Библиотека

Автор: Владимир Чуков

"Полярный круг", М.: "Мысль", 1988

Сканирование: Виктор Евлюхин (Москва)

Обработка: Валентина Канурина (Москва)

От редакции

Из очередного высокоширотного лыжного путешествия возвратилась группа московских спортсменов - членов общественной научно-спортивной экспедиции "Арктика", проводимой Московским филиалом Географического общества АН СССР совместно со столичным армейским туристским клубом. Уже несколько лет подряд лыжники совершают сложные переходы по арктическим просторам нашей Родины.

За плечами у "Арктики" 750-километровое путешествие по горному плато Путорана, 850-километровый переход по Таймыру и островам Комсомольской Правды, завершившийся на мысе Челюскин, 1100-километровый сверхмарафон по архипелагу Северная Земля, во время которого спортсмены побывали на самом удаленном - острове Шмидта и в честь 50-летия челюскинской эпопеи установили там памятную фотографию О. Шмидта. Ими был совершен уникальный лыжный переход по дрейфующим льдам Карского моря: от Северной Земли к острову Ушакова.

За четыре года спортсмены проложили лыжню длиной более 3300 км, от мыса Косистого в Хатангском заливе моря Лаптевых до самой северной точки Советского Союза - мыса Флигели, расположенного на острове Рудольфа в архипелаге Земля Франца-Иосифа.

лавной особенностью путешествий, совершаемых спортсменами "Арктики", было то, что с первого до последнего дня перехода (а продолжительность их достигала порой 35-49 суток) участники использовали только то снаряжение, те продукты питания и топливо, что взяты ими с собой в начале маршрута. Вес груза нередко достигал 65-70 килограммов на человека, поэтому спортсмены использовали индивидуальные санки-волокуши, позволяющие снизить вес рюкзаков до 35-40 килограммов. Самостоятельно ими решались и вопросы навигации, а при движении по дрейфующему льду, когда скорость дрейфа достигала 20-25 километров в сутки, как это было в Баренцевом море, переоценить значение надежного навигационного обеспечения просто невозможно. Только в короткие сеансы радиосвязи лыжники передавали на Большую землю информацию о состоянии дел в группе и свои координаты.

Специфика автономности совершаемых переходов, практически абсолютная оторванность от внешнего мира на период похода предъявляли к участникам дополнительные требования. Помимо высокого уровня физической подготовки от спортсменов требовались и высокие морально-психологические качества, на основе которых складывается маршрутная группа. Только коллективу единомышленников по плечу становятся непроходимые торосы, полыньи и разводья, ледниковые трещины и отвесные стены глетчеров, сорокаградусные морозы и штормовые арктические ветры - словом, преграды, не раз встающие на пути лыжников.

Следует отметить также, что все путешествия совершаются в отпускное время, исключительно на средства участников экспедиции. Практически все снаряжение готовится собственными руками, год от года совершенствуется с учетом приобретаемого опыта.

С некоторыми страницами из дневника руководителя перехода, действительного члена Географического общества АН СССР, кандидата в мастера спорта Владимира Чукова мы знакомим наших читателей.

Страницы из дневника

Давайте знакомиться

В состав маршрутной группы входило 10 человек, опытных спортсменов-путешественников, не раз проверявших себя в суровых условиях Арктики.

Юрий Подрядчиков - заместитель руководителя экспедиции, ответственный за выполнение научной программы; неоднократно сам руководил сложными лыжными переходами.

Валерий Лошиц - штурман. На его плечах ответственная задача - определение координат местоположения маршрутной группы на дрейфующем льду. А это едва ли не главное для успешных действий всей группы.

Ледовые узоры

Александр Выхристюк - кинооператор экспедиции. Благодаря ему все, что окружает нас здесь, в Арктике, становится хоть в какой-то степени доступным для других.

Владимир Чураков - радист. От него в первую очередь зависит спокойствие наших близких дома, в Москве, с нетерпением ожидающих каждую нашу весточку.

Александр Рыбаков - в его руках капризная арктическая погода - он ведет метеонаблюдения на маршруте.

Александр Маклецов - наша походная "мастерская металлоремонта", или "комбинат бытового обслуживания", со всеми характерными чертами этого объекта "службы быта".

Юрий Егоров - фотограф, он же - хронометрист.

Виктор Яровой - врач, которому так и не удалось на маршруте блеснуть своими профессиональными навыками.

Татьяна Чукова - единственная женщина, которая на протяжении нескольких лет неизменно входит в состав нашей экспедиции. Она занимается разработкой рационов питания. Одновременно на ее ответственности и все финансовые вопросы, связанные с деятельностью экспедиции как на маршруте, так и в период подготовки.

Владимир Онищенко и Владимир Петлах - наши надежные тылы, так называемая "базовая группа" или группа обеспечения. Находясь на острове Греэм-Белл, они осуществляли связь с маршрутной группой, с полярными станциями, передавали информацию.

Владимир Чуков (автор записей) - руководитель похода.

Отдых в палатке

31 марта 1986 г. Первый ходовой день

...Несколько минут назад вертолет ледовой разведки, забросивший нас на лед Карского моря, сделав над нашими головами пару прощальных кругов, взял обратный курс на Землю Франца-Иосифа.

Задача номер один - определить точку нашего сброса. Валерий Лошиц сразу прильнул к окуляру теодолита. Погода в этих местах очень капризна, и нельзя упускать возможность взять высоту Солнца. Одна за другой следуют серии обсерваций. Через три часа - повторные замеры, и только после этого появляются первые расчетные координаты: 81° 11' северной широты и 71° 32' восточной долготы.

В этом районе 73 года назад проходил дрейф "Св. Анны" под руководством Г. Брусилова. Именно здесь, в 120-130 километрах к востоку от Земли Франца-Иосифа, начался их второй год ледового плена, когда стиснутую тяжелыми полярными льдами шхуну все дальше и дальше уносило на север.

Как не узнаваем путь, приведший нас в эти места спустя многие десятилетия. Многое изменилось с тех пор, прежней осталась только Арктика с ее пургами и леденящими ветрами, коварными льдами и черной дымящейся водой многочисленных разводий. Никогда не станет она другой, и каждого, кто вторгнется в ее владения, ждут самые суровые испытания на умение противостоять стихии, на мужество и волю, на искренность товарищеских отношений, без которых не может нормально существовать ни один коллектив. Арктика быстро "дает аттестацию" каждому. Случайные люди здесь не задерживаются...

7 апреля 1986 г. Восьмой ходовой день

Вот уже третий день, как мы видим на горизонте приподнятые скалы мыса Кользат в восточной части острова Греэм-Белл.

Близость земли сразу же сказывается на состоянии льда. Паутина трещин опутала, кажется, все вокруг. Бесконечные обходы в поисках ледовых перемычек, форсирование более широких каналов и разводий с использованием надувных лодок - все это резко снижает темп нашего продвижения вперед, к цели, к Земле Франца-Иосифа.

Зоны разреженного льда сменяются многометровыми нагромождениями торосов. Ни одного метра ровной поверхности. Все вокруг словно сжато исполинскими тисками. Давление это не ослабевает, льдины продолжают громоздиться друг на друга, издавая звуки, напоминающие гул далекой канонады.

Первое впечатление от увиденного - близость неминуемой катастрофы. Не верится, что эту стихию можно как-то победить или перехитрить - она неизбежно должна все смять на своем пути, поглотить все инородное. Раз и навсегда...

Словно загипнотизированные стоим перед надвигающимся ледяным валом, пытаясь предугадать, где, в каком месте оживут и пойдут в наступление льды в следующее мгновение.

Первый опыт движения по "живым" торосам приобретен нами еще в предыдущем походе. Сегодня мы уже наверняка знаем, что торошение идет, как правило, в достаточно узкой полосе и преодолеть ее можно. Необходимы только предельная внимательность, реакция, кошачья координация. Никакой суеты, торопливости, ни одного опрометчивого движения.

Скорость упала до нескольких сот метров в час. Самый коварный участок "живых" торосов позади, но впереди, насколько хватает глаз, сплошной ледяной частокол.

Лыжи уже давно перекочевали под клапаны рюкзаков. Движемся пешком, поочередно то с рюкзаками, то с санками, которые в этой ситуации заставляют нас проходить один и тот же путь дважды.

Александру Выхристюку, нашему кинооператору, достается, пожалуй, больше всех. Он ведь должен успеть всюду, в самых "горячих" точках должен быть первым.

Всего полтора часа назад не верилось, что весь этот ледовый хаос когда-нибудь окончится, а сейчас мы стоим на краю небольшой льдины. Впереди черная дымящаяся вода заприпайной полыньи, подернутая "салом", сдерживающим волнение, несмотря на постепенно крепчающий северо-западный ветер. Путь к Земле Франца-Иосифа отрезан. Полынья достигает в ширину семь-восемь километров. Противоположный ее берег, а вернее, восточный берег острова Греэм-Белл растворяется в сгущающейся молочной пелене. Лишь скалистый утес на мысе Кользат по-прежнему словно парит над неуловимой линией горизонта.

Пора готовить обед


И снова вперед...


Белое и черное


Дом на пять часов


Мыс Брорроко.
Последнее, что мог
видеть Седов
в своей жизни

Преодолима ли эта новая преграда, вставшая на нашем пути? Возможно ли пересечь полынью на наших надувных лодках? Какую тактику применить? Какие меры безопасности должны быть соблюдены в ходе

осуществления челночных плаваний? Ведь на всю группу только две надувные спасательные лодки ЛАС-ЗМ...

Наши размышления были прерваны появлением лоснящейся в лучах низкого вечернего солнца, окутанной клубами пара морды какого-то крупного животного. Не сразу понимаем, что это самый настоящий морж, а он между тем начинает проявлять к нам явно повышенное внимание. Вначале окинул все вокруг, как нам показалось, недовольным взглядом, затем, пыхтя и обдавая нас горячим дыханием и настоявшимися запахами коровника, начал карабкаться на нашу льдину.

Работая клыками, как ледорубами, он не без труда вытянул свою тушу на лед и оказался сразу в трех-четырех метрах от наших рюкзаков и санок. Мы благоразумно отпрянули подальше от нежданного визитера. Очень резво, почти вприпрыжку, морж приблизился к рюкзакам и, не обращая никакого внимания на нас, принялся наводить порядок. Первым делом вонзил клыки в ближайший рюкзак и, пятясь, потащил его к краю льдины. На какое-то мгновение мы опешили от такой наглости, но страх перед перспективой остаться без примусов, которые находились в этом рюкзаке, заставил нас действовать решительнее.

Если взглянуть со стороны, то все происходящее на льду может показаться прямо-таки цирковым номером - десять человек играют в снежки с моржом.

Все же нам удалось отбить у моржа наш рюкзак. Недоумение, если не явная обида, было во всем его облике, когда под нашим решительным напором ему пришлось-таки оставить в покое и рюкзак, и нашу льдину. Что руководило его действиями? Желание прогнать "соперников" со своего места, простое любопытство? А может быть, он пришел к нам за помощью: на его теле мы видели несколько кровоточащих ран, хотя, на наш взгляд, это могли быть обычные ссадины.

Саша Выхристюк ликует - отсняты уникальнейшие кадры, которые смогут лечь в основу крупного сюжета о животном мире Арктики. Да и не только один он. Для всех нас это настоящий подарок, награда за все то, что пришлось преодолеть на пути за последние несколько дней. Один такой эпизод - и забываются все трудности, готов вновь и вновь, на пределе человеческих возможностей, преодолевать встающие на пути преграды ради того, чтобы увидеть своими глазами что-то новое, необычное, ступить там, где, возможно, нога человека еще не ступала. А в нашем случае это, пожалуй, действительно так.

12 апреля 1986 г. Тринадцатый ходовой день

Вот и состоялось наше "знакомство" с заприпайной полыньей, простирающейся к юго-востоку от Земли Франца-Иосифа. Еще в прошлом году, предприняв попытку пройти к архипелагу по льду от острова Ушакова, мы старались хотя бы мысленно представить себе ту картину, которая могла открыться нашему взору здесь, у восточных берегов острова Греэм-Белл. К этому времени на нашем счету уже была североземельская полынья, успешно пройденная в самом начале маршрута. Дважды удалось преодолеть полыньи у острова Ушакова, однако мы понимали: то, что ждет нас на финише, должно быть несоизмеримо сложнее.

Год назад нам так и не удалось ступить на ее зыбкий лед, помериться силами с безбрежными пространствами открытой воды. Попав в сильно разреженные льды, практически сменив лыжи на лодку, мы настойчиво пробивались вперед, метр за метром приближаясь к Земле Франца-Иосифа, однако отпуск подходил к концу и становилось очевидным, что за оставшееся время нам не достичь берегов архипелага. Пришлось тогда принять трудное для нас решение и возвращаться на остров Ушакова.

...Прошел год, и вот мы стоим на краю этой полыньи - огромного пространства открытой воды, на десятки, а то и на сотни километров раскинувшегося по всему горизонту.

В течение семи суток, проведенных на зыбком, ненадежном льду у края полыньи, мы предприняли, как нам кажется, все возможные попытки ее преодолеть. Надувные лодки для этой цели не подходили. Мы убедились в этом почти сразу же, как только спустили их на воду. Двух-трехсантиметровый слой "сала", покрывающий воду, сковывал движение. Приходилось веслами и лыжами прорубать канал, прежде чем удавалось хоть на метр продвинуться вперед. Там, где слой снежно-ледового "киселя" был меньше, начинал сказываться встречный северо-западный ветер. Выгребать против него на тяжелогруженой надувной лодке очень не просто. Лодка моментально покрывается ледяным панцирем, на веслах и на лыжах, которые тоже используются в качестве весел, нарастают ледяные украшения.

Около полутора часов напряженной работы, а в результате преодолено не более 300-400 метров. Канал, с такими неимоверными усилиями прорубленный нами, вновь сомкнулся в результате постоянных подвижек. Путь назад едва ли не так же сложен. А ведь впереди как минимум около 15 километров такой "дороги"...

Нет, на надувной лодке пересечь полынью невозможно. Здесь нужна только устойчивая жесткая каркасная конструкция. Ведь не даром все путешественники прошлого использовали опыт эскимосов, создавая для своих целей лодки по образцу каяков.

Неприемлема для пересечения заприпайной полыньи и тактика челночных плаваний. Группа должна быть мобильной и иметь возможность двигаться одновременно. Как это обеспечить - вопрос не простой и решать его - дело будущего...

Пробуем двигаться к югу вдоль кромки полыньи. Расчет наш достаточно прост: надеемся выйти на более сплоченные льды юго-восточнее архипелага, которые показывала неделю назад ледовая разведка.

