Библиотека

Авторы: Буковский Е., Червиньский Ю.

Журнал "Катера и яхты", № 13

Сканирование: Виктор Евлюхин (Москва), обработка: Светлана Белова (Санкт-Петербург)

Мы уже коротко сообщали (см. вып. 9 и 10) о двух журналистах: Джонстоне и Хоре, рискнувших отправиться в плавание через Атлантику на весельной лодке, а также о парашютистах Риджуэе и Блате, вышедших в океан на другой лодке двумя неделями позже. Первая пара смельчаков погибла, вторая - успешно завершила рейс.

Теперь мы предлагаем вниманию читателей опубликованные в польском журнале "Може" Ю. Червиньским и Е. Буковским материалы о том, как был брошен вызов океану, какими путями шли к намеченной цели отважные соперники.

Переводы и обработка материалов выполнены М.Н. Алексеевой.

Джон Риджуэй

Чарльз Блит

14 октября 1966 года с борта канадского сторожевого корабля "Чаудьер" в открытом море - в Атлантике, в 1400 милях от берегов Великобритании, - заметили маленькую оранжевую лодку, не похожую ни на спасательную шлюпку, ни на какое-либо спортивное суденышко. Лодка была пуста. Когда корабль приблизился к ней, удалось прочитать ее название - "Паффин". Это прозвучало как "кофин" - гроб. Теперь уже никто не сомневался в том, что экипаж этой лодки, затерявшейся в океане, погиб…

В лодке нашли кое-какие предметы снаряжения - коробки, нож, чашки, фонарь и большую исписанную тетрадь. Так стали известны некоторые подробности трагического плавания Давида Джонстона и Джона Хора. Они вышли в океан за славой, а нашли в нем смерть. Победу они стремились одержать над своими соперниками, двумя другими смельчаками - Джоном Риджуэем и Чарльзом Блитом, которые одновременно с ними готовились к такому же путешествию. Но во всех случаях слава, пожалуй, должна была достаться Джонстону: ведь это плавание "придумал" именно он, он первый бросил клич. Вот как это было.

В середине августа 1965 г. благополучно закончил переход через Атлантику американский журналист Роберт Мэнри. Репортеры, склонные к преувеличениям, расценили 78-дневное плавание его 4-метровой яхточки "Тинкербелл" как "величайшее событие всех времен на море", забыв о том, что, начиная с 1876 г., когда скромный рыбак Джонсон впервые пересек в одиночку океан за 46 дней на 6-метровой парусной лодке, такой же подвиг, причем за время, лучшее, чем у Мэнри, совершали многие смельчаки. Кстати, в тот же самый день завершил свое плавание через океан, но в обратном направлении, англичанин Ридинг, причем его яхточка была еще меньше, чем "Тинкербелл".

Естественно, эти морские сенсации горячо обсуждались всей Англией. И вот, когда в баре небольшого городка Фарнхам присутствующие спорили о возможных сроках перехода через океан, местный журналист Давид Джонстон - 35-летний бородатый великан (рост около двух метров) - снисходительно заметил, что "можно было бы и обогнать Мэнри". Когда же друзья в шутку предложили ему попробовать переплыть океан самому, он ответил решительно: "Переплыву, увидите! И не под парусом, а на веслах!".

Никто не принял этого заявления всерьез. Даже объявление в газетах о том, что Джонстон ищет себе попутчика, было воспринято как чисто рекламный трюк. Однако Джонстон не бросал слов на ветер и с энтузиазмом начал подготовку к плаванию. О его необычной идее узнали на радио, и однажды августовским утром в эфир пошла передача о беседе со смелым журналистом. Эту передачу случайно услышал в Шотландии собиравшийся в отпуск 27-летний капитан авиадесантников Джон Риджуэй. Предложение Джонстона его заинтересовало. Риджуэй не раз испытывал свою смелость и выносливость во многих видах спорта и в разных концах света. Незадолго до описываемых событий он в паре с сержантом Блитом одержал победу в 70-мильных гонках на канадских байдарках, однако плавание на веслах через Атлантику показалось ему переживанием совсем другого масштаба. Одним словом, Риджуэй решил предложить Джонстону свою кандидатуру.

Так случилось, что, хотя Джонстон и Риджуэй проживали в одном городе - Фарнхаме, прежде чем они встретились, Джонстон уже нашел себе попутчика. Им оказался молодой журналист из Манчестера 28-летний Джон Хор. Кроме того, во время встречи с Джонстоном Риджуэй понял, что принципиально расходится с ним во взглядах на то, как плыть и на чем плыть. Они расстались. Однако теперь Риджуэй решил померяться силами с Джонстоном и организовать такое же плавание самостоятельно.

Оба смельчака были физически крепкими людьми, но Риджуэй отличался, пожалуй, большей выносливостью. В жизни они были полной противоположностью. Парашютист - спортивного типа человек, волевой офицер, замкнутый, некурящий, как потом писали газеты, - совершенный аскет. Журналист - скорый на ответ говорун, выкуривавший по 50 папирос в день (перед путешествием пришлось пройти курс лечения от курения), охотно прикладывавшийся к спиртному в веселой компании; у него были нежные, слабые руки (пришлось полгода тренировать их, работая на рубке леса).

