Виды туризма
Автор: Павел Паршаков (г. Чайковский, Пермский край)
Как говорят "рыбак рыбака…", так и я познакомился с водными туристами, Рафитом и Анной, работниками смежных отделов. Они ходят на сплав с командой, костяк которой составляют программисты ИВЦ. Весной, в половодье, по рекам Башкирии, осенью по рекам республики Коми. В беседах эти фанаты своего увлечения красочно расписывают преимущества территорий, по которым проходили их маршруты. "Тюльпаны, море тюльпанов, - эмоционально рассказывает Рафит о весеннем походе, - идем в радиалку на гору, высота три тысячи, вся Башкирия на ладони…". Иногда приходится поправлять увлекшегося рассказчика. К примеру, высота уральских гор не может быть три тысячи, самая высокая вершина - 1898 метров, и не в Южном, а в Приполярном Урале. На Анну произвела впечатление рыбалка в Коми: "Закидываешь удочку с пустым крючком, и вытаскиваешь хариуса. Меньше килограмма не бывает".
Эти понятные и приятные преувеличения лишь стимулировали воображение слушателя, который, извлекая рациональное, склонялся к мысли о необходимости посещения замечательных стран. Сплавившись по рекам Башкирии, я готов идти в Коми, на реку Щугор. Правый приток Печоры, длина 300 км. Истоки находятся на восточном склоне Северного Урала. От истоков река идет на север вдоль хребта, на 64-й параллели поворачивая на запад, разрезает горы и выходит в Европу. Щугор - нерестилище сёмги.
Для данной экспедиции кооперируюсь с Вологдиным Вадимом. Кроме башкирских рек, мы с ним ранее прошли Улс, о чем остались благоприятные впечатления. Тогда Вадим продемонстрировал уверенное применение туристических навыков из своего огромного туристического опыта. Он в свое время исходил весь Урал, побывал во многих точках Советского Союза. На Улсе Вологдин научил меня готовить баню в полевых условиях, что весьма пригодилось в последующих походах. В конце сплава, в поселке Золотанка, Вадим купил у местных жителей свежие капусту, свеклу, морковь, и приготовил замечательный борщ. И никакой пьянки.
Правда, доброе мнение давних лет несколько омрачалось придирками и хамством пьяного Вологдина при возвращении с Лемезы, но я счел это несущественным отклонением.
Если я практиковал ранее небольшие команды, 4-5 человек, то мой сотоварищ привык к масштабным проектам. Так, идя на Инзер, он набил автобус разномастной публикой, критериями набора которой были: 1.знакомство с ВВ и 2.уплата назначенной суммы. Сейчас же, чтобы гарантировано получить материальное обеспечение экспедиции, Вадим вышел на руководство металлического завода, предложив директору участие в проекте. Шеф, будучи охотником, с воодушевлением согласился, но в последний момент по производственным причинам отказался. Однако предоставил автомашину высокой проходимости - ГАЗ-66 и в качестве возмещения расходов предприятия предложил обеспечить отдых четырем его отличившимся работникам. Всего же набралось 12 человек, включая водителя Николая, включая дочь и племянника Вологдина, включая моего сына Артура. В команде знакомые по весеннему сплаву, Юрий Папанов и Иван Летунов. Вадим сделал мне скидку с суммы взноса за участие, т.к. я для нужд команды взял судно, рафт.
Вечером 17 августа загружаемся в ГАЗ-66. Из провожающих запомнилась мама Вологдина, уверенная и энергичная женщина, дававшая указания при загрузке. Едем, знакомимся. Оказалось, из работников завода, отправленных с нами в качестве поощрения за высокие производственные показатели, мы давно заочно знакомы с Кириллом Якиным. Папанов извлек из рюкзака банку с красным вином и стал угощать спутников. Я начал было возмущаться по поводу винопития, но Юрий успокоил меня, что на нашу большую компанию три литра вина не окажут негативного воздействия, а к моменту водного старта содержание спирта в крови придет в норму. В кунге достаточно тесно, сидя всем места хватает, однако ночью во время сна ноги оказываются поверх чьего-нибудь тела.
Для продвинутых туристов, в том числе для себя, Вологдин устанавливает дежурство в кабине водителя, чтобы прокладывать маршрут движения автомашины по карте и не дать заснуть Николаю. За два часа до полуночи вахту принимает Иван, решивший облагодетельствовать команду сокращением автодорожной части маршрута. С данной целью он, имеющий, по его словам, опыт сложнейших походов, пишущий кандидатскую диссертацию по туризму, выискал в атласе дорожное полотно без покрытия, которое на 40 километров короче асфальтового. Чтобы оправдать свое сомнительное решение, Иван, остановив машину в удмуртской деревне, находящейся в начале бездорожья, стал расспрашивать о маршруте мужичка, идущего навстречу неуверенной походкой. Абориген без сомнений утверждает план сокращения пути будущего кандидата наук и, к его счастью, без долгих уговоров соглашается показать направление движения, усаживается в кабину рядом с Иваном, рассчитывая на благодарность в виде огненной воды.
Через полтора километра, войдя в лес, машина остановилась. Команда, высыпав из кунга, видит: ГАЗ ушел по брюхо в полужидкую глину. Движение вперед невозможно, в свете передних фар различаются глубокие колеи от колес вездеходов, заполненные таким же раствором глины. Пытаемся вызволить транспорт из ловушки. Пилим упавшие деревья на чурбаки, укладываемые в грунт как опоры для домкрата. Намереваемся таким образом приподнять колеса и подложить под них ветки и жерди. Но чурбаки, принимая тяжесть автомобиля, проседают в мягкий грунт. Два часа суеты в темноте и в грязи не приносят результата. Нужен трактор, который бы вытащил машину. Идем в деревню за трактором, со мной Папанов и Гена с металлического завода. За нами, шатаясь и бубня, тащится местный Сусанин, советчик Ивана, получивший у "ловушки" несколько пинков от команды. Стучимся в дома, просим помощи, предлагая деньги. Первый тракторист говорит, что техника в ремонте. Второй наотрез отказывается выйти ночью к незнакомцам. Лишь третий соглашается. Переходим с ним на другой берег ручья. У обветшавшего здания ремонтной мастерской, на территории, залитой нефтепродуктами и заваленной ржавыми деталями машин, на кочке стоит наш спаситель, МТЗ-52. Трактор стоит на возвышении не зря, заводится только с "толкача", то есть для оживления двигателя требуется первоначальное движение под воздействием гравитации. Вот МТЗ начинает скатываться с пригорка, водила врубает передачу. Машина, запнувшись на мгновение, выдает через трубу несколько редких хлопков, и после этого начинает ритмично тарахтеть. Размещаемся на тракторе: я, ужавшись, в кабине, рядом с водителем, Юра и Женя, стоя на подножках. В темноте едем без света фар, система освещения неисправна. Тракторист ориентируется, полагаясь на кошачье зрение и знание местности. Перед выездом из деревни в работе двигателя начали проявляться сбои, в связи с чем МТЗ предусмотрительно поставлен на ближайший пригорок. Полчаса водила копается под капотом, получая освещение от фонарика Папанова. Подъезжаем к застрявшему ГАЗу. Проснулся Вологдин, с удивлением узнавший, что уже несколько часов мы вкушаем плоды Ивановой оптимизации маршрута.
МТЗ натягивает трос, зацепленный за задний бампер автомобиля, вращает колеса на скользкой колее, выбрасывая в воздух лепешки грязи. ГАЗ тоже старательно крутит свои диски и медленно начинает сдвигаться с насиженного места. Yes! Машина выходит на твердую почву. Едем. Я ложусь спать. Через два часа сломалась педаль газа в ГАЗе. Заехали в мастерскую колхоза, приварили. Об этом я узнаю, проснувшись днем.
На третий день, миновав Киров и Сыктывкар, прибываем в Вуктыл, где находится администрация национального парка "Югыд ва", по территории которого протекает Щугор. Наименование парка в переводе на русский - чистая вода. Я пошел в контору с Вологдиным, намеревавшимся приобрести путевку для посещения парка. Ожидая его в коридоре, я читаю на стенде, что рыбалка в "чистой воде" запрещена, и преследуется ошеломляющими штрафами. Огорчило, хотелось ведь порыбачить. Долго пришлось ждать Вадима из кабинета заместителя директора. Как затем рассказывал Вологдин, чиновник сначала отказался выдать путевку с заявленной нами целью "научные исследования", что позволяло приобрести ее за 50 процентов стоимости. Наш командор в длительных дебатах сумел "доказать" научную направленность экспедиции, и вышел из кабинета с видом Цезаря, проезжающего триумфальную арку.
В верховья Щугора имеется только одна дорога, проложенная вдоль газопровода, идущего из Коми в Югру. Дорога - собственность Газпрома, выйти на нее можно только через Вуктыльское ЛПУ Севергазпрома, и с разрешения его руководства. На проходной ЛПУ представляем полный список членов команды, долго ждем, когда приедет руководитель и подпишет пропуск. Петляем среди вагончиков и возводимых сооружений на территории управления в поисках начала пути. Наконец мы, оставляя за собой клубы пыли, несемся по гравийке, содержащейся в приличном состоянии. Лента дороги тянется по краю широкой трассы газопровода, то поднимаясь на водоразделы, то спускаясь к руслам рек и ручьев. С пригорков на многие километры просматривается коридор трассы, прорубленный в таежном массиве и поросший кустарником и молодой лиственной порослью. Отмерив сто километров, машина идет на подъем. Деревья по краям трассы сменяются камнем, а ровное полотно гравийки - крупным щебнем и булыжником. Промоины, обнажают скальный грунт. Рядом с дорогой торчат из желтой глины острыми углами огромные камни, вывороченные при укладке газовой трубы. Думаешь, неужели есть сила, способная извлечь на поверхность такие громадины. Это - перевал Пеленёр, 1030 метров н.у.м.
Поднимаемся во все более густеющие облака, и, выйдя из машины на вершине хребта, команда попадает в парную баню, при этом дрожа от холода.
В девять вечера пересекаем щугорский мост, съезжаем с насыпи к реке, имеющей ширину метров 20. Под дождем выгружаем инвентарь и монтируем плавсредства: рафт и катамаран. Если с рафтом минимум проблем, накачал воздухом - и в путь, то для катамарана кроме накачки гондол требуется смонтировать каркас и пришнуровать его к воздушным емкостям. Водителю оставляем продукты на десять дней, деньги на бензин, рыболовную удочку, чтобы не скучать, нас дожидаясь. Наказываем ему сначала отдохнуть, а затем доехать до поселка Подчерем, и там ждать нашего возвращения.
Загружаемся и плывем. Дождь слабеет, а затем прекращается. Пройдя по реке около километра, замечаем на правом берегу баню. Обследовав ее, выясняем: в помещении чисто, печь теплая, но пол сухой, видимо, вчера кто-то парился. Заночуем здесь. Девять человек разместились на полу в бане, бок о бок. Двое легли в дощаном пристрое, средь дров и бересты. Улегшись, команда быстро угомонилась, сказались долгая дорога и работа под дождем. Казалось бы, отличные условия для сна туриста: крыша над головой, сухой пол, тепло. Но, кажется, слишком тепло, даже жарко. Толи температура повысилась от дыхания набившегося народа, толи печь еще хранила тепло вчерашней топки, но я никак не могу заснуть, мне кажется, что причиной тому жара. На самом деле, это - реакция на происходящую в настоящее время драму, о которой нам станет известно позже.
Вот вниз по реке, мимо бани, прошла большая машина, через маленькое окошко осветив ярким светом наш приют. Через двадцать минут она возвращается, с урчанием выходя на берег. Ворочаюсь с боку на бок, беспокоя соседей, и, потеряв надежду на сон, выхожу на свежий воздух. На улице сумерки, слышно журчание воды на перекате. Различаю отдаленный людской разговор, вглядываюсь и еле различаю в ста метрах у джипа трех человек на фоне недостроенного здания. Появляется необъяснимое желание подслушать беседу, прячась в тени деревьев. Из-за трусости или сонливости я заглушаю это интуитивное намерение, и, как оказалось, зря. Многое стало бы известно из тайны, ушедшей в бесконечность. В поисках места для сна обхожу банную избушку. Заглянув на чердак, засыпанный грунтом, топорщащимся проволокой и кусками металла, определяю непригодность для возлежания, испачкаю или порву спальник. Поэтому, по примеру двоих храпящих счастливцев, кладу пенку на землю в пристрое и застегиваюсь в спальном мешке.
Утро хмурое, но без дождя. Встаем в семь. Вологдин командует погрузиться и начать сплав без завтрака, пока не объявился хозяин и не предъявил претензии за самовольное заселение бани. Проплыв полкилометра, высаживаемся на поляну приготовить завтрак. Разбирая багаж, Вологдин обнаруживает, что нет печки для копчения рыбы, оставил вчера в машине. Юра Папанов проявляет инициативу и убегает вверх по реке за несчастной коптилкой. Дежурный разводит костер и начинает готовить еду. Командор составил график дежурства на кухне, и, являясь профессионалом в туризме, заранее рассчитал по обоснованным нормам меню, закупил продукты, которые разложил по пакетам на каждое блюдо, а теперь выдает ежедневно, отдельно на завтрак, обед и ужин.
Вернувшийся Папанов докладывает: коптилку не принес, потому что машины на месте нет. К сожалению, которое придет позже, никто не задумался: почему нет машины? Ведь еще рано, да и водителю Анатолию было сказано отдохнуть после бессонной дороги, и только после отдыха начать движение в Подчерем.
После завтрака продолжаем сплав. Вологдин распределяет личный состав по судам. На шестиместный катамаран, который стал флагманом нашего флота, командор усадил себя, а также дочь Анжелику, племянника Вована, Папанова, Летунова, Шипунова Славу. На катамаране установлена палуба, непромокаемый кошель, вытянувшийся по длине судна, загружаемый продуктами и инвентарем. Заполненную палубу команда использует для сидения. На рафте располагаемся я, сын Артур, Кирилл, Семен и Гена. Рафт - это широкая лодка с надувными бортами и надувным днищем. Преимущество и, одновременно, неудобство рафта в его широком днище. По быстрой воде он несется с ее скоростью, за счет малой осадки хорошо проходит на мелких перекатах. Зато на плесах это - черепаха, сколь не греби - не разгонишься, тормозит широкое днище.
Плывем, катамаран ушел вперед. Тугая струя реки часто поворачивает в направлении, задаваемом узким руслом, по берегам плотно заросшим ивняком и ольхой. Так что невозможно видеть далеко по нашей водяной дороге. Мы же останавливаемся перед поворотом реки направо, где, ниже переката, ямка. Пытаемся рыбачить на червя. Поклевки нет. Рядом, в курье стоит камень, который парни хотят использовать в качестве пьедестала при фотографировании. Суета приводит к тому, что Кирилл падает в воду и вымачивает одежду.
Замечаем, что Щугор в верхнем течении используется не только плавающими средствами, но и служит шоссе для вездеходов. На гравийных отмелях проторены колеи, уходящие в воду в местах, где заросли и обрывистые берега преграждают Камазам и Уралам движение по суше. Используя мощную технику, браконьеры забираются в самую труднодоступную глушь. Туристам в национальном парке запрещается даже на удочку поймать хариуса, а на таком дорогом транспорте, думается, едут не за двумя рыбками. Ниже по течению посчастливилось наблюдать другой вид транспорта, использующего артерию Щугора. Мимо нас вверх по течению пронеслось судно на воздушной подушке. "Чиновники из министерства природных ресурсов с "инспекторской проверкой", - объяснили нам позже инспекторы парка.
В полдень мы догоняем команду катамарана, вставшую на обед. К нашему удивлению и зависти они поймали несколько хариусов. В отличие от нас, они ловили на спиннинг, как говорит Папанов, в качестве приманки используя мелкую блесну. То, что другие ловят, стимулирует энтузиазм и обнадеживает. Меняю снасть, к леске на спиннинговом удилище привязываю закидушку с двумя мушками. Закидушку, которую я впервые увидел в 1996 году на Вишере у вертолетчиков, изготовил по их пояснениям. В пенопластовый поплавок вытянутой каплевидной формы вставил свинцовое грузило, протянул внутри проволоку, концы которой загнул в виде колец для привязки мушек с одной стороны, и крепления к леске удилища - с другой. Получилась снасть, благодаря тяжести свинца хорошо и далеко забрасываемая, и, в то же время, не тонущая на воде. Подтягиваемая катушкой спиннинга, закидушка тащит за собой мушки, оставляющие на воде расходящийся след, словно насекомые скользят по поверхности, временами уходя под воду. Такая снасть не оставляет равнодушной рыбу, не страдающую отсутствием аппетита. А на Щугоре, мы начали убеждаться, у хариуса отменная прожорливость.
