Зима. Снегом запорошило дорогу. Холодно. И ещё холоднее от тёмных стеклянных глазниц кирпичных и бетонных монстров вокруг. Они стоят угрюмые, серые. Внутри них жизнь. Мне не нравится. Деревья тоже серые. Небо ещё серее. И от того становится не просто холодно, а какая-то мертвенная зябь пробирает до костей.
Сейчас приду домой. Открою заветный сундучок. Там начищенные, с новыми шнурками и стельками ботинки. «Vibram», как много в этом слове! А вот трёхместная палатка. Уже не новая, местами пропаленная искрами костра, но ещё добротная, крепкая и не пропускает воду. Класс! О! Спальничек, сегодня ночую в нём. На полу. Ижевский коврик, свёрнутый трубочкой! Аж веселее стало, с одной стороны – ярко зелёный, с другой – оранжевый. Не то, что эта мерзопакость серая на улице! Из-за плеча заглянут жена и дети. Ха, в спальнике сегодня не я один ночую. Так ещё и костерок посреди комнаты разведём. Нет, это уже болезнь. Утешает одно таких больных много. И от сознания этого факта становится немного теплее. И мир немного ярче. Ведь, сколько таких ковриков по свету!
С Новым Годом, скитальцы!
Сейчас приду домой. Открою заветный сундучок. Там начищенные, с новыми шнурками и стельками ботинки. «Vibram», как много в этом слове! А вот трёхместная палатка. Уже не новая, местами пропаленная искрами костра, но ещё добротная, крепкая и не пропускает воду. Класс! О! Спальничек, сегодня ночую в нём. На полу. Ижевский коврик, свёрнутый трубочкой! Аж веселее стало, с одной стороны – ярко зелёный, с другой – оранжевый. Не то, что эта мерзопакость серая на улице! Из-за плеча заглянут жена и дети. Ха, в спальнике сегодня не я один ночую. Так ещё и костерок посреди комнаты разведём. Нет, это уже болезнь. Утешает одно таких больных много. И от сознания этого факта становится немного теплее. И мир немного ярче. Ведь, сколько таких ковриков по свету!
С Новым Годом, скитальцы!
Сперва берём Манхеттен, затем возьмём Берлин!