Ни у Джонстона, ни у Риджуэя не было нужной суммы денег. И этот вопрос они решили по-разному. Джонстон подписал контракт на 6000 фунтов с издателем журнала "Пипл", взял аванс 300 фунтов под свою будущую книгу и заключил пари на 1000 фунтов с владельцем местного отеля. Риджуэй наоборот - отказался от 3000 фунтов, предложенных одним из журналов: он не хотел быть связанным никакими обязательствами.

Лодку Джонстона "Паффин" проектировал известный кораблестроитель Колин Мьюди. Эта лодка длиной 4,5 м была закрыта палубой, имела небольшой кокпит в средней части и была оборудована рядом приспособлений, обеспечивавших как некоторый комфорт, так и полную непотопляемость. В результате она обошлась в 1500 фунтов.

Лодка Риджуэя "Инглиш Роуз III" ("Английская Роза") - побольше размерами, но стоившая всего 185 фунтов, - была просто-напросто куплена готовой в Брадфорте. Фирма, выпускающая эти лодки, делает их из фанеры по типу плоскодонных новозеландских дори (см. стр. 15 в 10-м выпуске сборника). Ее наибольшая длина 6,4 м, ширина 1,62 м. Киль сделан из доски красного дерева толщиной 25 мм, форштевень и шпангоуты из дерева ироко. Обшивка - из высокосортной фанеры толщиной 10 мм (транец - из двух слоев) с обивкой латунью по скуле и стыкам. Основное оборудование кокпита составляли две широкие банки с капковыми подушками. Для движения предназначались четыре пары ясеневых распашных весел длиной по 2,74 м и две пары таких же весел покороче - длиной 2,44 м. Уключины были обычного типа.

Подобрать партнера - было делом трудным и ответственным. Риджуэй не хотел очутиться один на один в океане со случайным человеком, но в то же время не считал себя вправе обращаться к друзьям - семейным людям, понимая, что риск велик. Решение проблемы оказалось на редкость удачным: 16 апреля 1966 г. к Риджуэю с просьбой взять его в плавание обратился сержант Блит. Они были хорошо знакомы, служили вместе, вместе выступали в гонках. Риджуэй видел в молодом сержанте идеального партнера и с радостью принял его предложение, как только вопрос был согласован с женой Блита. Они сразу же приступили к напряженным тренировкам: ежедневно бег на три мили и гимнастика.

В конце апреля, когда Джонстон и Хор уже отправились вместе с "Паффином" в Америку на лайнере "Юнайтед Стейтс", парашютисты еще продолжали тренировки. Свою лодку они выслали в Бостон позднее, а 17 мая и сами вылетели в Оттаву. Из Канады они добрались до Бостона и уже здесь узнали, что "Паффин" 21 мая стартовал из Вирджинии Бич близ Норфолка. Начинать плавание из Норфолка, а не с мыса Код было гораздо удобнее благодаря близости Гольфстрима, но у парашютистов уже не хватило денег на дальнейший путь. Только поэтому они остановились в небольшом порту Орлеане на мысе Код и приступили к последним приготовлениям, пользуясь благожелательными советами местных рыбаков.

На "Паффине"
Давид Джонстон
и Джон Хор

Один из стариков дал им наглядный урок гребли. В частности, он объяснил им, что в тех случаях, когда надо грести очень долго, лучше поддерживать движение лодки короткими ударами весел; при этом не следует потягиваться всем телом и сильно нажимать на весла, иначе гребец будет уставать и может содрать кожу с ладоней. Риджуэй и Блит усилили набор лодки и сняли фальшкиль, так как рыбаки считали, что он будет только затруднять соскальзывание дори с волны. Поставили две металлические рамы, на которых можно было растягивать защитный брезентовый тент.

Запас провизии, рассчитанный на 80 дней плавания, состоял из 186 кг преимущественно обезвоженных продуктов, разделенных на ежедневные порции и запакованных в полиэтиленовые банки из расчета на семь дней каждая. Пресная вода (545 л) хранилась в пяти канистрах по 22 л и многочисленных полиэтиленовых мешках по 9 л. Для приготовления пищи купили две газовые плитки и 28 баллонов. На "Инглиш Роуз" имелись два одноместных надувных плотика, спасательный линь с поплавками, два плавучих якоря диаметром по 900 мм, две ручные помпы, два миниатюрных радиопередатчика, которые могли служить только для передачи сигналов бедствия. Экипаж лодки должен был не снимая носить спасательные жилеты и страховочные пояса с карабинами. Транзистор, секстан, компас, специальные ручные часы, навигационные таблицы, астрономический ежегодник и карты Атлантического океана и Британских островов составляли штурманское оборудование суденышка.