Облака расходятся, открывая солнце, рождающее на сливах переката яркие, бьющие в глаза, блики. Вода светлеет, становится голубой. Стоим на правом берегу. Забрасываю снасть к скалистому левому берегу. Сносимая течением закидушка идет ко мне, скрываясь порой в бурунах переката. Поэтому поклевку определил не по скрывшемуся в воде поплавку, а по дергающейся тяжести на конце лески. С усилием прокручивая катушку, тяну хариуса к себе. Вдруг тяжесть усиливается, и за поплавком возникают двойные всплески. Второй! На галечный берег удается вытащить обоих красавцев. Здесь, под скалой, рыбное место, и успех сопутствует всем спиннингующим: Папанову, Вологдину и даже Анжелике. Она тоже вытаскивает хариуса, он извивается, вися на леске, а девочка вопит от страха и восторга. Я предлагаю Артуру попытать удачу, он поначалу отказывается, но после нескольких забросов вытаскивает энергично сопротивляющуюся рыбу. Мой личный улов за день составляет восемь экземпляров.
Вечером наш рафт опять отстал от катамарана. Догоняем лишь на стоянке. На повороте реки влево пологий берег, покрытый у основания галькой, выше песком, далее ровная поверхность, заросшая лесом. Команда катамарана расположилась на границе леса. Надо выгружаться, но мой колхоз сбежал поближе к костру. Ору и матьками заставляю сачков заняться делом.
Папанов, пойдя от берега по тропинке, нашел небольшую избушку. Захожу в это строение, нагревшееся внутри от печки-буржуйки, с намерением разместить в нем Артура. Однако, два узких лежака уже заняты Юрием и Вованом.
Я даю задание Артуру, кроме костра для приготовления ужина, развести костер для сушки мокрой одежды, и обставить колышками для ее развешивания. Через некоторое время слышу голос Кирилла: "Зачем ты тут разводишь огонь. Потуши". Да, блин, что за командир нашелся, первый раз в походе, и командует, не зная дела. Приходится пожурить самозванца.
Ночь выдается лунная. Кругом густая темнота, лишь высоко в черном небе неровный кусок месяца на фоне освещенного облака, да отблеск холодного светила на речной воде.
По берегам много кедра. Вот один из них на левом берегу. Мощный, утолщенный снизу, чуть прогнувшийся в сторону реки ствол выпустил бронзовые ветви с пучками длинной зеленой хвои. С целью набрать шишек причаливаем к берегу, красному от опавшей кедровой хвои. Парни ходят у подножия гиганта, толщиной в два обхвата, сомневаясь в возможности залезть, не дотянуться даже до нижних ветвей. У меня же есть небольшой опыт лазания. По рядом стоящей засохшей пихте добираюсь до ветвей кедра и осторожно поднимаюсь до вершины, раскачиваемой ветром. Глянув вниз, я струсил и пожалел о своей инициативе. Но не слезать же ни с чем. С ближних веток сбрасываю наземь несколько шишек, но до концов длинных гибких ветвей, где расположились желанные плоды, мне не достать. Ни руками, ни ногами не тряхнешь с должной силой толстый сук, чтобы с него сорвалась шишка. Кирилл подал мне весло. Этим инструментом удается сбить два десятка смолистых шишек, которые мы затем поделили на обе команды.
Во время кратковременной остановки прочесываю закидушкой с мушками широкий омут. В середине его до дна метра два. Вот поклевка. По тому, как рыба мощно и уверенно, не думая идти на поводке, ушла в глубину, убеждаюсь в немалом весе экземпляра. Не ослабляя лески, позволяю хариусу ходить по омуту. Пусть растратит энергию, устанет. Когда натяжение слабеет, катушкой подматываю поводок. Подтянув обитателя хрустальных вод на расстояние пять метров от берега, с восхищением наблюдаю его вытянутое тело с серебряным отливом, темное на спине, увенчанное стоящим синеватофиолетовым спинным плавником. Удивительно, что он стремительно идет в воде, чуть шевеля хвостом и красными брюшными плавниками. Кричу: "Артур! Возьми видеокамеру в лодке, беги сюда!". Артур долго ищет камеру, перебирая вещи в прорезиненном мешке. Ко мне прибегает Кирилл. Я уже подвел хариуса к берегу, но леска зацепилась за корни стоящего в воде дерева.Якин заходит в воду, приближаясь к коряге, опускает руки в воду. Всплеск! Пленник изо всех сил бьет хвостом по поверхности, подняв брызги, и мгновенно исчезает, растворившись в воде. Пришедший Артур ничего не успел снять на камеру.
Река поворачивает влево, упираясь в берег с пологим склоном, ограниченным внизу береговыми камнями, а верхней части - лесом с выступающими вперед белыми стволами берез. На фоне изумрудной травы, покрывающей берег, различимы темнокоричневые пятна, увеличивающиеся по мере приближения к ним, да они еще и движутся навстречу. "Медведи!" - закричали с катамарана, идущего впереди. Действительно, по берегу друг за другом, в цепочку, идут медведица и два медвежонка. Сразу возникает беспокойство: не бросится ли на нас мамаша, почуяв в нас угрозу медвежатам. Несомые течением, мы приближаемся к хищникам. Когда расстояние сокращается до сорока метров, медведица поворачивает в лес, уводя за собой малышей.
Входим в пороги. Здесь с обоих берегов горы вплотную придвинулись к берегам реки. С воды этого не видно из-за прибрежного леса, лишь по карте наблюдаешь густые горизонтали, сузившие долину. То есть, на этом участке в доисторические времена Щугор пробил, прогрыз себе проход в отроге хребта, не закончив до настоящего времени протачивание гранитного основания. Даже невооруженным глазом наблюдается уклон, уходящий к дальнему повороту реки. Вода ускоряет движение, на каждом шагу натыкаясь на большие краснокоричневые гладкобокие валуны, беспорядочно разбросанные по руслу. Порой силы ее хватает перекатиться через препятствие, тогда она гладит отшлифованную лысину и, сорвавшись с нее, бурлит и пенится у кормы валуна, несясь далее сужающейся кипящей стремниной. Камни, поднявшиеся над поверхностью, вода обходит с обеих сторон двумя струями, вновь соединяющимися далеко ниже препятствия. За камнем же, до слияния струй, относительно тихое место, где стоит хариус, поджидающий добычу, несомую течением.
В нашем рафте, не считая меня, молодежь, ранее не державшая весло в руках, об экстриме на воде знают понаслышке. Я, сидя у кормы справа, гребу, отдавая команды новичкам. Слаженной работы нет. Вот обойдя камень справа, надо резко уйти влево по сливу между валунами. Ору, срывая голос: "Гена, табань! Кирилл, греби, сильнее! Все вместе! Еще!" Да что же это… не хватило самой малости, и нос судна занесло на плоскость правого валуна. Давлением стремнины сзади корма стала опускаться под воду, угрожая опрокидыванием судна. Манипуляции веслами не позволяют вызволить рафт. Высаживаюсь на камень, пытаюсь толчками сдвинуть носовую часть. Не получается. Кричу: "Мужики, все к левому борту!" Тяжесть переходит на борт, стоящий на воде, и нос начинает поддаваться мне. Подхваченный течением плот сносит с камня, я еле успеваю запрыгнуть на борт. Плывем далее, снова налетаем на валун, вершина которого скрывается в воде в нескольких сантиметрах ниже поверхности. Застрять, не застряли, но плот, сносимый с препятствия быстриной, медленно развернулся кормой вперед. Упираясь веслами, мы пытаемся выправить рафт носом по течению, при этом неоднократно торкаемся о мешающиеся камни. Повторяя одни и те же ошибки, кое-как проходим пороги.
