Путешествие на Южный Алтай: пешком и на колёсах

Тип материала: Описание

Год путешествия: 2003

Категория сложности: нет или не указано

Регион путешествия: Обско-Алтайский (равнинный и горный)

Автор: Максим Лучко

Место жительства автора: Новосибирск

© Copyright Лучко Максим Иванович (afrikos@mail.ru)
Обновлено: 18/02/2017. 91k. Статистика.
Описание. Путешествие:Алтай , Ноги
Дата похода 01/09/2003
Маршрут: русский шатёр - г.Табан-богдо-ола - г.Найрамдал - г.*монгол-таймс - г.Ирбисту - попытка восхождения г.Джаникту
Иллюстрации/приложения: 65 штук.
Аннотация: Описание весёлого путешествия гидов-проводников в район Южного Алтая с восхождением на великолепные горы Найрамдал, Ирбисту и пр.

Путешествие на Южный Алтай: пешком и на колёсах.

1. Организация экспедиции.

Идея сходить в район горы Найрамдал давно гуляла в моей голове, не заходя дальше розовых мечтаний. Пока случайно не обмолвился об идее коллегам - горным гидам туристской фирмы "Братья Говор". Соратники послушали и категорически потребовали организовать путешествие. "Организовать путешествие..." Я осторожно намекнул генералам - В. В. Говору и Е. В. Говору о том, что вот - Найрамдал есть на свете, неплохо бы..., на что услышал громогласное "А почему? Вы ещё не там? Быстро собирайтесь и валите! На гору! И без горы не возвращайтесь! Летом этого года!". Жёсткое указание впервые прозвучало в январе 2003 г. и регулярно - с вариациями - гремело по сентябрь 2003 года. За это время сколь возможно был изучен район путешествия, подъезды.

Помозговав, решили включить район Найрамдала и саму вершину в горную "пятёрку" - я продумал маршрут, однако перед самым отъездом от спортивного похода пришлось отказаться: у кого-то срочно объявились семейные сложности, у кого-то обострились проблемы с учёбой, у кого-то с июня шла непрерывная цепь туров, восхождений... Решили вместо длительной пятёрки сделать скоростную экспедицию: отказались от долговременного пешеходного преодоления элементов горного рельефа на Северо-Чуйском и Южном Алтае и максимально машинизировали перемещение между горными массивами. Так сложилась техническая концепция экспедиции: выезд из Новосибирска - заезд в район Южного Алтая - восхождение на Найрамдал - переезд через Южно-Чуйский - восхождение на Ирбисту и Джаникту - возвращение в Новосибирск.

О том, что мы не пошли в "пятёрку", сейчас - после землетрясений - я не печалюсь: предполагалось выходить с маршрута 29 - 30 сентября, а значит, катаклизм мог застигнуть нас если не на перевале, то на Чуйском тракте, который был закрыт в те дни по причине этого самого землетрясения.

2. Общий график путешествия

1 день. Г. Новосибирск - п. Еланда

2 день. П. Еланда - п. Акташ - 798 км.

3 день. 798 км - п. Акташ - п. Кош-Агач - пер. Безымянный - р. Жумалы - пер. Тёплый ключ - р. Калгуты.

4 день. р. Калгуты - застава Аргамджи - р. Аргамджи

5 день. р. Аргамджи - пер. Пограничников (хр. Сайлюгем).

6 день. Пер. Пограничников - г. Русский Шатёр - г. Табан-Богдо-Ола (рад.) - ледник Потанина

7 день. Ледн. Потанина - пик Найрамдал (рад.)

8 день. Ледн. Потанина - пер. Пограничников - р. Аргамджа

9 день. Р. Аргамджа - переезд на р. Тара

10 день. Р. Тара - пер. Ажу - оз. Джанкуль - рад. выход на г. Монгол-Таймс

11 день. Оз. Джанкуль - пик Ирбисту (рад.)- оз. Атакуль - р. Елангаш.

12 день. Р. Елангаш - попытка восхождения на г. Джаникту (рад.)

13 день. Р. Елангаш - Чуйский тракт - п. Еланда

14 день. П. Еланда.

15 - 16 дни. Еланда - г. Новосибирск

3. Проведение экспедиции

1.09. Г. Новосибирск - п. Еланда

Я был пьян. Потому что напился. А напился потому, что в трёхдневный перерыв между маршрутами наконец-то добрался до своего друга и собутыльника Евгения Михайловича по фамилии Кулак и ярко (хотя нечаянно) отметил как долгожданную встречу, так и четырёхмесячное воздержание от алкоголя.

Официальным поводом к распитию послужил также долгожданный отъезд к горе Найрамдал. Которую мы, гиды да инструктора разных туристско-спортивных организаций, созерцали, облизываясь, со склонов разнообразных вершин - Ольг (Западной и Восточной), Брата, Белухи, Маашея и прочих. Мы рассматривали сквозь стокилометровую толщу воздуха, пытаясь определить возможный путь подъёма на вершину. Наконец, решились. В нашем распоряжении помимо указанных наблюдений был великолепный, зачитанный до дыр на экране монитора отчёт Бекетова Константина (огромная благодарность ему за сей полезный труд) - и всё. По наблюдениям, карте и отчёту само восхождение не обещало быть особенно проблемным. Однако, учитывая планы в целом, предполагалось много трудностей, связанных, помимо дальнейших восхождений, с автопутешествием. За успех начинаний стоило выпить - и мы с Евгением Михайловичем осуществили возлияние по полной программе. Ух!

Опьянённый ритуальным окроплением, проводимым в течение ночи, я очнулся только у двери офиса, собрал волю в кулак и вошёл.

Сцена 1. У дверей в кресле сидит Евгений Васильевич Говор, который, несмотря на мои отчаянные попытки ступать ровно и сохранять трезво-озабоченный вид, разгадывает состояние. Грогласный рык вроде "Почему?! Как?!". Говор негодующе и безнадёжно взмахивает рукой.

Сцена 2. Говор посылает куда-то... Ага - "Иди... - занеси данные туристки в компьютер".

Сцена 3. Я иду к столу. Чтобы двигаться ровно, избираю в качестве ориентира для своих ног узор на линолеуме.

Сцена 4. Сижу за компьютером и жму клавиши. Голос Говора: "Ты монитор то включи!"

Сцена 5. Поднимаю глаза и вижу чёрный экран.

Сцена 6. Перевожу взгляд на говорящего и попутно трезвею.

Далее покадровая память сменяется связным воспоминанием. Переносим снаряжение в автобус, ещё раз обговариваем место встречи с Тушиным...

Поехали. В автобусе оглядываю участников - все на месте (почти):


мощная Тонька - Антуаннетта	Мишка с неразлучной камерой	Димка с улыбкой до ушей	Таня из Нижнего Новгорода

призраки Тушина	и Ильи	Призрак Димы-водителя, ждущего нас в п. Еланда с машиной, на которой мы поедем	Я - Макс Иваныч

С последними двумя мы должны встретиться у п. Акташа на Чуйском тракте (Илья прилетел то ли из Тайланда, то ли из Африки в Москву, дела хватанули его за горло; обнаружилось, что у него родился ребёнок; однако он смог вырваться из столицы. Но с опозданием. Будет самостоятельно добираться до нас в сопровождении Тушина).

Я уснул, компенсируя бессонные часы.

Очнулся в кемпинге "Амаду" - говоровской базе, что у посёлка Еланда (место откуда начинаются многие говоровские маршруты) недалеко от Чемала. Потекла обычная еландинская суета - перебирание снаряжения, продуктов, мытьё в бане, грандиозное наполнение желудков в ожидании скорого и долгого голодания, обсуждение маршрута, проверка своих бумаг, беседы "за жизнь", думы о ещё одной группе туристов, которых нужно сводить в горы после экспедиции...

2. 09. П. Еланда - 798 км. Чуйского тракта.

Путешествие на Южный Алтай: пешком и на колёсах

Загрузили вещи и себя в ГАЗ - 66, помахали ручками кемпингу и поехали. До п. Чемала нас попросил подвезти Мишка по прозвищу Гамми из Москвы. Он сходил с нами на Белуху, потом сплавился по Катуни, собирался пойти на конный маршрут, а пока решил полюбоваться достопримечательностями Чемала. "Псих". - Говорили окружающие. То же самое сказал я, когда Мишка-гид подполз по рюкзакам ко мне и сообщил, что Мишка-Гамми изъявил желание отправиться к Найрамдалу. Снаряжение авантюриста осталось в Еланде, возвращаться - дурная примета, потому доехали до Чемала, откуда Мишка, приняв на себя одного огонь плохих примет, поймал за 200 руб. попутку, умчался обратно и вскоре вернулся со снарягой. Рюкзак, борода, сожженная кожа и сумасшедшие глаза - портрет ещё одного участника...:

Десятки раз проезженный маршрут "Еланда - 798 км. Чуйского тракт" не принёс ничего нового: умопомрачительные виды с Семинского перевала (плюс гигантский арбуз, заранее купленный в Усть - Семе и мгновенно заглоченный восьмью ртами); массовый побег в кусты на перевале Чикетаман, дабы излить из себя арбузную влагу; долгожданный приезд ночью к беседке на 798 км. Где нас уже ждали Илья с Тушиным. Теперь вся группа в сборе. Можно спокойно спать.

3.09. 798 км. Чуйского тракта - р. Калгуты

Проснулись. Поехали в Акташ. Оформили бумаги, заверили пропуск. Купили торты в честь воссоединения (также потому, что в Акташе они оказались удивительно дешёвы - 70 руб. за килограммового кремового красавца), которых решили съесть в п. Кош-Агач. Ведомые желудочной страстью, домчались до посёлка за 1,5 часа. Торты съели, чай выпили, запаслись пивом для мочевого пузыря, проверили неясные надежды для души, спросили дорогу из посёлка к заставе Аргамджа. Расположились в машине: Димка Быков - за рулём, я и Тушин - рядом в кабине, остальные - в кунге. Выехали за посёлок - перед нами места, в которых никто из нас не был. Но будет. Прямая как стрела дорога шла к горам; пока всё совпадало с картой, и мы попылили по выжженной Чуйской степи.

30 километров по ровной грунтовке - и мы у гор: дорога поползла в узкую долину р. Тархата. В ущелье растительность стала побогаче, чем в Чуйской степи - даже появились отдельные деревья. Подъехали к первой заставе недалеко от устья ущелья. Бодренький солдатик поинтересовался содержимым кунга - "содержимое" повылезало через люк на крышу и поприветствовало молодого бойца. Тот заглянул внутрь и попытался разглядеть наркотики и оружие в месиве рюкзаков, мешков с продуктами, спальников. "Заставит вытаскивать вещи наружу?" - озадачился я про себя. По суровому виду воина казалось, что эта участь неизбежна. Положение спасла Антуаннетта, на ноги грудь и прочие женские прелести которой наткнулся солдатик взглядом. Отвернулся, посмотрел снова и зачем-то повторно поздоровался. "Забыл о вещах?" - подумал я. Забыл, но потребовал оставить Тоню в воинской части. Я вежливо отказал. Солдатик ушёл. Вернулся с нашими документами и не один - толпа пограничников, почему-то сплошь увешанная ножами, автоматами, пистолетами вывалила поглазеть на Антуаннетту и Таню. Солдаты наперебой стали рассказывать, как опасно в горах: монголы похищают вещи и особливо женщин, потому крайне необходимо оставлять дам под защитой военизированных застав.

