Библиотека

М., "Физкультура и спорт", 1982

Авторы: Штефан Рыбар, Ондржей Гейма

Содержание

Глава I. Начало, в которое трудно поверить
Глава II. Первый день непоказательный
Глава III. Турецкое утро
Глава IV. Гаффар и Реза
Глава V. С арабской картой до Тегерана
Глава VI. "Амир Кабир"
Глава VII. Гашишная езда
Глава VIII. ...И ее последствия
Глава IX. Суд без осуждения
Глава X. Беседа
Глава XI. Радость непредвиденной встречи, или Чайные Герата
Глава XII. Конец автостопа
Глава XIII. Кабульские больницы
Глава XIV. Пакистанские невзгоды
Глава XV. Рикшей к Золотому храму
Глава XVI. Конец рамадана
Глава XVII. Половина пути
Глава XVIII. Чешская крепость
Глава XIX. Тадж неповторимый
Глава XX. От сказки к сказке
Глава XXI. По Гималаям пешком и на велосипеде
Глава XXII. Последние рупии
Глава XXIII. Бомбей дневной. Бомбей ночной
Глава XXIV. Поднимаем якоря
Послесловие

Автостоп - необычный способ путешествия. Человек с рюкзаком, терпеливо ждущий на обочине дороги, поднимающий руку при виде проезжающей машины, рассчитывает не только на то, что его подбросят до какого-нибудь удобного ему и водителю населенного пункта. Он надеется найти попутчика, узнать в непринужденной беседе (а в пути, как правило, люди любят поговорить) что-нибудь интересное о стране, ее обычаях, достопримечательностях, о быте и нравах местных жителей. В свою очередь, и водитель, посадивший в свою машину путешествующего автостопом, - может удовлетворить свою любознательность подробными расспросами о родине попутчика. Таким образом, автостоп, получивший в наши дни очень широкое распространение во многих странах, как никакой другой вид путешествия, способствует сближению людей.

Однако автостоп - отнюдь не такой комфортабельный вид путешествия, как это может показаться неискушенному. Разъезжая на своей машине или странствуя пешком, человек, как правило, рассчитывает только на себя, на свои силы и возможности. Прибегая к автостопу, путешественник обрекает себя на разного рода неожиданности. Остановится или не остановится проезжающая машина? Окажется ли она попутной? Как далеко сможет подвезти его водитель? На каком языке он говорит? Знает ли владелец машины о таком виде путешествия, как автостоп, а значит, правильно ли он поймет намерения человека, стоящего на обочине? Что делать в малонаселенной местности, где машины вообще появляются крайне редко? Эти и другие вопросы не раз задаст себе всякий, кто решится путешествовать автостопом.

Авторы книги - молодые журналисты из Чехословакии Штефан Рыбар и Ондржей Гейма преодолели немалый путь - от Праги до Непала. Не всегда им удавалось выдерживать принципы автостопа. Но им удалось главное - достичь, цели своего путешествия, используя любые попадающиеся в пути транспортные средства. Их путевые заметки легли в основу этой книги.

Поскольку авторов двое и оба они журналисты, повествование ведется поочередно - то от лица одного, то от лица другого. Первая глава написана Штефаном Рыбаром, вторая - Ондржеем Геймой и так далее. А две главы, может быть, самые эмоциональные из всех, они писали, как бы перебивая друг друга.

В этих путевых заметках любознательный читатель найдет для себя много интересного и полезного: описание природы, архитектурных памятников, встреч с людьми, разных неожиданностей и опасностей, подстерегающих тех, кто решился путешествовать на Восток с помощью автостопа. Кроме того, эта книга может послужить и своеобразным справочником, путеводителем, поскольку авторы рекомендуют в ней определенные отели, рестораны, способы устройства на ночлег и многое другое, что может пригодиться всякому желающему повторить их опыт.

От издательства

Глава I. Начало, в которое трудно поверить

Путешествие - это такая штука, которую каждый воспринимает по-своему. Один видит в нем способ познания мира, другого манят приключения, многие отправляются за границу просто из соображений престижа. Есть путешественники, жадные до новых ощущений, существуют путники, ищущие риск, но вы можете встретить и таких, для кого странствия стали жизненной необходимостью. Не думаю, что я однозначно подхожу под одну из перечисленных, честно говоря, упрощенных категорий, и, тем не менее, считаю: отношение человека к такому занятию, как путешествие, весьма важно для понимания этой книги. Начать ее, пожалуй, будет лучше всего с того, при каких обстоятельствах родился план всего предприятия.

Годы беззаботной учебы на факультете журналистики - немалый срок, но, как и все приятное, они промчались незаметно. Торжественные минуты вручения диплома, мимолетное чувство удовлетворения, но над всем этим туча сомнений: что делать дальше? Работать, но где именно? И вообще, что день грядущий мне готовит?

Меня одолевали вопросы, один сложнее другого, я терял почву под ногами и искал точку опоры. Ничто не привлекало меня по-настоящему, никак не находилось такое занятие, которое я мог бы назвать "делом всей жизни". И в этой ситуации весьма скоро пришла спасительная мысль: куда-нибудь поехать!

Опыт поездок у меня уже был. В студенческие годы исколесил почти всю Европу, однажды благодаря автостопу я оказался аж на Ближнем Востоке, а перед окончанием учебы мне удалось, хотя и недолго, побывать в Америке. Словом, на своем веку повидал я немало, и во мне поселилось беспокойство, не дающее путешественнику усидеть на месте. Я сознательно хотел установить планку повыше. Африка? Южная Америка? Азия? Но, чтобы чего-то достичь, необходимо и в полете мечты оставаться реалистом. Обстоятельно изучив атлас, взвесив свои возможности - запас времени, знание языков и финансовое положение (кстати, малоутешительное), я остановился на стране, название которой особенно привлекало: Индия. В ушах уже звучали магические звуки ситара, воображение рисовало дворцы магарадж, я уловил благоговейный запах ладана... но мой час еще не пробил. Долой воздушные замки, пора собираться в путь!

Одно было ясно: путешествие не будет прогулкой, и ее цель следует хорошо продумать. Очень кстати мне пришла в голову спасительная мысль! Меня давно интересовала работа телеграфных агентств развивающихся стран. От планов было рукой подать до практического шага - съездить в Индию и написать диссертацию! Решив самое главное, я ушел с головой в весьма сложные процедуры приготовления к путешествию и, спустя некоторое время, уже имел при себе многочисленные справки и разрешения. Правда, возникло еще одно существенное затруднение. Вряд ли я сумею добраться до Индии в одиночку. И тут я вспомнил об Ондржее...

Мы давно знали друг друга. На роль моего спутника он подходил сразу по нескольким причинам: он был путешественником "моего типа", имел кое-какой опыт за плечами, знал языки - учился на философском факультете Карлова университета, а главное, свободная профессия давала ему редкую возможность располагать необходимым временем. О его желании или интересе пока умолчу, поскольку сначала Ондржей напоминал небезызвестного Фому Неверующего. Пообещал поддержать мою затею, но оговорился, что в данный момент должен ехать со своей группой "Йойо-Банд" на Слапы¹ выступать в международном лагере ЦКМ². Я продолжил начатое дело, ибо мне было ясно, что иначе, чем конкретными результатами, его не убедишь. Ондржей стал проявлять интерес и даже участвовал в разработке маршрута лишь после того, как я выложил на стол все необходимое, включая бланки виз. Согласно первоначальному плану, предстояло добраться на поезде до Болгарии, а далее автостопом пересечь Турцию, Сирию, Ирак, Иран, Афганистан, Пакистан, достичь, наконец, Индии и тем же путем вернуться. Мы, однако, быстро пришли к выводу, что этот путь был бы сопряжен с достаточным риском, и стали обдумывать возможность возвращения из Индии домой без каких-либо задержек. Поезд отпадал, мы быстро убедились, например, что в Афганистане отсутствует железнодорожный транспорт. Лететь самолетом мешали финансовые затруднения, нам оставалось последнее транспортное средство - морское судно.

Стоял уже август, когда мы начали делать прививки. От инъекций против холеры руки слушались хуже обычного, предплечья горели от противооспяной вакцины, но мы не прекращали упорных переговоров с морским пароходством. В конце концов, за три дня до отъезда получили разрешение на поездку чехословацким морским судном по льготному тарифу от Индии до Европы, впрочем, с риском для себя. Дело в том, что в пароходстве, к нашему великому удивлению, нам было заявлено, что никто не знает, да и не может знать, когда, собственно, будет в Индии то или иное чехословацкое судно. И бог его знает, будет ли вообще, добавляли не без злорадства. Мы же, конечно, представляли себе, что корабль так же надежен, как поезд, и что, без сомнения, не составит труда обнаружить его в Индии. В том, как глубоко было наше заблуждение, мы имели возможность убедиться пару месяцев спустя. Пока же мы были рады, что, в конце концов, держим в руках билет на пароход, хотя и с немного необычными пометками:

"Судно: "Кривань" (или другое)

Порт отправки: WC Индия (читай: west coast, то есть западное побережье Индии)

Порт прибытия: Европа

Дата отъезда: октябрь 1976".

Тем временем завершился и "марафон" с визами, и в один прекрасный день мы поверили, что действительно поедем. Это было особое ощущение. Конечно же, радость, с одной стороны, и... смятение, с другой. Пойти на попятную предлога не было, мы располагали всем необходимым, и ничто не мешало отправиться в дорогу.

Автостопом до Индии. Наш план не изменился, и все же теперь эти слова едва укладывались в голове. Оставалось дочитать стопку книг, набранных во временное пользование, обзавестись, по крайней мере, основными медикаментами, упаковаться и выйти, наконец, на автостраду. Возможность полететь с группой ЦКМ до Варны на самолете явилась для нас подарком, от которого не отказываются, тем более что это было связано с довольно приятной задержкой путешествия. Самолет отбывал по расписанию 28 августа, и, таким образом, у нас еще оставалась почти целая неделя.

Тем самым также определилась окончательная дата отъезда, и мы с Ондржеем стали решать, что же именно взять с собой. Знали, что должны иметь при себе минимум вещей, поэтому вопрос, брать палатку или не брать, явился предметом долгих размышлений. В конце концов, наш выбор пал на маленькую "полудатку", весившую не более четырех килограммов. Мы попытались, кроме того, достать "альпинистские" спальные мешки. О них ходили легенды: что они умещаются в походном котелке, что в них можно спать на снегу и что они на гагачьем пуху (а может быть, из перьев райской птицы). Однако никто из наших знакомых подобного спального мешка никогда не видел, хотя все и сходились на том, что такой мешок для предстоявшего нам путешествия не может заменить никакой другой. В конце концов, мы удовольствовались обычными легкими спальными мешками: оба не весили и двух килограммов и к тому же совсем не занимали места в сложенном виде. Еще мы взяли двадцать упаковок с различными сильнодействующими антибиотиками из опасений заболеть одним из губительных тропических недугов (в конечном счете, эти лекарства остались в нашем представительстве в Дели), пять упаковок эндиарона (он сохранил нам если не здоровье, то, по крайней мере, хорошее настроение) и перевязочный пакет. Свитер, пара носков, плавки, шорты, одно полотенце на двоих, чехословацкий флаг на рюкзак - и со сборами покончено. Я еще пристроил сумку с фотопринадлежностями и захватил несколько сувениров. Вот и все наше имущество на ближайшие три месяца.

Признаюсь, что наш багаж выглядел весьма скромно, зато превышение веса, допустимого в полете, нам не угрожало. Мой рюкзак, к примеру, не весил и десяти килограммов. Воображение уже рисовало нас путниками, пересекающими иранскую пустыню.

В последний вечер в фанфары не трубили. Шутки, отпускавшиеся до сих пор в наш адрес друзьями, уже, по сути, потеряли всякий смысл. Все, наконец, поняли, что мы действительно не передумаем. Но и нам было не до смеха, скорее, закрадывался страх - нас ждали трудности, и немалые. Всем, и в первую очередь родным, мы говорили с самого начала, что не намерены подвергать себя риску и тотчас вернемся, если потребуют обстоятельства. Я втайне выяснял возможности возвращения в Прагу на самолете из всех столиц по нашему маршруту, но это служило слабым утешением.

Самолет стартовал в Рузине в восемь утра с минутами. Мы с Ондржеем решили как следует выспаться перед дорогой, но заснули под утро. Думаю, что имела место легкая форма предстартовой лихорадки. Ведь завтра - начало нашей Одиссеи.

Глава II. Первый день непоказательный

Я люблю аэропорт в Рузине. Это великолепное сооружение с современным оборудованием.

Слегка волнуясь, мы вошли в зал ожидания. Как нарочно, по радио звучала песенка: "Поеду, поеду в манящую даль". Я слушал ее и со страхом представлял, в какие, собственно, странствия мы пустились.

Перед проверкой паспортов к нам подошла Ганка - гид ЦКМ, руководитель группы, летевшей в Варну, к которой нам предстояло присоединиться. Она не знала цели нашей поездки и спросила, куда мы направляемся. Ответили, что самолетом только до Варны, так как дальше поедем автостопом. После этого она имела неосторожность задать следующий вопрос: "Куда?" - "В Индию", - ответил я с небрежностью, которую мог позволить себе Марко Поло, тем самым дав понять, что езжу туда автостопом почти каждую неделю. Стрела достигла своей цели: Ганка была явно озадачена. Но тут по радио объявили, что пассажиры, летящие в Варну, должны пройти через второй выход.

Полет был приятным и недолгим. В половине десятого мы уже садились на маленьком уютном аэродроме в Варне. Стояла прекрасная погода, та самая, которая должна была сопутствовать нам и дальше. Неожиданно, инициативу в свои руки взял Ондржей. Он остановил такси, попросил поехать к порту, и мне стало ясно: я в надежных руках человека, хорошо знающего Варну.

Дальнейший путь до Стамбула был продуман еще в Праге. Из Варны в Бургас - "Кометой", дальше - автостопом, а в Стамбуле - смотря по обстоятельствам. Таксист в "Жигулях" понял, куда нам нужно. Дорога в порт обошлась в два лева и заняла пятнадцать минут. Там уже стояла, словно специально для нас приготовленная, "Комета". Пополудни мы сидели в удобных креслах, слушали приглушенную музыку и констатировали, что наше путешествие пока складывается неплохо.

В Бургасе мы несколько раз попытались остановить машину. Наконец, победил здравый смысл, который посоветовал нам воспользоваться городским транспортом. Водитель автобуса, очевидно, уже имел дело с автостопом. На вопрос: "Где возможен автостоп в Турцию?" - лишь кивнул нам и высадил на окраине города. Потом показал: "Дальше - туда", и мы отправились в указанном направлении навстречу первому автостопу.

Место было великолепным. Мы миновали перекресток шоссе, ведущего из Бургаса, с основной автострадой, поставили на землю рюкзаки, и тут возникла первая проблема: кому из нас делать знаки проезжающим? Как известно, если едут двое, не имеет смысла голосовать обоим. Вот тут и появился первый закон нашего совместного путешествия - закон об остановке. После краткой дискуссии договорились, что каждый будет останавливать машину по полчаса. Если за это время или раньше удастся сесть в машину, то засчитываются все тридцать минут и в следующем месте руку поднимает тот, чья следующая очередь.

Само собой, сначала голосовать стал я, и, разумеется, не прошло и четверти часа, как остановился первый автомобиль. Это была "Шкода" (хороший признак), на которой мы проехали больше 30 километров до Созополя. Следующие автомобили ждать себя долго не заставили - "Запорожец" Ондржея до Приморска и мой "Пежо" до Мичурина. Между тем пошел пятый час, надвигались сумерки, мы свернули с магистрали, проложенной вдоль побережья, на дорогу, ведущую к турецкой границе. Движение ослабло, да и кому ездить в субботу вечером? Я начал про себя прикидывать, в каком месте удобней всего разбить палатку. Во время первого продолжительного ожидания из запасов продовольствия исчезли шницели, приготовленные мамой Ондржея, которые местный велосипедист дополнил несколькими помидорами. Следующие полчаса я подавал знаки, но без какого-либо конкретного результата. Я нехотя позвал Ондржея, поскольку время перевалило за пять, а мы хотели еще добраться до Малко Тарнова - местечка, отстоящего отсюда примерно на 50 километров. Поскольку я считал себя (и считаю до сих пор) специалистом по автостопу, мне не хотелось расставаться с жезлом в столь важный момент. Однако Ондржей не подвел, и в последнюю минуту своей вахты остановил "Мерседес" с турецким номером.

Не хочу сказать, что "Мерседесы" никогда не тормозят. Правда, они и не попадаются десятками. Но на этот раз речь шла о "последней машине". В кавычках потому, что последний автостоп дня считается весьма важным и требует к себе серьезного отношения. Как правило, с заходящим солнцем уходит за горизонт и вероятность остановки автомобиля. Это вполне логично. Водитель видит в сумерках хуже, да и мало кто вообще решится пустить в машину двух незнакомцев в преддверии долгой ночной езды. В большинстве случаев вас возьмут из сочувствия, и речь может идти о том, чтобы добраться до ближайшей деревни или города, куда попадаешь, впрочем, когда уже полностью стемнеет. А выбрать место для палатки, пополнить запасы продовольствия за счет ближайших садово-огородных участков или найти питьевую воду можно лишь засветло. Иногда разумнее заняться устройством ночлега, чем отчаянно размахивать руками до самой темноты. Последний автостоп дня, таким образом,- вещь малореальная. А если учесть, что в субботний вечер автострада почти пустынна, то "Мерседес", едущий к границе, - своего рода маленькое чудо.

Со скоростью спринтеров бросились мы навстречу машине, а, очутившись рядом с ней, почувствовали, как слезы радости навертываются на глаза. За рулем сидел турок, коренастый, с усами, в возрасте между тридцатью и сорока. Предусмотрительно распахнул переднюю дверь, и мы представились по-английски, полагая, что найдем общий язык:

- Студенты из Чехословакии, хотели бы добраться до турецкой границы.

- Я до самого Стамбула, садитесь, - ответил водитель на ломаном английском, открыв при этом и заднюю дверь. Мы с Ондржеем переглянулись, нас распирал восторг: повезло, едем! Ондржей сел сзади, я возле водителя.

Первые мгновения в машине всегда приятны, а если речь идет о продолжительной поездке, то ее начало - самое прекрасное, что есть в автостопе. Мы были первый день в пути и имели все шансы преодолеть трассу Варна - Стамбул протяженностью 480 километров за вечер и ночь.

Мы лихорадочно пытались понять загадочные фразы, которыми сыпал владелец машины, считавший их английскими. Вскоре он, однако, перешел на французский, который, по его словам, знал гораздо лучше. Правильно поступил, потому что теперь мы часто понимали, о чем он, собственно, спрашивает, и, перебивая друг друга, строили простые предложения.

Турок оказался большим "знатоком" Чехословакии. Сообщил, что был по нескольку раз в Брно и Братиславе, в Брно живет девушка Даша, которую он никогда не забывает навестить. Мы толком не поняли, кем он работает, он что-то говорил о бюро путешествий, но, с моей точки зрения, багаж "Мерседеса" свидетельствовал о не особо легальном занятии. Проехав несколько километров, мы остановились, водитель открыл чемодан и вынул одну из бутылок виски. Кроме них в чемодане лежало множество разных коробок и свертков, среди которых можно было разглядеть упаковки дамских колготок. В соответствии с принципом "в чьей машине едешь, того и песенку пой" мы, конечно, не стали выспрашивать детали его профессии, и оживление постепенно угасало. Бесконечный рассказ нашего водителя о том, как он богат и сколько у него повсюду знакомых, медленно, но неотвратимо убаюкивал нас. Ондржей на заднем сиденье уже дремал. Я тоже вскоре стал лишь изредка отвечать ничего не значащими фразами, вроде: "Да что вы говорите!", "В самом деле?", но и их уже произносил без энтузиазма.

Тем больше я уделял внимание езде в темноте по незнакомой местности. От моего первоначального восхищения "Мерседесом" не осталось и следа. Чувствовалось, что машина побывала в капитальном ремонте и нуждалась еще в одном. Как водитель, я не мог не заметить, что колеса явно скользят, и поспешил прибегнуть к ремням безопасности. Тьма сгущалась, а фары, освещавшие верхушки деревьев, никак не делали нашу поездку более надежной. Вспоминая теперь машины, возившие нас впоследствии, понимаю, что тот "Мерседес" был все же одним из самых безопасных. Но тогда мы только-только выехали из дому, и я еще хорошо помнил те строгие инструкции о техническом состоянии транспортного средства, соблюдение которых к востоку от Болгарии до самого Непала наверняка бы означало конец дорожного движения.

Чувствуя, что беседа выдыхается, наш водитель решил включить музыку. Великолепная стереомагнитола, большие динамики и кассеты с видами Сан-Франциско выглядели многообещающе, и я мог только приветствовать его решение. К нашему ужасу, из прекрасной аппаратуры полились звуки турецкой "поп-музыки". Это были типичные восточные мелодии, далекие, непонятные. Заунывно-протяжное пение, высокие мужские голоса в сопровождении неведомых струнных инструментов. Мы еще не знали, что такую музыку в различных вариациях мы будем слушать больше месяца, по крайней мере, несколько часов ежедневно.

Пересечение болгарской границы не составило для нас проблемы, чего нельзя было сказать про владельца "Мерседеса". В конце концов, хотя и со скрипом, досмотр завершился благополучно, и мы, с печатями в паспортах оказались на турецкой земле. Но и в родных пенатах знавший всех и вся водитель не избежал накладок. Все вопросы решила хорошая мзда, и мы взяли курс на Стамбул, до которого оставалось чуть больше 250 километров. Неожиданный конец идиллии, подслащенной звуками все еще ревевшей магнитолы, хотя и застал нас врасплох, но, по правде говоря, пришелся кстати. То ли наш водитель действительно устал - по его словам, он пересек всю Болгарию от румынской границы, то ли наша компания наскучила ему, но, так или иначе, он сделал остановку в первом же городке. Облупленная вывеска гостиницы "Стамбул" свидетельствовала о дешевых номерах, но мы приехали в Турцию не за тем, чтобы проживать в дорогих отелях. Турок заявил, что на сегодня с него хватит, и что он берет на себя хлопоты о ночлеге. Мы тоже были не первой свежести и, не долго думая, приняли предложение. Цена номера на двоих составляла менее двух долларов. Турок оплатил счет. Поблагодарив его, мы распрощались и по узкой винтовой лестнице поднялись за хозяином и портье в одном лице до комнаты, похожей на каморку, впрочем, достаточно чистой. Мы едва добрались до постелей. Пожелали друг другу спокойной ночи и провалились в сон с приятным ощущением того, что за первый день все же преодолели немалый отрезок пути на трассе Прага - "Стамбул".

Глава III. Турецкое утро

Поднявшись утром в отеле "Стамбул", мы не просто проснулись в связи с наступлением нового дня. Мы проснулись в Турции, что означало, собственно говоря, старт большого пути, существовавшего до сих пор лишь в мечтах. Электрифицированный рожок муэдзина, пробудивший нас в шесть утра, стал своего рода сигналом к нашему отправлению по этому пути.

Считанное время спустя мы стояли на улице, пустой в воскресное утро. Прошлись вдоль арбузных горок, за которыми никто не присматривал, вдоль пестрых фруктовых ларьков, а меня распирало ликование неискушенного путешественника, которому все виденное было в новинку (да, вот он, настоящий Восток!). Но мы держались осмотрительно и продвигались не спеша. Словно стеклянная стена отделяла нас от целой Турции.

Как обычно, с помощью автостопа мы выбрались на шоссе, ведущее из города, поставили рюкзаки на обочину, достали флажки, обозначили направление на Стамбул с помощью больших пальцев. Едем!

То есть, собственно, еще стоим на месте, поскольку нас никто не берет. Жарко, воскресное утро, и машин, разумеется, не видно. Патрульный полицейский, появившийся на дороге, ничем нам помочь не смог. Начинают закрадываться сомнения: имеет ли смысл так долго ждать ради нескольких километров, оставшихся до главной дороги, если впереди таких километров минимум десять тысяч!

Наконец показалась машина. Полицейский нехотя останавливает ее, помогает нам уложить багаж. Нашим первым транспортным средством на турецкой земле становится... автобус!

Первые минуты в автобусе ничем не примечательны. Дорога как дорога, автобус самый обыкновенный, пассажиры - тоже. Вскоре, однако, в салоне, внешне ничем не примечательном, стали проступать живописные детали. Прежде всего, пассажиры весьма быстро сменяли друг друга. Автобус тормозил каждый раз, когда кто-либо на шоссе поднимал руку и проявлял готовность заплатить. Говорить об остановке автобуса было бы не очень точно - он просто слегка замедлял ход. Пассажиров обслуживали водитель, который управлял машиной, и кондуктор, который делал все остальное. Круг его обязанности достаточно широк. Он назначает цену, уцепившись одной рукой за поручень, и уговаривает каждого, кто стоит на дороге, войти в автобус, достает прохладительные напитки, примиряет спорщиков и вообще "создает атмосферу". Уже здесь мы заметили, что столь ответственное место доверяется подчас едва оперившимся юнцам...

Между подобными автобусами, работающими по принципу такси (а их на дороге мы видели десятки), существует острая конкуренция. Естественно, каждый кондуктор старался подобрать как можно больше пассажиров, для чего требовалось обойти соперника и перехватить перед самым его носом клиентов. А обогнать автобус в Турции - значит ехать быстро, весьма быстро.

Наконец показался Стамбул, самый крупный город Турции, хотя и не столица. Некоторые даже утверждают, что Стамбул - чужой город в собственном государстве. Мне же он показался истинно турецким.

Для каждого автотуриста первое и самое главное - система местного движения. В этом отношении Стамбул, даже если допустить его нетурецкий характер, явно не соответствовал европейским стандартам. Из всех возможных правил уличного движения здесь действует одно, не имеющее ничего общего с правилом правой и левой руки. Оно просто гласит: смотри, что впереди! Как и всюду, дорожное происшествие здесь не приветствуется. Надо быть бдительным. Чтобы не врезаться, посматривай вперед. Но ведь ты можешь стать виновником столкновения из-за неправильной перестройки, обгона, превышения скорости или неверной сигнализации! А уж это - забота всех остальных, следящих за носом собственного автомобиля. Другими словами, в Стамбуле дальше всех уедет не тот, кто церемонится. Здесь надо действовать, не мудрствуя лукаво. Но куда направиться в Стамбуле, если вы только что попали в город, никого и ничего не знаете и должны позаботиться о жилье, пище и развлечениях. К счастью, в каждом большом азиатском городе есть такое место, где все это можно получить одновременно, в готовом и упакованном виде. Это место расположено обычно в той части города, которая ближе всего к достопримечательностям, там вы найдете все, что вас интересует, и сможете обо всем договориться по-английски. В Стамбуле такое место называется "Паддинг шоп" - это ресторан против мечети Айя София. Здесь вы всегда можете встретить того, кто охотно составит вам компанию на ближайшие два месяца.

Дорога в Индию, дорога за солнцем, уход от окружающей действительности, тоска по приключениям, поиски самого себя - лишь немногие причины, толкающие каждую осень западную молодежь на миграцию из Европы в Азию. Этот путь также окружен ореолом шестидесятых годов, когда тысячи хиппи отправлялись на Восток. Их привлекали пестрые краски, опиум, прелести таинственной экзотики. Популяризация поездок в Индию прогрессивными литераторами Америки начала шестидесятых годов явилась решающим импульсом, поднявшим модную волну. Впрочем, это не было одной лишь данью моде. Ведь кроме иллюзорных ценностей Индия предлагает и ценности реальные. Какие из них истинные? Это был один из вопросов, который мы хотели выяснить в ходе нашей поездки.

В "Паддинг шопе" на первом этаже размещается столовая самообслуживания, на втором - помещение, где собираются те, кто не ест, а просто смотрит по сторонам и ищет знакомых. Обстановка простая, интерьер современный, чисто. Из двух репродукторов невысокого качества доносится западная музыка, репертуар которой составляет единственная кассета (внимательному слушателю ее не трудно запомнить наизусть). Трудно сказать, почему именно в этом ресторане собираются все путешественники, отправившиеся на Восток. Так уж сложилось.

Дорогу по суше, то, что англичане называют " over land ", можно одолеть четырьмя способами.

Первый способ кажется самым простым: поездка на собственном автомобиле. Вы ни от кого не зависите, ваша программа достаточно свободна, в нее легко внести коррективы, но успех предприятия полностью зависит от состояния машины. Следует заметить, что таких путешественников меньшинство.

Второй способ, наверное, самый сложный. С помощью частных объявлений или личных контактов ставится задача найти человека или группу, которая едет тем же маршрутом и располагает свободным местом в машине. Потом остается лишь договориться о взносе каждого на покупку бензина. По-английски такой способ называется " share gas ". Сложность его связана не с опасностью самой поездки, она скорее в области межличностных отношений. Этот способ передвижения наименее привычный, но, в некоторых ситуациях, единственно возможный.

Третий способ - самый прозаичный и применяется чаще всего. Это - средства общественного транспорта, главным образом, автобусы, поезда, все, что может предложить соответствующая страна. Способ, конечно, самый известный и, главное, самый надежный. Цены при этом весьма умеренные, а транспортная сеть достаточно разветвленная.

Четвертый (и последний) вариант – это, конечно, автостоп. Он используется в реже всего, никогда не угадаешь заранее, как он сработает в чужих краях, но он дает больше возможностей в плане познания нового. Поэтому-то свой выбор мы и остановили на нем.

Позади остался беглый осмотр Стамбула, остановка в приличной гостинице, а вечером мы пришли в "Паддинг шоп", надеясь установить новые контакты и нащупать варианты продвижения на восток. К тому времени мы уже оставили первоначальные планы проехать в южном направлении - через Сирию, Ирак и южную часть Ирана до Афганистана. Эту трассу, как нам стало известно, принято считать не очень надежной, в частности потому, что Ирак нередко не признает своих собственных въездных виз. Сначала нам показалось заманчивым принять предложение двух студентов из Америки, которые хотели проехать по этому маршруту вплоть до пакистанского Лахора, но их "Лендровер"³ , с нашей точки зрения, оставлял сомнения в том, что мы когда-нибудь увидим Лахор. И вот, в тот вечер, мы обнаружили, что есть еще и пятый способ путешествия.

Вечерний "Паддинг шоп" почти не отличается от дневного, только посетителей больше. Полиглоту здесь раздолье. "Официальным" языком, как и по всему маршруту, является английский, на котором, в той или иной мере, говорят все. Я сижу за столом с рыжеволосым Биллом из Орегона. Мы рассуждаем о том, какой прогресс достигнут в технике, и как она может однажды уничтожить этот прекрасный мир. Во время беседы Билл непрерывно чешет все тело, а я, из чувства такта, не решаюсь спросить, что его так мучает.

Билл с лукавой усмешкой намекает, что ждет здесь одного приятеля, с которым завтра отправляется на "Мерседесе" в Тегеран. Когда же замечает, что я отсаживаюсь от него, испытывая некое подобие брезгливости, быстро добавляет:

- "Мерседес", само собой, не наш, это все организуют пакистанцы.

Мы быстро перешли к делу. Пакистанец Али, ростом примерно 160 сантиметров, расплывается в улыбке и объясняет, что его дядя ищет нескольких водителей, которые могут перегнать пять "Мерседесов" и четыре "БМВ" из Стамбула в Тегеран. Расходы будут оплачены, ответственность равна нулю. Возьмет всякого, кто водит машину и имеет при себе хоть какие-то права.

Считанные минуты понадобились мне, чтобы разобраться в этой поистине восточной истории. С помощью нескольких, следовавших один за другим, вопросов я выяснил примерно следующее: при нынешнем финансовом состоянии богатых иранцев и ограниченном импорте в эту страну, предприимчивому иностранцу выгодно закупить в ФРГ несколько, пускай и подержанных, автомобилей с громким названием, привезти их в Иран и продать за головокружительную сумму. Вопрос лишь в том, как переправить машины из Мюнхена в Тегеран. А для этой цели как нельзя лучше подходят странствующие молодые люди, которые всегда рады возможности быстро и с комфортом добраться куда-либо. Они соглашаются, когда их нанимают шоферами на условиях, что оплата труда лишь покроет их дорожные расходы, соглашаются иногда и на меньшую сумму.

Короче говоря, вечером, покидая "Паддинг шоп", мы вместе с двумя канадцами, двумя американцами и четырьмя норвежцами были приглашены на "водительский экзамен", назначенный на завтрашний день в Стамбуле.

Не буду возвращаться к началу этой главы и снова описывать систему дорожного движения, скажу только, что это было испытание на прочность. Уже один левый поворот с главной дороги на второстепенную подарил мне ощущение, которого я еще не испытывал за рулем ни разу. После краткого совещания пакистанцы раскрыли свои карты. Им был нужен, как выяснилось, один водитель. Вакансия досталась канадцу Руперту и его супруге Сью, а мы, все остальные, должны были расстаться с надеждами на поездку в "Мерседесе". Первая половина следующего дня била посвящена сбору информации о том, что ждало нас впереди. Наконец, мы расстались с новыми друзьями, обменялись адресами, а в три часа пополудни отправились в путь. Автостопом!

Для начала нам предстояло найти азиатский берег Стамбула, чтобы попасть хотя бы на дорогу, ведущую из города. О ее существовании мы имели весьма смутное представление. Во время короткого путешествия на суденышке через Босфор нам довелось наблюдать за тем, какие фокусы проделывал турок-зеленщик, но, прежде чем мы поддались искушению кое-что купить, уже оказались на территории Азии. Спросили у местных водителей, как выехать из города. Они недоверчиво оглядели нас и ответили:

- Шоссе начинается отсюда, счастливо вам доехать!

И действительно, шоссе из города начиналось буквально в порту, в самом центре Стамбула, не на окраине, как можно было ожидать. По нему шли только грузовики, и мы, в конце концов, взяли курс на Индию... пешком.

После нескольких километров пути по холмистой дороге остановилась первая машина. Она провезла нас пару километров, но мы все еще находились в Стамбуле. Правда, иной раз приходилось толкать колымагу сзади, но наше настроение заметно поднялось. Появилась уверенность: уж если кто-то остановился по нашей просьбе тут, то будут останавливаться всюду.

И в самом деле. Автомобили сменяли друг друга, с одним из водителей благодаря его югославскому происхождению мы даже пообщались, и, быстрее, чем рассчитывали, покинули Стамбул и оказались в сельской местности.

Оставили Стамбул достаточно поздно. Постепенно темнело - солнце заходило, приближались дождевые облака. Мы уже начали подыскивать ночлег, когда вдруг остановился небольшой, ехавший на малой скорости грузовик. Водитель сообщил, что возьмет нас с собой до Анкары. Бесспорно, это выходило за рамки наших самых далеко идущих планов, и мы забрались в машину, хотя при иных обстоятельствах, может быть, еще бы подумали.

Представьте себе, что в кабине, рассчитанной на двоих, вы сидите вчетвером. Кроме того, вам мешает багаж, а напарник шофера снимает носки, дружески приветствуя вас. За стеклом темно, идет дождь, и впереди у вас 450 километров, что при скорости данного транспортного средства означает одиннадцать часов пребывания в этом гробу на колесах. Но человек в такой ситуации не задает лишних вопросов, особенно если учесть, что оба наших покровителя говорят только по-турецки. И, хотя на краткое время поездка была прервана попыткой поужинать, скоро мы стали спрашивать сначала каждый себя, а потом друг друга, как долго все это можно выдержать. Оба наших турецких добродетеля постепенно начали сожалеть о необдуманном предложении совершить совместный вояж до Анкары. Вот почему у одной из освещенных бензоколонок они показали нам в сторону, где по их словам, находился "gut hotel"⁴, высадили нас и захлопнули дверь.

Поскольку в данной ситуации идти куда-либо не имело смысла (часы показывали десять вечера), нам не оставалось ничего иного, как укутаться в дождевики и в окружении вездесущих турецких мальчишек вновь прибегнуть к автостопу.

Следующий автомобиль как две капли воды походил на предыдущий. Тоже ехал в Анкару, только с еще меньшей скоростью. За два часа мы едва проделали 40 километров, а обстоятельства, при которых расставались с машиной, повторились с той разницей, что на этот раз с нами распрощались в открытом поле.

Теперь уже дело принимало серьезный оборот. Ночью машины прекращали движение, и надежду на дальнейшую поездку, вероятно, оставил бы и сам Дон-Кихот. Свет на горизонте предвещал близость цивилизации. Немного пройдя вперед, мы обнаружили деревенскую гостиницу. Молча вошли в теплую прихожую и стали дожидаться хозяина. Тот мигом попытался использовать наше бедственное положение и запросил двойную цену. На этот раз, однако, ему попались путешественники не робкого десятка, и фокус не удался. Не торгуясь, мы нацепили рюкзаки, надели дождевики и зашагали обратно к полночному шоссе.

Разумеется, автостоп теперь отпадал. Мы искали место для ночлега - какой-нибудь заброшенный или недостроенный дом. После некоторых поисков обнаружили строение, напоминавшее сенной сарай. Сгорая от нетерпения, пересекли заболоченное поле, пролезли сквозь ограждение из колючей проволоки, прошлепали по холодным лужам и... убедились, что роскошный сенник, выложенный из камня, заперт массивным замком. Ha м не оставалось ничего другого, как довольствоваться кучкой соломы, лежавшей у входа. Разбили палатку сверху прикрыли ее дождевиками, на себя натянули все теплые вещи, а под голову положили пустые рюкзаки.

Мы благодарили судьбу за то, что дождь не разошелся как следует. Нас согревало только одно: дорога в Индию оказалась именно такой, какой мы ее себе представляли.

Глава IV. Гаффар и Реза

Утром мы встали рано, не дожидаясь, пока нас кто-нибудь разбудит, чтобы еще до рассвета упаковаться и быть готовыми к продолжению путешествия. Еще сонные, кружили мы рядом с дорогой и по-настоящему проснулись лишь в тот момент, когда сзади донесся приятный звук, веселящий сердце всякого, кто ездит автостопом. В данном случае речь шла о "Фиате-132" с итальянским номером. В такую минуту с любителя автостопа слетает всякая усталость, им движет единственное стремление: быстро подобрать вещи, невзирая на неудобно свисающий рюкзак и колотящую в спину камеру, подбежать машине и с улыбкой оптимиста завести разговор о поездке в попутном направлении.

В "Фиате" находились два молодых иранца, наши ровесники, ехавшие, как выяснилось, домой в Тегеран. За рулем сидел Гаффар. Человек с вытянутым лицом, в ковбойском сомбреро, из-под которого, закрывая шею, свисали каштановые волосы. Он неплохо говорил по-английски - чувствовалось, что два года, проведенных в США, не прошли для него бесследно. Его товарищ Реза рассказал, что он изучает архитектуру в Италии, а также интересуется марксизмом. Правда, об этом своем увлечении он не стал говорить подробно, упомянув, что для семьи это секрет. На первый взгляд товарищ Гаффара мало чем отличался от начинающего хиппи. Он носил длинные волосы, перехваченные красной лентой...

Дискуссия открылась, как и следовало ожидать, нашей лекцией на тему: "Чехословакия и все, что вас о ней интересует". Отсюда совсем просто было перейти к политическим дебатам на общие темы, в ходе которых в атмосфере взаимопонимания обычно подытоживаются исторические усилия всего человечества, направленные на то, чтобы мир стал прекрасным. Роль туристов, едущих автостопом, исключает, разумеется, проявление с нашей стороны какого-либо несогласия, нам остается лишь выяснить позиции попутчиков. Американизированному Гаффару проще, чем нам. Политика его не волнует, участие Гаффара в дебатах сводится к провозглашению единственной идеи: если люди будут хорошо относиться друг к другу и во всем проявлять любовь, ничего плохого на планете не случится. Реза, в котором бурлит революционный дух, тотчас возражает ему и, сжав кулаки, пытается объяснить на ломаном итальянском, что "без революции невозможно сокрушить буржуа". А революция должна произойти немедленно. То, что к буржуазному сословию принадлежит его друг и семья друга, Резу нисколько не смущает.

Скоро мы убедились, что дискуссия зашла в тупик, и тогда постепенно переключили своих собеседников на рассказ об их собственной жизни.

Между тем проехали Анкару, где Гаффар деликатно выяснил, нет ли у нас желания закончить поездку. Мы ответили, что не возражаем ехать дальше, и продолжали поездку и дискуссию.