В поутихшей воде продолжаем рыбачить с судна, несомого течением. Наживка - блесны, от мелких до номера пять. Забрасываем в ямы ниже перекатов, в окна ниже стоящих в воде валунов. А то просто распускаешь поводок, оставляя блесну метров за сорок за кормой судна, движимого мотором. Наживка, следуя на скорости за рафтом, крутится, играет, привлекая рыбу. Когда чувствуешь возросшее сопротивление встречному напору воды на конце лески, подсекаешь и с усилием подматываешь поводок с бьющимся, прыгающим на гребнях волны хариусом.
После очередной поклевки я подвожу к борту большого, я таких не ловил раньше, красавца. Рискуя упустить добычу, я, между тем, не спешу вытаскивать его из воды. И он режет спинным плавником поверхность воды у борта лодки, уходит в глубину, блеснув чешуйчатым изгибом. Но леска выдерживает все ухищрения соперника. Вес его один килограмм, но самое удивительное в желудке. Мышь! Это меня удивляет, в наших пермских краях хариусы не едят мышей. А здесь они - настоящие хищники, хватают блесну, питаются грызунами. Подобные находки обнаружены и в уловах моих товарищей, практически в каждой рыбине весом более полукилограмма находим мышь.
Сегодня я подошел к командору с жалобой на тянущую боль в мышце на левой лопатке. Мышцу я сорвал еще в 1996 году на сплаве по Вишере, в межсезонье она успокаивается и почти не беспокоит. Напоминает о себе болью, как правило, в водных походах, в случаях экстрима, когда забываешь о боли и рвешь себя и других ради устойчивости судна. На щугорских порогах вчера пришлось рвать, вот результат. На рафте постоянно требуется грести с усилием, что чревато дальнейшим осложнением. Вологдин переводит меня на свой катамаран, отправив на рафт Славу Шипунова. Хотя у меня и было желание перейти на катамаран, где нет необходимости грести всем, благодаря ходовым качествам судна, я с сожалением отмечаю, что в рафте сейчас только "чайники", кроме Славы, имеющего небольшой опыт. Командору следовало отправить на рафт Летунова или Папанова, но Вологдин сохраняет вокруг себя комфорт общения с давними друзьями.
Щугор поворачивает на запад, огибая самые высокие и самые северные вершины Северного Урала во главе с Тельпос-Из, Гнездом Ветров. Нить реки в этом месте образует петлю, перешеек которой по суше около одного километра, а круг по воде в четыре раза длиннее. У основания петли на правом берегу в советские времена находилась метеостанция Верхний Щугор. Здесь мы встаем на ночевку. Поднимаемся в гору по тропинке, вьющейся вдоль заросшей дороги, на склоне у развалившихся от ветхости вагончиков разбиваем палатки.
Неподалеку, в рябиннике посвистывают рябчики. Юрий берет ружье и уходит на свист. Через некоторое время слышим два выстрела, и Степанов приносит двух краснобровых рябчиков. Сегодня нас ждет буржуйский супчик. Здесь уместно сказать, что у Юрия талант: впервые взявшись за дело, он быстро достигает в нем совершенства. Будь то спорт или охота. Ведь до этого он не имел опыта охоты на рябчиков. Кроме того, в течение экспедиции мы несколько раз ели суп из уток, попавшихся на прицел Папанову.
Утром, встав пораньше, я помогаю дежурившему Гене развести костер и убегаю на берег рыбачить. Захожу по колено в воду, идущую сильным течением по руслу без крупных камней. Забрасываю блесну за середину потока, после поклевки выхожу на берег, таща на поводке за собой хариуса, выволакиваю его на камни. И так несколько раз, пока не улавливаю зовущий, отдающий эхом, крик, это меня приглашают на завтрак.
Перед отплытием Вологдин взял с собой дощаную дверь у развалившихся домиков и найденную здесь же ржавую коптилку, очень кстати внесшую разнообразие в приготовление рыбы. Плыву на катамаране пассажиром, от гребли я освобожден. Закидываю блесну, благо клев отличный, к обеду - полный садок рыбы. Но самое главное - рекорд: вытаскиваю на борт большого хариуса. Командор опытным взглядом, подержав в руках экземпляр, определил вес - 2кг.
После обеда команда катамарана практически не гребет, все заняты рыбалкой и судно идет со скоростью течения реки. Кирилл же, возглавивший артель на рафте, решил взять реванш за постоянное отставание. Их судно, ускоряемое четырьмя веслами, обходит нас и вскоре скрывается за поворотом. Молодцы, ребята. Только ближе к вечеру разрыв в дистанции начинает беспокоить Вологдина. Следует приставать к левому берегу на стоянку, так как здесь самое малое расстояние от реки до вершины Тельпосиз, на которую мы планируем отправиться пешком завтра поутру. А рафта не видно. Командор дает команду причаливать с перспективой ночевки, а меня посылает по берегу пройти метров триста, в пределах которых должна находиться команда рафта. "Я говорил Кириллу, чтобы он здесь остановился и ждал нас,- убедительно говорит Вологдин - скажи ему чтоб возвращались сюда". Прохожу указанное расстояние, продираясь через кусты, выхожу на берег и смотрю вдаль по реке. Никого не видно ни на воде, ни на берегу. Докладываю Вадиму Вадимовичу, он с досадой командует загрузиться, завести мотор и догнать сегодняшних лидеров, пронесшихся мимо финиша. Рафт нагоняем ниже устья реки Тельпос, значительно удалившись от желанной вершины. При встрече руководство экспедиции не оценило бездумного усердия Кирилла по преодолению пространства. На выбранной стоянке есть определенные удобства: навес от дождя над длинным столом со скамейками, где вся компания размещается на ужин. Атмосфера создалась очень теплая, дружественная. Командор сказал приветствие, затем каждому дает слово сказать об экспедиции.
Утром над водой и над землей висит туман, иней на палатках, а в умывальнике вода, температура которой опустившись ниже нуля, перешла в твердое состояние. Холод бодрит, в результате члены команды альпинистов в течение 65 минут успевает сделать вид утреннего туалета, смочив лица, одеться, поесть, собрать необходимое для штурма Гнезда Ветров. Вологдин назначает Ивана Летунова руководителем группы, сам остается в лагере с Анжеликой, Вованом и Артуром. То есть, выходим семером в 7.05. Идем сначала по тропинке вдоль левого берега Тельпоса. Чтобы выйти к горам, необходимо переправиться через реку, пройти болото и тайгу. Перед рекой пересекаем поляну, трава на которой мокрая от росы. У самой почвы темнозеленые, с красными крапинками, резные листочки костяники покрыты инеем, отражающим перламутровые блики от светлеющего неба. Тельпос можно перейти вброд в болотных сапогах. В нашей команде болотные только у меня и у Клима, поэтому нам работа: по скользким донным камням перенести на себе живой груз, с чем мы достойно справляемся. Средь тайги наш путь преграждает болото. Преодолеваем его, прыгая по амортизирующим кочкам, возвышающимся над болотиной Порой срываемся с неустойчивой опоры, увязая в ржавой жиже. Преодолев тайгу, выходим на открытое пространство, средь которого изредка встают полузасохшие ели и пихты. Это верховое болото, покрытое травой, нога уходит в водянистую почву на 10-20 сантиметров. На горизонте возвышается темносиняя громада Гнезда Ветров с выступающими зубцами вершин. Входим в полосу леса у подножия хребта, по склону которого меж замшелых камней бежит ручей. Здесь останавливаемся перекусить, каждому выдается по пять галет. Далее поднимаемся в гору вдоль русла ручья.
На перевал поднимаемся к 14 часам, спустя семь часов со старта от устья Тельпоса. Стоим потные от крутого подъема по каменной осыпи; обдуваемые ветром, ласкаемые солнцем, мы восстанавливаем дыхание и поджидаем отставших. Рюкзаки прячем в камнях, и дальше пойдем налегке.