Всё! Документы в порядке, нас пропускают - Команда "По машинам!" группе и особенно Тоньке, которая уже включилась в беседу с солдатами. Тонька неохотно повиновалась.

Через 5 минут мы прибыли к новой заставе - у нас повторно проверили документы. Солдаты рассказали, что в районе бывает много туристов: за лето 2003 в районе побывало около 20 групп, в том числе иностранцы.

Мы поехали дальше и примерно через 2 часа оказались у развилки: одна дорога пошла на Джазатор, другая - наша - к безымянному перевалу и реке Жумалы. Проехав развилку, устроили массовое фотографирование.

После развилки дорога немного ухудшилась, однако оставалась вполне сносной даже для легковушек.

Через полтора часа мы заехали на перевал, где столкнулись со стадом жутко мохнатых верблюдов. Народ ринулся снимать зверей, Более всех отличился Димка-водитель, который, размахивая фотоаппаратом, долго мчался за флегматично убегающими животными. Не догнал, так хоть согрелся. Вернулся довольный и провозгласил, что "кадры будут супер".

С перевала открылась великолепная панорама Южно- и Северо-Чуйского хребтов. Характерно, что южные склоны Южно-Чуйского почти без снега, тогда как на северной стороне хребта очень мощное оледенение: там лежат самые большие ледники Алтая - Талдуринский и Софийский. Северо-Чуйский, который находится совсем недалеко от Южно-Чуйского, имеет довольно мощное оледенение и с северной, и с южной стороны. Здесь обнаружилось, что карты врут: основная дорога шла не по хребту, как то было на карте, а спускалась в ущелье.

Поехали вниз вдоль правого большого притока р. Жумалы (второго по счёту от истока). Вырулили в долину самой Жумалы. Странно: вдоль реки оказалась довольно буйная растительность - ложе долины выделялось ярко-зелёными травами и кустарниками среди оранжевых скал и жёлтых склонов, покрытых чахлой травой и сухими деревьями. Показались строения, у которых дорога раздваивалась - одна пошла наверх к добывающему комбинату (вдоль первого большого притока р. Жумалы), другая - перевалу Тёплый ключ. У строений толпилось много алтайцев - я поинтересовался причиной людского скопления. Оказалось, дома - это что-то вроде лечебного комплекса, где бьют тёплые радоновые ключи, оттого и растительность такая богатая вдоль реки (радиация, блин...). Решили оставить лечебные процедуры на обратный путь и двинули дальше. Дальше дорога стала плохой - машины переваливалась с боку на бок на огромных булыганах, ревела на крутом подъёме, - то есть выражала явные сложный этап в своей и без того нелёгкой жизни.. Здесь легковушка уже не пройдёт, и даже для УАЗа путь будет сложен. В течение часа лезли по серпантинному подъёму на перевал, где оказались уже в потёмках. Потихоньку поехали вниз. Минут 20 спускались вдоль р. Калгуты и, переехав небольшой приток, заночевали.

4.09. Р. Калгуты - р. Аргамджа (2) - под хребет Сайлюгем

Проснувшись утром обнаружили, что ночевали в "опасной зоне", о чём провозглашала табличка на кривом столбе. Наскоро поев, ринулись прочь из опасной территории.

Спустились в основную долину р. Калгуты, лежащую между плоскогорьем Укок и хребтом Сайлюгем.

Дорога стала получше, однако на слиянии ущелья Калгуты и основной долины (соединение р. Калгуты с большим левым притоком) появились броды - мы прошли порядка трёх штук шириной 2 - 3 м. и наибольшей глубиной 0,5 м. После бродов ровненькая дорога шла по долине р. Калгуты около 25 километров. Перед заставой дорога раздвоилась - одна пошла вдоль столбов электропередачи в сторону нужных нам гор, другая - к заставе и далее к Казахстану. Подъехали к заставе, получили благословение на дальнейший путь в виде отметки в пропуске; увидели вслед за указующим перстом пограничника место стоянки одной из предыдущих групп на склоне Сайлюгемского хребта. Вернулись обратно и свернули на дорогу, идущую вдоль столбов. Около 15 минут пересекали долину пятикилометровой ширины, а затем поехали под хребтом в западном направлении, созерцая забор из колючей проволоки, ограничивающий нейтральную полосу. Интересно, как мы переберёмся на машине через него? Дорога значительно ухудшилась: по ней фактически текла река, вымывшая глубокие ямы, в которых колёса нашей машины на две трети скрывались водой. В незамутнённой дождями воде Димка-водитель хорошо видел дно, потому мы без особых проблем полуплыли-полуехали, однако если бы незадолго до нашего приезда прошли дожди, то проехать стало проблематично - в подводном рельефе чётко обозначались глубокие впадины, тщательно объезжаемые водителем.

Первый разрыв в ограждении из колючей проволоки пропустили: по нашим предположениям, мы ещё далеко находились от р. Аргамджа-2 (в Калгуты со склонов Сайлюгема впадают три речки и все - Аргамджи, необходимая нам была второй по счёту; вдоль неё хотелось сколь возможно близко подъехать к горам), и потому я опасался, что заросший отвилок дороги уведёт совсем не туда, куда нам необходимо (думалось, куда-нибудь к перевалу Цаст-Даба и далее в Монголию). Забор оставался целым - ни одного разрыва, и я уже начал беспокоиться, не единственной ли была щель, которой мы пренебрегли. И, когда беспокойство достигло предела, мы узрели славный здоровенный проход в стене из колючей проволоки, в который вливалось заросшее травой подобие дороги, которым мы не замедлили воспользоваться - заросший путь, для нашего ГАЗ - 66 и водителя сего доблестного авто был чем-то вроде хайвэя для легковушки с её содержимым в виде радостного гонщика. Для нас же, пригорюнившихся туристов, уже чувствующих, как набухают мозоли на пятках от ходьбы по долине и как к предполагаемому километражу прибавляются нелепые долинные метры, как бинокли-взоры пограничников рыщут по горячим телесам наших дам, этот путик обещал избавление от отмеченных бед. За явление дороги выпили положенные два глотка пива.

Приглядевшись, я обнаружил, что она не такая уж покинутая - вились чёткие следы от УАЗика (как они проехали заболоченную дорогу?). Помянули добрым словом и глотком пива пограничников, прокладывающих дороги в настороженном бдении нашего покоя, и хитрых монголов - шпионов, монголов - разведчиков, монголов - похитителей баранов, возможное существование которых двигало умы и силы пограничников.

Дорога круто поползла наверх. Вот те на - вовсе не пограничники прокладывали путь: на холме стояли алтайские постройки, лежали пирамиды из кизячных кирпичиков и сидела привязанная к столбу костлявая собака. Костлявая собака встала, равнодушно гавкнула на нашу машину и снова улеглась. Мы объехали строение и вновь полезли наверх. Через сотню метров нам открылась уютная ложбина с озером - под довольно крутым склоном. Дорога закончилась.

Вышли, сделали фото- и видеосъёмку. Огляделись на предмет подъёма по холму.

Водитель-Димка закурил, достал фотоаппарат, зачем-то сфотографировал склон и двинулся наверх, изредка припадая к земле, словно гончий пёс. Поднялся на треть склона, помахал нам рукой и побежал вниз. "Проедем". - Уверенно сказал он и, взглянув на бутыль с пивом в моих цепких руках, с вожделением облизнулся.

"Терпите, товарищ Дмитрий", - сказал я про себя и спрятал бутыль за спину. Поехали. На склон залезли без труда. Оказались на невысоком водоразделе, по которому просматривался хороший путь чуть ли не к самому леднику. Однако не тут-то было: чем ближе мы приближались к горам, тем сильнее скрадывалось расстояние: до подъёмчика, смотревшегося некрутым, мы ехали минут десять и с напряжением открывали, что это вовсе не крохотный бугор, а довольно крутой холм, в равномерном травяном покрове которого скрывались камни, мешающие нашей машине. "Автомототальпинизм!" - Воскликнул Димка, и мы двинулись вверх. Машина пыхтела, громыхала, ревела, выражая бурную радость от необходимой ей нагрузки, подобные эмоции исходила от лица Димки и более всего являлась в интонации разнообразных слов, произнесённых нашим доблестным водителем. Не залезли - машина буркнула и затихла. "Приехали". - Сказал Димка.

Мы вылезли из машины, огляделись - у речки внизу лежала ровная полянка, укрытая от ветра. Решили на ней организовать базовый лагерь. Димка повёл машину, а мы двинулись пешком, дабы задать ногам тон последующих пеших передвижений.

Часть народа выгружала рюкзаки, продукты, снаряжение и прочий хлам, которого оказалась почему-то неправдоподобно много, остальные готовили пищу. Долго не думая, приготовили продукт любимый - всеми - горными - годами - которые - лето - провели - на - маршрутах. Картофель, положив него несметное количество разнообразной зелени, заботливо припасённой Мишкой-гидом, тушёнки, морковки, лучка. Блюдо получилось на славу! Однако, как ни печально, не доели - дорвавшись до большого количества пищи, которую нет необходимости тащить в рюкзаках на своих спинах, приготовили в несколько раз больше, чем надо. Странно, однако на лицах вместо положенной радости стояло недовольство - съесть невозможно, но нужно, нужно.

- Макс, обратился ко мне Димка-водитель, - у меня к тебе серьёзный разговор. Строгий и задумчивый вид Димки говорил, что у водителя появилась важная проблема и разговор будет реально серьёзным. - Далеко ли отсюда населённый пункт?

- Зачем? - вопросил я и так предполагая ответ - вдруг понадобится помощь, вдруг война...

- За пивом съездить! - страдальческим голосом возопил Димка.

- ???

Дабы не искушать судьбу и димкину страсть, назвал цифру 500 - 600 километров (до Беляшей по дороге было порядка 200 км.). Водитель приуныл.

Распределили продукт, поели и двинулись наверх с напутствиями водителя и его подруги:

- На Монголию залезьте, на Монголию!!! - Почему-то кричал Димка.

- И на Китай тоже... - стеснительно добавляла димкина дама.

Шагалось приятно - шумела речка, перед нами лежали неизведанные земли, в желудке переваривалась пища, остатки алкогольного дурмана плавали в голове.

Вначале шли по левой стороне реки, но затем, примерно через 1,5 часа, перебрались на правую - к широкой ложбине, врезанной в холмы. Вдоль этого притока предполагалось подойти к леднику.

Темнело. Пора было становиться на ночлег, а потому от реки не хотелось далеко уходить.

