барабане настолько велико, что легкого прижатия троса к дереву достаточно, чтобы в любой момент спуск прекратить.

У Махмурода Ашурова, студента мединститута, тогда были каникулы. Но что в этот момент может быть интересней для молодого альпиниста-разрядника, чем тренировка на скалах?! Тогда Махмурод еще не был тем известным спасателем, q котором в своем дневнике Владимир Шатаев из документальной повести Юрия Ценина потом написал:

"Это был ад... И когда казалось, что мы окончательно заблудились, вдруг впереди, в серой мгле увидели две фигуры... Шахмурдин! Через полчаса мы сидели в теплой палатке".

...Гиссарский район, одна из участковых больниц. Напротив женщины, принесшей на прием к врачу ребенка, - педиатр Ашуров. Уже несколько лет после окончания Таджикского мединститута работает в районе этот врач. В районе, где он родился и вырос, где мать стала Героем Социалистического Труда, в районе, где так нужны хорошие доктора.

Альпинизмом Махмурод Ашуров стал заниматься еще будучи студентом. Сначала это были ближние походы институтской секции, потом его комбинация "медик-альпинист" пригодилась санитарной авиации, потом профессор Я.А. Рахимов пригласил Махмурода в экспедицию по изучению высокогорья. В этой экспедиции, выполняя научно-спортивный эксперимент, Махмуроду удалось взойти на пик Коммунизма, отчего он стал первым таджиком, покорившим высшую точку таджикской земли. Ведь среди тех 277 восходителей, которые побывали на пике Коммунизма до Махмурода, зарегистрированы русские, грузины, украинцы, прибалтийцы, даже англичане, а таджиков-то не было. Зато буквально на следующий день вслед за Махмуродом на пик взошел еще один таджик - Талатбек Джурабеков - из сборной команды республики. За спортивные успехи и за успешное применение альпинистских навыков в практических народно-хозяйственных делах Махмурод Ашуров имеет золотую медаль чемпиона Таджикской ССР, почетный знак "пик Коммунизма", благодарности и подарки Министерства здравоохранения республики, Управления гражданской авиации и т.д.

В дни, когда шла международная альпиниада-72, Махмурод с товарищами провел несколько дней на Памирском фирновом плато, где проводились медико-биологические исследования по заданию Академии наук Таджикской ССР. Палатка Махмурода па высоте "5600" стала тем домом, где альпинисты по пути к вершине получали горячий чай, а иногда и медицинскую помощь. Несколько раз Махмуроду приходилось вызволять из беды обессиленных друзей. Когда мы спустились вниз, руководитель прессцентра Альпиниады Юрий Ценин записал в свой блокнот имя того, кто выручал спортсменов. То ли потерялся блокнот, то ли еще что случилось, но уже в первом большом репортаже, помещенном в "Советском спорте", Махмурод стал почему-то Шахмурдином. Эта кличка пошла дальше. И если Вы, читатель, приобрели альманах "Ветер странствий" № 8, то прошу Вас, исправьте на странице 19 псевдоним "Шахмурдин" на настоящее имя - Махмурод Ашуров. Он, Махмурод, того достоин.

Иногда требуется охарактеризовать человека двумя-тремя словами. Если так надо сказать о Махмуроде, пожалуйста: надежный, сам погибнет, а спасет!

Но все это было потом. А четырьмя годами раньше был Нурек, где еще раз Махмурод понял, как нужны товарищам его крепкие руки.

Махмурод подстраховывал Сашу Шатковского веревкой.

Спуск начался. Шатковский, сидя в люльке, касается стены ногами. Многим камням достаточно прикосновения, чтобы полетели вниз. С некоторыми приходится повозиться. Шатковский подсовывает лом глубоко под глыбу, упирается ногами на конец лома всем своим весом, глыба медленно сползает, а освободившийся альпинист на тросе маятником отплывает в сторону.

Новая работа вошла в свои рельсы. Грохочут слетающие камни, поют их осколки. На рабочем рисунке "нашей" скалы отмечаем вычищенные вертикальные коридоры. Правда, слово "вычищенные" относительно: на тех местах, где прошли, уже "завелись" новые камни. Во-первых, горы "живут". Скалы постоянно разрушаются, образуются трещины, в которые проникают капли воды, углубляющие разрывы в скалах. Во-вторых, работали в те дни, когда в Таджикистане стояла ясная, морозная погода, так что некоторые глыбины просто-напросто были приморожены, и вручную, даже с использованием лома, их было никак не оторвать. Тем более, что эта стена северная, солнцем почти не освещалась. И все-таки оборка уменьшила опасность камнепадов во много-много раз.

Спускается инженер Валерий Лаврушин. Перейдя в "свободный вис", он действует багром, подтягивается к глыбине, стараясь сдернуть ее. Снизу почти не видно троса, на котором висит человек. Как в песне: "на паутинках тонких". Лаврушин - кандидат в мастера спорта, а сейчас рабочий-скалолаз, вновь с ожесточением набрасывается на глыбу, лежащую на полочке в трех метрах от него. Перебирая руками по зацепившемуся багру, Валерий приближается вплотную к скале и сваливает глыбу. Сам же, имея опору только в виде троса, закрепленного в полусотне метров выше, отлетает маятником от скалы, медленно поворачиваясь вокруг вертикальной оси. Птица!

Валерий "рушит скалы", а мне вспоминается история, приключившаяся с нами чуть раньше среди похожих "живых" камней. К тому же, как сказал В. Солоухин, путешествия потеряли бы половину своего смысла, если бы о них нельзя было рассказывать. Итак,

"ЖИВАЯ" СКАЛА

Вы знаете Харьков? Нет, не город. Пик Харьков. Это в горах Санш-Навишта в Гиссарском хребте. Красивая и довольно-таки сложная скальная вершина.

Почему "Харьков"? Между прочим, такой же вопрос задал нам один колхозник, когда мы выгрузили свои рюкзаки из машины. Он остановил ишака, на котором ехал, и, не слезая на землю, спросил:

- Куда пойдете?

- Во-он туда. На гору. Она называется "Харьков".

Тут колхозник и задал свой вопрос. Я счел нужным подробно ему объяснить...

...Много лет назад здесь по горам ходили альпинисты. Когда поднялись на самую высокую гору, стали думать, как ее назвать. Начальником у альпинистов был Володя Мартынов из Харькова, а в тот день исполнилось ровно десять лет, как Харьков был освобожден от фашистов. Мартынов предложил назвать гору пиком Харьков, и все согласились...

Колхозник, с самого начала слушавший, как мне показалось, со скепсисом, оправдал мои опасения и сказал:

- Ерунда! Там первый был я. На лошади. Ездил за дровами, - и, не дожидаясь возражений, он ткнул ишака серпом в шею, направился по своим делам.

Мы решали пройти всю гряду, и рано утром следующего дня начали восхождение. В полдень преодолели главную вершину и продолжали двигаться по зазубренному гребню. Вскоре относительно ровный гребень кончился, и, наконец, первая связка подошла к трудному, а потому и интересному, месту. Как раз к тому, на котором несколько лет спустя погиб, сорвавшись, один из московских альпинистов. Но когда шли здесь мы, печальной славы у этого места еще не было, и первые из нас без всякого трепета приступили к "обработке" стенки. Здесь от гребня, под которым мы шли, отходила, перегораживая нам путь, островерхая скальная гряда. К нам она была обращена не очень высокой стенкой, зато на другой ее стороне нас ожидал пятидесятиметровый спуск по отвесу.

Две первые связки поднялись на гряду и уселись на ней верхом, налаживая веревки для спуска. Валентин, мастер спорта из Москвы, забил в скальные трещины надежные крючья и продел в них веревочную петлю. Мы связали две веревки-тридцатки, сложили их вдвое, продели в петлю и концы сбросили вниз. Сверху было видно, что веревки достигают естественной ниши в стене, в которой можно сделать пересадку для дальнейшего спуска. Первым вниз пошел Эрик, а мы втроем стали наблюдать за ним и за поведением крючьев, которые сегодня должны были выдержать поочередную нагрузку восьми человек. Эрик спустился на нужную глубину, забил в нише крюк и, привязавшись к нему куском вспомогательного шнура, прокричал нам:

- Давай следующий!

Но следующий не пошел. И вот почему. Когда Эрик прошел уже больше половины спуска, Валентин вдруг схватился за нагруженную веревку, еще больше придавил ее к шершавым скалам и спросил нас:

- Вы не чувствуете?

Честно говоря, мы с Аликом еще ничего не почувствовали. Тогда Валентин сказал: "Плита-то - "живая".

И действительно, тот огромный выступ, на котором мы сидели верхом и в трещины которого были забиты крючья, оказался вовсе не монолитом, как мы считали, а шатающейся глыбиной, готовой вот-вот рухнуть. До сих пор мы своим весом придавливали этот обломок скалы. Но что может случиться, когда вниз станет спускаться последний и когда сверху глыбу никто не будет придерживать, а перегибающаяся веревка станет "работать на сталкивание?!"

- Ее надо обязательно столкнуть.

- Но учти, что от сотрясения может сдвинуться и вон то.

Прямо над нами нависали огромные темно-коричневые "чемоданы", в устойчивости которых мы имели основание сомневаться.

Прокричав Эрику, чтобы он получше спрятался в своей нише, мы выбрали спускавшиеся к нему веревки: их могло перебить падающими камнями. Что Эрика не заденет летящей глыбой или ее осколками, мы были уверены, но нас почему-то искренне веселила мысль, что если нас убьет, то ему не слезть из своего укрытия: ведь веревки-то у него отобрали.

Пошевелили плиту. Несмотря на размеры, ее, как оказалось, запросто можно пустить в полет легким толчком одной руки.

Надо было решить, как спихивать плиту. Дать ли ей потихоньку скользить по скалам или сильно оттолкнуть, чтобы, она, пролетев, ударилась о скалы как можно ниже. Нам показалось, сотрясение будет меньшим, если мы ее пустим юзом.

Потом мы съели весь дневной запас шоколада и пожали друг другу руки. Нет, конечно, не прощаясь, - в знак какой-то нахлынувшей благодарности друг к другу.

- Стойте, - вдруг сказал Валентин, - давайте договоримся, будем ли смотреть вверх, когда камни пойдут на нас?

Решили, что каждый может глядеть куда захочет.

Мы освободили плиту, Алик чуть толкнул ее, она скользнула вниз и пошла. По скалам пробежала волна дрожи. Глыбина разогналась, где-то под нами еще раз сильно толкнула скалы, рассыпалась в куски.

Мы посмотрели вверх. "Чемоданы" были на месте. Небо по-прежнему светило между ними, только стало еще голубей и красивей. Откуда-то взялась маленькая серенькая птичка, пролетая мимо нас, она весело чирикнула.

Алик повернулся назад и закричал:

- Э-ге-гей! Можно идти.

И мы начали спускаться по веревкам, освобождая место подходящим сзади товарищам-альпинистам. Да, то был спорт, альпинизм, а сейчас - Нурек, и мы - не спортсмены, а рабочие по оборке скальных откосов.

Валерий снова работает "на маятнике". Постепенно к "маятнику" мы привыкли и даже понемногу развлекались им, уходя в нижней части скалы на много метров в стороны от линии спуска. Эмоциональное воздействие при полете - несколько сильнее, чем на обычных качелях. "Маятник" позволял за один спуск очистить довольно широкий коридор.

Каждому из группы приходилось спускаться не раз. И вот определились "специалисты": случись в горах спасательные работы, на выдачу троса в первую очередь можно "сажать" Вадима Косинского или Реву Таирова. Они научились исправлять перехлест троса в блок-тормозе. Если они будут спускать тебя, спасатель, вместе с пострадавшим, по отвесу - можешь быть спокоен: спуск будет надежным и ровным. Студенты Махмурод Ашуров и Виктор Айзенберг стали мастерами страховки через карабин или выступ. Им тоже можно смело доверять ответственную работу. Их нурекский опыт еще наверняка пригодится.

У Лаврушина зародилась мысль: на скалу набросить проволочную сеть. Ведь тогда ни один камень не сможет развить скорость, пробить сетку и отскочить в сторону. Все камни будут собираться внизу вдоль стены. Лаврушин продумал способы установки сетки на стене, способы ее закрепления, рассчитал экономические выгоды реализации предложения. Главное достоинство металлической сети - это полная безопасность для тех, кто работает внизу, рядом с высокой и опасной стеной.