Движемся по едва окрепшему молодому льду вдоль нагромождения торосов. Лыжные палки то и дело протыкают его насквозь, а это значит, что толщина льда не превышает пяти-шести сантиметров. Некоторые участки настолько ненадежны, что приходится преодолевать их почти бегом. Эластичный морской лед не успевает проломиться, а лишь прогибается под весом лыжника и санок. Замешкаешься, помедлишь мгновение - и холодная океанская ванна тебе обеспечена. А место для палатки с целью обогреться или хотя бы переодеться найти не просто. Приходится греться самым верным способом - движением. Бывало и такое.

...Незаметно ветер все больше и больше набирает силу. Сырой туман, мелкая водяная пыль на морозе с ветром. Двигаться в таких условиях все труднее. Сбивающие с ног порывы ветра, пронизывающая до костей сырость, слепящая глаза поземка - все словно специально направлено против тебя. Но и это еще не все. Штормовой ветер начал взламывать еще не окрепшие поля ледяной "сморози". Трещины моментально заносит снегом. Все чаще лыжные палки не находят опоры под предательским снежным покровом. Но и остановиться для того, чтобы переждать разыгравшуюся пургу, нельзя. Лед слишком ненадежен. Каждую минуту здесь могут появиться новые разводья.

Выход один - отойти от края полыньи и остановиться там, где толщина льда будет относительно безопасной, не менее 30-40 сантиметров.

Только через несколько часов, выбрав льдину покрупнее, принимаемся за установку лагеря. Порывы ветра достигают уже 25 м/с. Палатку рвет из рук, кажется, никакая сила не способна сейчас противостоять природе. Однако проходит час-полтора, и палатка надежно, словно огромными шурупами, привернута ледорубами к поверхности льдины. С наветренной стороны надежная стенка из установленных вертикально санок, лыж, снежных кирпичей. Наста на льду практически нет, так что защищаться от ветра не просто.

В палатке совсем иной мир. Снаружи все ревет, воет, гудит, а здесь, словно для них нет ничего более привычного, сидят десять человек, усталых, но довольных своей судьбой.

Не часто выдается такое время, когда можно, никуда не торопясь, посидеть в тепле. Тепло, конечно, относительное. Сейчас, во время пурги, палатка быстро выхолаживается, и положительная температура держится, только пока работают примусы.

Эти вечерние часы самые приятные. Позади трудный день, богатый впечатлениями, а впереди - теплый спальный мешок, заслуженные шесть-семь часов сна. Правда, судя по той свистопляске, которая разыгралась "за бортом", отдых этот может существенно затянуться. Пока что положа руку на сердце нас такая перспектива совсем не пугает. Нам действительно нужно немного отдохнуть. Ведь здесь, в Арктике, ни о каких дневках не может быть и речи, если погода позволяет идти вперед.

...Но вот проходит ночь, проходит день. А потом еще одна ночь и еще один день. Мы уже выспались впрок на все три недели, которые отделяют нас от конца маршрута. Пожалуй, не осталось ни одной темы для разговора, которой бы мы ни коснулись.

Время тянется неимоверно медленно. Тебе уже кажется, что исчерпаны все резервы человеческого терпения. Оставаться далее в палатке в бездействии просто невмоготу. Намечаем для себя последний "рубеж" - завтрашнее утро. Какая бы погода ни была, мы свернем лагерь и продолжим движение.

Наши невеселые мысли прерываются самым неожиданным образом. К нам опять гость! Через оранжевое полотно палатки мы отчетливо видим контуры медведя. Черное пятно, словно в театре теней, медленно перемещается по скату палатки. Медведь явно заинтересован запахами, исходящими от нашего праздничного, хотя и скромного, стола. У нашего врача, Виктора Ярового, сегодня день рождения, и, словно понимая это, медведь тыкается мордой ему в плечо, выбивая из рук миску.

Чувствуем, что визит несколько затягивается и, если не принять соответствующих мер, мища может войти и в палатку, чтобы лично "поздравить" юбиляра. Поднимаем неимоверный грохот и крик, а я с ракетницей лезу к выходу. Медведь, услыхав наши вопли, не на шутку перепугался и уже метрах в тридцати от палатки, улепетывает. На всякий случай пускаю вдогонку ему ракету, и мишка, набирая скорость, скрывается в торосах.

Немного оглядевшись, обнаруживаем, что заметили мы медведя далеко не сразу. Он успел потоптаться по тамбуру палатки, оставив после себя приличные дыры, поковырялся в наших санках, оставленных у снежной стенки, но, как ни странно, все осталось невредимым.

Но пожалуй, главное, что бросилось в глаза сразу, - это голубое небо. Поземка почти прекратилась, ветер явно выдыхается, его порывы следуют все с большими и большими интервалами. Место, где мы стояли почти двое суток, узнать просто невозможно. Весь снег вокруг, словно гигантским наждаком, содран до самого льда. Обнаружились мельчайшие трещины на его голубоватой поверхности. От этой ажурной вязи невозможно оторвать глаз.

Погода явно "идет на поправку", а значит, завтра снова в путь, к Земле Франца-Иосифа. Однако мыс Кользат, который еще два дня назад служил нам великолепным ориентиром, куда-то исчез. Неужели нас снесло дрейфом? Нужно как можно быстрее дать определение нашего местоположения...

Данные обсервации нас ошеломили. За время пурги мы отдрейфовали к югу более чем на 50 километров! Повторные серии замеров подтвердили правильность вывода. Более того, дрейф продолжается и сейчас. Нас сносит на юг со скоростью 20-22 километра в сутки! Расстояние между нами и Землей Франца-Иосифа увеличивается!

В течение последующих суток непрерывные разведки. Нам удается подойти к самому краю заприпайной полыньи. Картина зловещая. Линии горизонта нет, низкое свинцовое небо сливается с чернотой полыньи. Свежий северо-западный ветер гонит нам навстречу осколки полей молодого, едва окрепшего льда. Они наползают друг на друга, наслаиваются, крошатся. Гряды торосов растут очень быстро, со всех сторон слышен скрежет льда, все в движении.

Пять минут отдыха


Есть о чем подумать...


Принимаем решение




В палатке

Связываемся по УКВ радиостанции с лагерем. Наше решение - предпринять попытку двигаться вдоль полыньи в юго-западном направлении, в обход пространств открытой воды.

Ступаем на сплоченное под действием ветра и схваченное морозом месиво мелкобитого льда, снежной шуги, "сала". Впереди, насколько хватает глаз, такие коварные, предательски ненадежные поля, разделенные черными трещинами или грядами торошения. И ни одной льдины, на которой можно было бы остановиться в безопасности, хотя бы перевести дух.

С каждым шагом мы все дальше и дальше углубляемся в зону молодого льда. Связь с лагерем через каждые 30 минут. Ребята волнуются, надеются услышать от нас хорошие, обнадеживающие новости, а их нет.

Каждый шаг дается все с большими и большими трудностями. Все чаще встречаются участки разрежения, где "кисель", по которому мы движемся, не держит. Цвет молодых ледяных полей становится все темнее, а это означает, что толщина их предельно мала.

Останавливаемся. Еще раз связываемся с Володей Чураковым, нашим радистом, находящимся сейчас в лагере на дежурном приеме. Мы вынуждены возвращаться. Такой путь для группы с полной выкладкой непроходим. И главное - здесь нет ни единого более или менее надежного осколка льдины, на котором можно было бы установить палатку. В случае непогоды или торошения укрыться негде. Нет даже снега, чтобы обеспечить себя пресной водой...

Интересно, бросал ли кто-нибудь монеты в эти неприветливые холодные воды Баренцева моря в надежде на то, что судьба снова приведет его в эти суровые края? Интересно...