Разница оказалась ощутимой - ровное движение вдоль реки сменилось подъёмом среди небольших скальных выходов, и часть народа изрядно отстала. Бессменные замыкающие Андрюха Тушин и Димка Сидоров встали на своё место, а я помчался в поисках места для ночлега. Место нашлось нескоро. Вначале долго лезли по склону вдоль реки. Затем, выйдя на небольшое плато, среди болотин искали сухое место рядом с проточной водой. Место нашлось - мы зажгли фонарики для ориентировки отставших и принялись за устройство лагеря и готовку пищу. От последнего приёма еды прошло совсем немного времени, однако в желудке уже образовалась ощутимая пустота. Всё больше темнело; вдали показались отставшие. Похолодало.

Невероятно красиво: весь Алтай поднялся перед нами - громадным островом, словно Город, встал Катунский, проблескивали снежники Южно-Чуйского и мрачно мерцала цепь Северо-Чуйского, нависшая над Южно-Чуйским, во мрак погрузилось плато Укок.

За нами тусклым неоновым светом светился ледовый панцирь хребта Сайлюгем: в поле нашего зрения слева находились две близко стоящие вершины, соединённые между собой параболообразной седловиной - это перевал Начала Сайлюгема;

с вершины, ограничивающей перевала с запада, спускается узкая полоса осыпи, под осыпью - большое понижение в леднике - наверняка, есть уютная мульда;

прямо над нами - пологий купол вершины Русский Шатёр.

Между "западной" вершиной и Русским Шатром идёт ледяной гребень с двумя слабо выраженными понижениями - возможные пути подъёма; левое (п.х.д.) из них - сразу после "западной" вершины - наша цель.

Уснули, проводив Димку, спешащего в туалет. Ясный закат указал, что на следующий день погода будет хорошей.

5 день. Из-под хребта Сайлюгем - пер. Пограничников

Рассвет подтвердил это: две-три маленькие кучевые тучки сиротливо торчали на фоне яснейшего восходящего светила. Тучки не двигались - я предположил, что в небесных сферах царит безветрие. Также на фоне светила торчали примусы, взывающие к действию. Картину дополняла симфония в моём животе, обилием нот говорившая о пустом желудке. Под слышное только мне урчание в брюхе и Мировую Мелодию Тишины, царящую над Укоком, я начал возиться с примусами. Мой фето-тютчевский настрой бесподобно нагло разрушил Тушин, высунувшийся из палатки и коротко, но эмоционально подтвердивший красоты. Подтверждение пришло в пору, однако похабные куплеты "Ленинграда", утверждающие, что Тушин - "дикий мужчина", полившиеся из горла Андрюхи несколько нарушили мировую гармонию. Я оглянулся - довольная физиономия улыбается. Подумалось о гармонии противоречий и я подвыл Андрюхе.

Поели, попили, начали собирать манатки.

Подошла Анька - и сообщила, что не пойдёт вверх, так как у неё что-то случилось с ребром - предположительно, неудачно тряхнуло в дороге. До машины идти недалеко - отправили её вниз. А сами потопали вверх. От места, на котором мы ночевали, поднялись по пересохшему руслу ручья и вышли на следующее плато. Далее русло делало петлю - мы решили сократить путь и пошагали по травке. Подошли к моренному валу, с которого восхищенно оценили верность расположения погранзаставы (скрыта от ветра, недалеко от воды). Похлебали водички и полезли на морену.

Привыкнув к памиро - тянь-шаньскому характеру этих гор, скрадывающему расстояния, я с удивлением обнаружил, что сразу за мореной начинается ледник. Странно - зона морен здесь очень коротка (примерно 250 м.)


Подошли к леднику - покрыт слоем неглубокого (10 - 15 см.) снега, потому решили образовать связки. Сцепились и пошлёпали.	Двинули к седловине справа от "западной" вершины, с которой сползал моренный язык. Подошли к мульде под горой и занырнули в неё. В мульде заобедали.	Далее пошагали вверх по снежному 45-тиградусному снежному склону.	Ура! Снежный двухсотметровый склон вывел на каменистую седловину, с которой открылся Найрамдал над ледником Потанина,	Склон Русского Шатра

Народ выбирался на седловину - и садился. Не от усталости, - от восхищения. Далее реакция восхищения выражалась всеми по-разному: Тушин распевал куплеты "Ленинграда", в которых, на удивление, не звучало матов; Димка Сидоров бегал вверх-вниз по склону, в противоположность Тушину, наполняя свою речь сплошными матами; Мишка Яценко водил туда-сюда камерой, Илья сосредоточенно смотрел на Найрамдал, через равные промежутки времени взмахивая руками и произнося "Класс!", "Высший класс!"; Антуаннетта села на рюкзак и отрешенно созерцала горы; Миша-Гамми вёл себя подобно Тоне, только стоя; Таня с удивлением поводила головой, видно так и не поняв, куда попала; я же пялился в карту. Подобно состояние всеобщего экстаза продолжалось около 20 минут, затем все ринулись фотографироваться.

Условно наименовали перевал "Перевалом Пограничников". Часы показывали 17 ч. 20 мин., По плану собирались ночевать на гребне, пищу мы готовили довольно быстро, потому решили прогуляться на горку слева - на западную вершину, ограничивающую перевал "Начала Сайлюгема". На горку по гребню поднялись за 20 минут, поглядели на перевал, обнаружили какой-то столб на горе сразу за перевалом и помчались обратно.

Димка постудил мочевой пузырь. Результат этой беды был двояким: во-первых, он часто не с того не с сего срывался и с криками убегал в укрытия, во-вторых, он находил разные разности. Так, в этот раз он нашёл удобную площадку под палатки - ровную и рядом с озерцом, укрытую от возможного ветра. Поели - и спать.

6 день. Хр. Сайлюгем - г. Русский Шатёр + г. Табан - Богдо - Ола (рад.) - ледн. Потанина

В этот день для акклиматизации решили сбегать на Табан-Богдо-Олу. Погода начала хмуриться: появились тучи, поднялся ветер, но храбрые альпинисты, презрев неполадки в погоде, двинулись навверх.

С того времени, как я покинул территорию Тянь-Шаня и перебрался на Алтай, высота, приближенная к 4000 м. и выше, ассоциировалась у меня со льдом, снегом и скалами - крутыми настолько, что необходимы верёвки, ледорубы, ледобуры и пр. Однако на карте гребень смотрелся просто; несложно он смотрелся из долины.

Не имея никакого другого материала о районе, мы поостереглись и взяли с собой сколько-то альпинистского снаряжения, облеклись в страховочные системы.

Гребень полого вздымался на небольшую горку - резво и без проблем проскакали по границе снега и камней и оказались на вершине. Не снижая темп, помчались дальше, приспустились 60 м. в ложбинку и взлетели по трёхсотметровому сорокаградусному снежному склону на Русский Шатёр, где приостановились и устроили массовое фотографирование.

- Зачем? - Проорал Тушин. - О, скажи, зачем мы волочём с собой верёвки и всякое альпинистское оборудование?!! Когда и где мы применим его?!

- На всякий случай. - Мудро ответил я.

Андрюху поддержала Антуаннетта:

- Горы давай, Макс Иваныч, куда лезть надо, а не топать ногами! - Осуждающе сказала она. - Мы же не ослы - на нас обвязки, а это не подпруга.

Я почесал каску и смехом указал на Найрамдал -

- Будут вам склоны.

- Сегодня пойдём? - уточнил Илья.

- Нет никак, - отверг я, - завтра.

- Сегодня давай! - Стукнул Мишка-гид рукой по камню.

- Сейчас же! -Хором поддержал народ.

Я выдал пару непристойных ругательств про себя за неаккуратную шутку, затем - твёрдо и безоговорочно:

- Нет. Завтра пойдём.

И потопал к Табан-Богдо-Оле, слушая неодобрительный шёпоток за спиной.

Спустились на 200 метров в седловину по сорокаградусному склону и далее пошли вверх по 25-тиградусному склону. На Табан-Богдо-Олу поднялись в размышлении о призрачности человеческих границ.

Сфотографировались у пограничного столба, потом на горе: сначала по отдельности, потом коллективом, выпили, закусили - чай, шоколадка. И стали обозревать окрестности под заговоры Мишки-гида, что-то бормочущего в камеру. Справа от нас лежали китайские ледники, слева монгольские, а за нами стояла Россия. Пошагали обратно. Сократили дорогу, обойдя Русский Шатёр траверсом по 30-тиградусному склону протяжённостью 200 м. и далее вышли на путь подъёма.

Пришли, поели. Время - 12 ч. 30 мин. Решили подойти под гору.

Широченный ледник Потанина спускался вниз по ущелью к р. Цаган-Гол. Нам предстояло перейти на две трети ледник и ставить лагерь.

Часть продуктов оставили на перевале: картофель быстрого приготовления, каша гречневая в пластиковой бутылке, пять пачек солёных сухариков, сахар и другая пища. Продукты заложили камнями. Глядя на курганчик из камней, в котором в гробиках-упаковках лежали наши продукты (в надёжных пластиковых - крупы, сахар; в хрупком, но надёжном - варенье; в совсем уж хрупких и ненадёжных - сухари, картофель быстрого приготовления), я ощутил явственный укол беспокойства в сердце - кучка камней была немаленькая, однако камешки были мелкие... Положил сверху крупные плоские булыжники, однако беспокойство долго не проходило. Поскакали вниз. Ура! - Заграница... Спуск с гребня оказался прост, но неприятен - сто метров некрутого склона (примерно 45 градусов), составляла противная сыпуха, лежащая на льду; камешки ехали вместе с участниками вниз, и потому приходилось закладывать серпантины, чтобы избавить нижестоящих от камней, катящихся из-под ног вышеидущих. На стыке ледника и склона под неглубоким снегом скрывались трещины, как и везде на стыках неглубокие, но заполненные водой. Их холодную влагу сразу приняли ноги ведущего Тушина, провалившегося по колени. Остальные аккуратно обошли обнаруженные ловушки. Вышли на ледник.

Потопали в связках - ледник был закрыт, но особого обилия трещин не наблюдалось; впередиидущий Тушин провалился раза три в узкие щели шириной 30 - 50 см., которые, впрочем, оказались неглубокими - через 1 - 1,5 м. просматривалось дно. Жара стояла несусветная - народ раздевался, так что, выйдя упакованными в пуховки и кофты, мужская часть коллектива к месту ночёвки явилась голой по пояс.

Обнаружили Объект. Предмет примерно метровой высоты в виде распускающегося лотоса торчал на леднике.

В двухстах метрах от него остановились и устроили обсуждение на тему "Что это может быть". Я, Мишка-Гамми, Илья достали бинокли, Мишка-гид - камеру и, разглядывая, комментировали. Остальные с завистью прыгали вокруг и просили оптические аппараты. Сошлись на том, что он - из металла, впаян сантиметров на тридцать в лёд, явно пришелец из космоса и вообще - загадка.

- Подойдём? - Предложил Тушин.

- Нет. - Отвергли товарищи с биноклями. - Отсюда хорошо видно.

Далее посыпались аргументы: если это ступень от ракеты, то она скорее всего радиоактивная, пропитанная химией, в общем дрянь. Андрюха, наконец получивший бинокль, согласился, но прибавил, что предмет, по его мнению, - обломок НЛО, однако это не уменьшает его радиоактивность, напротив - увеличивает.