Иван определяет направление последующего движения по карте, которая представляет собой переплетение черных линий, пятен, точек. Нормальную-то цветную карту, что мы с Вологдиным приобрели в конторе парка, Летунов утопил в Щугоре, выронив из рук. Толи не разобрался он в черно-белом изображении местности, толи кровь при восхождении прилила к ногам, отхлынув от мозга, но направление он дал на юг. Я же пребывал в убеждении, что следует двигаться в сторону левой руки, то есть на северо-восток; еще с открытого болота было видно, что Гнездо слева, а мы направления не меняли. Раз командор на старте отдал нас во власть будущего кандидата наук, то идем по его азимуту. Продолжаем пользоваться природными ресурсами национального парка. На юго-восточном склоне перевала находим заросли черники. Стоя на коленях, а кто и лежа, собираем в горсть крупные матовосиние ягоды. Отправляешь в рот, раздавливая зубами, и всасываешь кисловато-сладкое пюре. Спустившись в пойму ручья, Папанов находит родиолу розовую, золотой корень. Он, наверное, давно высматривал это растение с тонизирующими свойствами, необходимыми для стимуляции подопечных бойцов, тайских боксеров. Копаем все, до тех пор, пока не возникло сомнение: хватит ли времени для достижения главной цели? Оставив занятие, идем и выходим к широкому ручью. Иван достает карту, долго смотрит и восклицает: "Да это же Тельпосъю! А он берет начало у подножия Гнезда Ветров! Надо поворачивать и идти вверх по этому ручью". Что и требовалось доказать, однако времени потеряно изрядно, чтобы назначенному лидеру прийти к истине. Жаль, что Вологдин при назначении не сделал выводов из сусанинских подвигов Летунова в начале похода, в Удмуртии. Поворачиваем на 135 градусов, переходим на пологий левый берег Тельпосъю и поднимаемся вверх по течению. Перейти ручей тоже не просто: сильное течение из-за большого уклона русла, нагромождение камней покрытых скользкой тиной. Я разулся и перешел босиком. Слава Шипунов сумел перейти ручей по выступающим из воды камням, опираясь на посох, сопровождавший его в пешем походе. Даже не замочил своих десантских ботинок. Тут же, на левом берегу, обнаруживаем снежник, язык снега длиной 50 метров. Фотографируемся, кидаемся снежками. По пути встречаются озера с чистой голубой, как небо, водой. Интересно, есть ли в них рыба? Подумалось о рыболовных снастях, которые мы оставили на базе. У второго озера приходится вернуться на правый берег, потому что выше по течению ручья стены ущелья становятся очень крутыми, почти отвесными, и проблемно было бы выйти из ущелья на хребет. Однако выбранный для подъема склон не назовешь легким. Облегчая путь по скату, идем галсами. Четверым не хватает выносливости без отдыха подняться наверх, они несколько раз отдыхают за подъем, а поднявшись, отказываются идти к Тельпос-Из. Идем мы со Папановым, потом за нами двинулся Кирил.
Дальнейший путь пролегает исключительно по камням. Издалека эти хребты, пики смотрятся монолитами. Приблизившись к ним, видишь нагромождение камней, порой очень больших, размером со шкаф, но это не единое целое. Когда взбираешься на очередную кручу, своим весом невзначай меняешь центр тяжести плоского камня, не имеющего надежной опоры, и он начинает предательски шевелиться. Прочь от него, скорее на другой, который тоже может быть неустойчив. Идем по гребню хребта, справа, на дне ущелья, бежит знакомый ручей, шум бурлящих потоков которого перебивается свистом ветра, неизменно присутствующего выше зоны лесов. Слева крутой склон, обрывающийся местами отвесными стенами.
На гребне обнаруживаем еще одно произведение природы. Площадка 20х50 метров загромождена острыми длинными камнями, часть их лежит в положении, близком к горизонтальному, многие стоят вертикально, словно карандаши, а другие под разными углами топорщатся над поверхностью. Создается такое впечатление, что войско плененных великанов побросало к ногам победителей свои каменные орудия. Глядя с гребня за долину ручья, видишь безжизненный марсианский ландшафт, имеющий желтокоричневую окраску. Вечерние низкие лучи, рождая длинные тени, освещают кратеры, высохшие русла рек, извилистые хребты. В углублении камня нашли воду, замерзшую.Значит, здесь ниже нуля. Действительно, под легкую летнюю штормовку стал пробираться вечерний холодок. Пора возвращаться, как ни обидно, что высокой цели мы не достигли. Весь грех на бестолковом руководстве. Мы с Юрой складываем из камней пирамидку в память о нашем пребывании, фотографируем друг друга около нее, и скорей назад. Только двинулись, встречаем Кирилла, шедшего вслед нам. Приближаясь к подножию каменной гряды, мы начинаем кричать в надежде услышать ответ наших товарищей, оставшихся внизу. И вскоре слышим их. Они сместились на километр к западу от места нашего расставания, развели за камнем костерок, сварили какао. Так общество встречает своих героев. Сейчас же задача: найти спрятанные рюкзаки и спуститься на ночлег в лес, где нет ветра и есть достаточно дров. На пути к захоронению багажа фотографируем выветренные останцы, напоминающие то верблюда, то разрушенные строения древнего города. Взяв рюкзаки, группа начинает спускаться вниз. Я пытаюсь с перевала заснять на камеру солнце, малиновым диском садящееся за горизонт. Пока я, замешкавшись, доставал камеру из футляра, включал и настраивал ее, солнце окончательно скрылось, и осталось лишь розовое зарево за вершинами дальних гор.
В лесу, на месте планируемого ночлега, разводим костер, заготавливаем на ночь дрова. На скорую руку сооружаем наклонный навес из жердей, покрываемых хвойными лапками. Мне кажется, наше сооружение не спасет от дождя. По причине скромных размеров навеса мы укладываемся вплотную друг к другу. Устанавливаем поочередное дежурство по 50 минут. Главная обязанность дежурного - поддерживать огонь, источник тепла для отдыхающих.
Поднявшись утром, добираемся до лагеря почти семь часов. Некоторые тут же на берегу валятся спать, согреваясь солнечным теплом. Видимо, ночной сон у подножия Гнезда Ветров, в отеле без звездочек, был малокомфортным и беспокойным.
Захотев перекусить во время сплава, Вологдин не может найти копченого хариуса. Растяпы! Оставили целую гору копчений на последней стоянке. А ведь Вадим Вадимович там организовал экспериментальное производство задымления рыбы разными сортами лиственной древесины: рябины, ольхи, да что нашли. Жаль такой деликатес.
Идем по омуту. Глубина два метра. Гребцы в рафте сидят на гондоле, одна нога опирается в надувной пол судна, а другая - в веревку, протянутую вдоль бортов. У Артура во время гребка нога сорвалась с веревки, он потерял равновесие и упал в воду. Увидев сына в воде, бросаюсь к нему, не скинув фуфайки. Скорее всего, он и сам бы выбрался, но шок от испуга и холодной воды мог сковать его движения. Вместе подплываем к рафту, цепляемся за борт. Командор кричит: " Вован, Анжелика! Снимайте на камеру! Все гребем к берегу! Разводите костер! Артур, снимай мокрую одежду!". У костра парни выжимают одежду искупавшихся товарищей, я передаю Артуру сохраняемые для таких случаев сухие кальсоны и тельняшку.
Пока плывем до Первых ворот, я налавливаю полный садок рыбы, десять килограммов хариуса. Первые ворота - скала, вставшая стеной в высоту на тридцать метров на правом берегу. В середине стены - проем, в который выбегает ручей, прорезавший скалу. В двух километрах выше по течению ручья находится водопад, о чем говорится в путеводителе, но я совсем выпустил этот факт из виду, и мы не посетили данный памятник природы. Под скалой глубокий омут, синева толщи воды не позволяет увидеть дна. На Щугоре трое ворот, первые - в 74 км от устья, третьи - в 23.
Разбиваем лагерь в лесу на левом берегу. Берег хоть обрывистый, но преодолимый, даже есть тропинка, протоптанная предыдущими туристами. Командор по тусклости глаз спутников определил, что хариус в виде ухи и копченостей уже не воспламеняет взоры, и решил изменить кухонную политику. Всем дает задание: "Берешь рыбу в левую руку, в правую - нож. Возвратно-поступательными движениями ножа счищаешь чешую. Снимаешь с костей филе вместе с кожей. Кладешь на доску и рубишь ножом до консистенции фарша. Будем жарить котлеты". Когда мы стали лепить из "фарша" котлеты, поняли мудрость Вадима Вадимовича: кожа рыбы дает клейкость, что в отсутствии яиц необходимо для сохранения формы котлет. В подвешенном над огнем котелке Вологдин раскаливает подсолнечное масло и кладет в него колобки, скатанные из рыбного фарша. Остальные, привлеченные забытым запахом жареного, толпятся у костра. После вкушания у всех создается мнение: в поход стоило идти хотя бы ради котлет из хариуса.
От Первых ворот до Третьих проходим за день, и за полдня - от Третьих до устья, до впадения в Печору. За семь километров до устья на правом берегу расположен кордон национального парка. У бревенчатого домика вьется дымок костра, бегает лайка, инспекторов не видно. Ну и хорошо, не будем беспокоить людей собственной высадкой на берег, проскочим. Однако,
когда мы уже прошли мимо кордона, раздается окрик: "Стойте! Причаливайте к берегу!". Разворачиваемся против течения, причаливаем.
От избушки к берегу подходят два инспектора. Один покрупнее, молодой, лет 25. Второй - пониже, посуше, лет 55, видимо, старший по должности.
- Почему не остановились?
- Так никого не было видно.
- Вы, что, не знаете, что следует останавливаться здесь.
- Нам никто не говорил об этом.
Тут командор прерывает мои пререкания со старшим и достает для предъявления путевку, выданную нам в конторе нацпарка. Старший, насупившись, дает указание молодому проверить багаж на судах. Я начинаю беспокоиться, у нас в рафте находится тридцатилитровая фляга с соленым хариусом, спрятанная под кучей одежды. За каждый хвост полагается 750 рублей штрафа. Во время сплава Вологдин обещал спрятать флягу в гондолу рафта, но ничего не сделал. Инспектор подходит к судну, начинает приподнимать одежду. Я весь сжимаюсь. Здесь командор обращается к старшему: "Позвольте нам запечатлиться рядом с Вами на фотографию. Мы готовим материал для солидного журнала о национальном парке". Папанов же говорит другому: "Молодой человек, разрешите заснять Вас, как представителя парка, на видео камеру". Подняв одну, вторую куртку, служивый отходит от рафта. Слава Господу, пронесло. Документы тоже в порядке.
В полдень подходим к Печоре, на противоположном, левом, берегу которой находится поселок Усть-Щугор. Переправляемся на левый берег, обедаем. Мы с Вологдиным идем к пристани.
- Мужики, "Ракета" скоро подойдет? Нам надо добраться до Подчерема.
- "Ракета" сейчас не ходит, стоит на ремонте, недели две еще простоит.
- Не подскажете, кто возьмется доставить нас до Подчерема на моторной лодке?
- Спрашивайте в поселке.
Идем по улицам Усть-Щугора. В прошлом здесь жили лесозаготовители. Об отсутствии прежней деятельности и деятельности вообще свидетельствует множество нежилых домов. Живут, в основном, пенсионеры и дачники. С лавочки, стоящей на высоком берегу Печоры, встали сидевшие мужчина и две женщины. Одна говорит другой: "Анна, лок чай ю". Вот, в захолустье еще общаются на языке коми.
Подходим к дому, выделяющемуся среди прочих свежестью недавнего строительства, современной дачной архитектурой. Сразу видно, хозяин дома - человек основательный и с достатком. Нам сказали, что здесь живет Андрей, работает у нефтяников и при случае на моторной лодке доставляет туристов вверх по Печоре.
- Андрей, не могли бы Вы поднять нашу команду до Подчерема?
- Сколько вас человек?
- Одиннадцать.
- Могу взять только четверых.
- У нас трое детей.
- Тогда не больше пяти.
- Сколько будет стоить?
- Шестьсот.
- Дешевле нельзя?
- На прошлой неделе за такую же плату доставил туристов.
- Ну, ладно, договорились.
- Тогда к четырем часам будьте готовы.
У местной старушки покупаем три литра молока и свежий хлеб. Она постоянно проживает в поселке, на лето к ней приезжают дети, привозят внуков. Летом здесь есть сообщение с миром по реке, зимой дорог нету. Бабушка, поверив нам на честное слово, дает бидончик под молоко. При условии, что мы вернем его.
Придя на берег к команде, Вологдин дает распоряжения: "В моторной лодке пойдут Анжелика, Вован, Слава, отец и сын Антипины и я. Остальные пойдут на катамаране под мотором. Рафт погрузить на катамаран". Допиваем молоко со свежим хлебом. Надо вернуть бидончик бабусе. "Да брось, ты, его",- советует Иван. Нет, во-первых, я обещал, во-вторых, не так-то просто в здешних местах приобрести эмалированную посуду. Иду в поселок, туда полтора километра и обратно.
К четырем на дюралевой лодке подходит Андрей. Мотор "Ямаха", сорок лошадиных сил, в восемь раз мощнее, чем наш, что будет толкать катамаран.
Летим по воде, выбрасывая за корму тугую бурлящую струю из-под винта. Ветер треплет волосы и пузырит одежду, но мы не мерзнем, солнце согревает воздух. Несмотря на встречное течение Печоры, скорость которого в этих местах 4-5 км в час, мы за два часа добираемся до Подчерема. С Андреем договариваемся, что на обратном пути он пополнит нашим товарищам запасы бензина на восемь литров, за что я тут же расплатился личными деньгами вместе с расчетом за перевозку. Мало того, что за бензин я заплатил по полуторной цене, так вместо одной из сотенных купюр ошибочно передал пятисотку. И этого мало, как потом рассказал Папанов, перевозчик на обратном пути отлил им всего три литра. Но это все - мелочи. Главное - в Подчереме не оказалось ни нашего ГАЗ-66, ни водителя Коли. Женщина из местных говорит: "Не появлялась здесь такая машина. В восьми километрах отсюда мост разрушен, самосвал с железом раздавил старый деревянный мост. Может быть там стоит ваша машина".
Надо идти искать наш ГАЗ. Вызываются двое: я и Шипунов Слава. Вологдин дает наставления: "Если у ручья машины нет, добирайтесь до Вуктыла, там пошукайте". Есть, сэр. Идем по пыльной грунтовой дороге. За полтора часа добираемся до злополучного моста, где в болотистой низине течет ручей. Вместо деревянного мостового пролета положены два швеллера, выдерживающие только легковушки. Вот КрАЗ пытается пересечь водную артерию ниже моста, буксуя в разбитой болотной почве. Несколько грузовиков ждут очереди на буксировочный трос к тракторишке-трелевочнику. Чайковского ГАЗа здесь нет. Согласно инструкции командора сегодня нам следует добраться до Вуктыла. От Подчерема до районного центра 24 км. Снова идем по грунтовке, обгоняемые редкими легковушками, которые не реагируют на наши голосования остановиться и подвезти до города. А это было бы кстати. Ходовые качества Славы значительно выше, чем у меня. Он постоянно намного обгоняет меня, а я, как ни стараюсь, не могу идти с ним в ногу. И ему приходится меня ждать. Как всегда бывает в критических ситуациях, вдобавок наваливается нежданная проблема. На моей правой кроссовке отклеилась подошва. Неприятность не в том, что в раненную обувь набивается смесь песка и пыли, а в том, что подошва при движении бороздит грунт, еще более замедляя ход. Куском проволоки привязываю подошву, но все равно эта обувка уступает новеньким "Адидас". За десять километров до города на наше голосование останавливается ИЖ-2141. Удивляемся, но все проясняется. В машине едут баптисты, христова мораль которых не позволяет не помочь ближнему. Да, глядишь, в ходе путевой беседы попутчик осознает благодать их мировосприятия. Но, в любом случае, храни их Господь за их порядочность. Из беседы мы узнали, что вояжи баптистов в таежную глушь приносят свои плоды. "Вот, - говорят сзади сидящие, показывая на водителя, - Сергей пришел в нашу общину, выйдя из зоны (огороженной колючей проволокой, как догадались мы)".
В Вуктыле мы пошли на берег Печоры, спрашивая о нашей машине у рыбаков и сторожей барж. Никто не дал положительных показаний. Искупавшись и посвежев, идем в милицию, узнать, не попал ли Коля в аварию. К отделу внутренних дел подходим уже, когда город накрыла ночная мгла. Да, длинный сегодня день. Трудно представить, что еще утром мы были у Третьих ворот на Щугоре, где благодушному безмятежному настроению способствовало тесное общение с природой. Парни в погонах за стеклянной перегородкой с полукруглой амбразурой с пониманием отнеслись к проблеме. Обзвонили все возможные источники, ноль информации. Куда нам теперь со Славой?
- Мужики, можно мы у вас в коридоре посидим до утра?
- Погодите, сейчас кое-что порешаем, мне одна дама должна, - говорит сотрудник, небольшого роста, черноволосый, скорее всего армян.
Должницей оказалась директорша общежития управления магистральных газопроводов. Рекомендованные ОВД, ходоки из Подчерема получают самые звездочные номера, что возможны в рабочей общаге. Каждому отдельная комната, чистое постельное белье, а главное - душ с горячей водой. Засыпая, перебираю в уме вопросы дня. Как там наши на берегу в Подчереме? Пришел ли Папанов с командой, поднимаясь на катамаране по Печоре? Куда пропал Николай?
Мы со Славой едем в Вуктыльское ЛПУ на рабочем автобусе газовиков, пункт отправки которого недалеко от общежития. Надеемся узнать, выходил ли ГАЗ-66 на обратном пути через шлагбаум ЛПУ, потому что всякий входящий и выходящий транспорт регистрируется на пункте охраны. По прибытию узнаем: выход машины не зафиксирован. То есть, либо она находится на участке дороги от Щугора до Вуктыла, либо ушла в Западную Сибирь, что маловероятно, даже лишено логики. Иду к руководству ЛПУ, в здание управления. На стенах коридоров развешены огромные цветные фотографии в рамах с ландшафтами Северного Урала. Особенно впечатляюща картина "Маньпупунер на закате", знаменитые каменные столбы-исполины стоят в ряд на фоне малинового неба, раскрашенного последними лучами заходящего солнца.
"Начальник в отпуске, обязанности исполняет главный инженер Вячеслав Иванович Стручин, но сейчас он занят", - говорит одна из двух секретарш, сидящих в приемной. Понятно, жду. Сорок минут. Захожу.
- У вас классные фотографии на стенах, - говорю после приветствия,
- Да, это местные пейзажи.
- Вы сами бывали в тех местах?
- Я хожу в походы, в том числе водные, в составе нашей группы, 4-5 старых друзей.
- А мы, вот, вернувшись, не можем найти машину и шофера.
- Я в курсе.
- Вячеслав Иванович, девять человек нашей группы находятся сейчас в Подчереме, добраться сюда, в Вуктыл, нет средств. Когда найдем свою машину - неизвестно. Помогите, пожалуйста, доставить их сюда и разместить в общежитии.
- Я должен заниматься производственными вопросами. Ваша просьба не из сферы производства.
- Вы же говорите, что ходите в походы. Никто не даст гарантию от ситуаций, когда потребуется помощь третьих лиц.
- Мы все планируем, продумываем, чтобы исключить недоразумения, - парирует исполняющий обязанности, но по телефону дает указание отправить машину в Подчерем и поселить потерпевших в общежитии. Выйдя в коридор, сижу в кресле, думаю: что дальше? Смотрю на свои энцефалит-брюки, и сгораю от стыда. Ведь хожу по приличным апартаментам, а на фоне хаки (цвет ткани штанов) рыжие пятна крови от чистки рыбы и потрошения дичи. Но запасных с собой не взял, не чаял появляться в офисах.
Подходит ко мне невысокий мужчина с папкой для бумаг и говорит: "Я начальник РОП (охрана) ЛПУ Тумашик, Георгий Валентинович. Только что нам сообщили, ваша машина стоит на перевале Пеленер. Больше ничего не известно. Туда выезжает группа из ОВД, кто поедет от вас?". Иду к Шипунову, оставшемуся на проходной. "Слава, тебе придется поехать на перевал с милицией, там наш ГАЗ. Я же остаюсь здесь довести до завершения доставку товарищей из Подчерема". Шипунов уехал с Тимашиком в ОВД.
Я звоню диспетчеру: вернулся ли "Урал", посланный в Подчерем?
- Вернулся, не дойдя до поселка, не смог переехать ручей с разрушенным мостом.
- Вчера там я был и видел, вездеходы проезжали ручей ниже моста.
- Водитель сказал: невозможно проехать.
Ну, что скажешь на это. Водила наврал, зная о своей безнаказанности за неисполнение. За доставку производственного груза с него бы спросили, а здесь направили на дело, по которому у его начальства есть риск быть наказанным за нецелевое использование транспорта.
Беспокою по телефону Стручина.
- Вячеслав Иванович, "Урал" не дошел до Подчерема.
- Да, мне доложили, что не мог перейти ручей.
- Может быть, машину направить по берегу Печоры? Вдоль него, якобы, есть грунтовые дороги.
- Во второй половине дня, если позволят обстоятельства, за Вашими товарищами пойдет наш ведомственный катер.
Думаю, было бы отлично, лишь бы не сорвалось. Ведь мои желания висят на тоненькой ниточке, которая не рвется только при условии, что на всем ее протяжении попадаются добрые люди. К счастью, с катером все проблемы решены, и я нахожусь в рубке капитана-рулевого, разглядывая уходящие за корму берега, освещенные осенним солнцем. Судно, хоть не скоростное, но движется к цели, что согревает мое сердце. После двух дней неудач, сопровождавшихся бессилием повлиять на ситуацию, это - маленькая победа. Беседуем с капитаном, ранее работавшим в Севергазпроме, о перспективах газовой отрасли в Коми. Выясняется, что запасы газа в республике, в основном, выработаны. Причаливаем к подчеремскому берегу очень своевременно. По словам находящихся на берегу товарищей, Костромин, измаявшись от бездействия и неопределенности, договорился с частником доставить инвентарь в Вуктыл на легковой машине. Парни сбегали в поселок сообщить командору, что транспорт прибыл. Вижу, группа Папанова тоже здесь.
- Михалыч, когда пришли?
- Вчера поздно вечером .
Загружаем багаж, идем вверх по течению. Над нами чистое глубокое небо, отражающее свою синеву в гладкой поверхности Печоры. На место прибываем, когда солнце коснулось вершин елей на левом берегу реки.
Звоню транспортному диспетчеру ЛПУ.
-Нам обещали подать автобус на пристань, чтобы добраться до общежития.
- Автобус вышел.
Ждем, от безделья изучая пристань: несколько катеришек, дебаркадер, да одиноко стоящий на берегу вездеход на воздушной подушке. Через полчаса, когда все достопримечательности осмотрены и оценены, снова беспокою диспетчера.
- Где ваш автобус?
- Автобус уже ушел.
- Когда ушел?
-Пять минут назад.
Что-то я плохо стал соображать в арифметике, одичал должно быть в тайге. Спустя полчаса, набравшись наглости, снова звоню.
- Автобуса до сих пор нет, что случилось?
- Автобус ушел.
- Куда ушел?
- На пристань.
Ждем. Господь любит кротких.
Приезжаем к общежитию в ночной темноте. Размещаемся все в одном блоке. Есть кухня. Комнаты и постели не такие шикарные, что были в предыдущую ночь. Мы и за это благодарны. Шипунов приехал еще позже. По его словам, его и Тимашика в поездке на перевал сопровождали два сотрудника внутренних дел. На Пеленере, перед восточным спуском, на обочине обнаружили ГАЗ-66 с распахнутыми дверками. Водителя не было ни в кабине, ни в окрестности. Обрезаны провода вариатора. Милиционеры составили протокол, выпили и дали команду ехать обратно. На ночной дороге встречались зайцы, долго бегущие в свете луча фар, не сворачивая с колеи. Поддатые менты начали палить в них из табельного оружия.
Утром звоню Стручину с просьбой помочь спустить с перевала нашу машину. Вячеслав Иванович отправляет меня к начальнику транспортного цеха Ивченко. Михаил Николаевич с участием отнесся к нашему несчастью. Сам в прошлом водитель, он с сочувствием воспринял исчезновение Анатолия. Пока готовят к отправке транспорт, Михаил Николаевич показывает мне фотографии 60-х годов, на которых изображены манси, приходившие на Пеленер поклоняться своим божкам и пить "чиколон". Начальник транспортного намекнул, что в этом может быть причина исчезновения нашего водителя. Я только не понял, вогульские боги похитили несчастного за осквернение священной горы, или манси придушили его? И почему именноНиколая, впервые появившегося здесь, очень скромного малого, когда здесь проходят десятки машин? По приезде на Пеленер, бросаются в глаза обгорелые останки разбившегося несколько лет назад желтого вертолета. Место катастрофы находится метрах в двустах от нашего ГАЗа, слева, на пологом склоне. Действительно, нечистое место. Я и двое водителей, прибывших со мною, осматриваем машину и ждем представителей прокуратуры, должных прибыть сюда на вертолете. В машине отсутствует набор инструмента, вчера бывший в кабине за сиденьем. Видимо, сволочной водила проходящего транспорта совершил кражу у своего профессионального брата. На жести кузова нацарапано: "Машина цела. Коля". К чему это написано? Чтобы успокоить смельчаков, которые захотят сесть за руль? При этом обнаруживаем обрезанные тормозные шланги. Педаль тормоза соединена гайкой с педалью газа так, что при нажатии на тормоз скорость возрастает. То есть, заводишь двигатель, едешь, и на первом же спуске при торможении летишь в пропасть. Кому это нужно? Прилетевшие прокуроры демонстрируют недоумение по выявленным фактам, составляют протокол. Возвратившись в ЛПУ, веду разговор с Михаилом Николаевичем о дальнейших действиях. На завтра он обещает дать транспорт до перевала, инструмент, тормозные шланги для ГАЗ-66 и водителя, работающего в их транспортном цехе на такой же машине. "Ну и от вас нужны будут помощники, 2-3 человека".
С плохими новостями приезжаю в общагу, но поделиться не с кем. На кухне пьянка. В компании Вологдин, Летунов, мент в форме с закатанными рукавами и какой-то очкарик, все пьяны. У Артура спрашиваю: "Вы обедали сегодня?". "Нет". Мое возмущение выходит наружу:
- По какому случаю праздник?!
- А в чем дело? - развязно вопрошает Вологдин .
- Дети голодные. Водитель пропал. Транспорт в неисправности.
- Накормите Антипина! - распоряжается Вадим Вадимович.
- Да пошел ты!
- Вы нарушаете общественный порядок, - рыгнув, заявляет мент, придвигаясь ко мне. Если сейчас будет драка, то нас выкинут из общаги и никакой помощи от ЛПУ ждать не следует. Ухожу с кухни к Папанову, лежит на кровати, уткнувшись в книгу.
- Михалыч, что за балаган?
- А что я сделаю. Днем ходили в прокуратуру, в милицию. Уголовное дело по поводу исчезновения Николая возбуждать отказываются. Вадим вчера звонил сестре и директору металлического завода, прося деньги в связи с критической ситуацией. Сегодня получил средства по телеграфу, и вот гудит.
Выясняю в команде, кто сегодня дежурный. Оказывается, Гена. "Гена, - говорю я, - ставь на огонь кастрюлю, начинай готовить кашу".
С утра Вологдин, Папанов, Шипунов и я едем в ЛПУ, а затем на Пеленер. Водила, которого Ивченко послал нам в помощь, сразу отказался делать что-либо своими руками, и гайки тормозных шлангов пришлось отворачивать Шипунову Славе. Шланги, привезенные с собой, не подошли по резьбе. Поэтому пришлось передние тормоза, на которых были порезы, просто заглушить. А задние были целы. Придется спускаться только на задних. Водила опять же отказывается сесть за руль. С перевала спускает машину командор, затем, по очереди с Папановым, они ведут машину до Вуктыла. В транспортном цехе Михаил Николаевич распоряжается выдать нам в дорогу набор инструмента и "под завязку" залить бензин в бак нашей машины. Спасибо, Михаил Николаевич, дай Вам Бог здоровья. Разговариваю со Стручиным по телефону.
- Завтра МЧС планирует послать в место инцидента группу 20 человек с целью прочесать местность.
- Мы завтра намерены выехать домой.
- Знаю. Считаю необходимым, чтобы кто-нибудь из вашей команды остался здесь на случай обнаружения, не дай Бог, трупа.
- Хорошо, мы определимся, кто останется, и сообщим Вам.
Совещаемся с Вологдиным и решаем, что следует оставить Кирилла. На работу ему срочно не надо, есть еще дни отпуска, холостой. Кирилл возмущен, отказывается оставаться.
- Что я здесь делать буду.
- Если Коли нет в живых, и найдут труп, надо будет заказать гроб, транспорт, и сопровождать тело до Чайковского.
Звоним директору завода, он распоряжается оставить Якина.
Вечером настроение у нас значительно поднимается в преддверии предстоящего завтра выезда домой.
Вологдин выдвигает версию исчезновения Коли. Инспектор нацпарка, около поста которого мы оставили водителя в начале сплава, отличается неустойчивой психикой. По оперативным данным Вадима Вадимовича, этот злобный шизик как-то целый час продержал под дулом ружья туристическую группу за то, что те в неустановленном месте высадились из машины. Он убил Колю, забрал бывшие в кармане водителя шестнадцать тысяч рублей, которые были очень кстати при зарплате в три тысячи. Тело отвез на машине вниз по реке, спрятал в надежном месте. Это он проезжал ночью мимо бани, где мы спали. Уликой является красная накидка с водительского кресла из кабины ГАЗ-66, обнаруженная оперативниками рядом с домиком инспектора.
Проснувшись и позавтракав, загружаем свой скарб в кузов. Юрий Михайлович и Вадим Вадимович приходят из милиции, где получили справку в дорогу о том, что водитель пропал без вести, и вождение доверяется Папанову и Вологдину. Кроме того, им сказали, что никого из команды оставлять в Вуктыле не следует. То есть Кирилл едет вместе со всеми. Вологдин и Папанов везут туристическую компанию, сменяя друг друга. Перед Сыктывкаром (столица Коми) двигатель начал перегреваться, из-под капота валит пар. Оказывается, через трещину, образовавшуюся в радиаторе охлаждения, вытекает вода. Заливаем полный радиатор воды, но через пятнадцать километров пути, она истекает. С остановками через каждые полтора десятка верст добираемся до столицы. В поисках магазина автодеталей плутаем по каким-то деревенским улицам, на обочинах которых стоят деревья с пожелтевшими листьями. В магазине парни приобретают "холодную сварку", герметик, якобы обеспечивающий надежное сваривание трещин любых металлов. Завариваем, согласно инструкции, ждем затвердевания два часа. Еще не доехав до границы республики, снова обнаруживаем течь. "Надежная сварка" отвалилась. Что, не судьба доехать до дому? Наши специалисты вынимают другое гер-мети-зиру-ющее средство, предусмотрительно купленное в том же магазине. Снова мажут, то есть, "сваривают". Но снова стоим, только по другой причине. После очередной заправки бензобака не заводится двигатель.
- Вадим, ты из какой канистры залил?
- Вон стоит, из нее.
- Так там вода была!
Мужики нюхают жидкость, слитую из бака, и определяют ее как аш два о.
Полностью сливаем из топливного бака воду, которую залил Вологдин, спутав одинаковые по виду канистры с бензином и водой.
Наконец, второго сентября, чуть только заалел горизонт, мы въезжаем на трассу Ижевск-Воткинск. Еще есть время доехать до Чайковского и успеть собраться на работу, ведь у меня, как и у нескольких человек из команды, позавчера кончился отпуск и вчера был прогул.
PS. По нашему заявлению прокурор Республики Коми возбудил уголовное дело по факту пропажи водителя. Инспектор нацпарка отказался от своей причастности к инциденту. Через год мы посетили ОВД Вуктыла, никаких следов правоохранительными органами не обнаружено, дело не сдвинулось с мертвой точки.
PPS. Данный рассказ является художественным вымыслом автора. Совпадения имен и обстоятельств - случайны и не относятся к конкретным личностям.
Комментарии