Туристское творчество

Автор - Валерий Бодряшкин,
фотокорреспондент газеты "Красноярский рабочий"

Фото автора

Века минули со времен великого раскола православной церкви, трижды кардинально менялось государственное устройство. Череда царей, императоров, Генеральных и просто секретарей и президентов сменилась у государственного кормила многострадальной России, а они по прежнему живут особняком, забираясь все дальше и дальше в глушь Сибирской, Забайкальской, Уральской тайги. Скоро исполнится век, как Россия отделила государство от церкви, позволила на своей территории в равных условиях существовать разным конфессиям, а старообрядцы, староверы уходят и уходят дальше в глушь, обживая все новые и новые уголки бескрайних таежных дебрей. Редко кто из молодых потомков старообрядцев вырывается из цепких бытовых традиций и религиозных канонов. Их решительные шаги по уходу в Мир никогда не находят понимания среди единоверцев общины, а в Миру вызывают непреодолимое любопытство, в особенности у нерелигиозно настроенных россиян.История семьи Лыковых во многом типична для староверов: когда-то, на рубеже двадцатых годов прошлого столетия, не смирившись с, как им казалось, притеснениями своей веры, одной семьей они покинули общину и ушли вглубь Саянской тайги, прервав всяческие сношения с "Большой землей".Закончились спички - научились добывать огонь с помощью трута и кресала, выращивали злаки, - и у них была мука, поизносилась одежда,- и они научились ткать подобие материи из крапивы.
Все, знавшие их, считали, что Лыковы погибли, сгинули навсегда. И было настоящей сенсацией конца семидесятых годов, когда геологи, искавшие железорудные месторождения на стыке Алтайских и Саянских гор, обнаружили с воздуха, в самой что ни на есть непроходимой тайге, возделанные картофельные поля. Сенсация привела к Лыковым журналистов, массы туристов, врачей, специалистов МЧС. Всех обуревало любопытство, интересовали подробности сурового быта таежных робинзонов! Многое удивляло. Одно то, что почти сорок лет таежники обходились без соли, повергало в шок не только обывателей, но и всю медицину, плотно занявшуюся обследованием отшельников.
И то ли от резкого изменения их бытового устройства, то ли от занесенных с "Большой земли" в их стерильную среду вирусов, но двое сыновей, а в последствии и глава семьи вскорости померли, оставив младшую из Лыковых - Агафью одну бедовать на этой грешной земле.
Объявившиеся родственники пытались вернуть Агафью в общество, пытались научить ее жить в Миру - куда одной-то в тайге!?.. Но она, родившаяся в таежной глуши, постигшая все житейские премудрости таежного отшельничества, не смогла найти в себе силы остаться с людьми. Ее не привлекают удобства цивилизации: обильный стол, теплое жилье, наличие медицинской помощи, социальные блага... (ее-то уж не оставили бы без внимания органы социальной защиты). И, как не странно, после возвращения Агафьи в свое "родовое имение", к ней потянулись люди. Ни одно лето в устье реки Еринат - притоке Большого Абакана,- а именно сюда после смерти братьев Агафья переселилась со своим отцом, здесь его и похоронила, не обходится без гостей. Доходят сюда охотники и рыбаки - речки здесь горные, чистые, не замутненные варварской хозяйственной деятельностью человека, богатые хариусом и тайменем. Тайга полна непуганного зверя, прибрежные отмели и косы сплошь истоптаны копытами маралов и когтистыми лапищами медведей. Туристы, что побогаче, прилетают на вертолетах. Этот шумный народец Агафья не очень-то жалует, хотя житейская смекалка позволяет использовать и эту "напасть" себе во благо: ну кто, скажите на милость, откажется помочь знаменитой отшельнице: попилить и поколоть дров, заготовить и принести с десяток тальниковых веников для немногочисленной козьей отары?