Гаффар два года женат, семья живет в США, где он уже некоторое время работает механиком. Своим браком доволен вполне. Часть года он проводит в Европе, ведет там веселый образ жизни, но испытывает чувство умиления, когда вспоминает о супруге. Новый "Фиат" предназначен в подарок сестре, которую он очень любит. Для нее Гаффар готов сделать все, в том числе пересечь Турцию на машине. Гаффар производит впечатление человека, много на своем веку повидавшего, а в настоящее время довольного тем, что есть. Он явно не намерен делать шагов, меняющих определившийся жизненный уклад.

Реза на несколько лет моложе, учится во Флоренции, и его жизнь - хаос политических проблем, сотрясающих сегодняшнюю Италию. Ему нравится жить в Италии не меньше, чем Гаффару в США, и вообще он не спешит, потому что чем позже ему предстоит принять окончательное решение - оставаться в Италии или возвращаться домой, тем лучше.

 

У обоих надежное прикрытие - состоятельные семьи в Тегеране, которые в случае необходимости всегда выделят нужную сумму, чтобы выровнять платежный баланс сыновей.

Между тем мы миновали Эрзинджан, где собирались вначале покинуть машину, но город выглядел столь негостеприимно, что мы предпочли ограничиться покупкой фруктов. Затем снова сели в машину и продолжили приятную поездку в неизвестность. Шоссе постепенно теряло свои признаки, превращаясь в пыльную дорогу.

Наша поездка прервалась самым неожиданным образом. Философствуя в свое удовольствие, мы не обратили внимания на то, что бензобак почти пуст. Поблизости, правда, оказалась бензоколонка, но и там бензин кончился. С трудом добрались до следующей заправки, где нам было отпущено... четыре литра. Больше не продали из соображений экономии. С тем, что было в наличии, добрались до следующей бензоколонки, где лишились последней надежды - бензина нет и не будет. Ситуация казалась безвыходной, и тут Гаффар совершил чудо. Не зря мать учила его турецкому языку на всякий случай - "когда-нибудь пригодится". Достаточно было ему выйти из машины, перекинуться парой тщательно подобранных фраз о величии аллаха и о том, как должны помогать друг другу мусульмане, - и вот уже, откуда ни возьмись, появился бензиновый шланг.

Здесь я хотел бы сделать маленькое отступление по поводу приведенного инцидента, на первый взгляд забавного. Каждый, кто проезжал Турцию на автомашине, подтвердит, что в ряде мест в этой стране раздобыть хотя бы несколько литров бензина - настоящее чудо. Не сбрасывая со счетов фактора дефицита бензина во всем мире, следует сказать, что еще задолго до появления дефицита в Турции, торговля горючим была одним из способов получить с иностранца несколько лишних долларов. О способах вымогательства речь впереди. Во время путешествия мы сталкивались с самыми разными, и все они отличались изобретательностью. Пока же все происходило до боли прямолинейно: подъехал иностранец - кончился бензин. Оплату сверху устанавливает сам водитель. Не хочешь - можешь стоять целую вечность.

Удачно заправившись бензином, мы с легким чувством проносились мимо глиняных домиков, избегая контактов с детьми, которые клянчили сигареты. Мы делились воспоминаниями о студенческих годах, и время в пути проходило незаметно. В Эрзеруме поужинали пикантным гуляшом и йогуртом⁵, поразмышляли о предстоящей дороге. С нами за столом сидела пожилая немецкая пара, возвращавшаяся на собственном "Ситроене" из Афганистана. Они поделились кое-какими полезными сведениями, а также предостерегали относительно ночных поездок. Гаффар делал вид, что ему нипочем проехать еще 300 километров до границы, но мы настаивали на ночлеге, ибо, хотите верьте, хотите нет, уже сделали в тот день полторы тысячи километров по турецкой земле. Однако наш водитель не хотел об этом и слышать. Он проглотил несколько порошков для поддержания тонуса, включил первую передачу и, вцепившись мертвой хваткой в руль, повел машину в сторону границы. Немного погодя он тоже понял, что переезд по маршруту Стамбул - иранская граница в течение одного дня выше его сил, и согласился сделать незапланированную передышку.

Когда я говорю о ночлеге, то имею в виду отдых с двенадцати ночи до четырех утра, поскольку всех нас объединяло стремление не задерживаться в пути. Мы заехали высоко в горы, где наше тропическое снаряжение прошло серьезное испытание. В кромешной тьме требовалось разбить рядом с дорогой палатку, максимально аккумулировать тепло, постараться заснуть, но при этом не проспать урочный час. Догнать Гаффара пешком нам бы не удалось.

Однако мы не надеялись заснуть в таком холоде, были уверены, что нам грозит простуда, и впервые по-настоящему оценили достоинства палатки, которой не придавали значения дома. Все же усталость взяла свое, и, невзирая на жестокий холод, я быстро провалился в сон. Утром мы забрались в прогретую машину и тронулись в путь, соревнуясь с бегущим временем.

Окрестности все больше напоминали иранскую пустыню. Гаффар выжимал из своего "Фиата" все что можно, и, раньше, чем мы ожидали, с левой стороны показался заснеженный склон Арарата. Значит, близко Иран.

Оба юноши испытывали волнение по мере приближения к родным местам, а мы знали, что еще чуть-чуть - и снова будем стоять на дороге, ожидая, когда сработает автостоп.

Глава V. С арабской картой до Тегерана

Пересекая государственные границы, я всегда задавался вопросом: как может вымышленная линия, условно проходящая по какой-либо территории, служить границей двух стран? И как получается, что несуществующая черта очень часто оправдывает свое предназначение быть линией раздела?

Я вновь задался этим вопросом, пересекая турецко-иранскую границу: где же посреди пустыни та самая межевая полоса, отделяющая две столь непохожие страны? Как объяснить, что вот на том холме говорят на другом языке, читают иные книги, расплачиваются другими деньгами и вообще живут совсем иначе?

Очевидно, не стоит торопиться с ответами на эти вопросы, надо попытаться посмотреть на проблему совершенно с другой точки зрения. Так или иначе, переход из Турции в Иран был относительно простым. Мы оказались на другой стороне раньше, чем ожидали, и я не успел на этот раз заняться анализом интересной проблемы.

У того же окошечка, что и мы, ожидая оформления документов, толпились другие путешественники. Среди них легко можно было различить тех, кто следует на восток, и тех, кто возвращается на запад. Первые одеты исключительно в джинсы и майки, с аккуратными рюкзаками разнообразных фасонов. Возвращавшиеся на запад выглядели иначе: облаченные в туземные одежды, босые, весь багаж - одеяла. И, как мы убедились позднее, взгляды их тоже отличались своеобразием.

Тогда все это еще было нам в новинку. Мы удивлялись, молча наблюдали. Наконец, покончив с формальностями, тронулись в сторону горячей иранской пустыни. Поставили рюкзаки на землю, огляделись и стали строить дальнейшие планы. Итак, мы в Иране, впереди 860 километров пустынной дороги до Тегерана. В такие моменты некогда особенно философствовать. Поэтому мы решили, что сначала просто перекусим. Но тут нас поджидало серьезное разочарование. В Иране уже не первый день отмечался Рамадан⁶. Правоверные мусульмане в это время соблюдают пост, и длится он месяц. Новость невеселая, но ничего не поделаешь. Мы направились к зданию, где большое скопление автомобилей, ожидавших въезда в Турцию, свидетельствовало о наличии хотя бы воды. Умываясь под струей живительной влаги, источник которой определить не удалось, мы блаженствовали, а задав наивный вопрос: "Питьевая?" - еще и утолили жажду. Оставалось последнее - остановить машину, едущую в Тегеран. Повстречали англичанина с отрешенным выражением лица, который в сопровождении невысокого коренастого японца шел тем же маршрутом, что и мы.

- Привет, куда путь держите?

- До Тегерана, а потом... - начали объяснять наши попутчики.

Мы сказали, что пока нас волнует только путь до Тегерана, и стали задавать новые вопросы.

- Не знаешь, как обстоит в Иране с автостопом? - спросил я англичанина, который, совершенно очевидно, был спикером немногословной пары. Ответ нас слегка озадачил:

- Не имеет никакого смысла. Лучше всего добираться автобусом: дешевле, быстрее и безопаснее.

По соображениям этики автостопа мы, конечно, не хотели пока думать об автобусе и заявили о себе как о приверженцах автомобиля. Затем пожелали друг другу счастливого пути и проводили взглядом эту живописную пару, направившуюся на остановку "дешевого, быстрого и безопасного" автобуса.

Следует, однако, признать, что эта краткая беседа нашего настроения не повысила. Не оставалось ничего иного, как проверить возможности автостопа на своем собственном опыте. А именно, остановиться на дороге и ждать. Аллах снизошел к нашей просьбе: не прошло и нескольких минут, как к нам подкатила машина. Мы ликовали: самое трудное дело - старт с границы в глубинку - позади. Проехав немного, мы стали строить догадки, куда держит путь наш автомобиль. Нам ничего не говорили перечисленные водителем названия примерно пяти городов или деревень, о которых мы никогда в жизни не слышали. А так как мы надеялись на то, что карту достанем по дороге, приходилось довольствоваться надеждой, что приближаемся к Тегерану. Приятного сюрприза мы не дождались: водитель оказался таможенником, жил неподалеку, и нам пришлось покинуть машину в первой же деревне, в 15 километрах от границы.

К счастью, это была цивилизованная деревня. Следующая попутка не замедлила явиться, и спустя считанные минуты мы уже ехали в компании двух коммивояжеров, с интересом наблюдая все новое, что можно было заметить, впервые оказавшись на иранской земле.

Очевидным преимуществом по сравнению с Турцией являлось то, что общаться на английском языке здесь было значительно проще. Правда, надписи по-арабски несколько затрудняли ориентирование. Зато очень радовали прекрасные дороги. Ведь состояние дорог прямо влияет на интенсивность движения, что имеет решающее значение для путешествующих автостопом.

Мы уже потирали руки от удовольствия, радуясь предстоящей встрече со столицей, как вдруг водитель объявил:

- Мы едем направо, Тегеран прямо.

За нами захлопнулись дверцы, и машина исчезла справа от нас за облаком пыли. Мы оказались в ситуации, которую представляли себе десятки раз в Праге во время бессонных ночей перед отъездом.

Вокруг нас - пустота, если не считать двух дорог, солнца и, само собой, раскаленного песка. Мы - у обочины с двумя рюкзаками, прислоненными к ногам, а в бутылке - всего пол-литра тепловатой воды. Штефан показывает зеленое пятно на горизонте, утверждая, что там должна быть вода, но я не вслушиваюсь в его слова. Каждая минута, проведенная в такой ситуации, становилась мучительной не только из-за жары, но и потому, что таких минут могло оказаться много, из них могли сложиться целые часы.

Ни много ни мало, минут через тридцать к обочине подъехал "Фиат". Мы, наконец, перевели дух и начали сбивчиво благодарить нашего избавителя.

Нам снова повезло. Владелец машины возвращался из ФРГ, где, работая в качестве "гастарбайтера"⁷, накопил денег на машину, которую, вместе с остальным имуществом, и перегонял домой. Это был воспитанный человек, но мы начали постепенно убеждаться, что понятие автостопа каждый может трактовать по-своему. Для нас автостоп был, в первую очередь, средством поиска приключений и расширения круга своих знаний. Однако владелец "Фиата" вообразил, что нас постигла какая-то катастрофа и что мы остались посреди пустыни без каких-либо средств, на растерзание хищным птицам. Мы попытались объяснить ему, в чем дело, но в метафизике автостопа наш водитель так ничего и не понял.

Добравшись до первого очага цивилизации, мы постарались достать карту. Во всем поселке имелась одна, которую нам закупил на радостях наш покровитель. Но, взглянув на красочную мозаику, исписанную арабской вязью, мы несколько опешили.

Арабское письмо настолько изменило географический облик Ирана, что мы даже не смогли найти такие "опорные пункты", как, например, Каспийское море. Приглядевшись, мы все же немножко разобрались и сделали пометки латинским шрифтом возле важных для нас точек.

Нам предстояло принять решение. Водитель направлялся в Шираз, вероятно, самый красивый город в Иране, находящийся на крайнем юге страны, на побережье Аравийского моря. В лучшем случае мы бы приехали туда не раньше следующего дня. Надо было решить, возьмет ли в нас верх желание увидеть Шираз или страх перед трудностями, которые могли возникнуть в ходе такой протяженной "прогулки". В конце концов, мы решили, что остановимся в Тебризе - городе персидских ковров, лежащем в 700 километрах от Тегерана, а оттуда продолжим путешествие по прямой до самой столицы. У человека за рулем едва не навернулись слезы на глазах, так его умилила наша скромность и отказ от приглашения, но в его голове постепенно созревал план, как позаботиться о нас.

В Тебризе мы попросили его подбросить нас на дорогу, ведущую из города, и он охотно пошел навстречу. Мы вышли из машины, и он принял активное участие в наших усилиях остановить очередной автомобиль. Мы удивленно переглянулись. Последовало объяснение:

- Я должен вам помочь хоть что-нибудь поймать, на дороге одних я вас не оставлю.

Пытались ему втолковать, что не в первый и не в последний раз мы одни на дороге, но по опыту предыдущих бесед знали, какова доходчивость такой аргументации.

С досадой смотрели мы вслед проносившимся машинам, однако нашего ангела-хранителя ничто не выводило из себя. Ему удалось вступить в разговор с группой шоферов, гнавших в Тегеран контрабандный товар - автомобили "БМВ". Стал договариваться о поездке. Мы, конечно, понимали, что, хотя нелегальный перегон составлял значительную часть всех перевозок начиная от границ, заполучить место в таких машинах не просто. И в самом деле, через несколько минут, наш водитель вернулся не солоно хлебавши. Пламенные призывы и выразительные жесты не помогли. Мы уже собирались попрощаться и от всей души пригласить его в Прагу, но нам не суждено было покинуть его машину. Загадочно улыбаясь, он вновь пригласил нас занять места и, прежде чем мы узнали его планы, повез нас назад, в центр Тебриза. На этот раз нам оставалось только гадать, что происходит, а когда остановились на одной весьма неказистой улочке, ведущей в еще более неопрятный двор, нашему удивлению не было границ. Водитель вышел из машины и разогнал толпу любопытных. Потом сделал знак рукой, попросив нас остаться на месте, и скрылся в глубине двора. Сидя в машине, мы строили догадки, хочет ли он нас передать в руки полиции или продать в рабство. Но он оказался истинным благодетелем - возвратился, держа в руке два билета на "дешевый, быстрый и безопасный" автобус до Тегерана. Мы не заставили себя особенно упрашивать и поблагодарили его за билеты. Теперь уже окончательно распрощались. До отъезда из Тебриза у нас еще оставалось два часа. А впереди ждал путь до Тегерана протяженностью в 700 километров. Мы сдали рюкзаки в камеру хранения, служившую приютом не только для вещей, но и для домашних животных. Затем направились к главному зданию автобусной станции, чтобы выяснить, хотя бы приблизительно, что нас ждет.

Главное здание было новым, современным сооружением. На верхнем этаже в кассе мы узнали, что у нас самые лучшие билеты до Тегерана. Стоявший поблизости человек с европейской внешностью заверил нас к тому же, что это вполне комфортабельная поездка. Наш собеседник оказался немцем лет сорока из Западной Германии. Он не был похож на туриста. Удивляла, прежде всего, его готовность говорить на персидском - не такое уж частое явление среди туристов. На нем были только кожаные шорты, легкая рубашка, в руках - сумочка для документов. И все же я готов был дать голову на отсечение, что именно его я видел сегодня во второй половине дня на турецкой границе.

- Так не путешествуют, - начал я, кивнув в его сторону.

- А я не путешествую, я живу в Тегеране, - ответил немец.

- А чем объяснить твое присутствие на границе? - не унимался я. - Ты должен был ехать, по крайней мере, из Турции.

- Речь идет о формальностях, время от времени я бываю там из-за визы.

Я постепенно стал понимать, что Иран привлекателен не только для туристов. Точно так же, как Калифорния во времена золотой лихорадки, Иран с его нефтяным бумом привлекает искателей приключений со всех концов света, мечтающих разбогатеть.

Наш новый знакомый работает в Тегеране уже несколько лет. Каждые три месяца, однако, он должен проехать почти 900 километров, чтобы добраться до ближайшей границы, пересечь ее, снова вступить на иранскую территорию с новой туристской визой, потом доехать на автобусе до Тегерана, где сможет спокойно в течение девяноста дней наслаждаться красотами города, а главное, сколоченной там суммой. Вот, кстати, еще одно доказательство магической силы условной линии, разделяющей страны.

Памятуя о фильме "Сто тысяч долларов на солнце", я особенно не выяснял, как он зарабатывает на жизнь, но зато пытался воспользоваться его знанием местных условий. От него мы узнали некоторые вещи, о которых и не подозревали. Прежде всего, мы получили подтверждение информации о том, что тегеранским "Паддинг шопом" является отель "Амир Кабир". С приятным сознанием, что ночлег обеспечен, мы распрощались и отправились на прогулку по послеобеденному Тебризу.

Это был первый настоящий город, увиденный нами в Иране. Тебриз не испытывал недостатка в разнообразных атрибутах, присущих западной стране "средней руки", включая американские "вестерны" и последние номера "Ньюсуика"⁸, но в воздухе постоянно витал аромат Востока.

Все еще продолжался Рамадан. Этому мусульманскому обычаю в разных странах следуют по-разному. Но, по нашим наблюдениям, Иран стоит на передовых позициях строгого соблюдения ислама. И все же эта строгость не является абсолютной. В этом мы убедились сразу, как только свернули с главной улицы в переулок. Изголодавшиеся за день мусульмане набивали там себе животы бутербродами, не обращая внимания на заход солнца. Наша послеобеденная прогулка завершилась в одной из подпольных торговых точек, где предлагались котлеты с острой приправой и овощами. На вокзале мы снова встретились со старым знакомым - искателем приключений из ФРГ - и вместе ждали автобуса. Автобус стоял в ожидании рейса на пятачке, залитом солнцем. Он основательно прокалился еще до отправления.

В отличие от турецкого автобуса здесь преобладала атмосфера сплоченности, принадлежности к одному транспортному средству, идущему в столицу. Это объяснялось не только более протяженным маршрутом и тем обстоятельством, что ехали мы в ночь. Атмосферу создавала любознательность наших спутников. Все вокруг проявляли живой интерес к двум молодым чехословацким журналистам. Задавались самые различные вопросы о наших очерках. Было заметно общее уважение к образованию. Ответив на многочисленные вопросы, чувствуя усталость, я стал погружаться в первый сон на иранской земле, в стране, которая еще только пробуждается.

В час ночи мы были уже в Тегеране.

Глава VI. "Амир Кабир"

С мыслями об одном - об отеле "Амир Кабир", мы ковыляли по ночному Тегерану. К счастью, отель находился недалеко от центра. Едва мы успели обрадоваться, как убедились, что нам опять не повезло. Уже два часа, как все было закрыто. Мы испытывали такое ощущение, как будто у нас отобрали любимую игрушку. Надо было, однако, быстро принять какое-то решение. Но как расположиться на ночь в незнакомом городе? Здесь многие спят прямо на улице, но нам трудно было на это решиться. В нас боролись чувства осторожности и усталости. Последнее взяло верх. Наименее опасным местом нам показался освещенный парк в самом центре, патрулируемый полицией. Проявив изобретательность, мы привязали рюкзаки к деревьям и к себе. Полицейский пожелал нам спокойной ночи, и мы заснули.

Ночью я постоянно просыпался, меня настораживал малейший шорох. Грезы окончательно развеял полицейский, дежуривший в парке, который, как только пробило шесть, дал ясно понять, что с ночлегом пора заканчивать. С рассветом Тегеран превращался в город, достойный уважения, и присутствие бродяг в нем становилось нетерпимым. Я вспомнил о бродягах, которых перешагивал ночью на тротуаре. Нам, однако, не оставалось ничего другого, как пристроить рюкзаки на спину и отправиться восвояси.

Разумеется, наш путь лежал к отелю "Амир Кабир". Возле еще закрытых дверей мы имели возможность раскланяться со старыми знакомыми. Были среди них и те двое, с которыми мы познакомились на границе. И англичанин, и японец недоуменно покачивали головами, удивляясь, каким образом нам удалось их обогнать. Молодая пара из Кракова принялась горячо убеждать нас, что ночью следует проявлять особую осторожность. Они ночевали прямо на земле, и на рассвете кто-то вытащил у них из-под голов багаж. Хорошо еще, что деньги они держали при себе.

Вскоре двери гостиницы открылись, и мы гурьбой ввалились в помещение. Но тут же убедились в отсутствии мест. Нам было предложено ждать до двух часов дня в надежде на появление свободного номера.

Однако у нас появилась возможность поставить вещи, умыться и на минуту прилечь, оборудовав импровизированный бивак. Шедшие на завтрак постояльцы шумели и не давали мне заснуть. Штефан строил самые невероятные планы, как обосноваться в отеле, я же слонялся по столовой, углубившись в поиски.

Первым, с кем я столкнулся, был англичанин, который нам встретился на границе. Теперь можно было пообщаться подольше. Хотелось проверить, в состоянии ли я понимать настоящую лондонскую речь. Майк - прирожденный бродяга. Однажды он собрался в Австралию, так как один его знакомый был в восторге от этой страны. Он все распланировал на три месяца вперед, но поехал... в Южную Америку. Потом несколько раз путешествовал по Непалу, ездил в Японию и США, а поездку в Австралию каждый раз откладывал. Сейчас он в дороге уже два года. Известный английский постулат "мой дом - моя крепость" он с известной долей английского юмора перефразировал: "моя палатка - мой дом". Уверял меня в том, что это лучший способ путешествия.

Затем мое внимание привлекли два молодых человека, которые вели дискуссию о том, как можно жениться в Иране, но, прежде чем я успел вмешаться в их разговор, они встали и ушли. Не исключено, что в муниципальный совет. Остальные посетители столовой не вызвали у меня особого интереса.

Едва я отобедал, появился Штефан. Он сумел обойти, вероятно, все тегеранские отели. Выяснил, что "Амир Кабир" - самый подходящий, и разработал план проникновения в него, невзирая на отсутствие мест.

Мы договорились, как разделить роли. Штефан с важным видом достал свое международное журналистское удостоверение и настоял на интервью с управляющим отеля. Директор напоминал внешне скорее повара. Он неплохо говорил по-английски и проявил к нам интерес. В ходе беседы мы узнали, что Амир Кабир был знаменитым индийским поэтом, что отель существует уже 12 лет, что он самый лучший для таких путешественников, как мы, и что в нем самые доступные цены (120 реалов применительно к иранским условиям действительно умеренная плата). Поэтому здесь нет недостатка в проживающих и зимой, и летом. Разговор зашел о самих гостях, и управляющий с удовлетворением отметил, что теперь отель посещают не только нищенствующие хиппи, напичканные наркотиками. Ну, а как обстоят дела со свободным номером? Конечно, для журналистов комната найдется, даже с кондиционером.

Комната оказалась вполне пристойной. Стояла еще одна кровать, никем не занятая, но нас это не беспокоило. Итак, план получения крыши над головой удалось провести в жизнь, и мы могли спокойно отправиться на прогулку по Тегерану.

До этого мы стали свидетелями поучительного инцидента, имевшего место в столовой. Неожиданно закрылось окошко на раздаче, и первым, кто остался без еды, был один ничем не примечательный шотландец. Полагая, что окошко закрылось раньше, чем положено, он повернулся и позволил себе не очень лестное замечание об Иране и населяющих его иранцах. Его слова явно возмутили персонал, и в следующую минуту нам представилась возможность увидеть поведение современного иранца, получившего повод вернуть оскорбление и отомстить за обиду белому человеку, который на протяжении долгого времени чувствовал себя в Иране полноправным хозяином. Шотландцу тотчас предложили собрать вещи и немедленно покинуть отель. Это было жестокое наказание, если учесть, что в данной ситуации уже не оставалось шансов найти другое место для ночлега. Все находившиеся рядом, однако, знали, что его не выгонят. Незадачливый шотландец, толком не понимавший, о чем идет речь, должен был выслушать поток бранных слов в свой адрес. Иранец за стойкой был похож на дьявола. В присутствии всех гостей отеля он проклял всех близких шотландца до восьмого колена. Стояла гробовая тишина, когда он перестал метать громы и молнии и благосклонно намекнул обвиняемому, что тот может вновь занять свой номер, конечно при условии, что он полностью осознал свою вину. Сделав вывод из публичного унижения, сильнее которого ничего не могло быть, мы покинули отель, решив для себя быть осторожней.

Мы гуляли по вечернему Тегерану, с интересом приглядываясь к его особенностям.

В центре мы попали на улицу, по которой неслись потоки мутной воды (городской водосток явно не справлялся с ними). К такому пейзажу необходимо привыкнуть - не следует думать, что произошло стихийное бедствие. Как и любой крупный город, Тегеран сталкивается и с транспортной проблемой. Его нельзя сравнивать со Стамбулом, но одна характерная особенность достойна упоминания. Местные водители не только славятся лихачеством, но еще и не включают свет, считая это излишним делом. Свист неразличимых в темноте лимузинов при переходе улицы стоит в ушах перепуганного пешехода еще несколько дней после того, как он покинет столицу Ирана.

Вечерний Тегеран решительно не изобилует развлекательными заведениями. Горстка плохоньких кинотеатров вместе с несколькими иностранными ресторанами привлекала нас своими вывесками не более, чем многочисленные витрины заграничных авиакомпаний. Ужин состоялся в иранском ресторане средней руки, и, надо сказать, мы не могли пожаловаться на качество пищи. Кусок баранины с изрядной порцией риса, с помидорами и прохладительным напитком, а потом и арбуз были просто манной небесной для моего неизбалованного желудка. Остаток вечера мы провели в своей излюбленной манере. Бродили без цели, ничего не искали, полагаясь на то, что знакомство с городом состоится само по себе. И правильно поступили. Сумерки пахли спелыми арбузами и пряниками с медом. Мы брели вдоль улиц, заглядывали в лавки с коврами, керамикой, чеканкой, стеклянной бижутерией и снова с коврами. По дороге то и дело попадались маленькие кофейни и мечети с их голубой мозаикой - старинные общественные центры, пережившие столетия. В это время суток Тегеран производил впечатление города, где все жители - мужчины. Женщины за старательно задернутыми шторами разбирали низкие ложа с атласными стегаными одеялами, или убирали посуду после ужина, выдержанного в рамках Рамадана, или качали детей, как, впрочем, повсюду на свете.

Поздно вечером состоялось знакомство с нашим новым соседом - американцем Джеральдом. Мы узнали, что это еще один из современных "охотников за нефтью", хотя и несколько иного склада, чем его немецкий коллега из Тебриза. Жизнь в захолустном американском городишке и малопривлекательные перспективы на будущее навели его на мысль отправиться в дальние страны. Беглого осмотра карты и первой страницы "Хилмингтон Таймс" оказалось достаточно, чтобы выбор пал на Тегеран. Первые дни после приезда он проводил в пятидесятидолларовых отелях и первоклассных ресторанах, но дни шли за днями, кошелек становился все тоньше, а "жизнь с размахом" никак не начиналась...

В час ночи, пожелав крепкого сна в Тегеране, мы уснули в "Амир Кабире", еще одной станции пересадки на нашей дороге в Индию.

Глава VII. Гашишная езда9

"Амир Кабир" явился для нас источником новых сил, и утром мы себя чувствовали свежими и отдохнувшими. Встали около девяти, попрощались с Джеральдом. Мы уже собирались пуститься в путь, взвалив на плечи рюкзаки, когда показались Руперт и Сью, те самые канадцы, которые победили в стамбульском конкурсе водителей и завоевали право ехать на "Мерседесе". Встреча доставила нам радость. Теперь мы, по крайней мере, были уверены, что операция с "Мерседесами" не была подвохом. Поспешили объяснить друзьям преимущества "Амир Кабира" и уговорили Джеральда взять их к себе в комнату, поскольку свободных мест в отеле вновь не оказалось. Долго мы, однако, задерживаться не могли - автостоп не ждет. Расстались, надеясь на новую встречу где-нибудь там, по дороге.

Чувствуя прилив бодрости, мы решили, прежде всего, пройти Тегеран пешком. Но спустя полчаса отступили от первоначального плана и сели в автобус. Каждый, кто пользовался автостопом, знает, что выбраться из столицы непросто. Не составил исключения и Тегеран, и когда мы, по прошествии двадцати минут, вышли на конечной остановке, нам показалось, что дорога, ведущая из города, нисколько не приблизилась. Только домики стали пониже, но я решительно иначе представлял себе место, где можно поймать попутную машину. Впрочем, выхода не было. Шел второй час, градусник показывал плюс 35. Мы скинули рюкзаки, достали флаги и начали сигналить.

В таком неудобном месте можно рассчитывать лишь на того, кто знает о существовании автостопа и довезет вас хотя бы до настоящей городской черты. Такая поездка непродолжительна, но представляет большую ценность, особенно в странах Среднего Востока, где с помощью автостопа ездят только европейцы и обычно водитель просто не понимает, чего хотят эти двое с загадочными флагами на обочине дороги. Не забудьте еще и толпу зевак, которые тут же собираются вокруг. Они стоят тихо или галдят, ожидая, чем закончится этот спектакль. При правильном разделении труда все же можно выйти и из такой ситуации. Сигналить начал Ондржей, а я удерживал любопытных на таком расстоянии, чтобы нас могли заметить с дороги. И мы добились своего. Не прошло и четверти часа, как мы остановили вполне приличный "Пежо", в котором находились двое юношей. Они пригласили нас на ломаном английском занять места в машине. Мы побросали рюкзаки в багажник, сами забрались на заднее сиденье и отправились навстречу самому большому и самому опасному приключению в нашем путешествии.

Как выяснилось, ребята ехали без определенной цели. Сразу отвезли нас на городскую окраину, а там мы решили, что поедем дальше все вместе до тех пор, пока им не наскучит езда. Звучащая очень громко, на этот раз иранская, поп-музыка настойчиво напоминала нам, что мы все еще в мусульманском мире...

За Тегераном простиралась пустыня, шоссе круто петляло, уходя в скалистые, выжженные солнцем горы. Солнце продолжало палить, но ветер, врывавшийся в окна, немножко охлаждал. С каждым метром мы приближались к Индии, и это нас вдохновляло. Крутые подъемы, неожиданные повороты, останки разбитых машин и, уж как водится, рискованная езда хотя и нагнетали страх, но открывавшийся вид на долину был столь великолепен, что заставлял забыть обо всем прочем. Внизу текла узкая речушка, вокруг нее простирались живописные поля и островки заботливо сохраненных деревьев. Это был настоящий Восток, такой, каким мы его себе представляли дома. Проехав в "Пежо" 60 километров, мы вышли на одной из стоянок в горах. Поблагодарили ребят, освежились ледяной кока-колой и стали сигналить дальше. В мои полчаса ничего поймать не удалось, но Ондржей оказался более везучим и остановил продуктовую машину. Впрочем, не прошло и двух минут, как мы снова оказались в дороге. Водитель потребовал денег за поездку и никак не мог взять в толк, почему нам хочется проехать в его машине бесплатно. Таким образом, мы снова оказались на солнцепеке на шоссе, только на этот раз в несравненно худшем месте.

Как ни странно, еще не дойдя до поворота, мы увидели остановившуюся рядом машину - одну из моделей "Ситроена". Водитель поинтересовался, куда мы держим путь.

- В Мешхед, - тотчас выпалил я название нашей ближайшей цели - города на ирано-афганской границе, до которого оставалось еще примерно тысяча километров.

- Я тоже, садитесь, - ответил добрый человек, перевоплотившийся позднее в самого дьявола и проехавший, в конце концов, вместе с нами всего-навсего неполных 100 километров.

Но пока наша радость не знала границ. Правда, в "Ситроене" было тесновато, но зато как удобно, когда рядом с вами сам по себе останавливается автомобиль, владелец которого обещает проехать половину Ирана - а это не маленькая страна. Ко всему прочему водитель прилично изъяснялся по-английски. Для создания еще большего комфорта оставалось только выключить магнитофон, источник воющих звуков. К счастью, возникла потребность поменять батарейки. Эту миссию поручили мне, а я, поверьте, особой спешки здесь не проявлял.

Между тем завязался разговор на тему "откуда, куда, кто, зачем и как долго". В соответствии с известным законом "водителя занимает пассажир", беседу вел главным образом Ондржей, я сидел сзади и предавался мечтам о рекордном пробеге Прага - Афганистан автостопом за семь дней.

Проехав полчаса, "Ситроен" свернул с главной дороги и остановился. Конечно, это не было "местом отдыха", к которому мы привыкли, путешествуя по нашим автострадам. Мы затормозили на бугре у ворот какого-то ветхого строения, припарковались у входа и подложили камни под колеса. Водитель вытащил из машины продолговатый арбуз, и мы могли приступить к позднему обеду. Шел четвертый час, солнечные лучи уже не обжигали так сильно, и мы были рады, что нам снова повезло с водителем, человеком предусмотрительным, подумавшим о том, что последний раз мы ели утром, в Тегеране. Мы быстро расправились с арбузом и уже начали поглядывать в сторону машины, когда услышали предательский вопрос:

- Курите?

Мы охотно кивнули головами, и он вдруг начал снимать правый ботинок, затем достал маленький игелитовый мешочек, спрятанный в носок.

- Первоклассный товар - "черный Мешхед", - сказал наш водитель с гордостью в голосе и протянул мне мешочек. Я прикинул: у меня в руке лежало граммов тридцать гашиша. Я многозначительно посмотрел на Ондржея - мы знали, что в Иране тому, у кого обнаружат гашиш, грозит смертная казнь,- и я вернул пакетик владельцу. Водитель отделил примерно четвертую часть содержимого, остальное упаковал и спрятал в ботинок.

Мне уже доводилось видеть гашиш. Это темная масса, похожая на канифоль. Легенды, окружающие гашиш, носят столь греховный характер, что в тот момент мне казалось, будто на меня смотрит сам Мефистофель. Но вообще-то мы отправились в путешествие для познания нового, неизведанного.

- Что будем делать? - спросил я Ондржея по-чешски. - Попробуем?

- А почему бы нет? - сказал Ондржей. - Ничего страшного с нами не случится. В конце концов, мы на Востоке.

Я не колеблясь подтвердил его правоту, но не без опаски покосился на эту темно-коричневую щепотку "греха" в руках нашего водителя. Он тем временем искусно отделил ногтем третью часть, дал ее мне, а остаток начал осторожно нагревать над зажигалкой. Я располагал теперь тремя граммами - кубиком высотой почти в сантиметр. Эта доза показалась мне лошадиной, и я незаметно разделил щепотку пополам, а то, что осталось, подогрел, используя способ, к которому прибег иранец. Свою долю, которая раза в четыре превышала нашу с Ондржеем, он растер между пальцами и перемешал с табаком, выбитым из сигареты. Затем достал три куска папиросной бумаги, два из них склеил по длине, а третий - поперек, и свернул цигарку безобразной формы. Мы проделали то же самое, только с гораздо меньшим успехом.

При этом, однако, я с опаской подумал, что нам предстоит проехать в машине, по крайней мере, еще 850 километров. Тогда я задал вопрос, прозвучавший несколько наивно: не мешает ли курение сидеть за рулем? Он искренне рассмеялся и сказал:

- Несколько затяжек не мешают, наоборот, обостряют внимание. Обычно я курю больше, а этот товар действительно отличный.

- Да-да, - подтвердил я и не без испуга представил "несколько затяжек", глядя на 12-сантиметровую сигарету шириною никак не меньше сантиметра.

Наконец он закурил, а я вслед за ним. Затянулся, закашлял и протянул сигарету Ондржею. Он тоже вдохнул дым и закашлялся.

Усмешка нашего водителя красноречиво свидетельствовала о его снисходительности к нашей неискушенности. И он был прав.

- Много курите дома? - спросил он скорее иронически.

- Крайне мало - ответил я, а Ондржей в стремлении похвалиться хоть какой-нибудь слабостью, присущей его соотечественникам, добавил:

- У нас главным образом пьют пиво. Постепенно мы докурили сигареты, отвалили от колес камни и выехали в горы.

Сначала я подумал, что столь разрекламированный дурман не действует на меня, и был немного разочарован. Но скоро начал ощущать легкое давление в висках, чутко воспринимать каждое колебание мощных рессор "Ситроена" и никак не мог понять, где мы, собственно, находимся. Молча любовался вершинами обступавших нас гор. Почувствовал, что и Ондржею не до разговоров. Время от времени мы обменивались взглядами и снова смотрели на окружающий пейзаж. Зато заметно повысилось настроение водителя. Он затянул песенку, зажег сигарету, предложил и нам. Мы ответили отказом, а я перевел глаза на спидометр.

Я удержался от восклицания только потому, что не поверил собственным глазам. В тот момент мы уже спускались с гор. Шоссе, пробитое среди скал, имело в ширину максимум 7 метров, обочины отсутствовали, справа была пропасть, слева - каменная стена, повороты шли один за другим каждые 100 метров, непросматриваемые повороты...

Я сам вожу машину, но я прекрасно понимал, что он играет со смертью. Я хотел предупредить Ондржея, но заметил, как он сжался в напряженной позе, впившись глазами в дорогу. Я понял, что он думает о том же.

Последующие полчаса были, без преувеличения, самыми страшными в моей жизни. С жалобным выражением лица я держался за скобу, прикрепленную к брезентовому верху, отдавая себе отчет в том, что, если произойдет столкновение, такая скорость не оставит ни малейших шансов. Просто летальный исход.

Кроме нескольких ругательств по-персидски, я не мог произнести ни одного слова, но песенку, которую играли по радию, я как будто бы понимал. Мне не составило особого труда представить, что речь идет о незадачливом субъекте, уговорившем девушку поехать с ним на прогулку, и в этой же машине оба погибли. Такое самовнушение легко объяснит и непрофессиональный психолог.

Звучит невероятно, но все же утверждаю, что я вполне допускал возможность гибели. До сих пор не возьму в толк, почему не вышел из машины. Нельзя, конечно, игнорировать то обстоятельство, что покинуть ее означало оказаться в горах на спуске, где шансы поймать другую машину минимальные. И все же надо было выйти.

Водитель быстро заметил, что с нами что-то происходит. Затем этот ненормальный поинтересовался, не едет ли он слишком быстро. Ондржей подтвердил его предположение, добавив, что мы не будем против, если он сбросит газ, хотя бы чуть-чуть. Лицо водителя расплылось в улыбке. Он стал нас уверять, что опасения излишни, так как он хорошо знаком с этой дорогой. Убежден, он мучил нас специально, ибо теперь он начал жать на полную катушку.

Вся дорога в принципе была рассчитана на две машины. Возможности для обгона имелись только на маленьких участках, но, несмотря на весьма интенсивное движение, обгоняли все и всюду. Впрочем, остальные шоферы ехали в машинах, в то время как мы сидели в палатке на колесах. Зато на самых быстрых, ибо нас на всем отрезке пути не обогнал никто! А мы могли записать на свой счет несколько отличных "Мерседесов", уж не говоря о малолитражках. "Ситроен" совершал обгоны главным образом на слепых закруглениях дороги, а когда однажды на одном из них выскочил автомобиль навстречу, Ондржей не выдержал:

- Пожалуйста, будьте поосторожней!

- Того я видел еще пять минут назад, - последовал невозмутимый ответ нашего шофера. В эту минуту мы окончательно убедились, что имеем дело с форменным безумцем. Или с законченным наркоманом, что одно и то же с точки зрения управления машиной.

* * *

В ту минуту я упорно старался привыкнуть к новой обстановке. О том, чтобы выйти из машины, не было и речи, а разговаривать друг с другом в салоне не представлялось возможным сразу по нескольким причинам. Смех водителя был очень заразительным, но только в том случае, когда я смотрел на него. Каждый раз, глядя вперед, я снова понимал с ужасом, где нахожусь и что происходит.

Не буду нагнетать. Эта жуткая езда продолжалась примерно полчаса. В первой же деревне мы, конечно, вышли. Это в известной мере задело водителя, он напомнил, что едет до самого Мешхеда, затем, разочарованный, уехал, а мы были счастливы, что отделались испугом. Уже сгущались сумерки, слабо накрапывал дождь. Мы стояли на окраине маленького поселка Алюль. Молча зашагали пешком, без видимой цели, подальше от тех мест, где попали в переделку, к счастью, уже пережитую.