Мы вернулись в Душанбе, каждый возвратился к своей основной работе или учебе. И у всех у нас Нурек остался ярким воспоминанием.

ЛАБОРАТОРИЯ В ПОДНЕБЕСЬЕ

Районный центр Джиргаталь - западные ворота Памира. Отсюда начинаются многие научные и спортивные экспедиции в высочайшую горную систему Советской страны. Поэтому, когда в Джиргатальский аэропорт прибывают самолеты из Душанбе и из них выгружаются люди в походных костюмах и с рюкзаками, здесь никто не удивляется, все привыкли. Знают - это или туристы, мечтающие найти новые перевалы в памирских хребтах, или гляциологи, изучающие запасы скопившейся в горах оледенелой воды, или альпинисты, которых манят семикилометровые пики Коммунизма, Ленина, Евгении Корженевской...

Но на этот раз местные мальчишки - киргизы и таджики,- гонявшие по кромке аэродромного поля футбольный мяч, были поражены необычным грузом, который был извлечен из чрева самолета АН-2 - крысы! В трех клетках прибыли две сотни с лишним крупных белых длиннохвостых существ... Через полчаса их принял на свой борт вертолет и унес в ту сторону, где над ущельем высится хребет Петра Первого.

Так начиналась новая экспедиция таджикских ученых. Полное ее название - Первая медико-биологическая экспедиция Академии наук Таджикской ССР на Памирское фирновое плато. Оно, плато, раскинулось в высокогорной части Джиргатальского района, на северо-запад от угла, в котором стыкуются хребты Петра Первого и Академии наук. Плато - это почти горизонтальная снежная поверхность площадью около двадцати квадратных километров, имеющая абсолютную высоту порядка 6 тысяч метров; его северная кромка вертикальными стенами обрывается к леднику Фортамбек.

На своеобразие формы горного рельефа, каким является Памирское фирновое плато, почти тридцать лет назад обратил внимание альпинист и географ Е.В. Тимашев, наблюдавший в 1947 году плато с пика 30-летия Советского государства. До Тимашева, посвятившего этому образованию большую научную статью, мимолетные упоминания о плато встречаются лишь в трудах Таджикско-Памирской экспедиции 1933 года и в работе геолога А.В. Москвина, опубликованной в 1936 году. До недавнего времени плато не только не изучалось, но и не посещалось. Лишь полтора десятка лет назад нога человека впервые ступила на фирн этой высокогорной поверхности: в том сезоне девятнадцать советских альпинистов проникли на плато, перевалив через пик Куйбышева. Еще через десять лет сюда совершили прыжок шесть парашютистов.

Евгений Тимашев в своей работе писал: "Изучение поверхностного (фирнового) покрова плато ценно для гляциологии, расширяет наши знания форм горного оледенения на больших высотах. Кроме того, фирновый покров представляет интерес и для народного хозяйства; он составляет часть наиболее устойчивого запаса воды Аму-Дарьи, которая имеет столь важное значение для энергетики и орошения огромных площадей среднеазиатских республик, особенно в летний, засушливый сезон". Е. Тимашев сделал примерный подсчет объема снежной массы: около трех миллиардов кубометров.

А вот мнение представителей другой специальности, изучающих недра - ведь теперь геологи работают не только в "горизонтальной" плоскости, но осваивают и "вертикаль": дно океанов и сверхглубокое бурение, с одной стороны, и "высотная" геология - с другой. Однако на сегодняшний день ни один геологический музей мира не может похвалиться наличием полной коллекции образцов пород с высочайших вершин и хребтов Земли. Наши знания о Земле далеко не полны, а ведь в юго-восточном углу плато стоит высочайшая вершина нашей страны, вершина со скальными обнажениями из-под снега.

Перспективно, по мнению специалистов, использование высотной лаборатории и для целей астрогеологии.

Работы геологов на плато могли бы дать возможность провести сравнительный петрографический анализ пород высочайших вершин, длительное геологическое время повергавшихся активному воздействию солнечной радиации и космических лучей, и тех же пород, находящихся в "нормальных" условиях. Вероятно, возможно установить петрохимические, петрографические закономерности и смоделировать петрографию планет земной группы.

Лауреат Ленинской премии академик Рем Хохлов и лауреат Государственной премии кандидат технических наук Иван Бо-гачев прогнозируют:

- Это место находится выше наиболее плотных слоев атмосферы, в которых происходит интенсивное поглощение сигналов лазерных приемо-передатчиков. Здесь можно оборудовать лазерную установку, которая обеспечит устойчивую и надежную связь с космическими аппаратами, отправляющимися для исследования планет солнечной системы. Для предварительного изучения возможностей установки здесь этой аппаратуры необходимо в ближайшее время разместить на плато комплекс измерительных приборов.

На возможность и перспективность проведения научных работ на Памирском фирновом плато обращали внимание ученые многих специальностей, но первыми осваивать это удивительное место начали медики - сотрудники республиканской Академии наук и Таджикского медицинского института.

Руководили экспедицией член-корреспондент Академии наук Таджикской ССР профессор Яхьё Абдуллаевич Рахимов и его заместитель кандидат медицинских наук Виктор Белкин.

В экспедицию зачислялись прежде всего те, кто уже имел опыт высокогорных восхождений. Молодой врач Махмурод Ашуров, инженер Виктор Галактионов и другие с радостью приняли приглашение на лаборантские должности. Все работали не ради зарплаты - о ней никто не вспоминал,- а за воз- стр.80

- Вам повезло, ребята. Снегу не очень много. Я думаю, вы сделаете "Победу" за два-три дня...

Если бы так. Но мы уже много читали и слышали о прежних экспедициях на эту вершину, поэтому слова аса были заглушены хохотом двух десятков альпинистских глоток. Чтобы побывать на вершине пика, мы планировали потратить лето.

Через выпуклое окно вертолета видно, как деформировались маленькие колеса, встав на лед. Глетчер Дикий, приток могучего Иныльчека, встретил нас ярким солнцем, ручейками в бело-голубых бережках, изумительным видом на соседние вершины. На другом берегу ледника Иныльчек - хребет Тенгри-Таг с его пиками Петровского, Горького, Абалакова, Чапаева, Хан-Тенгри. Повернешь голову направо - пик Победы, вторая высота СССР, самый северный в мире семитысячник, вершина, о которой рассказывают суровые истории. Глядишь на эту гору и не верится, что она уже успела принести столько несчастий пытавшимся покорить ее.

К началу нашей экспедиции на пик Победы советскими альпинистами были проложены три маршрута: с востока, севера и запада, а к югу от вершины начинается уже другая страна. Руководство нашей экспедиции заявило на первенство СССР 1969 года западный путь, через вершину "6918", которую грузинские альпинисты несколько лет назад назвали в честь народного поэта - певца гор - пиком Важа Пшавела. Кстати, подъем на эту последнюю вершину составляет самую сложную часть всего восхождения на высоту "7439". Здесь - и лавинная опасность на снежных кручах, и скальноледовые стенки, где уберечь себя и товарища от несчастья можно лишь надежно закрепленной веревкой. Чтобы подготовить трассу штурма, первые выходы пришлось посвятить обработке маршрута. Выйдя из базового лагеря, расположенного на леднике Диком, две четверки альпинистов за два дня навесили веревки на склон перевала "5100" и спустились вниз. На достигнутой высоте осталась вырытая в снегу отличная пещера - бело-голубой дворец. Следующий выход позволил загрузить эту пещеру продуктами, снаряжением, топливом, необходимыми на будущее.

На ребре перед началом скального пояса, куда мы зашли при следующей попытке (5900 м), долго не удавалось найти подходящего места для рытья пещеры: под снегом ледоруб постоянно натыкался на плотный лед. Мы ходили по склону и искали место, где бы снег был поглубже. Вдруг наш директор (так мы называли руководителя экспедиции Бориса Сивцова) нащупал ледорубом трещину во льду и предложил использовать ее для организации пещеры. К концу трудового дня мы имели в склоне полость, в которой могли укрыться вчетвером. К сожалению, полость не заканчивалась площадкой, где мы расположились на ночлег. Ведь мы влезли в ледниковую трещину, а она и не думала кончаться там, где того желали мы. В глубину горы уходила щель, украшенная заиндевевшими сколами льда. Это было великолепно для глаза, но из глубины веяло такой "температурой", по сравнению с которой иногда упоминаемый в разговорах могильный холод, я думаю, воспринимался бы как приятный теплый ветерок. Вместе с вечером пришло ухудшение погоды, снаружи начало сильно задувать свежим снегом, который ложился на наш четырехместный спальный мешок красивым пушистым слоем. Я вылез из мешка и завесил вход перкалевым серебристым плащом, закрепив его на крючьях, вбитых в ледовые стенки. Но большой плащ оказался все-таки малым для нашего входа, а я так закоченел, что заниматься переделкой профиля входа было уже не под силу. На смену мне из мешка вылез Борис. Он закрыл часть дыры 20-литровой бензиновой канистрой и несколькими снежными комьями. Через вход стало задувать меньше, но тут выявилось, что свежий снег тонкой струйкой поступает прямо на нас откуда-то сверху. По-видимому, это начала действовать скважина, проделанная одним из наших ледорубов, когда мы ходили по склону и дырявили его, чтобы найти место для строительства пещеры. Всю ночь в спальном мешке мы вертелись, так как казалось, что с какой- то одной стороны холодит несколько больше, чем с другой. Пещеру в честь нашей "вращательной" ночевки с тех пор стали именовать "33 оборота". Среди ночи мы все высказывали конструктивные предложения по улучшению нашего быта. Леша, например, считал рациональным снять с нас все теплые вещи и заткнуть ими щели, вход он предлагал завесить большим спальным мешком, а самим укрыться плащом.

Цель следующего подготовительного выхода - обработка маршрута и заброска грузов до "6300-6500". На этом выходе мы навесили столько веревок, что по вертикали до высшей точки пика оставалось меньше километра.

Когда мы спустились на отдых в базовый лагере, кто-то из наших парней, глядя на открывшееся северное ребро пика Победы, увидел движущиеся точки на снежном фоне. Сколько остальные ни напрягали зрение, ничего живого или подвижного заметить не удалось, хотя все твердо знали, что одновременно с нами на вершину, правда по другому пути, идет еще одна команда - сборная альпинистов Узбекистана. Их маршрут нам был хорошо известен еще и потому, что сейчас в нашей команде шел Борис Шапошников, мастер спорта из Луганска, который девять лет назад той же дорогой уже пытался взойти на "Победу". Он, как говорят, "на местности" рассказывал нам детали приключившейся тогда драмы: вон там был базовый лагерь, а там сошла лавина...

Выйдя однажды вперед, чтобы "отработать" свою долю в прокладке пути, я натолкнулся на торчавший из снега деревянный кол, потянул его. Обломок ледоруба. Кто оставил его здесь, на семикилометровой высоте? Мы завернули за огромный камень. Кто-то здесь укрывался от ветра. Лоскуты брошенной палатки-серебрянки, несколько невскрытых консервных банок, два ледовых крюка, алюминиевая кружка. Таких трофеев, оставленных прежними экспедициями в окрестностях пика Победы, немало.

К моменту нашего выхода на маршрут этот пик знал 29 покорителей и ровно столько же жертв. Вот почему эта гора считается самой холодной, самой коварной... самой... самой... Собираясь на маршрут, мы рассчитывали расширить тот список из 29 человек, представители которого здравствуют и поныне, покоряют горы.

После очередной "обработки" склона мы возвращались в базовый лагерь, где наш друг, молодой ошский повар Батыр Собиров потчевал нас свежим борщом, пловом, пышными лепешками. В базовом лагере устраивалась баня, здесь магнитофон возвращал нас к любимым мелодиям, здесь была рация, связывающая нас с домом, с остальным миром.

ГДЕ НОЧЕВАТЬ?

