Творчество

19 августа 2019
( Москва )
0 852 0
Автор - Алексей Слепухин (Екатеринбург)

Много легенд передают из уст в уста поколения жителей и обитателей Хмурых Гор про давнее прошлое, да и про нынешнее время края. Среди рассказов есть невероятные байки и небылицы про разных чудищ, может совсем и неживших в этих местах. Кто знает, может быть и правда это.
Я же хочу поведать те из них, что внушают мне доверие или же не выглядят совсем уж выдуманными.
Рассказывать их придётся долго, так что пора поудобнее устраиваться у огня, чтобы его тепло могло создать уют, медленно обволакивающий и усыпляющий твоё внимание, мой благодарный слушатель. Огонь - свидетель многих историй и событий, приключившихся в наших горах, и он может подтвердить правоту этих слов, щелкнув в особенно волнительный момент одним из своих угольков. Всё, устроились? Пора начинать...

I.
Пуку

Зима выдалась холодной, суровой и снежной. Идти по глубокому снегу Каменистого Распадка было неудобно даже ей - широкие лапы и длинные ноги не помогали. Часто проваливаясь, Пуку постоянно скребла снежную корку густой шерстью живота. Вчера, вылизывая израненные подушечки лап, она обратила внимание, что волосы на груди и брюхе вытерлись и уже плохо сохраняют тепло. А зима и не думает заканчиваться. Теплая шкура ох как пригодиться в эту пору.
Пуку голодала уже третьи сутки. Каждый раз, выходя на охоту, она тщательно продумывала её и осматривала территорию. Добравшись до намеченного места, долго устраивалась в засаду, учитывая каждую мелочь. Но все предостережения и жизненный опыт не помогали ей. В первую ночь она дождалась молодого годовалого лося и, высоко прыгнув, должна была попасть как раз на спину сохатого, но он сам спас себе жизнь, провалившись в глубоком снегу. Пуку перелетела через голову животного, даже не задев его своими крепкими передними лапами. Лось, не осознав, кто свалился рядышком с ним, рванул, что было сил и, сшибая рогами сучки деревьев, громыхнул в подлеске. Тяжело поднявшись, она поняла, что больше охоты здесь не будет. Плестись обратно домой с пустым животом ей было обидно и тягостно. Сколько раз она, вот так прыгая на спину оленей, выходила победительницей, а сегодня… Нет, эта зима себя ещё покажет.
Вчерашний день был тоже не богат на охоту: с раннего утра повалил густой снег, потом завьюжило так, что даже её, привычные к темноте, глаза не могли помочь. Лес словно вымер, всё живое притаилось в ожидании спокойствия и тишины.
Так прошёл второй голодный день и длинная беспокойная ночь.
Сидя на большом разлапистом суку, Пуку выжидала. Сегодня надо обязательно надо поймать хоть какую-то добычу. День должен быть хмурым, но зато прекратил падать снег. Первый, кто попался ей на глаза, был Кут, умный и хитрющий заяц. Он был старожилом ушастого народа. Кто только не охотился на него: и волк Туро, и росомаха Фух, и даже косолапый хозяин Каменистого Распадка Маных. Заяц, будто заговорённый, всегда выходил из всех переделок живой. Единственный, кто раз покалечил, но не поймал его, была Пуку, когтями поцарапавшая ему бок. С тех пор обитатели Распадка и прозвали зайца "Кут" - "оцарапанный".
Сегодня заяц Кут медленно двигался навстречу притаившейся в ветвях старого кедра Пуку. Ещё несколько неосторожных шагов и он будет в пределах прыжка.
Дождавшись удобного момента, хищница прыгнула. Кут, сбитый тяжеленными конечностями Пуку, перевернулся несколько раз и отлетел на пару метров от приземлившейся рядом охотницы. Не разобрав где опасность, он рванул навстречу Пуку, но, увидев её разъярённую морду и горящие глаза, начал тормозить. Но не тут-то было. Снег под утро покрылся тонкой, но скользкой корочкой, на которой невозможно быстро затормозить. Лапы бедного ушастика разъехались в стороны, и он летел навстречу своей погибели в распластанном виде. Но случилось чудо. Проехав между широко расставленных лап охотницы, он ещё успел, и оттолкнуться от них, увеличивая скорость невольного скольжения. Пуку, не готовая к такому повороту событий, пропустила мохнатого зверька под собой, не успев причинить ему вреда.
Дальнейшие действия обоих были очевидны: он убегает, загребая длинными задними лапами, она, проваливаясь в глубокий снежный настил, пытается догнать. Будучи спринтером по природе, Кут, конечно, остался жив, но зато целую неделю после этого случая сидел под Мохнатой Елью, дрожа от каждого шороха.
Потом эту встречу будут пересказывать все, от мало до велика, из обитателей Каменистого Распадка как "величайшую охоту грозной Пуку" и "счастливое утро Кута".
Пуку была разочарована. Она, старая охотница, грозный и суровый страж Распадка, правда, не лишённая благородства, так и не смогла поймать этого пройдоху. Стыд! Никогда не впадавшая в отчаяние, Пуку сильно забеспокоилась - она не могла остаться голодной, нет.
Рассказывая об охоте отважной Пуку, я забыл рассказать о ней самой и, у тебя, мой терпеливый дружок, накопилось много вопросов, готовых в один момент сорваться с языка. Не торопись, сейчас всё объясню.
Пуку, грозная охотница - рысь, обычная серая рысь с кисточками на ушах. Но в отличие от других своих сородичей, Пуку с самого детства окружал некий ореол таинственности. Рыси всегда держались особняком от других жителей Каменистого Распадка, но Пуку была особенной. Спросите любого зверька Распадка, и он взахлёб расскажет о ней захватывающие истории, но только вполголоса. А вдруг она тихо лежит себе в ветвях дерева и слушает то, что ты о ней рассказываешь? Нет, лучше уж вполголоса. Её, эту хитрющую рыже-серую бестию, а именно так произвольно можно перевести её имя, уважают все. Никто не отважится поспорить с ней. Пуку кроме своей силы, ловкости, чудовищной выносливости и невероятной хитрости (куда там до неё рыжехвостой лисице Су!), всегда отличалась…..нежным материнством. Её отпрыски почти всегда выживали до взрослого возраста, были умны, хитры, расчетливы и горды. Только некоторые из её подросших детей пострадали, да и то это было исключением. Два года назад погиб во время бури Монк, крупный и сильный самец, один из первых сыновей Пуку, отчаянно боровшийся со стихией до последнего вздоха. Да, вот недавно охотник из далёкого Ущелья, что в трёх лунных переходах от Распадка, случайно ранил Боту, молодую самочку. Не найдя её, охотник ушёл ни с чем. Бота же, выждав несколько часов, со стрелой в боку пришла умирать к матери. К утру её не стало. Пуку, как могла, зарыла тело дочери в подстилку Долговязой Ели. Так и простились мать и дочь. С тех пор Пуку словно окаменела: перестала общаться и выходила только на охоту. Её, когда-то великолепная, срыжа шкура стала совсем серой и невзрачной; кисточки на ушах понуро болтались. Рысь тяжело переживала кошмарный эпизод с дочерью, испытывая упадок жизненных сил. Да, ещё эта зима. Но Пуку была ответственной матерью и, она должна поймать что-то себе на долгожданный обед.
Теперь пришло время рассказать, почему она так беспокоилась. Надо представить тебе ещё одного персонажа, а точнее двух. Это пара маленьких сереньких комочков, что с нетерпением ожидали мать, зарывшись в теплую подстилку из материнской шерсти, мха и птичьего пуха. Они были голодны, а мать, возвращаясь с долгой охоты, не могла накормить давно голодных малышей. В этот год рысята появились у Пуку позднее обычного. Раньше, в молодые годы, котята подрастали быстрее, и мать могла довольно скоро приступить к обучению подрастающего поколения. Но в этот раз всё было по-другому. Малыши родились на исходе лета. Оно было дождливое, а зима голодной. О ней даже говорить не хочется. Зверюшки прятались, мечтая о долгожданной весне.
Пуку понимала - это последний раз, когда она водиться с детьми, больше их у неё не будет. Возможно, поэтому процесс воспитания и роста котят так затянулся. Осенью рысь могла довольно легко добыть пропитание, но с приходом холодов ситуация изменилась. Стало тоскливо и неуютно в Каменистом Распадке. В пору было уходить в поисках новых богатых угодий, но с детьми далеко не уйдёшь, да и по ночам стало намного холоднее. Даже её теплая шкура не спасала в студёные и ветреные ночи.
Так, проведя утро и день в пустых поисках, Пуку немного насытилась, поймав четырёх крупных мышей возле Большого Кедра, как это делает хитрюшка Су.
Немного повеселев, рысь решила возвращаться домой. Изловив напоследок небольшую мышку, она живую понесла её в зубах детям, чтобы они могли поучиться навыкам охоты. Двое её отпрысков были разные. Первой родилась маленькая Нул, сильная и крепкая красивая рысиха, вторым слабенький Туок. Глядя на него, Пуку сначала показалось, что он не выживет. Но её материнский опыт и дальнейшие события показали обратное. Малыш выжил и сейчас, несмотря на свои скромные размеры, не отставал от своей сестрёнки. Они барахтались и резвились, когда мать возвращалась домой. В такие минуты своим опытным глазом, Пуку отметила, что этот мальчишка очень необычный и, в то же время, какой-то непохожий на всех остальных её детей. В этом маленьком тельце улавливалась какая-то незримая сила. Что-то словно дремало в этом Туоке, но вот только что?