Вскоре возле нас остановилась машина. Мы уже не помышляли об автостопе, но женщина за баранкой и двое детей на заднем сиденье вызывали доверие, и мы заняли места. Женщина работала учительницей в близлежащем городе. Она решила, что мы опоздали к автобусу. Мы восседали на заднем сиденье и наслаждались спокойной ездой, в которой так остро нуждались наши нервы. Дорога была прямой, скорость ни разу не превысила 70 километров, и к тому же, впервые за все путешествие, звучала европейская музыка.

Незаметно промелькнули 50 километров, и вот мы уже выходили в Сари возле автовокзала. Выяснили, что ближайший автобус в Мешхед отправится в девятом часу и что билет стоит всего лишь 300 риалов. С грустью мы расстались с приятной госпожой учительницей, проводили взглядом машину, пока она не исчезла за поворотом,- и прежней дорогой вернулись на шоссе, уже погрузившееся в ночную тьму.

Подкупили хлеба, каких-то местных сладостей, фруктов и зашагали дальше - в сторону Индии. Точнее, к месту ночлега. Мы пересекли длинный мост, переброшенный через сильно обмелевшую реку, помахали на всякий случай в направлении включенных фар проносившихся машин, но быстро отказались от дальнейших попыток и спустились к реке в поисках места для ночлега. Не прошло и часа, как стоянка была разбита. Полная луна хорошо освещала местность. Под деревьями, уходившими к реке, можно было разместить целый полк таких удальцов. Подобная стоянка для ночлега - мечта каждого путешествующего автостопом. Река была чистая и спокойная, комары почти не беспокоили. Тишину нарушали лишь изредка проносившиеся по мосту машины.

Мы не стали возиться с палаткой, довольствовались лишь спальными мешками, рюкзаки же примотали к себе. Я выкупался в реке, а когда вернулся, Ондржей уже спал. Окончательно пришел к выводу, что мы чудом остались целы во время безумной гонки.

Ночью мне показалось, что я сплю. Но это не отвечало действительности. Не первый раз ночевал я под открытым небом, но здесь было слишком бугристо. Когда я поворачивался на спину, становился мишенью для комаров, на боку не выдерживал более пяти минут, а спать на животе... В полудреме в хаотическом беспорядке проносились сцены минувшего дня. Лицо безумца за рулем, расплывшееся в улыбке, километры дороги, намотанные на шины "Ситроена", грузовик, несущийся навстречу... Иранские мелодии не давали мне заснуть, болел живот. Ничего, скоро утро, а утром всегда полегче...

Глава VIII. ...И ее последствия

Утром мне было достаточно бросить беглый взгляд на Ондржея, чтобы убедиться в том, что наша "гашишная поездка" не осталась без последствий. Вялые движения, круги под глазами, нетвердая речь и вообще потеря "вкуса жизни" были первыми признаками его болезни. Но путешественник в дороге не может терять форму, и, поскольку в отношении другого всегда действовать легче, я решил быть твердым как скала. Мы быстро упаковались, и еще не пробило восьми, когда мы вышли на шоссе. Если быть точным, инициатива принадлежала мне. Ондржей сперва лежал, в изнеможении привалившись к рюкзаку, и издавал такие звуки, которые были способны выжать слезу из камня. Голосом трагика убеждал меня, что "ничего страшного", что он потерпит. Глядя на него, в это было трудно поверить.

В этот момент рядом с нами остановилась первая машина, иранский "Фиат". За рулем водитель, производивший вполне приличное впечатление. Спустя несколько минут после начала совместной поездки он уже знал все подробности нашей вчерашней истории. Выслушав, он заявил, что самым лучшим лекарством является еда. Вскоре мы подрулили к одному из ресторанов. Хозяин машины заказал яичницу и чай. Он рекомендовал пить чай в больших количествах и постарался, впрочем, без особого успеха, развеселить Ондржея какой-то историей. Как я и предполагал, это было безнадежно, тем более что яичница - два красных желтка, плавающих в густом масле вместе с недоваренным белком, выглядела отнюдь не аппетитно.

Трава в Иране, как и везде, зеленая. Но та, которая росла у дороги, стала еще более зеленой после нашего отъезда. Содержимое моего желудка в тот момент явилось бы неразрешимой загадкой и для опытного химика. Ешьте яйца на здоровье. Я знаю, это здоровая пища, знаю, что больной желудок нуждается в ней, и все-таки я предпочту теплую воду с сахаром.

После неудавшегося завтрака мы покатили дальше, а примерно через час покинули машину. На неуютном перекрестке дорог было пыльно, жарко и безлюдно. Впрочем, одно я упустил. Мы находились всего в нескольких километрах от Каспийского моря. О его близости свидетельствовала влажность, которая, как мы слышали, превысила сто процентов. В такой ситуации человек неизбежно задается вопросом, куда он, собственно, идет и почему не остался дома, даже если он не жалуется на здоровье. Но Ондржей не сдавался, и в конце концов ему удалось остановить машину. Правда, в спешке он забыл на дороге бутылку с водой, но значение этой утраты мы осознали, только когда тронулись с места.

Нельзя назвать очень большой скорость, с которой шофер вел свой дребезжащий лимузин, но через час мы уже добрались до Горгана. Это небольшой, ничем не примечательный городок, от которого оставалось еще километров шестьсот до Мешхеда. У Ондржея тем временем поднялась температура, и он стал просить остановиться в какой-нибудь гостинице.

Его состояние беспокоило меня. Было жарко, как в парной бане. Создалась острая ситуация, когда один из нас обязан "голосовать" без передышки, чтобы выбраться из этого пекла, так как другой не в силах больше двигаться.

Что же делать? Воспользоваться недорогим автобусом? А кодекс автостопа? Добираться до гостиницы? Дорого! Продолжать подавать знаки? Нет возможности!

Лечь отдохнуть, погрузиться в тишину, прохладу, темноту, уютную постель. Спать, спать, спать...

 

Спасение пришло с самой неожиданной стороны. Из банка. У нас кончились иранские деньги. В мрачном настроении я отправился разменять пять долларов. Ондржей между тем коротал время в прохладном зале ближайшего отеля, где мы побывали чуть раньше и который отклонили по финансовым причинам. В банке кишел народ (у местных вкладчиков водятся деньги), и никто не проявлял заметного интереса к моим пяти долларам. Наконец мною занялся какой-то конторщик. Он заполнил бланк и направил меня в кассу. Я отдал бумагу, получил 300 риалов и только тогда убедился, что доллары по-прежнему лежат в кармане. А стоит ли их отдавать, подумал я про себя, и задорно зашагал в направлении отеля. Номер обошелся именно в 300 риалов, и мы, как говорится, остались при своих, а деньги осели в том же Горгане. Мы же впервые оказались в номере с ванной и горячей водой. Ондржей рухнул на постель, я "прописал" ему несколько доз универсального эндиарона и отправился осматривать город...

Об этом дне я вспоминаю без радости. Для Ондржея это был день мучений, особенно тяжких из-за духоты и влажности в комнате (вентиляция не работала), для меня - безысходной скуки в городе, где сырой воздух сочетался с невыносимой жарой. Вечером Ондржей немного поужинал, поев курицы с рисом. Я же сначала принял душ, затем, обернувшись в мокрую простыню, убивал время как мог. Написал письмо Наде. Надеялся, что завтра все станет на свое место.

Мы тронулись в путь рано утром. Уже первый сработавший автостоп обещал нам радужные перспективы. Остановившейся машиной управлял грузин, живший в Иране еще с довоенных времен. Он пригласил нас осмотреть свои земли. С гордостью показал пару собственных комбайнов, каждый из которых стоил, по его словам, тридцать тысяч долларов (они окупили себя за два года). Хозяин угощал фруктами, таявшими во рту. Но нас ждала дорога на Мешхед, и, нагруженные яблоками, мы продолжили наше путешествие.

В этот день нам явно везло на иностранцев в Иране. Следующий автомобиль принадлежал итальянскому инженеру, который в Иране строил школы. Последняя модель "Альфа Ромео" с усовершенствованным отопителем и вентилятором - гордость водителя - быстро поглощала километры, и спустя час с нескрываемой горечью мы выбрались из нее, сразу окунувшись в полуденный зной. Но это - издержки автостопа. Итальянец высадил нас приблизительно в километре от главной дороги, ведущей из Гонбада, и, пока мы добрались до места, где, по крайней мере, имело смысл помахивать рукой, наши майки и рюкзаки намокли от пота. Долго сигналить нам не пришлось. Остановился плохонький "Ситроен". Впечатление о такой машине еще не выветрилось из нашей памяти, но добродушное выражение лица водителя действовало располагающе, и мы залезли в кабину. За рулем сидел тихий, спокойный человек, как оказалось, учитель географии. Он ехал в Мешхед на военные сборы. Мы настроились на долгую езду, я - на заднем сиденье, рядом со мной - рюкзаки, Ондржей устроился спереди. Мы торопились в Мешхед, к границе с Афганистаном. Из-за задержки в Горгане наша трехдневная транзитная виза уже истекла.

Ландшафт начал постепенно меняться. Плодородные земли близ Каспийского моря медленно переходили в пустыню. Мы выслушали лекцию о трудностях обводнения лёссовых горных пород. Учитель, сидевший за рулем, щедро делился знаниями, и это имело свои преимущества. Нам не пришлось скучать в дороге, к тому же, сидя сзади, я мог спокойно пощипывать хлебную лепешку размером 80X30 сантиметров. Впрочем, поступило приглашение на обед, охотно принятое нами.

"Ситроен" свернул с ровной гладкой дороги на лесную прогалину. Учитель начал аккуратно накрывать на стол. Сначала он расстелил синтетический коврик с персидским узором, поставил несколько кастрюлек, разложил салфетки и, наконец, вытащил хлеб, наполовину съеденный мною. От себя мы добавили яблоки и соль, оставшуюся еще от первого этапа путешествия - на самолете. В качестве главного блюда фигурировали весьма подозрительного вида голубцы в виде маленьких шариков с характерным запахом мяты. Кроме них помидоры, перцы и хлеб по-ирански. Все это запивалось водой из бегущего поблизости ручейка. Спокойствия ради, на всякий случай, каждый из нас обработал воду двумя таблетками эндиарона. После типично азиатского обеда закурили. Затем мы с Ондржеем пошли ополоснуться. Учитель между тем тщательно собрал весь мусор в аккуратную кучку, почистил коврик и, положив перед собой маленький камень, склонился над ним.

Мы незаметно, но с пристальным вниманием смотрели, что будет дальше. Встав на оба колена, он коснулся лбом земли и, вперив взгляд в камень, начал произносить какие-то молитвы. Так продолжалось минут пять. Затем он встал, отнес в машину кастрюльки и неспешно проверил затяжку колес и уровень масла - неслыханная вещь на мусульманском Востоке. Импровизированная молитва вызвала в нас известное удивление, но ее простота и искренность не давали нам права на вопросы. Мы стояли рядом и толком не знали, что все это значит.

Из задумчивости меня вывел шершень. Маленький жужжащий "вертолет" стал кружить вокруг остатков пищи. Я внимательно следил за ним. Шершень - одна из мелких тварей, к которым я испытываю острую неприязнь. Я схватил дневник и попытался ударить насекомое, но в этот момент донесся тихий, спокойный голос учителя, возившегося с машиной.

- Не стоит его трогать. Он здесь живет, это - его дом, а мы незваные гости, нарушившие его покой. Не так уж много мест, где пока еще царит мир...

Должен признать, что в ту минуту я испытывал чувство стыда. Учитель говорил в дружеской манере, не читал нотаций, словно давал совет. Я тихо извинился, но он не стал больше говорить на эту тему и молча продолжал затягивать гайки.

Мы ехали дальше. Старенький "Ситроен" медленно, но с достоинством пересекал высохшую равнину, лишенную растений и безлюдную. Мы убрали крышу и огляделись в надежде обнаружить хоть какие-нибудь признаки цивилизации. Ничего, кроме телефонных столбов. Иногда попадались останки старых автомобилей, напоминающие о том, что не все в Иране ездят так, как наш учитель географии. Постепенно темнело, но на горизонте уже вставало зарево, а дорожный указатель подтверждал: до Мешхеда 40 километров.

- В Мешхеде я заночую в кемпинге, - нарушил долгое молчание учитель. - Есть желание, едемте со мной.

Мы с радостью согласились, но все-таки попробовали осторожно объяснить, что нам еще следует кое-что купить на ужин...

Накупив свежего хлеба и сомнительных овощей с мятным привкусом, мы вновь выехали за пределы центра. Нам предстояло выяснить, что являет собой кемпинг по-ирански. Вдоль шоссе, ведущего из города, раскинулся палаточный городок, наверняка разбитый еще в годы второй мировой войны. В каждой из палаток - шесть кроватей, покрытых безобразными одеялами. У костров, на которых варится ужин, теснится местная беднота. Такое соседство не устраивало и нашего водителя, и он припарковался чуть поодаль, где палатки кончались. Мы отломили по куску хлеба и, перекусив, начали ставить палатку. Учитель снова расстелил коврик, достал камень, прочитал молитву и забрался спать в "Ситроен". Мы улеглись в палатке и уже засыпали, как вдруг услышали страшный вой. В памяти невольно возник известный эпизод из "Собаки Баскервилей". В первую минуту я подумал, что мне все это померещилось, но быстро убедился, что не сплю. Громкое тявканье у самой палатки привело меня в состояние боевой готовности, а вопрос заспанного Ондржея "Что происходит?" подтвердил серьезность положения. Если Ондржей просыпается в два часа ночи, значит, дело нешуточное.

Вооружившись обоюдоострым шестисантиметровым ножом, я смело развязал полы палатки и вышел в темноту. Луна хорошо освещала происходящее вокруг, и я увидел, что мы действительно окружены сворой псов, которых, без преувеличения, насчитывалось несколько десятков. Каждая из сторон изучающе смотрела друг на друга, ожидая, кто первым поддастся страху. Затем псы попятились назад, и я с гордостью констатировал, что хозяин природы вновь взял верх над кровожадными бестиями. Несколько неточно брошенных камней разогнали сборище, и мы снова могли погрузиться в сон, лишь изредка нарушавшийся заунывным воем своры, признавшей свое поражение.

Глава IX. Суд без осуждения

Мы поднялись достаточно рано и в хорошем настроении. Учитель тоже уже был на ногах. Мы еще надеялись доехать до центра. Но водитель явно торопился, быстро попрощался с нами, сел в машину, но не смог тронуться с места: "Ситроен" не заводился. До боли знакомый надрывной звук стартера убедил меня в том, что без нашей помощи автомобиль не сдвинется с места.

В пуске двигателя с подсевшим аккумулятором у меня, к сожалению, богатая практика. Я имею в виду собственную "Шкоду". Учитель слишком усердствовал, нажимая на газ, и я сам сел за руль. Учитель и Ондржей еще раз подтолкнули машину, перенасыщенный мотор сначала зачихал, но вскоре запустился, и мы получили возможность доехать до города. Попрощавшись, обменялись адресами. Учитель пошел в казармы, а мы отправились завтракать.

Местное "карамельное молоко" прибавило нам столь необходимой утром энергии, и мы решили ехать прямо на границу. Остановив такси, попытались объяснить, что хотим добраться до выезда из города, а потом - в Тайебат, пограничный поселок примерно в 220 километрах от Мешхеда. Шофер понимающе кивнул и через несколько минут остановился посреди самой оживленной улицы, которую я когда-либо видел. Естественно, речь шла об "автовокзале", но мы знали по опыту, что невозможно объяснить нашу незаинтересованность в общественном транспорте, и посему мы изъявили желание расплатиться. После недолгой перепалки мы заплатили деньги в соответствии с таксометром, а не в троекратном размере, предложенном таксистом, который ссылался на разбитый счетчик. Влились в волнующее море людей, автобусов и повозок с добропорядочным намерением выяснить, как выехать на дорогу, ведущую в Афганистан, как вдруг нас привлекла предательская афиша, рекламирующая "дешевый и комфортабельный" транспорт, идущий к границе всего за 80 риалов, то есть почти за доллар. Это было началом конца нашего автостопа на всем маршруте.

Констатируем: в Афганистане плохо с легковыми машинами, в Пакистане небезопасно пользоваться автостопом, а в Индии мы не встретили никого, кто бы мог мысленно допустить существование автостопа. Все это чистая правда, но не меньшая правда заключена и в том, что мы отступили от кодекса автостопа, соблазнились удобствами, и, в сущности, в Мешхеде с автостопом было покончено. В оправдание могу только сказать, что за два месяца нам не попался ни один человек, который бы продвинулся, используя автостоп, дальше Анкары хотя бы на километр.

Автовокзал на Востоке - бесконечное движение не только людей, животных, машин, но и цен. Восьмилетний мальчишка - диспетчер, заправлявший транспортной конторой, - на вполне приличном английском растолковал нам, что из-за инфляции во всем мире цены растут, их поднимает и его компания, так что он не может нас отправить до Афганистана дешевле, чем за 90 риалов. Причем нам еще повезло, ибо было только начало десятого. Часом позже неумолимо нарастающая инфляция подняла цену для западных туристов еще на 10 риалов, и лучше не спрашивать, сколько стоит билет во второй половине дня. В связи с тем, что у нас опять кончились мелкие деньги, я предложил ему 3 доллара и попросил 30 риалов сдачи. Мальчонка тотчас заявил, что может исходить только из курса 1 доллар за 60 риалов, причем еще и рискует, поскольку торговля валютой, как мне наверняка известно, незаконна. Но тут уж шутки прочь: банковский курс устанавливал за доллар 70,85 риала, на что я не преминул обратить его внимание.

- Ну что ж, иди в банк, - логически завершил дискуссию восьмилетний вымогатель. Он знал, равно как и я, что теперь рамадан, к тому же пятница, и банки закрыты. В такой ситуации на Востоке следует проявлять твердость. Я повернулся, вышел на улицу и поменял у первого же мальчишки, которому явно не исполнилось и пятнадцати (торговля всюду на Востоке сосредоточена в руках несовершеннолетних), доллар за 65 риалов. С ощущением сомнительной победы вернулся, заплатил и получил билет Мешхедской автобусной компании. Понять, что на нем написано, я, естественно, не мог. Мальчишка, однако, любезно объяснил, что билет предназначен для поездки "вон в том прекрасном автобусе" (имелась в виду основательно потрепанная колымага, выпущенная в первой половине нашего столетия), который выезжает точно в одиннадцать. И добавил с заговорщицким видом:

- Но лучше, если вы будете на месте на полчаса раньше.

Времени оставалось еще много, и мы отправились посмотреть, что происходит вокруг. Толчея на улице становилась все сильнее, а когда я достал фотоаппарат, автомобильное движение приостановилось. Три паренька на платформе, которую тащили коровы в упряжке, решили, что должны, во что бы то ни стало, быть запечатлены на фотографии, остановились на перекрестке и стали энергично жестикулировать. Тут же загудели на все лады клаксоны таксистов, так что я предпочел их щелкнуть, и они, довольные, смеющиеся, спокойно продолжили свой путь.

Толпа слишком напирала на нас. Мы отступили в зал ожидания, где познакомились с двумя итальянцами, обратившимися к нам по-английски:

- Сколько вы заплатили за поездку до границы? Этот шкет требует от нас сотню, в объявлении написано - восемьдесят.

- Мы отделались девяноста риалами, но это было час назад, - ответил я, и оба мы понимали, что ничего поделать невозможно. Как только на Востоке перед вами встает вопрос о покупке, вы чувствуете себя безоружным перед угрозой взвинчивания цен. Вы должны заплатить столько, сколько потребуют, и в зависимости от вашего характера будете злиться в большей или меньшей степени. Оба итальянца явно относились к категории наиболее спокойных путешественников, каких, впрочем, большинство на этом маршруте. И по внешнему виду все путешественники похожи друг на друга. Потрепанный вещмешок, сумка через плечо и кожаная планшетка для документов или кошелек на ремешке, надетый на шею. Все это составляет своего рода униформу, продиктованную практикой, а ни в коем случае не модой.

- Что поделаешь, - завершил дискуссию по вопросу о подорожании проезда один из них и внес необходимую сумму.

Я поинтересовался, где можно остановиться в Герате. Всегда лучше знать о какой-нибудь гостинице заранее. Мы только постигали премудрости путешествия, а итальянцы уже располагали достаточным опытом. Я переписал в дневник из их справочника адреса нескольких наиболее дешевых отелей, расположенных на трассе до самой Индии. Мы с Ондржеем были рады перспективе получения дешевого жилья. Цена чаще всего колебалась от 50 центов до 1 доллара за номер на двоих, иногда она была еще ниже. Потом мы распрощались. Итальянцы отправились покупать еду - они выезжали через час после нас.

Нашим следующим собеседником стал голландец. Его внешний вид - живая иллюстрация вреда наркомании: испорченные зубы, рассеянный взгляд, грязная рубашка. Вся его экипировка (а отправлялся он в Индию) состояла из старого одеяла, перехваченного шпагатом, и кошелька, болтавшегося на груди. Обстоятельства сложились так, что мы с ним встречались и в Афганистане, и в Индии. Полчаса пришлось провести в раскаленном от жары автобусе, стоявшем на месте. Наконец, в начале двенадцатого автобус тронулся. Водитель выехал со двора с ловкостью, присущей восточным людям. Мешхед остался позади, и мы ехали с приличной скоростью (не меньше восьмидесяти) в сторону границы.

Местность между Ираном и Афганистаном не ласкала взора путника. Неплодородная, сухая равнина, пересеченная десятками пересохших рек, речушек и ручьев, которые, по описаниям, еще месяц назад были наполнены водой, не ласкала взор путника и только сознание того, что уже совсем скоро мы окажемся в другой стране, поднимало нам настроение. Водитель сохранил быстрый темп езды, хотя ему пришлось несколько раз остановиться у пунктов дорожной полиции. В три часа пополудни мы прибыли в Тайебат. Нас ждали, однако, три малоприятные новости. Первая: мы еще не на границе, она в 25 километрах отсюда. Вторая: добраться туда можно, лишь заплатив непомерно высокую сумму - 50 риалов. И, наконец, последняя: граница закрывается в пять, что соответствует шести часам в Афганистане, а после шести по ту сторону границы не работают.

Не оставалось ничего иного, как вздохнуть со словами "что поделаешь" и заплатить с сознанием того, что это наши последние убытки в Иране. В мрачном настроении вместе с десятью юными туристами из западных стран мы поднялись по ступенькам микроавтобуса, который доставил нас за двадцать минут и за безбожную плату на желанную границу. Ее характерными атрибутами были стоянка грузовиков, вытянутое здание таможни и музей.

Музей представлял собой огороженные барьерами несколько десятков витрин с конфискованными наркотиками и, насколько позволяла экспозиция, - тайники, в которых они были обнаружены. Каждый экземпляр сопровождался табличкой с разъяснением, какая разновидность дурмана конфискована, кто ее провозил (а теперь отбывает наказание в иранской тюрьме) и кто из таможенников пресек незаконный провоз. Мы списали несколько таких текстов:

Пуль де Бруйн - Нидерланды. 10 кг гашиша в консервированном компоте. Обнаружил Сегат Бакш. Прилагается консервная банка.

Мишель Пилат - Франция. 950 г гашиша. (Имя таможенника неразборчиво.) Прилагается кусок мыла, внутри которого запрятан гашиш.

Карл Людвиг Майер - ФРГ. 1480 г гашиша, 80 г героина, 3 пистолета и 60 кг патронов в сиденье мотоцикла. (Имя таможенника неразборчиво.) Прилагается сиденье.

Дин Мухаммед Дерзни - Пакистан (местный рекорд). 49,5 кг гашиша в емкостях, запаянных в передней части бензобака. Таможенник Абдул Расул. 5.7.1976. Приложена часть бака, свидетельствующая о том, что демонтаж производился далеко не ювелирно. И так далее, всего около ста "экспонатов", демонстрирующих самые хитроумные и предельно примитивные способы контрабанды.

Между тем наши паспорта проходили сложную систему проверки, и в тот момент, когда мы начали уже терять терпение, из-за барьера услышали свои фамилии. Мы приготовились получить паспорта, но оказалось, что все не так просто.

- Так дело не пойдет, - заявил таможенный чиновник со строгим выражением лица и торжествующе указал на наши иранские транзитные визы. Он был прав, мы немного просрочили их, задержавшись в Горгане.

Последовали длительные объяснения, извинения, но все напрасно. Нас направили назад в Мешхед, причем лишь с той целью, чтобы завтра мы вернулись сюда, в Тайебат, и предстали перед судом. Назад нас отвез бесплатно один из служащих таможни, и мы поступили в распоряжение его коллег в полицейском участке. Там у нас забрали паспорта и отправили на все четыре стороны. Попытались выпросить ночлег в местной тюремной камере, но выяснилось, что она переполнена, и вот около шести вечера мы оказались на улице.

В скверном настроении отправились на поиски ночлега. Единственное сносное место, пригодное для ночлега, мы обнаружили рядом с общежитием для работников таможни и полиции. Мы вошли в здание и поведали свою печальную историю. Суровые стражи границы и права, состояние которых в тот момент определяли изрядные порции спиртного, не задавая лишних вопросов, дали разрешение разбить палатку и даже предложили по стаканчику местного рома пополам с кока-колой. Мы ответили гордым отказом, поставили палатку и, так как иных развлечений не было, заснули в девятом часу.

Утром мы не могли встать позже обычного. С одной стороны, потому что уже привыкли вставать рано. С другой, потому что беспокоились о том, чем закончится дело. Едва пробило восемь, мы явились в полицию в соответствии с договоренностью, но нам было сказано, что суд начнется в десятом часу. Мы отправились в ближайший ресторан, где устроили долгое чаепитие, во время которого по очереди корили иранскую бюрократию и себя за собственную глупость, ибо могли еще в Праге просчитать, что трех дней для поездки по Ирану автостопом будет недостаточно. В одиннадцатом часу появился наш знакомый, сержант Али. Он сопроводил нас и небольшую группу пакистанских контрабандистов в суд. По дороге пакистанцы объяснили, что провозили несколько центнеров тканей. Дело как будто уже уладилось - потребовалось всего-навсего заплатить бакшиш - 10 тысяч риалов. "Неплохая работенка", - промелькнуло у меня в голове. В то же время я решил бакшиша принципиально не платить.

Но он и не потребовался. Суд явно не оправдал наших ожиданий. В сущности, нас и не судили, то есть дело рассмотрели, но не вынесли никакого решения. Нас обязали только оплатить гербовую марку, стоившую 100 риалов (она вклеена в паспорте). Судья лично подписал продление визы, и вопрос был исчерпан. Мы отделались легким испугом. Куда хуже суд обошелся с одним молодым японцем. Он путешествовал с группой друзей на собственной машине, и при переезде через границу выяснилось, что, когда он пересекал иранскую границу, таможенники забыли поставить ему в паспорт печать. Спутники незадачливого путешественника уже перешли границу, а он только что узнал, что дооформление въездной визы будет продолжаться, по крайней мере, дня три. Ему не оставалось ничего другого, как писать записку своим товарищам, которую мы обещали перевезти через границу. С помощью автостопа.

Наличных у нас почти не оставалось, а то, что было, не хотелось обменивать. Но счастье сопутствовало нам. Очень скоро по нашей просьбе остановился экскурсионный автобус, обслуживавший какую-то американскую среднюю школу, и в полдень мы вновь появились на таможне и ждали паспорта.

Снова в зале были объявлены наши фамилии, пограничный шлагбаум открылся, и мы очутились в Афганистане. Точнее говоря, на ничейной земле, так как от афганской границы нас отделяло еще 10 километров. Рядом с дорогой под палящим солнцем стояли два микроавтобуса с большими японскими флагами. Мы передали записку, как обещали, и отправились дальше. Считанные минуты спустя нас подобрал грузовик. Мы забрались в кузов, и, подняв облако мелких песчинок, грузовик помчался к новой государственной границе.

Но афганская сторона была закрыта. Как нам объяснили, до двух часов перерыв на обед. Впрочем, в такую жару не удивительно. Мы вылезли из машины. В ожидании, расположились на своеобразно оборудованных лежаках поблизости от таможни. Разговорились с французской парой, возвращавшейся домой и проделавшей весь путь на "Рено-4". Французы охотно ответили на наши вопросы, положительно отозвались о стране и дорогах, но предупредили нас, что за время путешествия - почти три месяца - ни разу не встречали туристов, ехавших автостопом. Время истекло, и граница, наконец, открылась. Печать на въездную визу нам никто не навязывал, но мы решили не рисковать.

К таможенным формальностям на этой стороне границы относятся весьма просто. Тем трогательнее воспринималось предупреждение на английском языке, которое висит над входом в таможню. Цитирую полностью: "Если имеешь при себе наркотики, лучше избавься от них сразу, так как найдем их все равно. Не найдем мы - найдут иранцы, а потом да поможет тебе аллах, бэби!"

На оживленной границе - оживленная торговля. Впервые мы присутствовали при "битве за пассажиров"- иначе не назовешь умоляющие уговоры зазывал совершить поездку на микроавтобусе, который курсирует между границей и Гератом - первым городом на афганской территории. Уговоры весьма быстро подействовали на нас: едва обменяв деньги в местном банке по курсу 43,75 афгани за 1 доллар, мы уселись в казавшийся почти новым автобус марки "Мерседес". К нашему неудовольствию, однако, его быстро заполняли пассажиры с багажом, и, после того как он тронулся, я насчитал в салоне на 18 мест 34 человека. Еще двое ехали на крыше. Я с трудом представлял, как вообще могла двигаться эта коробочка с людьми, но мы ехали, и весьма быстро. То и дело входили и выходили пассажиры, и в этой кутерьме буквально по головам и узлам пробирался кондуктор, который, как водится, был не старше двенадцати лет. Билет стоил 40 афгани.

В этом автобусе, собственно, впервые состоялось наше знакомство с настоящими восточными людьми. Мы были здесь единственными европейцами, но никто на нас особого внимания не обращал. Большинство местных жителей кое-как пристроились в скрюченных позах на сиденьях, балансировали в проходе и еще успевали производить страшный шум. Ко всему прочему, конечно, звучала поп-музыка, которая от иранской отличалась, к сожалению, только громкостью. Большинство пассажиров коротали время тем, что жевали какой-то зеленый порошок и плевали вокруг себя с точностью, говорящей о многолетней практике. Все это оставляло ужасное впечатление. Вскоре я начал считать километры, прикидывая, сколько осталось до Герата. Несмотря на неблагоприятную обстановку, мы ехали достаточно быстро. Шофер, хотя и останавливался, как только приближалась встречная машина, чтобы перекинуться парой слов с водителем, все же смог проехать 125 километров за два с лишним часа, ибо встречных попадалось не так уж много.

Мы еще опишем Герат во всех подробностях - как-никак это была наша первая продолжительная остановка в пути, но уже беглый взгляд наводил на мысль, что это интересное место. Все, что можно увидеть в Герате, собрано на одной улице, переполненной отелями и лавками. У одного из них - отеля "Мухаммад", рекомендованного и в итальянском путеводителе, автобус затормозил, и мы вышли. Это была принципиальная ошибка. Владельцы отеля платят водителям за остановку комиссионные, что существенно удорожает проживание. Оно выше, чем в отеле, который вы обнаружите сами, быть может, на противоположной стороне улицы.

Мы спустились по крутым ступенькам до просторного помещения, которое одновременно было конторкой дежурного администратора, киоском и столовой. Тотчас же попали в руки управляющего. Он клятвенно уверял, что его отель самый лучший во всей округе, что в номерах горячая вода, в которой мы так нуждались, но которую так и не увидели. В итоге он запросил 100 афгани за номер на двоих. Но прежде мы хотели видеть, что нам предлагают. Как обычно, речь шла о маленькой комнате, где стояли две койки с несвежими простынями, вешалка и тумбочки. Нам показалось, что чуть больше 2 долларов на двоих действительно недорого. Все же на следующий день мы переехали в лучшую гостиницу. Там номер на двоих обошелся всего в 40 афгани.

В число услуг, оказываемых в отелях Герата, явно входит и снабжение гашишем и другими наркотиками. Юноша не преминул выяснить, представляет ли для нас интерес его, разумеется "известный своим качеством", товар. Памятуя уроки прошлого, мы энергично замотали головами.

Затем приняли душ на скорую руку, повесили на двери увесистый замок и в седьмом часу вышли на улицу. На главной улице в Герате гораздо больше людей с Запада, чем местных жителей. Вывески главным образом на английском языке. До вас доносятся более или менее понятные фразы. Бесспорно, языком общения остается английский. На нем вы можете договориться абсолютно со всеми, начиная от продавца чая и кончая японским битником. Поэтому мы соблазнились не по-английски звучавшим названием ресторана "Пардессо". Прошли через выкрашенные в красную краску двери и на первом этаже обнаружили великолепный ресторанный зал.

Вдоль стен несколько столиков, не выше колена по высоте. Посетители лежали возле них на аккуратно обитых синтетикой подстилках. Твердые цены, приглушенные звуки западной музыки, бесплатная вода со льдом - то, что нам требовалось. Поужинали не спеша и вполне прилично. Ужин состоял из овощного супа и баранины с рисом. С чувством приятной усталости вернулись в отель. Излишне объяснять, что впервые в Афганистане мы погрузились в легкий приятный сон.

Глава X. Беседа

Я: Можешь сделать две кока-колы похолоднее?

Мухаммад: Пожалуйста, уже готово.

Я: В самом деле холодные?

На стойке на удивление быстро появились две порции приятно охлажденного напитка.

Я: А что-нибудь перекусить найдется?

М: Меню на стене, но, если хочешь что-то еще, скажи, я организую. В котором часу разбудить и что приготовить на завтрак?

Я: Я еще не решил. Скажи, пожалуйста, кто в этом отеле самый главный?

М: Я...

Я: А где ты так хорошо выучил английский?

М: Здесь. Здесь ты можешь объясняться только по-английски...

Он говорил с такой уверенностью, что в его словах можно было не сомневаться. Постоянно подчеркивал, что он сам является шефом.

М: А если есть какие-нибудь жалобы, запиши вот в эту книгу, что-нибудь утром придумаем.

Никаких трудностей я не испытывал, а Мухаммад меня просто восхищал.

Я: Сколько человек проживает сейчас в вашем отеле?

М: Не очень много. Восемь американцев и канадцев, они живут уже долго, затем те трое взбалмошных французов, две голландские пары, один итальянец и вас двое. Англичане здесь фактически не живут, они в соседнем отеле... Хочешь заглянуть в книгу?

У меня не было желания просматривать книгу посетителей. Я предпочел проверить его коммерческие способности.

Я: Послушай, у меня есть одна пара ботинок и палатка, нельзя их как-то пристроить?

М: Видишь ли, я не могу тебе дать денег, но если бы ты захотел выменять вещи, то могу предложить первоклассный товар...

Я тут же потерял интерес к торговле, взял две кока-колы, из-за которых, собственно, явился, и потопал назад, в номер.

Моим партнером по беседе, проходившей в гератском отеле "Мухаммад" в полночный час у буфетной стойки, служившей одновременно стойкой дежурного, был директор гостиницы. Имя - Мухаммад, прозвище - Бизнес, возраст - 10 лет.

Глава XI. Радость непредвиденной встречи, или Чайные Герата

Проснувшись поутру в гостинице Мухаммада, мы вспомнили о первом деле, которое нас ждало. Чтобы выгадать время и поменять деньги, требовалось посетить гератский банк. У входа с доброжелательной улыбкой нас оглядел вооруженный часовой. Внутри, у окошек, в нетерпеливом ожидании теснились группы людей, таких же путешественников, как и мы, одетых в местные одежды. Спустя несколько минут, мы уже действовали в соответствии с объявлением, уведомлявшим, что банк взимает комиссионные в любом случае - производится ли выдача денег по чекам или обмен наличной валюты. Банк работал по принципу обыкновенного обменного пункта, хотя меры безопасности на случай, например, обнаружения фальшивых денег, были здесь несколько строже, чем обычно.

У одного из окошек нас ждал первый приятный сюрприз. Мы столкнулись с нашими старыми знакомыми - канадцами Рупертом и Сью, которые добрались до Герата минувшей ночью и, как все прочие путники, первым делом направились в банк. Обменялись рассказами о приключениях по дороге из Тегерана в Герат, и в общей атмосфере радостной встречи, ожидание не показалось нам особенно долгим. Забрав стопку афганских ассигнаций, которые носят название "афгани" или "афс", мы решили отправиться назад, в город. Но куда именно? Разумеется, на чаепитие.

На Востоке чай пьет каждый, повсюду, без передышки, и следует отметить, что это добрая традиция. Это - самый безвредный, самый дешевый, очень вкусный и абсолютно доступный напиток. В любом заведении, имеющем хоть какое-то отношение к закускам или прохладительным напиткам, можно получить хорошо приготовленный чай в маленьких чашечках, а если есть желание, то и в литровых кофейниках. Это напиток, которым можно угостить любого, и такому угощению будет рад каждый. Его можно пить в любое время дня. Вы на примерке у портного - рядом обязательная чашечка чая, без нее немыслима и беседа с приятелем, чаем вы запиваете любое кушанье, а если есть желание просто напиться чаю, вы можете заглянуть в одну из специализированных чайных.

Известно, что англичане и англосаксы воздают должное чаю и у себя дома. Поэтому не удивительно, что наша первая беседа перед обедом состоялась в полуосвещенной чайной, возле самовара.

Примерно через час мы с булькающими желудками перебазировались в отель "Минаретес", вдвое более дешевый. Во время послеобеденной прогулки мы узнали кое-что о Герате: этот город по драматизму пережитых им исторических событий не уступает любому центральноевропейскому городу. Многие полководцы, начиная от Александра Македонского и кончая Чингисханом, покоряли Герат, уничтожали его и снова возрождали к жизни. Теперешний Герат - город многочисленных памятников культуры, а стало быть, место, привлекающее туристов. Он превратился в цветущий оазис посреди негостеприимной местности, окружающей город со всех сторон. Море зелени - вот что бросается в глаза после поездки, длящейся несколько часов от пограничного переезда. И для нас Герат стал, наконец, первым городом, где мы оставались чуть дольше обычного в своем "стремительном марше" на Индию.

Знакомясь с памятниками культуры каждого восточного города, мы постоянно сталкивались с торговцами, которые так и норовили заставить нас что-нибудь купить или убеждали что-либо продать из тех вещей, которые были при нас, но мы постепенно привыкли к этому. Равно как и к беглой английской речи двенадцатилетних менеджеров, переставшей, в конце концов, удивлять нас. Испытывая приятную усталость от прогулки, с сосущим ощущением под ложечкой мы направились в полюбившийся нам ресторан "Пардессо".

На этот раз мы обнаружили там сидячие, точнее говоря лежачие, места. Хозяин уже приветствовал нас улыбкой как завсегдатаев его заведения и с ходу одно за другим выпалил названия местных блюд. Мы, в конечном счете, остановились на баранине с рисом и овощами, а также заказали чай, на этот раз - более темный. За дегустацией этого зеленоватого напитка мы провели целый вечер. Нашими соседями были молодые люди, сидевшие группами, - обычные посетители подобных заведений. Но мы уловили и нечто иное. Может быть, это объяснялось удаленностью от родного дома, многими часами, проведенными в дороге, а может быть, "откровениями" Востока, но мы решительно испытывали чувство близости к окружающим. В разных уголках незнакомые люди заводили друг с другом дружеские, откровенные беседы. Затем в более узких кружках возникали разговоры на темы, общие для всех молодых путешественников. Время убегало незаметно, но спешить было некуда. И, только почувствовав, что постель в гостинице предпочтительнее подушки в ресторане, мы попрощались с хозяином и отправились к месту нашего ночлега. Наш новый отель располагался не на главной улице - об этом красноречиво свидетельствовали низкие цены за проживание. Мы должны были свернуть на одну из боковых улочек, которые, особенно ночью, похожи друг на друга как две капли воды. Ко всему прочему, отель находился в конце одной из них, и мы, по меньшей мере, минут двадцать пытались угадать, какая же из них наша.

Следующий день был на первый взгляд будничным, но имел принципиальное значение для нашего дальнейшего путешествия. Мы решили остаться еще на день. И объяснялось это не тем, что купленный билет не давал права на автобус "Мерседес-302", как обещала транспортная контора, и не тем, что появилась прелестная канадка Луиза, с которой мы познакомились в то утро. На наше решение повлияла атмосфера, которая господствовала вчера в ресторане. Мы решили немножко сбавить темп, не без основания названный нашими друзьями головокружительным. Действительно, к чему такая спешка? Ведь цель нашей поездки в любом случае будет достигнута.

Значительную часть того дня мы провели, участвуя в дискуссии в саду еще одной гостиницы, которая отличалась от предыдущей лишь большим цветником, где вышагивал огромный совсем ручной пеликан.

И здесь мы имели возможность убедиться, сколь велика разница между теми, кто едет на Восток, и теми, кто оттуда возвращается. Разные взгляды, иной угол зрения. Разговор шел о принципиальных различиях западной и восточной культур и возможностях их сосуществования. Рассказы представляли интерес, но мне постоянно казалось, что им чего-то не хватает. Все истории, невзирая на их разнородность и интригующее начало, были окрашены в минорные тона, и от них веяло безысходностью.

Дискуссии продолжались и вечером, за ужином в нашем ресторане. Не будь мы там в третий раз, вряд ли бы нам досталось место. Шеф все же пристроил нас, и сразу после ужина прения были продолжены. Пространные, сложные для восприятия речи на тему "искренность" следовали одна за другой. Кое-кто из присутствующих протестовал против дебатов в кругу европейцев и требовал коллективного хождения в народ, погружения в некую "истинно афганскую среду" с тем, чтобы, наконец, познать суть явления. Я и Штефан за время нашего путешествия автостопом приобрели немалый опыт общения с "истинными туземцами". Кроме того, мы сознавали утопичность таких идей, и поэтому выступили против подобных предложений. Мы стали объяснять, что без основательной подготовки, прежде всего изучения языка, истории и обычаев, иностранец заранее обречен на роль туриста. Выслушали в ответ, что существуют и другие способы установления контактов, например через музыку. Мы решительно не соглашались делать ставку на подобные вещи. Часть посетителей, провожаемая подозрительными взглядами, ушла "созерцать луну" под звуки национальной музыки, а мы провели остаток вечера привычным образом - за чашкой чая. Нас все больше занимала мысль о том, что завтра продолжение пути из Герата в Кабул с помощью автостопа, а вместе с ним и обилие "туземных впечатлений", но "слиться с окружающей средой" мы все-таки не торопились.

Глава XII. Конец автостопа

Задержавшись в Герате, мы выбились из ритма автостопа и посему на этот раз стали сигналить на дороге чуть позже обычного. Предвидя трудный путь, мы позавтракали более плотно и еще за едой попробовали выяснить, где дорога на Кабул.

- Это в том направлении, но достаточно далеко отсюда,- отвечали. - А в чем, собственно, проблема?

Трудно было объяснить, что мы рассчитываем на автостоп. Приходилось слегка маскировать свою эксцентричность.

- Понимаете, мы журналисты и хотим прибегнуть к автостопу, чтобы больше увидеть за время поездки.

Магическое слово "журналист" наверняка послужило бы хорошим аргументом, даже если бы мы намеревались идти пешком. Так что дежурный по отелю охотно пустился в объяснения:

- Лучше всего, если возьмете кучера, который за 10 афгани свезет вас на базар Хошх, оттуда за 8 афгани микроавтобусом до Гозаре, а там попробуйте своим способом, но лучше - автобусом...

Разговоры о быстром и безопасном автобусе мы слышали еще в Иране. Операция с дрожками и микроавтобусом до Гозаре казалась нам чересчур сложной и дорогостоящей, и, по своему обыкновению, мы тронулись в путь пешком. Одинокие фигуры двух белых незнакомцев моментально оказались в центре внимания жителей окраинных улиц Герата, куда редко заглядывают туристы. Мы прошли километра три под палящим солнцем, но это был все еще Герат. Потом вдруг, через несколько минут, дорога преобразилась - судя по покрытию, перешла в загородное шоссе. То, что по нему не проезжала ни одна машина, нас пока не беспокоило. Мы показывали на горизонт и наивно спрашивали окружавших нас зевак, в том ли направлении Кабул. Их лица, расплывавшиеся в улыбке, свидетельствовали о том, что наши слова явно поднимают им настроение. Так или иначе, мы "выступили в поход" на Кабул и решили начать автостоп. Как только покажутся машины.

Шоссе, по которому мы шли, было проложено при содействии Советского Союза. Широкое полотно действительно напоминало сибирские магистрали. Словно по линеечке проведенные отрезки дороги, окаймленные деревьями и далеко отстоящими домами, вероятно, очень удобны для водителя, но пешеход на такой дороге ощущает себя как бы потерянным. К тому же хотелось пить.

Наконец мы услышали скрип тормозов. В Турции нам везло, в Иране - тоже, но то, что случилось теперь... Это была первая легковая машина за полтора часа, и она тотчас остановилась. К сожалению, ни водитель "Мерседеса", ни сидевший возле него парнишка не знали ни одного иностранного языка, и мы не ведали, как далеко удастся проехать с этими ангелами, ниспосланными небесами. Водителю и мальчику на всякий случай мы вручили всевозможные дары - от значков до флага, выбрав при этом самые красивые сувениры.

За окнами уже обозначился типично пустынный пейзаж, и мы подумали про себя: "Хоть бы подольше тянулась эта пустыня, здесь нас вряд ли высадят". Миновали Гозаре, и, согласно карте, на пути оставалась единственная деревушка, а после нее дорога проходила сквозь безлюдную пустыню до самого Кандагара, лежащего на полпути...

Но в жизни бывает именно так. Одна маленькая деревенька перечеркивает график долгого пути. "Мерседес" остановился, мы догадались, в чем дело, и с обреченным видом вышли из машины. Водитель сказал какую-то фразу, развернул машину и поехал назад, в сторону Герата. Мы стояли в полной растерянности. Ясно было одно: мы очутились в деревушке примерно в 30 километрах от Герата. А до горизонта расстилалась пустыня. Впрочем, все могло быть гораздо хуже. Селение было очень живописным. Каким-то чудом посреди безбрежных песков выросла роща, как водится в пустыне - где зелень, там и люди. Мы расположились примерно посреди тридцатиметрового отрезка шоссе, пересекавшего оазис, и стали ждать.

Ждали долго. Сначала настороженно оглядывались по сторонам, потом достали книжки, а спустя несколько часов уже начали разгуливать по близлежащему лесочку, словно забыв про автостоп. За это время проехали три переполненных грузовых автомобиля и несколько автобусов, но ни одна из машин не остановилась. Только однажды, далеко за полдень, водитель легковой машины подозрительного вида предложил довезти нас до Кандагара по цене автобусного билета. Мы отвергли это предложение скорее из упрямства и продолжали ждать того, во что уже перестали верить.

Несколько слов о деревушке. Разница между ней и Гератом была невелика. Нигде и намека на кока-колу, никаких торговых точек, только тишина и сказочная природа. Жителей мы увидели только однажды, когда они все вместе возвращались с работы в свои глинобитные хижины. Их было человек тридцать. Они несли примитивные сельскохозяйственные орудия, были веселы. Держались куда более достойно, чем городские жители. Когда проходили мимо, приветствовали нас с дружеской улыбкой. Один из них на ломаном английском поинтересовался нашими планами. Остальные, немного посовещавшись, пошли дальше своей дорогой. Они производили впечатление сдержанных, спокойных людей, были опрятно одеты. Чувствовалось, что они жили в гармонии с природой. Жаль, что мы не могли поближе познакомиться с ними. Еще одно свидетельство того, что дорога к познанию весьма терниста.

Единственная вещь, которую мы познали в избытке, - жажда. Неожиданная высадка в деревне застала нас врасплох, и теперь мы испытывали недостаток не только времени, но и питья. Первоначальная сухость в горле прошла, но жажда приходила снова и снова, и каждый раз мучила все сильнее. Наконец, мы пошли против строгих запретов - выпили воды из ручья.

Проблема питьевой воды для туристов в Азии - решающая в смысле сохранения желудка здоровым. И это касается не только пустынь, где вода отсутствует, но и влажных зон, где ее достаточно, но она не всегда годится для питья. Как уже было сказано, частично эту проблему решает чай, кое-кто предпочитает дорогую, но, в смысле борьбы с жаждой, не очень эффективную кока-колу. Как бы то ни было, без воды не обойтись. Существуют химикаты, которые, якобы, любой источник превращают в питьевую воду, но и здесь вы не получите стопроцентной гарантии. Одни ни за что на свете не берут в рот ничего в сыром виде, другие, наоборот, игнорируют профилактические средства. Мы выбрали компромиссный путь. Принимали эндиарон, убедившись, спустя определенное время, что он оказывает благотворное действие. Ну, а в тот момент, когда я тянулся губами к прохладным водам на вид прозрачного, чистого ручья, признаюсь, что мною управлял не холодный рассудок, а скорее палящие лучи немилосердного светила...

Неудача, пережитая нами, и поздний час подвели нас к мысли о том, что все же самым близким и надежным островком цивилизации является Герат, и мы тотчас решили ехать назад. Остатки здравого смысла нас предостерегали, что ехать назад теоретически так же сложно, как и двигаться вперед, но, когда не до шуток, логика срабатывает лишь до определенного предела. Неожиданно мы обнаружили в деревне стоящий автобус, который заполнили люди, явно направлявшиеся "в город", то есть в Герат, где мы уже ощущали себя почти как дома.

Всю обратную дорогу мы слушали рассказы нашего соседа. По специальности - фотограф, учился в Москве, работает в сфере туризма. В Герат он ехал снимать памятники старины, так что нам представилась возможность побеседовать с местным жителем. Тем не менее, приглашение прийти в гости вечером мы приняли лишь из вежливости, ибо экскурсия на целый день в пустыню не прошла для нас бесследно. Из последних сил мы добрались до своей гостиницы "Минаретес" и с горькой усмешкой объявили своим знакомым:

- Ничего, завтра уедем обязательно!

Глава XIII. Кабульские больницы

Утром нам предстояло сделать несколько вещей одновременно. Сначала обменять обычным способом деньги, а затем купить билеты на автобус. Учитывая тот факт, что автостоп в Афганистане действительно не получил распространения, ценность автобусного билета возрастала. Две фирмы, рекомендованные нам как наиболее "солидные", уже продали билеты на ближайшие дни, и мы были вынуждены довольствоваться компанией, которая пользовалась меньшей популярностью у пассажиров. Зато получили возможность сэкономить.

Во время утренних хлопот я перебирал в памяти события второй половины вчерашнего дня и минувшего вечера. Разнообразия ради, мы провели их со Штефаном во дворе отеля, где дружно взялись за приготовление ужина. Он состоял из всевозможных овощей, среди которых преобладали баклажаны. Зелень, как обычно, дополняли яйца. Такой способ питания, учитывая нежелание остальных гостей утруждать себя работой, бросался в глаза, и за нами с любопытством наблюдал персонал. Местные жители издали следили за тем, как европейцы стряпают еду, и удивлялись нашим странным вкусам. Один из них внезапно приблизился к столику, на котором стояла бутылка с жидким мылом. Он явно был не прочь приложиться к спиртному. Показывая на бутылку, стал подбивать нас выпить с ним "на брудершафт", а в качестве, встречного предложения достал какую-то еще более подозрительную жидкость. У нас не было желания еще раз ставить опыты на собственных желудках, и мы были вынуждены разочаровать его сообщением о том, что в нашей бутылке всего лишь мыльный раствор и выпивка не состоится. Он не особенно понял наши объяснения, ибо на его лице заиграла примирительная улыбка, и он проговорил:

- Ладно, ничего, все равно рамадан. Вернусь после захода солнца.

Такого рода смешные эпизоды вспоминались мне во время утренних хлопот, связанных с продолжением нашей поездки. Оставалось только уложить вещи и не прозевать автобус.

На вокзал мы предпочли приехать чуть раньше, не полагаясь на сомнительное "бронирование". Кроме того, мы не слишком доверяли рекламе транспортной компании и боялись, что придется вернуть билеты в кассу. Но это действительно был "Мерседес-302", выглядевший, впрочем, снаружи более респектабельно, чем внутри. А в каком состоянии находился его мотор, этого мы не ведали вообще. Тем не менее, мы рискнули войти. К нам присоединились канадцы Руперт и Сью, а спустя минуту и новая знакомая Луиза.

Мы тронулись в путь, настроенные оптимистически. В дороге это очень важно. Рядом со мной устроился старик афганец. На голове - тюрбан наподобие индийской чалмы, острые черты смуглого, обветренного лица, благородная седина и мудрый взгляд. Он был закутан в два куска белой материи. Этот костюм, к которому еще надо привыкнуть, некоторое время скрывал то обстоятельство, что мой пожилой спутник сидел на корточках, словно птица на проводах. Мне было интересно узнать, как долго выдержит он в этой позе. Он наверняка бы выдержал и больше, но, когда в конце поездки, продолжавшейся четырнадцать часов, старик разминал свои конечности, его суставы изрядно трещали...

Сама по себе поездка, большую часть которой поглотила ночь, не представляла особого интереса. Единственной отдушиной во время монотонной езды были остановки, когда пассажиры могли прополоскать горло, и когда появлялась возможность не слышать протяжного однообразия афганской поп-музыки.

Вскоре наступила ночь, легкая прохлада сменилась неприятным холодом. Теплая одежда лежала в багаже на крыше автобуса, и до ближайшей остановки нам не оставалось ничего другого, как размышлять о том, что хуже - холод или голод.

Когда, наконец, на рассвете автобус остановился, мы натянули на себя все, что было упаковано, и заказали пищу. Обслуживание и в четыре часа утра было на высоком уровне, зато предложенное блюдо явилось малоприятным сюрпризом. Коричневатая каша с растопленным маслом явно не могла утолить голод, зато определенно отбила вкус к еде. Мы довольствовались чаем и готовились к выходу. Однако метрдотель не был удовлетворен суммой, которую мы намеревались заплатить. Вспыхнула двуязычная словесная перепалка, едва не перешедшая в более жаркую схватку. В этот момент со двора донесся рокот мотора "Мерседеса", и мы поняли, что спасение близко.

Мы вновь начали клевать носом на экономно сконструированных сиденьях автобуса и искренне надеялись, что следующая остановка будет уже последней. Ждать ее пришлось немало, но так или иначе около девяти часов утра мы достигли одной из промежуточных целей нашего путешествия - въехали в столицу Афганистана Кабул.

Кабул расположен в плодородной долине на высоте примерно двух тысяч метров над уровнем моря. Через город протекает река с тем же названием. История города уходит корнями в глубокое прошлое, упоминания о нем содержатся в старинных записях и исторических повестях Птолемея. После Александра Македонского следующими завоевателями были арабы, вместе с которыми в страну пришел ислам - официальная религия до нынешнего дня. Когда в XVIII веке было основано современное афганское государство, ему грозила опасность поглощения Англией, что и привело к двум англо-афганским войнам. События, происходившие в XX веке, привели к образованию республики в 1973 году.

Представительность столицы проявилась, прежде всего, в том, что вместо конных экипажей здесь в качестве такси фигурировали легковые автомобили. Один из них тотчас вместил нас шестерых и отвез до центра Кабула - на Чикен-стрит.

Чикен-стрит - родная сестра всех предыдущих туристских центров, с которыми мы сталкивались до сих пор. Она продолжает традиции "Паддинг шопа", "Амир Кабира" и остальных мест, куда направляется турист, будучи уверен, что получит как минимум надежную информацию. В большинстве случаев, однако, он приобретет нечто гораздо большее. Короче, на Чикен-стрит поселились и мы.

Гостиниц было предостаточно, и мы не поддались на уговоры первого попавшегося зазывалы. По собственному усмотрению мы выбрали торговое предприятие, носившее название "Мерседес Бенц Кафе". По обыкновению, это был отель с рестораном, где стоимость номера в сутки составляла менее половины доллара. Комнатки, размещенные в коттеджах, дополнялись двориком, в центре которого под ветвями деревьев, увешанными фонариками, можно было устроить пиршество. На случай плохой погоды существовала и крытая столовая. Бросалось в глаза, что персонал составляли главным образом переселенцы китайского и японского происхождения. В отеле поэтому была отменная китайская кухня, а значительный процент его посетителей составляли японцы.

День стоял очень теплый. Мы остановились у киоска, торговавшего соками, которые выжимались на месте из всевозможных фруктов и овощей. Это было привлекательное зрелище. Мы пополнили свои витаминные кладовые и расширили известный нам ассортимент напитков.

Утром следующего дня после вошедшей в правило легкой постирушки мы решили познакомиться с жившими здесь туристами. Некоторые из них находились в Кабуле всего несколько дней, другие уже давно, залечивали желтуху, которая свирепствует в этом крае. Людей с выражением апатии на восковых лицах мы встречали не раз, и всегда их вид напоминал нам о том, как опасно пить воду из ручья. Были здесь и такие, кто обосновался в Кабуле на более длительный срок, чтобы, руководствуясь "трансцендентальным мышлением"¹⁰, изучать иные способы познания мира. За этими высокопарными словами скрывалось лежание целыми днями на месте и курение гашиша. Впрочем, расходы на пропитание здесь невелики, экзотическая природа способствует полету фантазии, и достаточно сменить джинсы на легкие полотняные брюки, чтобы у европейца появились шансы стать "ассимилированным афганцем".

На ужин мы отправились втроем. Третьей была Луиза. В ресторане подавали даже наше пльзеньское пиво. Но мы, руководствуясь финансовыми соображениями, предпочли чай, который сочетается с любым блюдом, и запивали им шашлык. В этот вечер на горизонте моего благополучия появились первые тучки, предвещавшие грозу.

Уже утром на прогулке я чувствовал легкую боль в правой ноге, когда наступал на нее. Как мы выяснили в гостинице, воспалилась подушечка "указательного пальца". В этом несчастии я мог винить лишь самого себя. После ужина я приступил к лечению. Под руководством Штефана и при участии половины обитателей отеля мы постарались основательно продезинфицировать поврежденное место насыщенным раствором марганца. Потом нас одолел сон. Нужно было наверстать упущенное нами позавчерашней ночью в автобусе.

Утром боль в нарывавшей ноге нисколько не уменьшилась, и я не смог принять участие в коллективной экскурсии по Кабулу. Вместо этого в сопровождении Луизы, опираясь на здоровую ногу, я кое-как доковылял до ближайшей больницы. Она размещалась в новом, чистом помещении. В воздухе витал характерный запах антисептика, и я почувствовал, как в меня понемногу вселяется спокойствие. На новых диванах (больница была построена в 1973 году) в нервном ожидании сидели местные пациенты с испуганными лицами. Глядя на их травмы, я испытывал неловкость: моя собственная стала казаться сущим пустяком. Однако меня приняли первым. Оперировал молодой человек, производивший впечатление толкового врача. Эта операция была для него небольшим отдыхом. Не мудрствуя лукаво, он вскрыл мой палец, выпустил гной, залил рану перекисью, попросил держать палец в чистоте, и через три дня явиться на перевязку. Я ждал, что в конце процедуры он прошепчет несколько заклинаний в соответствии с местным обычаем, но не услышал их. Европейская медицина уже пустила в Кабуле крепкие корни.

Сандалия не надевалась на больную ногу, и я снова допрыгал домой на одной ноге. Там меня уже ждали остальные. Обсуждалась вечерняя программа. Наконец, мы решили воспользоваться соблазнительным предложением провести вечер с местной группой "Чилдрен оф Год" - молодыми глубоко религиозными потомками хиппи. Название группы переводится как "Божьи дети".

"Божьи дети" - молодые люди, чаще всего выходцы из Америки, проживающие в Англии, Голландии, равно как и в Стамбуле, Дели или Сиднее. Их девиз - любовь к ближнему. Но в этом-то и состоит загвоздка. "Божьи дети" ничего иного практически не делают. В Европе они довольствуются распространением листовок, пропагандирующих их движение. Вдобавок к этому в самых экзотических местах они пытаются заниматься благотворительной деятельностью в форме медицинской помощи на любительском уровне наркоманам или иным субъектам, оказавшимся в тяжелом положении. Сами они живут на подаяние, что не приносит им особой популярности.

Вечер был организован в живописном саду незадолго до захода солнца. На траве лежали нарезанные арбузы, кое-где - горсти орешков. Со вздохом вспомнил я о том, что нам обещали "бесплатную еду", но постарался умерить свой критический настрой. На импровизированной сцене перед примерно тридцатью слушателями, устроившимися прямо на траве, сидело трио гитаристов, которые развлекали присутствующих приятными песенками на два голоса. Особое впечатление производили дети "Божьих детей". Они бродили, полностью войдя в роль "цветов жизни". Самым маленьким едва исполнилось три года, и трудно было определить, кто, собственно, их родители. Паузы между отдельными песенками становились все больше, солнце уступало место сумеркам, но веселее не становилось. Попытки оживить общую беседу потерпели неудачу: "божьих детей" словно отделяла от остальных невидимая стена. Мы решили не дожидаться конца и отправились домой.

На следующий день мы продолжили изучение кабульских больниц. На этот раз не из-за моей ноги, а потому, что решились на новое приключение. Мы шли на сдачу крови.

Считается, что сдача крови не такая уж неприятная операция. Скорее наоборот. В условиях жаркого климата давление поднимается, жилы набухают и делаются как веревки. В таких случаях в старину больному давали совет "отворить жилу". А если эта благотворная для здоровья акция сопровождается еще и никогда не лишним денежным вознаграждением, то соблазн становится слишком значительным и страх, ассоциирующийся со станцией переливания крови, отступает на задний план. Вопрос в целом мы обсуждали накануне с местными специалистами, но окончательное решение приняли лишь в последнюю минуту, в больнице.

Нас радовало то обстоятельство, что и эта больница оказалась новой и чистой. Европейские доноры здесь не были в новинку. 15 долларов в качестве вознаграждения, стерильная чистота, предварительный анализ крови, проверка, в каком состоянии вены, - все это нас вполне успокоило, и мы без колебаний сказали "да". Врач не стал нас мучить долгими расспросами. Инфекционные заболевания имеются? Нет. Сегодня гашиш не курили? Не курили. Из этого вытекало, что если кто-то курил вчера, то он уже годится в качестве донора. Вся процедура протекала спокойно. Чтобы мы не волновались, дежурный врач, вводивший иглу в вену, рассказал анекдот.

На следующий день мне стало казаться, что ничего нового в Кабуле мы уже не увидим. Состояние ноги, правда, не улучшалось, а в нашем распоряжении оставался единственный день. Не очень обрадовала меня и очередная перевязка. С весьма туманными перспективами на скорое выздоровление я доковылял домой, и все стали готовиться к отъезду.

Мы напрягли все силы, чтобы не сгибаться под ударами судьбы, решив, что фортуна отвернулась от нас временно. Заказали билеты на автобус. Застегивая рюкзаки, уже видели себя в Пакистане.

Глава XIV. Пакистанские невзгоды

Первое, что мне бросилось в глаза в то утро, был руль, установленный с правой стороны. Поскольку автобус принадлежал пакистанской компании, его оборудование соответствовало правилам дорожного движения, принятым в Пакистане. Мы заняли места, помогли нескольким менее понятливым туристам разобраться в нумерации кресел и стали думать о том, как доберемся до географических, стратегических и исторических ворот, открывающих путь в Индию. Ими испокон веков являлся Киберский перевал.

Кабул мы покинули так же незаметно, как и приехали в него. Быстрее, чем могли предполагать, очутились посреди холмов, растительный покров которых напоминал щетину, покрывшую за три дня подбородок Штефана. Пейзаж менялся на глазах, дорога становилась все более извилистой, а подъем - все более крутым. Высокогорный туризм был для нас в новинку, но мы еще тогда не знали, что это высота - пустяк по сравнению с кручами, которые нас ждут в Кашмире или Непале.

Киберский перевал едва ли не единственная дорога, которой можно перейти из северной части Афганистана в Пакистан, а стало быть, и в Индию. Этот исторически известный горный проход местами сужается всего до 4 метров, а его стратегическая ценность очевидна. Не случайно англичане проложили здесь в XIX столетии одну из самых высокогорных железнодорожных трасс в мире. Они заплатили огромную цену за то, чтобы держать "свою" сторону Киберского перевала под контролем.

Сегодня железнодорожное движение сокращается, но тем интенсивнее становятся автомобильные перевозки. На дороге нам редко встречались машины, но на границе, сразу за перевалом, их было на удивление много. Мы вновь заполнили множество бланков и дали еще несколько подписок. Во время тягостного ожидания мы оказались в центре внимания разношерстной публики, торговавшей из-под полы, и полуофициальных контрабандистов. Базар на Киберском перевале был действительно на уровне, но, как ни странно, здесь не брали доплату за продажу в условиях высокогорья. Однако мы не успели как следует осмотреть рынок. Хлынул дождь, и мы поторопились вернуться в переполненный автобус. В последующие часы дождь усилился, но вскоре показался Пешавар.

Слишком много всего сразу. Влажно, душно, море людей, английские надписи вместо арабских, рикши, кули, спешка, гвалт. После Афганистана с его идиллической тишиной - какой-то бурлящий карнавал. Мы быстро перебежали из автобуса под навес, чтобы спрятаться от начавшегося ливня. Как назло, исчезли все рикши. Впрочем, ненадолго. Остановив одного из них, под проливным дождем, мы покатили на вокзал. Почему на вокзал? Сыграло свою роль нетерпение: мы стремились в Индию. Оставаться здесь надолго не входило в наши планы, однако мы не предполагали, что визит в Пешавар будет настолько коротким.

Начиная с Пакистана, железнодорожный транспорт практически заменил собой поездки на автобусах. Железнодорожная сеть здесь достаточно разветвленная, а проезд сравнительно дешевый. Билет, полученный по брони, гарантирует определенные удобства в невероятно переполненных поездах.

Обо всем этом мы знали заранее. Но уже с самого начала возникли осложнения. Места не бронировались. В эти дни, как нам объяснили, праздновали один из многих религиозных праздников, следствием чего явилось передвижение тысяч верующих, вызвавшее трудности на железной дороге. Мы задали бесчисленное число вопросов, на которые не получили вразумительных ответов, но поняли одно: заплатив несколько рупий дополнительно, мы сможем приобрести и недоступную бронь спального места. В зале ожидания можно была заметить мужчин, которые с записными книжками в руках деловито подходили к пассажирам-европейцам, предлагая свои услуги. За 5 рупий охотно вносили в список желающих получить спальное место, предупреждая о том, что следует прибыть на перрон не позднее, чем за четверть часа до подачи состава и иметь при себе дополнительные деньги, которые будут уплачены только после выполнения условий сделки.

В ожидании развязки мы отправились в привокзальный ресторан. Вход в ресторан был увешан объявлениями, гарантировавшими иностранным туристам, что здесь они и их имущество будут в целости и сохранности. Это наводило на мысль о том, что далеко не всюду туристы застрахованы от досадных происшествий. Нас обслуживал интеллигентный пакистанец, вполне прилично говоривший по-английски. Он рассказал, что в Пешаваре изучал экономику, а в ресторане подрабатывает, чтобы продолжить учебу и помогать семье. Наблюдение за иностранцами явно было его коньком, и то, что он в этом преуспел, мы очень скоро заметили. Сначала он обсчитал нас с помощью затасканного трюка с десятипроцентной надбавкой. Потом, во время чаепития, развлекавшего его и приносившего одновременно доход, он выкурил принесенную нами пачку сигарет.

Нельзя браться за дело, к которому не способен от природы, но выходки официанта подтолкнули меня к робкой попытке отмщения. Я предложил пари - десять против одного, - что он не угадает с трех раз, откуда мы, прослушав в течение минуты нашу беседу на родном языке со Штефаном. Он принял вызов без особого желания и, разумеется, проиграл. От уплаты уклонялся, как мог, наконец, отлучился в кухню, а я, ликуя громко, чтобы услышали за соседними столиками, произнес: "Обсчитывать, конечно, приятнее, чем платить самому!"

Ликование мое оказалось преждевременным. Едва мы успели выпить еще один литр чая, как вернулся Али. Он предложил повысить ставки. Я почувствовал, что здесь таится подвох, но забавы ради мы со Штефаном снова устроили показательный диалог на чешском.

В один из моментов Али прервал нас и, наморщив лоб, изрек:

- Вот эту фразу еще раз, пожалуйста!

Не скрывая удивления, я произнес еще несколько чешских слов, но Али уже был на коне.

- Послушай, это чешская речь! - заявил он, напустив на себя мину погруженного в размышления человека, но тут же не сдержал душившего его хохота.

Разгадка не заставила ждать. Нет, он не учился в Чехословакии, это объяснение было бы слишком банальным. Трюк заключался в ином. После того как он проиграл первое пари, он вовсе не пошел на кухню, а подкараулил Луизу, нашу ничего не ведавшую приятельницу, которая и открыла секрет по простоте душевной. Обвинив друг друга в неуплате проигрыша, мы расстались с Али и отправились на перрон в надежде встретить человека, которому заплатили аванс за бронь.

Несмотря на то, что до прибытия поезда оставалось добрых сорок минут, на перроне царило оживление. Сотни местных пассажиров ждали поезда у громоздившихся на платформе узлов и чемоданов, сотни других торговали, а остальные тысячи, вероятно, выступали в роли праздношатающихся. Небольшую группу (человек десять) европейцев и американцев, к которой принадлежали и мы, быстро окружила толпа зевак весьма подозрительной внешности. Мы заметили внимание к своим особам еще в ресторане, но Али заверил, что эти люди не опасны, просто глазеют на иностранцев и готовы при случае "чему-нибудь подучиться". Увидев испуганные лица некоторых наших друзей, я процедил с претензией на осведомленность:

- Этих не бойтесь, они просто так на нас смотрят, хотят чему-нибудь научиться.

Юноша в очках, стоявший на почтительном расстоянии, неожиданно "принял вызов" и обрушился на нас, демонстрируя отличный английский:

- Ошибаешься. Чему нам у вас учиться? На вас жалко смотреть: валяетесь в пыли, накурившись дешевого гашиша.

Я испытал легкое смущение из-за того, что недооценил этих людей. Было, однако, неприятно, что они так плохо думают обо всех иностранцах. Я уже собирался призвать своего оппонента не стричь всех под одну гребенку, но в этот момент появился обладатель записной книжки, в которой была зафиксирована наша заявка на плацкарту, уже наполовину оплаченная. С собой он привел несколько плохо одетых пареньков. Сначала он не обращал на них внимания, но вскоре стало ясно, что именно им отводится важная роль в реализации нашего плана заполучить спальные места. Человек с записной книжкой, напоминавший своим важным видом как минимум армейского интенданта, приставил к каждому из нас одного из своих помощников и заверил, что это и есть тот самый толковый хлопец, который проведет нас к нашему спальному месту и "оприходует" остальные 5 рупий.

Вдруг мы услышали, как ровный гул на перроне превратился в сильный шум: к платформе приближался поезд.

Сверкающее чудовище из металла, весьма допотопной формы, вынырнуло, словно из небытия. Нельзя было терять ни минуты. Я забросил за спину рюкзак и, стараясь не упустить из виду своего проводника, запрыгал на здоровой ноге.

Человек, который заботится о хороших манерах, вряд ли подошел бы близко к уже переполненному поезду, но, как ни странно, я легко нашел в себе необходимую бесцеремонность, чтобы вскочить на ступеньку вагона, который еще и не успел остановиться. Пришлось поработать локтями. Как ни странно, без особых осложнений я оказался в той части вагона, в которой должны были находиться наши бронированные места. В этот момент мой местный ангел-хранитель показал рукой на отделение, куда складывался багаж, и закричал:

- Туда, наверх, быстро!

Хотя весь вагон был погружен в темноту, у меня внезапно зарябило в глазах. Хорошие манеры были отброшены, я видел впереди ясную цель и боролся с упорством зверя. Я легко взял верх над несколькими вялыми, явно уставшими пассажирами, но мы находились в мужском купе, и вряд ли имело смысл кого-то недооценивать.

Настоящая схватка, однако, началась в вышеупомянутом багажном отделении. Я пустил в ход руки, ноги, рюкзак. Не прошло и минуты, как из борьбы выбыли все, за исключением последнего соперника. Этот второй "финалист" сопровождал ведение "боя" частыми выкриками, которые, разумеется, для меня остались загадкой. Поединок проходил в равной борьбе. На какое-то мгновение мне показалось, что из уст противника сорвалось слово "сахиб" - обращение, которое на Востоке услышишь ныне разве что от старомодного официанта. У меня мелькнула догадка, а когда свет случайно проник в вагон, я окончательно убедился в истине: в "жарких" объятиях держали друг друга я и мой местный проводник, напрасно пытавшийся втолковать мне, что победа за нами и что следует уплатить еще 5 рупий...

Я с радостью заплатил, ибо хорошая работа нуждается в должной оценке. Оба, присмиренные, мы высунулись из окна и стали кричать, что было сил:

- Штефан!

Штефан между тем изучал возможности размещения в первом классе, всегда несущем дополнительные удобства. На этот раз ему не везло. Он был рад добытому мною с бою спальному месту, заплатил свою долю, и мы снова были в дороге.

Объективности ради должен признать, что такая давка имела место лишь в мужском отделении вагона, которое строго отделено от женского. Луиза, с которой мы должны были на краткое время расстаться, не имела ни малейшего понятия о нашем приключении. В целом она нормально провела ночь среди пакистанских женщин, которые от пакистанских мужчин отличаются еще и тем, что меньше ездят на поездах.

Итак, мы улеглись на полках в багажном отделении, которые, к счастью, были чуть шире, чем в наших поездах, и, как убедились позднее, дают возможность хорошо выспаться. Подвешенные на стержне у потолка, ровно гудели вертушки вентиляторов. Скорость их вращения и очевидная острота лопастей немного пугали меня, но приятная прохлада действовала успокаивающе.

Снизу еще доносились отзвуки битвы за места, но мы уже размышляли о том, что нас ждет впереди. Пространство, на котором мы расположились, нельзя было назвать идеальным для отдыха из-за проникавших сюда шума и запахов, но не прошло и нескольких минут, как мы погрузились в сон. Однако очень скоро однообразие ночи нарушил патруль по борьбе с наркотиками.

Торговля дурманом приобрела в Пакистане исключительный размах, потому и антинаркотическая служба не сидит сложа руки. Нельзя сказать, что патруль ставит целью бороться с дурными нравами пассажиров. Он предпочитает поймать с поличным сонного европейца, у которого в кармане припрятан гашиш. В этом случае контролеры получают искомое - выкуп.

Первым проснулся Штефан, и это сразу разрядило атмосферу. Его солидная внешность и манера держаться помогли нам быстро отделаться от этой разновидности вымогателей.

Следующим номером ночной программы была проверка билетов, особенность которой состояла в том, что она повторялась несколько раз на протяжении ночи.

Еще одной помехой для крепкого сна оказались остановки на станциях. Они неизменно сопровождались схватками, подобными тем, которые разыгрались на вокзале в Пешаваре, но, к счастью, не такими жаркими.

Все это, вместе с постоянным гвалтом и вонью способствовало тому, что до Лахора - цели нашей поездки мы добрались в весьма плачевном состоянии.

Лахор не выглядит на карте представительным городом. На самом же деле он насчитывает почти два миллиона жителей и известен с давних пор как промышленный и университетский центр. Для нас Лахор представлял интерес как станция пересадки на пути в Индию, но нам не помешала бы одна ночь отдыха после такой напряженной дороги.

На перроне к обоюдной радости столкнулись с Луизой: мы волновались за нее, но она уверяла, что все было в порядке. Мы стали размышлять, как вымыться в душе, раздобыть постель и погрузиться, наконец, в сон. Все это предложил в одном из дешевых отелей разговорчивый пакистанец в замусоленном костюме, которого, как и всякого владельца отеля, звали Мухаммад. И цена, и его натиск на клиента не оставили никаких шансов соперникам Мухаммада, наперебой зазывавшим в свои отели. Мы знали, что поступаем опрометчиво, но снова поддались усталости.

Жара, грязь и по-прежнему болевшая нога - все, вместе взятое, настроения не повышало. Стены отеля были расписаны рисунками и надписями, но нас они не занимали. А совет владельца отеля сдать на хранение в сейф ценные вещи мы пропустили мимо ушей. В номере осталась Луиза, мы со Штефаном отправились в душ. Вода не была горячей, как нам обещали, но жаркое солнце делало ее, по крайней мере, теплой. Мы быстро вымылись и вернулись в комнату. Луиза тем временем вышла постирать белье, а я, на всякий случай, заглянул в мешочек с деньгами, который, наверное, впервые снял с шеи и отложил в сторону не более чем на пять минут. В мешке не хватало 70 долларов!

Теперь мне хорошо известна сноровка пакистанских жуликов. Но в ту минуту я испытал почти физическую боль. Да, половины моих денег как не бывало. Путешествие, в силу случайностей приятно протекавшее до сих пор, могло печально прерваться. Вывернув раз пятнадцать наизнанку свое портмоне, я вызвал хозяина гостиницы и заявил о пропаже.

- Это невероятно, такого у меня не было ни разу!- клялся он и с едва заметной лукавой усмешкой добавил:- Видишь, все же имело смысл сдать деньги в сейф, как я тебе советовал.

В этот момент я начал понимать истинный смысл его совета: наверняка он служил для Мухаммеда алиби. Но я не мог высказать своих подозрений. Предвидя мои вопросы, он заверил меня, что полиция не станет возиться с моей жалобой, тем более узнав, что речь идет о денежной краже. Он стал к тому же утверждать, что сам займется расследованием.

"Расследование" состояло в том, что при помощи железного прута он вздул, к моему удивлению и в моем присутствии, своих помощников. Но вор не объявился. Я знал, что на полицию рассчитывать нечего, и продолжал ему подыгрывать.

- Что же дальше? - спросил я с наигранной дрожью в голосе. Услышав его ответ, я сначала решил, что ошибся, но позднее понял, что он логически вытекал из его стратегии.

- Послушай, я знаю, что у тебя мало денег (я не стал спрашивать, откуда он об этом знает), а, кроме того, знаю, что, если буду делать добрые дела, аллах воздаст мне. Такие уж мы, мусульмане. Большими деньгами я не располагаю, но чем богат, поделюсь с тобой...

Это были ложь, лицемерие и кощунство чистейшей воды, тем не менее, для меня забрезжил свет слабой надежды на возвращение части моего бывшего имущества. Последним усилием воли я сделал удивленное лицо в ответ на столь небывалую любезность, в мыслях же проклинал своего "добродетеля" и собственную неосторожность. Далее переговоры продолжались в соответствии с законами рынка, и уже вырисовывались контуры будущего соглашения.

- Сколько тебе дать? - спросил он напряженным голосом, и его поросячьи глаза заблестели. "Дать" для меня означало "возвратить", и я стал высчитывать в уме. Десять - слишком мало, а семьдесят назад не получу. Я набрал воздуха в легкие, закрыл глаза и выпалил разом:

- Пятьдесят!

- Сорок,- тут же услышал я в ответ. Рамки нашего состязания определились, и я пустился во все тяжкие для достижения договоренности. Заверил, что не сомневаюсь в честности его намерений, и обещал не обращаться в полицию. Держался как последняя тряпка. Наконец, мы ударили по рукам. Примерно через час Мухаммад принес деньги, я выразил моему грабителю признательность. Смешно сказать, но я был, в общем-то, доволен. Я забрался на кровать в надежде хорошенько выспаться после описанных треволнений.

Глава XV. Рикшей к Золотому храму

Полагая, что после той кражи, управляющий гостиницей не покажется больше на глаза, мы ошибались. С противной услужливостью в семь утра он поднял нас с постелей и стал выяснять, что подавать на завтрак. Нам не хотелось ничего, украденные 20 долларов еще были свежи в нашей памяти. Сон не возвращался, мы быстро собрали вещи и вежливо распрощались с нашим "добродетелем". Провожая нас на лестнице, он попросил посоветовать, при случае, знакомым посетить его отель. Нет, моей рекомендации он не дождется, пусть аллах посылает ему клиентов.

Ералаш на улицах Лахора и малоприятные запахи не располагали к прогулке по городу. Мы решили не откладывать отъезда в Индию и поспешили на вокзал. По дороге купили два необычного цвета апельсина. Это - местное лакомство. Их повсюду продают на улицах с лотков, напоминающих сундук мороженщика и действительно выполняющих функции безупречно работающих шкафов-холодильников. Ледяной куб размером в два метра на один, пустой изнутри. В него засыпают сверху маленькие зеленые апельсины - "сладкие лимоны", как их здесь называют, и снизу их достают приятно охлажденными. И все же что толку в одном апельсине, даже искусно охлажденном, если термометр показывает 35 градусов в тени!

На вокзале мы купили дешевые билеты до Амритсара, первого индийского города на нашем пути. Узнали, что поезд идет сразу после полудня. Изрядно уставшие, с трудом добрались до удобных кресел в привокзальном ресторане. В нашем распоряжении оставалось еще два часа. Мы заказали самый дешевый напиток - чай, а я еще и отправился закупить открыток на оставшиеся пакистанские рупии.

Мы ждали поезд и вспоминали своих друзей в Чехословакии. Людские потоки уменьшались по мере того, как жара усиливалась. К нашему ужасу, ворота вокзала, ведущие к путям, оказались заперты. До отправления оставалось еще полчаса, но таможенная процедура и в Пакистане весьма бюрократична. Так что продолжение нашего путешествия переносилось на завтрашний день. Еще десять-пятнадцать пассажиров примерно нашего возраста оказались в таком же пиковом положении, что и мы. Угрозы и просьбы не возымели действия на местных вокзальных служащих, и нам не оставалось ничего иного, как подумать о другом виде транспорта.

К счастью, мы уже знали по опыту, что на Востоке часто становится возможным невозможное. И получилось, что в Индию мы прибыли не автостопом, как собирались, не поездом, как хотели, а с помощью такси.

Такси в Азии во многом отличается от своего европейского собрата. Основная разница в том, что в Европе обычно измученный пешеход отчаянно сам ловит такси, а машина как назло не появляется. В Азии, наоборот, водитель предлагает свои услуги с такой настойчивостью, что пешеход не может не уступить. Во многих городах такси - единственные легковые автомобили, если не считать, конечно, роскошных лимузинов местных вельмож. Предложение в несколько раз превышает спрос, поэтому и цены умеренные, почти бросовые, если только, конечно, водитель не почувствует, что вы остро нуждаетесь в машине. Мы трое были в ситуации, когда еще имелась возможность прибегнуть к иному средству (автобусу), поэтому цена определилась довольно-таки быстро, а именно 15 рупий за 40 километров, что означало чуть меньше 2 долларов. Побросали рюкзаки в багажник, я сел рядом с шофером. Ондржей и Луиза - сзади. Мы выехали в направлении индийской границы в великолепном настроении: все складывалось как нельзя лучше. Еще немного - и мы в Индии!

И все же, выходя из такси, мы испытывали определенные опасения. Пакистан и Индия, как известно, страны, не очень-то жалующие друг друга, и мы опасались столкнуться с трудностями на границе. На этот раз все обошлось. Хотя пакистанская таможня и закрывается в два часа пополудни, мы успели. Были последними, кого в тот день пропустили на индийскую территорию. Досмотр багажа прошел без осложнений. Через несколько минут мы распрощались с Пакистаном.

Уже первые шаги по индийской земле дали ощущение, что мы опять открываем для себя новую страну. Сразу за пограничным переездом - ухоженные газоны, выложенные песком дорожки и красивые кирпичные здания. Вокруг сновали аккуратно одетые босоногие носильщики, которые переносили какие-то ящики с грузовиков на пакистанской стороне в такие же грузовики на индийской территории, а мы вновь убеждались в отсутствии разумных оснований для той воображаемой линии, которая называется границей.

Мы шли тем временем в том направлении, которое предусмотрительно обозначалось стрелками и вело к пункту по проверке паспортов. Таможенные офицеры выглядели весьма внушительно. За столом в длинной комнате их сидело семеро, перед каждым - журнал большого размера. Я подал паспорт первым. Таможенник тщательно пролистал его и передал своим коллегам. Все семеро, один за другим, одинаково внимательно изучали наши паспорта, предпоследний ставил печать, последний подписывал. Далее предстоял досмотр багажа. На таможне записали номер моего фотоаппарата - и формальности закончились.

В местном банке, который напоминал скорее магазинчик по продаже газет и журналов, чем финансовое учреждение, мы поменяли деньги - примерно по 10 рупий за доллар. Теперь оставалось решить, как добраться до Амритсара.

От стоявших поблизости мы узнали, что последний автобус уже уехал, оставалось снова прибегнуть к такси. На пыльной дороге стояла единственная машина - видавший виды черный "Хилман". Водитель клевал носом чуть поодаль в тени большого дерева, примостившись на сломанном стуле. Он не проявлял ни малейшего интереса к клиентам, поскольку понимал, что им некуда деться. Я вступил в переговоры: таксист тотчас назвал цену - 25 рупий. Он знал, что нам позарез необходим Амритсар, мы знали, что запрошенная сумма неимоверно завышена. Началась психическая атака. Мы не сдавались, ибо понимали, что других пассажиров здесь найти трудно. Граница за нами уже закрылась.

Мы решили последовать примеру водителя и отдохнуть в тени. Выпили охлажденного карамельного молока, сфотографировали друг друга и окружающий ландшафт на память о первых минутах пребывания в Индии. Остаток времени провели в ожидании. Немного погодя показались две юные пары из Голландии, которые, не согласившись на цену, запрошенную таксистом, сходили в близлежащую деревню, чтобы выяснить иные способы выбраться отсюда. Они возвратились ни с чем. Таксист твердо стоял на своем. Начался новый раунд. Теперь нас было семеро, водитель запрашивал по 3 рупии с человека. Мы коллективно обсудили это предложение и решили его принять. Машина, набитая до отказа, тронулась в путь, в Амритсар, где, как мы слышали, находилось общежитие для молодых туристов.

После часа езды такси остановилось перед современным зданием, которое, как ни странно, действительно оказалось общежитием. Но каким! Ни до, ни после этого подобных молодежных общежитий мы не встречали. Прекрасные чистые комнаты на восемь-десять человек, горячая вода в душе на протяжении всего дня, прачечная, меню трех различных кухонь, натуральное молоко, которое далеко не везде встретишь на Востоке. А вокруг - газоны с густым травяным покровом, раздолье для путешествующих автостопом. Стоимость жилья составляла 5 рупий. Мы решили воспользоваться своей палаткой, которую могли поставить за половину цены возле общежития на траве. Первым долгом мы отправились в душ. Там же мы устроили небольшую стирку, а затем пошли на ужин, который оказался сытным, правда не очень дешевым. В хорошем настроении, усталые, но освеженные душем, мы с Ондржеем постелили себе возле палатки. Луиза забралась под тент. Так завершился первый день нашего пребывания в Индии.

Сон до десяти утра на таком маршруте не частое явление. Ночной отдых в уютном соседстве с "Хилтоном"¹¹ вполне удался. Нас разбудили лучи уже высоко поднявшегося солнца. Нехотя вылезли из спальных мешков и занялись поисками Луизы. Она давно позавтракала и уже составила многообещающую программу: сначала осмотр знаменитого Золотого храма (4 километра), затем музей Тхакурово (3 километра), вокзал, информационное туристское бюро (3 километра) и, наконец, возвращение назад (4 километра)… Но нас не устраивала перспектива 14-километрового похода, а потому мы попытались выдвинуть альтернативную программу. Предложили отдохнуть до обеда, потом почитать, изучить путеводитель по Амритсару, вечером пойти в кино. Такой проект Луиза с презрением отвергла, высказала критические замечания в адрес сильного пола, который не оправдывает своей репутации, и ушла в одиночестве. Мы же весь день беззаботно загорали, грызли шоколад и ждали, когда объявится наш турист-фанатик. Никуда не уходили с прекрасного газона, лишь прилежный Ондржей успел еще постирать кое-что из предметов нашей убогой экипировки.

Луиза вернулась, когда уже спустились сумерки, и засыпала нас рассказами. Она с восторгом описывала великолепие Золотого храма сикхов, стоящего посреди искусственного озера, красочно живописала атмосферу "настоящего" Амритсара. Кроме того, она успела выяснить всевозможные варианты поездки в Шринагар, главный город Кашмира, где мы намеревались сделать ближайшую остановку. Луиза заставила нас краснеть, и, чтобы избежать дальнейших упреков по поводу удивительной лености, мы предложили ей завтра устроить прогулку по городу специально для нас. Отъезд из Амритсара был назначен на вторую половину дня, ближе к вечеру. Затем все вместе мы отправились на ужин.

Перечень блюд занимал восемь страниц и содержал несколько десятков названий, представлявших три основные кухни, с которыми сталкивается турист в Индии. Первая - "европейская", или "западная". Чаще всего она состоит из нескольких мясных блюд. Индийская для обычного человека приемлема лишь с большими дозами эндиарона, что небезвредно. Третья кухня - китайская, на мой взгляд, наиболее удобоваримая. Она вовсе не включает в себя известные всем "китайские блюда". Содержит в основном макаронные изделия, яйца и овощи, отличается высоким кулинарным уровнем.

В общежитии проживали примерно 30-40 молодых людей, главным образом, европейцы и американцы. Нас удивляло то обстоятельство, что среди асов туризма, которые путешествовали на Восток уже не впервые и посетили, например, Бирму или Индонезию, почти не было никого, кто побывал бы также и в Восточной Европе. На протяжении всего маршрута нам попался только один человек - голландец в Амритсаре, который был в Чехословакии. Не удивительно, что нас засыпали вопросами о нашей стране, большинство из которых свидетельствовали о полном незнании ее. Молодые люди, с которыми нам довелось встретиться в пути, были в своем большинстве аполитичны. Типичным представителем такой молодежи являлась и Луиза, вместе с которой мы провели в путешествии больше трех недель. Ее семья относится к "среднему слою" канадского общества. Луизе 23 года, она путешествует вот уже почти три года. Из Канады уехала потому, что, как она сама считает, ее жизнь на родине была бесцельна. Социологи иногда объясняют такие путешествия "бегством от реальности". Этим понятием часто злоупотребляют, но в данном случае оно вполне уместно. На Восток ныне едут десятки тысяч молодых людей из Европы и Америки. Большинство из тех, с кем мы встретились в дороге, были выходцами из "средних слоев". Они отправились в путь в надежде увидеть нечто новое по сравнению с будничным, домашним, найти, может быть, смысл и стиль жизни, получить пищу для ума и воображения - то, чего так не хватает в привычных условиях. Этим, вероятно, и объясняется тяга к познанию "настоящей" Азии и "настоящих" людей. Лично я думаю, что для познания такой страны, как Индия, не хватит ни месяца, ни года. Поэтому во всех дискуссиях с Луизой и с другими собеседниками мы подчеркивали, что путешествие не ведет к решению проблем, корни которых каждому следует искать дома - в Канаде, Голландии или Англии. Думаю, что многие молодые люди уже сами стали понимать это.

Наш последний день в Амритсаре начался рано утром нетрадиционным бритьем. Затем вместе с Луизой, взявшей на себя роль гида, мы направились к Золотому храму. Это путешествие превзошло все наши ожидания.

Храм в Амритсаре занимает очень важное место в жизни сикхов. Хотя сикхи составляют лишь малую часть населения Индии, они сыграли большую роль в истории страны. Они заметно отличаются от остальных индийцев тем, что пользуются многими привилегиями, среди которых, например, право носить при себе личное оружие и неизменный тюрбан на голове. Сикхи носят тюрбан и в армии, где пользуются большим влиянием. Солдаты, представляющие другие народности, надевают на головы военные береты, сикхи - красные тюрбаны. Большинство государственных чиновников - сикхи. Их немало среди торговцев, ремесленников, игроков травяного хоккея. Вы почти не встретите сикха - рабочего или бедняка. Их религия является в идейном и географическом плане как бы переходной между исламом и индуизмом. Она учит терпимости и активному труду. Первым религиозным деятелем сикхов был Гури Нанак, живший в XV веке, а его четвертый наследник Гуру Рамдас заложил фундамент Золотого храма.

Храм расположен посреди города и окружен домами. Чтобы войти в него, надо пересечь площадь, одну из тех, каких в Индии много. Посетители должны сначала разуться и чем-либо покрыть голову (мы использовали в этих целях свои майки). Только после этого можно пройти через ворота из белого мрамора, за которыми открывается великолепный вид на темно-зеленую водную гладь. Посредине - золотое двухэтажное здание с четырьмя башенками и золотым куполом, соединенное с "набережной" беломраморным мостом. После неизбежного фотографирования мы с Ондржеем обошли четырехгранный резервуар и в каждом углу по очереди напились прохладной воды. Женщины из храма бесплатно предлагали ее в чистых бронзовых блюдах. В храме звучала тихая музыка, издаваемая неведомыми струнными инструментами. Она создавала полную иллюзию посещения дворца халифа или магараджи. Мы пересекли мост и миновали святилище храма. Одетые в белые одежды жрицы с ожерельями из цветов вокруг шеи нараспев читали отрывки из святого писания, иные играли на ситарах, остальные подбирали монеты, которые туристы и прихожане бросали за позолоченные перила. Мы тоже бросили несколько монет, обошли весь храм и, потрясенные увиденным, проделали обратный путь, выйдя через главные ворота. Мы вновь окунулись в будни сегодняшней Индии.

Нам не хотелось возвращаться пешком, и мы решили воспользоваться рикшей. Это название ассоциируется у европейца с велосипедом, на котором двое восседают, а третий жмет на педали. На деле все обстоит гораздо хуже. Мы видели сотни рикш в каждом городе, по всей Индии, и все же я так и не привык к этому зрелищу, которое для меня останется символом классового бесправия и унижения человека. Исхудавший индиец, выбиваясь из сил, за сущие гроши тащит скрипучую повозку. На Востоке с нищетой можно столкнуться на каждом шагу. Средняя плата рабочего на стройке составляет менее половины доллара в день. Столько стоит литр молока, а в стране насчитывается не один десяток людей, ищущих работу и не имеющих даже такого дохода. Рикша, который зарабатывает хотя бы 2 доллара в день, входит в число тех, кто "надежно" обеспечен. И все же каждый раз, когда рикша попадался нам на глаза, меня охватывало смущение.

От Золотого храма нас вез мальчишка, которому еще не исполнилось и четырнадцати. Он просил нас не нанимать никого другого, и поэтому мы уселись все втроем. На дороге то и дело попадались ухабы, иногда она вела в гору, мы наезжали на камни, преодолевали лужи. Наш возница нажимал, что есть мочи на педали, иногда подталкивал свой возок, временами я не выдерживал и помогал ему. Не прошло и часа, как мы вернулись назад. Мальчик попросил 2 рупии - одну пятую доллара. Получил 3 рупии и в знак благодарности предложил подождать нас, чтобы отвезти на вокзал. Напрасно мы объясняли ему, что поедем с рюкзаками, палаткой и вообще со всей экипировкой. Нам было заявлено, что хватит и сил, и терпения ждать "сахибов" до вечера.

Через час мы покинули общежитие Амритсара. Рикша ждал нас терпеливо все это время. Было ясно, что в одной повозке мы не поместимся, поэтому Луиза и Ондржей наняли еще одного рикшу, я же поехал с нашим возницей. Он сносно говорил по-английски, а тем для разговоров хватало. Он сообщил мне, что не является владельцем повозки, половину выручки должен отдавать, и что, если он ездит целый день, зарабатывает до 3 долларов. Чинить повозку он обязан из собственного кармана. Я объяснил ему, что он и его коллеги должны договориться друг с другом, определить твердые цены и не конкурировать. Но, по его мнению, это было невозможно.

На вокзал мы приехали раньше Ондржея. Я заплатил запрошенные 3 рупии и предложил прокатить его. Сначала он не хотел, но затем уступил "причуде белого сахиба", занял место сзади, и я проехал метров пятьдесят. По асфальту и грунтовой дороге. Поверьте мне, это - каторга. Куда труднее, чем просто везти кого-то на раме, поскольку повозка рикши имеет сзади два колеса и только одну передачу. Тем временем прибыли Ондржей и Луиза, и мы отправились на вокзал. В этот момент я вспомнил, что забыл отправить открытки. Пришлось вернуться и спросить рикшу, не купит ли он марки и не отправит ли открытки. Было их пять, марки на каждую стоила 1,4 рупии. Я дал ему 10 рупий, и он обещал сделать все, что нужно. Мысленно я попрощался с открытками, но успокаивал себя тем, что совершил добрый поступок. Спустя два месяца я узнал, что открытки были отправлены в тот же день.

Глава XVI. Конец рамадана

Вокзал в Амритсаре как две капли воды похож на другие вокзалы Индии. Невообразимая суматоха. Всюду в любое время суток спящие люди. Вы увидите здесь ларьки с книгами, чаем, печеньем и бог знает, с чем ещё. Но это были для нас новые впечатления, одни из первых, которые ложились в основу наших представлений о стране в целом.

Индийцы путешествуют часто и с удовольствием. По железной дороге ездят первым и вторым классами разница между ними очень существенная, и не только в цене. Первый класс дороже второго в десять раз. Цена второго низкая до смешного. Из этого следовало, что в большинстве случаев мы пользовались именно вторым классом, равно, как и другие молодые туристы со всего света, и сами индийцы.

Единственное, чем отличается европеец, путешествующий поездом, от самого бедного индийца, это то, что всюду, где есть возможность, он бронирует места. Другими словами, имея билет, он доплачивает одну и ту же сумму - 5,5 рупии (примерно полдоллара) и получает место в спальном вагоне второго класса. Без лежачего места ездить просто невозможно, ибо вагоны, на которые не распространяется бронь, всегда забиты до отказа, причем езда на крыше тоже весьма популярна, хотя в последнее время и преследуется.

Имея определенный опыт, мы постарались, прежде всего, найти на вокзале кассы брони. Переступая через десятки индийцев, невозмутимо лежавших на полу зала, мы пробились на перрон, где спокойно закупили

спальные места. Билет до Джаммы, где мы собирались сделать первую остановку на пути в Кашмир, стоил

8 рупий. Поезд уходил в девять вечера, а в Джамме должен быть около пяти. Дальше железной дороги нет,

надо пересесть на автобус. Время, оставшееся до отъезда, мы, разумеется, провели за чаем. Поезд отбыл

точно по расписанию.

Спальные купе больше всего напоминали багажное отделение: деревянные нары на цепях - три полки одна над другой шириной сантиметров шестьдесят. К таким мы уже привыкли в Пакистане. Ондржей и Луиза уснули быстро. Я забрался на самую верхнюю полку, под себя постелил спальный мешок и при слабом мигающем свете углубился в "новейший путеводитель по Кашмиру", который купила за 3 рупии на вокзале неутомимая Луиза. Должен заметить, что низкое качество этого издания резко контрастировало со щедрыми описаниями необыкновенных красот. Плохая печать, расплывчатые, нерезкие фотографии явно снижали ценность фраз типа: "Кашмир - это рай на земле, его ландшафт не уступает самым красивым местам Швейцарии". Из путеводителя я узнал, что Кашмир с незапамятных времен принадлежал Индии. Уже в III веке до нашей эры он являлся частью огромной империи знаменитого индийского царя Ашоки, позднее Кашмир стал центром буддизма в Индии. Следующие несколько столетий Кашмиром владели татары, в XIV веке их сменили мусульмане, влияние которых сказывается до сих пор.

Согласно моему путеводителю, Кашмир на своем веку видел многих военачальников, пытавшихся завладеть

этим раем к великому неудовольствию местных жителей. В начале прошлого века магараджа Ранджит Сингх возродил индийское влияние, и в течение следующих ста лет на кашмирском троне сменяли друг друга магараджи. Наконец, в 1947 году вся территория была занята индийской армией, что вызвало недовольство соседнего Пакистана, и был провозглашен самостоятельный индийский штат Джамму и Кашмир. С тех пор "кашмирским вопросом" занимается ООН, в самом же Кашмире царит спокойствие.

Меня увлекла насыщенная история штата, и я продолжил чтение, в ходе которого выяснил, что в Кашмире нет единого языка, но широко распространен так называемый "кашмирский"; что четыре пятых населения занято в сельском хозяйстве и что самым известным изделием здесь являются кашмирские шали. Поезд тем временем прибыл в Джамму. Из вагона мы вышли в числе последних, потому и остались без такси. С удивлением узнали, что автобусная станция находится отсюда в нескольких километрах. Наконец мы все же достали убогий экипаж на конной тяге.

В такой поездке было что-то романтическое. Сопровождаемые цокотом копыт нашей неторопливой лошадки и позвякиванием бубенчиков, в пять утра, мы проехали через городок Джамму, еще погруженный в сон, миновав на своем пути узкий мост и кривые улочки. Веяло спокойствием и тишиной, столь непривычными для Индии. Мы молчали, не нарушая тишины, только смотрели по сторонам, а я сожалел, что не смогу познакомиться ближе с этим городом, равно как и с тысячью других городов на свете.

Очень скоро от идиллии не осталось и следа. Подъехав к автовокзалу, мы вновь попали в суматоху городской жизни, которая не утихала здесь ни на минуту. Автостанция помещалась в длинном одноэтажном здании, к которому с одной стороны примыкала вереница подозрительного вида лавчонок, торговавших фруктами и печеньем. Они освещались изнутри керосиновыми лампами. С другой стороны стояло несколько десятков не менее странных автобусов. Кассы были открыты. Нам опять пришлось выбирать между двумя классами, на этот раз между первым и "люксом". Поездка первым классом до Кашмира стоила 15 рупий, "люкс" - на 5 рупий дороже. Мы решили осмотреть автобус. На беглый взгляд они мало чем отличались друг от друга. И в салонах "люкса", и в салонах первого класса были одинаково узкие, неудобные сиденья. Из соображений экономии мы закупили три цветных билетика в автобус первого класса, следовавший по маршруту Джамму - Шринагар. Он отбывал в семь часов утра.

Оставшееся время я мог бы спокойно провести за чашкой чая, как и пристало путешественнику. Чаепитию уже предавались Ондржей и Луиза. Но я предпочел заняться изучением окрестностей. И пожалел об этом. Останься я с друзьями, сохранил бы как минимум 100 рупий, не говоря уже о том, что избежал бы позора. А случилось вот что.

Едва я отправился бродить, ко мне обратился прилично одетый индиец, державший чемоданчик - "дипломат". Он спросил в исключительно вежливой форме, не направляюсь ли я по воле аллаха в Шринагар. Я сухо подтвердил его догадку, продолжая идти своей дорогой, как вдруг индиец заявил, что для него большая честь пригласить сахиба (имея в виду меня) освежиться прохладительным напитком и поговорить об одном небольшом деле. Предложение посидеть за столиком было ловким ходом. Не отдавая отчета в своих действиях, я принял приглашение, и мы присели в пустом ресторане вокзала, заказав, как водится, чашку чая, кока-колу и выглядевшую не очень привлекательно рисовую кашу. Это была моя вторая ошибка. В ходе всех дальнейших переговоров я чувствовал себя по отношению к нему обязанным.

Несколько минут мы говорили на отвлеченные темы, затем он достал из портфеля какие-то бумаги и приступил к существу вопроса. Сказал, что у его отца в Шринагаре дом на плаву, в котором он мог бы меня поселить, невзирая на то, что туристский сезон в самом разгаре. Нужно только сразу оформить сделку, причем он согласен сделать скидку на 20 процентов. В принципе койка обходится в 50 рупий (при этом он показал официальный тариф). Он же берет сорок, к тому же бесплатно выделяет слугу, разрешает пользоваться небольшой лодкой и гарантирует европейскую кухню. Не знаю, что меня прельстило - слуга, в котором я не нуждался, или кухня, необходимая всем. Он еще долго рекламировал услуги, а затем показал фотографии действительно великолепного дома на плаву, а также рекомендательные письма оставшихся довольными квартирантов. Я поддался искушению и дал согласие.

Кратко посовещавшись с Луизой и Ондржеем, по мнению которых, торопиться не стоило, я единолично подписал условия найма.

Мне было приятно осознавать, что не кто иной, как я, уже в который раз организую этим ленивцам все блага - от квартиры до билетов на автобус. Но на этот раз все случилось иначе, в чем я имел возможность убедиться несколько часов спустя.

Уже светало, когда мы уютно устроились в допотопном автобусе, на котором нам предстояло добраться до Шринагара. К всеобщему удивлению пассажиров - и нас, и местных жителей, - автобус отправился точно по расписанию в семь часов утра. Конечно, автобус не относился к классу скоростных, и все же мы не горевали, поскольку уже сегодня вечером должны были достичь одной из целей нашей поездки в Индию - сказочного Шринагара.

Целых тринадцать часов потребовалось нам для преодоления 200 километров извилистой горной дороги. Максимальная скорость, с которой мы двигались, была 20 километров в час. Окна не открывались, но пыли в салоне было больше чем достаточно. Уже через час мы не знали, что делать с затекшими ногами - сидеть приходилось скрючившись. Через два часа нам уже не хотелось шутить по этому поводу, а еще через девять часов мы мечтали выйти и проделать остальную часть пути пешком, но автобус ехал без остановок. Все последующее время мы пребывали в состоянии апатии. Не оставалось ничего иного, как ждать, что все это когда-нибудь кончится.

Наконец мы пообедали в маленьком деревенском ресторане. Здесь нельзя было рассчитывать на богатый выбор блюд. Только в одном отношении меню напоминало ассортимент остальных индийских ресторанов: оно предлагало кушанья, совершенно непривычные для наших желудков. Выбор был ограничен овощами, от которых горело во рту, и безумно наперченной бараниной. И то, и другое подавалось под палящими лучами солнца. Для меня осталось загадкой, каким образом удавалось в этом месте прилично готовить рисовую кашу - единственное блюдо, которое подошло мне за обедом, если, конечно, не считать обязательных таблеток эндиарона... Автобус продолжал поездку. Сверху скалы, внизу пропасть, мы едем дальше и сами задаем себе вопрос, кому нужны эти мучения, если есть возможность сидеть дома, жить бесхлопотно и уж, по крайней мере, не голодать.

И сами себе отвечаем, что эти мучения нужны хотя бы для того, чтобы видеть сквозь покрытые пылью окна тихоходного автобуса прекрасную долину, образуемую крутыми обрывами, сочную зелень гималайских предгорий, узкие мосты через глубокие провалы и небо - такое голубое, которое только можно себе представить.

Около пяти пополудни горы расступились, дорога выровнялась, а переполненный автобус стал пополняться новыми пассажирами. Мы лишились остатка комфорта, которым пользовались по очереди, - я имею в виду свободное пространство в проходе, куда удавалось выставить ноги. Выяснилось ко всему прочему, что новые путники не просто пассажиры. Это были зазывалы шринагарских плавучих отелей, которые наперебой рекламировали сказочные условия для туристов. Ясно, что цены росли по мере того, как мы приближались к Шринагару. На этот раз переговоры вел Ондржей. Из них вытекало, что стандартная цена за одну проведенную ночь составляет 10 рупий и что я просто попался на удочку ловкого дельца.

Ондржей и Луиза торжествовали. В конце концов, они имели право критиковать мои организационные таланты, и они не преминули им воспользоваться.

Около восьми, уже в сумерках, мы наконец прибыли в Шринагар, где нас ждали такси, наш чуткий хозяин дома и столь дорогостоящее пристанище на воде "Ройял хауз". Спустя несколько минут мы остановились у длинной набережной, где уже была приготовлена лодка, напоминавшая венецианскую гондолу. Здесь ее называют "шикарой". Она и доставила нас к водному отелю.

Следует признать, что дом на плаву был действительно хорош. Всюду стены, облицованные резным деревом, гостиная, столовая, две спальные комнаты, ванная, на столе блюдо с только что поданным горячим супом. Мы сполоснули лицо и руки, прежде чем приступить к ужину. Мое настроение при виде полных тарелок заметно улучшилось. Нам подали густой перловый суп, вареные яйца с рисом и приправой "кэрри"¹² и, разумеется, хорошо приготовленный чай.

Вечером мы договорились, что наш первый день в Шринагаре мы посвящаем поискам более дешевого жилья. Но, как известно, утро вечера мудренее. Выспавшись как следует, мы с Ондржеем уже не горели желанием вести непростые переговоры о другом доме на плаву, и поэтому за работу охотно взялась не знающая усталости Луиза. Сразу после плотного завтрака она отправилась на утлой лодчонке исследовать "ближние воды". Мы же с Ондржеем расположились на смотровой палубе нашего водного отеля, откуда могли обозревать окрестности и спокойно загорать.

Шринагар казался прекрасным уже при беглом осмотре, позднее мы имели возможность убедиться, что он еще прекраснее. Город действительно лежит в живописной зеленой долине и окружен четырнадцатью озерами. Старый Шринагар мы не видели с лодки. Дело в том, что он построен вдоль каналов, соединяющих озера. Перед нами была главная набережная нового города, окаймлявшая канал длиной более 2 километров. Одна сторона его была сплошь застроена сотнями роскошных гостиниц на плаву с пышными названиями типа "Старая родина", "Голубое озеро", "Кашмирская принцесса" и даже "Нью-Йорк" и "Кеннеди". Большинство из них вообще пустовали, поэтому цены были весьма низкие, и я снова вспомнил о своем опрометчивом поступке, о нашем "Королевском дворце"¹³, за который я заплатил действительно по-королевски. Солнце красиво освещало склон на противоположной стороне, в разных направлениях скользили "шикары", предлагавшие поездки в любых направлениях за минимальную плату. Сновали и грузовые лодки, являвшиеся своего рода передвижными лавками. Как мы узнали позднее, их хозяева снабжали туристов абсолютно всем. Едва увидев лодку с пассажиром, который выглядел по-европейски, они не мешкая причаливали к ней и начинал расхваливать товар. Предлагались шоколад, шампунь, гашиш, антибиотики, зубные щетки, кашмирские платки, цветная фотопленка и многое другое.

Не обращая внимания на этот калейдоскоп, мы спокойно ждали, когда появится Луиза. Мы не сомневались ни на минуту, что она непременно раздобудет новое жилье. Она вернулась часа через два, радостно сообщив, что достала то, что нужно. Мы взяли свои вещи, попросили остановиться одного из проезжавших мимо лодочников и пустились в дальнейшее плавание.

Оно продолжалось недолго. С уверенностью аборигена Луиза спустя несколько минут распорядилась остановиться, а мы начали вытаскивать свои вещи на берег. В этот момент появился наш новый хозяин, который, бесспорно, заслуживает более подробного описания. Для индийца он был достаточно высоким - около 180 сантиметров, темнокожий, на голове тюрбан. Сикх, как вы догадались. Ему наверняка перевалило за семьдесят. С длинной седой бородой, в чистой белой одежде он выглядел весьма осанисто. Его звали Азиз. Он приветствовал нас, как принято, высокопарными словами на немного корявом английском. В конце речи он выразил искреннюю радость по поводу того, что мы остановили свой выбор именно на его плавучем отеле, хотя он и очень далек от роскоши. Индиец нам сразу же понравился. Мы коротко поблагодарили его и пошли вдоль топкого берега к дому-поплавку, выглядывавшему из-за деревьев.

По сравнению с "Королевским дворцом" его "Пандора" была действительно классом ниже. Маленькая гостиная, две спальни, примитивный туалет. Цена составляла 5 рупий с человека, но дело было не в этом. Просто нам здесь понравилось, и мы остались. Старый сикх помог устроиться, тотчас предложил вскипятить чай, спросил, что приготовить на ужин, постелил постели. Держался он очень приятно, как радушный хозяин, а не как владелец отеля, сдающий квартиру богатым туристам, приехавшим с Запада. В "Пандоре" мы остались до конца нашего пребывания в Шринагаре, и могу сказать, что ее хозяин был действительно прекрасным человеком. Старец, которого ни туристы, ни время не лишили достоинства и доброжелательного отношения к людям.

Когда мы снова распаковали вещи, наступил полдень. Мы решили отложить поездку по озерам на другой день, а сегодня посетить Новый Шринагар. Мы осмотрели местные достопримечательности, в том числе две полуразрушенные мечети. Потом поужинали, а назад пошли пешком. Было уже темно и безлюдно на улицах. Мы с Ондржеем испытали в этот вечер острое чувство тоски по родине. Не сговариваясь, затянули песню...

Луиза попросила, чтобы мы ей напели что-нибудь по-чешски. Долго упрашивать нас не пришлось. И получилось так, что ночным Шринагаром прогуливались два чеха и одна канадка, которые распевали "Зеленые равнины", "Лунные арии" и другие песенки, наверняка звучавшие в тот же день у костров близ Бероунце или на Шираве. Наше исполнение пришлось Луизе по душе, мы тоже остались довольны.

Следующий день нашего пребывания в Кашмире был, безусловно, одним из самых прекрасных. Уже утром мы наняли на целый день просторную "шикару", уселись на удобные подушки и попросили гребцов проехать так, чтобы увидеть с лодки все, что стоит посмотреть в Шринагаре. А посмотреть стоило многое. Солнце жарило как обычно, но от воды тянуло приятной прохладой. Проплывая лабиринтами каналов, мы держали курс на старый город.

Старый Шринагар - самое прекрасное место, увиденное нами на протяжении всего путешествия (не считая Непала). Немного погодя с обеих сторон стали появляться старые дома в несколько этажей каждый, сложенные из темного кирпича. Время основательно поработало над этими зданиями, но они сохранили до наших дней своеобразие архитектурного стиля, для которого было характерно наличие многочисленных ниш и эркеров. Город не мог расти вширь, и потому тянулся вверх. К домам, словно ласточкины гнезда, лепились бесконечные балконы, подпертые стропилами, словно вырастающими из воды. Через канал были переброшены старые каменные мосты, и мы не могли оторвать глаз от этой живой рекламы Востока. Город жил, жил для себя, a не для туристов, которые здесь были частыми гостями, но не задерживались редко. На молу у самой воды возились несколько ребятишек, рядом индийские матроны стирали белье, а чуть поодаль парикмахер стриг своего клиента, при этом волосы падали прямо в канал. Но все это не производило впечатления какого-то упадка, напротив, даже ощутимая бедность казалась лишь фоном, напоминавшим о старых временах.

Наш путь лежал теперь к озеру Дал - самому крупному близ Шринагара, акватория которого превышает 30 квадратных километров. И здесь у берега стоит на якорях вереница речных отелей, рядом с ними рестораны-поплавки. В один из них заглянули и мы. Намеревались просто напиться чаю, но вскоре узнали, что здесь, заплатив 30 рупий, можно еще и покататься на водных лыжах. После недолгих колебаний я решился - когда еще выдастся возможность побывать на озере Дал! И пока Ондржей и Луиза пили чай на верхней палубе, я встал на старенькие лыжи, и меня потащил катер, двигатель которого напоминал больного астматика. Я выехал на гладь прекрасного озера, залитого солнцем. Время, отпущенное на поездку, пронеслось как одна минута. Ондржей между тем успел заснять нависавшие на горизонте Гималаи, снял и меня на лыжах, после чего мы продолжили поездку.

Следующую остановку мы сделали у еще одной достопримечательности Шринагара - плавающих садов. Кое-что об этом чуде природы нам было известно заранее. Дело в том, что корни тростника и лотоса способны удерживать слой земли толщиной в несколько сантиметров, на этой почве можно не только выращивать цветы и овощи, но даже ходить. При ближайшем рассмотрении мы, однако, выяснили, что это все-таки не сады, а скорее плывущие островки переплетенных растений, из овощей на них в лучшем случае могли произрастать помидоры. И все же нам действительно довелось увидеть один сказочный сад.

Представьте себе красивое, залитое солнцем голубое озеро посреди зеленых гор, по которому плывет пятиметровый букет. Он играет сочными красками и приближается к вам. Примерно так выглядела "шикара" местного продавца цветов, который не спеша плыл по озеру и предлагал свой товар. Цветы всех оттенков и самых причудливых форм. Было их столько, что они скрывали за собой и лодку, и самого лодочника. Ослепленный фейерверком красок, я купил у него семена некоторых сортов, но, несмотря на его уверения, сомневаюсь, что мог бы встретить где-либо еще такие прекрасные цветы и тем более вырастить их. Какой смысл в семенах этих роскошных цветов, если их лишить вод озера Дал, тени, отбрасываемой Гималаями, если их увезти из Кашмира, их единственной родины! Они неотделимы от Шринагара, ибо умножают его красоты.

...Утром от тихой меланхолии минувшего вечера не осталось и следа. Практичная Луиза напомнила нам, что мы еще не видели парка Неру и Шалимарских садов - приюта любви, как о них сказано в путеводителе. И мы снова погрузились в диванные подушки "шикары" и пустились в плавание по водам озера. Парк, названный в честь первого премьера Индии, нас немного разочаровал. Типичный экскурсионно-туристский объект, расположенный на одном из островов, был забит до отказа путешественниками, прибывшими с Запада и Востока. Далее предстоял осмотр садов, которые заложил сам Джахангир - великий правитель, еще боле великий воин и нежный супруг. Три с лишним столетия назад он решил увековечить красоту своей жены Ну Джахан и в ее честь распорядился создать это пристанище любви. В центре садов - огромный четырехступенчатый водный каскад, который начинается у роскошного павильона из черного мрамора. Сам павильон окружен фонтанами. Повсюду вокруг отбрасывают тени десятки благородных кипарисов и фруктовых деревьев. Небольшие озерца поросли лотосом, куда ни посмотришь - пестрый ковер цветов.

Удобные подушки "шикары" мы сменили на не менее уютный газон возделанного сада, и все втроем стали строить планы о том, каким образом вновь встретиться здесь спустя несколько лет. Несколько обязательных снимков на память - и вот мы уже на обратно пути. Правда, Луиза еще раньше запланировала визит к голландской паре, с которой познакомилась в Стамбуле и встретилась здесь. Голландцы жили в водном отеле "Экспорт"...

Ганс мило приветствовал нас. Он выразил вежливо удивление, узнав, что мы из Чехословакии, спросил нас о здоровье нашего президента Тито (почти все, с кем мы встречались здесь, путали нас с югославами) предложил нам непременную чашечку чая. Мы болтали обо всем на свете, но главным образом, о красотах Кашмира и о болезнях, которые всегда вызывают оживленную дискуссию. Невозможно во время путешествия избежать недугов, им подвержены все - в большей или меньшей степени. Согласившись с Гансом в этом основном положении, мы с удивлением услышали, что его спутница Гентия в данный момент болеет желтухой. Должен заметить, что испуг отразился на лице Ондржея тотчас, на моем - чуть попозже (он лучше меня понимает по-английски).

Мы переспросили Ганса, чтобы убедиться, что он не ошибается. Он подтвердил и позвал нас взглянуть на Гентию. Она лежала в глубине спальной комнаты. Это была весьма привлекательная блондинка, стройная, чуть старше двадцати лет, белки ее глаз действительно пожелтели. Она извинилась, сказала, что слишком слаба и не может составить нам компанию, что было воспринято нами скорее с благодарностью. Позднее Ганс сообщил, что она не встает вот уже более двух недель, потеряла аппетит, и что он, вероятно, тоже заболеет желтухой. Когда мы завели разговор о лекарствах, Ганс признался, что он не употребляет их вовсе, надеется, что все пройдет само. Пока дает Гентии только фрукты, а если ее состояние не улучшится недели через две-три, придется уехать, как это ни обидно. Мы поспешили попрощаться и, уже никуда не сворачивая, направились домой. По возвращении я впервые использовал марганцовку, которую держал на все случаи жизни в своей аптечке, не отличавшейся богатым выбором средств. Все тщательно вымылись в надежде, что этого будет достаточно.

К счастью, с нами действительно ничего не произошло, но до сих пор не возьму в толк, как может культурный молодой человек подвергать опасности не только себя, но и окружающих? Что заставляет таких людей пренебрегать элементарными правилами гигиены? Может быть, полная апатия, вызываемая болезнью, не знаю.

После омовения с марганцовкой о дальнейшей программе, как ни странно, позаботился Ондржей. Он решил заказать у портного костюм. "Ондржей и костюм" - тема, заслуживающая того, чтобы на ней остановиться подробней. Ондржей пытался обзавестись новым одеянием на протяжении всей поездки от Тегерана. Он искал одежду, в которую облачены все жители Востока: широкие полотняные штаны белого цвета и рубаху свободного покроя из такого же материала. Каждый раз ему что-то не нравилось, так что покупку приходилось откладывать. То штаны были слишком заужены, то рубашка широка в плечах, то цвет не очень белый. Откровенно говоря, Ондржей и дома с трудом делал покупки. Опасаясь плохого выбора, предпочитал вообще не покупать. Ходить с ним по магазинам - сущее наказание. В этот раз я почувствовал наконец серьезность его намерений. В этом предприятии роль консультанта-модельера исполняла Луиза.

Ателье, выбранное Ондржеем, находилось в полуразрушенном доме в центре города. По крутой лестнице мы поднялись на третий этаж, вошли в низкие двери и очутились в магазине, торговавшем кашмирскими платками и резными столиками. Это помещение одновременно служило и портняжной мастерской. Переговоры с нами вел, конечно же, четырнадцатилетний подросток. Он охотно перебрал самые разнообразные фасоны и виды материи, терпеливо отвечал на все вопросы Ондржея - а их было немало. Спустя час была наконец достигнута договоренность о заказе. Чтобы отметить сделку, мы выпили чая, установили твердый срок исполнения заказа - завтрашний день - и внесли в качестве аванса половину стоимости - 35 рупий.

Мы не заметили, как проделали обратную дорогу. Ондржей в приподнятом настроении разглагольствовал о том, что сделал хороший выбор, что не ошибся в фасоне, что найден действительно подходящий материал. В "Пандоре" нас уже ждал приготовленный ужин, после которого состоялось обсуждение дальнейших планов. Луиза предлагала задержаться, мы же с Ондржеем хотели добраться до следующей цели нашего маршрута - Дели. Там мы должны были уточнить планы в зависимости от того, когда отправляется судно в Европу. Луиза осталась в меньшинстве, и я получил поручение утром приобрести обратные билеты до Джаммы. На этом совещание закончилось, и мы отправились спать.

Проснувшись поутру, мы не обнаружили Луизы. Она приготовила завтрак и оставила записку, в которой сообщала, что поехала осмотреть некоторые достопримечательности, которые не успела увидеть. Мы без труда купили билеты на автобус, на этот раз в класс "люкс" по 20 рупий. Я выяснил, что отъезд в семь утра, и, кроме того, узнал фантастическую новость - сегодня конец рамадана!

Как заметил внимательный читатель, этот праздник преследовал нас с самого начала путешествия. Из-за него постоянно что-то не работало, иногда из-за него мы оставались без пищи, рамадан сорвал нам и последнюю экскурсию - в Шринагар. На этот раз было закрыто все, что находилось в руках мусульман, а их в Кашмире большинство. Зато мы не купили ненужных сувениров. Что же касается Ондржея, то он молил бога, чтобы его портной был неверующим. Единственное, что продавалось в изобилии в городе, - это ракеты и петарды всех размеров и за любые деньги. Не скрою, эта возможность отпраздновать конец рамадана пришлась мне по душе. И вот после обеда я проникся симпатией к церкви зеленого полумесяца и начал подготовку к торжествам, что вызвало серьезную озабоченность Ондржея и Луизы. Различные хлопушки обошлись мне примерно в 30 рупий, и пока Ондржей ходил за костюмом, я готовил наш отель-поплавок к достойным проводам голодного месяца и одновременно нашего пребывания в Кашмире.

Костюм был сшит, и сшит великолепно! Наверное, сто раз нам с Луизой пришлось воздать должное его высокому качеству и прозорливости Ондржея, решившего сделать такое замечательное приобретение. Через час, когда расточать похвалы было уже невмоготу, я извинился, сказав, что еще не закончил подготовку к фейерверку. Я сказал, что это единственный способ возвестить миру о новом костюме Ондры. Разумеется, он не дал себя поймать на столь дешевую приманку и в последний раз попробовал отвлечь мое внимание от ракет и обратить его на изящно отстроченные карманы своих полотняных брюк. Но в этот момент взошла первая звезда и прогремели первые взрывы. Немного погодя грохотало по всему городу, и я понял, что несколько моих ракет - лишь слабые искры в огромном фейерверке. Нам не оставалось ничего другого, как просто любоваться сотнями разноцветных ракет, вспыхивающих на темно-синем небе и озаряющих горы.

По набережной прогуливались толпы людей, и все палили, словно стараясь опередить друг друга. У меня были серьезные подозрения, что темноту использовали и индусы, и христиане, и неверующие, и вообще все, кто мог участвовать в этом всеобщем празднестве. Мы еще долго слышали отдаленные взрывы, пока наконец не заснули перед тем, как окончательно попрощаться а Шринагаром.

Глава XVII. Половина пути

На своей лодке Азиз рано утром переправил нас на берег, где мы и расстались. Печально было сознавать, что таких, как он, уже почти не встретишь на Востоке. Новый темп жизни, привнесенный цивилизацией, стремление к наживе вытесняют традиционные степенность, чувство достоинства и гостеприимство, присущие испокон веку жителям Востока.

С заспанными лицами мы пробирались по улицам Шринагара, которые еще хранили следы проводов рамадана. Хотя город еще спал, на автобусной станции давно царило оживление. На этот раз мы предпочли категорию "люкс" и скоро выяснили, что не ошиблись. Билет, который стоил не намного дороже, гарантировал куда более удобную езду, а она должна была занять весь следующий день.

Двенадцатичасовая дорога из Шринагара в Джамму на этот раз оставила гораздо меньше впечатлений - ведь мы ехали по ней второй раз.

Знаком был нам и вокзал в Джамме. Правда, теперь мы оказались в более сложной ситуации. Автобус, прибывший из Шринагара, высадил тридцать человек, и все бросились к поезду, ехавшему в Дели. Решался вопрос о том, кому достанется спальное место и кому предстоит отстоять всю ночь на собственных ногах. Как ни странно, нас спасло именно отсутствие опыта. Большинство пассажиров имели при себе справку, дающую право на приобретение студенческого билета за полцены, о чем мы не имели никакого представления. Поэтому мы не потеряли времени на дополнительное оформление и легко добыли себе места в спальном вагоне.

Поезд тронулся точно по расписанию, и мы уснули крепким сном после утомительного путешествия на автобусе. Проснулись только на рассвете и стали свидетелями выполнения необычных гигиенических процедур, предпринятых нашими соседями-индийцами.

Мы давно заметили, что индийцы имеют привычку постоянно что-либо жевать и, вероятно, поэтому могут похвалиться относительно хорошими зубами. В то утро, проснувшись, наши соседи стали доставать из глубин национальных одеяний веточки, напоминавшие ветки граба. Положив их в рот, они начали старательно жевать, а после продолжительного разжевывания - фланировать по вагону и с важным видом плевать во все стороны. Некоторые пассажиры с помощью веточек массировали десны. Наконец все прополоскали рты, воспользовавшись единственным краном, у которого до тех пор толпились полуобнаженные женщины и дети.

Заснуть мне больше не удалось, главным образом из-за пассажиров, которые, как обычно, стали проявлять к нам живой интерес. Позднее я убедился, что главным образом их привлекает мое спальное место. Они пытались незаметно присесть и предлагали мне особую разновидность арахиса, перемешанного с местным ароматическим корнем, от которого сильно жгло во рту. В вагоны садились все новые и новые пассажиры, и мы вскоре догадались, что едем в поезде, который возит трудовой люд из обширных пригородов Дели на работу. Двери вагона были открыты настежь, что давало доступ приятному ветерку, но, вероятно, это было сопряжено и с опасностью для пассажиров. По крайней мере, мне так казалось. Поезд, который проезжал по соседнему пути, был так переполнен, что пассажиры висели на подножках, а наиболее смелые даже сидели на крыше.

И вот наконец Дели. Мы выбегаем на платформу и поздравляем друг друга. Достигнута главная цель нашего путешествия. Мы знали, что задержимся здесь дольше обычного, и тут же стали строить догадки: как нас примут в нашем посольстве, где будем жить? Но для долгих размышлений времени не оставалось. Направились к гостинице "Вивек", которую кто-то посоветовал по пути из Кашмира. Гостиница располагалась недалеко от вокзала. В связи с началом сезона цены чуть поднялись, свободных мест почти не было.

Рослый индиец за стойкой дежурного (как знатоки, мы сразу же определили в нем сикха - по тюрбану) торговаться не стал. Сообщение о том, что мы чехи, он воспринял с удивлением. Затем повел нас лабиринтами коридоров до одного из номеров, представлявшего собой вытянутую комнату с вентилятором под потолком и тремя кроватями. Приведя себя в порядок с дороги, мы решили взять с собой все ценные вещи и отправиться на прогулку по улицам Дели.

Первое, что нам предстояло, - позвонить в торгпредство, где работали знакомые, или, точнее говоря, знакомые наших знакомых. Договорившись кое-как по телефону, подозвали рикшу.

Возница, был несколько озадачен, когда мы остановились у посольства. Он не осмеливался спросить, но в глазах его читалось удивление: "Неужели вы оба идете на прием к дипломатам?" Мы посмотрели на себя глазами постороннего. Два молодых человека - один клетчатых шортах, другой в афганском национальном костюме, волосы явно длиннее, чем на фотографии в гражданском паспорте, небритые лица, а вместо туфель пестрая комбинация спортивной обуви, сандалет и старых бинтов. Вся одежда засалена от пота (над нами палящее индийское солнце, и всюду густая пыль), и то что когда-то было белым, теперь покрылось серо-желтыми разводами. Следует добавить, что для посещение дипломатического корпуса мы выбрали лучшее из своего гардероба.

Наше посольство, консульство и торговое представительство - прекрасный комплекс, один из самых лучших в посольском квартале. "Островок" Чехословакии на индийской земле возник в начале семидесятых годов. Эту часть Дели когда-то с размахом и роскошью англичане застраивали исключительно для себя. Поэтому здесь такие широкие улицы, столько простора и зелени.

Встреча со знакомыми наших знакомых была весьма и весьма сердечной. В гостиной для приемов очень скоро собрался почти весь персонал посольства. Мы с удовольствием описывали драматические ситуации, в которые попадали за время путешествия. Условились под конец, что снова прибудем в посольство завтра утром, и в приподнятом настроении отправились в обратный путь к центру города.

Нашли ресторан "Метрополь", выполнявший те же самые функции, что "Паддинг шоп", "Амир Кабир", "Чикен стрит" и другие уже знакомые нам туристические центры. После обеда мы решили, что возвращаться в отель еще слишком рано и что небольшая прогулка по Дели, связанная с посещением почты, никак не может нам повредить. О красотах и достопримечательностях столицы Индии речь впереди, а сейчас попытаемся описать общую атмосферу Дели, каким мы увидели его первый полдень и вечер. Посреди узких, переполненных улочек мы наконец не без труда нашли площадь Коннаут плейс с зеленым сквером посередине. Магазины с заманчивыми витринами, укрытые в арочных галереях, не привлекали нашего внимания: нам нужна была почта. Заходящее солнце предостерегало, что местная почта очень скоро может оказаться закрытой. Штефан инстинктивно зашагал быстрее, заставив меня вспомнить, что моя нога, болевшая уже четырнадцать дней, еще далека от заживления. Я сжал зубы, перенес центр тяжести с правой ноги на левую и также попробовал прибавить. Однако это у меня получалось плохо, и мы решили на время расстаться со Штефаном...

Ковыляя, я передвигался без всякой цели по одному из главных бульваров. Обратил внимание на толпу людей, которые по ковровой дорожке, усыпанной цветами, направлялись в храм. Я устал и был не в силах выяснять, что происходит. Впрочем, в Индии практически каждый день в году посвящается какому-нибудь божеству. Значит, сегодня праздник того бога, который "ведает" 28 сентября. Вдруг кто-то окликнул меня:

- Добрый вечер, дружище, я вижу, тебя мучает нога? Передо мной стоял именно такой человек, какого я

представлял себе, мечтая об Индии: босой, худой, закутанный в сари, украшенное цветами, в глазах - лихорадочный блеск.

- Ты не против, если сегодня вечером я произнесу за тебя молитву?

В обычных обстоятельствах я бы сначала поговорил с ним, но в данный момент эта встреча казалась мне предопределенной свыше. И я послушно отправился со своим новым знакомым к храму святого Шивы.

Андраси вполне сносно говорил по-английски, прекрасно разбирался в самых различных вопросах, и все же его слова я воспринимал так, словно они доносились из-за стеклянной стены. Рассказ об истории храма он перемежал молитвами на родном языке по тому или иному поводу, и поэтому я мало что понял из его объяснений. Потом он показал мне фотографии его личного гуру (духовного учителя) и стал уверять меня, что этот гуру - знаменитый человек, наделенный неограниченной духовной силой. Я кивал в знак согласия. Вслед за этим я получил приглашение поселиться в "дармсале", другими словами - храмовой ночлежке, быть может, навсегда. Но этого, разумеется, обещать я не мог. Мы еще долго беседовали на разные темы, и под конец Андраси предложил мне вести переписку:

- Я напишу, а ты мне ответишь, - решил он за нас обоих, а я испытал такое чувство, словно мне предложили стать побратимом.

- Я буду думать о тебе, твоем брате, сестре, а будешь думать обо мне и всей моей семье, - мечтательно продолжал Андраси.

Наконец, мы обменялись адресами, и мне предстояло идти назад, к гостинице. Обратная дорога явилась кульминацией моих хождений по мукам в этот вечер. Я на удивление свободно разобрался в лабиринтах тесных улиц, но распаренная от жары больная нога, зажатая в сандалии, напоминала о себе все сильнее. В такой ситуации всегда имеет смысл наперекор боли прибавить шагу, чтобы быстрее избавиться от мучений. Я совсем вымок от пота, как вдруг заметил продавца фруктовых соков. На специальном столике перед ним были аккуратно разложены плоды, напоминавшие небольшие апельсины. Посредине - соковыжималка. Я вспомнил, какие приятные витаминные эликсиры пробовал в Кабуле, и без колебания выложил полрупии. Жадно припал к стакану и... Что-то острое и горячее обожгло мое горло. Мутная жидкость напоминала по вкусу муравьи кислоту, сдобренную паприкой и черным перцем одновременно.

Не знаю, с какой целью используют индийцы этот яд, но я вылил его без колебаний на тротуар. Жжение в горле заглушило боль в ноге. Я легко, словно на крыльях, подскочил к ближайшему ларьку, и лишь шестой по счету банан ликвидировал последствия неосторожного утоления жажды.

Теперь оставалось только пройти улочкой Старого базара. Я обратил внимание на велосипедистов. В иных улицах, запруженных людьми, можно ехать только двумя способами. Или очень медленно - в этом случае вас обязательно заметят пешеходы и уступят дорогу, хотя и неохотно. Или очень быстро - тогда вас не успеют испугаться и выбежать вам наперерез. Оба способа, пожалуй, одинаково безопасны как для пешеходов, так и для водителей.

У входа в отель уже из чистого упрямства я выпил порцию сока, выжатого из сахарного тростника. Впрочем, должен признаться, что, перед тем как напиться, я некоторое время наблюдал за светловолосым шведом, который покупал сок передо мной.

Штефан и Луиза уже находились в отеле. Перед тем как заснуть, мы попробовали поймать в нашем номере бесцветную ящерицу. Тогда мы еще не знали, что она, в сущности, полезна тем, что пожирает насекомых. Не знали мы и того, что начиная со следующего дня в наше путешествие будут внесены существенные коррективы.

Глава XVIII. Чешская крепость

Рано утром мы отправились в наше представительство в Дели, где должна была решиться судьба дальнейшего путешествия. Ондржей - в свежевыстиранном кашмирском одеянии, я - в чистых шортах и безрукавке. Немного волнуясь, мы позвонили пресс-атташе из проходной посольства, которое здесь называют Чешской крепостью. Как журналисты, мы входили в его компетенцию, точнее говоря, попадали под его опеку. Мы понимали, конечно, что не имели особых оснований на какую-либо поддержку, так как наша поездка никакой командировкой не являлась, да и чисто внешне после более чем месяца пути мы меньше всего напоминали журналистов. Рядом с нами, шурша шинами, проезжали сверкающие "Мерседесы" с дипломатическими номерами. В них сидели люди в белых рубашках и галстуках, и мы немного пожалели, что не взяли с собой костюмов, хотя бы в какой-то мере соответствовавших данной ситуации. Недолго подождав в приятной прохладе внутри здания посольства, мы увидели нашего нового попечителя.

С товарищем Дворжачеком мы познакомились уже во время вчерашнего посещения посольства. Он пригласил нас в одну из гостиных на первом этаже. Новости, которые он принес, превзошли все наши ожидания. С согласия посольства нам разрешили разместиться в посольском комплексе на весь период пребывания в Дели, то есть до тех пор, пока не станет известно, когда отплывет наше судно из Бомбея. Одновременно мы получили право питаться в посольской столовой.

Мы были настолько поражены, что даже не поблагодарили толком своих благодетелей. Мы должны были выполнить лишь одно условие - как можно скорее привести в порядок свой внешний вид. Конечно, мы были согласны, и тут пошло одно за другим. Сначала поехали на машине в отель за вещами. По дороге каждый из нас купил по новой светлой рубашке. Затем сделали остановку у одного из пошивочных салонов, которые то и дело попадаются на каждой улице. Заказали брюки (срок - до обеда) и вернулись назад в прекрасном строении.

Предстояла еще одна остановка - в парикмахерской. Волосы Ондржея уже давно отвыкли от ножниц, моя прическа также весьма отдаленно напоминала стрижку, принятую у дипломатов, поэтому мы вместе уселись в кресла парикмахеров. Мне было легко решиться на небольшое изменение прически, пока я нахожусь под жарким небом Индии. С Ондржеем дело обстояло куда сложнее. Он рассуждал следующим образом: поскольку у него вообще немного волос (это на самом деле так), они должны быть хотя бы длинными (таковыми они всегда и являются). У парикмахера он наверняка не появлялся уже несколько лет, доверяя подравнивать волосы только своей приятельнице, впрочем этой процедуре всегда предшествует затяжная дискуссия, сейчас мы нуждались в цивилизованном проживании; поэтому и выглядеть должны были прилично. И вот при мне в парикмахерской было достигнуто соглашение, которое являлось исключением даже на Востоке, где, как известно, договариваются решительно обо всем. Соглашение о длине волос.

Пресс-атташе, представлявший одну из договаривавшихся сторон, проявил при этом редкий юмор и большое терпение.

- Постригись, как я, - предложил он и с улыбкой провел расческой вдоль головы, напоминавшей аккуратно подстриженный канадский газон.

Ондржей едва не упал в обморок. Он, со своей стороны, предложил снять пару сантиметров.

- Давай, но только над ушами, - последовало ответ. А меня распирал смех, поскольку выше Ондржей стригся последний раз скорее всего в пятом классе. Наконец, оба сошлись на том, что будет убрано сантиметров десять, что позволило бы причислить Ондржея к категории вполне пристойных "волосатиков".

Защелкали ножницы парикмахера. Ондржей тихо попросил конверт и вложил в него срезанную прядь. Хранит ее до сих пор и при случае демонстрирует, какую жертву понес ради удобств, предоставленных нам в посольстве в Дели.

Наш двухместный номер мог спокойно конкурировать с отелем высшей категории. Вентилятор, подающий прохладный воздух, белоснежное постельное белье, ванная, которую мы не видели с момента вылета из Праги, окна с видом на бассейн и сад. Красота да и только! Чувство комфорта усилил обед, состоявший из мясного бульона, кнедликов с капустой и свинины. Для нас не играло никакой роли то обстоятельство, что жаркое из свинины на самом деле было приготовлено из буйвола. Так началась неделя наших каникул в Дели. Впрочем, название "каникулы" подходит не вполне. Я наконец занялся работой, составлявшей основную цель поездки, - начал собирать материал об истории индийских информационных агентств. Ондржей всерьез лечил ногу. И то, и другое протекало успешно главным образом благодаря активной помощи работников нашего представительства. В мое распоряжение поступила для изучения целая гора материалов. Ондржеем занялся чешский врач, которого направили в Индию для проведения прививок в рамках акции ООН.

Нашим гидом по местным архитектурным достопримечательностям и кулинарным объектам стал один из сотрудников торгового представительства Пшемысл Корб. Знакомство с этим человеком оказалось чрезвычайно приятным и полезным. Большой специалист по индийской и другим кухням (а также по архитектуре, по охоте на кальмаров, по коллекционированию экзотических масок, по живописи и кто знает еще по каким вопросам) пригласил нас к себе уже в первый вечер, приготовив серию сюрпризов. Он приветствовал нас в белом восточном одеянии, ничем не отличавшемся от одежды Ондржея. Затем за рюмочкой приятного напитка подробно объяснил нам, что следует посмотреть в Дели. Свой рассказ перемежал подачей на стол разнообразных деликатесов, начиная от охлажденного манго и кончая кофе. Правда, в Индии манго то же самое, что ивы в Праге, зато кофе, приготовленный Пшемеком Корбом по специальному рецепту, - это нечто особое и неповторимое. Для большей убедительности здесь было бы уместно подробно описать процедуру приготовления этого замечательного напитка, но я не смогу этого сделать. Хотя гостеприимный хозяин и раскрыл свои кулинарные секреты до мельчайших подробностей, мне было ясно с самого начала, что это доступно лишь специалисту. Скажу лишь в общих чертах, что помимо кофе молотого Пшемек Корб использовал кофе растворимый, ром, сахар, яйцо и несколько разновидностей местных и заморского корней.

Остаток вечера мы посвятили обсуждению дальнейшего путешествия и подготовили план совместных экскурсий по Дели. С учетом того обстоятельства, что в нашем распоряжении оставались лишь субботы и воскресенье, ибо рабочая неделя распространяется и на работников торгпредства, мы ограничились только самыми важными достопримечательностями в Старом и новом Дели. Краткое совещание с гидом обогатило обширной информацией, и мы выбрали настоящие жемчужины из богатого архитектурного наследия столицы Индии.

Первые упоминания о Дели восходят еще к сказочным временам Махабхараты - основной книги индийской литературы и истории, появившейся примерно три тысячи лет назад. Дели фигурирует в ней под названием Индрапрастха. Это был главный город легендарного княжества Пандарас. Первый памятник, зафиксирован документально, относится к XI веку нашей эры. Это - Сурадж Кунд (Солнечное Озеро), сооружен королём Раджпутом на окраине Дели.

Индийские мастера были искусными строителям и оставили после себя много прекрасных архитектурных произведений. Важнейшее из них - самый высокий мире минарет - Кутб Минар, или Башня Победы. Строить его начал султан Кутаб-ад-Дин, основатель кутабской династии. Целью его возведения было возвеличение ислама в восточных странах. Завершением стройки занялся позднее племянник Кутаб-ад-Дина султан Илтумиш, при котором минарет вырос на 72 метра. Но и этого правителю показалось недостаточно, и он решил построить рядом еще более высокий минарет. К сожалению, смерть прервала его планы, и ныне можно увидеть только фундамент этого минарета, свидетельствующий о грандиозном замысле.

К числу архитектурных памятников Дели относится и Туглукская крепость, от которой в наши дни остались только развалины. Они служат пристанищем для полчищ обезьян, вероятно прямых потомков мудрого короля обезьян Ганумана - персонажа индийской мифологии.

Мы не замечали, как летели будни. Нога Ондржея подживала чудесным образом. Я перепечатывал интересующие меня данные об агентствах печати. Время от времени мы делали вылазки в город. Поскольку все еще никто не знал, когда наше судно причалит к индийским берегам, мы решили устроить еще одну поездку - в Непал. Требовалось быстро достать въездную визу, билет со скидкой на поезд и договориться о связи на тот случай, если неожиданно объявится судно. А кроме того, закупить кучу подарков знакомым, оставшимся дома, чтобы и приобщить их таким образом к нашему экзотическому путешествию. Это на тот случай, если в Дели ли мы не задержимся на обратном пути.

В субботу мы наконец отправились с Пшемеком Корбом и его супругой в Обезьяний город. В "Мерседесе" с кондиционером хорошо передвигаться по улицам Дели, но тем тяжелее окунаться в зной, выходя из машины. Постепенно мы все-таки стали привыкать и забыли о жаре вовсе во время осмотра Кутб Минара. Через монументальные ворота мы вошли в город султана. Уже издали увидели Башню Победы. Минарет сужается устремляясь в высоту. Его силуэт на фоне лазурного неба выглядит весьма впечатляюще, и мы смогли оценить фантазию Деникена¹⁴, который появление Кутб Ми нара приписывал гостям из вселенной, считая, что минарет является моделью ракеты. Нижняя часть действительно напоминает мощные сопла. Куда труднее представить бегущий по овальным орнаментам башни кислород, струящийся в момент старта по корпусу ракеты.

Мы с Ондржеем сделали, как обычно, несколько фотографий, но не воспользовались случаем забраться на верхушку минарета, предпочтя экскурсию к Железной колонне - Латх.

Большое место уделяет и ей Деникен в своих "Воспоминаниях о будущем". На первый взгляд это обычная колонна высотой 7 метров. Если вы, стоя спиной, прикоснетесь к ней руками, несомненно, исполнится любое ваше желание. Колонна, впрочем, получила мировую известность и по другой причине. Она изготовлена практически из чистого (на 99,7%) железа, не содержит почти никаких примесей, хотя любое железо, простоявшее более двух тысяч лет, должно их обязательно иметь. К тому же колонна абсолютно не подвержена ржавчине. До сих пор не существует удовлетворительного объяснения ее происхождения. Но с помощью разных исследований было доказано, что здесь не имеет места метеоритное железо. Существует мнение, что наши предки не могли сделать такое чистое литье (этого мнения придерживается и Деникен). Так или иначе, но колонна недвижно многие сотни лет высится во дворе мечети, доступная для прикосновения любознательных туристов. Время от времени ее смазывают говяжьим жиром, за чем следят местные верующие, и она, вопреки научным ожиданиям, не покрывается ржавчиной. После всего услышанного и прочитанного об этом чуде увиденная вблизи колонна произвела на нас скромное впечатление. На фоне минарета - семидесятиметрового колосса - семиметровая колонна теряется. Однако считается, что это редкость мирового масштаба.

По дороге в Обезьяний город мы подошли к одному из продавцов, расположившихся рядом с дорогой, и Пшемек Корб купил бананы и пакет арахиса, объяснив, что в гости, хоть и к обезьянам, не стоит ходить с пустыми руками. Как обычно, он был прав. Как только "Мерседес" остановился у зарослей, скрывавших старые крепостные стены, нас окружили полчища обезьян. Два отважных предводителя рода бесцеремонно хватали нас за брюки. Самки с детенышами с любопытством смотрели на нас, находясь в безопасном отдалении, но тем громче требовали лакомств. Я достал банан, протянул его обезьяне, а то, что последовало за этим, было номером, достойным мастера. Обезьянка надкусила банан, очистила его двумя руками и съела, точнее заглотала, за считанные секунды. И стала просить еще. Дошла очередь до арахиса. Обезьяны визжали и отталкивали друг друга, вероятно давая повод людям вмешаться в их возню. Разумеется, мы постарались как можно более справедливо раздать лакомства, но животные продемонстрировали нам, что действуют по принципу: лучше урвать, чем остаться ни с чем. Очевидную победу одержал один из предводителей местного рода, который придал нашей попытке справедливого распределения благ форму жестокой конкуренции. Он сделал неожиданный прыжок, точным ударом рассек пакет с орехами, находившийся у Ондржея, а все, что просыпалось, стал быстро поедать и при этом угрожающе фыркать, предостерегая более слабых сородичей.

У нас в мешочке оставалось еще несколько бананов. В Индии это самые привычные фрукты, нередко дикорастущие, на доллар их продают от 60 до 120 штук, в зависимости от величины. Во время кормежки обезьян нас окружили несколько симпатичных ребятишек. Я протянул им оставшиеся бананы, а когда один из них попросил жестом, подал ему целый мешок. Все как один тотчас набросились на него. Мы испытывали известную растерянность: это были в самом деле голодные дети.

Назад мы шли аллеей, образованной ветвистым деревьями, по которым вместо воробьев прыгали ярко- зеленые попугаи. Нам было о чем поразмыслить. В том числе о трудностях страны, где дети отводят туристов к обезьянам в надежде хоть чем-то поживиться.

Последний и одновременно самый крупный исторический памятник Дели - Красный форт мы посетили вдвоем с Ондржеем на следующий день. Крепость расположена в самом центре Старого Дели, а прямо напротив нее - не менее известная мечеть Джами Масджид. Оба этих памятника восходят к XVII веку и свидетельствуют о той большой роли, которую сыграли в истории страны могольские императоры. Их династия господствовала в Индии почти 400 лет и оставила после себя много прекрасных сооружений. С самым значительным из них - Таджмахалом в Агре - нам еще предстояло встретиться; Агра была излюбленным местом могольских правителей а сам основатель династии император Бабур переселился из Дели в Агру и провозгласил ее столицей. Но эта честь перепала Агре ненадолго. Бабур вскоре скончался при загадочных обстоятельствах. Рассказывают, что в это время заболел его сын Гумайун и Бабур попросил богов, чтобы болезнь сына перешла на него. Его желание исполнилось, он умер, а Гумайун занял место на троне. Новоиспеченный император решил вновь сделать столицей Дели, но и ему не сопутствовало счастье. Он поскользнулся на ступенях мечети, когда шел молиться, и скоро умер. После него короновался его знаменитый сын Акбар Великий, который расширил владения моголов далеко за пределы Индии. Чтобы представить династию полностью, вспомним еще одного императора - Джахангира, о котором шла речь в главе, посвященной Кашмиру, и упомянем о его сыне Шахджагане. Именно Шахджаган распорядился построить Красный форт, мечеть Джами Масджид и, кроме того, целиком перестроил Дели.

Считается, что строительство крепости было завершено в 1647 году. Она сохранилась до сих пор. Свое название получила по строительному материалу - красному песчанику. Крепость отличают не только великолепные архитектурные достоинства. По тем временам она была вершиной фортификационного искусства. Она лежит в долине реки, и неприятельское войско могло увидеть ее, лишь форсировав реку. Можно покататься за небольшую плату на склоне перед крепостью, но мы с Ондржеем не стали этого делать. Осмотрев форт, поспешили вернуться, наняв моторикшу, под крышу нашего посольства. После изнурительной жары мы в полной мере оценили такое благо, как кондиционер, исправно работавший в посольстве.

Нас немного беспокоило отсутствие сведений о пароходе. Но становилось ясно, что остается время на поездку в Непал. И вот после недели каникул в Дели вечером мы приняли решение, что хватит комфорта, пора двигаться дальше. Как обычно, со сборами не мешкали, лишние вещи оставили у Корба, обещав, что через неделю увидимся вновь. Нас ждали Таджмахал, Бенарес, Ганг, Гималаи и самый западный пункт нашего маршрута - Катманду.

Глава XIX. Тадж неповторимый

Местами наше путешествие напоминало скорее "гонку", а не продуманную поездку туриста, наслаждающегося путешествием, но мы исходили из сложившейся ситуации. Мы испытывали недостаток времени и, конечно, денег. То, что нам предстояло в ближайшие дни, должно было напомнить кадры ускоренной киносъемки. У нас оставалось слишком мало дней для молниеносной "вылазки" в Непал и назад. И все-таки по дороге нам тоже хотелось увидеть как можно больше. Полные сил, почерпнутых за время комфортабельного пребывания в Дели, мы отправились в путь. Причем я, наконец, со здоровой ногой.

Из Дели до Агры было подать рукой, если сравнивать с тем, что мы проехали до сих пор. Мы уже знали, что Агра - красивый город, что он богат памятниками и достопримечательностями, но из-за недостатка времени нас интересовал единственный объект - Таджмахал, само воплощение архитектурного величия, гармонии, красота в чистом виде.

Человек недоверчив от природы. На вокзале я поделился своими сомнениями со Штефаном:

- В величественной Агре такой неказистый вокзал, хотел бы я видеть этот Таджмахал!

В том, что мы действительно должны его увидеть, причем вблизи и с надлежащими пояснениями, нас стал горячо убеждать один из многих безработных гидов. Он повел нас к автомобилю, изрядно прожаренному индийским солнцем. Мы сгорали от нетерпения, но наш гид имел врожденный дар держать экскурсантов в напряжении, постепенно подводя к яркому впечатлению.

К цели поездки мы продвигались буквально черепашьим шагом. По дороге наш спутник останавливался у каждого более или менее старого дома, приводя самые разные, не представлявшие большого интереса детали. Наконец, он остановился у бензоколонки, и прошло немало времени, прежде чем мы двинулись дальше. Медленно набрав скорость, он вновь остановился, заставил нас выйти из машины, показал рукой вперед и торжественно заявил:

- Вот за теми деревьями вы скоро увидите Тадж!

Мы попробовали объяснить, что вот уже долгое время ни о чем ином и не мечтали, но он оставался верен себе: начал приводить все сведения о возникновении этой жемчужины и ее историческом предназначении.

Оказывается, мавзолей сооружен в память о царице Мумтаз Махал. Ее супруг Шахджаган распорядился начать строительство после того, как умиравшая Мумтаз попросила его создать произведение, которое бы увековечило их любовь. Исполнением этого желания Шахджаган занимался двадцать два года (1632-1654). Он нанял архитекторов и рабочих - всего 20 тысяч человек, потратил около 30 миллионов рупий и построил замечательный дворец. Согласно европейским источникам, авторами архитектурного проекта были Жеронимо Вероне или Аустин из Бордо, местные же специалисты утверждают, что Таджмахал - творение Устада Ахмада или Ширанджа. Так или иначе, но Таджмахал причисляют к одному из "чудес света".

Мы прошли через очень красивые ворота, которые в любом другом месте могли быть достопримечательностью сами по себе. Здесь, однако, они казались простеньким входом в райские сады. Таджмахал вовсе не подавляет своими размерами. Его арабский стиль не был для нас чем-то неожиданным. Восхищают в нем две вещи: простота и гармония с природой. Тадж утопает в зелени парка, строго симметричного по планировке и исключительно чистого. Вода в прудах казалась какой-то особенной. Всюду стояла величественная тишина, ибо слова были излишни.

Мы немного постояли, а затем решили присоединиться к другим посетителям и почтить память царицы Мумтаз, посетив место ее вечного успокоения.

Перед тем как войти в Тадж, мы, естественно, должны были снять обувь и вместе с десятками других туристов протиснуться внутрь. Интерьер Таджмахала был великолепен, но несколько уступал его внешнему виду.

Бросив беглый взгляд на стену в задней части храма, я был шокирован. Красно-белый, казавшийся мягким мрамор изрезан сотнями неразборчивых надписей. Не ритуальными надписями, а тупыми изречениями типа "был здесь тогда-то". Какой контраст между человеческим эгоизмом, мелочностью и величием поступков, благородной красотой, символом которой является храм. Решив посвятить вторую половину дня Таджмахалу, мы почувствовали необходимость срочно наполнить чем-нибудь свои желудки. Нашли ресторан, именовавшийся "У Таджа".

Его посетители по-своему решали проблему борьбы с полуденным зноем - они спали. Этот местный обычай, принятый, кстати, и в странах Южной Европы, подходит лишь тем, кто располагает свободным временем. Мы спешили, и наш заказ состоял из двойной порции бананово-молочного коктейля. Когда мы возвращались к храму, солнце уже склонялось к горизонту. Именно в этот вечер наступало полнолуние, и у нас появилась уникальная возможность увидеть Тадж во всей его истинной красе. До восхода луны оставалось несколько часов. Непосредственное соседство величественного памятника любви навевало на нас возвышенные мысли. Мы коротали время, заполняя почтовые открытки.

Мы писали, разлегшись на живописном газоне, но быстро убедились в том, что не все красивое удобно. Шелковистый ковер покрывали миллионы маленьких мушек, которые тучей взметнулись, как только мы присели. Затем они снова опустились и тут же облепили нас со всех сторон. Напрасно мы утешали себя тем, что они, в сущности, безвредны. Пришлось встать и прогнать досаждавших нам насекомых. Приближающееся полнолуние привлекало в парк необычное множество посетителей. Среди них попадались знакомые лица, но большинство все же составляли местные жители. То и дело стихийно возникали недолгие, но проникновенные беседы с теми или иными индийцами, приезжающими сюда со всех уголков своей необъятной родины, чтобы хоть раз в жизни увидеть своими глазами эту поистине общенациональную святыню. С гордостью и охотой они дискутировали о том, что представляет большую ценность - Таджмахал, построенный голыми руками, или освоение Луны с помощью современной технологии, а их аргументы содержали ту необъяснимую силу и насмешливую иронию, которая не имеет ничего общего с реальным положением дел.

На небе взошла луна, и было хорошо видно, как весь Таджмахал начал постепенно светиться. Напрасно было искать прожекторы, хотя я и опасаюсь, что, пройдет немного времени, и этот атрибут цивилизации появится и здесь. Жемчужина засверкала, отражая лунный свет, и предстала перед нами во всей своей красе.

В эти минуты мы испытали печаль, чувство, которое преследовало нас еще несколько дней. Пора ехать! Поезд ждать не будет, часы не стоят на месте, и, кто знает, не швартуется ли в гавани наше судно! Как ни жаль чудесных мгновений, следовало занять места в двуколке, прицепленной к велосипеду рикши, и ехать на вокзал. Наш водитель, напоминавший скорее лошадь-трудягу, нажимал на педали, лихо разрезая ночную тьму при в спуске с холма. Как только попадался ровный участок дороги или пологий подъем, его начинал сотрясать жуткий астматический кашель. Штефан слезал с сиденья, и тогда повозку, в которой я оставался в единственном числе, приводили в движение сразу двое. Не знаю, в какой мере Штефаном двигало сострадание, а в какой - страх опоздать на поезд, но, если учесть затраченные им силы, то, по-моему убеждению, водитель должен был разделить свой гонорар пополам.

Поезд уже ждал, но у нас перед глазами все еще стоял Таджмахал, и мы не торопясь брели по ночному перрону. Вокзал, по обыкновению оживленный, олицетворял скорее часы пик в конце недели, чем ночное безлюдье, и это помогало нам бороться с одолевавшей нас усталостью.

Посадка на поезд в Индии подчиняется определенным правилам, которые могут показаться бессмысленными, покуда не станет понятной их необычная логика. Картина в целом выглядит следующим образом. Переполненный поезд прибывает на вокзал. Огромное число людей выходят и еще большее совершают посадку. За каких-нибудь десять минут до отъезда поезда вагоны вновь забиты, но было бы ошибкой полагать, что все вошедшие в поезд - пассажиры. Подавляющее большинство из них - провожающие, члены обширных семей, пришедшие помочь пожилым родственникам. Настоящие

пассажиры терпеливо ждут до поры до времени на перроне. Они заранее заняли своими вещами плацкартные места. Они покупают еду, журналы, пьют чай. Когда раздается сигнал отправления, провожающие начинают спешно покидать вагоны. Затем в поезд уже на ходу вскакивают пассажиры. Состав поэтому набирает скорость не спеша.

Таким образом, можно избежать и душещипательных сцен расставаний, и перемещений сотен людей, одновременно входящих и выходящих. При этом ни разу не видел, чтобы кто-то опоздал на поезд.

В вагоне на этот раз было относительно спокойно. Мы вновь улеглись в багажном отделении, "этажом" ниже устроились две кашлявшие француженки.

Утром мы проснулись от жары и полицейского патруля. Как опытные путешественники, в отличие от других, мы игнорировали блюстителей порядка. Спокойно упаковали вещи и ждали прибытия в Бенарес - очередной остановки по пути в Непал.

Мы знали, что этот город является прежде всего очагом брахманской культуры. Здесь родились многие литературные произведения, возникли прекрасные храмы и мечети. Кроме того, мы знали, что это родина поэта Амира Кабира, который, вероятно, всегда будет у нас ассоциироваться с названным в его честь отелем в Тегеране. За двенадцать часов пребывания в городе мы бы вряд ли сумели увидеть много. Поэтому мы выбрали одну-единственную достопримечательность - реку Ганг, решив во что бы то ни стало снять грехи омовением в ее святых водах.

Ганг берет начало в гималайском леднике на высоте 4500 метров над уровнем моря. Пробежав 2700 километров, в конце своего пути он сливается с Брамапутрой. Эта дельта, впрочем самая крупная в Индии, занимает примерно такую же площадь, как вся Словакия. Ганг - полноводная река, из-за муссонов с трудом поддающаяся регулированию. Цвет воды в ней в разное время года не одинаков. Часто вода опустошает большие пространства, но для индусов она всегда святая. В Бенаресе ширина реки достигает километра, причем скорость течения удивительно большая. Это заставило нас отказаться от первоначального наивного плана переплыть Ганг. Мы предпочли осмотреть Бенарес.

Настоящий Восток ощущался уже на вокзале. Бенгальцы своими яркими одеяниями делали атмосферу более красочной. Не знавшие гребешка волосы настоящих индийских путников напоминали немыслимое переплетение пеньковых веревок, которое и не снилось европейским битникам. У полураздетых женщин были очень смуглые лица с чисто азиатскими чертами. Мы остановили свой выбор на одном из сотни рикш, настойчиво предлагавших свои услуги, и начали поездку.

- Покажи нам Бенарес, - попросили мы рикшу, дав ему полную свободу действий, - но у нас мало времени, вечером едем в Непал. - Наш водитель, однако, решил, что следует перекусить, так что знакомство с Бенаресом началось с дегустации вкусной разновидности креветок.

Это первая в тот день закуска, не буду называть ее ни завтраком, ни обедом, ни ужином. В дороге мы прибегали к разному режиму, но преобладала система двухразового питания. Наш рикша явно относился к категории опытных гидов. Дал нам почувствовать атмосферу и центра города, и окраинных кварталов. Но вот уже дорога пошла под уклон и в воздухе повеяло свежестью: мы подъезжали к берегу Ганга.

Бросилось в глаза не столько мощное течение реки, сколько сам берег. Он был усеян различными храмами и красивыми зданиями. Правда, при ближайшем рассмотрении выяснялось, что прибрежные воды несут много грязи и тины, но в целом берега являли собой захватывающее зрелище.

Мы завязали разговор с одним из перевозчиков, а точнее говоря - владельцем примитивной лодчонки, напоминавшей наши плоскодонки. Солнце посылало на землю свои жаркие лучи, но для катания (которое, как мы выяснили позже, требовало от лодочника, учитывая сильное течение, действительно много усилий) время было неподходящим. Поэтому мы, в конце концов, договорились, что все трое поедем искупаться.

Мы отгребли к середине реки на несколько десятков метров, где и настал решающий момент. Про себя я надеялся, что для смытия грехов достаточно лишь слегка поплескаться в мутной желто-коричневой воде, но в этом случае следует выполнить строгий ритуал: не должна оставаться сухой никакая часть тела. Напоследок я посмотрел на свою все еще забинтованную (на всякий случай) ногу. Не вставая, неторопливо раздеваемся со Штефаном. Тепло располагает к купанию. Какие-то нереальные храмы тянутся вдоль берегов полноводной священной реки. На носу лодки снимает с себя одежду индиец, рассуждающий о смывании грехов... И тут же новая мысль: я за несколько тысяч километров от дома... Не колеблюсь с решением: прыгаю с борта головой вниз.

Под водой проблем не существует... Река как река, только вода немного грязная. Лодку быстро относит на несколько метров в сторону, но мы тут же догоняем ее. Кружим минуту-другую и не дожидаясь, пока течение унесет нас слишком далеко, - спешим ухватиться за борт. Сиденья нагрелись от солнца. К нам приходит знакомое чувство удовлетворения, наступающее после основательно проделанной работы. Только сейчас, когда мы обсыхаем, индийское солнце не кажется таким невыносимым. Хотя и не чувствуем пока избавления от грехов, приходим к мысли о том, что пора вернуться на берег. Время не ждет...

Наш рикша спокойно ждал, когда мы вернемся и займем места. Он оказался опытным коммерсантом и, используя нехитрый предлог, завел нас к своему родственнику, который около часа пытался уговорить нас приобрести шелковые ткани и музыкальные инструменты. Во время переговоров мы, по крайней мере, как следует обсохли и могли продолжать экскурсию.

Следующая остановка была у Храма обезьян. После тех, которых мы видели в Дели, эти нас разочаровали. Обезьяны не только были толстыми и немощными, но к тому же недружелюбными. Они не ждали, пока им предложат банан. Увидев желтоватый плод, они тотчас бросались к нему, не обращая внимания на превосходство людей.

Слабо освещенные улицы вечернего Бенареса заполнились прохожими. Казалось, что их темная кожа сгущает тьму еще больше. Последние минуты на земле Бенареса мы провели в кресле местного брадобрея. О том, как работают цирюльники на Востоке, уже упоминалось. Подробнее на эту тему мы поговорим в главе о Катманду. На этот раз мы получили возможность как следует вымыть лицо после грязных вод Ганга.

Глава XX. От сказки к сказке

У нас оставалось чуть больше часа до отъезда. Ондржей углубился в чтение и следил за вещами, я прогуливался по вокзалу и делал записи в дневнике. Вот что я пометил:

"Чудные вещи творятся вокруг. Рядом с нами с важным видом бродит корова (мы расположились на третьей платформе), чуть поодаль, пристроившись к мешку, спит женщина с ребенком; за тем, как я пишу, наблюдает старый индиец, недалеко от нас разбили лагерь пять каких-то раскрашенных типов! Но мы привыкли к такому окружению".

Позднее я разговорился немного с "разукрашенными". Это, конечно, были члены одной из сект. Те, кто входят в нее, не стригутся (что подтверждалось зрением) и не моются (что подтверждалось обонянием). От десятков других сект и им подобных они отличались точно сформулированными отклонениями в вероисповедании и еще тем, что ярко красили лица и волосы в черный и оранжевый цвета. У меня не было ни времени, ни главным образом желания исследовать эти отклонения. Один из них объяснил мне со знанием дела, что их жизни будут считаться не напрасно прожитыми, если они проявят настойчивость в стремлении никого не обидеть и никому не мешать. Такая терпимость в равной степени относилась и к разным мелким тварям, например обитающим в волосах, и к людям. Кратко введя в курс дела, он призвал меня отбросить все лишнее (при этом он с упреком поглядел на наши миниатюрные рюкзаки) и присоединиться к его компании. А если я еще не способен в эту минуту на столь значительную жертву, то для спасения моей души будет вполне достаточно, если я дам хотя бы мелкий бакшиш. По правде говоря, ни один из предложенных вариантов спасения души меня не прельщал. Поэтому я быстро попрощался, использовав малоубедительный довод о том, что прибывает мой поезд.

Я не лгал. К сожалению, поезд прибыл на другой путь, о чем забыли вовремя сообщить по местному радио. Мы с Ондржеем наскоро собрали багаж и побежали, перескакивая через рельсы, прочь от коровы и "разукрашенных". В поезд мы влетели в последнюю минуту, не успев еще раз посмотреть на Бенарес, город многочисленных храмов на священной реке.

Благодаря прекрасно действующему механизму бронирования мы быстро обнаружили наши "спальные места". Мы познакомились с соседями, что обычно в отношениях европейцев, оказавшихся в Индии. Кроме двух неразговорчивых индийцев в нашем купе находились один американец и один итальянец, направлявшиеся, как и мы, кратчайшим путем в Катманду. Мы узнали немного погодя, что Тони, в сущности, не американец, а турок - его семья переехала в Штаты. Затем повторилась наша краткая пресс-конференция о Чехословакии.

Мы уже помнили свою лекцию наизусть. Слушатели обещали обязательно приехать в нашу страну. Затем все вместе мы начали готовиться, уже в который раз, к ночлегу в вагоне.

Сон, однако, пришлось отложить, ибо Индия приготовила нам еще один сюрприз - грозу, впрочем положенную летом. Я должен был быть более внимательным наблюдателем, но, главное, более талантливым литератором, чтобы суметь верно передать атмосферу, царившую в индийском поезде, который едет из Бенареса к границе Непала во время стремительно налетевшей летней бури, начинающейся и заканчивающейся ударами молнии и грома среди ясного неба. Индийцы, ехавшие с нами, уважающие все, что связано с природой, открыли вагонные двери. Площадку у входа тотчас залило водой, но зато все, кто был, глубоко вдохнули свежий, прохладный воздух, влажный от дождя, напоенный озоном. Молнии сверкали одна за другой на горизонте так сильно, что была ясно видна окружавшая нас равнинная местность, освещавшаяся голубым блеском несколько раз в минуту. Индийцы, и во время дождя сидевшие на корточках, и мы, укутанные в спальные мешки, молча наблюдали почти нереальные видения. Спустя полчаса прогремело в последний раз, в воздухе снова разлилось тепло, и гроза ушла туда, куда направлялись и мы, хотя и с несколько меньшей скоростью, - к вечному царству Гималаев. В семь часов утра мы оказались в Музаффарпуре, точнее в его предместье - Сонпуре. Здесь было менее влажно, поезд ехал быстрее, а спустя десять часов мы сделали пересадку в небольшом городке с поэтическим названием Мотихари. Здесь нам сопутствовала удача в лице услужливого проводника, который лично провел нас в специальное купе первого класса с ванной и туалетом. По его словам, из соображений безопасности, поскольку мы проезжаем глухие места. Мы, разумеется, не возражали. В нашем распоряжении оказалась половина вагона. Широкие мягкие кушетки. Двери были открыты. Словом, мы ехали по-царски. Жалко только, что идиллия продолжалась недолго.

На следующий день после полудня мы прибыли в Раксаул, пограничный пункт между Индией и Непалом. Он приветствовал нас обычной суматохой, выкриками рикш, наперебой приглашавших пассажиров, и зазывал близлежащих отелей. Нам было ясно, что сегодня мы не сможем отправиться в столицу Непала, и все же хотелось пересечь границу как можно раньше. Мы оставили без внимания наивные рассказы о том, что отели по ту сторону границы значительно хуже, чем здесь, и наняли рикшу за 2 рупии. Он обещал как можно быстрее доставить нас к индийскому пункту проверки паспортов. Он утверждал, что ехать далеко. Заняв с нашими знакомыми по поезду места в коляске, мы тронулись. Не прошло и пяти минут, как вдруг остановились. Дорогу закрывал шлагбаум, на обочине стояла деревянная будка, словом, атрибуты границы, к которым мы уже привыкли.

Наконец, опытные путешественники, знающие на зубок номера паспортов, заполнявшие таможенные декларации уже, вероятно, в сотый раз, быстро соблюли установленные формальности, обзавелись аккуратно проставленными печатями и смогли покинуть индийскую территорию. И здесь, за этим игрушечным переездом, не забыли оборудовать "ничейную землю". Здесь она выглядит так: пятидесятиметровый участок пыльной дороги, а посредине настоящая граница - высохший ручей, а над ним шаткий мостик. По дороге непрерывным потоком тянулись бедно одетые местные жители. С чисто восточным равнодушием они направлялись из Непала в Индию, и наоборот. Их нисколько не беспокоили два не особенно опрятно одетых солдата, несших здесь охрану границы. Мы, конечно, не стали выражать пренебрежения к власти и, руководствуясь указательными стрелками, добрались до непальской таможни. Проверка паспортов не заняла много времени и там. Я освободился первым и тут же оказался вовлеченным в международную торговлю наркотическими средствами.

После того как я покинул таможню, меня окликнул прилично одетый сикх (его выдавал тюрбан). Он спросил, интересуюсь ли я гашишем или опиумом. Такой вопрос нам задавался не впервые, и поэтому я решил не затруднять себя ответом. Но он развил инициативу. Объяснил, что не имеет в виду моментальную сделку. Знает о высоких ценах на этот товар в Европе и, кстати, спросил, какую страну представляю я. Его реакция на мою визитную карточку и заявление, что я из Чехословакии, явилась для меня неожиданной: "Чудесно!" - воскликнул он и известил меня о том, что пока еще не завязал никаких торговых связей с моей страной. Разумеется, я спросил, о каких конкретно торговых контактах идет, собственно, речь, и он приступил к объяснениям.

Ему известно, говорил он со знанием дела, что гашиш, опиум, гашишевое масло и другие подобные товары в нашей стране очень дороги. И это потому, поучал он меня, что доставка их - дело рискованное, в ней участвует много людей, и все хотят заработать. Но это - забота его фирмы, которая из меня сделает богатого человека. Я стану его представителем в моей стране и сделаю много денег. Итак, по рукам? Я согласился, мне стало весело при мысли о том, какая "должность" гарантирована мне по возвращении. Ведь я представляю интересы индийско-непальской фирмы, поставляющей гашиш и опиум в Чехословакию. Тем временем подошел Ондржей, что, однако, моего торгового партнера нисколько не смутило. Он заверил нас, что гашиш у него в избытке, так что разбогатеем оба. Вся торговая операция была, по его словам, несложной и уже апробирована сетью перекупщиков, действующих в Европе и даже в Америке. Он сам отправляет посылку с деревянными коробочками, в стенках которых упакован в пропитанных (чтобы не учуяла собака) мешочках опиум или гашиш. Платить пока не нужно, только после распродажи. Тогда мы переводим деньги на его банковский счет в Кашмире вместе с письмом, в котором зашифрован новый заказ. Просто, не так ли? Для начала он пошлет два килограмма гашиша и килограмм опиума, чтобы дать нам возможность проверить спрос.

Объяснять ему, каким бессмысленным представляется нам весь его план, было излишне. Мы мирно разошлись. Только немного погодя, осторожный Ондржей вспомнил, что у барышника осталась моя визитка. Оба мы с ужасом представили, как в один прекрасный день получаем по почте посылку из Индии, в которой три килограмма наркотиков. К счастью, она до сих пор так и не пришла, и кто знает, что, собственно, стало с этой контрабандой.

Раксаул на непальской стороне именуется Биргандж. Обычный городишко, каких мы уже много повидали на Востоке. Мы никак не предполагали, что следующий день станет самым прекрасным за все время нашего путешествия. Лавки, в отличие от Индии, пестрят западным товаром с надписями "Сделано в Гонконге", "Сделано в Японии". И всюду продается молоко. Это были наши первые впечатления о Непале. Новая молочная фабрика, открытая здесь, хорошо снабжает Биргандж молоком, и мы с Ондржеем, оба любители этого напитка, наслаждались. Во время небольшой прогулки по городу мы выпили его почти четыре литра, а в качестве закуски закупили дюжину печеных жаворонков или по крайней мере чего-то жареного, весьма напоминающего жаворонков. Это моя собственная догадка, ибо печеного жаворонка ни до этого, ни после никогда не пробовал. В действительности речь шла о неком привлекательно выглядевшем блюде, похожем на цыпленка на вертеле, только эта штука составляла в длину не более 4 сантиметров. На одну рупию давали пять "жаворонков", мяса на них почти не было, преобладали кости.

Мы поселились в довольно-таки чистом отеле у автобусной станции. Обменяли деньги: за 1 доллар-12,4 непальской рупии. Приобрели билет на автобус до Катманду за 24 рупии. От столицы нас отделяло примерно 200 километров. В кассе, где продавались билеты, нам сказали, что поездка займет не менее одиннадцати часов, и то при условии, что все будет гладко по дороге. Мы решили выехать уже в половине восьмого, а сейчас не мешкать со сном. В отеле поселился экскурсионный заезд - школьники из Таиланда, примерно сорок учащихся в возрасте от 14 до 16 лет. Они сделали все, чтобы нарушить наш покой, но какое там! Две ночи в поездах не могли пройти для нас бесследно, и в восемь мы уснули, словно у себя дома, лежа под защитной сеткой от москитов, накрытые лишь не очень чистыми простынями.

Благодаря таиландским школьникам нам удалось вовремя встать. К сожалению, и в автобусе мы оказались с ними в одной компании. Как ни странно, он выехал точно в половине восьмого, заполненный забавными таиландскими детьми. Они щебетали на своем языке, который, конечно, не был доступен нашему пониманию. Две симпатичные черноглазые девушки, сидевшие перед нами, совершенно не владели английским, так что, к нашему с Ондржеем сожалению, скромные попытки наладить устный контакт были обречены на неудачу. Мы не могли составить конкуренцию их соученикам, которым для развлечения девушек английский не требовался.

Неудобный автобус, содрогаясь на неровностях дороги, медленно приближался к Гималаям, которые все явственнее вырастали на горизонте. Нами завладела апатия. После двух часов езды мы остановились в последний раз на отдых перед началом подъема. Выйдя из автобуса, обратили внимание, что на его крыше сидят два пассажира, и тотчас вспомнили рассказ друзей из Агры, которые ехали в Катманду в кузове грузовика и говорили, что эта дорога являет собой сказочное зрелище. Мы поняли, что единственная возможность насладиться зрелищем Гималаев - залезть на плоскую крышу автобуса. Обычно здесь размещают багаж. Но дальновидные водители думают и о завтрашнем дне, а стало быть и о попутном пассажире. Вот почему багаж всегда сосредоточен на крыше сзади. Над кабиной остается площадка на ширину автобуса. На ней могут лежа свободно разместиться по крайней мере четверо. Кроме того, сверху на автобусе с четырех сторон сооружается маленькая загородка из ярко раскрашенных дощечек, а в случае дождя к ней крепится водостойкий брезент. Если постелить под себя еще и несколько матрасов в упаковке, которые всегда занимают главное место в багаже индийцев и непальцев, получится каюта, откуда все видно как на ладони - удобство, которое не предусмотрено и в новом автобусе марки "Мерседес".

После непродолжительной стоянки автобус вновь тронулся в путь. Водитель, оглушенный гулом голосов юных таиландцев и непальцев, не заметил "пропажи" туристов из Чехословакии. Мы с Ондржеем удобно расположились на не очень чистых, зато весьма мягких матрасах. Нам уже нравилась и казалась уютной автобусная тряска. Солнце светило как обычно, небо было неправдоподобно синим, воздух напоен свежим дыханием Гималайских гор, а мы возносились на небеса. В буквальном смысле слова, ибо нас ждал подъем до отметки 2600 метров и зрелище, которое никогда не изгладится из памяти.

Ближайшие восемь часов, проведенные в дороге, были самыми прекрасными из всей нашей поездки, продолжавшейся уже почти четыре месяца. Непал не может оставить равнодушным никого. Мы любовались пышными зелеными кронами диковинных деревьев, искривленных ветрами, стройными десятиметровыми стволами бамбука, зарослями банановых деревьев, до плодов которых можно было без труда дотянуться. Красивы и сами гроздья бананов - от спелых желтых плодов внизу до еще совсем незрелых наверху. А на близком горизонте - искрящаяся белая шапка вечных снегов Гималаев. Это и есть Непал. Нигде ни человека, только природа, роскошная, буйная.

До двух часов мы поднимались все выше и выше. Прошли облака, которые можно было "потрогать". Окутанные белой пеленой, мы залезли на брезент. Внизу раскинулась долина. Вдоль подножия гор как на ладони виднелось узкое шоссе, вознесшее нас на вершину. Всю дорогу мы ехали молча, если не считать восклицаний, которыми один из нас привлекал внимание другого к захватывающим воображение картинам. Слова были бессильны, остроты ни к чему. Хотелось лишь молча разглядывать сотни оттенков зеленого цвета в комбинации с синим небом и белым снегом на горизонте. Я делал фотографии на протяжении всей поездки, надеясь, что хотя бы с помощью снимков дома смогу продемонстрировать абсолютные красоты природы, которые мы смогли увидеть в непосредственном общении с ней. Но, как часто бывает, именно эти снимки оказались неудачными, солнце в Гималаях светит по-иному, нежели внизу, и в итоге получилось лишь несколько сереньких отпечатков. Разглядывая их, наши знакомые приличия ради удивляются и спрашивают, не скрывается ли там, на заднем фоне, гора Эверест. Но я знаю, что красота осталась там, и твердо верю, что она сохранится надолго.

Высшая точка подъема находится на высоте 2600 метров. Она обозначена табличкой. Поодаль стоит современная, к счастью свободная от людей, смотровая башня. Вдоль шоссе разбросано несколько симпатичных домиков. Автобус сделал остановку, мы спустились вниз. Нам предложили чай. К чаю мы заказали пачку печенья - единственное, чем, кроме чая, располагала местная торговая точка. Мы предвкушали продолжение поездки. Когда автобус подал сигнал, готовясь тронуться в путь, мы уже без всяких колебаний поднялись на крышу. Спуск значительно отличался от подъема. Немного погодя мы миновали перевал. Долина, находившаяся под нами, являла собой образцово-показательный пейзаж, соблазнительный для живописца.

Но в том-то и дело, что увиденное нами было живой действительностью. Каждый овраг, каждый косогор, каждый метр этих крутых склонов был заботливо распахан под рис. Сотни маленьких террас ступеньками разбегались до самого горизонта. Маленькие поля, нередко шириной в несколько десятков метров, виднелись всюду. А среди этих зеленых полос, ласкающих взор, то и дело попадались двухцветные дома - желтые внизу, коричневые сверху, с крышами из потемневшей соломы. Королевство добрых гномов напоминала долина, раскинувшаяся под нами. В каждый квадратный метр был вложен большой человеческий труд. Впадина между гор очаровывала не меньше, чем стерегущие ее седые вершины Гималаев.

Водитель, как мог, притормаживал на узкой дороге. Нас немного утомлял слишком чистый высокогорный воздух, и мы, щурясь от усталости, смотрели вниз, не спеша раскуривая афганские сигареты К2, названные в честь второй по величине горы Гималаев, а одновременно и второй вершины мира, находившейся где-то там в нескольких километрах перед нами. Нас переполняло чувство радости.

В Катманду мы прибыли, когда уже стемнело, а темнеет здесь мгновенно. Не торгуясь наняли такси, назвали отель поблизости от центра и уже через полчаса засыпали, переполненные впечатлениями, накопившимися за день.

Не люблю ходить пешком. Но хочется верить, что приеду в Непал когда-нибудь еще. Я выйду на последней остановке у подножия гор и остальные 150 километров пройду пешком, спокойно, не торопясь. Спать буду там, где меня застигнет вечер, и всю дорогу буду любоваться окружающим ландшафтом.

Нас приводило в восторг все, что мы видели вокруг, и все же этого было недостаточно. И я хочу верить, что мы когда-нибудь сюда вернемся.

Глава XXI. По Гималаям пешком и на велосипеде

Катманду - Непал. Эти два слова у меня всегда ассоциировались с альпинизмом, и прежде всего с горой Эверест. Поездка в течение месяца по пустыням и низинам в тропическом поясе позволила мне оказаться лицом к лицу с этими сказочными местами без всякого альпинистского снаряжения.

Я был приятно удивлен. Прозрачный горный воздух, днем плюс двадцать по Цельсию, ласковое, необжигающее солнце, свежая зелень, покой и чистота - вот первые ощущения в то утро после пробуждения в "Нью Харрис Лодж". Проведя в городе всего несколько часов, мы уже весьма свободно ориентировались в нем. Прошли по нескольким улочкам и очутились на главной площади. Прямо перед нами стояли пагоды. Конечно, мы не раз видели пагоды на фотографиях и в кино. Но вблизи они нас поразили - восхитительные сооружения с немного облупившейся краской красноватого оттенка. Я с трудом вышел из сонного оцепенения. Этому способствовала электрическая лампочка, которую весьма некстати кто-то пристроил на одной из крыш. Времени у нас было в обрез, поэтому все, что мы видели, приходилось буквально "проглатывать".

Невысокие домики, небольшое количество автомобилей только подчеркивали атмосферу деревенской идиллии. Нас не покидало ощущение спокойствия, душевного комфорта. Уже скоро мы поняли природу этого явления. Непал - страна нисколько не богаче Индии, наоборот, в экономическом отношении куда более отсталая. Но здесь нигде не видно лежащих в апатии "живых мертвецов", толп убогих нищих или просто вопиющей бедности, бросающейся в глаза. Уже по дороге в Катманду было заметно, что дома местных жителей отнюдь не запущенные лачуги. Это крестьянские хижины, где каждый стебелек соломенной крыши на своем месте. Конечно, меньшая плотность населения, высокогорье, прекрасная погода, стоявшая в это время, способствовали ощущению мира и гармонии. Но в любом случае считаю, что более скромная натура непальцев, отсутствие вокруг них ореола мистики способствуют и более серьезному отношению к работе, к порядку в стране.

Это, однако, не означает, что непальский рикша равнодушен к деньгам. Там, где из Европы проник дух коммерции, нет особых различий между непальцем, индийцем или турком. Мы миновали несколько менее броских пагод, еврейских синагог, школ, напоминавших улья, проехали мимо банка, почты, какого-то министерства и через несколько минут вновь оказались на площади. Наш рикша всполошился, узнав, что мы уже закончил свой путь. Он что-то говорил жалобным тоном, но у нас были свои планы.

За пределами туристского центра город начал менять свое лицо. Яркие краски понемногу бледнели и вскоре сменились серыми, черными. Все больше встречалось признаков бедности. Здесь, в "предместье", если такое название вообще оправданно, мы увидели все самое будничное, что мог выставить на обозрение Катманду. На одной из многих улочек, которая спокойно могла называться Козьей, Деревянной или Обычной, мы решили побриться. Аналогичный эксперимент мы провели недавно в Бенаресе, теперь нам было интересно сравнить.

Оба парикмахера тотчас сообразили, что имеют дело с состоятельной клиентурой, а потому не мешкая подняли цены в два раза. Бритва была на этот раз тупая, а я пришел к выводу, что тщательность не обязательна приводит к положительным результатам. Назначив повышенную плату, мой непальский брадобрей старался доказать, что, пользуясь его услугами, клиент вправе рассчитывать уйти из его заведения без единого волоска. Я стойко выдержал выпавшие на мою долю страдания. Вслед за этим мое лицо было полито "водой после бритья" весьма сомнительного происхождения. Остался, как водится, массаж. Он выполнялся с такой незаурядной силой, что я едва не остался без растительного покрова вообще, да и мое здоровье в целом было под угрозой. Неожиданные удары каратэ чередовались с выкручиваем кожи на запястьях - пытка из арсенала детских проказ под названием "огонек". Массаж головы мало чем отличался от процедуры снятия скальпа у индейцев. Но, как и должно быть при правильном массаже, боль немного погодя успокоилась, остались одни приятные воспоминания и покрасневшее горячее лицо.

В последующие часы мы пытались продать палатку в надежде компенсировать убытки, понесенные в Лахоре. Полагали при этом, что Катманду - удобное место для реализации палатки, поскольку это альпинистский центр. Но мы были правы только отчасти. Товары у местного перекупщика альпинистского снаряжения выглядели весьма привлекательно. Не уверен, что с этим снаряжением можно штурмовать Эверест, но для среднего скалолаза имелось абсолютно все. Пуховые спальные мешки, ледорубы, канаты, костюмы, шапки, очки, рюкзаки и даже гитара. Мы обошли несколько таких магазинчиков подержанных товаров. Вскоре удалось пристроить палатку. Мы получили энную сумму в рупиях и кое-какие вещи, но с палаткой, служившей нам верой и правдой, расстались с грустью.

Облегчив свою поклажу на палатку, мы побрели по так называемой "Фрик-стрит" - улочке, игравшей в Катманду такую же роль, как и "Чикен стрит" в Кабуле. Здесь к нам подошли двое молодых людей. Завязалась беседа, и спустя некоторое время мы уже сидели в ресторане, где регулярно собирались путешественники. Наши новые знакомые - юные французы, живут в Катманду, устав от жизни в своей стране, от меркантильности. Здесь они ведут духовную жизнь. Мы постарались использовать встречу с ними для получения всяческой информации. В результате были представлены некоему господину по прозвищу "Баба". Уважаемый член буддистской секты, он охотно завязывал с гостями маловразумительные беседы. Далее мы увидели молодого человека нашего возраста, который, как нам сказали, хранит обет молчания уже полгода. Наше внимание привлекли также несколько белых девушек, пользовавшихся здесь всеобщим признанием. Этого нам было достаточно, и с чувством напрасно потерянного времени мы вышли на улицу.

Стало темно, и мы отправились домой. По дороге купили бесспорно самые лучшие бананы, которые нам попадались за три последних месяца, Штефан в споре с одним из продавцов зашел так далеко, что последний едва не прибег к помощи бронзового меча, красовавшегося среди прочих выставленных товаров. Перебранка продолжалась, но теперь уже велась на почтительном расстоянии. Так завершился первый день нашего пребывания в Катманду. Он начался осмотром блистательных пагод, а кончился спором из-за нескольких рупий.

На следующий день мы приходили в себя после сна, завтракая на ходу. Скромно подкрепившись чаем и хлебом, мы направились в пункт проката велосипедов. Велосипеды в Катманду - одно из самых популярных транспортных средств, и, вероятно, здесь нет ни одного жителя, который бы не пользовался службой проката. Мы заплатили 5 рупий, взяли велосипеды, назвали, фамилии, которые могли просто придумать, и выступили в поход без всяких прочих формальностей. Прежде всего, как обычно, мы поехали на почту. Телеграмма из Дели еще не приходила. Мы могли остаться в Катманду еще на один день...

...Штефан, у которого в тот день побаливал желудок, и который не был большим любителем велотуризма, решил вернуться в город. Я же отправился по дороге, ведущей из города на лоно непальской природы.

Ехал без какой-либо цели, а когда выбрался на хорошую дорогу, решил объехать Катманду в этот день со всех сторон. Стояла прекрасная погода, велосипед был отличный. Я не сомневался в выполнении намеченного плана. Под колесами убегало шоссе - глянцевитая река асфальта, светило солнце, природа поражала красотой. Мне было ясно, что, где бы я ни оказался, не прогадаю, и я ехал в том направлении, куда вывозила двухколесная машина.

И я не прогадал. Более того, мне повезло. По дороге мне попался один из самых прекрасных памятников в окрестностях Катманду - храм Боднатх. Это сооружение не ослепляет ни роскошью, ни золотом, ни драгоценными камнями. Не является оно и жемчужиной архитектуры, равно как и не представляет исторической ценности. Трудно его описать словами, поскольку это вообще не здание. Эта разновидность храма представляет собой нечто среднее между смотровой вышкой и индийским вигвамом. Я подумал сначала, что здесь поставлена гигантская маска какого-то бога.

Слез с велосипеда и подошел поближе. Боднатх окружали лавочки с изделиями местного производства. Здесь были свитеры, посуда, мечи, но прежде всего маски. В этот момент я вспомнил о страстном коллекционере масок Пшемеке Корбе, который проявил о нас такую заботу в Дели. И, невзирая на практически пустой карман, решил обязательно приобрести одну из масок.

Я обходил одну лавчонку за другой, но без малейшего успеха. Наконец, я завязал разговор с пучеглазым парнем, привлекшим мое внимание. Но он требовал денег в три раза больше, чем я мог заплатить. Мы быстро опустились до двукратного превышения, но дальше мой оппонент решил не отступать. Он сказал, что каждому ясно: цену сбавлять больше невозможно. Я распростился с надеждой и только движимый любопытством прошел внутрь его торговой точки, хотя и понимал, что все равно уйду без покупки. Вдруг мое внимание привлекла гитара, висевшая на стене. Хозяин тотчас заметил моё движение, снял ее со стены и попытался сунуть в руки. Я, как мог, сопротивлялся, ибо расценил такое поведение как попытку продать гитару. Но юноша энергично объяснил:

- Не для покупки, поиграть!

Не без удивления я взял протянутую гитару. Это был никуда не годный инструмент, но после столь долгого перерыва я соскучился по игре. Я не стал возиться с настройкой - у меня не было желания провести в этой лавочке весь день. Немного погодя я уже брал первые аккорды. К моему удивлению, лицо непальца осветила блаженная улыбка, его глаза впились в мои пальцы, и я понял, что еще не сразу покину лавку сувениров. Голосую за музыкальное просвещение всюду и при любых обстоятельствах. Парнишка приплясывал от восторга. И требовал исполнения песни. Не знаю почему, но первой мне пришла на память песенка "Утро", которую мы написали еще несколько лет назад, я и мой товарищ Иван.

Мы предприняли слабую попытку исполнить песню дуэтом, после чего у меня появилось ощущение выполненного долга. Мы попрощались. На какой-то момент я почувствовал нечто похожее на то, что должен был испытывать Моцарт, побывавший в Праге. Парнишка снял со стены маску, о которой я успел забыть, торжественно вручил ее мне и произнес голосом человека, растроганного, но сохранившего отпечаток своей коммерческой деятельности:

- Возьми и спасибо за песню. А денег дай столько, сколько считаешь нужным.

Дал столько, сколько и собирался с самого начала.

Непредвиденная задержка поставила под сомнения мои смелые планы объехать Катманду на велосипеде, но солнце стояло еще высоко, и это придавало мне силы. Под пристальным взором Боднатха, обращенным на Восток, я снова забрался на седло и устремился на поиски новых приключений.

Дорога была по-прежнему хорошей. Одно настораживало: она вела в сторону от придуманного мною кольцевого маршрута. Предстояло принять решение, чтобы не укатить на велосипеде в какой-нибудь Сикким - загадочный штат за восточной непальской границей. Необходимо было как можно раньше свернуть налево. Н o мне никак не удавалось найти такую отходящую от шоссе дорогу, про которую я мог бы уверенно сказать, что позднее она вернет меня назад, к цивилизации. Наконец, мой выбор пал на относительно приличную, хотя и немного каменистую дорогу. Мне почудилось, что на этот раз удастся увидеть настоящую непальскую природу, не тронутую человеком.

Я нажал на педали и птицей слетел с пологого склона. Вскоре, однако, пришлось затормозить, ибо дорога перешла в нечто, напоминавшее высохшее русло. Попавшийся затем пригорок напомнил мне, что велокросс в Гималаях - штука не простая. Миновал, чередуя прогулки пешком и езду, несколько разбросанных селений. Их жители с откровенным испугом смотрели на запыхавшегося, куда-то мчавшегося сахиба. Пожалуй, и трудно было понять, отчего так поздно кто-то выехал из столицы и гонит в неизвестном направлении, к тому ж на велосипеде. Я постарался объяснить, что еду по кольцу, и спросил одновременно, смогу ли по этой дороге попасть в Катманду. Но остался непонятым и, побуждаемый отчаянием и упорством, из последних сил устремился вперед.

Уже в тот момент меня одолевали сомнения. Становилось ясно, что мои физические и главным образом моральные силы шли на убыль. Солнце уже катилось к закату, когда переда мной замаячила чудная фигура. Пожалуй, она не вписывалась в непальский пейзаж, так же как и моя собственная. Я подъехал ближе и обнаружил обыкновенного белого человека с рюкзаком на спине, внешность которого выдавала заядлого туриста. Некоторое время, не говоря ни слова, мы взирали друг на друга, задавая про себя один и тот же вопрос: "Как ты здесь оказался?"

Я первым нарушил молчание:

- Привет! Послушай, ты не знаешь, куда ведет эта дорога? Дело в том, что я... - Не закончив фразу, я понял бессмысленность вопроса.

Человеку, стоявшему передо мной, было совершенно безразлично, куда ведет эта дорога. Как и я, он отправился налегке, но не на прогулку после обеда, а на всю жизнь.

Обменявшись ничего не значащими фразами, мы простились, но я не двигался с места. Мне становилось не по себе: просто из шалости уехал в одиночку километров на двадцать, может быть и больше, на сомнительном велосипеде, в неизвестном направлении. Мне начали представляться ситуации с неожиданной поломкой велосипеда: и вот я бреду по дороге наугад, пешком, сквозь непальскую ночь. Люди меня не понимают. Я гнал от себя мысли о возможных травмах, которые поджидают человека именно в таких ситуациях...

Нет, в сторону героические поступки. Я развернул велосипед на 180 градусов и с новой силой устремился назад. Обошлось без приключений. Я не отклонялся от знакомой дороги и еще не совсем поздно проехал мимо четырехглазого Боднатха. Еще раз промелькнул в памяти послеполуденный эпизод с гитарой. Чувствуя близость цели, выбрал дорогу покороче, но она удлинила поездку еще на один час. Зато осмотрел несколько посольских зданий, которые печатаются на художественных открытках, где они фигурируют как экзотические памятники культуры.

Последнюю задачу мне предстояло решить уже в городе: как найти пункт проката, где утром мне был выдан велосипед? К счастью, центр города занимает столь маленькую площадь, что мне не составило труда отыскать заждавшегося хозяина. Спустя несколько минут я уже мог развалиться в кровати номера и поделиться со Штефаном своими впечатлениями.

Глава XXII. Последние рупии

И снова Дели. Почти весь обратный путь из Непала мы провели в горизонтальном положении - лежа на вагонной полке. Усталые, выпачканные сажей, тупо озираясь, неуверенной походкой мы выбирались из здания вокзала. У нас было такое ощущение, что мы возвращаемся в хорошо знакомый город.

Мы направились к стоянке моторизованных рикш и попросили отвезти к главному почтамту. Там у одного

из окошек перебрали две стопки писем, которые начинались буквами "Г" и "Р". В какой по счету раз просматривали мы эти груды, адресованные счастливцам, которые не ценят самое дорогое, что можно получить в дороге - вести с родины! Во время путешествия мне довелось просмотреть тысячи конвертов. Фамилии их получателей начинались с той же буквы, что и моя, но все они предназначались другим. Позднее вопрос с письмами прояснился, но часы, впустую потраченные у окошечек почтовых отделений в Дели, Катманду и Бомбее, оказались самыми неприятными.

На улице нас терпеливо дожидался рикша, взятый на вокзале, и мы поехали дальше. Мысленно я пытался прикинуть мощность таких повозок. Ясно, что объем цилиндров мотора не превышал 125 кубических сантиметров, а скорость движения значительно колебалась. На крупных перекрестках, когда загорался зеленый свет, старт рикш напоминал большие заезды на скачках.

Мы пережили "гашишную гонку" в Иране, ездили на крыше автобуса в Гималаях, а теперь испытали и скоростной пробег моторикши. Этот индийский мальчишка словно старался доказать, что и он не лыком шит. Менее интенсивное движение в предвечерние часы давало ему возможность прибавить газу и ехать со скоростью почти 60 километров в час, демонстрируя при этом разные водительские трюки...

...Утром пришлось признать: наше пребывание в Дели и в Индии подходит к концу. Это казалось не вполне справедливым - ведь мы видели в Индии совсем немного. С другой стороны, уже тянуло домой. Однако мы еще не предполагали, какие предстоят трудности с отъездом.

Итак, наш второй визит в Дели проходил под знаком сборов в обратный путь. Мы делали последние покупки, совершали последние экскурсии по городу, прощались с друзьями, а главное, подводили итоги.

Покупки - вещь занимательная, вероятно, для всех туристов. Себя самого я отношу к редкой разновидности покупателей, поскольку именно за границей, где все путешественники охотятся за сувенирами, мне трудно решиться на покупку. Я откладываю решение до последней минуты в наивной надежде купить только то, что мне хочется больше всего. В последние дни в Дели у меня оставалось от всех денег только 150 рупий. Я твердо решил приобрести на эту сумму такую вещь, которая напоминала бы мне приятные дни, проведенные в Индии, была бы полезной и красивой.

В Индии помимо обычных сувениров можно купить по сходной цене и ряд других товаров. Нас, молодых людей, привлекала летняя одежда из материала "кади", который напоминает марлю для приготовления творога. Помимо текстильных изделий интерес представляет и кожа, высококачественная и дешевая, но цены на нее обычно выше суммы, которой я располагал.

Я удивился, подсчитав, что за свои деньги я бы мог тотчас приобрести полторы тысячи бананов, но таких денег не хватило бы на пиджак. Я обходил круг за кругом площадь Конноат Плейс, и перед глазами мелькали витрины магазинов. Текстиль, сувениры, пластинки, сандалии, игрушечные змеи, снова текстиль и так далее.

Из чистого любопытства остановился я у лавчонки, которую в свое время Пшемек охарактеризовал как лучший обувной магазин. Он носил название "У китайца". Меня тянуло заглянуть в него сразу по нескольким причинам: жалкое состояние, в котором пребывали мои ноги, красивые туфли на витрине и, вероятно, память о синологических занятиях (синология - наука о языке, истории и культуре Китая).

Не имело значения то, что продавец с раскосыми глазами не обращал на меня никакого внимания, хотя на Востоке это вещь неслыханная. Наоборот, это еще больше подогревало мой интерес. Выставленные модели были устаревшего фасона. Они напоминали те туфли, которые я носил еще будучи пятнадцатилетним юношей. Обычные замшевые полуботинки. У нас их можно купить за какие-нибудь 105 крон. Но ботинки, увиденные мною, были подлинным шедевром. Ручной работы, из лучших сортов кожи, броской, но вполне естественной расцветки. Аккуратно сделанный каблук из пяти слоев необработанной резины уже сам по себе мог стать экспонатом выставки. Казалось, что подошва ботинок рассчитана на века, а их мягкая внутренняя отделка еще больше соблазняла к покупке. Форма являлась идеальным решением с точки зрения эстетики и функциональности, но больше всего восхищали шнурки. Возможно, их тоже делали вручную. Своим цветом, мягкостью и блеском они венчали это простое, но совершенное произведение.

Я долго колебался: планировал одно и вдруг какие-то ботинки? Но мне было суждено уйти не с пустыми руками. И, наверное, не случайно уже первая примеренная пара сидела на мне как влитая. Вероятно, последний луч надежды посветил мне в тот момент, когда я узнал, что цена составляет 170 рупий. Такой суммой я не располагал. Однако китаец без всякой тени смущения заявил о пятнадцатипроцентной скидке и сообщил, что конечная цена - сто пятьдесят.

Он не мог, конечно, угадать содержимое моего кармана, и я увидел в этом указующий перст судьбы. Я не раздумывал больше ни секунды. Подождал, пока будет упаковано произведение искусного мастера, по-китайски учтиво поклонился и вышел на улицу.

Больше мне не приходит на ум никакая история, связанная с покупками. Хотя базар на окраине со своими лавочками, палатками, возками и корзинами привносил в нашу жизнь массу пестрых ощущений, но ко всему этому привыкаешь, как, скажем, к постоянной жаре.

Умиляют попытки индийских властей навести в сумятице рынка хоть какой-нибудь порядок. Каждый час по улице проезжает грузовик. Сидящая в нем стража конфискует и бросает в кузов все товары, оказавшиеся на тротуаре. Торговля на нем "строго запрещена". Но, как только исчезает моторизованный патруль, жизнь улицы, коммерческий пульс которой не затихает, возвращается в прежнюю колею, то есть выплескивается на тротуар.

Вечером я надел новые ботинки. Мы отправились с друзьями на прощальный ужин, состоявший из блюд индийской кухни. Многие полагают, что она напоминает китайскую. Нет взгляда более ошибочного. К сожалению, никогда не буду специалистом в этой области по той простой причине, что индийские блюда мне не по вкусу. Исключение составили, впрочем, два кушанья, приготовленные из цыплят - "тандоори" и "пакора". Те, кого интересует рецепт, пусть заглянут в соответствующие справочники, а я попробую описать все, что относится к этому вопросу с точки зрения принимающего пищу.

Ни я, ни Штефан к категории толстячков не относимся. А за время путешествия наши фигуры стали еще более стройными. Но по торжественным дням мы превращаемся в порядочных обжор, и с нами приходится считаться. Обо всем этом мы предупредили своих хозяев и, в ожидании вечеринки, даже не стали обедать.

Едва мы сели за стол, как перед нами появились большие миски с розовым луком. Я насторожился. Однако мой сосед-индиец так аппетитно расправлялся с этим блюдом, что я тоже решил попробовать. Понравилось. Но от обжорства пока воздержался.

Немного погодя пришел официант и принял заказ: восемь порций цыплят на восемь человек. Золотистая курятина источала приятный аромат. Однако местная домашняя птица, как выяснилось, не отличалась особой упитанностью, и нам удалось расправиться с ней очень быстро. Не забывали мы и о гарнире - индийских лепешках "джапати" - восточном хлебе. Путешествуя по странам Востока, мы заметили, что дрожжевой хлеб "худеет" вместе с километрами, убегающими под колесами, становится все менее пышным. А в Индии его заменяет упомянутая "джапати", выпеченная из муки, замешанной на воде.

На столе появлялись все новые и новые порции цыплят. "Пакора" и "тандоори" различались по вкусу, но от обоих блюд горело во рту. Наконец наступил момент, когда человеческая воля и хорошее воспитание должны были прийти в противоречие с желанием наесться до отвала, усиленным долгими неделями воздержания. Но чревоугодие взяло верх! На глазах удивленного единственного во всей компании индийца мы разрывали цыплячьи тушки на куски и жадно проглатывали их...

...На улице нас ждала влажная духота, нависшая над городом к концу дня. Она была особенно нестерпима после относительной прохлады ресторана, где работала вытяжная вентиляция. Мы громко проклинали собственную жадность.

Остаток вечера провели в мягких креслах, к счастью, у пустого стола. Рассуждали о завтрашнем отъезде в Бомбей. Все проблемы, которые оставались у нас в Дели, мы утрясли, и могли трогаться в путь с чистой совестью.

Глава XXIII. Бомбей дневной. Бомбей ночной

Мы уже привыкли приезжать куда-либо на поезде в утренние часы и пришли к выводу, что в этом есть свои преимущества. Ранний приезд заставляет встать пораньше и дает возможность увидеть город в дымке раннего утра, до наступления полуденной жары и дневной сутолоки. В воздухе разлита тишина. Кажется, что впереди ждет длинный, наполненный впечатлениями день.

У вокзала мы отдали себя на попечение первого же таксиста. Это было настоящее такси. Последний раз услугами этого вида транспорта мы пользовались в Кабуле. С тех пор не один час провели мы в самых причудливых повозках с разным числом колес и разными способами приведения их в движение. Трехколесная повозка рикши с мотором впереди в Дели, двухколесный конный экипаж в Непале, бричка о трех колесах, водителем которой был исхудавший мальчишка у Таджмахала, одновесельная "шикара" с балдахином в Кашмире...

Обо всем этом мы могли только вспоминать. Теперь мы сидели в настоящем такси, счетчик отсчитывал километры, а наши вещи были компактно уложены в багажнике. Мы даже могли закурить, не опасаясь, что ветер погасит сигарету. Остановились у здания торгпредства, посмотрели, сколько на таксометре, прибавили мелочь на чай за хорошую езду и... услышали недовольный возглас водителя. На его тарифном ценнике было примечание о введении десятипроцентной надбавки ввиду инфляции. То, что его требование имеет законное основание, подтвердила и дежурная нашего торгпредства.

Колония дипломатов в Бомбее состояла из молодых людей, веселое настроение которых объяснялось не только тем, что приближались рождество и канун Нового года. Нас опекал Мирек. Он делал для нас все что мог, а иногда и сверх этого. Свою деловитость Мирек обнаружил еще в день нашего приезда:

- Никакого отдыха, о лени забудьте, о доме не тосковать и не вздыхать о чешских девушках! Запомните, друзья, вы в Бомбее, а это вам не городок, а городище!

И мы подняли рюкзаки, которые после покупок в Дели превратились в пузатые походные мешки, уселись в "Мерседес" и отправились к месту жительства. Нам отвели внушительные апартаменты с огромной ванной, но не дали времени воспользоваться предоставленным комфортом. Нас ждала машина. Предстояло провести действительно долгий интересный день. На поездку по улицам Бомбея мы отвели три часа, что точно соответствовало времени, которым мы располагали, и резервам наших душевных сил. В машине нас поджидала, глядя из-за стекол очков со сдержанной улыбкой, экскурсовод. Гид попался не только серьезный, но и опытный, быстро вошедший в наше положение. Мы решили включить в программу лишь самые значительные достопримечательности и съездить к морю.

Позднее у нас появилось куда больше времени для знакомства с городом, чем те три послеполуденных часа, поскольку ожидание отъезда на родину изрядно затянулось.

Бомбей оставил след в моем сердце. То, что этот город является своеобразным проводником индийской культуры в Европе или, наоборот, европейской в Индии, широко известно. Может показаться, что Бомбей европеизирован. Это, конечно, неверно. Пусть говорят что угодно, но Бомбей есть и останется городом индийским. Европейское, а в последнее время главным образом американское влияние сказывается на нем примерно так же, как на индийце европейская одежда - например, пиджак из твида и шляпа. Ведь суть от такого "маскарада" не меняется.

Но именно множество реалий, знакомых каждому европейцу, высокий культурный уровень в целом способствуют тому, что иностранец не чувствует себя потерянным в Бомбее. Такси, хорошие отели, большие парки английского типа, правда не такие ухоженные.

Улица Марин-драйв тянется вдоль главной бомбейской бухты рядом с пляжами, которые располагают к чему угодно, но только не к купанию. Ночью, освещенную огнями, ее называют "королевским ожерельем". Из рассказа нашего гида я запомнил, что секта парсов свозит в эти башни тела своих единоверцев, отдавая их на съедение грифам. Это, несомненно, единственные грифы на свете, которым обеспечен регулярный прием пищи. Парсы своим иранским происхождением и образом жизни в наши дни поставили себя на положение весьма замкнутой группировки, в которую, вероятно, невозможно проникнуть.

Осмотрев несколько храмов, мы перебрались в Новый Бомбей, застроенный высотными домами-башнями. О том, что это новостройки, можно было догадаться хотя бы по тому, что их штукатурка уже успела облупиться (лишнее доказательство того, насколько прочнее памятники старой архитектуры). Но следует признать и то, что непрочные новостройки содержать очень выгодно: квартплата здесь настолько высока, что она по карману разве что звездам бомбейского кинематографа. Одной из своеобразных достопримечательностей Бомбея являются... городские прачечные. В традиционную ручную стирку белья вовлечена большая масса людей. Здесь стирка - занятие, которое выполняется с любовью. Весь парк уставлен кадками с бельем. Светит солнце, и работа кипит в руках искусных мойщиков. Мы узнали, что клиенты этой прачечной - весьма высокопоставленные особы. Но нас эта сфера обслуживания не привлекала. Стирать мы умеем, в конце концов, и сами.

Бомбейский почтовый офис внешне весьма напоминает английское учреждение. Но только внешне. Мы долго не могли найти окошко "До востребования". Сотни писем, но для нас ни одного. Хорошо еще, что была связь с торговым представительством.

Последним пунктом нашей экскурсии было посещение бомбейской "пристани", как ее называла наш гид. Позднее, отплывая от берегов Индии на корабле, мы видели настоящую морскую гавань. А на маленькой пристани вместо большегрузных морских судов на волнах покачивались маленькие деревянные барки, вместо портовых диспетчеров заправляли делами мускулистые рыбаки, и пахло здесь вовсе не нефтью, а чистой морской водой и рыбой. Мы любовались пейзажем, который не тронули столетия.

После экскурсии один из наших новых друзей представил нас своему местному знакомому - коммерсанту, миллионеру. Проникшись к нам симпатией, миллионер предложил совершить еще одну прогулку по Бомбею, включая посещение дискотеки. Все расходы он взял на себя.

Сначала - вечер отдыха с исполнением индийских танцев в первоклассном отеле "Шератон".

Мы сидели в удобных креслах в обществе директоров компаний по продаже горючего, преуспевающих "картофельных" дельцов, сталепромышленников и других толстосумов с разных концов света - от Хоккайдо до Кёльна.

Концерт состоял из выступлений капеллы признанных мастеров инструментальной музыки и очаровательной танцовщицы, которая исполнила три индийских танца. В конце программы состоялась демонстрация сари.

Поскольку среди зрителей преобладали американские туристы, то есть люди практического склада, производился показ не только традиционных сари, но и сари с застежкой "молния". Этот фасон имел мало общего с индийской традицией, как, впрочем, и сам отель. Потом на сцену вылетели два сикха и, размахивая саблями, исполнили заключительный триумфальный танец. Напомаженный конферансье с лукавой усмешкой объявил, что публика приглашается принять участие в танцах, и уже через несколько минут паркет загудел от шаркающих ног веселящихся коммерсантов, солидный возраст которых не мешал им лихо отплясывать среди оазиса индийской культуры.

На этом закончился первый этап нашей развлекательной программы. Нам предстояло более заманчивое времяпрепровождение - посещение полинезийского ресторана в погребке того же отеля. Блюда Полинезии явились для меня приятным сюрпризом. Эта кухня весьма напоминала китайскую. Преобладали сладости, и все блюда имели ароматический привкус. Экзотическую атмосферу поддерживал и обслуживающий персонал, состоявший из полинезийских девушек. К сожалению, у нас не осталось времени на дегустацию горячительных напитков, по отзывам, вершины полинезийской кухни. Нас поджидало такси. В соответствии с графиком нам предстояла прогулка по ночному Бомбею.

Основные достопримечательности города мы уже видели во время послеобеденной экскурсии, но нам было интересно, как Бомбей выглядит ночью. Рядом с водителем сидел все тот же напомаженный конферансье, теперь выступавший в роли гида. Мы увидели "королевское ожерелье", действительно излучавшее сказочное сияние, и многие другие жемчужины Бомбея. Наш гид не умолкал ни на минуту, а в конце пустил в ход припрятанный козырь. Он понизил таинственно голос и предложил осмотреть публичные дома, разумеется не выходя из машины. В целях безопасности он даже закрыл окна машины, создав в салоне невыносимую духоту.

Когда "опасность" миновала, мы снова опустили стекла и распорядились насчет возвращения в отель. В вестибюле наконец смогли перевести дух. Оставалось почти полчаса перед главным пунктом нашей программы - посещением местной дискотеки. Дискотека отличалась тем, что цены в ней были на удивление ровные. Входной билет - 100 рупий, стаканчик спиртного - 100 рупий, закуска - 100 рупий. Если бы здесь имелся гардероб, он, несомненно, тоже стоил бы 100 рупий. К счастью, мы находились на положении гостей, и эти круглые суммы нас не волновали.

Спустились по винтовой лестнице. Это была прекрасная дискотека, в которой продумано все до мелочей.

Я обратил внимание, что у хозяина дискотеки на пуговке кармана белоснежных брюк висит ярлык с указанием цены. Трудно было сказать, свидетельствует ли это о его общественном положении. В конце концов, мы решили, что брюки он приобрел ради сегодняшнего вечера и утром, наверное, постарается их сбыть. Пригласив нас войти, он заявил, что мы - его гости и любое наше желание будет немедленно исполнено. Мы уже давно утратили иллюзии в отношении этих восточных преувеличений в проявлении гостеприимства. Однако скоро выяснилось, что этот человек слова на ветер не бросает.

Компанию на этот вечер нам должны были составить две индийские девушки. Анупа и Индрани были воспитаны на английский манер и отличались широким кругозором. Не рассчитывая установить с ними полного взаимопонимания, мы надеялись хоть слегка приоткрыть завесу таинственности, окружающую женщин Индии. Как бы то ни было, мы попытались разобраться во взглядах тех, кто представляет в Индии современную молодежь.

Беседа была небезынтересна. Мы многое узнали о крикете, о проблемах секретарш, услышали несколько жутких историй, связанных с местными уголовными элементами.

К утру музыкальные ритмы стали более спокойными, их оживляли звуки разбиваемых то в одном, то в другом месте стаканов. Наконец, кроме нас, в дискотеке не осталось ни одного посетителя. Хозяин дружески попрощался с барменом, а нам не оставалось ничего иного, как выразить искреннюю благодарность за царское угощение и за полученные впечатления. Так завершился наш "вечер по-американски". Мы были исполнены благих намерений выспаться наконец как следует.

Однако очень быстро наступило "утреннее похмелье". Представителей чиновной власти не интересуют прегрешения посетителей минувшей ночью. Мы догадывались, какие муки предстоит пережить на пути оформления таможенных и прочих формальностей, связанных с отъездом.

Уже в силу кастовой системы как таковой индийцы тяготеют к бюрократическому образу действий, который проявляется в самых разнообразных формах. Здесь очевидна преемственность: боги, почитаемые ими, образуют столь сложную иерархию, что с ней не идет ни в какое сравнение греческий пантеон.

Мы исходили пешком и изъездили на такси весь город, прошли не одну инстанцию. Приподнятое настроение улетучивалось как у нас, так и у нашего гида, в конце концов, испортилось оно и у чиновников, с которыми мы имели дело. На пути вставал частокол инструкций и предписаний. По мере того как мы приближались к заветной цели - морской гавани - чиновники становились все менее учтивыми. В порту нас встретило должностное лицо, жевавшее, плевавшее и курившее одновременно. Оно озадачило нас заявлением о том, что, поскольку мы прибыли в Индию не на пароходе, нам непросто будет покинуть страну морским путем.

Этой железной логикой, как ни странно, проникся и наш гид. Забеспокоившись, он решил посоветоваться со своим начальником.

Утром следующего дня мы купили на последние рупии билеты в кино. Об индийских картинах мы уже имели определенное представление, поэтому остановили выбор на американском документальном фильме.

Совершенно случайно наше пребывание в Бомбее, носившее характер экспромта, совпало с одним из крупнейших праздников Индии - Дивали. Этот местный канун Нового года и одновременно рождество отмечаются в октябре. Во время Дивали не предаются алкоголю - это праздник петард.

О воздействии бенгальских огней и обычных хлопушек на непринужденное восприятие жителя Азии мы могли составить себе представление уже в Кашмире, где заканчивался в пору нашего пребывания рамадан. Тогда разрывы, сотрясающие воздух, не давали нам уснуть всего одну ночь. Бомбейский Дивали отличается иным размахом...

Горы сладостей, которые привлекали бьющей в глаза пестротой, всюду оживление, а главное, ларьки со "взрывчаткой". Штефан пополнил свои запасы петард местными образцами. Вечером мы "уничтожили" не только ужин, но и накопленные припасы "взрывчатки". Самым важным средством в пиротехническом арсенале каждого участника торжеств была так называемая "пулеметная лента", или гирлянда воспламеняющихся валиков произвольной длины.

Утром следующего дня торжества еще продолжались, а вспышки, озарявшие темноту, уступали место дневному свету. Я получил возможность без особых опасений взяться за сложное дело: настало время что-то предпринять, учитывая наше критическое финансовое положение. Билеты на пароход мы оплатили еще в Праге. Долгожданный обратный путь на судне "Кривань" мог начаться в любой из ближайших дней. Но пустой карман не давал покоя: на какие средства мы будем питаться завтра? И я отправился продавать спальные мешки.

Конечно, я продавал их не по каналам нашего торгпредства. Заглянул в первоклассный отель "Таджмахал", обитель роскоши, с которой, как и всюду на свете, соседствует беднота - мелкие торговцы и перекупщики. Ко мне тотчас подошел человек неопределенных внешности и возраста. Он назвал себя Джо. На нем были темные брюки, сандалии и белая рубашка. Он прихрамывал и много курил. Обещал устроить все что угодно, ничего не требуя взамен. Затем попросил сигарету и заверил меня, что спальные мешки пользуются большим спросом, особенно в праздник Дивали. Логика его рассуждений показалась мне малоубедительной, но, надеясь на хорошее, человек гонит сомнения прочь. Мы обошли несколько рядов толкучки, но сегодня словно нарочно никто не проявлял интереса к спальным мешкам. Вероятно, потому, что во время Дивали особенно не поспишь. Джо, однако, не утратил оптимизма, заявив, что мы поедем в другое место. Сев в автобус, мы буквально за гроши добрались до той части города, где находился настоящий праздничный базар.

Над каждой лавкой висела вывеска, на которой красовалась фамилия владельца и было указано, чем он торгует. Впрочем, было ясно, что в каждом из ларьков сохранялась возможность неограниченного товарообмена. Я засмотрелся на арабские надписи, но Джо потащил меня дальше - до магазина, где работал его дядя.

- Рад вас видеть, - приветствовал нас дядя, глаза которого напоминали окошечки карманного счетно-решающего устройства.

- Поздравляю с Дивали, желаете кока-колу, чай или что-нибудь еще? - Последняя фраза дяди была адресована ко мне.

Я попросил апельсиновый напиток, устало опустившись на стул. Мне сразу было сказано, что Дивали для продажи спальных мешков самое неподходящее время: во-первых, тепло, а во-вторых, ни у кого нет денег. А вообще, можно обо всем договориться, ведь на полках столько красивых материалов, ковров и рубашек! Мне было ясно, что ни хлопчатобумажной рубашкой, ни ковром особенно сыт не будешь, и я настаивал на деньгах. Через полчаса я уходил с двумя рубашками без одного из спальных мешков.

Вторая прогулка перед входом в отель "Таджмахал" мало чем отличалась от первой. Джо расхваливал мой товар, уговаривал, жестикулировал, много курил, но по-прежнему безрезультатно. В таких ситуациях следует произвести переоценку ценностей. Правила игры не вызывали сомнений. Джо, привыкший к местным погодным условиям, просто брал меня на измор. Целый день на ногах, переговоры с его знакомыми-торговцами, утомительные поездки на автобусе, изматывающий торг и улетучивающиеся иллюзии - арсенал средств, которыми пользовался Джо-коммерсант, чтобы свести на нет мои финансовые притязания.

Я оценил ситуацию и пришел к выводу, что и завтрашний день не обещает лучшей перспективы. Поэтому я продал спальный мешок на бензоколонке за смехотворную сумму- 100 рупий.

В конце не очень-то веселого дня нас ждало известие о том, что отъезд не за горами. Во вторник 26 октября мы должны погрузиться на судно "Кривань", зарегистрировавшись у первого офицера. Мы восприняли это с известным недоверием, но решили на всякий случай собраться. Вещи уже были упакованы, и мы стали прикидывать, что нам может потребоваться во время долгого морского путешествия. Сошлись во мнении, что этим необходимым являются учебники испанского языка.

Достать учебник испанского сразу после Дивали оказалось непросто. Наконец, мне рекомендовали один из магазинов канцтоваров.

Я ожидал увидеть уйму чернильниц, тетрадей, линеек, а вместо этого оказался в огромном помещении, полном книг. Часть из них лежала на полках, но огромное большинство громоздилось просто на полу. То и дело слышался грохот падающих книг, сопровождающийся бранью покупателей. Мне порекомендовали порыться в углу, где обрушилось не менее двухсот бестселлеров.

Четверть часа мы с одним из покупателей копались в этой куче. Он сообщил мне, что ищет кое-какие вещи Макиавелли, но и его и мои поиски успеха не имели. Наконец, мы обратились за помощью к продавцу. Используя многолетний опыт, он переворошил внушительную стопку книг, в основании которой обнаружил желанный учебник.

- Мучас грациас, сеньор, - поблагодарил я и попрощался со своим соседом, занятым поиском своей книги. Ему не повезло. Макиавелли в Индии достать невозможно.

Утром мы едва успели оплатить из последних денег счета и, не позавтракав, быстро заняли места в приготовленной для нас машине. Снова и снова задавали мы вопросы агенту пароходства относительно того, сможем ли сегодня погрузиться или предстоят еще какие-то формальности. Но, как известно, то, чему предшествуют сложные приготовления, потом оказывается сущим пустяком. У входа на пристань нас просто поприветствовали, и немного погодя мы уже поднимались по трапу на палубу желанного океанского судна.

Глава XXIV. Поднимаем якоря

Хозяйственная сумка из мешковины, купленная в Непале, две кожаные сумки из Дели, два рюкзака, привезенные из дома, палатка, худшая по сравнению с той, которую продали, и сумка фоторепортера, набитая отснятыми пленками, - вот все наше имущество, которое лежало теперь на полу пассажирской каюты чехословацкого грузового судна морского сообщения "Кривань". И 2 рупии в моем бумажнике.

Мы поднялись на борт как раз к обеду, и первое, с чем столкнулись, была офицерская столовая, расположенная против нашей каюты. Пльзеньское пиво (оплаченное еще в Праге) и суп с лапшой - наши первые впечатления на судне. А первый вопрос, который мы задали, - как долго продлится плавание.

Мне представляется, что морское сообщение - одно из самых секретных предприятий. Даже здесь, на судне, никто не мог сказать, сколько продлится путешествие до Европы. Поэтому после обеда мы решили распаковаться и самостоятельно найти ответ на волнующий вопрос. Одолжили атлас и приступили к расчетам. Мумбай (в европейских справочниках - Бомбей) -Аден: 3061 км, Аден-Сувайс (имеется в виду Суэц): 2241 км, канал: 180 км, Буд Сайд (читай: Порт-Саид) -Гибралтар: 3536 км, Гибралтар - Гданьск: 3200 км. Итого: 12223 километра. Скорость корабля-16 узлов в час, что позволяет проходить ежедневно 570 километров. Значит, для возвращения домой нам потребуется примерно три недели.

После сказочного обеда Ондржей решил отдохнуть, а я отправился осматривать судно. Прогулка оказалась короткой. Едва я вышел из офицерской столовой и поднялся по лестнице вверх, как обнаружил салон, окна которого выходили на бомбейский причал. Но, главное, здесь был проигрыватель и множество пластинок.

Перед ужином мы получили аудиенцию у помощника капитана по хозяйственной части. Его, как и меня, звали Штефан. Экипаж, однако, величал его Агостини или просто Аго. Коренастый Аго, являвшийся одновременно чемпионом по шахматам на судне, внимательно изучил билеты, закупленные еще в Праге, подтвердил наше право на ежедневную порцию пива и спрятал наши паспорта. Зато мы получили пропуска, разрешающие проход на судно с причала, и, поскольку отплытие откладывалось на следующий день, в последний раз отправились на сушу, на землю Индии.

С 2 рупиями в кармане не разгуляется и местный житель. Поэтому мы отправились просто попрощаться. Пешком через славный квартал Калабу - приют торговцев и плутов всех мастей - к Воротам Индии, на газон перед зданием самой дорогой гостиницы Бомбея "Таджмахал". Туда, где собираются битники, нищие, целые семьи, вышедшие на прогулку инвалиды, богатые туристы и оборванные дети. Мы сидели с Ондржеем на газоне, по которому "ходить не запрещается". За неимением денег курили "биди" - местные сигареты, обернутые в зеленый табачный лист и перевязанные шелковой нитью...

Одну из сигарет из нашей пачки попросил Даниель, наш знакомый темнокожий француз, которого месяц назад мы встретили на ступеньках Таджмахала, находящегося отсюда почти за две тысячи километров. Приятная встреча стала фактически прощанием со всеми теми, с кем нам доводилось встречаться по дороге от Стамбула до Катманду. Мы еще раз пригласили его в Прагу. Посидели не говоря ни слова: в мыслях мы были уже дома, он - по дороге в Гоа, который мы не смогли посетить, но Даниель обещал рассказать о поездке, когда приедет к нам в Прагу. Забегая вперед, заметим, что свое обещание он выполнил, а о Праге сказал, что это прекрасный город, почти как Покхар (заброшенная деревушка где-то в Непале). Это звучало комплиментом в устах Даниеля, поскольку там, по его мнению, и есть земной рай.

На судно мы вернулись на автобусе, а утром действительно отплыли, по крайней мере метров на триста. Ждали доставки питьевой воды. Мы начали потихоньку вносить поправки в оптимистические расчеты о сроках возвращения домой. После обеда Аго выдал нам две толстые чистые тетради, в которых должна была родиться наша книга. Ее создание, однако, было отложено до возвращения в Европу. Наконец, 23 октября в шесть часов утра "Кривань" с помощью двух буксиров была проведена по узкому проходу, закрывающему доступ в порт, и мы оказались в открытом море. Двигатели сотрясали палубу, судно взяло курс на Порбандар - порт на северо-западном побережье Индии, удаленный от Бомбея примерно на 600 километров. Мы везли жмых (никто не знал куда), но в любом случае груза было недостаточно, и не хватавшие три тысячи тонн мы должны были забрать в затерянном порту под названием Порбандар...

Погрузочные работы в Порбандаре начались 30 октября. Вечером этого дня море было гладкое, как скатерть. "Кривань" хорошо была видна и на большом удалении. Над самой водой на корме раскачивался ярко светивший прожектор. Вся команда занималась ловом осьминогов. Способ ловли был предельно простым: в воду бросали десятиметровый крюк с тремя зубцами с подвешенным грузиком, его подсекали, и, как правило, на крючке сидел осьминог, иногда и два, и три. По правде говоря, это были не настоящие осьминоги, а всего лишь кальмары - разновидность спрута меньшего размера, длиной около 20 сантиметров. Их уже изрядно набралось в ведре на радость коку, получившему возможность разнообразить меню на завтрашний день. Кальмары, зацепленные крючком, выбрасывали из себя черную жидкость, но яркий свет - слишком соблазнительная приманка, чтобы проплыть мимо, и в итоге десятки кальмаров становились жертвами собственного любопытства. Даже Ондржей поймал кальмара. Это лишний раз подтверждало, что такая охота не требовала особого умения.

В тропиках каждый на судне имеет право на потребление красного вина - 700 граммов на три дня. Количество небольшое, но бережливые моряки накапливают свои порции, ожидая более или менее подходящего события, например охоты на кальмаров. Можете представить теперь, как было весело в тот вечер на корме! Мы отправились спать, делая не очень уверенные шаги, лишь после полуночи. Знакомство с командой, и успешное, было теперь пройденным этапом.

Утром следующего дня погрузка кипела вовсю. К борту судна приблизились пузатые барки, заваленные мешками со жмыхом. Корабельные подъемные краны переносили в грузовые отсеки по двадцать пять мешков разом. Затем грузчики вскрывали каждый мешок, высыпали жмых и распределяли его таким образом, чтобы заполнить трюм равномерно. Тяжелая работа в облаках пыли, без защитных масок за пять рупий в день!

Три тысячи тонн таким способом в день не погрузишь, поэтому работа продолжалась и 31 октября. Этот день надолго врезался в мою память. Мы с Ондржеем стали очевидцами несчастного случая. Одного из грузчиков придавило мешком. Не знаю, получил ли он серьезную травму, не знаю, что с ним стало вообще. Судовой врач сделал инъекцию, товарищи уложили его в лодку, и она поплыла к берегу. Работа на несколько минут остановилась, на высыпанном жмыхе остались капельки крови. Впрочем, они быстро исчезли под содержимым очередного мешка. Я наблюдал за пострадавшим совсем недолго. Мне запомнилось побледневшее лицо исхудалого индийца, лежавшего на палубе и тихо стонавшего. К сожалению, мы проникаемся страданиями другого, лишь когда видим их собственными глазами...

...Наконец, 1 ноября во второй половине дня капитан Владимир Гомоденко приказал поднять якорь. "Кривань" взяла курс на Аден. Мы окончательно простились с Индией. Через час от нее осталась лишь узкая полоска на горизонте, затем исчезла и она.

Для нас наступили будни, однообразие которых оживляли лишь совместные вечера с нашими новыми друзьями - моряками. До обеда мы обычно загорали, купались и просто убивали время. Во второй половине дня делали первые наброски своих впечатлений. Вечером охотно принимали угощения в виде несчетных бутылок пльзеньского и сигарет. Наши хозяева стали и нашими первыми критиками.

О профессии моряка в нашей стране мечтают многие юноши, но далеко не все из них эту мечту проводят в жизнь. Морская служба - дело непростое. Рабочий день на корабле длится иногда более восьми часов.

Солнце сожгло тебе спину? Ничего, бери инструмент и отправляйся снимать ржавчину. Ты порезал руку? Забинтуй, и побыстрее, товарищи чистят палубу. Это не галеры, и здесь никто не является жертвой боцмана-тирана (боцман на нашем корабле был как раз замечательным парнем). Это просто корабль, где не обойтись без работы.

...Пятого ноября мы прошли Аден, девятого подошли к Суэцу, а десятого пристроились к очереди судов, готовых пройти через канал. На борт вступил экипаж египетских лоцманов, которые, помимо специальных прожекторов для проводки судна, принесли и самые разнообразные товары для обмена. В разговоре они чаще всего пользовались словами "хау мач?", что в переводе с английского означало "сколько?". Чего только они не предлагали: и открытки с изображением пирамид, и карту канала, и афродизиак - возбуждающее средство, вплоть до серебряных браслетов и ожерелий.

Уже у входа в канал было видно, что мы находимся в зоне недавних боев. Город Суэц еще и сегодня хранит следы интенсивных бомбежек. Место, где начинается канал, охраняют танки, но вокруг уже кипит повседневная работа. Восстановительные работы на канале завершены, и теперь идет подготовка к его расширению, чтобы суда могли проходить в обоих направлениях.

Знаменитый Суэцкий канал нас немного разочаровал. В сущности это обыкновенная река посреди пустыни, не идущая в сравнение с нашей полноводной Влтавой. Однообразный пейзаж береговой полосы "оживляют" лишь остатки военной техники и кое-где разбросанные пулеметные гнезда на африканской стороне. Солдаты египетской армии ликвидируют последние остатки бывшей израильской "линии Барлева".

В ночь на 17 ноября, стоя на капитанском мостике, мы увидели в мощные бинокли Гибралтар. Посмотрели, как выглядит скалистый берег на экране радиолокатора. Утром мы уже находились в двух километрах от Португалии. Одновременно пришло подтверждение: наша следующая остановка в Бристоле, в Англии, у берегов которой кораблю предстояло простоять неделю.

Тоска по дому все больше овладевала нами. Разумеется, английской визы у нас не было. Мы чертыхались по поводу английского рогатого скота, проклиная его пристрастие к жмыху, изливали душу матросам и с горя проводили целые дни за бумагой и пером. Наконец, 20 ноября мы подошли к мутным водам устья реки Авон, и в пять часов пополудни "Кривань" бросила оба якоря близ порта Авонмас. Напуганные перспективой семидневного заточения на борту, мы с нетерпением ожидали новых сообщений. Вскоре нас пригласил в свою каюту капитан судна.

Там мы встретились с инспектором британского паспортного контроля. Своеобразие ситуации заключалось в том, что мы уже находились в Англии, но без надлежащих виз, а тем самым допускали очевидное нарушение британских законов. Корректный инспектор дал на сей счет подробные разъяснения. Он сказал, что не может предпринять ничего иного, как только выдворить нас из Англии. В то же время он пообещал помочь, поскольку принимает во внимание слова капитана о том, что по дороге мы не имели никакой возможности ходатайствовать о визах. Затем последовал краткий допрос: когда мы были в Англии последний раз, кого знаем в этой стране, что делали в Индии, кем работают наши родители... На следующий день утром ребята с судна, свободные от службы, направились в город. Они имели при себе морские книжки, при наличии которых виза не нужна. Мы же оставались в неведении, как долго продлится наша неволя. Чтобы увидеть хотя бы кусочек Англии, утром в одиночку и без разрешения я отправился на краткую прогулку в порт. Без всякой визы я спокойно прошел через слабо охранявшиеся ворота. Я очутился в Авонмасе, в маленьком городишке близ Бристоля. Но далеко уходить не хотел, а когда вернулся на судно, нас уже поджидал инспектор.

В весьма сложных выражениях он объяснил нам, что единственной возможностью предоставить нам свободу передвижения является... наше выдворение, что он и осуществил. Тут же вручил нам постановление, согласно которому мы должны были покинуть Англию в 24 часа. Начиная с этого момента наше положение прояснилось: мы могли обжаловать решение. И здесь он пришел нам на помощь - выдал бумагу с печатями, подтверждавшую нашу апелляцию. С третьего захода мы получили положительный ответ на нашу апелляцию, составленную лично им. Нам разрешалось пребывание в Англии на период якорной стоянки "Кривани". Это стоило всего 2 фунта.

Мы с удовольствием внесли положенную сумму и тотчас выступили в поход, на этот раз совершенно легально, в Англию. На автобусе за 30 пенсов и за 20 минут. Сумма была пугающей. Мы оба уже побывали в Англии. Я в 1969 году, Ондржей двумя годами позже. Я хорошо помню, что тогда за 30 пенсов студент со скромными доходами мог досыта наесться. Вскоре мы обнаружили и другие доказательства инфляции. Самый дешевый билет в кино стоил теперь 1 фунт, за "фиш энд чипс" - всего лишь рыбное филе с картофельными кубиками, стоившее раньше четверть фунта, - теперь приходилось выкладывать полтора.

Когда вечером мы возвращались в порт с пустыми карманами, мы ощущали себя настоящими моряками, которые все свои средства спускают в первой же гавани. Но в Англии нам предстояло провести еще несколько дней, и нам нужны были деньги. Спасение пришло оттуда, откуда его никто не ждал. Нас пригласил капитан, каким-то образом узнавший о наших финансовых трудностях. Он ссудил нам деньги, сказав, что мы располагаем достаточным временем для осмотра Лондона, если, конечно, это входит в наши планы.

Ондржей в бушлате с прорезиненным верхом, который носят моряки патрульной службы в Северном море, а я в капитанской ветронепроницаемой куртке. Через плечо - обтрепанный рюкзак и фотокамера. Вот с такой экипировкой мы вышли утром на шоссе, ведущее в Лондон. Не буду описывать двадцатикилометровую прогулку и то, как мы делали знаки проезжавшим машинам в течение семи часов. Сделаю горькое признание: мы, короли автостопа, сдали позиции после полудня и, посрамленные, приобрели билет на автобус. Теперь нам было ясно, что нет больше "старой, доброй Англии". В стране, которая каких-нибудь десять лет назад была раем для любителей автостопа, не остановилась ни одна машина!

"Правда, вечерний Лондон остался без изменений. Огни на Пикадилли, хиппи на Лисистер-сквер и нищие, спящие на лавочках Гайдпарка, - все как раньше. Мы без труда сняли номер в дешевом студенческом отеле и решили побродить еще.

Развлекательная программа на завтрашний день была быстро намечена: навестить несколько знакомых мест, побывать в знаменитом Музее восковых фигур, купить дешевые джинсы, чтобы не возвращаться домой в оборванном виде. Знакомым местам мы посвятили всю первую половину дня. Музей мадам Тюссо, который, кстати, мы посетили после полудня, не произвел на нас ожидаемого впечатления. И дешевых джинсов в Англии больше не найти. Сумма в 11 фунтов стерлингов, на которую мы бы прожили оба в Индии в течение недели, нам представлялась чрезмерной. Пожалуй, мы еще жили представлениями, полученными на Востоке, весьма удаленном от мировых очагов экономического кризиса.

Надежный автобус доставил нас во второй половине дня в Бристоль. Мы рассчитывали, что на судне, вероятно, уже известен наш дальнейший маршрут. И в самом деле, разгрузка подходила к концу, на палубе осталось месиво рассыпанного жмыха, и никакие новые погрузочные работы в Англии "Кривань" не ждали. Итак, полный вперед, домой, точнее, в Гданьск. Правда, по дороге мы еще должны заправиться нефтью в Кильском канале, но, так или иначе, возвращение не за горами.

Вечером 26 ноября "Кривань" запустила ведущие двигатели, а утром 27-го мы снова входили в узкий морской проход. Следующие пять дней показались нам целым месяцем. Мы знали на борту каждый винтик. Писать не хотелось. В Киле мы всерьез подумали о том, не сойти ли нам на берег и не добраться ли домой автостопом. Но в дождливую погоду корабль надежнее.

И все же долгожданный день возвращения настал. В десять часов утра I декабря, на 36-й день плавания, мы увидели землю Польши, а спустя еще час судно бросило якорь. Мы стояли на рейде примерно в 3 километрах от берега, не имея возможности ступить на него.

Пускай заговорят со мной о тех душевных терзаниях, которые могут выпасть на долю человека, и я заявлю, нисколько не преувеличивая: я их испытал 1 декабря 1976 года. Целый час провел я дрожа от холода и дождя на корме в надежде увидеть рыбаков. Я бы отдал им все за доставку на берег.

Не помню, как мы уснули в ту ночь. В одиннадцать часов утра был спущен трап, точнее сходни, и мы прыгнули в покачивающуюся на волнах лодчонку. С палубы бросили вещи, и мы отвалили от борта "Кривани".

Послесловие

На поезд мы одолжили деньги у матросов. Ехали первым классом, ибо иначе не принято возвращаться домой моряку. В десять утра 3 декабря на Главном вокзале в Праге завершилось наше хождение на Восток.

Ондржея на перроне встречала его, всегда улыбающаяся, Владька, меня, как и следовало ожидать, не встречал никто. Шел дождь, мы были дома. Пожалуй, каждый, кто возвращается после дальней дороги, хочет крикнуть на всю улицу, обращаясь к вечно торопящимся прохожим:

- Оглянитесь на меня, я вернулся! Из Катманду, из Пешавара, из Бенареса, из... Откуда я, собственно, вернулся? Мы проехали почти тридцать тысяч километров, спали под крышей мира, спали в иранских пустынях. Но теперь уже все позади.

Привычным движением поправил рюкзак и под мелкосеющим дождем пешком направился к Длинной улице. Это совсем близко от вокзала...

¹ Слапы — живописный пригород Праги, место отдыха и прогулок. (Прим. перев.)
² ЦКМ — Чехословацкое бюро молодежного туризма. (Прим, перев.)
³ «Лендровер» — вид автомобиля повышенной проходимости, распространенный в Англии и США. (Прим. перев.)
⁴ Хороший отель (ломаный немецкий. — Прим. перев.)
⁵ Йогурт — разновидность кефира, приготовленного с добавлением фруктового сока. (Прим. перев.)
⁶ Рамадан, или рамазан, — девятый месяц мусульманского календаря, а также пост в этом месяце. (Прим. перев.)
⁷ Гастарбайтер — иностранный рабочий — немецкое слово, вошедшее в международный обиход. (Прим. перев.)
⁸ «Ньюсуик» — один из крупнейших американских общественно-политических еженедельников. (Прим. перев.)
⁹ В этой и следующей главах повествование ведут поочередно оба автора. Переходы от речи одного к речи другого отмечены в тексте тремя звездочками. (Прим. ред.)
¹⁰ Трансценденталисты — представители философского течения в США в XIX веке. С позиций мелкобуржуазного демократизма критиковали капитализм. (Прим. перев.)
¹¹ «Хилтон» — название широко распространенного за рубежом типа современных отелей. (Прим. перев.)
¹² «Кэрри» - приправа из куркумового корня, чеснока и разных пряностей. (Прим. перев.)
¹³ В переводе с английского языка «Ройял хауз» - «Королевский дворец». (Прим. перев.)
¹⁴ Деникен - современный западногерманский фантаст, в произведениях которого многие факты в истории нашей планеты объясняются визитами на Землю пришельцев из космоса. (Прим. перев.)

Обработка книги - Николай Турбин (Москва).