4 июня 1966 г. Джон Риджуэй и Чарльз Блит, провожаемые большим отрядом всевозможных лодок и катеров, во время прилива покинули порт Орлеане. Постепенно отставали провожающие. Вскоре, пожелав смельчакам успеха, повернул назад и лучший их друг и советчик Фред Каплин. Они остались одни в океане.

Риджуэй имел основательную морскую практику - изучал навигацию, немало плавал на торговых судах и на яхтах, поэтому он считал себя ответственным за плавание. Блит был на море новичком, однако этот закаленный, сильный человек с уживчивым характером чувствовал себя в лодке неплохо.

Первый период плавания был особенно трудным. Нужно было как можно быстрее оторваться от суши, чтобы не оказаться выброшенными на берег. Большую опасность представляла коварная волна в районе банки Джорджес и особенно - многочисленные здесь рыболовные суда. В первые дни Джон и Чарльз днем гребли вместе, а ночью отдыхали. Однако скоро убедились, что выгоднее грести непрерывно, так как слишком много времени тратилось на "стоянки"; они ввели двухчасовые ночные вахты, которые выдержали до конца плавания.

Через десять дней им довелось пройти самое тяжелое испытание: ураган "Альма", свирепствовавший тогда в северо-западной Атлантике, снова отнес их к банке Джорджес, огромные волны смыли часть запаса продуктов. Когда ураган затих, выяснилось, что "Инглиш Роуз" находится всего в 120 милях от американского берега. А до цели оставалось более 3000 миль!

19 июня было радостным днем: им встретилось океанографическое судно "Альбатрос-IV". Джон и Чарльз отказались от какой-либо помощи, но уточнили свое место и попросили два фонарика и батарейки взамен испорченных во время шторма. В начале июля они достигли теплых вод Гольфстрима. Попутное течение понесло их на восток. Парашютисты, привыкнув к ритму гребли, чувствовали себя превосходно. Истинная дружба позволяла этим двум людям, оказавшимся посреди океана на маленькой лодке, избегать каких-либо столкновений и недоразумений. Терпение и доброжелательное отношение друг к другу были железным правилом на борту "Инглиш Роуз", хотя условия жизни становились все труднее. Хуже всего, что из-за налета "Альмы" вместо предусматриваемых 4500 калорий в день им пришлось довольствоваться 2000 калорий. Этого было решительно мало при очень тяжелой физической нагрузке. У обоих появились нарывы, вызванные действием морской воды и недостаточным питанием. Однако они снова отказались от помощи, предложенной им вторым судном, остановившимся возле них. Это был "Мадакет", шедший в Нью-Йорк. Он подтвердил место "Инглиш Роуз" на 26 июля: 37о30' западной долготы. Половина Атлантики пройдена!

Вскоре Джон и Чарльз все-таки пожалели, что отказались от пополнения запаса провизии. Океан бушевал. Встречные ветры задерживали лодку, гребцы теряли силы. Как назло, встречавшиеся суда проходили мимо, не замечая лодку, затерявшуюся среди огромных волн. Только 13 сентября на танкере "Ханстеллюм" обратили внимание на их сигналы. Когда Джон и Чарльз поднялись на палубу танкера, ноги отказывались повиноваться, однако в голову не приходило назвать их людьми, потерпевшими крушение, сломленными: как всегда, оба были гладко выбриты и держались прекрасно. Они получили продукты, новые фонари и нож и тут же очень довольные вернулись на "Инглиш Роуз". К этому времени они достигли 23°41' долготы и шли на северо-восток, к берегам Ирландии.

Теперь голод их не мучил, но погода портилась все больше. Ночи стали холодными. Усилившиеся восточные ветры задерживали долгожданный день прибытия. 27 сентября в 250 милях от Ирландии произошла еще одна, последняя встреча - с финским судном "Финнаплино". Джон поднялся на палубу теплохода и узнал от капитана, что Джонстон и Хор все еще плывут где-то в Атлантике. Капитан обещал передать известие о встрече с "Инглиш Роуз" и сообщить о предполагаемом месте их высадки в Ирландии. Джон вернулся на лодку не только с запасом свежих продуктов, но и с радостным известием, что у них имеются все шансы обогнать журналистов, вышедших двумя неделями раньше.

Отчаянная борьба с океаном не прекращалась. Оба мореплавателя понимали, что приближение к берегу еще более опасно, чем океанские волны. Они запаковали в водонепроницаемые мешки документы, необходимый провиант и спасательные средства и привязали мешки к спасательным плотикам, на которые пришлось бы перебираться, если лодку разобьет о камни. Под непрерывным дождем маленькая "Инглиш Роуз", подхваченная сильным попутным ветром, приближалась к скалистым берегам острова Аран.

Джон и Чарльз повернули к появившемуся на горизонте маяку, полагая, что сумеют найти удобное для подхода место с подветренной стороны острова. Но прошло не менее получаса, а они едва ли продвинулись на сотню метров, так как пришлось грести против ветра. В это время показались два служителя маяка: их жесты красноречиво говорили о том, что нужно подходить с восточной стороны острова. Гребцы снова изменили курс и продолжали борьбу с ветром и волнами. