Библиотека

Туристический очерк

Автор: Роберг Б.Н.

(журнал "Всемирный турист", 1928 г., № 11, из личной библиотеки Рязанского Н.М.)

Сканирование: Виктор Евлюхин, обработка: Наталья Шмариович (Москва)

ОТ АВТОРА: Предлагая вниманию читателя описание этой экскурсии по Уссурийскому краю, мы надеемся, что оно может представить некоторый интерес и послужит своего рода толчком для многих, не знающих, как провести отпуск. Что же касается подробного описания природы края, то мы намеренно не даем его, так как нет смысла повторять то, что так хорошо изложено в прекрасной книге В. К. Арсеньева - "В дебрях Уссурийского края" (Владивосток, акц. о-во "Книжное Дело". Цена 2 р. 50 к.). Цель этого очерка - осветить переживания городского жителя, попавшего в тайгу.

I. Выступление в поход

Уже третий год подряд мы собирались использовать очередной отпуск для экскурсии в тайгу, но все не везло: то пароход не идет, то отпуска не совпадают. В этом году мы начали подготовку с января. Условились об одновременном отпуске с 15 июля, так как с этого периода в Приморье начинается наиболее теплое время года.

Обратились за советом к известному исследователю Уссурийского края, В. К. Арсеньеву.

Он охотно пошел нам навстречу, подробно проинструктировал, как шить палатки, что брать с собой, как вести себя в тайге, и предложил маршрут, который был нами принят и выполнен: из Владивостока до Сучанских угольных рудников - по железной дороге, далее - пешком вверх по реке Сучану, ее притоку Кандагоу, через хребет Да-дянь-шань, вниз по реке Эрльдагоу до села Анучина, а оттуда - по почтовому тракту на лошадях до города Никольска-Уссурийского и по железной дороге - обратно во Владивосток. Это составляло 250 километров железнодорожного пути, 150-170 километров пешеходного и 110 километров езды на подводе и требовало 12 - 14 суток.

Чем ближе подходило время выступления, тем усиленнее велась подготовка. Составили подробные списки необходимого (112 наименований), коллективно сшили из бязи три палатки, двускатные, совершенно закрытые, на двух человек каждая. Достали шкуры для спанья, "ичиги" (лучшая обувь для экскурсий по тайге), топоры, аптечки и т. д. Запаслись мясными консервами, бисквитами в запаянных коробках, сухарями, салом. СЛОВОМ, когда взвесили все, что нужно было нести на себе, оказалось, что на каждого приходится 15-20 килограммов. Вздохнули тяжело, но примирились...

Заручились в Окрпрофсовете соответствующими документами "о содействии", получили через Дом обороны японскую винтовку с 30 патронами и договорились о дне выезда.

Считаю не лишним привести здесь род занятий и возраст участников, так как существует мнение, что пешеходными экскурсиями увлекаются или молодежь или же ботаники, зоологи, этнографы, словом, те, кому природа ближе и понятнее.

Итак, участниками были: я - конструктор-механик, Мария Алексеевна, моя жена, - инженер-механик, Василий Дмитриевич - техник-механик, Александр Александрович - юрист, Николай Павлович - токарь, Василий Иванович - помощник бухгалтера. Все - в возрасте от 30 до 34 лет. С нами была собака Дружок, также солидного возраста, по виду охотничья, а по характеру - трусливее зайца. Должен оговориться, что все мы, кроме Дружка, были более или менее натренированы еженедельными экскурсиями в окрестностях Владивостока в течение двух лет.

15 июля вечером мы выехали из Владивостока. В два часа утра 16 го, проведя бессонную ночь в шумном вагоне (ехала еще какая-то экскурсия молодежи), приехали на станцию Кангауз, где кончается широкая колея железной дороги. На перроне к нам подошел какой-то "дядя" и предложил перевезти вещи через перевал до станции Держенево, откуда нам предстояло ехать по узкоколейной Сучанской ж. д. до рудников. Согласились и пошли за подводами.

Темнота, усиливаемая сплошным туманом, зигзаги грязной дороги, черная стена леса по бокам и удушливая жара - все это через час осталось позади. Забравшись в коробочки, именуемые вагонами, мы зажгли свечу и стали гадать, когда пойдет поезд - в 6 часов утра или в 12 часов дня. В 6 часов 40 минут сидевшие в передней части вагончика внезапно обрушились на сидевших в задней, затем задние полетели на передних: мы поехали. После десятка подобных "полетов" наши уши стали различать приближение толчка, и мы научились оставаться на своих местах.

Солнце печет немилосердно. Духота в вагоне стала чрезмерной; мы перебрались в открытые угольные вагонетки и в короткое время по виду превратились в угольщиков.

Карта маршрута по
Уссурийскому краю
туристической группы
Б.Н. Роберга

Маленький, но напористый паровозик быстро взбирался на крутые подъемы и еще быстрее скатывался вниз, а за ним не отставал и наш игрушечный поезд. Кругом высились сопки, обросшие тайгой и местами покрытые туманом, а к вагонам протягивали ветви деревья, казавшиеся огромными после чахлых городских садов.

Но вот среди яркой зелени стали попадаться законченные шахтные постройки, и в 11 часов утра наш путь уперся в лес балок, ферм и железных переплетов шахты № 2 Сучанского рудника.

Через полчаса, взвалив на спину котомки, мы пошли по поселку в знакомый дом - умыться с дороги. Солнце жарило отчаянно, лямки резали плечи, итти было очень тяжело: груз казался многопудовым. Мы упали духом: если так тяжело пройти полкилометра, то как же мы пройдем сто пятьдесят?..

После обеда в кооперативной столовой, расспросив о дороге, мы двинулись по направлению к деревне Казанке. Солнце жгло попрежнему, ветра не было, хотелось пить, но кругом тянулись бесконечные поля ржи и пшеницы. Лишь к вечеру, пройдя деревню Сицу, мы дошли до речки Малой Сицы, где и остановились на первый бивак. Здесь мы встретили крестьянина, везшего картофель в кооператив, и он обещал утром на обратном пути довезти наши вещи до деревни Сергеевки.