По сильному ветру и морозу проще идти, чем в этих условиях организовывать ночевку. Мне кажется, главная трудность, с которой экспедиция встретилась при подъеме к пику "6918",- это невозможность обеспечить себе в течение нескольких суток мало-мальски сносного ночного отдыха. Я уже рассказал про пещеру "33 оборота", но эта ночевка, как стало ясно позже, не была самой неудобной - все-таки была пещера, в ней не дул шквальный ветер. Следующий бивуак нам довелось устраивать на высоте около "6400". Здесь снега мало, зато из-подо льда торчат большие камни, которые, на первый взгляд, могут чуточку укрыть от вьюги. Для восьми участников передовой группы надо было установить две палатки. Одна четверка решила углубиться в склон. За три часа работы вырубили во льду под нависающей скалой площадку глубиной и кубатурой с гараж под "Москвича", растянули на ледовых крючьях утепленную палатку. Другая четверка ограничилась каменным укрытием сбоку. Через несколько часов всем восьмерым пришлось трамбоваться в одной палатке, вторую, хоть она и была сшита из усиленного капрона, ветер распорол на части. Не будь здесь товарищей, можно замерзнуть безвозвратно.

И снова вверх, без нормального отдыха. Полный световой день пути, но снова не видно места, где бы можно было в снегу вырыть пещеру. На наше счастье - узкая трещина во льду. Она косо уходит вглубь, метрах в двадцати на ее дне видна относительно ровная площадка. На веревках спускаемся вниз. Здесь полное безветрие, гигантский холодильник. Отколовшиеся глыбины и куски льда, огромные сосульки, покрытые колючим инеем, создают картину зимнего леса. Красота, но все это мы воспринимали бы еще острее, если было бы хоть чуть потеплее: ведь большинству к этому времени собственные ноги уже казались чужими ледышками (эх, говорят, уже выпускают для ботинок стельки с электроподогревом!). Поставили палатку, негромко зажурчал работяга - "Фебус", отогревались ноги, жизнь вновь становилась прекрасной, хотелось снова идти на высоту. Да, "Фебус" - это вещь!

ПОГОДА ПО-ТЯНЬШАНСКИ

В альпинистских справочниках говорится, что пик Победы тяжел тем, что из всех семитысячников планеты он самый северный, что там неустойчивая погода. У нас погода была устойчивой.

Устойчивой, но плохой. Почти каждый день в послеобеденные часы небо становилось серым, начинал идти снег. Так было внизу, в базовом лагере, то же было и выше, только, чем выше, тем сильней становился ветер.

Утром после ночевки "6400" мы решили пересидеть непогоду - такой дул ветер. Высунешь руку за палатку, чтобы набрать снегу для чая, через щель вдоль руки внутрь задувает снежная струя. Дрожит палатка. Посовещались мы и постановили, что сегодня идти нельзя. Целый день ветер не утихал. Сидим вторые сутки, ветер продолжает свистеть, палатка дребезжит, стонет, вот-вот порвется. К вечеру чуть стихло, зато густо пошел снег. Он скапливался на крыше палатки, под его тяжестью стенки провисали, палаточная ткань могла не выдержать. Пришлось ежечасно одному из нас вылезать "на улицу" и расчищать снег. Возвращаясь в палатку, каждый приносил на себе свежие белые хлопья. К утру все теплые вещи в палатке стали не просто влажными, а по-настоящему мокрыми. Наше жилище к этому времени оказалось в яме, отгороженное от остального мира метровыми стенами выпавшего снега. Кончился снегопад, снова поднялся ветер. За какие-то полчаса он сдул вниз по склону весь снег, накопившийся за ночь. Палатки, снова очутившиеся на открытом месте, заледенели. Почти то же произошло и с жильцами матерчатых домиков. Мы решили, что попали в полосу непогоды, продолжать отсиживаться было опасно (можно замерзнуть), к тому же стал ощущаться перерасход продуктов.

И отступили мы, ушли вниз, надеясь на лучшую погоду. Несколько дней подряд из базового лагеря мы смотрели на гору через подзорную трубу и постоянно видели, что там, где мы были, по-прежнему бушует снежный шквал, и еще выше, на гребне, все время вьются мощные белые флаги. И поняли мы, что ждать хорошей погоды здесь, в Центральном Тянь-Шане, нечего, что это и есть местная нормальная погода, что если мы хотим побывать на высоте "7439", то надо выходить вверх и пробиваться к вершине сквозь все эти снега и бури.

ШТУРМ

Лене Залютаеву, крепышу из Коммунарска, и Саше Хайдарову, шахтеру из Донецка, в последнем выходе участвовать не удалось; их подвело здоровье: ангина у одного и травма у другого. А тринадцать человек, разделившись на две команды, вышли из базового лагеря вверх, пытаясь продолжить небольшой список тех, кому довелось побывать на пике Победы. В первой восьмерке - участники чемпионата СССР, следом, с промежутком в сутки, еще одна группа, состоящая из пяти альпинистов. По заранее подготовленным лагерям, по закрепленным веревкам мы быстро дошли до высоты "6500".

Как и накануне, в девять часов вечера я вылез из палатки, чтобы зеленой ракетой просигналить в базовый лагерь о нашем благополучии. Сигнал ждали, сразу же внизу, на леднике Диком, прочертилась зеленая ответная дуга. Наше сообщение приняли. И в тот момент, когда я поворачивался, чтобы вернуться в палатку, на другом леднике, на Звездочке, в воздух одновременно взлетели две красные ракеты. Многие поймут меня, зная, что это сигнал беды. Подождав еще минуту-другую, я возвратился в палатку и рассказал товарищам о виденном. Мы строили догадки, но наверняка, конечно, ничего знать не могли. Понимали, что между нашим базовым лагерем и такими же лагерями экспедиций Узбекистана и Казахстана установлена радиосвязь, при надобности ходят посыльные альпинисты. Была предварительная договоренность, что возвращать нас с восхождения может только свой базовый лагерь, если наша помощь как альпинистов-спасателей вдруг срочно кому-либо потребуется. Но ведь наш лагерь просигналил зеленым цветом - это я видел отчетливо.

Наутро мы продолжили подъем, временами вспоминая о красных ракетах. И лишь через неделю, вернувшись с вершины, мы узнали, что, действительно, была беда - на пике Хан-Тенгри, что стоит от нас напротив, на другом берегу ледового Иныльчека, сорвались и погибли наши друзья, два алма-атинских спортсмена: Юра Колокольников и Гена Венцковский. Мы их хорошо знали: Игорь Гетман вместе с Юрой штурмовал несколько лет назад пик Коммунизма, а с Геной мы много раз менялись значками для пополнения наших альпинистских коллекций. Но тяжелую весть мы получили, когда спустились вниз, а до этого у нас впереди еще была наша высокая - в прямом смысле - цель.

Вот топчет склон раздутая пуховым костюмом фигура. На голове - плотный шлем. Большие очки закрывают половину лица. Огромный рюкзак. Высотные сапоги, увенчанные десятизубыми кошками. Кто это, сразу и не разберешь, все похожи на представителей какого-то иного мира.

Мы провели маленькое исследование о составе участников нашей экспедиции. Вот некоторые данные: средний возраст 32,8 года (от 22,9 до 39,4). Это вам не плавание и не гимнастика, где впереди только юные. В альпинизме, этом опасном виде спорта, рядом с широко обнародованным мужеством, силой, выносливостью котируются опыт, организаторские качества, переносимость высоты.

Но возраст - сухие цифры, а, говорят, надо показать человека. Представляю некоторых участников штурма пика Победы.

Начальник экспедиции, руководитель штурмовой группы, он же тренер команды - Борис Сивцов. Блестящий организатор. На пике Победы Борис "закрыл" список взятых им всех советских семитысячников.

Такой же успех пришел к Игорю Гетману (Душанбе), дежурному инженеру с электрической подстанции "Новая", что расположена возле поселка Калинина. Начав заниматься альпинизмом десять лет назад, Игорь выполнил все нормы на почетный знак альпиниста-высотника первым из спортсменов не только Таджикистана, но и всей Средней Азии, хотя сильнейшие коллективы горных восходителей организованы и давно успешно действуют и в братском Узбекистане, и в Киргизии, и в Казахстане.

Отличными высотниками показали себя Алексей Алексеенко, буровой мастер донецкой шахты им. Мушкетова, и Борис Иванов, начальник участка с енакиевской шахты "Красный Октябрь". Вместе с геологом Олегом Поляковским они, по-моему, совершили подвиг, когда на ночевке "6400" внезапно заболел их товарищ Вадим Шатилов. Парни, не колеблясь, двинулись вниз, сопровождая больного, обеспечили ему безопасный спуск, заменили в пещере порванную палатку и, набрав за два дня огромную высоту, на подходе к вершине догнали головную группу.

Роман Бадыгин, кандидат в мастера спорта из Запорожья, на предварительных выходах проявил себя таким сильным альпинистом и организатором, что ему было поручено руководство второй группой, идущей на пик Победы; группой, в состав которой входили и мастера. Петр Желоботкин, Борис Шапошников, да и другие парни сделали немало для успеха восхождения. Кроме непосредственных участников штурма вершины, известную лепту в победу над "Победой" внесли наши многочисленные заочные помощники. Душанбинские альпинисты Володя Смеянов и мастер спорта Светлана Коленкина, а также заслуженный мастер спорта В.И. Рацек снабдили нас фотоснимками интересующего района, заслуженный тренер СССР М. Э. Грудзинский прислал из Алма-Аты бандероль с описанием маршрутов, мастер спорта А. Рябухип, побывавший на Тянь-Шане в позапрошлом году, поделился советами по добыванию вертолета и относительно организации базового лагеря. Толя Скачков, недавно ушедший служить в армию, успел перед отъездом вручить нам самодельные зажимы, которые помогали мне и Игорю закрепляться на навешенных веревках. Всем им и тем, кто помог своими теплыми рукавицами, шерстяными носками, высотными очками, кто проводил нас добрым словом - наше большое спасибо.

А разве можно не благодарить тех, кто, не добившись успеха сам, оставил нам па склоне пика Победы забитые крючья и расчищенные площадки?!

ЧТО ДЕЛАЮТ НА ВЕРШИНЕ?

Долгие часы и многие сутки подъема, наконец, заканчиваются. Вершина! Ты выходишь на самую-самую высокую точку, смотришь на окружающий тебя мир глазами победителя, фотографируешь. Хочешь - читаешь стихи, хочешь - поешь. Ты - над остальным миром.

Так бывает почти всегда, но не так на пике Победы. Уже кончился многокилометровый хребет с вьюгами, позади внизу штурмовая ночевка, где остался и спальный мешок, и примус. Гребень выполаживается, становится видно далеко вперед, но где же вершина? Возможно, вон то место несколько выше. Идем к нему. И снова на запад и восток уходит относительно ровный снежный гребень с висящими карнизами на север и кое-где торчащими скалами на южном склоне. Несколько сот метров ходили мы взад-вперед, стараясь угадать, где же высшая точка. Мы настолько уклонились на восток, что увидели, как туда гребень начал потихоньку спускаться и стали видны другие вершины, расположенные с противоположной стороны пика Победы. В трех местах, где, как нам показалось, скалы несколько выше остальных, мы сложили из камней пирамидки и спрятали в них банки со своими записками о дате восхождения, о наших именах, о том, что штурм мы посвятили столетнему юбилею вождя и исполняющемуся в будущем году 25-летию победы, в честь которой назван наш пик.

Что делают на вершине? Обычно, кто что, но мы большую часть времени потратили на поиски самой вершины. А кругом, далеко-далеко, расстилались горы, и было видно, что ни на нашей северной стороне, ни на китайской территории с юга, нет точки, которая была бы выше нашей. Чуть склонился даже красавец Хан-Тенгри и через его остроконечную макушку были видны горы, расположенные за ним.

Потом был спуск (так уж устроена жизнь). Мы возвращались домой - в суету городов и потоки машин.

ОПОМНИСЬ, ОДИНОЧКА

Начало зимы. Тень вертолета скользит вдоль склонов Чимтарги, перескакивает через перемычку, ведущую к соседнему пику. МИ-4 прочесывает соседние хребты, но всюду в окрестностях Чимтарги только холодный камень, припорошенный снегом, да лед на скалах. Внизу - замерзшие озера и тоже снег, снег. В природе ни единого движения, все тихо и только тень вертолета уже третий час скачет по холодной мертвой тишине. "Отсюда не вернешься...", - говорит старший Саматов.

... -Вы район пика Коммунизма хорошо знаете? - спросил мой неожиданный гость. - Меня интересуют некоторые высоты. - Он полез в нагрудный карман выгоревшей ковбойки, вытащил схему Памира, уместившуюся на полстранице.

- Постойте, постойте, а вы кто такой? Альпинист? Высоты, я вам, конечно, скажу, но ведь мне интересно знать, зачем?

Невысокий крепкий блондин смущенно улыбнулся:

- Я в тех краях недавно был, в сентябре. На леднике Москвина, под пиком Корженевской. Но подъем на эту гору мне показался очень сложным. А на пик Коммунизма можно. Он попроще, его с ледника Москвина тоже хорошо видно. Очень хочется подняться... На будущий год...

- Так вы альпинист или нет?

- Официально не альпинист, но уже ходил по горам.

- И на какой максимальной высоте бывали?

- На Ганзе.

Большая Ганза - вершина в Фанских горах, довольно простая, хоть высота ее почти пять с половиной километров. Расположена она в теплом районе Памиро-Алая, где много интересных туристских и альпинистских объектов. Из нашего разговора с Володей я узнал, что фамилия его Саматов, ему 26 лет, он окончил Казанский университет, три года работал геофизиком в якутском поселке Хандыга. Жена работает там же, дочери три года, родители живут в Казани.

- Почему же один?

- Осенью никто не хочет путешествовать, а я не могу летом, у меня в это время самая работа. Одному ж ходить хорошо, никто и ничто не отвлекает.

- Падал хоть раз?

- Однажды летел, на Ганзе. Шел без кошек и без ледоруба, поскользнулся на ледовом склоне. Хорошо, что лед подтаял и из него торчали камушки. За них и зацепился. Летел метров пятнадцать-двадцать, сломал три ногтя, поцарапался.

- А вдруг не смог бы после этого идти? Ну, ногу подвернул бы, например. Так и остался бы лежать?

- Кто его знает... В тот раз я все-таки поднялся на Ганзу. Хоть поцарапанный, а все-таки взошел. Вообще-то надо идти уверенным, чувствовать, что сумеешь спуститься. Вот я путешествовал по Якутии, по тайге, тоже один. Километров триста. Ничего, бывает трудно, но можно.

...Туристы, которых нам пришлось спасать летом 73-го, тоже считали, что "можно"... Их было семеро, московских туристов-динамовцев, возглавляемых Львом Юдиным. В большой поход по Памиру их выпустила московская маршрутная комиссия, позволившая им, в частности, подняться на Памирское фирновое плато. Нарушив существующие спортивные правила, не пройдя регистрации в Таджикской контрольно-спасательной службе, не сообщив никому о своих планах и даже введя в заблуждение руководителей соседних альпинистских команд, группа попробовала взойти с плато на пик Коммунизма.

На высоте "6900" заболел один из участников - В. Давыдов. Несмотря на это, тройка туристов во главе с руководителем, оставив больного, совершила восхождение. Остальные участники, обессиленные, вместе с больным начали спускаться, но за день смогли "сбросить" всего лишь 400 метров высоты.

Состояние Давыдова еще больше ухудшилось, и это заставило начать спасательно-транспортировочные работы силами находящихся в том же районе альпинистов Новосибирска, Братска, Польши. Некоторые альпинистские перспективы (ведь надо же спасать человека!) полетели вверх тормашками, тем более, что и остальные туристы не только не могли помочь в транспортировочных работах, но и сами нуждались в срочной эвакуации с плато.

Лишь присутствие поблизости альпинистских групп, запас продуктов в "заброске" грузинской экспедиции, выход навстречу врача из базировавшейся в том же районе научной экспедиции помогли предотвратить трагический исход. Человек пятьдесят были оторваны от своих дел, чтобы помочь лихачам-туристам.

Потом внизу, когда спустились спасатели и были доставлены спасенные, состоялся общественный суд. Суд этот никак нельзя было назвать закрытым или недемократичным. Высказывались деловые предложения, начиная от "полностью дисквалифицировать", кончая "набить морды, отобрать снаряжение и выгнать с треском с поляны".

Привожу некоторые выдержки из протокола того собрания: Вопрос - альпинистская квалификация участников?

Отвечал Юдин: - Нулевая.

- Как же вам утвердили сложный маршрут выхода на плато?

- Мы знали, что маршрут хорошо обработан альпинистами.

- Известны ли вам случаи смерти на семитысячниках?

- Нет, не слышал.

- А альпинистскую литературу вы читаете?

- В ней мало что понятно.

- До какой величины доходил разрыв между участниками вашей группы на маршруте?

- До двух, а то и четырех часов.

- А сейчас вы, как руководитель, ощущаете какую-либо ошибку?

- Очень хотелось побывать на высшей точке, но, конечно, мы не должны были предпринимать такого шага.

- Если бы не альпинисты "на высоте", чем бы, по-вашему, все кончилось?

- Трудно представить; альпинисты, безусловно, нам очень помогли, но учтите, что мы их не просили, они сами...

Вопрос к больному: Когда вы почувствовали себя плохо? Предупредили ли товарищей?

- На "6900", на второй день. Но руководителю я не обязан докладывать о себе, он мне не мама и не жена. (В этот момент один из "судей", заслуженный тренер по альпинизму и кандидат технических наук, поднялся, чтобы "врезать" остряку - "подсудимому", кстати, тоже старшему научному сотруднику одного из московских НИИ. Заслуженного тренера все-таки удалось остановить, хотя особых доводов против его благородного порыва ни у кого и не было).

... Володя Саматов выслушал мой рассказ и сказал:

- Вы не волнуйтесь, я-то никому не помешаю. Я доберусь к подножью пика Коммунизма в сентябре, когда там не будет ни альпинистских, ни научных экспедиций. Никому не помешаю, никому спасать меня не придется. Обо мне и знать никто не будет.

И снова, сказав, что торопится на поезд, попросил меня сообщить ему некоторые высотные отметки по его миниатюрной карте-схеме Памира.

- Где взял? Вырвал из книги в библиотеке в Казани. По ней и хожу. Правда, не очень подробная.

Действительно, представьте себе полстраницы из книги самого обычного формата. Дай бог, чтобы на этом клочке поместились хотя бы названия главных горных хребтов, не говоря уж об отрогах, отдельных вершинах, небольших ледниках. К тому же книга, из которой Володя позаимствовал схему, издана лет двадцать назад.

И еще... Консультировать его или нет?

Один ответственный альпинистский деятель упрекал меня:

- Вы что там, не можете запретить туристам ходить на восхождения?

...Еще одна история, которую я начинаю рассказывать, произошла в тех же краях, куда собирался Володя, на склоне пика Коммунизма. К вершине шли альпинистские группы. И вдруг появился одиночка. Евгений Завьялов, ленинградец, турист, а кроме того, говорят, чуть ли не чемпион своего города по боксу. Являясь председателем комиссии по награждению знаками "пик Коммунизма", я подошел к Завьялову, готовящемуся к выходу, и сообщил ему, что он нарушает наши правила горовосхождений и что его "подвиг" не будет зачтен со всеми вытекающими отсюда последствиями. И вообще, мол, очень не советую идти ему одному. Завьялов ответил официально, вроде как расписку дал: "Являясь гражданином Советского Союза, я имею право посещать любую точку своей страны, в том числе и высшую, так что прошу не чинить мне препятствий. Что же касается почетного значка и прочих спортивных отличий, то я на них не претендую. Завьялов".

И он ушел вверх, правда, параллельно с группой ленинградских альпинистов. Когда по радио мы напомнили той группе о просьбе вернуть Завьялова, то альпинисты сообщили, что не знают, как это сделать, тем более, что он, вроде, боксер. Так и взошел Завьялов на высшую точку страны. Спустившись, он написал еще один официальный документ: "Как известно, каждый человек, взошедший на пик Коммунизма, награждается соответствующим почетным знаком. Прошу вручить мне этот жетон за восхождение, совершенное такого-то числа по такому-то пути. Завьялов". За нарушение правил проведения альпинистских мероприятий почетной награды не получил не только Завьялов, но и те альпинисты-ленинградцы которые ему содействовали. Но в общем-то в тот раз все кончилось благополучно, без травм или смертей. А вот другому туристу-одиночке не повезло, и об этом напоминает небольшое мемориальное сооружение на зеленой поляне в верховьях Фортамбека, памятник Юрию Назарову.

Не найден и Кассин (тоже Юрий), взошедший на пик Коммунизма в 1959 году, оставивший там записку, обращенную к богу и детям, погиб он где-то на спуске. Не явился к началу учебного года доцент одного из ленинградских вузов, которого две недели искали на Оби-Мазаре. Ленинградская туристка Валентина Петровна (не помню ее фамилию) рассказывала во время поисковых работ, что этот доцент учился ходить на кошках вечером накануне отъезда в горы Средней Азии. Технику передвижения по льду он отрабатывал на паркете своей квартиры, выходящей окнами на Фонтанку. Потом он ринулся на преодоление ледовых стен, ведущих к сложному памирскому перевалу. И опять... ни контрольных сроков, никому - ничего... И спохватились-то о нем только оттого, что третьего сентября в назначенный час он не пришел читать студентам лекцию.

Поднимаю картотеку несчастных случаев в горах, ввожу спицу в то отверстие перфокарты, которое соответствует понятию "одиночка".

1905 год. Альпы - 52-х летний житель Вены Киммерле А. поскользнулся и беспомощно пролежал четыре дня. Нашли его другие туристы, но пока один из них ходил за помощью, Киммерле скончался. Никаких переломов или внешних повреждений не обнаружено.

5 января 1905 года, 19-летний студент Цюрихского политехникума, спускаясь с перевала Прагель, в непогоде заблудился, сел на камень и в 20 минутах ходьбы от гостиницы замерз.

1929 год. Американец Фармер Э. Ф. в одиночку пытался взойти на третью вершину мира - Канченджангу (8585 м). Погиб при неизвестных обстоятельствах.

1931 год. На седловине Эльбруса замерз одиночка Зельгейм.

По статистическим данным Швейцарского альпийского клуба тридцатых годов "на одиночек надает приблизительно одна треть несчастных случаев в горах со смертельным исходом. Хождение в одиночку - не массовое явление, однако процент несчастных случаев среди них невероятно высок".

14 сентября 1931 года. С Казбека не вернулся молодой инженер андезитовых разработок Панченко. Одиночка, не альпинист. Поиски безрезультатны.

1934 год. Уилсон Морис попытался в одиночку взойти на Джомолунгму из "лагеря 3" (6400). Из дневника, найденного на следующий год рядом с трупом: "Несколько раз пытался подняться на северное седло..."

Сентябрь 1934 года. Настенко пытается покорить Ушбу (Кавказ), но погибает на предвершинном гребне северной вершины.

От непогоды, снежной бури и холода зимой 1938 года в Альпах погибло десять человек, из них 7- одиночки...

... Володя Саматов прерывает мой исторический экскурс: в самом деле, ему же на поезд.

- Сейчас, - говорит, - мне больше ничего не нужно, кроме высот на схеме.

Было видно, что ничто его не остановит, что он пойдет к цели, даже если не узнает от меня этих самых высот.

- А кто, - спрашиваю,- посоветовал ко мне?..

- Был в музее, там ваши снимки. С подписями. Потом через адресный стол.

На его схеме я не мог сделать никаких обозначений, настолько она мала. Мы рисовали хребты и реки на листе бумаги, а потом я пообещал на следующий же день выслать ему по домашнему адресу синьку со схемой интересующего его района - она в тот вечер была не дома, а лежала в столе моего рабочего кабинета.

- Только завтра не высылайте, - попросил он, - лучше дней через двадцать. Я ведь сейчас еду не домой. Несколько дней назад на турбазе мы с одним договорились сходить на Чимтаргу. Он наверно уже ждет меня на вокзале.

- А вдруг не придет?

- Тогда один схожу. Доеду до Самарканда, схожу на Чимтаргу, потом поеду к родителям в Казань. А уж потом в Якутию. Так что схему отправьте попозже.

На том мы и расстались. Он уехал на вокзал, а у меня остались, хоть он и нарушитель наших правил, самые хорошие впечатления об этом человеке. Плывут же в одиночку через океан, думал я, но сразу же охлаждал себя тем, что у них ведь, на всякий случай, рация. Наверное, есть рация, и в любой критический момент они могут крикнуть "SOS"...

И все-таки нужно ли и можно ли запрещать одиночкам ходить по горам? Тот руководящий альпинист, который упрекал меня в попустительстве лихим восходителям, сам, однако, не мог предложить что-либо реальное. Ну, действительно, не огораживать же горный массив колючей проволокой, не выставлять же круглосуточную охрану, не вступать же в рукопашную схватку, чтобы "они" не шли, куда им хочется.

Честно говоря, мне тоже не очень нравится весь наш несколько бюрократический порядок оформления документов на восхождение, но, право же, никто не будет возражать против нашего главного принципа горовосхождений - безопасности. Этому принципу служит специальная туристская и альпинистская служба, принимающая, в частности, так называемые контрольные сроки и спасающая любителей горных приключений, попадающих в катастрофическую ситуацию.

Я приготовил схему и стал отсчитывать три недели, чтобы отправить бандероль Володе. Но минуло всего лишь пять или шесть дней. Вечерний телефонный звонок:

- Меня зовут Ромер Шарипов, я из Башкирии. Вы не подскажете, что делать?.. У меня пропал товарищ,.. Потерялся в горах…

- Не из Якутии он? Не Володя? Так вы тот, с кем он встречался на вокзале?..

- ...Позавчера мы с ним поднялись на перемычку перед Чимтаргой... Правда, я не уверен, что мы шли именно на Чимтаргу, но Володя был убежден. Позавчера часов в двенадцать дня мы с ним расстались. Мне было тяжеловато, и я решил вернуться. А Володя пошел дальше. Он ушел вверх, потом я видел его сидящим на камне. Кажется, он подшивал ботинки. У него вибрам был очень рваный. Мы договорились, что к вечеру он вернется к палатке, правда потом он прокричал мне сверху, что скалы трудные и он вернется каким-нибудь другим путем. Часам к шести вечера я спустился к палатке у Мутных озер, до одиннадцати жег костер. Всю ночь кричал, но только эхо...

Вчера утром снова пошел вверх, дошел до места, где расстались. На снегу его следов не видно. Я снова спустился к палатке, но он не пришел ни вечером, ни ночью, ни сегодня утром. У него нет спального мешка, а сейчас очень холодно. Одну ночь, может быть, можно продержаться, но две... Я оставил у Мутных озер его палатку и спальный мешок, ушел за помощью. Что делать теперь? К кому обратиться? А может быть дать телеграмму жене (в кармане палатки - ее письмо с обратным адресом), чтобы она сходила к нему на службу, и они гарантировали оплату всех поисковых работ, ведь нужен вертолет?..

Спасать или хотя бы искать его никто не вышел. Да и кто мог выйти? Контрольно-спасательная служба туризма или альпинизма не регистрировала этого путешественника, они сообщал ей ни своих намерений, ни контрольного срока. Никому не был известен его маршрут.

Он не просил никого беспокоиться о нем, даже своему спутнику он не оставил каких-либо просьб или поручений на этот счет.

Двое душанбинских туристов, услышав грустный рассказ о Володином финале, сначала встрепенулись ("мы тут сидим, а там, возможно, человек погибает"), но потом они вспомнили, что до Фанских гор двести километров, что вот-вот закроется снегом ведущий туда Анзобский перевал, что на работе пришлось бы брать отпуск без сохранения содержания, что двоим там делать нечего, особенно без вертолета, короче говоря, душевный порыв туристов остыл.

Ромер Шарипов заявил о несчастье в альпинистскую спасательную службу, в милицию, в республиканский Совет по туризму, но поисковых работ никто организовывать не стал. С одним из милиционеров Ромер через несколько дней снова посетил лагерь на Мутных озерах: Володина палатка и спальный мешок были нетронутыми - их хозяин сюда не возвращался.

Прошло чуть больше месяца. Мать Володи (отца в это время не было дома), кое-что продав, сколько-то заняв, выслала полторы тысячи рублей - на вертолет, мол. Геологическая партия, где работал Володя, сообщила о готовности оплатить поисковые работы. Вертолет вылетел в Фанские горы. На его борту - альпинисты, турист, хорошо знающий этот район, отец Володи Саматова, прилетевший из Казани.

Но за иллюминаторами вертолета лишь холодные, безмолвные лед, снег да скалы...

ВОСХОДИТЕЛЬНИЦЫ

Когда Генриетта д'Анжевиль объявила о своем намерении покорить Монблан, все были поражены. Ей тогда было 44 года, альпинизмом она до этого не занималась, но впечатление от книги Соссюра о его восхождении на высшую точку Западной Европы было столь велико, что ничто не могло остановить энергичную женщину. Она наняла шесть проводников и столько же носильщиков, на всякий случай написала завещание, а с носильщиков потребовала честное слово, что будет доставлена на вершину, даже если по пути умрет.

Взойдя на купол Монблана, Генриетта д'Анжевиль вбила в снежную макушку вершины свой альпеншток и громко запела. Это было в 1838 году. Но еще раньше, в 1809 году, на Монблане уже побывала Мария Парадиз, француженка из Шамони. Обеим покорительницам вершины, каждой в свое время, был" устроены триумфальные встречи, причем вторую восходительницу чествовала и поседевшая первая. Генриетта д'Анжевиль, между прочим, после Монблана совершила еще 21 восхождение на альпийские вершины и, если верить литературным источникам, в 70 лет покорила грозный Маттегорн.

Приведенного примера, пожалуй, достаточно, чтобы напомнить скептикам, что женский альпинизм развивается много десятков лет, а его славные представительницы заслуживают большего внимания, чем им порой уделяется.

Даже когда советский альпинизм делал первые шаги, права девушек не были ущемлены: они были в числе тех, кто в двадцать третьем году штурмовал Казбек, когда грузинские студенты и студентки открывали список вершин, побежденных советскими людьми. Начало тридцатых годов, первое советское технически сложное восхождение. Среди победителей Дых-Тау рядом с братьями Абалаковыми - Валентина Чередова, ныне заслуженный мастер спорта. Одна из газет того времени писала: "300 тысяч женщин украшают своп блузки значком "Готов к труду и обороне", 100 тысяч женщин сдали нормы ворошиловского стрелка. На повестке дня встает теперь значок альпиниста. С ледорубом и кошками идут наши женщины укрощать горные хребты. И в молодом нашем альпинистском движений есть свои "ветеранки" альпинизма: Преображенская, Карпихина, Джапаридзе, Волгина и другие. Советские женщины идут в гору, они идут на вершины - они их достигнут".

Преображенская... Восемьдесят лет прошло с того дня, когда первая русская женщина поднялась на одну из высочайших вершин Грузии, пятитысячный Казбек. Это была учительница Мария Павловна Преображенская, замечательная исследовательница гор. Во время своих неоднократных восхождений на Казбек (девять - за 20 лет) Преображенская установила на вершине термометр (1902 г.), а затем подняла туда первую метеорологическую будку (1912 г.). В 57-летнем возрасте Мария Павловна совершила свое девятое восхождение на Казбек, чтобы передать будку метеорологам.

В 1934 году инженера Карпихину назначили инструктором альпиниады РККА. Некоторые считали, что командиры Красной Армии не будут слушаться женщины-инструктора. 40 человек вывела на Эльбрус инструктор Карпихина, ее колонна была самой дисциплинированной в альпиниаде, за что отважная альпинистка была награждена и отмечена в приказе наркома обороны Союза ССР.

Альпинисты всегда неохотно отвечают на вопрос о мотивах их привязанности к горам. Художница-альпинистка Т.С. Анисимова в 1937 году написала статью "За что я люблю советские горы", но, пожалуй, так и не ответила на вопрос, поставленный в заголовке. Зато 55 полотен о горах, экспонировавшихся на выставке в ЦПКиО, рассказали о многом. Больше тридцати картин художница написала на Эльбрусе, на "Приюте 11".

И еще об одной художнице, полюбившей горы, сумевшей передать нам застывшие краски закатов...

Начальник экспедиции колебался. Два последних года с поварами было сплошное невезение: один сразу после прилета в горы стал требовать, чтобы его отправили назад, жалуясь то на ускоренное сердцебиение, то на существующую, мол, опасность засыпания лагеря лавиной, камнепадом или еще чем-нибудь; другой, заканчивающий кулинарное училище, не смог сварить макарон на четырехтысячной высоте и уверял альпинистов, что здесь вообще сготовить что-либо невозможно. Потом, правда, выяснилось, что этот, почти дипломированный кулинар варил макароны, закладывая их в холодную, совсем ледяную воду...

И вот теперь новый кандидат. Вернее, кандидатка. Рост - не более полутора метров, тонкие пальчики с ухоженными ногтями, на плечах - какая-то накидка без рукавов.

- Кто же вы по основной специальности?

- Вообще-то я - конструктор моделей одежды, но хочу поработать в вашей экспедиции поваром, в горах... По-моему, там такие люди!..- и краска залила не только ее лицо, но, было видно, затекла и под светлые волосы.

- А вы знаете, что самая тяжелая работа в экспедиции - у повара?! Вы знаете, что еще когда весь лагерь спит, повар должен встать в пять-шесть часов утра и начать варить, чтобы к подъему завтрак был наверняка готов? И еще, когда злые и голодные здоровенные мужики-альпинисты спускаются вниз, они хотят много и вкусно поесть. Тут макаронами с тушенкой не

отделаешься. Возможно, придется что-то испечь, деликатесы всякие придумывать. И платим мы не так уж много, - руководителю экспедиции очень хотелось, чтобы она сама поняла за какое тяжкое и неблагодарное дело собирается взяться, пусть уж сразу откажется, чем потом с нею мучиться.

Однако другого претендента на поварской пост как-то не появилось, наступило время выезжать. Так Нелли Гребнева стала экспедиционным работником.

...Когда голодные и измученные альпинисты возвращались вниз, забросив грузы на шесть тысяч метров, в базовом лагере их ждал шикарный стол.

- Мы дома так никогда не питались, - оценивали ее блюда одни.

- Лучше, чем в самом хорошем ресторане, - отмечали другие, на что третьи возражали: - Что там ресторан?! Как на курорте!

Нелли переполнялась радостью от прямой, как это бывает у альпинистов, оценки ее труда. А потом после ужина она надевала огромные валенки, пуховку, подсаживалась к уже сытой и поющей под гитару компании, влюблялась в альпинистские песни. А назавтра, рано утром, когда в лагере объявлялся подъем, завтрак уже был готов. За несколько месяцев экспедиции не было случая, чтобы завтрак, обед или ужин не были приготовлены вовремя.

Руководители других экспедиций, базировавшихся в том же районе, побывав у нас в гостях и отведав наших яств, чинили потом расправы над своими собственными поварами. Слава о Нелли-стряпухе полетела по альпинистскому Памиру, благодаря чему она была приглашена на ответственный пост шеф-повара для сбора сильнейших альпинистов-высотников СССР, готовящихся штурмовать Гималаи.

Но это было потом, а до гималайского сбора она успешно поварничала в нашей экспедиции. Поварничала, а в свободное время делала лиричные записи в не очень серьезном экспедиционном бортжурнале, мастерила из проволоки, камней и клочков шкурки амулеты, которые, мол, помогают альпинисту от всяческих напастей. И еще рисовала. Акварелью, карандашом, тушью. Хоть в ее портретах гор и угадывались некоторые конкретные черты сходства с оригиналами, но неллины горы были еще, и это, пожалуй, самое главное, одушевлены или населены какими-то фантастическими существами. Рисунки назывались "Замок рыжего пуделя", "Двор голубой танцовщицы", "Город странных людей" и т.д. в том же духе.

Эти ее названия, эти рисунки - все они сродни той восторженности, с которой, она писала в бортжурнале об альпинистах и об их будто бы героических делах. Нелли видела восходителей благородными, бескорыстными рыцарями, поражалась их любви к горам, их отношению к друг другу.

Когда кончился сезон, она уехала на месяц-другой поработать с археологами. И там появился рыцарь на автомобиле, шофер московской археологической группы, который увез нашу Нелли в столицу. Увез, говорят, насовсем.

И остались как память о добром товарище по высокогорной экспедиции, ее "Город странных людей" и другие рисунки о совсем не безжизненных горах.

...Тридцать пять лет назад, 10 марта 1940 года в Москве состоялось собрание альпинистов, посвященное Международному женскому дню. Альпинисты столицы тепло встретили приказ Всесоюзного Комитета о присвоении званий мастеров спорта первым женщинам-восходительницам: Е.А. Казаковой и В.П. Чередовой.