Впрочем, матери в последние дни было некогда. Дети часто спали, а когда просыпались от голода и не находили матери, немного играли, а потом снова засыпали. Пуку совсем извелась в поисках еды, всё чаще задумываясь, как бы перейти в другое место. Ещё бы месяц и, возможно, котята смогли бы выдержать длительный переход, но не сейчас.
Медленно и осторожно ступая по снегу, рысь приближалась к своему дуплу. Какая-то смутная тревога вдруг остановила её. Что-то с её детьми…
Ты не уснул ещё, дружок, пока я мирно рассказывал тебе историю Пуку? Нет? Тогда должен тебе рассказать о росомахе Фух. Трудно найти в наших лесах более хитрого, наглого и опасного зверя, чем Фух. Она не боится никого, правда, редко вступает в переделки с крупными хищниками. Но зато всем остальным она может показать свои самые хищнические зубы и злобный нрав. Росомаха любит охотиться исподтишка, когда зверь чуть зазевался. Тогда ему понадобиться много сил и везения, чтобы отбиться от неё. Иногда росомаха идёт "напрямки", нападая на здорового и сильного зверя, не боясь его копыт, рогов, зубов, когтей и ещё чего-нибудь. В общем, не случайно её не любят ни хищники, ни их жертвы. С ней в Хмурых Горах никто не водит дружбу. Зато за Фух давно тянется недобрая слава "разорительницы чужих гнёзд", "наглого повесы", "кровавого клыка", "поедателя падали", ну и много чего другого.
Сердце у Пуку заболело не случайно, на то была серьёзная причина. Фух, также голодная, выследила рысь, вызнав, где располагается логово давнего врага. Как только Пуку отправилась на охоту, Фух подкралась к дуплу. Рысята мирно спали, свернувшись в один клубок, обогревая, друг дружку. Кончик хвостика Нул прикрывал мордочку брата, зато его волосики постоянно щекотали сестрёнку, попадая в ушко. Каждый раз, когда шерсть будила её, Нул поводила ушами. Сон молоденькой рысихи был не крепкий. Вот и сейчас она вздрогнула правым ушком, приподняв голову. В замаскированное отверстие дупла влезла чья-то голова, злобно сверкнули глаза. Нул потянулась, слегка вытягивая передние лапки и растопырив пушистые подушечки с крохотными коготками. В это время чудной зверь схватил её, выволок в ослепительный мир. Нул успела лишь жалобно мяукнуть в протест, но жизнь ей уже не принадлежала. Распластанная на верхнем суку от дупла, она умирала из-за смертельного укуса, так и не узнав, что же это такое огромное и светлое - мир.
Туок проснулся от возни, жалоб сестры и чьего-то присутствия. Сквозь щелки полусонных глаз он увидел чужака, от которого пахло незнакомым и неприятным. Зверь осклабился и как-то противно зарычал, словно обрадовался. Мать-рысиха так никогда не делала. Приходя откуда-то, всегда ложилась рядом, подставляя им с сестрой теплый живот и сладкое молоко из больших бугорков, и облизывая их от крохотных дрожащих хвостиков до маленьких мокрых носиков.
Зверь ещё раз зарычал, пододвигаясь ближе. Туок привстал, потянувшись на всех четырёх лапках, смешно вытянув хвостик-обрубок в сторону. Чужак открыл пасть, сделав выпад вперёд. Туок, не рассчитав движения после сна и потягиваясь, оступился, рыхло повалясь набок. Смертельная пасть, лязгнув зубами, промахнулась. Фух ещё раз сделала попытку нападения, но тут Туок, словно подталкиваемый кем-то, стал защищаться. Раздосадованная росомаха решила покончить с малышом, проникнув в чужое жильё полностью. Но вот этого как раз и не любил Туок. Не осознавая опасности, котёнок бросился вперёд на врага, сердясь и не понимая, почему игра не заканчивается. Он, подпрыгнув, оказался на морде незнакомца, впившись коготками в мякоть носа и случайно расцарапав левый глаз. Фух взбесилась. Она не ожидала такого. Места было маловато, да и задние лапы свисали снаружи, отчаянно ища под собой вдруг пропавшую ветку. Так, лишённая маневра, она не могла сражаться с этим маленьким наглецом, расцарапавшим ей морду. Глаз неожиданно заплыл кровью - это Фух поняла, почувствовав знакомый запах и тепло тонких струй на коже. И тут неожиданно котёнок укусил росомаху в переносицу. Сильнейшая боль, словно острая ветка, пронзила хищницу, парализуя её до дрожи. Такого с ней никогда не было. Не в силах удерживать своё большое, вдруг обмякшее, тело Фух вывалилась из дупла. Её обидчик, Туок, летел вместе с ней, зажмурив от ярчайшего света глазки, лишь сильнее сжимая лапки, когтями зацепившись в это страшилище.
Упали они неудачно, погрузившись в глубокую обжигающую холодом подстилку. Туок, оказавшись под росомахой, в момент приземления сразу потерял сознание. Мрак заполонил глаза, и он уже ничего не помнил. Лапы так и не успели отцепиться от чужака.
Пуку стояла посреди леса, замерев от нахлынувшей тревоги. Из оцепенения её вывела трескотня Бута. Бут, старая белка, был соседом рыси. Его Пуку не трогала, предпочитая иметь осторожного соседа, предупреждающего обо всех новостях Распадка. Он был болтлив, но предупредителен с рысью. Сейчас он отчаянно звал Пуку, торопливо прищёлкивая языком. Его трескотня была непонятна ей, но, как мать, она поняла - с детьми случилась беда!
Рванув с места, Пуку широко прыгала по глубокому снегу, не обращая на неудобство движения никакого внимания и не экономя силы. Свернув у Большого Камня, кошка кубарем скатилась со склона, распугав лесную братию, повылезавшую из своих норок. Все увидели "грозного стража" в страшном гневе, какого не было с ней давно. Пуку ломилась через лес без дороги. Су, сидевшая под сосной и рассматривавшая свой хвост, была ошарашена видом рассвирепевшей кошки. Лучше не вставать ей на пути! Трусливо поджав хвост, лисица поглубже спряталась в низких сосновых лапах.
Рысь, протаранив последний сугроб, в ужасе остановилась возле Долговязой Ели. Её дети….
Нул. Тело дочери свешивалось с ветки возле дупла, как-то беспомощно опустив лапки. Сердце Пуку сжалось. Котёнок! Как же так?!
Обычно осторожная, рысь не смогла уберечь детей. Запрыгнув наверх, мать замерла. Лапы разъезжались в стороны, отказываясь выдерживать могучее тело рысихи. Бедная Нул! Пуку склонилась над телом погибшего котёнка. По широкому носу кошки скатилась крупная слеза, предательски свесившись с кончика, не желая падать. Мать не могла сделать ни одного движения. Вдруг её пронзила мысль: где второй? Только сейчас она заметила ямку у подножья дерева, где скрывалось тело Фух. Её, лесную разбойницу, рысь узнала сразу, но была не в силах даже зарычать. Практически свалившись с ветки, рысь подобралась поближе. Яростно зацепив тело врага, она выволокла его наружу. Где Туок? Кошка бросилась в дупло -малыша там тоже не было. Отказываясь что-то понимать, Пуку повела головой. Взгляд упёрся в вездесущего Бута, но он молчал. Привычная трескотня отсутствовала. Мать поняла, пропали оба малыша!
Замерев у тела дочери, Пуку так и просидела практически весь день. Только под вечер она, неожиданно для себя самой, спрыгнула и, взяв в зубы окоченевший труп извечного врага, понесла его в сердце Каменистого Распадка. Рысь несла мертвую Фух спокойно, не терзая её. Дойдя до Одинокой Скалы, Пуку взобралась на самую её верхушку, к Предательскому камню, что грозит упасть уже не одно лето.
Забравшись туда, мать-рысиха молча положила ношу к ногам. Окинув остекленевшим взглядом Распадок, снова взяла в зубы тело росомахи, Пуку выпустила его. Она не стала смотреть, как труп врага падал, цепляясь за острые бока камней. Нет, она постояла немного и повернула обратно, убитая свалившемся на неё горем. Конечно, все видели и поняли, что означал этот поступок грозной Пуку. Ещё бы! Не только страх, но и уважение объяли жителей Каменистого Распадка. Конечно, Пуку была такой же хищницей, как и Фух, но всегда благородной! В эту ночь её пожалели все, но только в эту ночь. Дальше была жизнь, а там как повезёт…..
Вернувшись к Одинокой Ели, рысь, аккуратно ухватив за шкурку мертвую дочь, отнесла её в дупло и завалила бывшей подстилкой.
Ночью в Распадке спали немногие. Порою зверюшки, высунувшись из своего укрытия, наблюдали тревожную картину: Долговязую Ель, разлапистую ветвь и на ней сидевшую "столбиком" Пуку. Ночь была морозной, но небо чистым. Свидетелем горя Пуку была ярко-жёлтая Луна, вышедшая посочувствовать рыси. Капельки слёз замёрзли на морде у Пуку, но она ничего не чувствовала. Мыслей тоже не было. Рысь сидела и не понимала, как ей жить дальше. Жизнь остановилась и стала безразлична ей. Эти два маленьких котёнка были последним чаянием рысихи….
Перед рассветом рысь заметила Бута, чьё небольшое тело еле угадывалось в сумерках - белка приблизилась настолько, чтобы её было возможно разобрать. Рысь уставилась на него, не понимая, чего он хочет. Но нет, Бут продолжал прищёлкивать языком, несвязно бормоча о мышах. Какие мыши?! О чём ты? Но вот сосед, наконец, вымолвил: "Туок". Пуку резко поднялась, вспугнув и без того робкого зверька. Оказывается, Бут пытался втолковать о мышах, что нашли Туока. Рысь не поверила своим ушам, но белка настойчиво звала её вниз, грузно спускаясь по стволу соседнего дерева. Кошка в один миг оказалась на снегу. Там, у ямы, из которой она достала Фух, суетился серый мышонок, пискливо визжа. Навострив уши, Пуку не сразу разобрала, что ей передаёт известие Ягонда, королева мышиного царства. Мышонок пищал, дрожа от страха, но рысь нетерпеливо переступала с лапы на лапу, вонзая когти в снежный наст. Эти движения и хруст снега вспугнули мышь. Юркнув в какой-то невидимый для Пуку ход, посланец так и не сказал главного: где?
Рысь беспомощно посмотрела в темноту ямки, а затем перевела взгляд на Бута. Тот, мешком усевшись у подножья дерева, что-то нервно пережёвывал. Когда хищница подняла на него глаза, он замер. Затем сквозь кашу содержимого рта стал трещать мышонку, чтобы тот не пугался и выходил - его не тронут. Хотя сам Бут нервничал: мало ли чего можно ожидать от Грозного Стража в таком состоянии. Наконец, мышь осмелилась выглянуть и скороговоркой пролепетала, что её котёнок свалился в один из ходов, и им, мышам, нипочём не вытолкать наверх. Сердце у Пуку потеплело - её котёнок жив!
Бросившись в яму, она испугала мышонка и Бута, предусмотрительно забравшегося к себе на дерево. Кошка не чувствовала запаха малыша. Пахло противной Фух, холодом от земли, лесной подстилкой да ещё мышами, но не её Туоком. Где он? Она стала отчаянно выгребать промерзшую землю, не понимая, где необходимо копать. Вдруг уха её достиг тонкий визг-приказ: "Стой!". Выглянув из ямы, Пуку на снегу заметила крупную мышь. Это и была королева Ягонда. Не спеша, приблизившись к рыси, царственная особа коротко поведала ей, что рысёнок неудобно провалился в ход с левой стороны, и её мыши не могут вытолкать его. К тому же, рысь роет в другом месте, закапывая и без того узкий ход. Втолковав всё это, Ягонда медленно удалилась - негоже королевам убегать, как никак монарх!
Пуку осторожно разгребла кучу, недавно ею же и созданную. Наконец, её лапа почувствовала небольшой лаз, куда, конечно, свою огромную лапу запустить не могла. Но как туда попал котёнок?
Если ты помнишь, дружок, Туок потерял сознание, падая вместе с Фух. Через некоторое время его лапы разжались и он, погребённый телом росомахи неожиданно стал проваливаться ещё глубже, пока не оказался в одном из многочисленных ходов мышиного лабиринта. Но он этого не помнил. Оказавшись под землёй, рысёнок не замерз: в царстве Ягонды было тепло. К тому же его посетила не одна сотня мышей, сбежавшихся посмотреть на неслыханное чудо. Сотней раз обнюханный, он не слышал мышиного писка и топота их лапок. Его нашла малютка-мышь, бежавшая по какому-то срочному делу, о котором потом все забыли, и сообщившая это известие лично королеве. От Ягонды по цепочке был передан строгий приказ: не трогать кошку! Она приползла сама, окружённая свитой приближённых мышей. Её личный лекарь понюхал "чудо" и вынес вердикт: он жив! Ягонда, вернувшись к себе, тотчас отправила племянника наверх разузнать, что происходит. Родственник возвратился взбудораженный - известия были одна тревожнее другого. Выслушав всё, королева решила помочь Пуку. Вот так племянник и стал послом к Грозному Стражу, о чём он впоследствии взахлёб и рассказывал очень долгое время.
Туок стал приходить в себя по двум причинам: он замерз и проголодался, а ещё снизу его кто-то толкал. Места было мало; вокруг темнота. Но через некоторое время над головой зашуршали, и Туок увидел свою мать. Комочки земли падали ему на мордочку, попадая в глаза и нос. Задохнувшись от пыли, рысёнок чихнул, зажмурив глаза. Через некоторое время Туок почувствовал, что снизу стали сильнее подталкивать. И вот, рысиха смогла зубами осторожно подхватить сына за левую переднюю лапку. Было неудобно и больно, но он терпел. Слегка приподняв из узкого лаза сына, Пуку аккуратно перехватила его, взяв, наконец, за шкирку. Бережно неся как хрупкую веточку, мать перенесла котёнка к подножью Долговязой Ели, а потом в узкое верхнее дупло. За её маневром следило множество зверюшек, озабоченных этим случаем. Устроив котёнка, рысь спустилась вниз. Там, у ямки, она постояла, посмотрев на Бута и стайку мышей. Кошка ничего не произнесла, да и смысла в этом не было. Затем она молча удалилась обратно.
В дупле Пуку свернулась клубком - в центре оказался единственный оставшийся в живых отпрыск. Она не чувствовала голод и холод. Она была счастлива, просто счастлива тем, что котёнок жив и здесь, рядом с её животом. Туок спал спокойно, лишь периодически сжимая во сне лапки, словно хватая кого-то. Так прошли ещё одни сутки, в течение которых рысиная семья так ни разу и не показалась. Бут несколько раз высовывался из своего укрытия, но безуспешно. А потом…потом они исчезли. Просто исчезли. Никто не видел Грозного Стража, не нашли следов, и даже слухов не было. Все жители Каменистого Распадка гадали, куда могли деться старая рысь и маленький котёнок, да ещё без всяких следов. Разговоров было много, но всё догадки.
Зима была на исходе. Все с нетерпением ждали весну. Хотелось солнца, первых вестников, таяния снегов, упоительной надежды, запахов и тепла. Действительно, скоро всё изменилось.
Лето было ранним, жарким и очень богатым. В лесах росли бесчисленные грибы, вкусные ягоды, корешки и зелень. Зверюшки стали нагуливать животики, отъедаясь после длинной голодной зимы. В округе успокоились и хищники, и их потенциальная добыча. Наступило долгожданное равновесие. Стали появляться детишки. Маных, например, каждый день возился со своим медвежонком, то, уча его как собирать малину, то, играть на рассохшем сучке от сосны. Бесчисленные пернатые то и дело сновали туда - сюда с насекомыми в клювах, кормя свою ораву. У хитрюшки Су появилась двойня; волки устроили логово в одной из расщелин Хмурых Гор, а об остальных обитателях и говорить нечего.
Бут растолстел за это лето. Сидя на ветке дерева и уплетая очередной гриб, он подсчитывал, сколько и каких припасов сумел припрятать. Его очередной математический процесс закончился неудачно - Бут недосчитался нескольких мешочков с орехами, охапки корешков, связки маленьких грибков и, главное, сушёных ягод. Нервничая от такой недостачи, белка набила полный рот орехов так, что он даже не плотно закрывался. В уме Бут ещё раз прикинул, где что лежит, и успокоился, вспомнив про тайник. Как это он мог о нём забыть? Обрадовавшись находке и своей сообразительности, стал медленно щёлкать орехи.
Но тут его глаза увидели то, отчего он замер и, орешки стали выпадывать наружу. Бут остолбенел. И было отчего. По лесной тропе, мягко раздвигая листву, бесшумно шла Пуку. Она выглядела великолепно. Голова высоко и гордо поднята, шкура лоснится и не спадает по бокам, как в голодное время, ноги легко и основательно ступают по моховой подушке, неся крепкое и сильное тело рыси. Поравнявшись с деревом, где сидел Бут, производивший сложные подсчёты, кошка остановилась. Она повернула мордочку в его сторону, пронзив парой зеленоватых глаз. Оторопь охватила белку, не ожидавшую этого. Но рысь недолго задержала на нём своё внимание. Зато слегка наклонила голову, и Бут понял, что это знак её признательности. От такой неожиданного поворота событий он стал часто жевать, проглатывая всё вместе: и ядрышки орехов, и скорлупу. Так он и остался сидеть, пораженный увиденным, в то время как вездесущие сороки разносили по всему Каменистому Распадку весть, что вернулся Грозный Страж.
Пуку шла медленно, грациозно переваливаясь с лапы на лапу. За ней шёл подросший котёнок. Это без сомнения был Туок. Он полностью научился копировать походку матери, отчего стал ещё больше похож на неё.
Так и шли они по звериной тропе друг за дружкой, серьёзные и невозмутимые. Только хвостик - обрубок Туока как-то смешно подёргивался из стороны в сторону, словно котёнок вилял им от радости.
Впрочем, они оба были рады возвращению в родные края. Он и его мать, Пуку.
Вот мы и добрались до конца нашей истории. Как тебе? Отчего молчишь? Э, да ты закемарил, дружок. Ну что ж, спи. Авось в своих сладких снах ты и увидишь нашу Пуку, Грозного Стража Каменистого Распадка, что в Хмурых Горах…..

II.
Сказание об Ойксе

Посвящено Л.Пермяковой

Он стоял на Одинокой скале уже давно. Так давно, что времени был потерян счет. Периодически впадая в раздумья, он возвращался к действительности с ощущением полной прострации во времени и событий. Воспоминания предыдущих моментов путались, наслаиваясь, друг на друга. Так, однажды Ойкс расслабился под действием мягких, скрадывающих лап-лучей весеннего светила и очнулся лишь от пронизывающего дыхания осенней непогоды.
Ойкс чувствовал себя всё хуже и хуже. Давно стерлись черты его лица, лишь оставив грозные глаза да глубокие трещины-морщины. Корпус постанывал под ударами ветров, неизменно блуждающих на его скале, корневище он не чувствовал давно, макушка начала осыпаться. Но он продолжал жить, сам, не зная для чего.
Ойкс был единственным сохранившимся истуканом в Хмурых горах, которого в молодости боялись и уважали. Когда его вырезали, он уже не помнил - время неумолимо перетекало, не давая божку никаких шансов на выживание. Но зато Ойкс помнил лицо человека, что боязливо вырезал его из молодого, крепкого дерева. Оно достигло той поры, когда с большим удовольствием поглядывало на малорослых соседей, пренебрежительно поджимая ветки в те моменты, когда-то один, то другой соперник пытался затмить его красоту. Резчик был невысоким, крепким мужчиной. Он приходил почти каждый день. Сначала слегка приблизившись, он падал на колени и долго кланялся, прося его, Ойкса, помочь ему в жизни. И не случайно выбрал резчик это имя, означавшее "могущественный", идол действительно многое умел и равных по силе в древней магии ему не было. В такие минуты истукан чувствовал себя блаженно, свысока наблюдая на своего создателя.
За всю свою бесконечную жизнь Ойкс не любил ни кого, разве что, его, резчика. Помогать человеку было легко: просьбы были скромны и просты, в отличие от его сородичей. Резчика звали Нуак, и он был незлобливым и уважающим Ойкса. Закончив, наконец, свою работу и очистив всё тело Ойкса и площадку вокруг него, Нуак попятился, скромно прося не гневаться за возможные ошибки и недоделки.
В ответ идол благодарно скрипнул в ответ и резчик, слегка испугавшись, все понял. Отныне судьба Нуака была в не опасности. Все тяжелые и опасные моменты в его жизни Ойкс легко отводил, не давая хвори ни шанса, поэтому резчик спокойно дожил до старости.
Нуак умер тихо и мирно, безмятежно заснув, как и хотел его покровитель, у костра в теплый летний вечер.
Ойкс видел, как душа покидает бренное тело, слегка повернувшись к нему на прощанье. Это был краткий миг, но этого хватило обоим. Похоронили Нуака неподалеку от божка, там, где на склоне росла красавица-береза. Ойксу она была симпатична, и более подходящего места для друга, он бы не смог выбрать.
К деревянному идолу люди приходили часто. Их просьбы были, в основном, не сложные. Истукан помогал им часто, впрочем, если дело не касалась противоборства с другими идолами. Однажды, в лучах заходящего зимнего солнца к нему робко пришел юноша. Он долго не решался заговорить, и Ойкс помог ему, ласково успокоив. Молодой мужчина просил поддержки в сватовстве. Отец его возлюбленной был против этой свадьбы, не обращая внимания на любовь дочери. Он даже обратился к божку своего племени, чтобы тот помог подыскать богатого жениха.
Узнав все это, Ойкс решил помочь влюбленным. Он стал разговаривать со своим собратом по имени Рум. После переговоров, дело уладилось, и молодые поженились. Юноша долго приходил к Ойксу, принося жертвы и еду. Сам же Ойкс получил возможность познакомиться с представителями древнего народа истуканов.
Поблизости от него жили два деревянных божества: один хмурый, неразговорчивый и старый Либну, другой молодой и вечно задиристый Хаска. Ойкс сначала вынужден был померяться силами с ними обоими, а когда соседи поняли, что он действительно "могущественный", подружились с хозяином Одинокой скалы. Они часто общались между собой, мысленно стараясь решить все спорные вопросы, не доводя дело до конфликта. Ойкс не боялся собратьев-божков, осознавая свою силу; те отвечали ему взаимностью, узнав, как он легко и мудро поступил с Либну и Хаской, показав, что не хочет ссор, но и обиды не потерпит.
Возмужав, Ойкс мог разговаривать и с другими идолами, живущими очень далеко, даже со стариком Апси, чьё трухлявое тело уже стало распадаться. Ойкс пытался ободрить отживающего свой век старца-истукана, но всё было бесполезно. Когда Апси умер, распавшись на небольшие куски, все идолы немного поскрипели своими точеными телами. Это был знак прощания. Все это знали, и слова здесь были излишне.
Вскоре жизнь и у оставшихся деревянных божков тоже изменилась. Все племена людей, живших в округе, были охвачены тревогой - приближалась война. Истуканы пытались сообща помочь жителям Хмурых гор, но время было упущено. Неотвратимость столкновения висела в воздухе.
Воинственные племена подкрались темной ночью и даже всполошные призывы истуканов не помогли.
Враги быстро захватили стойбища, не жалея детей и стариков. Женщин уводили тайными тропами в сопровождении с шаманами, чтобы идолы не могли навлечь на них беду. Шаманы часто камлали у костров, исступленно общаясь со своими духами и бубнами. Вскоре в Хмурых горах не осталось прежних жителей. Впрочем, захватчики не церемонились и с деревянными божками, с удовольствием поджигая их. Радостные крики воинов и шаманские мистерии были слышны издалека, хотя идолы знали о творившихся бедах и без их воплей. В их телах стоном отдавались боль и горечь гибнущих собратьев. Немного погодя, Ойкс остался один. Его сначала не заметили в водовороте битв, и это дало возможность подготовиться ему. Ойкс заранее договорился с деревьями на Одинокой скале, с ветром, часто передыхавшем у него на полянке, и даже с росомахой. Он готовился к серьёзному бою, понимая, что цена этой схватки не только его дальнейшее существование, но и поруганная память собратьев и сотни жизней жителей округи, которых истуканы так и не смогли защитить. Ойкс мысленно перебирал все возможные методы борьбы. Он решил, что просто так не сдастся. Еще не известно, кто будет хозяином Одинокой скалы в сердце Хмурых гор.
Враги крались тихо, но Ойкс знал всё о них. Когда первый смельчак сунулся к его основанию с горящей
веткой в руках, первым пришел на помощь старик-кедр. Отчаянно раскачавшись, он упал на человека с факелом. Так погиб первый недруг. Своего соседа-кедра Ойкс вспоминал всегда с благодарностью, улыбаясь в уголках рта даже сейчас. Следом отличились другие деревья, мешавшие своими лапами-ветками, корнями-петлями. Часть врагов умерли здесь же, не уходя с поляны. Ветер, старый дружище, постоянно издевался над людьми, задувая опасный огонь. Кто-то из поджигателей свалился с Одинокой скалы, другие попали в каменные мешки-капканы. Несколько человек напоролись на услужливо подставленные старые сучья. Завершила битву росомаха, отважно напавшая сзади на остатки воинов и шаманов, не давая им возможности отступить. Избежал наказания лишь старый умудренный опытом шаман, спрятавшийся в чащобе. Но Ойкс с ним расправился сам. Он отпустил шамана, но постоянно следил за ним. Наказание, выбранное Ойксом, было суровое. Шаман умер через месяц голодной смертью, водимый истуканом кругами вокруг стойбища врагов. Умирая, шаман понял, кто его победил. Враги, позже найдя своего волхва, в страхе отступили от Хмурых гор. С тех пор жизни Ойкса ничего не угрожало, кроме времени. Но и заняться ему было нечем.
Истукан, вспоминая эпизоды из жизни, всегда приходил к одному и тому же: что его ждет дальше? Одинокая скала разрушалась, деревья вокруг Ойкса давно уже сменились. Отношение с молодежью были непростые: его побаивались и общались нечасто. Реже стали захаживать и другие знакомцы: любопытные белки и хитрые лисы. Старая росомаха умерла, а её дети переселились в другие угодья. Лишь старина ветер захаживал, изредка принося новости.
Так, однажды крылатый друг залетел, взбудоражив Ойкса известием: в Хмурых горах снова появились люди. Ветер назвал их странным словом - старатели. Двигались люди медленно, волоча с собой огромные лодки, каких здесь и впомине не было. Пришлые основательно рубили лес, подкладывая его под свои лодки. Часть из людей внимательно перебирала камни в горах и руслах рек, что-то выискивая. Ветер наблюдал за ними, то, потихоньку подглядывая, то, нахально вмешиваясь в их странные дела.
Но то, что сообщил дружище в последний раз, Ойкса и обрадовала и насторожило. Он давно не видел людей и соскучился по ним, ведь ради них он собственно и жил. Но эти пришельцы мало были похожи на тех с кем так долго жил бок о бок старый божок, защищая и помогая им. Вскоре и сам Ойкс почувствовал близость этих "старателей". Люди двигались медленно, но уверенно. Их путь явно пролегал к Одинокой скале, а значит, им не миновать встречи с ним. Через пару дней истукан смог и увидеть их: несколько десятков людей показались в долине. Тот день выдался необычайно светлым, солнечным без единого облачка. Ветер решил проверить южные отроги Хмурых гор, потому в долине под Одинокой скалой тихо. Ойкс снова задремал. Проснулся он от неожиданных звуков: на поляне перед ним были люди. Божок, очнувшись, увидел перед собой четверых рослых, крепких пришельцев. Они замерли и рассматривали его. В руках у каждого сухие сучья и валежник. "Собирали дрова", - заключил Ойкс. Люди осторожно обошли стороной божка и спустились вниз к своему лагерю. Вечером они появились снова, но большим числом. Подойдя к Ойксу, они постояли и…. неожиданно стали раскачивать его. Ойкс попытался сопротивляться, но на людей его действия никакого эффекта не оказали. После нескольких раскачиваний дерево внутри треснуло. Пришельцы, повалив его и обхватив со всех сторон, понесли в сторону своего пристанища. Ойкс понял: его ждёт костер.
Дорога до лагеря оказалась короткой. Люди, притащив тяжелого божка, только сейчас при свете яркого костра увидели черты лица Ойкса. Испугавшись, они отшатнулись от истукана. Затем один из людей что-то произнёс, а остальные послушно положили божка головой в середину костровища. Лёжа в жарком огне, он размышлял: правильно ли он поступил, не наказав людей? Но внезапно пришедшая мысль озарила Ойкса - лучше так закончить свою жизнь, помогая людям, чем медленно жить в бездействии. Придя к этому решению, старый божок обрадовался. Лицо его преобразилось, глаза широко раскрылись, тонкие губы раздвинула довольная улыбка.
Старатели, заметив его гримасу, в ужасе отпрянули; некоторые спрятались за деревья. Внезапно в долине появился старый друг, вернувшийся с юга. Поняв, что его соратника люди решили сжечь, ветер обрушился со всей силой на лагерь незваных пришельцев. Мгновенно воздух наполнился резким завыванием, которому вторили деревья-старики, грозно раскачивающиеся вокруг лагеря. Разыгравшаяся буря раскидала и без того напуганных людей. Но Ойкс вдруг тихо шепнул ветру: "Спасибо тебе друг. Но оставь всё как есть". Только что бушевавшая непогода сменилась удивительной тишиной. Пришлые люди только сейчас поняли, что они коснулись чего-то непривычного и опасного.
Между тем, тело Ойкса загорелось и стало похоже на обычные обуглившиеся дрова. Ветер напоследок взъерошил пепел и угли костра, подняв в воздух целый рой мелких кусочков и хлопьев от дров. В этом вихре частиц пришельцы увидели силуэт лица истукана. Старина Ойкс улыбался. Ветерок бережно подхватил образок божка и понёс его словно на руках наверх к Одинокой горе, туда, где и жил старший из удивительного, но исчезнувшего народа истуканов. Подняв свою драгоценную ношу, он внезапно дунул, и образ истукана распался. Ойкс снова вернулся к себе.
Много времени прошло с тех пор. Одинокая гора совсем поседела. Деревья больше не растут на ней, но Ойкс до сих пор продолжает жить там.

III.
Легенда о Конжаке

Древние всегда считали Горы живыми. Не случайно они наделяли скалы и хребты, массивы и утесы особыми свойствами и возможностями, уважали и преклонялись перед ними, селили в них странных существ, сами же их же и побаиваясь. Одним из горных народов, по людским поверьям, были гномы. Кто из нас не знает маленьких бородатых человечков в разноцветных колпачках, с молоточками за поясом, лампой и киркой в руках.
Их удивительным знаниям Гор и богатств недр издавна завидовали люди. До нас дошло мнение, что были гномы злые и добрые.
Первые с удовольствием мешали людям, путали их, сбивали с дороги, чтобы никто из них не смог найти хотя бы и десятой доли сокровищ - золота, алмазов и других ценных минералов и руд - а, по возможности, и пропал в горной стране. Известно, что гномы по натуре скуповаты и неохотно делятся своими сокровищами. Добрые представители маленьких человечков наоборот помогали людям и показывали часть своих запасов. И те, и другие всегда хранили в своих кожаных поясных мешочках несколько алмазов, самородков и других ценных минералов. И это богатство гномов смущало и притягивало много людей. Среди них также находились жадные и охочие до чужого добра, чего уж греха таить. О гномах сложено немало легенд, рассказывающих об их необычном поведении и истории народа. Но вот существовали ли они на самом деле ответить сложно.
Кроме гномов Горы полюбили и великаны, которые в отличие от маленького народа терпеть не могли людей. Про них тоже существует много преданий, с одним из них я и хочу Вас познакомить.
Жил на одной горе великан, злой и угрюмый. Любил он обходить свои владения, разбрасывать камни, выкорчевывать деревья, греметь на всю округу и изводить людей. Сколько раз охотники или рудознатцы, сталкиваясь с великаном, просили у леших, водяных и прочих лесных жителей помощи и заступничества. Но ничего не помогало - великан был силен и неумолим. Сколько народу сгинуло в тех краях! Но мало великану было горя людского; нравилось ему похвастаться о своих подвигах. Великан любил захаживать к своим друзьям, другим великанам. Бывало, шагнет через Хмурые Горы и, вот, он уже в гостях.
А как начнет рассказывать о своей силе - даже друзья его удивлялись. Эти хвалебные рассказы доходили и до людей, ибо они водили дружбу с птицами и зверями. Вот и решили люди собраться "всем миром" и победить его. Стали смельчаки бросать камни, наводить побольше шума, метать стрелы и огненные шары, отчего и окрасились валуны. И так раздухарились, что продвинулись очень высоко, почти к самой вершине. Испугавшись такого напора и огня, великан зарылся в землю и окаменел, а пока ворочался, устраиваясь поудобнее, раздвинул гору. Так и стоит она, сокрыв навсегда в своих недрах угрюмого хозяина.
Смельчаки же отпраздновали победу, прославляя своего вожака охотника Конжакова. В честь него и назвали великанью гору Конжаковым камнем.

IV.
Легенда о шамане и Насу

Почему-то ни звери, ни люди не любят орлов. "Хищные птицы, да ещё поедают падаль" - любят они приговаривать. Глупые существа. Орлы одни из самых благородных и древних животных. Красивые, грациозные, сильные, ну и, конечно, опасные. А что вы хотели? Попробуйте научиться реять наравне с облаками, улетая в недоступные выси и выхаживать своих детей в таких условиях. Их ведь тоже нужно кормить. Не кузнечиками, а настоящим мясом!
Эх, что там говорить, не поймёте вы нас, орлов. Но были времена, когда с орлами дружили все: и человек и зверюшка. Только забылись они…
Орёл, паря над верхушками высоченных сосен, не высматривал добычу. Он получал наслаждение от скорости, движения и мощного потока, малейшие изменения которого легко улавливал и использовал в своих целях. Сейчас надо пересечь последние деревья и кромку леса, а дальше будет долина. Это место Орёл очень любил. Каждый раз, ловя крыльями поток, он проносился по этой долине несомый невидимым другом - ветром. Вот и сейчас, он легко пронёсся, словно в воздушной трубе. Грызуны, повылезавшие на весеннее солнышко, в страхе попрятались в щели, боясь попасться ему в лапы. Да уж, этого не стоит, о вечно грызущий народец, я силён и легко могу поймать пару таких серо-коричневых шкурок. Но не сегодня; сегодня я наслаждаюсь. Ветром, свободой, горизонтом, своей мощью и гордостью.
Ага, ещё часто любят поминать нашу гордость, всё чаще подменяя её гордынею. Ну, уж нет. Орлы никогда не были гордецами, но свою честь и гордость берегли всегда.
Получив удовольствие от мощного скольжения, Орёл наклонил одно крыло и, получив дополнительный толчок от отражённого от Одинокой Скалы ветра, поднялся ещё выше.
Попрощавшись с ним и слегка сжав крылья, он подлетел к своему любимому месту. Здесь Орёл всегда проводил свободное время. Восседая на каменном уступе, любил наблюдать не моргающим взглядом на простиравшуюся внизу огромную страну - Хмурые Горы.
Все уже забыли, почему наши Горы называют Хмурыми. И только мы, орлы передаём старинные предания об этом своим детям. Звери и другие птицы побаиваются нас, не общаются, всячески избегая. И зря. Нам есть, что порассказать. Вот исчезнет наш древний род, что тогда будет? Кто вспомнит и поведает легенды? Эта жалкая мелочь? Вряд ли. Их интересует, как набить поплотнее свой живот да сберечь свою голову. Куда им до великих дел?! Вот кошки ещё смогли бы, но их становится крайне мало в Хмурых Горах. Суровые времена настали для них, да и охотников расплодилось нынче. Велика вероятность, что мы их переживём. Но надолго ли?
Орёл поудобнее переступил, уместив подушечку левой лапы в знакомую ямку камня, и погрузился в воспоминания.
Старики сказывали, что когда-то наши Горы были Светлыми. Жило в них много всякого зверья, а в долине стояло стойбище сампи. Эти люди отличались миролюбивым характером, умеренностью в своих интересах, не убивая понапрасну животных и птиц. А шаман племени был братом Насу, предводителя всех орлов. Когда-то шаман подобрал маленького орла, попавшего в передрягу. Его родителей убило молнией, а его самого поймала хищная куница. И если бы не помощь шамана, вышедшего на поиски необходимых трав для камлания, то этой истории могло и не быть. Вызволив птенца из цепких лап хищницы, человек выкормил юную птицу. И с тех пор Насу стал младшим братом шамана.
Сампи, выходя на охоту, каждый раз спрашивали разрешения и помощи у шамана. Тот в свою очередь мысленно общался с Насу, помогавшим выследить медведя или оленя. Затем охотники долго шли по следу выбранного зверя и, прежде чем попасть в него меткой стрелой, извинялись перед ним, объясняя, что это лишь необходимость. Обычно всё заканчивалось благополучно. Но вот однажды, выбранный медведь, отказался подчиниться, бросившись на охотников. Тяжелой лапой он сильно расцарапал одного, смертельно укусил другого и лишь сын вождя остался жив. В этом ему помог Насу, прилетевший на помощь и бросившийся на своенравного косолапого. Молодой сампи чудом остался жив, но двое его друзей всё-таки умерли после этой охоты. Медведя позднее выследили и застрелили, но воинов в племя не вернуть. Сампи были благодарны Насу и всему роду орлов за своевременную помощь. Для них вырезали печень и часть внутренностей медведя, преподнеся в знак благодарности.
Зимой орлам в горах приходилось туго - сложно находить пропитание в суровых условиях. Люди, зная об этом, всегда приносили какие-нибудь кусочки пищи к Большому Камню, где орлы и подбирали их, унося к себе в горные выси.
Эта дружба с годами крепла и длилась довольно долго, пока в Светлые Горы не пришла беда. Враги решили захватить эти горы и уничтожить миролюбивых сампи. Случилось это во время летних приготовлений. Мужчины племени ушли на длительный период охоты, разбредясь по двое-трое по нашей тайге. Во время этих скитаний они выслеживали крупного зверя, заготавливали мясо, коптили его, намереваясь возвратиться обратно только ближе к осени. Женщины с ребятнёй оставались в стойбищах, готовясь к зиме. Собирали мох, хворост, сушили грибы, ягоды, разбирались в травах, сортируя их и вывешивая на ветру. Да мало ли дел по хозяйству. Из мужчин в стойбищах оставались, как правило, пара стариков, что могут сидеть и курить крепкие травы, да шаман, периодически посещавший все поселения сампи.
Однажды вечером он собрался камлать у костра главного стойбища. Хотел поговорить с духами и узнать, когда ожидать возвращения воинов домой. Все соскучились по охотникам: и жёны и дети. Как только старый шаман начал камлать, он почувствовал что-то неладное. Духи вели себя странно, отказываясь разговаривать с ним. Погрузясь ещё сильнее в транс, шаман, наконец, добился от них ответа. Духи боролись за сампи с духами воинственных племён, и известия были тревожные. Одно понял старый маг, что пора созывать охотников. И тут произошло очень неприятное: любимый бубен шаман порвался, будто его кожаную перепонку разрезали ножом. Шаман ощутил безысходность и тщетность своих усилий в защите родного народа. Понимая, что против него будут камлать десятки вражеских шаманов, он прибег к последнему средству. Мысленно он стал искать своего брата Насу. Предводитель орлов в это время облетал западные чертоги Гор. Птица сразу почувствовала призыв и, бросив охоту, устремилась к стойбищу. Шаман сидел и ждал его у Большого Камня, понуро опустив голову. Разговор был короткий: человек просил помощи у всего рода орлов, настаивая на том, чтобы сильные птицы нашли в чащобах Гор всех охотников.
Насу обещал помочь. Взлетев на любимую кручу, он стал созывать своих родственников, всех кто мог лететь. Уже к вечеру небо почернело от силуэтов огромных птиц, веером расходящихся в разные стороны. Насу полетел за вождём племени и его сыном. Дорога была трудна, то и дело приходилось спускаться к верхушкам деревьев, высматривая зорким взглядом людей, скрытых лапами деревьев. Две ночи и два дня находился уже в поиске Насу, но вождя сампи так и не нашёл. Усталость стала сказываться на орлином предводителе, давно нужно было уже передохнуть. Но Насу упорно скользил в небе. Он понимал, что жизнь народа зависит от того, как он и его сородичи смогут быстро собрать воинов.
Крылья устали, и огромный орёл собрался повернуть обратно, когда на опушке леса он увидел наконец-то вождя сампи. Приземлившись на нижнюю ветку ели, он коротко рассказал о нагрянувшей беде. Люди, побросав пожитки, тот час бросились бежать, а орёл устало взмыл в воздух. Ему предстояла долгая обратная дорога. По пути к нему присоединялись его собратья, молодые и старые, опытные и совсем ещё незнающие жизни орлы. Так прошли две ночи и один день. Им осталось лететь немного, но птицы выдохлись. Надо передохнуть. Понимая, что все долететь не смогут, Насу приказал орлам сделать на несколько часов передышку. Сам же, чувствуя беду, полетел вперёд. Соратники, старые орлы уговаривали его остаться, набраться сил и потом лететь всем вместе. Его друг седой Кас даже сказал: "Это не наша война, друг. Мы сделали всё, что смогли. Пусть люди дальше решают сами, что им делать".
"Эх, старина Кас, - ответил Насу, - там же мой брат. Я не могу его бросить одного в беде. Догоняйте меня".
"Пусть ветер тебе поможет" - вот, что услышал предводитель орлов.
Но надо было торопиться. Подлетая к Каменистому Распадку, Насу увидел огни костров. Враги опередили нас, - подумал орёл. Он уже не чувствовал от перенапряжения свои крылья, и парил в воздухе, используя услужливые дуновения ветра. Перед его зоркими глазами в главном стойбище предстала ужасная картина: горели летние хижины сампи, повсюду лежали тела погибших людей: стариков и женщин, в страже пытавшихся обороняться. Сотни вооружённых врагов заполонили стойбище. Орёл понуро развернулся, собираясь улетать, как вдруг он увидел шамана, своего брата. Он стоял с копьём и обтянутым кожей щитом на опушке леса, видимо, прикрывая бегство оставшихся в живых сампи. Враги окружили его со всех сторон. Насу развернулся, чтобы получше рассмотреть своего брата; в это время несколько стрел вонзились в его щит, одна, пущенная немного ниже, попала ему в ногу. Упав, шаман беспомощно стал прикрываться щитом. Но тут к нему подскочил сильный воин, метнувший копьё в неприкрытый левый бок. Сильнейшая боль отозвалась в сердце орла. Он почувствовал, что шаман теряет силы. Не раздумывая, Насу ринулся ему на помощь. Камнем свалившись с небес, он хриплым криком распугал воинов-чужаков. Шаман был ещё жив. Насу приземлился к нему на грудь, широко раскинув свои огромные крылья, пытаясь защитить тело брата от вездесущих стрел. Его неожиданное появление, распугало людей. Но на земле птица беспомощна. Представьте, что могу сделать огромные крылья в воздухе и что на земле. Там в небесах мы, орлы, короли и владеем всем небом. Но на земле мы беспомощны. Насу это хорошо понимал, но он не мог бросить своего старшего друга и брата. Сейчас, стоя на своих коротких лапах на груди умирающего шамана, Насу представлял хорошую мишень. Конечно, ослабевающему человеку он помочь уже не мог, но и бросить в эту минуту не захотел. Враги, осмелев, стали пускать в птицу стрелы, норовя попасть ей в горло. Но Насу был опытный войн. Оттолкнувшись от тела друга, он как вихрь устремился на чужаков. Люди не ожидали такого птицы. Побросав оружие, они в страхе попрятались. Напугав их, Насу снова вернулся к телу шамана. Он один теперь защищал поселение сампи и их самих. Враги, поняв, что орёл не собирается улетать, пошли на хитрость - стали обходить его. Их маневр удался. Один из воинов метко пустил стрелу, угодившую в крыло Насу. Понимая, что это уже конец, он всё равно не оставил друга….
Кас, ведя за собой стаю орлов, прибыл на место сражения чуть позже. На поляне он заметил чужаков, терзающих тело шамана сампи и…..Насу. В горле у Каса застрял крик. Он ничего не крикнул следующим за ним птицам - он просто ринулся на врагов, осмелившихся раздирать предводителя на части. Стая молча обрушилась на головы людей. Царапая сильными когтями, привыкшими раздирать и ветки и мясо, нанося крыльями удары, сбивая их с ног, птицы внесли смятение в ряды воинов. Враги отступили. Кас, спикировав на поляну, нашёл среди валявшихся людей и оружия тело Насу, друга и предводителя древнего рода орлов. Осторожно подхватив его лапами, стал поднимать в горы. За ним потянулись орлы.
Прощались с Насу на его любимом месте. Орлы понимали, что Насу погиб не зря. Народ сампи он не смог бы спасти, но каждый из орлов знал, что друга надо защищать, даже ценой собственной жизни.
Воины сампи, вернувшись домой, отбили у чужаков свои стойбища, но в последствии всё равно проиграли. Свидетелями их несчастья были орлы. Наш род помогал людям Каменистого Распадка, но они не выжили. Лесные жители давно забыли эти события. Эх, народец нынче мелкий, да и горы стали Хмурые после гибели сампи.
Но зато ещё живы орлы, про которых все говорят, что они хищные птицы. Но это совсем не так, мы гордые и красивые. И мы одни помним времена, когда наши Горы были Светлыми.

V.
Весельчак Дин

Отчего дружок ты "повесил нос"? Расстроился? Да, признаться, я рассказал немного грустные истории. Но ничего, сейчас я поведаю тебе о самом весёлом зверьке в Хмурых Горах. Итак, у всех народов есть рассказы о сильных зверях, таких как, медведь, волк или олень, и, конечно же, о маленьких зверюшках - мышках, лягушках, ну и, безусловно, зайцах. У нас таких историй тоже хватает. Но в наших Горах живёт другой зверёк, про которого знают мало, а рассказать о нём стоит.
Это бурундук. Небольшого росточка, с полосатой спинкой, быстробегающими глазками, большущими усами и любопытным носом. За шкодливость, весёлый нрав, вездесущность и хитрость его прозвали Дин, "забияка". И было за что. Дин постоянно вмешивался в чужие дела: то был посторонним наблюдателем, то активно подзадоривал спорщиков. Наша история начинается с того, что бурундучок как-то рано утром вмешался в мирный разговор двух белок Бута и Сита, рассуждавших о запасах на будущую зиму. Результатом этого стала потасовка. А Дин в это время с радостью подталкивал то одного, то другого. Когда белки достаточно отмутузили друг друга, бурундук потерял к ним интерес, двинувшись дальше в поисках любопытного. Выйдя на Лысую Опушку, он столкнулся нос к носу с Су, рыжей хитрюгой. Лисица попыталась цапнуть его, но зверёк увернулся, вскарабкавшись на ближайшее деревце. Су попыталась его сдёрнуть, но Дин понимал, что лисицы не умеют лазать по кедрам и соснам. Нарочито помахав перед ней хвостиком, он побежал прочь. Миновав несколько опасных мест, где его могли подстерегать разные неприятные встречи с давними врагами, Дин, наконец, добрался до Большого Кедра. Усевшись в его кроне, бурундук стал щёлкать ещё сыроватые орешки. Погрузившись в это непростое занятие, он отвлёкся и, не заметил, как к нему подкралась куница Мар, хитрый и незаметный хищник, промышляющий в чужих гнёздах и дуплах. Мар, готовилась к прыжку, когда на голову Дина упала ветка. Бурундук невольно заворчал, ища виновника. Это спасло ему жизнь - в последний момент он заметил врага. Не успев выплюнуть орешки, он свалился с Большого Кедра. Дрожа от страха, Дин мчался со всех лап, не разбирая дороги. Куница давно отстала, занявшись поиском менее прыткой добычи. Зато бурундучок долго ещё не мог опомниться. Найдя, пустую норку, он забился в неё. Лишь когда солнце стало вовсю припекать, Дин перестал дрожать, и высунул свою любопытную мордочку наружу. Окинув взглядом, деревья и кустарник в округе, он уже собирался вылезти полностью, когда услышал неторопливый разговор. Беседовали два зверя, два заклятых его врага: ласка Цап и….куница Мар. В голове у зверька пронеслась мысль, что Мар, не поймав его в одиночку, предложила помочь ей в этом Цап. Ласка отличалась скверным характером, злобностью и пронырливостью. Она могла залезть в любую нору, дупло и даже малюсенькую дырку. У Дина сердце сначала колотилось и клокотало, словно Бешеный Водопад, то потом остановилось, и он почувствовал, как шевелятся волосики на его макушке.
Но двое хищников не торопились схватить его, разговаривая неподалёку вполголоса. Сообразив, что пока его не пытаются схватить, Дин стал напряжённо вслушиваться в их разговор, немного успокоившись. Правда, подслушанный диалог его, в конце концов, взволновал. Мар и Цап договаривались о совместной охоте, точнее о предательском нападении:
-Как ты отнесёшься к тому, чтобы объединиться и совершить большую охоту, - голос Мар, был тихий и вкрадчивый.
-С превеликим удовольствием отведала бы сейчас зайчатинки или парочку свежих яиц, - нетерпеливый шепот Цап стал похож на срывающий радостный крик. Знаешь, как давно я не ела вкусного грызуна! Всё одни лягушки да ящерицы. Я бы не прочь укусить хоть самого мелкого зверька.
В лесном братстве бурундуки были самыми маленькими и щуплыми созданиями, за исключением мышей. Но они сторонились обитателей лесов, а потому Дин ещё больше забеспокоился. Ведь речь шла практически о нём!
-Давай нападём на них сразу и покусаем или задушим многих, чтобы на долго хватило?! - идея всё больше нравилась Цап.
-Погоди, нужно всё обмозговать, как вернее нанести удар, - неспешное рассуждение Мар могло означать лишь коварное обдумывание.
Сердце Дина бешено колотилось. Каждую среду мелкие зверюшки собирались возле Расщеплённого Дуба обменяться новостями, решить разные общественные вопросы, кое-кого наказать (Дину часто устраивали головомойку на таких сборищах за его проделки), а кого и поощрить. Во время таких собраний хищники не трогали их - должен же быть в Лесу порядок! Этот обычай повёлся с давних пор, и не нарушался ни разу даже в самые скудные времена! Иногда кто-нибудь, скажем, лисица Су и медведь Маных, приходил поглазеть и послушать их дела, но чтобы вмешиваться, а уж тем более нападать в такие минуты, никто не осмеливался!
Сегодня была как раз среда, и потому Дин сразу же смекнул, что охота будет на мирных, ничего не подозревающих зверьков.
Полдень был в разгаре, а, значит, и беседа у Расщеплённого Дуба давно началась. Бурундучок, собрав остатки храбрости, шмыгнул в низкорослый кустарник, торопясь и боясь одновременно. Словно испуганный ёж, он шариком скатился с пригорка и помчался на собрание. Он бежал со всех ног. Дыхание скоро стало тревожным и прерывистым, а лапы потяжелели, словно кто-то надавал по ним.
Во время бега Дин не видел перед собой ничего, а потому и не удивительно, что на Солнечной Опушке он свалился на спину волку Туро, сосредоточенно музицировавшего в уголке. Не то, чтобы волк умел играть, нет. Обладатель серой шкуры отличался сердитым, мрачным нравом, отъявленной хитростью, и полным отсутствием слуха, голоса, таланта и даже тяги к музыке. Вчера насмотревшись, как Маных дёргает за обломки недавно упавшего дерева и, ревя абсолютно не в такт скрипу, волк решил тоже попробовать. А что? Если у медведя нет ни слуха, ни голоса, а он продолжает играть себе в удовольствие, то почему он, Серый Бродяга, не может так же наигрывать? Найдя подходящий пень, Туро поудобнее устроился, предвкушая свой успех. И тут ему на голову что-то упало, заскребло когтями и резко рвануло по серому загривку вдоль всего тела. Волк от неожиданности втянул голову в плечи и закрыл глаза, ожидая сильного удара. Но незнакомец исчез также внезапно, как и появился. Туро счёл это за знак судьбы: никогда до этого не играл, не пел, и, видимо, не надо. Знак дан свыше - нечего тебе Серый музицировать, лучше пой на Луну!
С тех пор Туро с опаской обходил любые моменты, связанные с музыкой.
А свалился на голову Серому Бродяге некто иной, как Дин, спешивший на помощь лесному народу. Пробежав по телу Туро, бурундучок не осознал, что Туро мог и огрызнуться. Нет, наш герой мчался со всех лап дальше. Мимо исчезали знакомые полянки, плыли навстречу огромные воины-сосны, пропадали ложбины и бесчисленные повороты, лишь небо висело над ним да реял огромный красавец-орёл, которых бурундук боялся больше всего. Но только не сегодня. Дин не чувствовал своих лап.
Словно вихрь он ворвался на полянку у Расщеплённого Дуба, со всего размаха уткнувшись в барсучиху
Вок, что-то сосредоточенно рассказывающую лесной братии. Подняв, Дина за шкирку, Вок сердито посмотрела ему в глаза. Послышались неодобрительные возгласы от сидящих кругом зверюшек:
- "Опять этот Дин! Выгнать его! Бессовестный! Вок шлёпни его, чтобы не повадно больше было! Житья от него не стало!". Последняя фраза была произнесена белками, сидевшими в сторонке от всех. В середине был Бут, чью недовольную мордочку трудно было не узнать.
Находясь в подвешенном состоянии, Дину в такой момент было трудно справиться с дыханием. Дико вращая глазами, хрипя и булькая, бурундук пытался произнести предостережения:
-"Та-ам.. ма..ррр... хо..цапа..всех..".
Но эти прерывистые звуки не произвели впечатления на собравшихся. Вок опустила на землю бурундука и, слегка подтолкнув к окраине поляны, произнесла:
-"Иди и не мешай. В следующий раз отшлёпаю"
Дин, шатаясь, по инерции побрёл прочь. Но через пару минут, вспомнив об опасности и переведя дыхание, он снова оказался на полянке. Увидав его, звери зашипели. Вок на этот раз исполнила своё обещание. Отшлёпав его, она подбросила легкого зверька на одной лапе, а другой отправила снова к деревьям. Не долетев, бурундук приземлился на спину ошарашенного, и не ожидавшего такого поворота событий, ежа Шука. Шук свернувшись по привычке клубочком, иголками ещё больнее уколол Дина. Подпрыгнув от болезненных колючек, зверёк приземлился далеко за деревьями. Потирая больные места, бурундучок залез неподалёку под густые лапы сосны и заплакал. Его небольшое тельце зудело и болело. Бедного зверька переполняли противоречивые чувства. Да, он порой был драчуном, затевал склоки и подзуживал других, в общем, вёл себя недостойно, но сейчас то он хотел помочь. Предупредить об опасности. А они....
Так, размышляя, всхлипывая и утирая правой лапой нос, Дин успокоился и отдохнул. Ему были слышны негромкие голоса зверей с поляны возле Расщеплённого Дуба. Там о чём-то оживлённо спорили. Дин решил попытать счастья в третьей попытке предупредить их. "Только на этот раз я подойду и спрошу разрешения, а затем уж сообщу эту ужасную новость".
Бурундучок потихоньку вылез из своего укрытия и собрался идти, как вдруг он заметил прямо перед собой притаившуюся Мар. Справа, чуть подальше была видна приготовившаяся к прыжку Цап, а у кромки леса сидела довольнющая Су. Он уже собирался обойти всех своих врагов слева, но там, там сидели две незнакомые ласки и хорёк из леска у Каменной реки.
"Вот оно что! Вы обложили всех".
Дин лихорадочно соображал, как поступить. Его никто из хищников не видел пока. Нужно что-то срочное предпринять. И тут он заметил, что хвост у Мар от нетерпения шевелиться, то и дело, попадая в щель треснувшего ствола дерева. От неожиданной мысли, вдруг осенившей его, Дин подпрыгнул на месте. А что если? Бурундучок был возбуждён, взволнован и.....нетерпеливо азартен. Ступая тихо-тихо, как это делают лишь маленькие и незаметные зверюшки, Дин приблизился к большому узловатому суку почти свалившемуся. Ему лишь мешал небольшой камешек, ставший на его пути к земле. Бурундучок упёрся передними лапами в бугорок, выталкивая камень. Пока он делал это, его не покидали страх и боязнь не успеть свершить свой поступок. Камень не поддавался. Бурундучок даже надул щеки, надеясь, что это может помочь. Булыжник не двигался. Тут позади Дина раздался шорох. Не зная, что там, он испуганно толкнул своего соперника. Камень же, легко оттолкнувшись от моховой подстилки, начал движения. Бурундучок от неожиданности растянулся во весь свой рост, вымазав свою мокрую от пота мордочку в листьях и мусоре. Пока он собирался с силами, сзади раздались одновременно грохот и вопль. Расчёт нашего проказника оказался довольно точен: сук точно упал на треснувший ствол сосны, защемив хвост ничего не подозревавшей куницы.
Такой боли Мар, испытавшей многое и прошедшей не одну трудную ситуацию, никогда не испытывала. Её любимый хвост, её краса и гордость, сейчас горел, будто в огне. Вопль боли и неожиданности невольно вырвался из неё, оглашая притихший лес нотками страдания и возмущения. Дёрнувшись вперёд, Мар с трудом вырвалась из неведомых тисков. Взвившись сначала вверх, куница затем как подкошенная упала вниз. Приземлилась она неудачно, подвернув левую лапу. Когда Мар открыла, наконец, глаза на неё уставились два маленьких испуганных, таких знакомых, всегда нахальных глазка. Это был мальчишка Дин.
И тут они оба заорали: бурундук от страха перед вечным врагом, Мар же от боли и захватившей её бешенства. Как по команде зверьки рванули вперёд, столкнувшись лбами. Бурундук, легкий как шишка, отлетел чуть в сторону, зато Мар, поскользнувшись, стукнулась носом о камень, что выталкивал Дин. Тело бедняги Мар горело и болело, в горле пересохло. Она почти не чувствовала своего хвоста, передняя лапа ныла, голова раскалывалась, на лбу нарастала шишка, а нос, нос распух, отказываясь сообщать своей хозяйке что-либо.
Цап, не видев всей картины происходящего, решила, что охота приобрела нежелательный эффект и стала пятиться, стараясь незаметно улизнуть отсюда побыстрее. Неожиданно ей в бок что-то уткнулось. Цап, не дожидаясь дальнейших действий, рванула дальше.
Какого было её удивление, когда через пару метров она увидела Мар, представлявшей собой что-то ужасное. Цап открыла от ужаса глаза. Что за зверь так мог изуродовать её? Волк? Медведь? Ласка, задрожав, стала пятиться. Куда деваться от неведомой напасти? Куда бежать? В голове кружился рой вопросов, подгоняемый нарастающим страхом. Цап, мелко перебирая лапами, двинулась вдоль кромки опушки, осторожно обходя всё, что могло таить за собой опасность. Чуть погодя, ласка натолкнулась на хорька и ласок. Те благоразумно спрятались под исполинским кедром, недавно сваленным грозой. Посовещавшись, мелкие хищники удалились, озираясь по сторонам.
Зато Су, сидевшая на большом валуне, видела все события с самого начала. Её так и подмывало схватить хитрющего бурундука, что давно уже раздражал её. Но любопытство взяло верх. Сейчас же Су была вознаграждена увиденным. Каким хитрым он оказался этот Дин! И не подумаешь. Надо держаться от него подальше, а то чего доброго и ей прищемят хвост. Позднее рассказывая об этом всем в лесу, Су подчёркивала свой нейтралитет и нежелание нападать на лесной народ во время подобных собраний. Этот факт мало помог лисице, так как все знали, что она настоящая врушка.
Во время развязки звери испуганно замерли на поляне, не зная, что предпринять. После вторжения Дина и его насильного выпроваживания все собравшиеся оживлённо обсуждали насущие проблемы, напрочь позабыв про бурундучка. Зато когда раздался жуткий вопль, все притихли, не предполагая, что это могло означать. Пока события развивались за деревьями, где не было видно ничего, зайцы, белки и другие мелкие зверюшки сбились в кружок, прячась, друг за друга. Их хвостики и лапы дрожали, нервные всхлипывания лишь усиливали общее напряжение. После явной потасовки, шума драки, исчезновения каких-то хищников, чьи движущиеся силуэты то и дело мелькали тут и там за деревьями, все увидели, как через кромку леса перелетел Дин и замертво упал за Кривым Пнём.
Через некоторое время за деревьями всё стихло. Сбившиеся в кучу, звери немного осмелели. Быстрее всех оправилась от шока барсучиха Вок, осмелившаяся подойти ближе к тому месту, куда упал бедняга Дин.
Он лежал на травянистом ложе, ни жив, ни мёртв. Вок осторожно и аккуратно подняла малыша и перенесла его ко всем собравшимся. Сгрудившиеся звери ожидали хоть какого-то движения от Дина, пусть еле заметного, но движения. Но наш герой не подавал признаков жизни. Бут, огорчённо вздохнув, промолвил: "Он умер".
Остальные белки дружно закивали ему в подтверждение. Ёж Шук, протиснувшийся поближе к телу Дина, всхлипнул и заплакал.
-Бедный, бедный Дин! Он умер..... пострадал от какого-то хищника....Ценой своей жизни он защитил нас!
Кое-кто утёр навернувшиеся слёзы хвостом, а кто-то даже зарыдал, пряча свои мордочки за спинами других. Всеобщее затянувшееся молчание лишь подчеркнуло тяжесть ситуации.
Из глаз Шука стали капать огромные капельки слёз. Одна из них упала на лоб Дина, другая на закрытый правый глаз. После того как ёж, не скрывая своих чувств, заплакал, остальные уже не стали сдерживаться. Скоро вокруг неподвижного Дина раздался нестройный гул рёва. Пока все плакали, Дин начал приходить в себя. Слеза, попавшая ему на правый глаз, сделал своё дело. Дин беспокойно дёрнул сначала одной лапой, затем другой. Весь заплаканный Шук очень удивился этому. Он радостно стал дёргать то одного, то другого, больно колясь своими иглами. Скоро все белки, кроты, зайцы и мыши радостно заулыбались. Их счастью не было предела. Дина осторожно подняли и усадили на теплый камешек, обогретый ласковым и услужливым солнышком. Бурундучок, поддерживаемый со всех сторон, скоро полностью пришёл в себя.
Когда он открыл глаза, вокруг него были десятки радостных и веселых заплаканных глаз. Каждому зверьку хотелось дотянуться до Дина, потрогать его своей лапкой и сказать что-нибудь одобрительное.
Бурундучок никогда не испытывал такого блаженства. Все любили и радовались ему. Маленький герой за какие-то считанные минуты стал всеобщим любимцем, чей отважный поступок стали передавать каждый раз с новыми подробностями. Казалось, Дин противостоял целому полчищу хищников. Рассказ Су "подлил масла в огонь" этих пересудов.
С этого дня Дин стал очень заметной фигурой. К нему приходили разные посетили, принося всякие вкусности. Иные, как Маных, даже заходили, как бы невзначай посоветоваться. Дин был на самой верхушке блаженства от такого внимания. Ему было всё позволено и всё прощалось. Лишь изредка барсучиха Вок могла отшлёпать его, но затем бережно ставила его обратно со словами:
-Сам понимаешь, не должно лесному герою себя так вести! Не нахальничай......
По тому, как Вок обращалась с ним, Дин понимал, что границы дозволенного даже ему не дано нарушать.
Да, я забыл о несчастной Мар. Куница долго не показывалась на глаза, пока не зажили все болячки. Синяки исчезли, нос зажил, шишка на лбу сошла, а вот хвост у неё так и остался пострадавшим. После этого случая он тянулся за ней словно какая-то тряпка. Казалось, куница всё время "заметает" им свои следы. От былой красоты не осталось и следа. С тех пор охотницу так и прозвали Нун Мар, что на зверином языке означало "Мар, у которой хвост словно тряпка".
Дин после спасения зверей принимал участие во всех беседах у Расщеплённого Дуба, неизменно усаживаясь на самом почётном месте подле барсучихи Вок. За находчивость, азарт и остроумие, проявленное во время спасения, жители леса стали называть бурундучка Весельчак Дин, что и было на самом деле. Дин был отчаянным малым.

VI.
Сказание о кити.

Если кто не знает, наши Хмурые горы одни из самых древних на планете. Они овеяны магией столь же древней, что и сами Горы, преданиями, сказками, небылицами. В каждой из них, пусть и придуманной, есть своя доля правды. И все эти истории схожи в одном: Хмурые Горы гордые, независимые, сильные и строгие. Это касается и всех жителей: и людей и животных.
Во многих Горах можно увидеть огромные столбы, словно персты, тянущиеся к небу. Часто они стоят по несколько штук. И называют их примерно одинаково: Три Брата, Пять Братьев, Три сестры. У нас тоже есть такие Семь Братьев.
Историй рассказывают много, они похожи друг на друга. Позволь же и мне рассказать историю наших Семи Братьев, стоящих на страже времени.
Как я уже упоминал в наших Горах жил народ сампи, исчезнувший в водовороте времени. Ничего кроме легенд о нём не осталось. Сейчас и их то редко вспоминают. Кроме сампи здесь жил незаметный подземный народец, прозванный кити или "призрачные люди". Они и вправду появлялись только в сумерках и больше напоминали тени, крадущиеся в кромешной мгле. Поскольку их глаза привыкли к темноте их подземных жилищ - лабиринтов, ходов, пещер в Хмурых Горах бессчётное количество! - то выходили они на поверхность очень редко, боясь солнечного ослепительного света, именно это и стало основным препятствием в общении с кити. За глаза их ещё недобрые языки называли "лур", кроты. Но это обидное прозвище употреблялось лишь недобрыми людьми, а таких у нас немного. Горы не любят зло!
Кити, в древности уйдя в пещеры для сохранения огня, так и остались там. Они довольно быстро нашли общий язык со всеми, кто живёт под землёй: кротами, мышами, змеями. Их дружба крепла от поколения к поколению. Звери оберегали кити, сообщая все новости из Светлого Мира, за что кити с охотой делились с ними пропитанием.
Кити не враждовал с сампи. Оба народа знали о своём существовании и не искали ссор. Правда, и особой дружбы не водилось. Однако сампи, заблудившись в пещерах или попав в каменную ловушку, мысленно всегда обращались к подземным жителям. Кити всегда старались помочь попавшим в беду, но показывались неохотно. Обычно выходило так, что помощь сампи как бы приходила сама собой. Лишь редкие и наблюдательные охотники-сампи замечали скольжение теней по углам "каменных мешков". Они возникали из ниоткуда, туда же умудрялись и пропасть. Сампи в замешательстве с немыслимой быстротой покидали горные ловушки. Позднее, успокоившись и посоветовавшись с шаманом, вызволенные из такого "плена" сампи возвращались обратно, принося с собой еду, украшения или оружие для кити. Никто из зверей к таким подношениям не прикасался (рут! - нельзя), но на утро всё подаренное неизменно исчезало. Сампи благодарили невидимый народ, но побаивались с ним общаться.
Так два народа существовали бок о бок очень долго. Но однажды, к нам в Хмурые Горы нагрянули враги. Я уже упоминал об этом, если ты помнишь?! Так вот эти воинственные племена напали на сампи после долгой подготовки и приношений своим богам. Их нападение было неожиданностью для сампи, хотя их предупреждали идолы, помогавшие народу Хмурых Гор. Но сампи не воинственный народ, поэтому и решили, что война пройдёт стороной. Нет, она пришла и словно мор выкосила всех сампи. Враги забрали с собой лишь женщин да малолетних детей сампи, а с мужчинами расправились. Так Хмурые Горы остались без своих защитников. Но во время подготовки к последней битве шаман сампи совершил очень неожиданный поступок. Понимая, что надо использовать любой шанс, он стал искать помощи у народа кити. Поскольку шаманы враждебного племени лишили его любимого бубна, порвав каким-то незнакомым заклинанием кожу на костяном ободе, сампи стал использовать травы, известные только ему. Приготовив отвар и выпив его, шаман стал кружиться в танце вокруг костра, переваливаясь с ноги на ногу, имитируя поступь медведя. Его ритмичные движения завораживали, и ребятишки, наблюдавшие за ним из своих укрытий, неожиданно для себя заснули, а их матери быстро погрузились в небытие. Один шаман продолжал двигаться по кругу. Его горловое пение -оом - оом - оом - несколько грубоватое на первый раз, словно вырывалось откуда-то не из него, успокаивало и отрешало от бытия.
Шаман предвкушал переход сознания в знакомый мир теней. И вот, наконец, он наступил. Костёр ярко разгорелся, и в его пламени стали проступать знакомые картины и образы. Шаман, продолжая двигаться, уже не чувствовал своего тела, не мог обращать внимание на языки костра, вспыхнувшего от камлания и лизавшие его ноги. Шаман разделился надвое: тело осталось там, в Хмурых Горах, а душа полетела. Перед ним мелькали мириады свечений, теней, проносились едва уловимые миры, которых он даже не знал. Перед ним возник бородатый старик с огромным посохом - давний знакомец по путешествиям в мир теней, который всегда сопровождал его во время поисков. То и дело появлялись знакомые духи, ведшие его душу. Шаман знал, в этой огромной массе небытия легко заблудиться, поэтому всецело доверялся духам, благосклонным к нему. Сколько длились его поиски, он не осознавал, но духи не покидали его во время скитаний по закоулкам мира теней и небытия. Вдруг перед ним возникло видение: перед небольшим костерком сидели люди. Их лиц шаман не мог разглядеть - силуэты лишь слегка контурировались во тьме. Шаман покружился вокруг них, выискивая мага кити. Напрасно - люди не откликнулись. Чувствуя, что силы на исходе и зная, что возвращаться в свой мир всегда сложнее, шаман полетел обратно. Возвращение отбирало много сил, потому шаман берёг их. Дух старика исчез, но его не покидали другие. Предстоял ещё возврат в своё тело, а это даётся тяжело. Обычно после долгих скитаний по миру теней, маг мог даже заболеть. Но сегодня ему помогали все знакомые духи, чего ни разу в его жизни не случалось. Сознание шамана приготовилось к прыжку из невидимого полёта, когда в последний момент перед ним возникло странное видение - силуэт тёмного лица. От неожиданности шаман вздрогнул, но дух старца, появившийся откуда-то, успокоил его кивком, дав понять: это тот, кого ты искал. Старец не случайно покинул шамана, видимо, решив сам поговорить с магом кити, ибо возникшее лицо принадлежало именно ему. Кити молчал, шаман-сампи так же не вымолвил ни слова. Их взгляды не отрывались друг от друга. Наконец, сампи решил заговорить, кити прервал его, сказав: "Возвращайся обратно, у тебя практически не осталось сил. Я понял тебя. Вам нужна помощь. Наш народ придёт к вам". Образ тёмного человека исчез, хотя последние слова ещё долетали до сознания сампи, но шаман уже почувствовал возвращение и, ничего не мог ответить.
Костёр медленно догорал, когда шаман стал приходить в себя. Его уже уложили на подстилку из шкур, вокруг были встревоженные лица сампи: стариков, женщин и детей. Шаман слабо улыбнулся.
Часом, ты сам-то не уснул вместе с шаманом, а? Или уже перенёсся в невидимые дали, дружок? Нет, ну вот и хорошо. Наш с тобой огонёк горит сам собой, чувствуя правдивость моих историй. Видишь, какие всполохи показывает. Красота, да и только.
Сампи проиграли эту войну. Как ты уже знаешь, шаман погиб в бою, защищая стойбище. С ним умер и его названный брат, предводитель орлов. Враги обрадовались, война закончилась быстро и успешно. Но их ещё ждали кити. Невидимый народ наблюдал за ними, готовясь к серьёзным битвам. Кити были малочисленны, но у них были горы и темнота. Выждав момент, кити напали на врагов. Нападение случилось ночью, когда кити могли выходить на поверхность, не боясь дневного света. В темноте они легко могли воевать. Битва была страшной. Кити словно ветер носились по Горам, нанося неожиданные удары по врагам. Они затаптывали костры, выискивали шаманов, умевших быстро призвать к себе на помощь огонь. Ловили воинов, сталкивали их в пропасти, расщелины и пещеры, где их добивали все остальные. Всё могло закончиться ещё победой, но неожиданно погиб шаман кити. Стрела попала ему прямо в сердце. Умирая, он заклинал свой народ добиться победы. Но сопротивление уже было сломлено, да и рассвет начинался. Тени кити стали заметнее. Враги стали использовать свои луки, отстреливаясь издалека. Кити были вынуждены отступить. Их шаман не чувствовал боли во время того, как войны прятали его тело в ближайшей пещере. Он готовился к прыжку в иной мир. И тут возник образ шамана-сампи. Лик его улыбнулся и поманил к себе. Маг-кити понял, его ждёт друг и бессмертие.
Кити ещё долго вели войну, используя тени и наши Горы. Но скоро их осталось немного. Наступил момент, когда последние воины и женщины из племени кити не вернулись обратно в пещеры. Там в глубине Гор остались лишь мать, да её семеро сыновей и две дочери. Это были последние кити в Хмурых Горах. Мальчишки были ещё молоды, но оружие в руках уже твёрдо держали. Когда известие о гибели последней горстки воинов достигло их, братья решили выйти на защиту. Мать категорически запретила им это делать, пугая их тем, что они могут погибнуть, а если не успеют вернуться, то могут окаменеть от света солнца.
Мальчишки не послушались своей матери. Ночью, выкрав оружие, они вышли из подземного царства. Их ждала несметное войско врагов, будто специально поджидавшее последних кити. Братья, дрогнув поначалу, стали отступать, пока не дошли до вершины горного массива, откуда было сложнее прятаться. Враги это тоже почувствовали, стали окружать со всех сторон. Тогда старший из Братьев крикнул: "Скоро солнце взойдёт. Давайте, умрём сами, и врагов своих унесём с собой". Братья дружно поддержали его. Так и бились о бок, о бок до самого восхода. Когда первый луч солнца пробежал по освобождающимся ото сна Хмурым Горам, он увидел картину битвы. Вернувшись, он рассказал светилу обо всём. Солнце, пожалев последних кити, не захотело выходить, давая последнюю возможность юным воинам спрятаться в теснинах гор. Братья уже устали держать оружие в руках, многие были серьёзно ранены. Старший из Братьев, чувствуя приближение смерти своей, крикнул светилу: "Чего же ты ждёшь? Ну же, выходи! Помоги нам!". Солнце, понимая какую роль ему отвели, заплакало, но всё же вышло из-за горизонта. Собрав в единый пучок свои лучи, оно направило свет на вершину, где Братьев уже одолели враги. Они победоносно кричали, размахивая оружием, когда нестерпимый жар объял их. Братья, выпрямившись, окаменели, продолжая стоять друг другу плечом к плечу, и защищая друг друга. Враги также умерли на месте, упав к изножью Братьев. Так и стоят с тех пор Семь Братьев на вершине, а враги, словно поверженные валятся у них в ногах.
Наутро мать спохватилась - сыновей нет. Оружие тоже пропало. Поняв, что с детьми случилось недоброе, мать поспешила к вершине. Там наверху её ждала печальная картина: все её сыновья замерли как каменные изваяния. Выскочив на поверхность с дочерьми, она крикнуло солнцу: "Зачем ты убило мох сыновей? Они ничего тебе плохого не сделали!" Ветер попытался согнать кити с вершины, прикрыть горячее солнце облачком, но было напрасно. Женщины стали каменеть. Солнце покатилось вниз, ускоряя прохождение дня и не желая гибели последних кити. Но где там! Пока небосвод обойдёшь, времени улетит много. Мать и её дочери окаменели, и стали столбами чуть поодаль от Братьев. Солнце так и не успело ответить несчастной матери, оправдаться. А потом было уже поздно. Враги, что стали лагерем на равнине, чуть поодаль от гор, опешили внезапному появлению новых горных образований, да и воинов не досчитались. Война была окончательно проиграна кити. Народ умер. Но врагам и после смерти кити было несладко. Равнина, на которой был разбит их лагерь, стала превращаться в болото. Это мать и её дочери плачут в память о своих Братьях, слёзами затапливая всё вокруг гор. Ходить по этой болотистой местности можно, но опасно. Кити стойко наблюдают за всем в округе. Братья следят за врагами, не давая им пройти в глубь Хмурых Гор, а мать и сестры продолжают плакать. Лишь Солнце их обогревает каждый раз, когда восходит. Но Мать и сестры не любят солнце. Они всегда хмурые и неприветливые, к ним лучше не соваться. Зато ветер посещает и тех и других, гуляя между точёными телами кити, подземного народа.

Примечания:
Имена героев моих легенд возникли сами собой. Возможно, "пришли" из подсознания. Много коротких имён, но протяжных за счёт буквы "у", отчего все они ассоциируются с чем-то большим и величественным:
Ойкс, Нуак, Либну, Хаска, Апси, Пуку или Грозный страж, Нул, Туок, Туро или Серый Бродяга, Маных, Фух, Кут, Су, Монк, Боту, Бут, Дин, Мар, Цап, Вок, Ягонда, Конжаков, Дин, сампи, кити, Кас и, конечно, Насу.
Названия местности и отдельных участков также неразрывно связаны с героями. Их прозвища лишь подчёркивают красоту, величественность и строгость самих Хмурых Гор:
Одинокая Скала, Каменистый Распадок, Мохнатая Ель, Долговязая Ель, Большой Кедр, Большой Камень, Конжаковский Камень, Расщеплённый Дуб, Солнечная Опушка, Кривой Пень, Каменная Река, Бешеный Водопад.
Хоть некоторые мои "почитатели" считают, что данные имена финские. Возможно... Все мы в седьмом колене родственники друг другу.

Алексей Слепухин,
путешественник, врач,
действительный член Российского Географического Общества
г. Екатеринбург,
adventurer@r66.ru

0 0
Добавить публикацию