Утром 17-го четверо участников экскурсии отправились вперед в надежде застать подводу вчерашнего крестьянина, а мы с женой вышли позднее. Доплелись до водораздела между Малой и Большой Сицей. Впереди, далеко, почти на горизонте, синеют сопки. Там - деревни Сергеевка, Молчановка, а за ними высится Да-дянь-шань. Много еще итти, а сил уже мало, да и солнце печет во-всю... Три подводы обгоняют нас. Спрашиваем, куда едут. Оказалось - по пути.

- Довезите наши вещи до деревни - заплатим, - попросил я.

После краткого раздумья соглашаются за два рубля. Через десять минут ставшие уже ненавистными котомки скрываются за поворотом.

Бодро шагаем под уклон и через час подходим к реке Большой Сице, одному из правых притоков Сучана. На противоположном берегу сидят трое наших спутников и ждут нас. Александр Александрович сильно устал и уехал с нашими вещами в деревню.

Александр Александрович достоин внимания как прирожденный турист. Сломанная в детстве нога не сгибается в колене и короче другой сантиметров на 12, вследствие чего ботинок его весит килограмма два-три. Несмотря на это, он почти не уступает в ходьбе всем остальным спутникам. На этот раз, однако, он сдался и поехал.

Выкупались - и дальше. Через три километра - деревня Казанка. У крайнего дома нас встречает Александр Александрович с котомками. Тут обнаружилось, что жена забыла пояс и нож на месте купанья, а Николай Павлович потерял верхнюю рубашку. Пока я ходил за вещами, крестьянка сварила нам похлебку из овощей. Тут же в садике мы пообедали, правда, без мяса, но с большим аппетитом. Дружок, наоборот, после тряски в вагоне потерял всякий аппетит и долго отказывался от хлеба и даже от колбасы.

После часового отдыха пошли дальше. На этот раз забрели в китайские огороды и потеряли дорогу. Пришлось вернуться. Километров через пять подходим к притоку Сучана - реке Тудагоу (есть другая река Тудагоу - приток Даубихе). Надо перебираться вброд. Александр Александрович переехал на... спине Николая Павловича и теперь сидит на другой стороне и записывает свои впечатления, а мы ковыляем гуськом. Вода холодная - жжет, а острые камни режут ноги.

Только надели ботинки (ичиги бережем для тайги) - снова переход. На этот раз через протоку Сучана. Еще немного прошли - опять брод. Целых два часа только и делали, что снимали и надевали ботинки... Но вот и сам Сучан. Здесь дело серьезнее: широко и глубоко, по пояс, течение сбивает с ног, так что захлебнуться можно, если свалишься с котомкой.

Долго искали переправы, нашли, осторожно двинулись. Этот переход надо заснять. Александр Александрович торопит, уверяя, что не успеем выполнить дневного маршрута; снимаем наспех, неудачно. Испорченная пластинка летит в воду, сопровождаемая соответствующими выражениями по адресу Александра Александровича...

II. В долине Сучана

В 17 часов 30 минут встали на бивак на берегу реки. Началась обычная бивачная работа. Распаковали котомки, из которых посыпались бесчисленные банки и коробки с продуктами, и взялись за палатки. Палатка сперва подвешивается на основной продольной веревке, привязываемой к двум деревьям, затем на землю настилаются ветки, на них - трава, на траву - шкуры, наконец, - одеяло и простыни. Когда постель готова, боковые стенки палатки оттягиваются веревками, по четыре с каждой стороны. Веревки привязываются к кольям, вбитым в землю. Края палатки тщательно подгибаются внутрь, чтобы не проникли комары и мошки - бич Уссурийского края. Одновременно с установкой палатки разводится костер или, если много комаров, - дымокур.

Итак, палатки готовы. Садимся пить чай и жарить яичницу. Быстро темнеет. Пора спать, но спать еще нельзя: из-за сопок надвигаются черные тучи, поблескивает молния. Надо натягивать тент; над палатками подвешивается полотнище материи, чтобы дождь не брызгал внутрь, и вокруг делается маленькая отводная канавка.

Падают первые капли. Забираемся в палатки и укладываемся. Дождь, видимо, испугался наших приготовлений и сделал отсрочку. Наши соседи смеются и спрашивают, возьмем ли мы с собой завтра канавки. Ох, и спится же после дневного перехода: кажется, только что лег, не успел и заснуть, а уж из соседней палатки - сигнал на губах: "Та-та-та-та-та!.. Вставать!.."

Мы ковыляем гуськом...
Вода холодная-жжет...

Опять начинается "отдых отпускников": бесконечное топанье под палящими лучами солнца с тяжелой котомкой на спине. Дорога уже с утра раскалена. Солнце жжет голову, с кончика носа падает надоедливый пот; вокруг попрежнему желтеет рожь; вдали тянутся непрерывные хребты темно-зеленых сопок. Слева линия деревьев заманчиво влечет к себе-там протекает холодный Сучан.

Мы все идем и идем... Нередко встречаются корейские фанзы, а в полях корейцы с любопытством провожают нас взглядами и снова принимаются за работу. Но нас уже не интересует окружающее. Вытянув шею (повидимому, от этого она и болит), шатаясь, мы подвигаемся вперед; время от времени подкладываем под лямки пальцы, так как плечи начинает невыносимо резать. Через каждые 40-50 минут садимся отдыхать.

В 10 часов переходим по первому и последнему (на нашем пути) мосту через реку Шанзуизу и останавливаемся купаться. Вода холоднее льда, и после купанья итти стало совсем тяжело - разморило. Отсюда мы делаем вывод: во время похода в жаркую погоду не следует пить и купаться. Мы едва плетемся.

К часу дня пришли в деревню Сергеевку, сделав с утра километров 18. В первой же избе нас сытно накормили, за что мы уплатили 2 рубля. Здесь мы написали домой открытки, так как в Сергеевке было (последнее перед тайгой) почтовое отделение.

После обеда все сразу заснули на траве. Разбудил короткий дождь. Еще с полчаса посидели, смеясь и разговаривая о предстоящих нам в тайге встречах со зверьем, и отправились дальше.