У нас по карманам каким-то чудом нашлось несколько медяков. Теперь они лежат на дне Баренцева моря, в 70 километрах к югу от острова Греэм-Белл. Мы искренне надеемся, что снова будем на дрейфующем льду, снова будем наедине с арктической стихией. Но тогда мы уже будем знать, что такое заприпайная полынья. Мы обязательно найдем то непростое, возможно, единственное решение, которое позволит нам не останавливаться перед многокилометровыми пространствами открытой воды. "Разведка боем", предпринятая нынешней весной, научила многому...

А сегодня решение может быть только одним - связаться с вертолетом, ведущим в этом районе ледовую разведку, и просить экипаж перебросить нас через 60-километровые водные пространства.

...Вертолет прилетел к нам сегодня ночью. Погода была ветреной, вновь разгуливалась поземка. Одна из площадок рядом с нашим лагерем уже была изуродована торошением, но вторая, несколько меньше размером, сохранилась невредимой.

Короткие сборы, и вот мы в воздухе. Под нами однообразная темно-серая равнина - открытая вода заприпайной полыньи. Шквалистый ветер, несмотря на "сало", разгоняет волну, срывает белые пенные гребни. Летим против ветра, то и дело попадая в клочья поднимающегося над водой тумана.

По тонкому льду к
Земле Франца-Иосифа


Все возрасты покорны

Через час посадка на острове. Теплые слова благодарности летчикам, пожелания счастливого продолжения пути нам... Впереди у нас еще около 20 ходовых дней. Финиш должен быть в майские праздники на острове Рудольфа.

17 апреля 1986 г. Восемнадцатый ходовой день

Сегодня мы вышли на остров Хейса, к полярной обсерватории имени Э. Кренкеля.

Позади уже около полутора сотен километров, пройденных по архипелагу. Взят хороший темп - около 35 километров в день Земля Вильчека, пролив Вандербильта, Австрийский пролив, остров Винер-Нёйштадт, острова Комсомольские... Ловим себя на мысли, что уже отвыкли от такой быстрой смены географических названий. Ведь на льду ничего этого нет, а здесь - острова, проливы, мысы, ледники, скалы...

Появились новые краски, новые, завораживающие своей величественностью картины ледников, ледопадов, отвесных, неприступных скал, айсбергов. Но чего-то не стало. Мы это почувствовали сразу...

Не стало той напряженности, которая постоянно ощущается на дрейфующем льду, исчезло какое-то внутреннее ощущение обостренной внимательности, повышенной собранности, готовности к немедленным решительным действиям. Немного грустно... Грустно потому, что та часть пути, где каждый шаг приносил новые головоломки, новые трудные задачи, осталась позади. Мы словно вышли из дремучей, непроходимой тайги на посыпанные желтым песочком тропинки какого-нибудь очень красивого лесопарка. Даже солнце, пробивающееся сквозь пелену облачности, встречаешь сейчас с каким-то другим чувством. На льду это в первую очередь возможность сделать обсервацию, определить свое местонахождение. Здесь же это просто улучшение погоды, возможность увидеть и заснять окружающую нас сказочную красоту во всем ее блеске.

Валерий Лошиц остался без работы. Его теодолит теперь будет ждать будущего года. Зато наши кино- и фотооператоры едва успевают перезаряжать свои камеры.

Гидрометеообсерватория имени Э. Кренкеля. Несколько десятков домиков, стоящих полукругом на берегу небольшого пресного озера, каким-то чудом нашедшего себе место на самом северном каменистом мысе острова Хейса. Чуть ниже, у самой береговой кромки острова, еще несколько жилых домиков, кают-компания, баня. Есть даже самая настоящая теплица с широкими застекленными рамами, сквозь которые видна буйная яркая зелень.

Вчера во время 60-километрового броска от Земли Вильчека к острову Хейса уже через 25-30 километров мы увидели какую-то мачту. Всю оставшуюся часть пути она служила нам маяком в безбрежном море льда, постепенно вырастая и все четче и четче вырисовываясь на серо-голубом фоне ледникового купола.

В этот день мы шли около двадцати часов. Таких "суворовских" переходов раньше нам совершать не доводилось. Устали. Подошли к обсерватории только во втором часу ночи. Но нам повезло. Все население станции было на ногах, так что никого тревожить своим поздним появлением не пришлось: у полярников гости - атомоход "Россия". Ледокол стоит на рейде в проливе Ермак, километрах в двух от острова, а от него к берегу тянется вереница людей, возвращающихся с экскурсии.

Но вот заметили и нас. Над "поляркой" взвивается ракета. Мы тоже салютуем в ответ, прибавляем шагу, хотя еще минуту назад казалось, что ни на какие рывки сегодня мы уже не способны.

Первый, с кем мы поравнялись, был начальник обсерватории П. Семенцов. Теплые рукопожатия, горячие поздравления с прибытием на станцию. Через минуту наша группа уже в плотном кольце полярников.

Сколько радушия, гостеприимства! Сколько искреннего человеческого внимания! Оказавшись здесь хоть на несколько часов, чувствуешь себя потом настоящим должником. У нас же здесь впереди целые сутки.

Через несколько минут мы уже во "французском" домике, в том самом, где в период последнего Международного геофизического года жили французские полярники.

Сегодня у нас по плану только знакомство с баней и со столовой. Все остальное - завтра, причем по самой насыщенной программе.

С утра познакомились с экспозицией небольшого музея, организованного самими полярниками в кают-компании, затем экскурсия по обсерватории. Наш "гид" - начальник радиостанции С. Хотюшенко. Обошли с ним чуть ли не каждое строение, познакомились со многими полярниками. Сергей Михайлович, старожил полярки, пожалуй, лучше всех знает историю ее создания, людей, которые работают сейчас на обсерватории.

Во владения М. Берновского - на станцию ракетного зондирования атмосферы - попадаем только во второй половине дня. Отсюда дважды в неделю, в строго согласованное со всеми аналогичными станциями мира время, взмывают ввысь ракеты, несущие на своем борту целый комплекс измерительной аппаратуры. Поступающая информация нарасхват. Она нужна всем для того, чтобы заглянуть как можно глубже в самое "сердце" формирующихся атмосферных явлений.

Вечером после ужина встреча с полярниками. Собрались, кажется, все свободные от дежурств, экипажи вертолетов, стоящих на площадке. Здесь же члены экспедиции, ведущей на островах Рудольфа и Гукера поиски самолетов - "первенцев" отечественной полярной авиации.

Разговор длится уже более двух часов. Вопросам нет конца. Но самый, пожалуй, сложный для нас: это кто же мы такие? Туристы, спортсмены или какая-то научная экспедиция?

Конечно, мы - туристы. Мы всегда ими были и всегда ими останемся. Но сегодня почему-то этим словом называют всех, кто решился оторваться от мягкого дивана, от телевизора... Называют независимо от того, что же толкнуло человека на этот шаг. А ведь причин может быть очень много. Хорошо, если это желание увидеть новое, побывать там, где еще не бывал, проверить себя на сложном маршруте, найти новых друзей. Но ведь нередко рюкзак в руки берут и просто так, от скуки, от безделья, желая убить время на лоне природы. Как много вреда наносят настоящему туризму такие бездушные, атлетического сложения молодцы, которым ничего не стоит в горах, на границе леса развести костер из редких приземистых лиственниц, чудом выживших в этих суровейших условиях Заполярья, просто так, как в двигающуюся мишень, выстрелить в зверя или птицу, они не остановятся, прежде чем не вычерпают из рыбного речного омута мелкой сеткой все, до последнего головастика. К сожалению, такие люди тоже называют себя туристами.

Мы - туристы. Свои маршруты прокладываем в высоких широтах. Все готовим своими руками, на собственные средства, все - от палатки до сентипоновых носков... Нашей главной движущей силой всегда были и остаются горячая увлеченность и энтузиазм.

Мы не нуждаемся в забросках продуктов, топлива, снаряжения. Не висим постоянным "ярмом на шее" у полярной авиации. Все вопросы, касающиеся жизнеобеспечения группы в период прохождения маршрута, решаются нами самостоятельно. Своим присутствием мы стараемся принести минимум забот и хлопот тем, кто здесь трудится постоянно, летает, несет нелегкую службу. Им и без нас порой бывает очень не просто. Ведь не надо забывать главного: мы здесь в отпуске, отдыхаем, пусть, может быть, и весьма своеобразно, но все равно это не должно оборачиваться дополнительной нагрузкой на плечи полярников, какими бы радушными и гостеприимными они ни были.

К глубокому нашему огорчению, в этом году нам пришлось обратиться за помощью к летчикам. Мы и не пытаемся это скрыть. Полынья у Земли Франца-Иосифа оказалась гораздо серьезнее, чем мы предполагали. Но если бы мы это сделали для того, чтобы пополнить запас продуктов, бензина или чтобы получить новые лыжи взамен утопленных, нам бы, мягко говоря, было очень неловко смотреть в глаза летчикам.

Если говорить о значимости научных результатов экспедиций, то есть такой хорошо известный критерий, который не мешало бы вспомнить, - "стоимость - эффективность"... Что же касается объема медико-биологических исследований, выполняемых нашими группами, то, как нам кажется, они вполне соизмеримы. Об этом говорят и сами специалисты-медики, прибывшие на Землю Франца-Иосифа к финишу нашего перехода, чтобы получить самые свежие данные, пока мы еще "тепленькие" и не успели снять лыжи.

Не следует также забывать, что движение с санками существенно отличается от простой ходьбы на лыжах. А если учесть, что Карское и Баренцево моря - это самый "гнилой" угол Арктики, где ледовый покров очень динамичен в течение всего зимнего периода, то можно с уверенностью сказать: каждый пройденный километр пути здесь дается не просто. А ведь протяженность маршрутов, которые мы проходим за 30-36 дней, составляет в среднем 800 километров...

...Вот и закончился наш разговор с полярниками. Записаны адреса новых друзей, прозвучали теплые напутствия и пожелания. Завтра рано утром мы прощаемся с островом Хейса.

19 апреля 1986 г. Двадцатый ходовой день

Казалось, что с выходом на архипелаг все неожиданности остались позади, началась размеренная трудовая походная жизнь, да не тут-то было...

Пересекаем пролив Ермак, держим курс на север, в пролив Пандорф. Неожиданно справа, со стороны острова Винер-Нёйштадт, вырастает силуэт атомохода. "Россия" медленно, будто нехотя, приближается к нам, а мы уже устроились на льду на обед, поставили палатку.

Пожалуй, это пока единственный случай, когда ледокол пришел в гости на чай в прямом, а не в переносном смысле. Чаепитие наше пришлось прервать. Идем в гости все же мы - нам это проще. "Россия" тоже остановилась. Почти в каждом иллюминаторе удивленные лица, многие с фотоаппаратами. Еще бы! Такое зрелище, какое представляем собой мы здесь, в Арктике, увидишь не часто. Ярко-оранжевая палатка, яркие разноцветные рюкзаки и десять человек в не менее эффектных костюмах.

Нам же невольно бросаются в глаза те комфортные условия, в которых сегодня работают моряки-полярники. Члены команды в рубашках с короткими рукавами, с черными форменными галстуками выскакивают на несколько мгновений на открытую палубу, чтобы сфотографировать нас у борта ледокола, и тут же ныряют назад в свою "арктику", которая создана на борту атомохода благодаря энергии мирного атома.

Но мы прекрасно понимаем - это первое впечатление чисто внешнее. Арктика осталась прежней, и появление коротких рукавов у команды атомохода совсем не означает пренебрежения к ее суровому нраву. Забывать об этом не дают сами высокие широты, и здесь, в Северном Ледовитом, и там, у берегов Антарктиды...

Опять традиционные вопросы и ответы. Шутки, взаимные пожелания доброго пути. Встреча затянулась уже минут на двадцать, и вот по громкоговорителю к нам обращается сам атомоход: "Товарищи на льду! Дайте, пожалуйста, нам дорогу!"

Этим обращением к себе мы явно польщены, отступаем от борта, а обросший льдом исполин с таким родным для каждого из нас именем, медленно набирая ход, словно пенку на молоке, раздвигает метровые льды и проходит мимо нас. С борта что-то кричат, но мы уже ничего не слышим. До свидания, "Россия"! Счастливого пути!

У нас на пути встала новая преграда - открытая вода в проливе Пандорф. Сузившийся до полутора сотен метров канал между островами Чамп и Солсбери напоминал каньон с отвесными стенами ледников. От стены до стены, которые достигали в высоту 25-30 метров, простирался тонкий, едва образовавшийся ледок. Посреди пролива чернела полынья, в которой безмятежно вертелось несколько десятков люриков.

Кинооператор маршрута
А. Выхристюк


А это радист В. Чураков


Почти невероятная встреча


Мыс Флигели. До полюса
около 800 километров


Остров Домашний.
Здесь похоронен
полярный исследователь
Г. Ушаков

По правде сказать, мы никак не ожидали, что возможна ситуация, когда по льду нельзя пройти даже вдоль самого берега. Здесь же был именно такой случай.

Попытка пройти вдоль отвесной стены по узкой наклонной полочке шириной чуть более полуметра едва не закончилась серьезным купанием, санки соскользнули на тонкий лед, начали погружаться, и устоять на обледенелом покатом выступе удалось просто чудом. Первый блин комом. Нужно искать другой выход из положения, поскольку вдоль стены прохода нет. Помимо всего прочего сверху нет-нет да и пролетит кусок льда, оторвавшийся от ледника, а под таким "обстрелом" чувствуешь себя неуютно вдвойне.

Накачиваем лодку. На сей раз можно воспользоваться веревкой. Ее длины (около 300 метров) должно хватить, чтобы дотянуться до более или менее надежного льда с вмерзшими осколками глетчерного крошева по другую сторону разводий.

Но корка льда, покрывающая полынью, слишком прочна. Работая лыжами, как веслами, пробить ее удается не с первого раза. С огромными усилиями все же удается пробиться к чистой воде. Теперь метров шестьдесят по полынье, а там еще около сотни по тонкой корке молодого льда - и можно будет выходить из лодки.

Но не тут-то было. Даже открытая вода норовит отбросить нас назад. Встречное течение настолько сильное, что плыть против него, выгребая лыжами, не удается. Приходится идти вдоль ледяной кромки, повторяя все ее очертания. Стоило только оторваться от нее, как лодку моментально отбрасывало назад, в "исходное положение".

Долго, не менее часа, пытались мы пробиться вперед именно в этом месте, каждый раз настойчиво повторяя свой маневр, однако с каждой минутой становилось все очевиднее, что здесь нам пройти тоже не удастся.

Последующий вариант - обход по леднику. Новая задача: как преодолеть вертикальную стену, тянущуюся по обоим берегам на многие километры? И вот мы вновь, стиснув зубы, отступаем. Отступаем, чтобы найти путь вперед.

Возвращаться пришлось почти до предыдущего лагеря, откуда сегодня утром мы начинали свой путь. Подъем на ледник труден, но главное не это. Здесь каждый шаг требует особого внимания. Под ногами паутина трещин шириной от нескольких сантиметров до полутора метров. Они переметены ненадежными мостами, обрушивающимися при малейшей нагрузке. Идем почти на ощупь. Ошибок здесь быть не должно.

И вот в тот момент, когда позади уже около семи километров ледникового склона, а до заветной каменистой осыпи, по которой можно будет спуститься на надежный лед пролива Брауна, остается всего метров двести, мы замечаем медведя, который деловито пристраивается в хвост нашей растянувшейся колонне. Впереди - неизвестный, непроверенный участок ледника, справа - пологий склон, совсем рядом обрывающийся ледовой стенкой, а слева - медведь, отрезающий нам путь к отступлению.

...Нам здорово повезло! После первой же ракеты, выпущенной нами под ноги медведю, тот бросился наутек вверх по склону ледника. Но кто из нас мог тогда предположить, что уже на следующий день мы сможем убедиться в рекордной плотности медвежьего населения в этих краях?! Здесь она значительно выше, чем обещанный среднестатистический один медведь на 700 квадратных километров. Только за один день - семь штук! Причем утром медведица с медвежонком проявили явно нездоровый интерес к нашим санкам. Вновь помогли ракеты, правда, ради справедливости следует заметить, что звук выстрела был совершенно не слышен за грохотом, поднятым в палатке "отважными путешественниками", готовящимися к раздаче гречневой каши с мясом.

22 апреля 1986 г. Двадцать третий ходовой день

...Мыс Фишера, северо-западная оконечность острова Солсбери. Наконец-то мы вышли к Британскому Каналу. Более 70 лет назад здесь продвигались собачьи упряжки полюсной партии экспедиции Г. Седова. Три человека, причем один из них, сам начальник, был уже серьезно болен. Продукты взяты из расчета на дорогу только в один конец, до полюса. Надежды вернуться живыми практически никакой...

Мы располагаемся лагерем у самого подножия отвесной, взметнувшейся на 300 метров ввысь скалы. Несмотря на ранние сроки, птичий базар уже живет своей жизнью. Самих птиц почти не видно - погода опять портится, ухудшается видимость, но их непрерывный гомон, настоящий гвалт просто висит над нашими головами.

Дальнейший наш путь - к острову Джэксона. Открытые северо-западным ветрам скалистые утесы, словно гигантские ледоколы, стоят на пути ледовых полей, движущихся со стороны открытого океана. Многометровые громады непроходимых торосов заставляют нас идти по узкой береговой кромке вдоль самого подножия отвесных базальтовых стен, но и здесь проход очень сложен. Волны прибоя превратили эту свободную от торосов полоску в настоящий каток. Удержаться на ногах на ее горбатой спине - дело очень непростое.

...Остров Джэксона, мыс Норвегия. Эта географическая точка известна, наверное, каждому, кто интересуется историей исследований Арктики. Здесь, на каменистой террасе, ровно 90 лет назад вынуждены были остановиться на зимовку известный норвежский путешественник Ф. Нансен и его спутник Иогансен. Около десяти месяцев провели они в хижине, сложенной из каменных плит, в условиях, которые могли бы стать гибельными для многих других. Но отважные полярники, проведя уже более года в просторах Ледовитого океана, предприняв попытку достичь Северного полюса и найдя в себе мужество повернуть назад, понимая невыполнимость этой задачи, сумели так организовать свою жизнь во время этой тяжелейшей зимовки, что, по их же словам, им не хватало только хорошей интересной книги по вечерам.

...Мы долго стоим на том месте, где, возможно, находилась эта хижина. Сейчас здесь ничего нет, все скрыто плотным слоем снега. Летом, очевидно, можно было бы предпринять попытку отыскать следы пребывания на острове норвежских исследователей, но сегодня мы просто подбираем с террасы небольшие осколки камней. Это на память о том, что в год 90-летия нансеновской зимовки на Земле Франца-Иосифа нам удалось здесь побывать. Для нас эти самые обычные на вид камешки означают очень многое.

"..."База", "База", я - "Торос", я - "Торос". Как меня слышите?" В эфир вновь уходят позывные нашей коротковолновой станции. Володя Чураков на связи с нашей "базовой группой" - Владимиром Онищенко, находящимся на Греэм-Белле.

Сегодня для нас важная информация - необходимо срочно завершить маршрут. Попутный спецрейс на материк ожидается в ближайшие три-четыре дня с острова Греэм-Белл, если, конечно, не помешает погода. Мы во что бы то ни стало должны успеть на него, иначе с нашим вылетом на Большую землю могут быть серьезные осложнения.

26 апреля 1986 г. Двадцать седьмой ходовой день

Остров Рудольфа! С этой точкой на карте Советской Арктики связана целая эпоха в истории исследования высоких широт. 50 лет назад отсюда, с ледникового купола острова, поднялись в воздух самолеты, доставившие на Северный полюс отважную четверку папанинцев, первых полярников, которым удалось совершить небывалое - создать на льду первую в мире дрейфующую научно-исследовательскую станцию.

Путь к острову был нелегок. Природа, словно разгадав наш план пройти маршрут полностью, обрушила на нас новые испытания. Вначале это настоящая оттепель, едва не заставившая нас остановиться. При нулевой температуре и обильном снегопаде, насквозь промокшие, с рюкзаками, ставшими тяжелее чуть ли не вдвое, мы с огромными трудностями все же двигались вперед.

В сплошной пелене падающего снега растворяются редкие ориентиры. Мы идем вдоль ледниковой стенки по Итальянскому проливу и не верим; что когда-нибудь все это кончится. Лыжи абсолютно не идут, санки, словно бульдозеры, толкают перед собой горы начинающего раскисать снега...

Неожиданно колонна останавливается. Идущие сзади не сразу догадываются, в чем дело - ничего не видно. Однако передним мешкать уже некогда - слева метрах в тридцати медведь! Он явно желает познакомиться с нами поближе, совершенно не обращает внимания на шум, который мы пытаемся поднять, и держит курс прямо на середину колонны. В ход идут ракеты. Одна, вторая, третья... Вот под ногами у медведя заметался ярко-красный огненный клубок. На какое-то мгновение мишка останавливается, но испуга в его действиях совершенно нет. Скорее наоборот. Интерес! Он норовит подойти к тому месту, куда попала ракета, но нас такая его "любознательность" ставит в глупое положение: получается, что средствами, предназначенными для отпугивания, мы, наоборот, приманиваем медведя!

Помог случай. Шестая ракета оказалась с "сюрпризом". Помимо всего прочего, она почему-то пронзительно, на высокой ноте завизжала. Вот это-то мишке не понравилось, и он рванул в сторону. Правда, так и не убежал, лег в ближайших камнях и долго провожал нас взглядом, пока белая пелена не поглотила и его, и камни, в которых он лежал.

Вечером в этот же день природа преподнесла нам еще один "подарок". Не успели мы спуститься с ледникового купола острова Карла-Александра на лед пролива, еще не улеглись страсти после встреч с коварными ледниковыми трещинами, преграждавшими нам кратчайший путь на север, к цели нашего маршрута, как вдруг - новое испытание. Оно потребовало от всех нас максимальной собранности, выдержки, хладнокровия.

Внезапно обрушившиеся с северо-запада шквалы ураганного ветра с мощными снежными зарядами заставили нас остановиться. Причем не просто остановиться, а буквально вгрызться в лед, в снег для того, чтобы устоять против этого бешеного натиска.

Скорость ветра явно превышала 30 метров в секунду, вытянутая рука буквально тонула в несущейся снежной массе. Выход один - ставить лагерь, но как это сделать, когда ветер валит с ног, перекатывает рюкзаки, ломает воткнутые в снег лыжи?!

Палатку ставим одновременно со строительством ветрозащитной стенки по специальной технологии. Последовательность операций отрабатывалась нами не один год. Нам еще здорово повезло - там, где нас прихватила пурга, великолепный наст.

Борьба с разбушевавшейся стихией длится полчаса, час... Но вот наконец стена из снежных кирпичей "в три наката" готова, палатка закреплена на все имеющиеся дополнительные штормовые растяжки. Удалось даже установить радиоантенну. Невысокую, всего из четырех лыжных палок на двух ярусах оттяжек, но вполне достаточную, чтобы связаться с "базой", с полярками. А связь нам очень нужна - необходима информация о спецрейсах, чтобы увереннее чувствовать себя на финишном этапе перехода.

...Дожидаться окончания непогоды мы не могли. Наутро, как только порывы ветра несколько ослабли, продолжили движение. Нелетная погода, задерживающая вылет спецрейсов, сейчас нам только на руку. Теперь для нас главное - минимум задержек на маршруте, минимум потерь ходового времени...

...Скалистые обрывы мыса Бророк, юго-западной оконечности острова Рудольфа, окутанные туманом, казались призрачными, нереальными. По мере нашего приближения очертания мыса проступают все четче, правее уже видны ледовые нагромождения в районе ледника Миддендорфа. Через некоторое время на фоне низкого серого неба вырисовываются очертания мыса Аук.

Мы приближаемся к тем местам, где, судя по свидетельству спутников Г. Седова, был захоронен отважный русский полярный исследователь. По сей день остается много неизвестного, неисследованного в истории первой русской полярной экспедиции, целью которой было достижение Северного полюса.

Мы медленно движемся вдоль западного побережья острова, минуем каменистые осыпи мыса Бророк, поднимаемся на язык ледника перед мысом Аук. Останавливаемся. Каждому из нас сейчас нужно совсем немного: побыть хотя бы несколько минут, мысленно, наедине с историей.

Возможно, эти минуты и есть главная цель нашего нелегкого путешествия...

Мы преодолеваем поля труднопроходимых торосов, сплошь покрывающих бухту Теплиц. Впереди мыс Столбовой, полярная станция острова Рудольфа.

С трепетом подходим мы к обыкновенному деревянному столбу со скромной жестяной табличкой, черной от ржавчины, на которой скупые сведения о том, что здесь в 1934 году побывала советская гидрографическая экспедиция на ледоколе "Малыгин" и установила этот знак в память о экспедиции Г. Седова.

Держим курс на изуродованную ветрами металлическую конструкцию - ферму ветряка, очевидно поставленного еще в 30-х годах. Приближаемся к жилым и служебным домикам полярной станции. Навстречу несутся собаки, встречают нас громким лаем и сопровождают до самой полярки.

Полярники, а их сейчас здесь шестеро, встречают нас как самых дорогих и долгожданных гостей. Эти люди умеют искренне радоваться встрече с другими людьми.

Володя Мосин, начальник полярной станции, во что бы то ни стало хочет разместить нас как самых почетных гостей, по "высшему классу", в отдельных комнатах. Не сразу удается уговорить его на более скромный вариант. Ведь завтра нам нужно вновь вставать на лыжи, а комфорт, которым нас стремятся окружить, как минимум на день может выбить из рабочего режима.

Надежда Родионова - повар, единственная женщина на полярке и, пожалуй, на сегодняшний день самая северная женщина в мире. К нашему приходу она приготовила блюда, место которым исключительно на праздничном столе, и конечно же наше знакомство с "поляркой" началось с камбуза.

Радисты Игорь Фатеев и Альберт Плотников готовы оказать любую помощь Володе Чуракову, а у нас как назло с рацией все в порядке. Остается только хотя бы подзарядить аккумуляторы, правда, до финиша нашего перехода всего около 20 километров, а это, как мы тогда считали, самое большее - один ходовой день.

Позади самые первые минуты встречи, божественный обед, самая северная в Советском Союзе парная. Некоторым из нас даже удалось урвать пару часов на сон, а сейчас наконец самые приятные минуты. Все собираются в кают-компании, на столе появляется горячий душистый чай, завязывается неспешный разговор на самые разнообразные темы.

Время летит незаметно. Ночное солнце уже заглядывает в полузаметенные окна кают-компании с северной стороны. Но надо готовиться к выходу. Обмениваемся адресами, дарим полярникам на память о нашей встрече вымпел с эмблемой "Арктики", фотографируемся на фоне развернутого знамени, прикрепленного к стене. Это знамя здесь с папанинских времен, когда в начале 30-х годов И. Папанин был начальником станции.

На следующий день утром мы прощаемся с полярниками. Впереди - мыс Флигели - самая северная точка суши в восточном полушарии. До нас ни одна спортивная группа здесь еще не бывала...

28 апреля 1986 г. Двадцать девятый ходовой день

Последний этап перехода заставил нас еще раз убедиться в правоте уже давно проверенного нами принципа: идешь на день - готовься на неделю...

От полярки до мыса Флигели не более 25 километров по ледниковому куполу острова. Идти по нему, конечно, проще, путь кратчайший, но нам очень хотелось обогнуть остров с севера, пройти по самой кромке припая. Мы, не раздумывая, выбрали именно этот вариант пути, потому что он обещал быть сложнее, а значит, и интереснее.

По всем расчетам, нам остается до "финиша" не более шести-семи часов хода. Во всем чувствуется какая-то грусть, настроение такое, словно переход уже закончен. Ну что такое 25 километров в сравнении с уже пройденными 800!

Мы еще раз проходим мимо одинокой могилы на мысе Столбовом, мимо столба, установленного малыгинцами, спускаемся на припай. Здесь, внизу, под защитой торосов, почти вплотную подступающих к леднику, ветер значительно слабее. А он, кажется, тоже решил нам устроить своеобразные проводы - крепчает с каждой минутой. Но здесь ему нас достать непросто.

Постепенно полоска припая, по которой мы идем, становится все уже и уже, а порой и вовсе прерывается труднопроходимыми нагромождениями льда. Темп движения резко падает. С огромными трудностями приходится преодолевать широкие разломы, карабкаться, словно кошка, на отвесные уступы громоздящихся друг на друга льдин. Припая уже нет. Он смят напирающими с северо-запада, со стороны открытого океана, обширными ледяными полями. Движение это ощущается и сейчас, надо только взглянуть вокруг чуть внимательнее.

Морские льды уперлись в ледник. Дальше для них путь закрыт. И все-таки исполинская разрушительная энергия находит себе выход: вот от ледника откололась огромная глыба, наклонилась, готовая в любую минуту рухнуть вниз, увлекая за собой многотонные снежные карнизы; вот полутораметровой толщины льдины взметнулись вверх почти до высоты ледникового барьера, все вокруг просто стонет от колоссального давления, таящегося в этом ледяном хаосе.

Идущие впереди Юрий Егоров и Александр Рыбаков вот уже несколько минут пытаются отыскать лазейку в гигантском лабиринте, преградившем нам путь, но безуспешно. Каждый пройденный метр дается слишком большой ценой, а впереди, насколько хватает глаз, все та же картина разгула ледяной стихии.

Да, пожалуй, не быть нам сегодня на мысе Флигели, если не найдем другого пути. Это очевидно.

Приходится вновь, вот уже в третий раз на нынешнем маршруте, поворачивать назад. Возможный выход только один - попытаться подняться на ледник, причем как можно раньше, поскольку возвращение к мысу Столбовому, где отвесная стена сменяется каменистыми осыпями, означает потерю по меньшей мере половины ходового дня.

Возвращаемся. Движемся вдоль отвесной стены ледника по собственному следу, не упуская из виду ни малейшей расщелины, которая могла бы послужить путем наверх, но все напрасно.

Лишь на четвертом километре нашего вынужденного отступления наконец видим то, что искали. Широкий язык снежного надува перекинулся мостом между грядой торосов и ледниковым барьером. Всего несколько минут, и мы уже на глетчерном льду. Однако здесь на смену преодоленным трудностям встают новые.

Подъем на ледник представляет собой траверс отполированного до зеркального состояния ледникового склона. Справа - выходы каменных пород, переходящие в отвесные скалы, слева - двадцатиметровый обрыв. Сильный встречный ветер норовит сбить с ног, повалить, но падать здесь нельзя - после этого на склоне уже не удержаться. Снежный покров, изборожденный глубокими застругами, по своей твердости не уступает фарфору. Лыжи, даже поставленные на металлические канты, не держат, срываются. От напряжения немеют руки, ледяной ветер не в состоянии высушить пот, струящийся по лицу.

Пробуем двигаться без лыж. Эластичная резина бахил неплохо держит на льду. Страхуясь лыжными палками, поднимаемся все выше. Вот уже стал неразличим ледниковый барьер, оставленный позади, а впереди все затянуто низкой свинцовой пеленой, несущей навстречу заряды колючего снега.

...Двадцать шагов вперед, короткая остановка - возможность отвернуться от ветра, вздохнуть полной грудью - затем еще двадцать шагов и снова остановка... Ветрозащитные маски словно ледяные забрала средневековых рыцарей. Обзора никакого, да и на что, собственно, смотреть? Ориентиров никаких. Все утонуло в белой кутерьме, даже заструги на своем пути вначале "видишь" ногами.

Единственно, что сейчас позволяет нам выдерживать нужное направление и двигаться вперед, - стрелка компаса. Правда, и она в высоких широтах помощник очень капризный. Слишком слабо ощущается здесь действие магнитного поля Земли.

Ходовой день близится к концу. Сколько нам удалось пройти по куполу ледника, пять или десять километров, пока не ясно, но понятно одно - на мысе Флигели нам сегодня не быть. Ставим лагерь. Где-нибудь в середине маршрута в такую погоду мы, пожалуй, остановились бы - настоящая пурга, скорость ветра до 15-20 метров в секунду. Но сейчас мы обязаны двигаться вперед. Непогода нам на руку - это шанс пройти маршрут до конца и успеть на спецрейс.

На леднике острова
Чамп. Появился хозяин


Конец маршрута

Всю ночь вой палаточных растяжек, грохот лыжных креплений, вибрирующих на ветру лыж.

Под утро ветер, кажется, еще более окреп, правда, исчезла поземка. Это и хорошо и плохо одновременно. Хорошо потому, что меньше сечет лицо, не забивает глаза колючими мелкими кристаллами снега. А плохо потому, что теперь выдерживать направление движения стало еще труднее - раньше хоть немного помогали струи несущегося снега.

Собираемся дольше обычного. Откапываемся, укладываем рюкзаки, увязываем санки, на себя надеваем полный комплект ветрозащитного снаряжения. Наконец все готово! Можно выходить на маршрут. Будет ли сегодняшний день последним днем нашего перехода? Удастся ли нам дойти до мыса Флигели? Пока на эти вопросы ответа нет.

...Идем плотной группой - тройками - медленно, размеренным шагом. Сейчас наша сила только в четких, предельно согласованных совместных действиях, исключительной внимательности к себе и друг к другу.

Через каждые 10-15 минут - короткие остановки. Это необходимо для того, чтобы идущие сзади могли подтянуться, ведь во время движения они порой почти не видны ведущей тройке - не позволяет видимость. Частые остановки необходимы, чтобы взглянуть друг на друга, вовремя заметить на лице белые пятна обморожений и успеть принять меры.

Особая нагрузка и ответственность на идущих первыми. Они принимают на себя основной напор ветра, колючего снега. Помимо этого нужно все время следить за курсом. Нельзя забывать и то, что под нами ледник. Трещины, хоть и редкие, держат в постоянном напряжении, заставляют еще и еще раз проверять каждое сомнительное место, прежде чем сделать очередной шаг.

Можно ли было идти в таких условиях в одиночку? Мы задавали себе этот вопрос и каждый раз приходили к выводу - степень риска была бы предельно высокой. Чтобы пойти на это, необходимы какие-то более высокие мотивы, полностью оправдывающие этот риск.

Мы же, все вместе, чувствуем себя уверенно. Внимание и поддержка товарища воодушевляют, придают сил. В такие минуты ощущаешь какую-то органическую сплоченность группы.

Около четырех часов мы шли по леднику в условиях, когда по всем писаным и неписаным законам полагалось лишь одно - укрыться от непогоды, принять все меры безопасности и ждать улучшения погоды. Нам удалось пройти еще километров 8-10, и для нас это была настоящая победа!

Мы и сегодня не смогли достичь мыса Флигели, но все равно были счастливы. Сегодняшний переход для нас означал большее: мы доказали самим себе, что с пургой можно бороться, а не прятаться от нее. Только для этого нужны абсолютное взаимопонимание в группе, правильная тактика действий, авторитет руководителя и конечно же отличное снаряжение.

Поздним вечером, словно в награду за наше упорство, пурга начала затихать, улучшилась видимость, и в оранжевых отсветах низкого полуночного солнца мы наконец-то смогли увидеть долгожданный мыс. Двигаясь двое суток по леднику почти на ощупь, мы точно вышли на него. Теперь уже с уверенностью можно сказать: завтра мы будем у цели! А сегодняшняя наша ночевка - последняя, прощальная...

29 апреля 1986 г. Тридцатый ходовой день

...Мы стоим на краю каменистой террасы, глубоко острым клином вдающейся в безбрежные ледяные поля. Впереди, в нескольких десятках метров, словно коготь какого-то гигантского хищного зверя, черная базальтовая скала, соединяющаяся с террасой низким каменистым перешейком. Дальше на север, до самого полюса, только один лед. Около 900 километров изуродованного непрерывными торошениями, разорванного бесчисленными разводьями и трещинами льда...

Мы на мысе Флигели! Маршрут успешно завершен, цель, которую мы ставили перед собой в этом году, достигнута!

Через час за нами должен прилететь вертолет, чтобы увезти нас из этого сказочно красивого царства льда и стужи. Мы и рады - ведь впереди возвращение домой, встреча с близкими людьми, которые каждую весну остаются дома одни и терпеливо ждут нашего возвращения. А вместе с тем нам немного грустно - ведь только что закончился поход, которому каждый из нас отдал год своей жизни, а может быть, и больше.

По старой традиции на мысу складываем памятный гурий - большую каменную пирамиду. Оставляем в ней записку, надежно защищенную от ветра, воды и снега. В этой записке - самые теплые пожелания всем тем, кого занесет судьба в эти суровые края после нас. А запасная лыжа, сослужившая нам на маршруте добрую службу и торчащая теперь из гурия, будет напоминать о том, что здесь, на самом северном клочке суши Советского Союза, тоже побывали лыжники.

До новых встреч, Арктика!