- Потому нужно сваливать отсюда скорее. - Сказал я.

Что и сделали.

От объекта за 30 минут дошли до скального острова посреди ледника - под началом восточного найрамдальского гребня. На моренах под скальным островом оказались две-три маленькие стоянки. Далее удобных стоянок не виделось, потому решили ставить лагерь. Пока народ увеличивал площадки, я, Тушин, Мишка-гид и Димка прогулялись по леднику вверх, вдоль Найрамдала: начинать подъём на гору от основания гребня показалось нерациональным - вспомнился зачитанный до дыр отчёт Бекетова, где описывается острый ледовый гребень вначале подъёма после зоны скал. Мы решили поискать подъём ближе к вершине, минуя описанные Бекетовым 300 метров. Прошли вдоль гребня слева (по ходу движения). Склон не представлял особой сложности на всём протяжении до примыкающего раздельного хребта, по которому пролегала граница Монголии и Китая. По сути, это самостоятельный хребет, высшая точка которого - г. Найрамдал. Гребень перпендикулярно примыкает к идущему с запада на восток хребту Южный Алтай - Сайлюгем (до Русского Шатра - Южный Алтай, дальше - Сайлюгем). В свою очередь, г. Найрамдал - лишь массив в найрамдальском (условное название) хребте, по которому идёт граница, - массив, в котором юго-восточный гребень, вдоль которого мы передвигались, - это примыкающий второстепенный гребешок). Обнаружили несколько вероятных путей подъёма вдоль некрутых скалок. Вернулись обратно.

Димка Сидоров имел довольный вид и разнообразные предметы вокруг, придающие Димке несколько царственный вид - бутылка из-под водки, китайский газовый баллон, пачку сухариков, полиэтиленовые пакеты с остатками пищи. Рядом с Димкой в позе камердинера стоял Мишка-гид и сосредоточенно читал газету. "Находки". - Прокомментировала Антуанетта, ткнув пальцем в сторону Димки. Оказалось, во время устройства лагеря под камнями обнаружилось множество указанных вещей. Пакеты, пачки из-под сухариков не привлекли нашего внимания, поскольку такого добра с соответствующим наполнением было полно в наших рюкзаках, а вот бутылка вызвала всеобщее восхищение: на этикетке был нарисован монгольский хан и шли монгольские буковки. Из бутылки отчётливо пахло спиртом. "Водка" - отметил я. Поднял глаза от наклейки и увидел 1) жадные, 2) любопытные, 3) удивлённые глаза. Мишка-турист без слов протянул газету - тоже монгольская, называлась "Монгол-таймс". Почитали - ни хрена не поняли. Продолжили увеличивать площадки. Антуанета взялась за приготовление пищи. Поели, попили и завалились спать.

7 день. Ледн. Потанина - пик Найрамдал (радиально.)

Раненько проснулись, полюбовались умопомрачительной красоты рассветом, не только дарующим разнообразные оттенки красного и голубого нашим глазам и душам, но и обещавшим устойчивую ясную погоду - по крайней мере на этот день. В радостном состоянии наскоро съели завтрак, распихали снарягу, фотоаппараты, пищу по рюкзакам и двинулись вверх.

В первой связке шагали: Тушин, Мишка-турист, Таня, я, во второй - Мишка-гид Антуаннетта, Илья, Димка Сидоров. Первая связка рванула по протоптанному в предыдущий день пути, затем свернули с него в сторону перевала у южного подножия г. Найрамдал. Первый из отмеченных в предыдущий день возможных путей подъёма на гребень - по снегу вдоль скальных выходов - отвергли, поскольку на снегу чётко виднелись следы от упавших камней и сами камни. Около одного из них постояли - полюбовались: ребристый красавец размером с половину среднерусской коровы гордо возлежал на снегу, словно говоря: "Вот, мол, недале как вчера ухнул. Ах! А вас не было..." Посочувствовали и скорее побежали прочь. Добежали до следующего возможного подъёма - перевёрнутый скальный Y доходил до самого гребня: гладкие цельные скалки обещали отсутствие камнепадов, они же защищали от возможно лавиноопасных снежных полей слева (по ходу подъёма). Решили - здесь. Пока подходила вторая связка, я сбегал к безымянному перевалу в гребне Найрамдальского хребта.

Подошла вторая связка. Напялили кошки и пошагали вверх. По фирну, покрытому снегом (сантиметров 20) шагалось славно - 400 метров сорокаградусного склона прошли за 1 час. Скалы закончились в 50 метрах от гребня, мы остановились и стали ждать изрядно отставшую вторую связку. Во время часового ожидания предавались эстетическим занятиям - набили пластиковую полуторалитровую бутылку снегом и любовались, как в зелёной бутылке малахитовый снег превращается в бриллиантовую воду. Эстетические изыски несли ещё более приятную практическую пользу - жажда донимала всех, но у каждого были разные подходы к ней: я курил; Мишка-клиент непосредственно занимался трансформацией снега; Таня сосредоточенно смотрела то на горы, то на бутылку; Тушин периодически высовывал язык на солнце, затем, пряча оный орган в рот, оборачивался ко мне и, снова высовывая язык, спрашивал, загорел ли он. Я разглядывал язык и отмечал, что, мол, да - стал фиолетовым, стал зелёным, стал жёлтым. Не доверяя мне, Тушин пытался определить цвет в зеркальной лопатке ледоруба, но, видно, результаты были ещё более удивительны, и Тушин снова оборачивался ко мне...

Подошла вторая связка и в четыре рта выпила всю нашу воду.

Вышли на гребень и пошлёпали по нему, старательно обходя карнизы. Подошли к ожидаемому провалу (по отчёту Бекетова), спустились в него. В провале посидели, поснимали великолепные панорамы китайских гор.

Во время подъёма из провала повесили одну верёвку (40 м.). Вышли на основной предвершинный гребень. Прошли 50 метров и вышли на вершинку, которая, по отчёту Бекетова, была принята за основную вершину, но решили, что следующая гора выше. До следующей горы шёл узкий гребень протяжённостью примерно 1,5 км., со слоем снега глубиной 20 см, под которым был лёд.

Здесь народ в очередной раз выслушал подробные инструкции - и приготовился прыгать с карниза - влево, если сосед покатился вправо и наоборот, как то соответствовало правилам. Я периодически оглядывался, со страхом ожидая обнаружить, что кто-то ни с того ни сего прыгнул. В течение 40 минут шагали по крутому гребню, затем вышли на вершину. Постояли, подумали: всем показалось, что следующая вершина выше - потопали к ней. Гребень выположился, но снег стал глубже. Пройдя метров 400, залезли на гору - теперь предыдущая вершина смотрелась выше. Так и не поняли, какая из них Найрамдал. Тур кстати ни на одной из вершин не нашли. Дальнейшие вершины гребня были явно ниже. Остановились и в знак победы съели шоколад. (Вернее сказать, съел только я, остальные оставили про запас).

Пошли обратно. Подошла вторая связка. Я попытался объяснить, что первая вершина выше, и потому нет необходимости идти на вторую гору, однако народ рвался в бой: все разумные аргументы встречали в ответ сияющую улыбку Мишки-гида и насупленные брови Ильи. Ну и ладно. Оставив вторую связку, мы перевалили высшую точку и, пока первая связка осуществляла созерцание окрестностей, фотографирование, поедание шоколадок, начали делать обед. Пришла довольная вторая связка. Пообедали и рванули вниз по пути подъёма.

По дороге пришло в голову, что Найрамдал чем-то похож на пик Талгар: если, скажем, вбить Талгар в землю на одну треть и сдавить посильнее с боков, то выйдет подобие Найрамдала... Образ Господа бога, орудующего кувалдой и клещами, бессовестно разрушил Мишка-Гамми, который, шагая за мной, дернул верёвку. До полого ледника по пути подъёма спустились за 1 час 20 мин.

Удивительно, но за весь день не было ни единого дуновения ветерка! От палящего солнца одежда нагревалась и пахла "жаром", словно её гладили утюгом. За один день мы получили такую порцию ультрафиолета, какую иной раз собираешь за неделю: мы буквально превратились в негров! Приняв за очевидность, что нашей коже - после двух -, трёх -, четырёхмесячного пребывания в горах не нужны солнцезащитный крем или цинковая мазь, мы жестоко ошиблись: весь гидовский состав обнаружил на следующий день ожоги - кожа на лице принялась сползать лоскутами... Я к тому же сжёг глаза, самоуверенно не надев очки, поскольку придерживался того, что на Алтае моим глазам нет необходимости в этом предмете, в результате чего два последующих дня - до одного знаменательного события - шёл словно в тумане, ощущая песок под веками.

Вечером в лагере царила радость и веселье. Илья в знак победы достал бутылку настоящего шотландского виски. Виски выпили, съели ужин, поговорили и завалились спать.

8 день. Ледн. Потанина - пер. Пограничников - р. Аргамджа

Встали поздно - 8 часов, поели, собрались и, не спеша, направились в обратный путь.

Погода в душе и в горах стояла славная - солнце, безветренно, жара. Шли и любовались громадной, однако ласковой к нам тушей Найрамдала, грызли конфеты, размышляли о дальнейших планах. Идиллический настрой беспечного путешествия сломал Тушин - он, шагая первым в связке, неожиданно остановился, обернулся ко мне и провопил: "Человек! Есть человек!". Я с опаской огляделся, однако никого не обнаружил, кроме привычно отставшей связки. Не там, - досадливо сказал Андрюха, а там", - и ткнул пальцем на стену Найрамдала. Я вгляделся, но, понятное дело, в месте, указанном тушинским пальцем, - под карнизами горы, никого не обнаружил и воззрился на Андрюху, предполагая сумасшествие, юношеский кризис, выразившийся в неадекватных криках на предмет "Homo sapiens", творческий порыв, вынуждающий видеть человеческие силуэты в разнообразных линиях, наконец, мужскую потребность в женщине... Склонился к последнему, но Андрюха опроверг, добавив: "Мужик под карнизом сидит... висит. Мёртвый". Я присмотрелся и увидел силуэт гигантского слона, коему отмеченное Андрюхой место приходилось глазом. - "Слон". На этот раз Тушин уставился на меня. Догадался и оспорил: "Человек". "Никого там нет". - Отрубил я. Андрюха снова посмотрел на гору и согласился, мотнув головой: "Показалось".

Подошла вторая связка, и народ тоже принялся искать человека. Миша-Гамми обнаружил громадную грудастую женщину, Димка - почему-то Кинг-Конга, Мишка-гид разнообразных зверей, Илья не сообщил что, но, судя по его довольному виду, что-то очень приятное, Таня - вообще не смотрела на гору, Антуаннетта - оладьи.

Двинулись дальше. Миновали неопознанный объект, подошли к подъёму на перевал и остановились в размышлении: есть или не есть на перевале? Время подходило к 12, однако прошли в этот день мы всего часа полтора, потому в голове бродила мысль, что устраивать приём пищи нужно за перевалом. Быстро прошли подъём - жизнь решила проблему питания: наша заброска валялась по всему перевалу в безобразнейшем виде - сухая картошка и прочие сублиматы россыпью валялись в радиусе 20 метров, пластиковые бутылки оказались пробиты, только мишкино варенье осталось в сохранности. Над этим жутким нагромождением продуктов летали довольные вороны и что-то вопили сытыми голосами. Пока собирали остатки продуктов, приступили к готовке. Поели, полюбовались в последний раз Найрамдалом и двинули вниз. Ледник, на который корячились 4 часа, проскочили минут за 30. Под ледником сняли системы, убрали железо, отдохнули и стартанули вниз. Проскакали моренный пояс, вышли на травку. Разбежались: Тушин и Димка убежали за где-то закопанными кроссовками, остальные пошагали вниз. Остановились у шикарного озерца, где народ дружно ринулся в воду.

Времени - полно, потому особо спешить нужды не было. Купание каждый осуществлял по-разному. Антуаннета разделась, явив миру мощные плечи, мускулистые ноги и громадную борцовскую грудь (в лифчике), махом занырнула в воду и, сделав несколько гребков в такт громогласным "уф - ох, ох - уф", пересекла водоём, остановившись только тогда, когда её голов с размаху коснулась кустов - встала, удивлённо фыркнула, обнаружив пред собой берег, повернулась и недовольно обозрела тщедушный водоём. Илья - подобно и вслед Тоне, но перед омовением потрогав воды пальцем ноги и одобрительно фыркнув. Миша-гид, раздевшись до трусов, зашёл в воду (с камерой) и начал снимать таинственных светящихся головастиков, в великом множестве шнырявших в воде. Миша-Гамми разделся, зачем-то попрыгал то на одной ноге, то на другой, зашёл по пояс в озеро, присел по горло в воду, задумчиво посмотрел на берег, с которого вышел, но, обнаружив на противоположном берегу Тоню, занырнул и поплыл.

Таня купалась своеобразнее всех. Она разделась, зашла по колени в воду, однако, под сопровождение громогласных тонькиных приглашений ("Танька, канай в воду, ништяк - кипяток, ура!"), вышла. Постояла, достала кружку и стала обливаться, прежде поднимая кружку к солнцу, только потом выливая на себя. "Оккультистка, теософка, рерихнутая?" - ужаснулся я и окликнул Таню, чтобы узнать - зачем. "Грею". - Ответила Таня, не отрываясь от процесса. "И получается?". - "Нет". "Всё-таки рерихнутая или шаманит". - Решил я, задумчиво посмотрел на кружку с водой из озера около себя и с удовольствием отхлебнул.

Покупались и двинули вниз. За полтора часа дошли до машины, где у котла с картошкой уже гуляли Тушин и Сидоров. Народ стал делиться впечатлениями с Димкой-водителем, Аграфеной и Анькой.

- А мы вас видели!. - заявила Груня.

- Неужели? - Поразились мы.

- Видели, - подтвердил Димка-шофёр, - по Монгол ТВ.

- Ты телевизор с собой брал? - озадачились пришельцы. И засомневались: "Гонишь!

- Видели, - подтвердила Анька. - Они развернули машину окнами кунга в сторону Русского Шатра, лежали и внутри и смотрели, словно в телевизор, каждый день с 15 до 18.

Поели, попили и спать завалились.

9 день. Р. Аргамджа - переезд на р. Тара.

Идеальным вариантом на этот день было подобраться как можно ближе под перевал Ажу (в Южно-Чуйском хребте) : наиболее вероятным представлялось подъехать под перевал (на карте проглядывала дорога) и потом двинуть пешком, дабы провести разведку на предмет проезда машины; в качестве варианта невероятного - заехать на перевал.

Тушин уже минут тридцать сидел за машиной - я видел его коленки из-за колеса - и молчал.

- Тушин, - окликнул я, - чего ты творишь там?

- Ленинград умер... - глухо отозвался Андрюха.

- Как? - осторожно спросил я, прокручивая в голове варианты: умер победоносный солист Шнур, но как стало известно? Ленинград умер в голове Андрюхи, явив своей знаковой смертью символ усталости Тушина? Сумасшествие???

- Умер, - горестно повторил незадачливый поклонник, выходя из-за машины, весь обмотанный магнитофонной лентой, - кассета сломалась.

- Дома послушаешь. - Обнадёжил я.

И с ужасом представил, что всю дорогу придётся слушать завывания поп-див, в великом множестве хранившихся в димкином бордачке для кассет.

Еда сварилась - поели, попили. Сжигая мусор, устроили гигантский костёр. Попрощались с гостеприимными горами, дали зарок вернуться и поехали. Димка воткнул кассету - я включил песнопения "Rolling Stones" в голове. Попутно заехали к пограничникам - отметились и подарили пачку сигарет тощему солдатику. На заставе совершенно ничего не изменилось: когда заезжали 5 дней тому назад, двое бойцов красили окна, этим же они занимались и сейчас, при чём те же окна...

Что такое "Маяк"? Раньше мне представлялось гигантская башня на скалах у моря, каменная башня, изливающая свет с вершины, дабы указывать путь мореходам, романтическая башня наподобие замковой, где живут бородатые отшельники денно и нощно несущие сияющую вахту... Сейчас при слове маяк вижу металлическую вышку с будкой на крыше. Метаморфоза произошла при выезде из основной долины р. Калгуты к подъёму на перевал Тёплый ключ. Наш автомобиль уже заурчал на подъёме, мы напоследок оглядывались на макушку Найрамдала, как Димка, присвистнув, сказал: "Погоня". И надавил на педаль газа. Я посмотрел в зеркало заднего вида и обнаружил, что вслед за нами на низенькой лошадёнке кто-то мчится; пригляделся - маленький алтайский пограничник с большим автоматом. Состязаться в скорости не было смысла - остановились. Алтаец затормозил около машины, слез с лошади и поинтересовался, оформляли ли мы пропуск. Поверив на слово, он попросил закурить, взобрался было на лошадь и собрался в обратный путь, как на меня снизошёл вопрос - "Что такое маяк?". Алтаец повторно слез и попросил ещё одну сигарету. Я достал карту и показал заинтриговавшую меня надпись "маяк" на карте: в аккурат на месте небольшой заставы, откуда прискакал этот ковбой. Алтаец недоуменно пожал плечами и сказал, что ни о каких маяках в долине Калгуты он слыхом не слыхивал и вообще не знает, что это такое. По мере возможности я объяснил - мол, башня со светильником на вершине, чтобы освещать путь мореходам... "Так это наша вышка! - умилился конник и показал на высокую металлическую конструкцию с будкой на вершине, - по ночам включаем, чтобы диверсантов ловить". И задумчиво прибавил - "Маяк...", видимо переваривая новое красивое значение неказистого сооружения. Попрощались. Когда залезли в машину и поехали, мне пришло в голову, что, в принципе, слово "маяк" вполне уместно здесь - недаром же мы видели "кораблей пустыни" - верблюдов...

Залезли на перевал, где обнаружили, маленькое озеро с удивительно тёплой водой. Скатились с перевала к комплексу Тёплые ключи.

.По прибытию на Тёплые ключи, мы увидели, что на источниках стояло несколько машин (ЗИЛ - 133 с будкой, ГАЗ - 66 с кунгом, несколько легковушек) и бродило множество людей, преимущественно алтайцев.

И удивились, поскольку все они были трезвы. Заинтересовавшись невиданным явлением (редко увидишь трезвого алтайца), я подошёл к стоящему в стороне пожилому местному жителю и спросил о причинах людского скопления. Он разгадал мой маневр и сказал, что на источниках нельзя употреблять алкоголь, материться, курить и вообще вести себя активно, а положено купаться в источниках, есть и отдыхать. Чем они и занимаются.

"Почему?"

"Потому что Тёплые ключи - это святое место". - Ответил алтаец.

"Почему?"

Увидев, что я уподобил себя прилипчивому следователю, от которого не отвяжешься, пока не выдашь всю информацию, алтаец начал рассказывать.

На территории стоят три избы-бани, в которых сделаны ванны с проточной радоновой водой. Температура воды в ваннах около 18 градусов. В каждой избе лечат определённые болезни: в одной - болезни спины, в другой - болезни живота, в третьей - головы (о, это для нас!). Кроме того, есть открытый бассейн с источником, бьющим фонтаном, (что там лечат, алтаец не сказал); крохотный источник с очень холодной водой (незаменим от болезней глаз); ручей, из которого полагается пить. "Также стоит сердечный камень, - указал алтаец на полутораметровый булыган, действительно похожий на соответствующий орган, - у него лечат сердце". Словно в подтверждение этих слов к камню прильнула грудью алтайка в цветастой национальной одежде.

Алтаец рассказал, что сам он и его компания, живя в п. Джазатор (в удалении около 80 километров), раз в три года приезжают на источники и лечатся, а потом три года совершенно не болеют. С собой они привезли барана, но - предвосхищая мой вопрос - нам мяса не продадут, поскольку "самим мало".

"А как же водка...?" - не удержался я. Алтаец мечтательно улыбнулся, но затем, сурово нахмурив брови, провозгласил, что - нельзя. Назидательно помахал пальцем и прибавил - " Неделю потерпеть, потом три года можно пить".

"А как насчёт женщин?" - вопросил я. "Запрещено". - Отрубил алтаец. Словно отозвавшись на эти слова, уже приняв ванну, из избы выплыла Тоня в купальнике и гордо понёсла своё величественное тело к машине. Тихий гомон заглох. Народ явно неодобрительно уставился на оголённую плоть Антуаннетты. В окружении настороженной тишины Тоня, улыбаясь до ушей, подошла ко мне. И услышала короткие истории о дамах, по мере своей оголённости получавших от местных жителей где-нибудь на Памире или Кавказе. Напрягла бицепс, недобро прищурилась и оглянулась вокруг. Но, увидев с добрый десяток враждебно-напряжённых физиономий, полезла в кунг.

Я, Димка-водитель, Димка-гид, пошагали в избу. Решив, что ванна прекрасно вместит четырёх человек, мы залезли в воду, где уже сидел благообразный пожилой алтаец, вначале неодобрительно глянувший на нашу галдящую компанию, но - по мере утихания нашей болтовни - становящийся добродушным. Алтаец посоветовал как можно меньше шевелиться и находиться в ванной не более 15 минут, иначе заболит голова. Я, стараясь не сильно колебать воду, стал промывать свои сгоревшие глаза. Вода на самом деле была довольно тёплой. Взбодрившись в лечебных водах, пошагали к машине.

Здесь случилось событие: непрерывная резь в моих глазах резко усилилась - и пропала. Больше - не появлялась. Чудо! Чудо!

Поехали. В желудках явственно заурчало.

- Обед давай! - провозгласили Тушин и Димка-водитель, словно услышав завывания в моём желудке.

- Там, - нопределённо ткнул я в лобовое стекло, - на Джазаторе.

- Когда?

- Примерно через час.

Проехали отвилок на Тархату (откуда мы приехали). Через час остановились на слиянии р. Тара и Джазатора - приступили к готовке пищи. Поели, попили и поехали дальше.

Более ли менее сносная дорога примерно через три километра превратилась в тропу для козлов, бредущих в колонну по двое. Однако редкие отпечатки шин говорили, что и здесь ступало колесо человека. И мы ехали, ехали. Пару раз дорога прерывалась у огромных рытвин, и я уже готовился скомандовать остановку, ночёвку, но Димка-водитель, издавая боевой клич "автомотоальпинизм!", вошёл в азарт - машина взбиралась на обрывистые склоны, сползала по каменистым берегам. Мы болтались по всей кабине: то упираясь ногами в лобовое стекло при спусках, то повисая на поручнях при подъёмах. Надо думать, в будке тоже было не сладко. Дорога совершенно пропала, однако Димка каждый раз на мои осторожные замечания отвечал, что нет - вот же она! Ему вторил Тушин. Остановились только тогда, когда наступила совершенная тьма. Итак, за последние три часа (как только пропала дорога через три километра от джазаторского тракта) мы проехали три крупных притока, берега которых были высотой от одного до двух метров и крутизной до 60 градусов.

Поели, попили. Большая часть народа завалилась спать, меньшая в лице Тушина, Димки-гида и Антуаннетты, видимо взбодрившись приёмом пищи, проговорили до часа ночи.

10 день. Р. Тара - пер. Ажу - оз. Джанкуль - радиальный выход на г. Монгол-Таймс

Проснулись с беспокойством: проедем или нет? Погода начинала хмуриться. Решили ехать столько, сколько можно, а дальше посмотрим.

Дорога совершенно пропала - искали более ли менее ровные места, коих было не так много. Ручей превращался в каньон, поэтому ехать вдоль воды было нельзя. Поехали по террасам над ручьём.

- Это перевал? - Тыкал Димка-водитель в каждую мало-мало крупную кучу камней.

- Нет! - Хором отвечали я и Тушин.

- Ну вот это точно перевал, - ткнул Димка в огромную кучу камней, в которую были воткнуты палки с привязанными тряпочками.

И вправду - это был перевал Ажу. С перевала открывался замечательный вид на два озера в верховьях Елангаша и окрестные вершины.

- Ну и куда мы поедем? - Саркастически вопросил Дмитрий, махнув головой в сторону спуска.

Вплоть до ближнего к нам озера мы видели склон, состоящий из огромных булыганов, однако справа (п.х.д.) камней было меньше. Проедем! Большее моё беспокойство вызывал спуск после озёр. Мишка-гид выскочил наружу, чтобы снять переворачивающуюся машину - кадр обещал быть великолепным. Поехали. Димка вёл машину, прижимаясь к правому краю долины: первые 200 м. проехали без особых проблем по тридцатиградусному склону, затем спуск стал круче - до 45 градусов, склон загромоздили крупные камни. Метров 100 старательно петляли между камней. Наконец, встали перед дилеммой в виде 1) крутого стометрового спуска по траве и 2) крупнокаменистого склона той же длины и с необходимостью перебираться через камни. Выбрали последнее. Машина под сопровождение диких возгласов Димки-водителя "Мотоальпинизм!!!" заползала на огромные булыганы, сползала с них - когда юзом, когда без проблем. Пару раз наступала ситуация, когда мы с Андрюхой упирались ногами в лобовое стекло, дабы с размаху не упереться лбом - настолько круто автомобиль наклонялся вперёд... Всё - выехали к озеру. Короткий, но экстремальный спуск закончился. Все выбрались наружу и, судя по заполошенным глазам товарищей, в кунге, им, как и в кабине, было несладко.

Далее мы очутились перед преградой - в озеро спускался забор из колючей проволоки, начинаясь где-то высоко на склоне. На проволоке висело множество консервных банок и пластиковых бутылок

- Приехали??? - вопросил Дмитрий-водитель.

- Нет пока... - Неопределённо ответил я.

Народ озадачился - зачем забор здесь понадобился? Минут 5 потратили на обсуждение этого вопроса. Варианты: чтобы контрабандисты не проехали (бутылки - в качестве сигнализации - верно, к ним присоединена хитроумная радиосвязь); это - громадный музыкальный инструмент; от нечего делать. Мнится, самый верный вариант - от волков из Монголии. Перекусили проволоку - машина проехала, проволоку снова прикрепили - лучше прежнего.

Тем временем хорошо открылась гора Ирбисту. Проехав вдоль озера, остановились у ручья, вытекающего из цирка горы. Восхождение назначили на следующий день, а пока, чтобы не расслабляться, решили сбегать на горку слева от Ирбисту - подъём просматривался хорошо. Быстренько перекусили и рванули наверх. Горка - простая, примерно 1А. За 1 час поднялись по гребню на гору: вначале шли по травянистому склон крутизной 30 - 40 град. и протяженностью 200 м. к среднекаменистому склону крутизной 35 - 40 град и протяжённостью 300 м.; пройдя склон, вышли на гребень(400 м. мелкой сыпухи, крутизна - 20 - 30 град, четыре несложных скальных выхода), по которому поднялись на вершину, представляющую собой полутораметровую скалку. Тур не обнаружили. С вершины рассмотрели нашу следующую вершину - Ирбисту.

Я вылез первым, затем появился Миша-Гамми, остальные здорово отстали. Миша спрятался за камни и принялся читать любимую газету "Монгол-Таймс".

- Что пишут? - поинтересовался я.

- Ничего не понятно. - Отозвался Мишка. - Как гора называется, на которую мы забрались?

- Хрен её знает. Какой дурак на неё полезет? Наверное, мы первые.

- Она называется Монгол-Таймс... - Медленно и с расстановкой произнёс Миша, - понял?

Я согласился.

Подошёл Димка.

- Добро пожаловать на Монгол-Таймс. - Хором сказали я и Мишка.

- Что?

Пока Мишка-Гамми и Димка обсуждали достоинства горы, я мозговал на предмет погоды - с запада шли тучи: стопроцентно обещался дождь или снег, но когда? Успеют ли остальные, едва прошедшие половину пути, подняться до непогоды? Впрочем, подъём был простой, свалиться было некуда и заблудиться - негде. Тушин неизменно замыкал группу. Поэтому, чтобы не замёрзнуть, мы решили сноситься по несложному гребню до горки слева: прошли примерно 200 м. по несложным скалам, легко обходимым преимущественно слева (п.х.д.). На Монгол-Таймс показались Тонька и Таня. "Захотят идти к нам, пускай идут. - Решил я. - Нет, - спустятся с Тушиным". Тонька потопала к нам, Таня осталась. Дождались Тоньку и двинули обратно. И попали в непогоду: дул сильнейший ветер, мощно швырявший нам в физиономии снежинки и дождинки. Совершенно промокшие и замёрзшие спустились к машине. Несмотря на мокрую одежду, вернулись довольные: наметили простой путь подъёма на пик Ирбисту, гораздо более лёгкий, чем путь по леднику.

Часть народа - я, Мишка-Гамми, Мишка-гид, Тонька и Таня решили ночевать в палатке, где устроили одновременно и варочный пункт. Всю ночь шёл снег с дождём.

11 день. оз. Джанкуль - пик Ирбисту (рад.)- оз. - оз. Атакуль - р. Елангаш.

Встали не поздно, но и не рано - часов в 7. На горах и кустах лежал снег - немного, но везде. Снег покрывал палатки и машину.

Я заглянул внутрь и обнаружил сонное и мокрое царство: сквозь крышку люка, заботливо запечатанную Димкой-водителем в Новосибирске, но открытую Мишкой-гидом, в кунг всю ночь капала вода, заливая народ. "Подъём!" - прокричал я. Народ заворочался, заматерился и полез наружу.

Димка Сидоров принялся за варку, спрятавшись от ветра за бугорок, что у него получилось не совсем удачно, поскольку ветер постоянно менялся - Димка, матерясь, прикрывал котлы своим телом.

Поели, собрали шмотки, пожелали Димке-водителю ни пуха, ни пера и двинулись наверх. Со склона помахали ручками отъезжающей машине.

Водитель должен был перегнать машину к условленному месту - к устью левого (ор.) ущелья под г. Джаникту. Спешили спустить машину вниз, поскольку опасались, что, если задержаться на день - другой, можно остаться и зимовать с "колёсами" наверху из-за возможных осадков, которые могли превратить озёрные террасы в непроходимые болота.

Выход на гребень, ведущий к Ирбисту, был простой - 400 м. мелкокаменистой крутой (50 - 60 град.) сыпухи с несложными для преодоления скальными выходами. Непосредственно гребень: мелкокаменистая сыпуха (35 - 40 град.), пять некрутых скальных выходов, преодолеваемых свободным лазанием. Через час после выхода я вышел под скальную предвершину на гребне и сел дожидаться группу. Ждать предстояло долго, потому я облачился в пуховку, достал кириешки, карту и принялся созерцать окрестности. Вокруг стояли горы одного из самых малохоженных районов Южного Алтая: в принципе, перевалы - несложны, однако некоторые вершины смотрелись довольно круто.

Примерно через 20 минут появился Миша-Гамми. Через 5 мин. после Миши - Миша-гид. Потихоньку подтянулись остальные. На предвершину не полезли: нацепили кошки, образовали связки и пошлёпали под основную вершину в обход. Гребень представлял собой своего рода спиральный полукруг, внутри которого шёл ледничок - снизу довольно крутой, но в верховьях выполаживающийся и образующий небольшое наклонное плато, по которому мы и двинули. За двадцать минут прошли 300 м. по плато и вышли под основную вершину Ирбисту. Кинули рюкзаки и полезли по сорокапятиградусной сыпухе длиной 300 м.


Вылезли - мы на вершине!	В туре обнаружили стёртую записку и конфеты в количестве 2 - 3 штуки. Занялись массовым фотографированием. Полюбовались Маашеем	Иикту	рассмотрели Сказку, Красавицу, Мечту (вершины в верховьях Шавлы), последний раз глянули на великолепный Найрамдал	вгляделись в нашу следующую вершину - Джаникту

и пошлёпали вниз, себе в удовольствие глиссируя по мелкокаменистому склону. С Ирбисту спустились за 1 час - бегом. На месте стоянки наскоро перекусили и пошли к машине. Дороги всё не было - шла тропинка. Следы ГАЗ - 66 на глинистой тропинке смотрелись сверхнеобычно... От конца Джанкуль тропинка взлезла на небольшой травянистый вал и перед нами - оз. Атакуль. Спуск к озеру оказался проще, чем путь от перевала к оз. Джанкуль, но длиннее. Тропинка стала представлять собой глубокую канаву - наверное, через перевал гоняют баранов. А десятью-двенадцатью часами раньше гнали ГАЗ - 66, и ныне бредут туристы. Тропа то раздваивалась, то вновь смыкалась - и вот мы в долине р. Елангаш. У основания подъёма стоит алтайская изба. Думали увидеть перевёрнутый ГАЗ-66, но Димка обманул наши ожидания. Прошли пару километров от подножия моренного вала и с радостью увидели, что окошко кунга как не в чём ни бывало светилось в темноте. В лагере занялись тремя насущными делами: 1 - принялись собирать сожженные вещи (Димка-водитель разжигал туристский примус, совершенно не разбираясь, как это делать, и спалил кое-какие вещички, в частности - футболку и кроссовки Мишки-Гамми); 2 - обсудили, идти на Джаникту или нет (Димка настаивал, что надо ехать домой, то есть в Чемал, потому как непонятно, какая дорога будет дальше, я же - идти на гору, в конце-концов, большинство голосов и единоличное начальственное решение взяли верх); 3 - поели, попили и спать завалились. Перед сном ко мне осторожно подошёл Илья и предположил, что на гору не пойдёт, поскольку болен, погода хмурится и вообще - хватит. Я отмёл предположения Ильи и расписал возможность разнообразных кадров. Илья, воодушевился и согласился.

12 день. Оз. Джанкуль - г. Джаникту

Вышли раненько. Стоял неслабый морозец: -5, -10 градусов, так что Елангаш покрылся коркой льда, а трава - инеем. Нам предстояло переходить через реку. Странная процессия, бредущая к переправе, украсила пейзажи Южного Алтая: мы напялили на себя пуховки и теплые штаны, надели рукавицы, на головы - шапки (некоторые для утепления нацепили очки), - однако обулись в кроссовки и закатали по колено штаны. Подошли к переправе - тихое течение, 5 - 6 метров шириной; неглубокий брод с ровным, хорошо просматриваемым дном. Первый переходил Тушин. Андрюха неуверенно произнёс "Ты права, я - дикий мужчина..." и вступил в холодные воды Елангаша. Первые шаги Тушин молчал, потом - примерно на середине - стал перебирать маты и - на выходе - победно воскликнул: "Да, ты права!" Выскочив на берег, неожиданно оборвал песню. Затем снова заматерился - гораздо громче и разнообразнее, чем в водах Елангаша и принялся бегать по берегу. Я озадачился странным поведением Андрюхи, но шагнув в воду, понял: вначале ногам стало резко холодно, потом стало тепло (даже подумалось о возможных тёплых ключах), однако как только ноги попали на воздух, их словно ошпарили кипятком: вода-то тёплая, да вот воздух - холодный... Принялся прыгать вместе с Тушиным. Остальные при переходе повторили эмоциональную последовательность, разве что изменив музыкально-словесное сопровождение.

Тушин пел-пел и вдруг резко замолчал. "Я ботинки забыл". - Печально произнёс он. Понурившись, надел мокрые кроссовки и побрёл обратно. На этот раз без песен и матов.

Перебравшись таким образом через реку, мы поспешили наверх. От реки полезли вверх вдоль ручья. Пройдя некрутой стометровый подъём и выйдя на пологое дно цирка, сели в ожидании отставших - солнышко припекало головы, в желудке возлежала пища.

Как только появились отставшие, двинули дальше. Прошли сто метров и снова сели - озеро. Красивейшее.

На Алтае бесконечное количество красивых явлений. Сколько людей, столько и красот: каждый найдёт свою красотинку и красотищу. Одним громадные белоснежные горы или глубокие пещеры, другим - дремучая тайга и пустыни-полупустыни, кто-то по воле-неволе поразится пестротой цветов, кто-то - камней. Меня же всегда на Алтае поражали озёра. Каждое - уникально: начиная от величественного Телецкого и заканчивая крохотными водоёмами в ущельицах. Чаще всего озёра бирюзовые, - бирюзовые настолько, что вода кажется густой, словно масло - подкинь, упадёт - стукнет. Есть озёра жёлтые, подобно озеру Маашей. Вода в озёрах Алтая бывает розовой от красноватых камней на дне, бывает жёлтой от глины; ночью они - чёрные, днём - разноцветные...

Озеро перед нами являло собой глаз. В центре маслянисто-чёрные воды были словно скважина в бездну. От центра утробно-чёрный цвет постепенно терялся, уступая место синему, возникающему вначале как видение на границе "показалось-приснилось и это было со мной, когда день превращался в ночь", но потом занимающему господство, - синему, умирающему в насыщенной бирюзе, тонущей в розовых цветах прибрежных вод - красные камни светились из-под воды... и начинался берег, мокрыми камнями выползая из призрачного мелководья к воздуху. Вода и воздух смешивались - граница оставалась неуловимой. То ли небо смотрело в глаза озеру, то ли озеро в глаза небу...

Однако необходимо шагать дальше. Обошли озеро с правой стороны, поднялись на небольшой моренный вал - снова озеро. Прошли вдоль него и обнаружили ряд водопадиков, падающих в озеро. Мишка включил свою камеру. От озера начался крутой подъём по крупнокаменистой сыпухе.

Забрались, дождались Мишку, который долго снимал на камеру водопады. Собрались и двинулись дальше. Вышли под гребешок, примыкающий к основному хребту, идущему от Джаникту. Полезли. Народ громогласно выражал эмоции по поводу мелкой сыпухи, сползающей вниз: два шага - вверх, один - назад. За 40 минут по мелкокаменистому сорокапятиградусному склону протяжённостью 200 м. забрались на гребень, откуда во всей красе перед нами предстала гора.

Путь обещал быть несложным: по простому скальному гребню под основной подъём и от него - метров 300 по льду до вершины. 300 м. протопали по двадцатиградусному гребню и подошли под скальные выходы, у которых дождались отстающих с замыкающим теперь уже Мишкой, связались и двинули. Погода портилась.

Последняя часть скального гребня была насыщены жандармами: мы преодолели 4 штуки, два первых обойдя и два следующих высотой 30 м. и крутизной 50 - 65 градусов одолев поверху. Подошли под ключевую скалу.

Погода резко сменилась - тучи, ветер. С тревогой думал, успеем ли подняться. Полез наверх по 75-тиградусному сорокаметровому скальному склону, взгромоздился на пик и оказался под жутким ветром. Повесил верёвку и стал дожидаться народ, спрятавшись за камешек. С юго-запада надвигалась чёрная полоса - лезть в такую погоду нельзя.

Чёрная полоса подошла ближе и трансформировалась в серую снежную пелену, которая поглотили окрестные хребты, затем разом скрыла Джаникту.

Вылез Мишка-гид.

- Наверное, не пойдём! - провозгласил я.

Мишка согласно мотнул головой:

- Народ замёрз. Надо спускаться.

Оставалась одна надежда: серая пелена пройдёт мимо, пока народ поднимается, и мы успеем прорваться в просвет на вершину. Однако установившийся в последние дни атмосферный режим (после обеда снег, затем ясный день - повторение) не давал такую возможность - непогода обещала простоять до завтрашнего дня. Даже если будет просвет, сколько он простоит - неизвестно. Вылезла Тонька.

- Вниз. - Вздохнул я.

Тонька глянула на меня, на снежную пелену и без слов полезла вниз. Ушёл и Мишка. Я в последний раз посмотрел на такие близкие склоны ледяной шапки Джаникту, обнажившиеся в кратком просвете, и стал сооружать самосброс. Спустился, и мы двинули обратно.

Шлось тоскливо. Идти по гребню снова не хотелось, к тому же там стоял сильный ветр, потому пошли с левой стороны от гребня - и встряли.

Склон перед нами имел следующий вид: между непосредственным скальным гребнем и сбросами шёл своего рода слоённый пирог - скальная полка, глинисто-сыпушная полка. Слоёв насчитывалось штук по пять каждого. Полки были прорезаемы скальными выходами, уходящими вниз. Поползли по самой верхней, цепляясь пальчиками за трещины, закладывая верёвку за выступы.

Выступы были маленькие, верёвка выскальзывала - появилось беспокойство: если в связке полетят первый, вторые, третьи, то последний, находящийся на надёжной площадке, всё равно задержит, однако что будет, когда вся связка выйдет на отвес? Бить крючья. В целом, при срыве, если создавать как можно большую площадь соприкосновения со склоном, шанс улететь вниз весьма мал, но такой шанс был - если покатиться кубарем, если запаниковать, если... Что я и озвучил, озадачив и без того ошарашенный народ. Потихоньку двинулись. Метров через 10 появился хороший выступ, за который я тщательно и с превеликим удовольствием заложил верёвку. Теперь бояться нечего. Пока проходил верёвку (40 м.), обнаружил ещё ряд выступов, так что когда вся связка вышла на склон, страховка была обеспечена. Когда заканчивалась вторая верёвка (40 м.), вышел на пологое место.

Тушин доказал, что с трением не улетишь, сорвавшись вниз и зацепившись на склоне. Наконец-то все вышли на пологое место - путь нашего подъёма по гребню. Сошли немного вниз и, обнаружив лужицу, решили, что война войной, а обед - пусть в 18 часов, нужен. Чем и занимались в течение 20 минут.

Вниз. Где машина, чай и нет дождя со снегом. Обнаружив мелкокаменистый склон в обход той крупнокаменистой сыпухи, по которой поднимались от озёр, устроили слалом - как сумасшедшие, две параллельные связки, глиссируя, неслись вниз. Очухались только у озера. От озера, когда в 19 - 30 стемнело пошли потихоньку, дабы не переломать себе ноги на скользких камнях. В совершенных потёмках подошли к водопадику, мимо которого забирая левее, поднимались.

Большинство участников зажгли фонарики. Группу надёжно замыкали Тушин и Сидоров, потому я, Мишка-гид, Таня, не пользовавшиеся фонариками принципиально, рванули вперёд, чтобы раньше прийти к машине и заставить Димку-водителя зажечь фары для ориентировки. Минут через 15 непрерывного забега неожиданно отстала Таня, до того громогласно пыхтящая мне в спину. Остановились, дождались, спросили, в чём дело.

- Немного порвались ботиночки... - стеснительно сказала Таня и прибавила, что, мол, дойдёт и так.

- Покажи.

Танюха поставила ногу на камень - я и Мишка-гид с восхищением оглядели ботинок, подошва которого держалась на двух хлипких гвоздика в районе каблука, не имея в остальных местах никакого сцепления с платформой.

- Как ты шла???

По старому туристскому навыку примотали подошву проволочками, верёвочками. Обувь, которая рвётся в конце маршрута, но не ранее - мистическая классика походов... (Вот уж точно: обувь и одежда - продолжение человека, у туриста, вдобавок, - кошки, рюкзак, ледоруб и прочее снаряжение). Двинулись дальше и через 30 минут спустились к Елангашу Ура! Почти дома. Огни машины сиротливо маячили во тьме - Димка-водитель в очередной раз подтвердил свою догадливость.

Пожалуй, неудачное восхождение на Джаникту было самым сложным мероприятием в этом путешествии. Нашли кроссовки, перешли через реку и стали пить, есть, разговаривать.

Итак, завтра мы должны ехать домой. На вопрос, за сколько времени мы доедем, Димка уверенно ответил:

- За день доберёмся до Еланды.