Встреченный кореец, увидав мою жену, несущую котомку, сокрушенно качает головой и восклицает:

- Аяй-ай, и бабушка (женщина) сопка ходи! Ай-ай!..

Надежда, что после обеда будет легче итти, не оправдалась: котомки показались еще тяжелее, а воздух - горячее. Четыре или пять раз перешли вброд речку Маладзу и в 16 часов 30 минут встали на бивак на высоком берегу Сучана. Край палатки свешивался над водой, хлопотливо журчавшей в камнях. Сучан стал значительно уже, чем раньше. Появилась мошкара, и мы надели сетки. Ночью несколько раз просыпались от холода. Вот беда: днем изнываем от жары, а ночами мерзнем...

Пока мы возились с утренним чаем и уборкой палаток, взошло солнце, эффектно осветив скалистую сопку на другой стороне реки, как раз против нашего бивака. Но любоваться некогда, надо итти, пока хорошая погода. И опять, как вчера, мы пошли по нудной, однообразной дороге. Снова - переходы вброд через студеные воды Сучана.

Взошло солнце,
эффектно осветив
скалистую сопку
на другой
стороне реки...

Второй переход был особенно труден. Течение и острые скользкие камни не давали возможности быстро итти, а от холодной воды ломило ноги. На этот раз способы переправы были своеобразны: Александр Александрович переполз реку на-четвереньках в самом узком месте, а жена переехала на моей спине. Василию Дмитриевичу повезло: пока он сидел на берегу, сокрушенно качая головой над растертой ногой, подвернулась корейская арба - двухколесный "экипаж". Через минуту он, как вождь в триумфальной колеснице, качался над водами реки. Эту арбу мы тотчас же заарендовали под наши котомки, отправили с ней Николая Павловича на хутор Макаровский, а сами весело зашагали налегке.

Вот и Молчановка, последняя русская деревня на границе тайги. Большинство домов - новые, хорошо сколоченные: видно, что крестьяне живут небедно. Несмотря на это, пообедать оказалось нелегко: обошли домов восемь и нигде ничего не смогли достать, так как все взрослое население работало на сенокосе. Александр Александрович и моя жена решили попытать счастья в доме у Макарова, владельца хутора.

Приходят. Навстречу им - мальчик лет, восьми. Спрашивают:

- Папа дома?

- Нет.

- Мама дома?

- Нет.

- Кто же дома?

- Мефодий.

Думаем - наверное, работник.

- Ну, зови Мефодия.

Явился... мальчик лет двенадцати. Александр Александрович к нему:

- Купить чего-нибудь у вас можно?

- Купить нельзя, а поесть можно, - степенно отвечает парнишка.

Выпросили хлеба, каши, меда, яиц, все это съели и, расплатившись, отправились дальше. Налегке мы быстро прошли километра полтора, но... не по той дороге, по которой было нужно. Вернулись. Я и Александр Александрович, думая сократить путь, пошли напрямик. "Сократили" так, что отстали от остальных на полкилометра...

III. У преддверия тайги

Долина становилась все уже. Слева, у самого берега реки, высились отвесные скалы и сопки, покрытые лесом. Километров через пять возделанные поля внезапно кончились, и мы вступили в преддверие тайги. Дорога сделалась извилистой и грязной. Солнце проглядывало лишь по временам. Воздух был неподвижный и влажный, пропитанный испарениями гнилого дерева и листвы. Все чаще стали попадаться огромные, в полтора-два обхвата, деревья исключительно лиственных пород. Нас охватило какое-то новое сложное чувство. Это было ощущение своей беспомощности и ничтожности перед величием тайги и вместе с тем восхищение перед ее многообразной красотой...

Вскоре мы подошли к Сучану. Здесь нас поразил хаос переплетенных деревьев и корней, наваленных на берегах прошлогодним грандиозным наводнением. Снова поиски брода. Один суется выше, другой - ниже. Возвращаемся, советуемся. Я бегаю с аппаратом вокруг завалов. Наконец один храбрец пускается вброд, причитая над острыми камнями и холодной водой. За ним - остальные. Перебравшись на правый берег, мы через час вышли на открытое место.

Это была узкая долина, очищенная от леса и засеянная чумизой (род проса).

Там и сям из зелени выглядывали крытые травой крыши корейских фанз. Дико, пустынно, немного жутко. Мелькнула мысль, что мы попали к хунхузам - китайским разбойникам... Но вот начинают попадаться корейцы, а ближе к фанзам - кучи засаленных ребятишек, вид которых успокаивающе действует на нас. Изредка в лесу раздаются выстрелы: кто-то охотится за "пантами". Панты - молодые рога изюбря; китайцы их варят особым способом и продают как целебное средство, возвращающее молодость.

Рядом с дорогой стояла мельница. Внутри, ее лошадь с завязанными глазами уныло ходила вокруг жернова. Жернов представлял собой каменный цилиндр, двигавшийся по другому камню. Корейская женщина, равнодушная к нашему появлению, сметала ободранную чумизу в корзину. Оказалось, что это не мельница, а крупорушка. Солнце уже готовилось скрыться за сопки, поэтому мы здесь долго не задерживались.

Дальше по дороге мы замечаем столб и на нем надпись, гласящую, что отсюда до деревни Еловки - 50 километров. Это расстояние нам предстояло пройти по тайге.

В конце долины у границы открытого места, видны были дом русского типа и надворные постройки. Это был хутор того самого Макарова, у которого мы сегодня обедали в деревне Молчановке. Вошли во двор. Все заперто. Решили тут же, во дворе, расположиться на бивак, благо узнали, что хозяин здесь больше не живет. Когда устроились, приступили к ужину. Приходилось начинать наш "неприкосновенный" запас продуктов, который мы тащили более 70 километров на себе, так как все попытки купить у корейцев и китайцев, картофеля или чумизы оканчивались ничем. "Наша ничего нету, вода усе неси есть прошлый года", - говорили они в ответ. (Все, запасы унесены прошлогодним наводнением).

Василий Иванович первый вскрывает свою коробку и в ужасе находит вместо краковской колбасы кусок серо-коричневой подозрительной массы. Половина сухарей заплесневела. Мы долго нюхаем колбасу и единогласно решаем отдать ее Дружку.

Василий Иванович злится и обвиняет в порче колбасы меня, так как я не позволил ему есть ее раньше. Я резонно отвечаю, что, во-первых, это - неприкосновенный запас, а во-вторых, надо было лучше уложить колбасу, а не класть ее вместе с сухарями без бумаги. Со страхом лезу в котомку и извлекаю свой запас. Колбаса хотя и заплесневела, но не пахнет. Часа два копчу колбасу в дыму костра и вешаю на столб: пусть завтра провялится на солнце.

На следующий день мы встаем довольно поздно, так как предполагаем выступить после полудня. Пристреляли винтовку и начинаем заниматься подготовкой к переходу через перевал. Кто чинит одежду, кто сушит продукты, один отправился на охоту за воронами, другой ловить форель, а я брожу в поисках сюжета для аппарата.

Надо перейти Сучан, вернее, один из его притоков. Мочить ботинки не хочется, - дай, попробую сделать мостик из камней! С трудом притаскиваю большой камень, бросаю его в воду; камень благополучно катится по дну, влекомый течением. Со вторым -- такая же история, с третьим - тоже. Случайно подвернувшийся Николай Павлович помогает мне притащить кусок дерева, и через пять минут мостик готов.

Сквозь таежный бурелом

Перебираюсь на другую сторону и вхожу в тайгу. Осторожно делаю несколько шагов и проваливаюсь выше пояса в яму среди бурелома, нанесенного наводнением. Выбрался и тотчас же застрял в густом колючем кустарнике. Приходится обходить заросли вдоль берега маленькой протоки. Шагов через пятьдесят снова плюхаюсь, на этот раз в воду. Такой способ передвижения наводит на грустные размышления: что же с нами будет, если мы в пути собьемся с тропы и пойдем целиной? Ведь это же могила!..

С грехом пополам добираюсь до второй, большой, протоки, делаю два снимка и сравнительно благополучно, провалившись лишь раз, возвращаюсь на бивак. Надо перезарядить кассеты. Для этого решил воспользоваться погребом, обнаруженным нами накануне. Мы идем туда с женой. Спускаюсь и, оглядевшись, нахожу старую, проросшую картошку. Большая часть ее сгнила, но на хороший обед набрать можно. Перезарядив кассеты, набрали сколько могли картошки и кормовой свеклы. Понесли. Встречаем Василия Ивановича, тоже с картошкой - накопал на заброшенных грядках. Подходим к биваку, а навстречу нам китаец. Испугались, попрятали картошку в траву, почувствовав себя набедокурившими ребятишками. Однако, видимо, китаец сам нас испугался и повернул обратно.

Итак, сегодня праздник - мы можем есть досыта: Василий Дмитриевич наловил рыбы, мы принесли картошки, а Николай Павлович вместо обещанной вороны убил кулика - этакую пигалицу, чуть побольше воробья. После обеда делали учет и распределение имеющихся продуктов, что заняло время до вечера.

Вечером решили послать делегацию к тем корейцам, которые привезли наши вещи: не удастся ли нам и назавтра достать лошадь? Представителем выбрали Николая Павловича как знакомого с корейцами, а "ассистентами" - меня с женой. Надели сетки от мошки, которая уже начинала давать о себе знать. На всякий случай Николай Павлович захватил ружье и спирт во фляге. Для чего он взял спирт, выяснилось лишь впоследствии.

В русле высохшей
протоки делаем
маленькую остановку...

Пришли. Корейцы ужинают в фанзе, а кругом "кадят" дымокуры. Поздоровались и сели на завалинке. Помолчали для приличия минут десять. Затем Николай Павлович принялся понемногу выспрашивать хозяев ломаным языком (тоже, очевидно, из приличия):

- А как ваша думай, лошака с телегой далеко ходи могу?

Оказалось, недалеко, километров пять. А вьючные лошади могут пройти километров 15-20, при чем каждая лошадь может нести не больше 32 кило, так как дорога прескверная. Еще помолчали. Затем Николай Павлович предложил корейцу быть нашим проводником и предоставить нам лошадей. После продолжительного раздумья тот начал соглашаться, впрочем, довольно неохотно; запросил он 15 рублей, при условии начала похода в 7 часов утра и окончания в час дня. Мы даем 12 рублей. Кореец не соглашается. Тогда Николай Павлович достает флягу со спиртом и дает ему понюхать. Кореец оживляется и заявляет, что никогда не пробовал спирта. Николай Павлович обещает дать спирт в конце пути, и наш будущий проводник моментально соглашается итти за 12 рублей. Возвращаемся на бивак и ложимся спать.

IV. Горе-проводник

Рано утром 21-го мы уже на ногах. Одеваемся по-таежному - обмотки, нарукавники и сетки от мошки. Николай Павлович приходит с корейцем и лошадьми. Жена в это время ушла набирать воду в флягу, и кореец прежде всего спросил где "мадама". А наша "мадама" превратилась в товарища в "галифе". Повидимому, присутствие женщины действует на него успокаивающе; дело в том, что мы своим таежным видом не внушаем ему доверия. Когда пришла жена, кореец сразу же начал вьючить наши котомки на лошадей.

В 7 часов торжественно выступаем. Совсем, как настоящая экспедиция: впереди - двое с ружьями, за ними - проводник с вьючными лошадьми и в конце - остальные четверо. Все в спецшляпах и с палками в руках.

Дорога вначале хорошая, и мы подвигаемся быстро, восторгаясь тайгой. Через час оставляем дорогу и, свернув на северо-запад, в долину реки Кандагоу, идем по тропе. В русле высохшей протоки делаем маленькую остановку. Как полагается, через каждые 15-20 минут у кого-нибудь разматываются обмотки или сваливается ичиг. Через некоторое время тропа становится хуже. Она отчаянно виляет, десятки раз пересекает речки, упирается в бурелом, сквозь который лошади пробираются с большим трудом, и, наконец, начинает пропадать.

Попадаем в "тропики", - такое впечатление создает гигантская трава с широкими веерообразными листьями и множество огромных бабочек-махаонов, черных издали и цвета павлиньего хвоста - вблизи. Бабочки эти при полете кажутся птичками, так они велики. Много и других, менее крупных, названия которых нам неизвестны.

Проходим еще немного. Проводник начинает просить, чтобы мы нашли ему тропу:

- Твоя туда ходи, посмотри тропа, моя тропа потерял.

Таким образом мы превращаемся в проводников! Расходимся в разные стороны... Я нахожу нечто вроде тропки. Тропка начинает подниматься по склону, сопки и приводит в лежбищу кабанов. Зову своих спутников. В вязкой грязи - сотни следов и отпечатки огромных туш. Видно, совсем недавно (некоторые следы не успели еще наполниться водой) здесь блаженствовало целое стадо. Но нас кабаны, к сожалению, не подождали...

Хотел заснять, но снизу кричат, что тропа найдена. Ухожу и потом жалею, что не снял. Рядом с тропой стоит дерево. О толщине ствола можно судить по тому, что шесть человек свободно могут разместиться в его дупле.

Тропа окончательно испортилась. Местами попадаются такие завалы из бурелома, что мы удивляемся, как лошади сквозь них пролезают. Эти маленькие таежные лошадки выдрессированы не хуже цирковых. Они прыгают через древесные стволы в метр толщиной, пригибаясь ползут под наклоненными деревьями, ловко скачут по острым камням над быстрой Кандагоу и, как опытные гимнасты, карабкаются по растопыренным коряжинам на высокий берег.

В 12 часов 30 минут наш "проводник" твердо заявил:

- Лошага дальше ходи не могу!

Доказательство не требовалось... С сокрушением сердечным начали снимать котомки. Тут обнаружилось, что такие "скачки с препятствиями" даром не проходят: один котелок потерян, а две рогульки для котомок сломаны. Рогульки, рекомендованные нам Арсеньевым, служат для привязывания котомок и лямок и незаменимы для переноски на спине грузов. Делаются они из вилообразных веток толщиной в 1,5-2 сантиметра.

"Тропические" заросли
в Уссурийской тайге

Пока остальные отдыхали и варили картофель, я отправился на поиски деревца для рогулек. Как ни странно, но найти подходящее деревцо было трудно. Деревья были или слишком велики, или же попадался негодный кустарник.

Во время чая с картошкой, наговорив корейцу всяких ужасов о последствиях потребления спирта, Николай Павлович развел спирт в кружке пополам с водой и предложил выпить. Сделав глоток, корец отказался:

- Моя пей не могу. Мой пей немного, спи много, мошка кусай, - пропади есть в тайга.

Ночной вид бивака туристов
над рекой Кандагоу

Пришлось вылить спирт из кружки в реку, так как среди нас пьющих не было, взяли же мы запас его на всякий случай - для промывки ран и для согревания. Получив свои 12 рублей, наш проводник пожелал нам "хорошо сопка ходи", то-есть счастливого пути, и отправился домой.

Через полчаса мы двинулись навстречу неизвестному, ожидавшему нас в глухой, таинственно-величавой тайге. Последняя связь с цивилизованным миром была порвана, и мы почувствовали нечто вроде страха, когда, оглядевшись, увидали темные, почти черные заросли, гирлянды мха и гигантские, в два-три обхвата, стволы деревьев, у которых не только вершин, а порой и нижних ветвей невозможно было разглядеть.

Разговоры невольно прекратились, и лишь хруст ломающихся под ногами веток нарушал вековую тишину...

V. В Уссурийских "джунглях"

Тут-то и началось "хождение по мукам". Под тяжестью котомок мы шатались, как пьяные. Сразу заболели плечи. Ноги ежеминутно застревали в буреломе, вследствие чего мы часто падали, а подняться с котомкой чрезвычайно трудно.

На наше счастье, здесь ровно месяц назад прошла, экспедиция Дальлеса по изысканию зимней дороги из Еловки на Сучан. Из надписей на деревьях мы узнали, что экспедиция состояла из трех человек и что отсюда до деревни Еловки, то-есть до первого жилья, 41,6 километра. Мы решили итти по затескам на деревьях, на которых экспедиция через каждые 100 метров обозначала расстояние от Еловки.

Однако через каждые 10-15 минут мы теряем затески. Упорно ищем, находим и снова теряем. Скорость нашего передвижения в среднем - полкилометра в час. Проклятая Кандагоу, как нарочно, все время пересекает наш путь. Переходы через нее чрезвычайно трудны. То мы ползем на животе по толстым, переплетенным между собой, деревьям; то, балансируя, как на канате, идем по шатающемуся тонкому естественному мостику из наклонившегося деревца; то прыгаем вниз; то карабкаемся по скалам, ежеминутно рискуя сверзиться; то неуверенно шагаем по колено в леденящей, быстро несущейся, воде. И все эти гимнастические упражнения мы проделываем с 15-20 кило на спине, при чем на боку и на животе у меня болтаются сумки, аппарат, тренога и фляга, а у других - ружья, топоры и т. д. Каждый сучок считает своим долгом сорвать шляпу или так зацепиться за котомку, что приходится звать на помощь. К тому же во время этих невольных остановок не успеешь опустить на лицо сетку, как тысячи микроскопических летающих и ползающих черных точек, именуемых мошкарой, забиваются в уши, в глаза, в нос, за шею, под одежду, и все тело вдруг начинает гореть и чесаться.

С опущенной сеткой итти трудно: душно и плохо видно. Но преимущество ее заключается в том, что мошкара, забравшись под сетку, ползает по внутренней поверхности и не жалит.

Несколько раз на нас налетали какие-то мухи, повидимому шершни, и больно кусали. Место укуса сразу же вспухало и долго болело. Все мы ругаем препятствия, а некоторые, более малодушные, начинают давать клятвы, что их ноги больше не будет в тайге. Но я по опыту знаю цену этим клятвам. Немногие, очень немногие, выполнят ее. Пройдет год, в крайнем случае, два, и нас снова потянет в тайгу. Ведь тайга - это тот же наркоз, она затягивает. И если в человеке есть хоть маленькая туристическая жилка, - тогда конец: всю жизнь тайга будет влечь его в свои живописные мрачные дебри...

В тайге мы находим множество следов, особенно на песчаных отмелях Кандагоу и ее притоков. Тут и громадные следы изюбрей и легкие отпечатки копыт коз и глубокие - кабанов. Больше всего кабанов: все время попадаются канавки поперек тропы, вырытые ими в поисках пищи. Встречаются следы еще каких-то животных, определить которых мы не можем.

Уже без десяти минут пять, пора вставать на бивак. Но Василий Иванович "принципиально" не хочет останавливаться раньше пяти. Тропа поднимается на сопку и коварно исчезает. Поиски кончаются неудачей. Василий Дмитриевич совсем обессилел. У него кружится голова, и он в изнеможении падает, отказываясь итти дальше. Я снимаю котомку и сползаю по крутому откосу на берег Кандагоу. Долго брожу в поисках удобного места для бивака. Везде скалы, бурелом и отмели из крупных камней. Решаю разбить бивак на одной из таких отмелей.

Растянули палатки, с трудом выравняли камни и устроили постели. Быстро темнеет. На этот раз попалось удивительно мрачное место. Дикое ущелье, нависшие черные скалы напротив и глухая стена тайги кругом...

Бивак туристов утром

В камнях около палаток лениво пробирается темно-серая змейка. Уничтожили. Оказалась самой ядовитой - щитомордник.

Совсем стемнело. Уставшие спутники залезли в палатки, зажгли свечи и укладываются спать. Я все еще прыгаю по камням через речку: надо заснять ночной вид бивака.

Жутко в тайге ночью, особенно в первый раз. Сквозь тишину слышно отрывистое блеяние коз, отдаленный рев изюбрей, изредка доносится замогильное уханье филина. Заглушенно шумит река. Скрежещут увлекаемые течением камни. Скорей в палатку, там светло и уютно!

Сегодня спать удобнее: мы набили мягким пушистым мхом наволочку, и получилась прекрасная подушка (а то жена все жаловалась, что у нее болят уши от лежания на ичигах). Стал накрапывать дождь, но через несколько минут мы уже уснули.

VI. Тайфун

Встали мы рано, чуть светало, но выступили поздно, в 9 часов, так как занимались починкой обуви и одежды, порядком изорвавшейся накануне. Бивак утром имеет совсем другой вид. Затихли ночные звуки, исчезли страхи. Но ущелье попрежнему навевает странное ощущение тоски. С чувством облегчения мы покинули это неприветливое место.

Перешли в последний
раз через Кандагоу...

Небо было хмурое. Низкие облака быстро неслись в северо-восточном направлении. Несколько раз принимался накрапывать дождик. Через час перешли в последний раз Кандагоу, и тропа, повернув на запад, стала подниматься в гору.

Начинается перевал через Да-дянь-шань. Бурелома уже значительно меньше. Лес, преимущественно хвойный, стал стройным и чистым. Итти легче, но дождь все усиливается. Вспугнули дикую козу. В десяти шагах от меня (я шел впереди) она внезапно выскочила и грациозными прыжками скрылась за деревьями. Винтовка была за спиной, и стрелять не удалось. Второй раз мы встретили косулю, когда винтовка была в руках, но косуля, пропустив всех нас, шарахнулась в сторону и исчезла в чаще.

В 12 часов дня мы - на вершине перевала. Делаем маленькую остановку и закусываем сухарями и сахаром. От сухарей болит язык; у жены треснула губа, и бедняга совсем не может есть. Все мы похудели, в царапинах, ссадинах и кровоподтеках. Глаза ввалились. Клещей - уйма; мы то-и-дело вытаскиваем их. Как бы то ни было, перевал достигнут! Василий Дмитриевич вырубил на дереве затеску и пишет, что такого-то числа здесь прошла экскурсия из Владивостока.

Поднимается ветер, и мы начинаем мерзнуть, так как основательно промокли. А ветер и дождь - все сильнее. Повидимому, начинается тайфун. Необходимо итти, чтобы согреться. Однако быстрая ходьба мало помогает, так как дождь превратился в ливень.

Тропа начинает постепенно спускаться. Внизу ветер не особенно чувствуется, но, судя по тому, как он качает огромные деревья, можно заключить, что это почти буря. Тайга шумит, как море, столетник кедры скрипят, словно мачты корабля. Идем и со страхом поглядываем на них: если рухнет этакое огромное дерево и придавит кого-нибудь из нас, что мы будем делать с нашими маленькими топориками?..

Подходим к первому ручью. По карте определяем, что это - приток реки Эрльдагоу. Собираемся встать на бивак, но дождь внезапно прекращается. Не успели двинуться, как снова начался ливень. Делать нечего, останавливаемся и начинаем раскладывать огонь. Мокрые ветки не горят. Даже целлулоид, взятый специально для разжигания, отказывается гореть. Лишь обильная поливка спиртом дает возможность разжечь слабый, дымящийся костер.

Разводим костер и начинаем
сушить свои пожитки...

Наскоро растянуты палатки, и вещи прячутся под них. Дрожим, стучим зубами и с остервенением таскаем дрова. Движение и огонь - единственное средство от простуды. Но огня еще мало. Теперь вопрос: из чего делать постель? Трава и ветки - мокры, да и рубить их слишком долго. Под палатками - лужи воды.

Придумал: с соседних кедров сдираю широкие пласты коры, из которой жена сооружает постель. Другие следуют моему примеру. К этому времени костер превратился в столб бушующего пламени, но пользы от этого мало: со стороны огня одежда шипит, и нет силы выдержать жару, а с другой стороны по телу бегут холодные, струйки воды.

Александр Александрович совсем упал духом. Ему нечем заменить промокшую одежду. Кое-как он устраивается на шкуре рядом с Владимиром Дмитриевичем. Николай Павлович бегает в одних трусиках, но скоро ветер замораживает и его. Тогда он завертывается в мокрое одеяло и так засыпает.

Лучше всего устроились мы с женой. Пока я варил овсянку и жарил сало, жена достала сухое белье и фуфайки. Ныряю в палатку, переодеваюсь и чувствую, как приятная теплота разливается по телу. Дождь барабанит по палатке, которая местами начинает протекать, так как второпях плохо натянута; мы ликвидируем этот дефект. Зато нет ни одной мошки, и, вытащив с десяток клещей, мы можем с комфортом читать. Но через пять минут глаза слипаются, "Роман-газета" откладывается в сторону, и мы засыпаем.

Ночью я проснулся, чтобы зарядить кассеты. Дождь и ветер как будто перестали, но слышен угрожающий шум бешено несущегося потока. Это грозит наводнением. Куда бежать в темноте, как спасаться?.. Однако усталость берет свое, опасения забываются, и мы снова блаженно засыпаем до утра...

VII. Следы тигра

Утром, только встали, пошли смотреть речку. Грязно-желтая вода, стремительно несется и бурлит. По сравнению со вчерашним уровнем она поднялась приблизительно на 70 сантиметров; до края берега осталось еще сантиметров 50. Хорошо, что дождь прекратился ночью, а то мы поплыли бы.

Завал из деревьев
на реке Эрльдагоу

После чая разводим огромный костер и начинаем сушить свои пожитки. Палатку растягиваем прямо над огнем, и она, словно воздушный шар, раздувается и рвется кверху.

Показывается солнце. Восторженно встречаем его. К 12 часам все высушено, и мы двигаемся вниз по притоку. Тропа, такая хорошая на перевале, снова стала никуда негодной. В сотый раз переходим речку и теряем затески. Иногда затески идут в одну сторону, а тропа - в другую.

Поиски отнимают много времени, и мы снова идем со скоростью не более километра в час. Спуск с хребта значительно круче, чем подъем, поэтому мы идем зигзагами.

Около четырех часов вечера мы, потеряв затески, забираемся в такую заросль, что принуждены остановиться, не зная, что делать. В десяти шагах от остановки Василий Дмитриевич находит берлогу медведя. Собака храбро... жмется под ноги. Василий Дмитриевич тычет палкой в берлогу, но потом соображает, что делает глупость... Зовет меня снимать, но мне лень двигаться с места. Посоветовались и решили разойтись в разные стороны в поисках тропы. Мы с женой остались с вещами.

Приблизительно через полчаса разведчики стали возвращаться, но без результатов. Затески исчезли. Не пришел еще Василий Дмитриевич. Кричим ему: "Гоп-гоп!" - не отзывается. Наконец он ответил, откуда-то издалека подходит. Вид у него, как выражается Зощенко, "скучный".

- Ну, как, нашли?

- Нашел, да не то. Следы тигра нашел! Отойдя с километр, вижу на земле следов много всяких. Давай их разглядывать. Смотрю, эдакая пятерня отпечаталась кошачья, да огромная! Вижу, тигровый след, и идет он в том же направлении, куда я шел. И как будто довольно свежий. Огляделся я - глушь кругом, чернота. Крикнул вас, не отзываетесь. Тут у меня поползли мурашки по спине, и жарко немного стало... Оружия с собой, кроме ножа, никакого. Да и собаки нет. Повернул я назад и приналег на ноги. Хотите, пойдем вместе, посмотрим.

Наплыв на дереве

Посмеялись мы над испугом Василия Дмитриевича и решили, что тигров здесь нет, а это след какого-нибудь другого зверя. Тем не менее, смотреть не пошли. Времени терять не стоит, устали, да и так, вообще... осадок на душе какой-то остался после его слов. Чорт знает, может, и, правда, тигр...

Решили итти без тропы, вниз по течению. Проходим шагов пятнадцать и... натыкаемся на затеску: 25,6 километра от Еловки. Здесь же и тропа. Почему ее не нашли раньше - непонятно.

Через час речка влилась в Эрльдагоу, но второпях мы этого не заметили. На дереве надпись: "Дорога на Сучан идет вправо от тропы. От Еловки 23,1 километра". Не разобравшись хорошенько, Василий Иванович ринулся по тропе на северо-восток, то-есть, вправо, мы - за ним. Обрадовались, что тропа стала хорошей. Но что за чорт - километры стали возрастать! Ожидали увидеть 23,0, а находим - 23,2, затем 23,3. На 23,5 километре мы с женой запротестовали. Сверились с картой и компасом: оказалось, идем в противоположном от Еловки направлении - по бывшей партизанской тропе к заброшенной пищевой базе. Взглянули на реку - течение навстречу.

Повернули назад. Пройдя до затески 23-го километра, встали на бивак на берегу Эрльдагоу. Появились комары. Мошки сегодня - сверх всякой нормы! Обильно намазали дегтем руки, лицо и шею. Лишь благодаря сеткам и дегтю мы не были заживо съедены мошками...

Среди нас произошел раскол. Мы с женой настаиваем на позднем выступлении, остальные хотят трогаться рано поутру. Решили разделиться. У них не хватает продуктов, поэтому они пойдут быстрее... Ночью появилось множество светляков, причудливо мерцавших над рекой.

VIII. Вниз по Эрльдагоу

Итак, мы остались вдвоем. Остальные четверо ушли вперед. Мы идем неспеша. Все время обмахиваемся ветками от комаров, так как с опущенными сетками жарко.

В 9 часов 30 минут переходим грандиозный завал из деревьев на Эрльдагоу. Наконец-то мы видим немного открытого неба!.. Отдыхаем, наслаждаясь открытым местом. Вокруг - мрачная стена тайги. Вот уже четвертый день перед нашими глазами - бесконечные деревья, заросли кустарника и обвившиеся вокруг ветвей гирлянды мха и дикого винограда.

Все это надоело, и взгляд невольно ищет открытого, свободного места.

В корнях большого упавшего дерева греются на солнце две змеи; они переплетись клубком и поглядывают на меня. Собираюсь снять, но, пока вожусь с аппаратом, они исчезают...

Постепенно лес, бывший на перевале почти исключительно хвойным, превратился в смешанный. Все чаще стали попадаться грецкие орехи и жасмин. Заснял "наплыв" (нарост) на дереве. Если бы этот наплыв попал в искусные руки, сколько красивых вещей получилось бы из него!..

Остановившись на берегу реки, мы закусили бисквитами с сахаром, запили водой и, отдохнув, отправились дальше. Тропа стала лучше. Переходы сквозь бурелом встречались все реже.

Несколько раз чуть не из-под ног поднимались рябчики, садились на ближайшие деревья и рассматривали нас. В 8,8 километрах от Еловки мы нашли старый бивак экспедиции Дальлеса и решили тут же у тропы, благо река была близко, остановиться на ночлег. Раньше мы избегали останавливаться на тропе, так как боялись встречи с хунхузами. Но так как тайга оказалась безлюдной, мы на этот раз рискнули расположиться на тропе.

Я встал в 7 часов утра и начал разводить костер. Вдруг среди деревьев что-то промелькнуло. Всмотревшись, я увидел подходившего китайца. Поздоровались. По одежде я узнал в нем искателя жень-шеня (Жень-шень - корень, напоминающий по форме фигуру человека. Считается китайцами ценным лечебным средством,.). На нем был передник из промасленной материи для защиты от росы, голова обмотана тряпкой, сбоку висела маленькая сумочка, а в руках была длинная палка для разгребания травы. Лицо его было очень худое. Оказалось, он возвращался домой после двухнедельного пребывания в тайге.

Мы дали ему бисквитов и сахара. От чая он отказался, торопясь итти. О результатах его исканий я из деликатности не спросил. Это была наша первая встреча с человеком...

IX. У цели пути

В Еловку, по нашим расчетам, мы должны были притти часов в 12, так как тропа была хорошая. Пересекли две поляны, заросшие травой выше человеческого роста. В 2,5 километрах от Еловки тропа, перейдя приток Эрльдагоу, внезапно разделилась: направо шла старая, заросшая, а налево - свежая.

Повернули налево, прошли шагов 200, и наша тропа исчезла. Но искали ее немного и решили искать затески. Их нигде не было. Кружа в поисках затесок, мы окончательно потеряли направление...

Куди итти? От реки мы удалились настолько, что ее не было слышно. Следовательно- заблудились. Обидно, ведь до деревни осталось только 2,5 километра! Покружив еще немного по бурелому, мы решили итти по компасу на восток, надеясь выйти на Эрльдагоу.

Река Эрльдагоу
в 2,1 километрах
от деревни Еловки

Через полчаса мы пришли на то самое место, откуда разветвлялись тропинки. Пройдя несколько шагов по заросшей тропе, нашли затески; облегченно вздохнув, мы уверенно зашагали вперед. В час дня перебрались через Эрльдагоу в 2,1 километрах от Еловки. При каждом повороте глаз искал следов близкой деревни, однако, их не было. Попрежнему нас окружала тайга. Правда, здесь не было таких великанов, как на Кандагоу, но заросль была такая же густая, как и раньше.

Подойдя к какой-то речке, вспугнули стаю диких уток. Решили перебираться по наклонившемуся дереву. Взобравшись на него, увидали домики, разбросанные среди возделанных полей и огородов. Это была долгожданная Еловка!..

Через четверть часа, то-есть в 2 часа дня, мы уже сидели в крестьянской избе и с колоссальным аппетитом уплетали похлебку, хлеб с маслом и вареньем. Хозяева попались радушные и приветливые. Оказалось, наши спутники пришли сюда накануне вечером, а сегодня утром отправились дальше. Мы решили отдохнуть денек. Какое счастье, что больше не надо ставить палаток, рвать траву и ветки и разводить костры!

- Как же вы не боялись итти вдвоем по тайге без оружия? - спросил нас хозяин.

- Чего же бояться: хунхузов нет, тигров - тоже...

- Как нет тигров! Тигры есть. Вот еще весной тигр напал на охотника, зарезал лошадь, утащил двух коров...

Гм, если бы мы это знали, то поверили бы Василию Дмитриевичу, когда он рассказывал, что нашел тигровый след, и уж, наверно, не спали бы так беззаботно...

X. Возвращение во Владивосток

26-го утром мы выехали на подводе и к вечеру прибыли в село Анучино, где застали трех наших спутников. Василий Иванович ушел в деревню Варварку и оттуда намеревался пройти к железной дороге. В Анучино товарищи пришли за несколько часов до нашего приезда. Путешествовали они благополучно, если не считать двух неприятных инцидентов. Николай Павлович при "постройке моста" сорвался в воду и потерял ичиг, а Дружка при переправе через реку течением забило под коряжину, откуда он едва выбрался. Вечером мы осмотрели водяную мельницу, которую частично проектировала жена в 1924 г.

В 5 часов утра 27-го мы все пятеро сели на подводу и отправились в Никольск. Отъехав с полкилометра, обнаружили отсутствие Дружка. Николай Павлович поскакал за ним верхом и приволок на веревке. Бедный пес после тайги так обессилел, что готов был остаться в любой деревне. По крайней мере, не было ни одной остановки, после которой его не приходилось бы тащить на веревке.

Проехав за день 75-километров, мы остановились в деревне Осиновке на постоялом дворе и здесь узнали, что как раз в то время, когда мы находились на перевале через Да-дянь-шань, над Владивостоком пронесся сильный циклон с ливнем, причинивший значительные повреждения. Вот, наверное, о нас беспокоились!..

Весь следующий день мы ехали под дождем, сильно замерзли, покрылись брызгами грязи и к вечеру приехали в город Никольск-Уссурийский. 29 июля мы вернулись во Владивосток.

Через несколько дней после возвращения все мы взвесились. Оказалось, никто не потерял в весе, а некоторые даже прибавили. Пережитые лишения быстро сгладились в памяти, и сохранились лишь яркие впечатления от красот тайги...

* * *

В заключение можно сказать, что в будущем экскурсии не должны проводиться подобным образом. Маршрут на такой небольшой срок необходимо выбирать короче, чтобы иметь время устроить в тайге несколько дневок, в течение которых можно было бы хорошо ознакомиться с окружающей природой. Это - во-первых. Во-вторых, надо назначать экскурсии на более позднее время года, например, на сентябрь (к сожалению, в этом месяце обычно бывают наводнения), чтобы не страдать от мошек и комаров. В-третьих, надо более дисциплинированно уничтожать продукты и, в-четвертых, необходимо брать шерстяные фуфайки во избежание простуды.