Так с одного - венички, с другого - охапка дров, как говорится - с миру по нитке, и пополняются у Агафьи запасы на зиму. Да и то, если посмотреть - где ей теперь самой справиться при ее-то возрасте, да с растраченным по многочисленным и длинным таежным переходам, здоровьем? Рассказывает, что когда отец после смерти сыновей затеял уйти, переселиться на другое место, сам-то слег-надорвался в поисках этого чистого сухого склона на левом берегу Ерината, да на строительстве первого скромного полузасыпного жилья. И Агафья всю зиму перетаскивала на своем горбу их нехитрый, но, как при любом переезде, многочисленный скарб. В один конец около 15 километров сквозь непролазную тайгу! Она подсчитала - сделала 32 ходки за зиму. Нужно было бы еще сходить, да весна в тот раз помешала. А отец после "переезда" совсем недолго прожил. Здесь, на новом месте, посередь огорода она его и схоронила... И крест, как положено, поставила. И, как положено, больше к нему не прикасалась. Могила заросла тальником, таежной травой - так предписывают каноны "старой" веры.Вокруг могилы отца Агафья, как и при нем живом, выращивает немудреные овощи: картофель, помидоры, редиску, редьку, брюкву, капусту - все то, что многие века выращивают и на других сибирских огородах. Злаки и горох, правда, теперь уже не сеет - за лето кто-нибудь привезет и овса и гороха, да и муки несколько кулей всегда есть в амбаре.Тяжелее с животиной.Несколько коз, не то четыре, не то пять, остались нынче без козла. Захворал бородатый, пришлось забить. Теперь козы -"вдовые", а в таком качестве они в хозяйстве без надобности. Вот и в раздумье Агафья, что ей делать с козами: то ли забить на мясо, то ли подождать, авось кто из вертолетчиков исполнит обещание и привезет какого-нибудь, хоть замухрыжистого козлишку.
Большие проблемы у Агафьи с курицами. Для них она оборудовала загон покруче, чем для хищников и не потому, что куры у нее агрессивные, а как раз наоборот - трудно их уберечь от таежных и небесных любителей "диетического" мяса. Не спасает ни густая сетка, ни ружье, которым послушница Надежда частенько грозит ястребу-тетеревятнику, барражирующему над поселением, ни труп какой-то дикой птицы, подвешенный за ногу над курятником. Сберечь куринный табунок черезвычайно трудно. Посмотришь на такое житье-бытье, позагибаешь пальцы на обеих руках, перечисляя лишь только самые главные проблемы и становится просто непонятно, как она еще до сих пор жива? Но она объясняет просто:- На то воля Божья.
Говорит тихо, без ложного пафоса. А может оно и действительно так?
Иначе, чем объяснить, что вот уже пять лет, как к ее жилью прибились еще двое единоверцев?
Ерофей - бывший геолог, буровой мастер. Работал в той экспедиции, что первой наткнулась на поселение Лыковых. Когда ушел на пенсию, перебрался в большой город, а там потерял ногу. Заболела она ни с того, ни с сего, и врачи ничего не смогли сделать - ампутировали выше колена, да еще предупредили, что ему не подходит городской климат, нужно менять - иначе рискует потерять и другую ногу. Вот и вспомнил он тогда об Агафье Лыковой. А чего - всю жизнь таежничал, да и веры они одной. Вот так он и поселился рядом с Агафьей, чуть ближе к реке, а навестивший его старший сын срубил отцу ладненькую избенку, наготовил сколько смог дров. Сам-то сын Ерофея и не подумывает пойти за отцом, без цивилизации уже не может, а на чудачества отца смотрит, как на неизбежную судьбу предначертанную отцу Богом, да и врачами...Еще одну живую душу по имени Надежда прибило к Агафьиному поселению после долгих метаний от одной религии к другой. В 32 года, потеряв любимого человека, она долго не могла успокоиться в своем отчаянии и лишь познав постулаты старообрядческой церкви, поняла, что это единственное, что успокоит ее на грешной земле. Так она оказалась в избе, вплотную примыкающей к избе Агафьи.Вместе они часто молятся, вместе читают старообрядческую религиозную литературу, вместе управляются по хозяйству. Но, если в делах религиозных Надежа беспрекословна (а как иначе - взаимоотношения послушница-матушка не допускают никаких возражений), то в ведении хозяйства Агафье частенько приходится отступать перед напором бывшей горожанки, умеющей не в пример многим ловко управлятся и с мотыгой, и с топором, и с охотничьим ружьем.С посторонними Надежда немногословна, лишь кратко повествует о своей светской жизни: бывшая спортсменка федерального уровня, завсегдатай столичных тусовок... Но, глядя на рубище в которое она облачена, на заскорузлые, с плохо постриженными ногтями, руки, на серое, обветренное лицо, ее уже вряд ли узнают даже самые близкие люди, а свою фамилию она называть отказывается.Да это и не главное. Главное в том, что старообрядцы, как ни одна из религий, не осуществляют миссионерской деятельности, не вовлекают в свои ряды новых верующих, как это делают другие религии и секты. Они довольствуются тем, что они сами веруют и смиренно принимают соседство со вновь пришедшими к старообрядческой церкви.