Незамедлительной моей реакцией было предложение: вместо поездки домой ещё раз попытаться взлезть на Джаникту, поскольку у нас был запасной день. Предложение поступило при всём народе и общество заколыхалось. Димка-водитель:

- Что там за дорога вниз - неизвестно, вдруг что сломается? А не пошёл-ка бы ты... Домой!

Илья:

- Домой. Хватит. Жена. Ребёнок

Мишка-Гамми:

- На гору! Вперёд! Ура!

Антуаннетта:

- Не домой. На гору. Хоть одна, но пойду.

Тушин, Сидоров, Таня заняли выжидательную позицию, однако, судя по осторожным высказываниям об учёбе, любимых, проблемах дома, стало понятно, что им тоже надоело. Мишка - гид:

- Домой. У нас с тобой, Макс Иваныч, может, ещё группа будет..

В общем-то, с моей стороны это была провокация: нужно ехать домой, поскольку у нас с Мишкой действительно предполагалась группа.

13 день. Р. Елангаш - Чуйский тракт - п. Еланда.

В этот день я проснулся от шума. Спросонья показалось, что это шумит море: прилив - грохот, отлив - затихание. Но потом понял, что шумит ветер. То, что ветер за палаткой сильный, подтвердила крыло палатки, лёгшее мне на физиономию и размазавшее влагу-конденсат по носу, лбу, губам. "Их кончен полёт", - подумал я, наблюдая за палаточной дугой, которая выпрямилась вслед за улетевшим порывом. Сегодня предстояло варить пищу Тоньке, напоминание о чём в виде нежного нашёптывания, но довольно агрессивного толкания в бок она приняла недоброжелательно, однако спокойно: подчинилась необходимости и полезла из палатки. Я же, честно выполнив свой начальственный долг, попытался задремать. Что у меня совершенно не получилось: хотелось в туалет, покурить, ознакомиться с ситуацией за палаткой.

На улице ничего особо не изменилось - горы стояли на месте, машина никуда не уехала, только ветер унёс куда-то мои штаны промоченные вчерашним дождём и заботливо вывешенные на растяжку от палатку.

Штаны обнаружились в метрах двухстах - лежали себе, зацепившись за куст. Шёл до них долго - ветер был такой, что раза два, вообразив себя планером, я ложился на поток, и он несколько секунд держал моё далеко не плоское тело.

Что там в машине? Я открыл дверь и обнаружил, что народ не спит. "Еда готова?" - хором вопросило общество. На что последовал совет сходить и приготовить.

Тонька управилась довольно быстро, вольготно расположившись в тамбуре - среди бутылок с пищей, мокрой одежды, женских причиндалов, примусов, котлов. Затем она унесла котёл в народ, отложив солидную порцию пищи мне.

Пища передо мной, лезть куда-нибудь в этот день не надо, скоро - цивилизация (Баня! пиво!), погода налаживается - взмыв на волнах хорошего настроения решил сварить себе кофе. Запалил маленький примус, из пластиковой бутылки плеснул воду в стакан, засыпал кофе и начал потихоньку поглощать еду, наблюдая кружение вод в стакане. Где-то на четвёртой ложке обнаружил Чудо - вода в стакане загорелась. Диво-дивное! Причина чуда вместе с огненным столбом из кружки пришла в голову: прозрачнейший 92-ой бензин полыхнул в лицо (ветер, продувающий тамбур, не дал почувствовать запах, и кофе, покрывший жидкость, пахнет не слабо...); схватил кружку и вышвырнул её из палатки. Горящие капли оросили землю за палаткой, некоторые пали в тамбуре на мои вещи, - трико, носки и трусы получили замысловатый узор в виде опалённых дыр. Попил кофе... Однако еда осталась цела - продолжил есть, воротя нос от своих благоухающих топливом рук и размышляя, в каком виде преподнести Тушину информацию о том, что его кружке навсегда привит запах бензина.

Тушин с интересом выслушал историю о моих пожарных приключениях, скептически нюхнул почерневшую посуду, аккуратно откинул её и провозгласил: "Что сгорит - то не сгниёт!"

Над горами совсем разъяснилось - шальная мысль сделать вторую попытку загуляла в голове, но Димка-водитель предупредил её обольстительной речью на предмет сладкого вкуса пива, ждущего нас в цивилизации, и грозным взглядом в мою сторону. Я со вздохом отдался и поплёлся собирать палатку, мусор, вещи. Собрали и запалили грандиозный костёр, в который - для розжига - вылили несметное количество бензина.

Поехали. Дорога шла точно так, как нарисована на карте - с одного берега реки на другой. Иногда она пропадала, иногда раздваивалась, но в целом ехали без проблем, лишь раз, видно, не туда свернув на развилке, при переезде речки закопались колёсами в песок. Впрочем, это был песок, а не болото, нарисованное на карте. Видимо, болото образовывалось в этом месте только после дождей.

Примерно через три километра дорога чётко обозначилась - по правому берегу - глубокой колеёй и более не пропадала. Проехали алтайскую юрту в устье одного из ущелий правого хребта (п.х.д.). Скорее всего в долине Елангаша даже после дождей не образуются болота - почва в долине каменистая, как и в Чуйской степи.

Примерно через 10 километров от места ночёвки переехали с правого берега реки на левый. По правому дорога продолжалась, но была менее накатанной. Проехали ещё два разрушенных стойбища. На выходе из долины дорога резко полезла вверх, где раздвоилась: более накатанная пошла влево, менее - вправо. Шестое чувство, выразившееся в предвосхищении пива, сказало мне, что левая - в Бельтир, а правая - на Чуйский тракт. Димка помчался по левой - перенаправлять его не стал. Через четыре километра Димка осторожно поинтересовался, не в Бельтир ли случаем идёт дорога. Я подтвердил.

Ура! Проехав километров 10 вырулили к любимому Бельтиру, где всё лето покупали пиво, сигареты, зубную пасту и прочие радости. В этот раз ограничились пивом, шоколадом и устроили массовое распитие и поедание оного.

Из Бельтира хорошо известной дорогой двинулись к Чуйскому тракту. За рекордно короткое время пронеслись положенные 28 километров и выскочили к посёлку Ортолык. Всё. У переезда через Чую остановились, напоследок омывшись чуйской водичкой.

На асфальтовой дороге машина пошла гораздо хуже, чем по бездорожью - ревела и хрипела на маленьких подъёмчиках.

По дороге остановились в любимом кафе - "Чуй-Оозы" (примерно 705 километр Чуйского тракта, перед слиянием Чуи и Катуни - по ходу нашего движения). Кафе - уютное: не так много народа, как в "Белом Боме", чисто, кормят неплохо, по стенам национальные алтайские рога и картины с горами. Рядом стоит алтайская изба - аил, в котором продолжается внешняя стилизация: можно поесть " как настоящие алтайцы" - сидя на низеньких скамеечках за маленькими столиками в окружении алтайских ковров, сундуков и прочего алтайского народного добра. В кафе можно попробовать настоящую алтайскую еду - внутренности барана, колбаски из конского мяса, сваренного в кишках, талкан и пр. Пили, пили, ели, ели. Пиво раздувало наши брюхи, булькало там радостно, мешаясь с курицами, рисом, яйцами и прочим.

В бесконечных запасах кассет Димки-водителя нашлась запись "Сектора газа" - приятнее, чем странные песнопения поп-див. (Становившиеся ещё более странными в тянущем магнитофоне). Наш доблестный автомобиль под стонущие завывания "Сектора" мчался по дороге. Моя функция выполнена - я могу податься в кунг и залечь там среди спальников, ковриков, пуховок, карабинов, ледорубов...

В Усть-Семе, памятуя о том, что полтора дня нужно будет жить в Еланде, закупили продукты. Поинтересовались у Тани, зачем она набирает несметное количество вина, тортов и прочие деликатесы, и узнали, что у девушки завтра - День Рождения. О, радость, радость! Проехали Усть-Сему и свернули к Чемалу - Еланде.

На этом участке случилась история. Какие-то гады перекопали всю дорогу, не поставив соответствующих знаков - я в сладком алкогольном сне ощутил приятное, но кратковременное состояние невесомости, а затем - успешное приземление (успел сгруппироваться). Однако не учёл одного фактора, висевшего на моей груди - свистка, врученного Ильёй, дабы подавать звуки заблудшимся в горах душам, и понял, что он торчит у меня между рёбер. Крепкая оказалась штука - крепче чем моё ребро, не снёсшее давления и сломавшееся. Димка остановился, заглянул внутри и опасливо спросил: "Живы?"

"Что это было?"

Димка объяснил, а Тушин показал как "машина вот так взлетела на трамплине из земляной кучи, вот так, словно в боевиках, пролетела в воздухе, вот так приземлилась и вот так не перевернулась. Потому что тяжёлая".

До самой Еланды (40 км.) народ не спал, ожидая очередного взлёта, однако доехали без проблем. Вылезли, нашли пустые домики и завалились спать.

14 день. П. Еланда (баня).

Проснулись чудовищно поздно - в 11 часов повылезали из разных мест "Амаду": кто-то из палаток, кто-то из летних домиков. Я и Мишка первым делом бросились звонить Говору на предмет следующей группы и с превеликой радостью узнали, что туристов - нет, и мы со спокойной совестью можем отправляться домой. Хватит! Четвёртый месяц уже в горах! Ура... Принялись топить баню, чем прозанимались до вечера.

Перед обедом обнаружили, что ненароком съели весь хлеб. А он, как известно, всему голова. Без головы жить нельзя, однако если турист знает, как терять голову (потому он и турист), то знает, как её найти! - Анька непонятно где нашла муку. На вопросы, где именно, она отвечала загадочным молчанием, потому народ предложил свои версии: "сделала из берёзовой коры или камышей", "сбегала в Чемал и купила", "похитила у местных", "не мука это вовсе, а покрашенные древесные опилки". Анька замесила тесто, превратившееся на сковородке в огромные вкуснейшие лепёшки.

Пообедали великолепным борщом.

Потом, набив полные животы лепёшками, супами, чаями и прочими радостями, двинули в баню. По выходу из бани мы обнаружили гигантскую толпу водников во главе с Женькой Таушкановым - они одолели сплав по Шавле, Аргуту и Катуни, потому были чрезвычайно довольны жизнью, свежим воздухом, немереным литражом пива, водки, рафтами, вёслами, соснами и прочими приятными вещами. Довольное миром состояние горников слилось с подобным у водников.

15 день. П. Еланда - г. Новосибирск. Сели в автобус. Поехали. Приехали.

4. Выводы.

Нами пройдено интересное и непростое путешествие.

На предмет проведения путешествий изучен новый район.

В списке вершин есть непройденная нами - что тоже совсем неплохо: гора Джаникту ждёт нас - мы уже мозгуем насчёт восхождения.

Это путешествие сподобило нас на мысли о новой экспедиции: в сентябре 2004 г. мы планируем побывать на Шапшальском хребте по той же схеме - автомобильный переезд - восхождение - переезд - восхождение.

Результатом путешествия мы имеем главное: 400 мегабайт фото, кучу фотоплёнок, шесть часов видеозаписи. Технический отчёт и это описание.

Возврат к списку