С красноярских "столбов" начался альпинистский путь Валентины Чередовой. Пунктир ее маршрутов пролег по склонам грозной Дых-Тау (1931 год), по северной стене пика Шуровского (1947 год), по северному ребру Шхары, вершинам Безен-гийской стены, по Туркестанскому хребту, где в 1935 году альпинисты помогали вести разведку оловянных месторождений. А в дни, когда праздновалось 90-летие со дня рождения В.И. Ленина, заслуженный мастер спорта Валентина Чередова вывела на вершину имени вождя свою группу - 8 спартаковцев: Они поднялись на Заалайский хребет с севера по новому, до них никем не пройденному маршруту через перевал Крыленко. В. Чередова - одна из очень немногих женщин, носящих золотую медаль за лучшее восхождение на первенство СССР.

Многие женщины-альпинистки демонстрируют спортивное долголетие. Только что упомянутое восхождение на пик Ленина В. Чередова совершила в 54 года, а несколько лет назад в "Правде" была помещена информация из Алма-Аты под названием "Подвиг альпинистки". Анна Михайловна Власова, известная таджикским восходителям по своей инструкторской работе в альплагере "Варзоб", в 52 года выполнила мастерский норматив по альпинизму. Возможно, некоторые в связи с этим подумают, что мастерские нормативы для женщин не очень сложны. Что ж, попробуйте! (Мужчинам, выполнившим "женские" мастерские нормы, будет присвоен довольно-таки высокий "мужской" спортивный разряд).

Большинство восхождений в тридцатые годы было на Кавказе, но такая же работа велась и в других краях нашей страны. 25 августа 1936 года в 13.30, как говорится в рапорте, жены военнослужащих Сталинабадского гарнизона в количестве 19 человек взяли горную вершину "4150". Какая интересная страница истории альпинизма в Таджикистане могла бы быть прочтена, если б кто-либо из участниц того восхождения откликнулся на эту информацию. Вот фамилии победительниц вершины "4150" в районе кишлака Гушары: Семенова, Аструхина, Буркова, Кротова, Овчинникова, Шевырина, Ходжибаева, Бессонова, Подгорная, Драгун, Тимофеева, Филюшкина, Бибикова, Кошкина, Загородникова, Шишова, Павлова, Чупрыгина и Володкина.

Наряду с "чисто женскими" альпинистскими мероприятиями 1939 года (такими, как восхождение 9 женщин на пики Щуровского и Донгуз-Орун), тогда состоялись и совместные походы. Одиннадцать жен военнослужащих Московского военного округа проходили подготовку на Гуначхирской базе школы альпинизма РККА, а четыре девушки-узбечки участвовали в военизированном 485-километровом переходе Сталинабад - Ташкент с преодолением по пути Анзобского перевала.

То было время, когда чувствовалась приближающаяся война. И в других военизированных походах вместе с молодыми парнями участвовали многие девушки, готовя себя к тяготам ближайших лет. А когда война вступила на нашу землю, немало женщин-инструкторов альпинизма работало в горных школах, где уходящие на фронт бойцы обучались технике передвижения в высокогорье.

Некоторые женщины-альпинистки воевали в горах. Любовь Коротаева и Андрей Грязное - лейтенанты 242-й горно-стрелковой дивизии - 2 января 1943 года поднялись на крутые скалы вершины Донгуз-Орун, чтобы оттуда проследить пути отступления фашистских войск. Это восхождение принесло ценные разведданные и ...с этого началась песня "Баксанская", которую сейчас знает каждый альпинист. 17 февраля того же года Л. Коротаева в группе военных альпинистов поднялась на Эльбрус и участвовала в сбрасывании с высшей точки Европы фашистских флагов.

Сразу после войны в наши горы вернулась спортивная жизнь. В первом послевоенном году траверс вершин Уллу-тау-чана был проделан женской группой: мастера спорта В. Носкова и В. Шер и инструктора альпинизма И. Разовская и Л. Милютина. Но что четыре альпинистки?! Бывали женские команды и покрупней, правда не всегда они добивались успеха. 88 спортсменок, представительниц Италии, Греции, Югославии, Франции, Швейцарии вышли в один прекрасный день 1963 года из Шамони, чтобы покорить Монблан. Первая связка достигла высоты 3900 м (весь Монблан - 4810), но начавшийся снегопад заставил женскую экспедицию вернуться вниз (как, впрочем, и в предыдущем году).

Красавец Маттегорн, грозный своим северным склоном, все-таки сдался женщинам: впервые "слабый пол" прошелся по стене десять лет назад (Ивет Воше вместе с мужем, известным швейцарским альпинистом Мишелем Воше). На следующий год 35-летняя чешка Сильва Кисилкова в связке с Герхардом Брауном (ФРГ) и Мицумаса Такада (Япония) решила тоже пройти по северной стене Маттегорна. Почти в середине стены один из спутников Кисилковой сорвался и сдернул остальных двоих. Пролетев около пятидесяти метров, тройка зависла на веревке, прикрепленной к клину, который забила Сильва Кисилкова. Она стала второй покорительницей жуткого маршрута.

Менее удачной была первая в истории альпинизма женская экспедиция, пытавшаяся покорить восьмитысячник. В конце 1959 года известная французская альпинистка Клод Коган вышла во главе двенадцати отважных спортсменок пяти национальностей на штурм Чо-Ойю (8153 м). Когда было организовано три промежуточных лагеря, погода начала портиться. Но все же Коган вместе со своей подругой, неоднократной чемпионкой Бельгии по слалому, известной альпинисткой Клодин Ван дер Штратен и носильщиком-шерпом разбили палатки четвертого лагеря. Здесь их захватила снежная буря, ураганный ветер. Десять суток к ним не могли пробиться спасательные отряды. А когда буран утих, от четвертого лагеря не осталось и следа: ни палаток, ни вещей, ни людей. Героическая смерть Клод Коган отмечена приказом по нации - почесть, которой удостаиваются только самые выдающиеся граждане Франции.

Когда считают семитысячники нашей страны, то нередко в их список вносят и Хан-Тенгри, хотя этому пику недостает пяти метров до семикилометровой отметки. Красив этот пик: острая вершина, с отточенными гранями, а когда садится или восходит солнце, беломраморные плоскости пика светятся красным цветом. Повелителем Духов назвали киргизы гору, которая видна издалека. Но и на Повелителе Духов побывали славные советские альпинистки. Пятнадцать лет назад в группе "Труда" на Хан-Тенгри взошла первая женщина, это была москвичка, кандидат, теперь уже доктор, медицинских наук Лидия Романова.

Каждый год заоблачные пики нашей самой высокогорной республики встречаются с альпинистками. Спортсменки приезжают сюда с разных концов страны и из-за рубежа. Конечно, отправляются в родные горы и таджикские покорительницы вершин. В колонне альпинистов нашей республики немало отличных спортсменок. За последнее десятилетие мастерами спорта СССР стали С. Коленкина, В. Голуб, Т. Артамасова, И. Мухамедова, покорившие в частности, пик Ленина (7134 м).

...Группа заканчивала траверс Варзобской пилы. Уже благополучно пройдены камнеопасный кулуар, две вершины основного гребня. Осталось только спуститься метров шестьдесят по последней стенке-отвесу. Делается такой спуск просто: в подходящую скальную трещину молотком забивают специальный крюк, в его кольцо продевают веревку и по ней, сложенной вдвое, спускаются вниз. Не на руках, конечно, а обернув для торможения веревку вокруг себя особым приемом. Потом за один конец веревку выдергивают из крюка, оставляют крюк наверху, а сами налаживают следующий спуск. Так по 20-30 метров и снижаются. Почти так все было и у этой группы.

Почти, потому что за один конец веревку стали вытягивать из крюка, другой конец ушел вверх, но не продернулся сквозь кольцо крюка, а где-то застрял. То ли завязался узлом, то ли заклинился в скальной трещине. Тянули вчетвером - растягивается под нагрузкой капроновая нить. Дергали посильней, все равно не идет.

Оставить веревку нельзя, она еще нужна. Что делать? Полезешь вверх, держась за веревку, вдруг она "вздумает" где-то вверху освободиться?! Но ничего не поделаешь, кому-то снова надо "проходить" стену, по которой только что спустились. Тамара Соловьева была руководителем, прицепила к поясу связку бренчащих скальных крючьев, вложила в задний карман молоток, пристегнула к грудной обвязке конец веревки, велела ребятам страховать ее, полезла. Пройдено три метра, полезет веревка. Пять метров. Маленький скальный балкончик. Можно остановиться, передохнуть. Здесь нужно подстраховать себя. Дальше вверх. Если теперь и случится срыв, страхующие задержат Тамару на верхнем крюке. Забив третий крюк, альпинистка достигла места, где "заело" выдергиваемую веревку, освободила ее и спустилась к товарищам. На разборе после восхождения один из участников этой группы Юрий Загризенко сказал о Соловьевой:

-Не хуже любого мужчины... И силой и характером.

Как ни говори, альпинизм, в основном,- занятие мужчин.

Были, конечно, и чисто женские группы, и даже экспедиции. И все-таки женщине больше соответствуют, например, вольные гимнастические упражнения с элементами балета, чем многодневные изматывающие походы по горам, да еще с тяжелым рюкзаком...

... Судья-информатор объявляет: вольные упражнения выполняет мастер спорта Соловьева. Да, это же она - Тамара. Глядя на стремительный танец, бушующий на ковре, никак не подумаешь, что его темпераментная исполнительница еще вчера в пургу медленно пробивала глубокую траншею в снегу на подступах к горной вершине.

Горы, ледоруб, веревка, потом гимнастический зал, брусья, бревно... Можно подумать, все время отдавалось им. Нет, была еще и работа, в окружении пробирок, термостатов, химреактивов, работа в белом халате, занятия со студентами. Выпускница Таджикского мединститута Тамара Соловьева - дважды мастер спорта: по альпинизму и гимнастике, сейчас - кандидат медицинских наук.

Однажды группу альпинистов-спасателей санитарной авиации вызвали на срочное задание. В нашей группе была одна девушка - студентка мединститута Татьяна Кислова, альпинистка второго спортивного разряда. Когда мы добрались к месту происшествия, один из спутников пострадавшего тихонько спросил меня, указывая на Таню:

- А она зачем?

- Потом...

Когда раненым была оказана помощь, когда они, перевязанные и успокоенные, были быстро доставлены к месту посадки санитарного вертолета, тот, что задавал вопрос, смущенно извинился: Таня работала быстрей, спокойней и аккуратней некоторых мужчин-спасателей. Так было и на следующих спасательных работах, когда со скал снимали неудачливого собирателя кислячки, и когда в отрезанный снегами кишлак нужно было немедленно проводить акушера, доставить все необходимое для переливания крови. А потом Таня успешно участвовала в первовосхождении на одну из неосвоенных вершин Фанских гор, на вершину, которая теперь именуется пиком Санитарной авиации.

Путешествуя в начале этого века по бассейну памирской реки Муксу, молодой офицер, ставший впоследствии известным географом, Николай Корженевский увидел вдали крупную белоснежную вершину. В честь своей супруги путешественник назвал открытую им гору пиком Евгении. Так на географических картах Памира появилось новое название: пик Евгении Корженевской. И это прекрасно, что рядом с такими названиями, как пик Коммунизма (7495 м), пик Ленина (7134 м) есть имя "пик Евгении Корженевской" (7105 м) в память о простой учительнице, преподававшей в школах Оша, а потом Ташкента, французский язык.

В 1972 году, когда на Памире проводилась большая международная экспедиция, посвященная 50-летию образования СССР, группа советских альпинисток решила предпринять самостоятельное восхождение на одну из высочайших вершин Советской земли - на пик Евгении Корженевской.

Кто же вошел в советскую женскую команду? Ее капитаном стала мастер спорта международного класса Галина Рожальская, работница Челябинского металлургического завода. В четверку тех, кто решил померяться силами с семикилометровой высотой, вошли также Эльвира Шатаева - служащая одного из московских райисполкомов, преподавательница из Алма-Аты Антонина Сон и представительница Таджикистана Ильсияр Мухамедова, ассистент из мединститута. Четыре разных характера, три национальности (русские, кореянка, татарка)

объединились на много дней в одну семью, связались (буквально!) прочной веревкой, чтобы померяться силами с громадной и коварной вершиной.

Погода в этом восхождении не сопутствовала альпинисткам. Пурга, шквальный ветер заваливал палатку, где ночевала героическая четверка. Сыпучий, неутрамбовывающийся снег на крутых склонах, заледенелые скалы, на которых рукой в рукавице не зацепишься, а без рукавицы - пальцы прилипают от мороза, высота и разреженный воздух - вот чем ощетинились горы против "слабого" пола.

А скептики? По портативной радиостанции они советовали повернуть назад...

И все эти трудности женщины преодолели. В базовом лагере на сеансе радиосвязи из динамика послышался взволнованный голос: "Докладываем штабу международной экспедиции, что группа советских альпинисток: Рожальская, Шатаева, Сон и Мухамедова находятся на пике Евгении Корженевской. 7105 метров - под нами! Мы взошли..." А дальше было не очень разборчиво, потому что от радости победы, от волнения героические женщины на вершине слегка всплакнули. Но это, разумеется, ничуть не уменьшило значимости великолепного альпинистского достижения, которое вскоре было отмечено соответствующими спортивными наградами.

В следующем сезоне пятерка альпинисток с блеском прошла по вершине кавказской красавицы Ушбы, а летом 1974 года сборная команда советских высотниц взошла на пик Ленина. Да, они взошли на высочайшую вершину северной окраины Памира, но жестокая непогода августа-74 захватила их на спуске, редкой силы пурга на почти семикилометровой высоте. Эльвира Шатаева, Нина Васильева, Валентина Фатеева, Ирина Любимцева, Галина Переходюк, Людмила Манжарова, Ильсияр Мухамедова, Татьяна Бардашова остались в вечных снегах Заалая...

Элла, как звали Ильсияр Мухамедову альпинисты, писала своей сестре: "Что меня здесь удерживает? Горы! Я, вероятно, помешалась на них. Но без гор не могу. Какая прелесть встать в 4 утра и, идя на восхождение, видеть как все вокруг тебя просыпается. Небо, будучи таким темным, с огромными яркими звездами, вдруг начинает светлеть. Постепенно одна за другой гаснут звезды. Ты видела, как гаснут звезды? Наконец, остается одна, самая яркая, с бледным призраком серпа луны. А вершины уже озарены солнцем, снег начинает искриться. А ты видела, как вспыхивают зарницы? Увидев однажды эту красоту - ее уже невозможно забыть. Снова и снова хочется видеть рождение дня! А какие у нас замечательные люди! Я очень жалею, что не стала заниматься альпинизмом раньше. Альпинизм - великая моральная закалка.

В последнее воскресенье ходили мы на восхождение и попали в большую лавину. Понятно было всем, что это конец, если не какая-нибудь случайность. И эта счастливая случайность плюс моральная выдержка помогли выбраться. Одного из четверых выбросило на поверхность, а остальных замуровало, спрессовало в снегу. Тот, кто был на поверхности, прозондировав снег ледорубом, откопал одного, а потом вдвоем остальных. Боялась ли смерти? Об этом не думала. Кажется, этого случая достаточно, чтобы больше не ходить в горы. А нет!"

Несколько слов о той лавине, о которой Элла упомянула н письме сестре. В то воскресенье вершины Гиссарского хребта были особенно красивы: прозрачно-голубое осеннее небо с легкими облачками, четкий рисунок темных скал, белизна свежего снега.

Одна из альпинистских групп спортивного общества "Таджикистан" под руководством Мухамедовой в 5.30 утра вышла со штурмовой ночевки на реке Игизак, чтобы взойти на вершину Двузубка. Подъем к этому пику не очень-то сложен - восхождение носило тренировочный характер. Маршрут пролегал по снежным склонам, альпинисты, по очереди сменяя друг друга, топтали тропу в свежевыпавшем снеге, слой которого временами доходил до колена.

Когда до гребня оставалось несколько метров, под ногами альпинистов склон крякнул, через секунду еще раз, и альпинисты почувствовали, что вместе со снежной массой летят вниз.

Промчавшись две сотни метров, лавина остановилась. Вот первые интервью, взятые у выкарабкавшихся из-под снега альпинистов.

Элла Мухамедова: В первый миг не знала, что предпринять. Потом, вспомнив о правиле "делать плавательные движения", старалась держаться на поверхности. Часть пути летела сидя, затем сзади нагнала еще одна снежная волна, накрывшая целиком. Чувствую, движение прекратилось, на поверхности разговаривают, хочу крикнуть, но с первым же вдохом в легкие вместо воздуха пошел сухой колючий снег. Попробовала поднять руку вверх. Слой оказался не толстым, руку увидели. Когда летела, боялась за участников: руководитель все-таки.

Володя Силантьев: Первый страх прошел очень быстро. Потом думал, как бы освободиться от ледоруба, но вместо его' темляка удалось сбросить лишь рукавицу. Летел, старался иметь в виду остальных, чтобы кто-нибудь не скрылся под снегом.

Татьяна Кислова: Как только "поехали", успела взглянуть вниз. Подумала, как далеко все-таки лететь.

Валерий Сергеев (его лавина не задела, он остался стоять на склоне, а потом...): Смотрю, все летят. Сначала, вижу, стараются затормозиться ледорубами, упали на живот, зарубаются. Думаю, так и надо. Лег на живот, зарубился ледорубом и тоже поехал вниз...

Они отряхнулись от снега, на память сфотографировались и пошли вниз. А вершина осталась стоять непокоренная и такая красивая в своем белом убранстве.

...Элла Мухамедова родилась в августе 1941 года в Самаркандской области, была третьим ребенком в семье. Из-за маленького роста в детском саду ее никак не переводили в среднюю группу, отчего в школу пошла из младшей группы. Со второго класса стала заниматься гимнастикой. Любила математику. В пединституте, продолжая заниматься гимнастикой, решила посещать секцию парашютного спорта. "Это мне для души", - говорила она. Последнее студенческое лето провела в горах, в альпинистском лагере "Варзоб", где совершила первое восхождение. Закончив пединститут и получив квалификацию учителя средней школы, год преподавала физику в Курган-Тюбинской школе-интернате, потом начала работать на кафедре физики Таджикского мединститута. В 1967 году выполнила 1 разряд сразу по двум видам спорта - альпинизму и спортивной гимнастике, потом из спорта остался только альпинизм, стала мастером спорта, единственной из альпинисток Таджикистана, покорившей все три памирских семитысячника.

Таня Бардашова занялась по серьезному альпинизмом позже Эллы, горы сроднили их, сделали подругами. Таня родилась в марте 1947 года в Душанбе. Была единственным ребенком среди взрослых, говорят, росла капризной и упрямой. В школу пошла в Оренбургской области с 6 лет. Плакала и кричала, когда директор школы отказалась брать ее в первый класс. Старая учительница заступилась за настойчивую девочку и удивлялась потом ее усидчивости и хорошим отметкам. После седьмого класса Таня уехала к тете в Душанбе, где окончила среднюю школу, а потом и энергофак политехнического института. От направления в столицу отказалась и поехала работать в Красноводск. Будучи студенткой, за 4 года выполнила норму 1-го спортивного разряда, отличалась волевым характером. В горах никогда не была отстающей, в силе и умении не уступала идущим рядом товарищам, а о покоренных вершинах рассказывала восторженно и трепетно. Самым радостным событием в ее спортивной жизни было утверждение в группу восходительниц на пик Ленина, куда она была зачислена по рекомендации Эллы. Там вместе они и остались...

Стоят холодные и прекрасные вершины. Зажигаются на их склонах рассветы и гаснут закаты. Это надо видеть! Надо испытать!

И пусть это опасно. Это и на самом деле очень опасно - бывать на больших высотах. И те, кто сердцем понял, что без гор - это не жизнь, того не остановят ни увещевания родственников, ни указ, ни семейный тихий уют, ни гибель ближайших друзей. И снова к вершинам прокладываются цепочки аккуратных следов, снова с бивуаков под снежными пиками летят в простор шум портативного примуса да немудреные аккорды альпинистской песни.

В те дни, когда над Заалайским хребтом в августе семьдесят четвертого года бушевали непогоды, в сотне километров на юго-запад от пика Ленина, под пиком Коммунизма другие восходительницы готовились взойти на высшую точку Советского Союза. Душанбинские альпинистки Валентина Галямова и Рано Сабирова, одна - участница экспедиции "Буревестника", другая - сотрудница высокогорной медико-биологической лаборатории республиканской Академии наук, ждали со своими товарищами просвета в погоде, чтобы исполнить мечту. И это осуществилось. К списку семидесяти альпинистов-мужчин, взошедших на пик Коммунизма летом того года, добавились имена двух альпинисток, причем Рано Сабирова стала первой таджичкой, покорившей плавную вершину Таджикистана, а это не только спортивное достижение, но и свидетельство большого социального и политического скачка, которым знаменовалось пятидесятилетие Советского Таджикистана: путь женщины от забитости и темноты к высотам культуры, науки и спорта.

...Не счесть маршрутов, пройденных альпинистками Таджикистана, и всех вершин, покоренных ими. Возможно, что и сейчас кто-то из них пробивается по глубокому снегу к своей высокой цели, а другие готовят снаряжение, чтобы в ближайшие дни выйти в горы. В горы, которые не любить нельзя.

ВПЕРЕДИ - ГИМАЛАИ

Альпинисты нашей страны мечтают покорить восьмитысячники Гималаев.

...Холодный ветер гонит тучи колючего песка вдоль морен ледника Бивачного, в верховьях которого продолжает свою работу сбор кандидатов на поездку в Гималаи. Весьма возможно, что первая советская экспедиция к высочайшим вершинам нашей планеты, наконец состоится. Кандидатам в эту экспедицию была зачитана радиограмма, пришедшая из Спорткомитета СССР: правительство очень высокогорной страны разрешило предпринять штурм восьмикилометровой громады.

Таких вершин на земном шаре 14. И все они в Азии, в двух горных системах: Гималаях и Каракоруме. Их список возглавляет Джомолунгма (Эверест), вершина, поднимающаяся над уровнем мирового океана на 8848 метров (есть и другие измерения этого пика). Все восьмитысячники покорены, правда относительно недавно: первый из них сдался человеку всего четверть века назад, хоть попытки победить их предпринимались еще в прошлом веке. В 1950 году французская экспедиция, руководимая Морисом Эрцогом, добилась успеха - пала Аннапурна (8074 м). Через три года командой англичан была покорена Джомолунгма (на нее поднялись новозеландец Э. Хиллари и шерпа Н. Тенцинг), а Г. Булем из германской экспедиции была взята одна из самых коварных вершин - Нанга Парбат (8126 м). Следующие годы принесли победы (иногда не без жертв) альпинистам Великобритании, Индии, Японии, Австрии, США, Италии и других стран. Причем, пройденными оказались не только простейшие пути к высшим точкам, но и более сложные склоны. В Гималаи и Каракорум ехали большие и малые экспедиции, иногда чисто женские, иногда международные, одни с общим грузом в 900 килограммов, другие - с 30-ю тоннами.

Правда, советским альпинистам штурмовать восьмикилометровые вершины пока не приходилось. Заслуженный мастер спорта Анатолий Овчинников считает, что любая клубная команда нашей страны могла бы успешно штурмовать восьмитысячник, но на первый раз нужна сборная СССР, и, чтобы отобрать достойных, над Бивачным осенью 1973 года и реял флаг нашего государства.

Уже прошел зачет по ледовой технике, совершено тренировочное восхождение на вершину под шесть тысяч метров, заброшено кислородное оборудование. Через несколько дней - заключительный этап тренировочно-отборочного сбора, штурм одной из высочайших вершин Памира.

Кто же направляется в этот поход, доказывая право быть включенным в гималайскую сборную? Главный тренер сбора, заслуженный тренер СССР Кирилл Кузьмин рассказал, как проводился предварительный отбор: по всем республиканским и областным федерациям запросили списки альпинистов, имеющих в своем активе по пять и более восхождений на семикилометровые вершины. Затем перечень фамилий резко сократили за счет тех, кому перевалило за сорок... Потом сделали несколько персональных исключений. В итоге на Бивачном находились тридцать шесть кандидатов в сборную, начальник гималайской экспедиции Анатолий Севастьянов, три тренера, квалифицированный врач, начхоз мастер спорта Николай Шалаев, радист, специалисты по кислородной аппаратуре и альпинистскому обмундированию, а также искусный повар базового лагеря (художница из Душанбе) Нелли Гребнева.

Окончательный список "гималайцев" утверждался потом Спорткомитетом СССР, нужно было отобрать всего 12 основных участников и 6 запасных (а претендентов 36), но уже на сборе можно было дать примерную обобщенную характеристику участника советской гималайской команды.

С разрешения руководства сбора в дни отдыха было проведено небольшое статистическое исследование, которое выявило следующие параметры среднего "гималаша".

Ему 36 лет, хотя могло быть и меньше, до 29 лет, как свердловчанину Сергею Ефимову, или больше, до 42 лет, как трем "старикам" (из Кургана, Душанбе, Ленинска). Он - мастер спорта СССР, хотя рядом с ним был один заслуженный мастер спорта (ленинградец Константин Клецко), четыре кандидата в мастера и пять мастеров спорта международного класса. Кстати, о скорости выполнения нормативов в альпинизме. В среднем 32 мастера, присутствующие на сборе, выполняли заветный норматив за 9 спортивных сезонов, причем, самым "скороспелым" среди них оказался уже упомянутый Клецо - 4 года, а самым настойчивым в этом отношении - ташкентец Икрам Назаров - 15 лет. И пусть не смущает читателей слишком солидный возраст среднего "гималайца". Во-первых, альпинизмом, этим относительно опасным видом спорта, не занимаются с юных лет. Во-вторых, в советском альпинизме с целью обеспечения максимальной безопасности допускается лишь постепенное, поэтапное повышение трудности восхождений дли каждого спортсмена: в этом виде спорта не выполнишь второго разряда, не освоив третьего, хоть тебе и кажется, что ты способен залезть на самую-самую высокую и трудную гору. В-третьих давно уже замечено, что большие высоты (6-7-8 тысяч метров над уровнем моря) легче переносятся альпинистами постарше, чем самыми молодыми. Между прочим, знаменитый Норгей Тенцинг взошел на высшую точку планеты, когда ему было 39 лет.

У нас в стране всего четыре семикилометровые вершины, но за счет повторных восхождений на них некоторые кандидаты на поездку в Гималаи имели по 6-8, а то и более успешных штурмов. Наибольшее их число - 10, у москвича Валентина Божукова. Его "обошел" лишь главный тренер сбора Кирилл Кузьмин - 12 восхождений.

Если собрать все медали, полученные участниками сбора на чемпионатах СССР по альпинизму, то получится высокая горка - 84 награды: 32 золотых, 33 серебряных, 19 бронзовых больше всего золотых медалей, по 6 - у Божукова и Клецко Ровно половина спортсменов хотя бы по одному разу была чемпионами СССР, но пятеро из тридцати шести пока не имели наград с первенств страны.

30 из 36 - имеют высшее образование, более того семь из них - кандидаты наук.

Почти все участники сбора имеют оформленные разряды по другим видам спорта, есть даже мастера: Клецко - по горным лыжам, Борис Сивцов из Донецка - по акробатике, 16 альпинистов выполнили нормативы 1 спортивного разряда по лыжам легкой атлетике, горным лыжам, баскетболу.

Антропометрические измерения дали такие средние характеристики: рост - 174 см, вес - 73,3 кг. Если бы у всех был одинаковый размер обуви, то требовалось бы 36 пар горных ботинок размера 42,5.

Лучшие свои восхождения большинство связало с пиками Победы, Коммунизма, Хан-Тенгри, Революции, Евгении Корженевской, с различными кавказскими вершинами.

Все эти данные, а также некоторые другие, специальные, были сообщены участникам сбора в часы после ужина, когда палаточный столовый зал превращался в уютную кают-компанию. Здесь опытнейший главный тренер рассказывал о развитии техники высотных восхождений, тренер Борис Романов (заслуженный мастер спорта и кандидат медицинских наук) - о физиологических основах акклиматизации, врач Игорь Гончаров, специалист по реанимации, учил будущих гималайцев делать закрытый массаж сердца и искусственное дыхание.

Рассказ киевлянина Владимира Черевко о сложнейшем 13-дневном подъеме по южной стене пика Коммунизма завершился дискуссией по поводу детали, что из десяти поднимавшихся спортсменов ведущими были лишь трое, а не все по очереди. Одни считали, что оставшиеся семеро были обделены, что они не испытали радости и удовольствия первопроходцев, что они не повышали своего спортивного мастерства. Оппоненты возражали, настаивая, что в команде, идущей сложнейшим маршрутом на первенство страны, должна быть специализация (ведь футбольный вратарь не меняется своим местом с нападающим), ведь альпинизм - это коллективный вид спорта, где в ударном кулаке собраны разные умельцы: один хорошо лазает по скалам, другой - по льду, третий прекрасно варит на походном примусе и поет так, что поднимает в тяжелый момент дух всей команды...

Потом Александр Рябухин пел свои альпинистские песни "Кто по Тянь-Шаню бродил хоть раз..." и "Шесть раз в минуту - тревожный сигнал". Гитара переходила к Валерию Петифорову, Косте Клецко, Сергею Ефимову. И особо символично звучала прежде забытая, а теперь снова актуальная песня с такими волнующими словами: "В Гималаях кругом пики гордо стоят..."

Ангина, повышенное кровяное давление, недостаточная предварительная тренировка - из конкурса выбывают В. Лавриненко (Москва), И. Гетман (Душанбе), И. Назаров (Ташкент). Остается 33. Они и выходят в последний на этом сборе поход.

Узкий и крутой ледовый гребешок уходит все выше и выше, к вершине пика Россия, но, если на шестикилометровой высоте уйти с гребешка вправо, то попадешь на обширное снежное поле - плато пика "Правды".

На подъеме связки альпинистов оторвались одна от другой, и первые из взошедших на плато уже установили свои высотные палатки, вырубив на бугристом льду ровные прямоугольные площадки. Свищет ветер, сидеть бы в теплой палатке да пить сваренный на бензиновом примусе такой нужный сейчас чай, но москвич Евгений Захаров, свердловчанин Александр Михайлов и другие выходят "а ветер и мороз и начинают ледорубами готовить площадки для тех, кто подойдет позже. Мы подходим, сбрасываем рюкзаки, благодарим. Трое из нас начинают устанавливать палатку на подготовленной друзьями площадке, а двое принимаются за срубание ледовых бугров на том месте, где встанет палатка идущей сзади группы Александра Рябухина. Так и живет сбор: хоть все мы мечтаем о Гималаях, хоть известно, что две трети из нас туда не попадет, хоть все мы друг другу соперники, хоть некоторые "знатоки" предсказывали "беспощадную рубку" за места в гималайской сборной,- на высоте никто и не думает ни о каком соперничестве, а есть только обычная безрекламная и спокойная дружба.

С ночевки на плато хорошо просматривается вершина пика России (6852 м). Тренерский совет предложил восьми группам кандидатов избрать оптимальный вариант подъема и совершить однодневное восхождение. Тридцать два альпиниста, включая энергичного главного тренера (а ему - 56), побывали на вершине, с которой развертываются величественные панорамы бассейна ледника Федченко, верховьев ледника Фортамбек, Юго-Западного Памира. И совсем рядом - южная стена пика Коммунизма, недавно считавшаяся проблемной, а теперь уже пройденная тремя группами советских альпинистов.

На следующий день - работа с кислородными приборами. Мы надеваем маски, налаживаем подачу кислорода, связываемся и четверкой совершаем темповое восхождение на пик "Правды". Валя Божуков просит по часам заметить скорость. 62 шага в минуту вверх на шеститысячной высоте даются довольно-таки легко. Неполадка с подачей кислорода в аппарате Жоры Корепанова сразу оборачивается снижением работоспособности спортсмена. Исправляем прибор - снова высочайший темп. Особенно чувствительна роль кислорода на остановках, когда сбившееся в движении дыхание устанавливается до нормального за считанные секунды.

Все наши замечания, предложения, пожелания (а на пик "Правды" с кислородом ходили четыре группы) Борис Гаврилов фиксирует в блокноте, чтобы до отъезда в Гималаи маски, редукторы, баллоны и другие детали кислородной аппаратуры были усовершенствованы, улучшены, облегчены.

Заканчивается тренировочно-отборочный сбор, выполнены все поставленные перед нами задачи, осталось лишь эвакуироваться с гор в цивилизацию да тренерский совет должен предложить Федерации альпинизма СССР список тех, кто, по его мнению, должен ехать в Гималаи.

Тренеры решили опросить кандидатов друг о друге и предложить сформировать лучшую, на взгляд претендентов, гималайскую сборную. Опрос, тайное голосование проводились следующим образом: было изготовлено 36 бюллетеней со списком кандидатов по алфавиту. Голосующий должен был проставить напротив каждой фамилии номерок, соответствующий месту оцениваемого кандидата в общем списке претендентов. Понятно, каждому было бы лестно набрать для себя наименьшую сумму баллов, хотя бы такую, чтобы она позволила войти в первую дюжину. И хоть каждый понимал, что сформированная нашим голосованием сборная - это не совсем та, которая пойдет на восьмитысячник, что истинную сборную составят тренеры и утвердит Спорткомитет, каждому было любопытно и тревожно, когда подводились итоги, когда выявлялось твое альпинистское положение среди высотников Советского Союза.

Доцент МВТУ им. Баумана Анатолий Овчинников, заслуженный мастер спорта и тренер гималайской экспедиции, вместе с Нелли Гребневой подводили итоги нашего референдума, считали сумму присужденных каждому участнику баллов.

Первым стал Валентин Божуков, старший научный сотрудник одного из московских НИИ, мастер спорта. Там, на сборе, ему исполнилось 40 лет. В двенадцати бюллетенях ему отвели первое место, но какой-то недоброжелатель "кинул" ему и 35-й номер. В итоге у Божукова 161 балл. Несколько слов об этом отличном спортсмене, тем более, что его альпинистская судьба во многом связана с Таджикистаном. Альпинизмом занимается с 20 лет. Уже в 1962 году, когда проводилась первая таджикская высотная экспедиция, был назначен ее выпускающим. Дважды руководил специальным строительным отрядом спорт-общества "Буревестник", который работал на оборке и креплении склонов над плотиной и другими сооружениями Нурекской ГЭС. А сколько совершено восхождений в горах нашей республики! Охюбо ярко помнятся Валентину два траверса: 68-го года - от пика Коммунизма до пика А. Дониша и 71-го года: пиков "Таджикистан", ТГУ, Маркса, Энгельса, принесший руководителю (Божукову) и его спутникам - нурекчанам - золотые медали чемпионов СССР.

Итак, претенденты на участие в заветной экспедиции назвали первого рекомендуемого восходителя на гималайскую вершину - Божуков.

Кому же отданы следующие такие желанные вакансии? Вот список первых с указанием суммы баллов, выставленных в бюллетенях:

1. Е. Ильинский (Алма-Ата) - 209
2. Б. Студенин (Алма-Ата) - 278
3. К. Клецко (Ленинград) - 344
4. О. Борисенок (Ленинград) - 344
5. В. Глухов (Москва) - 376
6. В. Иванов (Москва) - 416
7. Б. Гаврилов (Москва) - 426

Тренировочно-отборочный сбор закончился. Проведены разборы походов и восхождений. Тренеры увезли в своих блокнотах заметки и доводы, по которым будет сформирована команда СССР по высотному альпинизму.

А из базового лагеря, что раскинулся на морене памирского ледника Бивачный, вдаль снова летела песня, щемящая альпинистское сердце, песня о Гималаях.

Осенью 1975 года сильнейшие альпинисты-высотники страны провели свой второй тренировочный сбор, на котором полным составом взошли на пик Коммунизма. Неувядаемый Валентин Божуков при этом зарегистрировал свое седьмое восхождение на высшую точку страны, а нестареющий старший тренер Кирилл Кузьмин ступил на пик ровно через восемнадцать лет после своего первого подъема на эту гору. Прекрасно чувствовали себя все двадцать пять, у которых впереди такая заманчивая перспектива - высочайшие горы планеты.

Дожидаясь нового сезона, сиротами стоят особые высотные сапоги - шекльтоны. Ждут своего часа висящие на гвозде облегченные зажимы, которые вовремя задерживают тебя на веревке, когда ты там, в горах, нечаянно оступаешься. Зажимы и шекльтоны, ледоруб и рюкзак с надорванной лямкой - вещи из другого мира, так же как и снимки товарищей, одновременно и поморозившихся и обгоревших, как и особые серые цветы - эдельвейсы.

И скорей хочется снова в этот мир, где тебя ждут высокие снежные вершины.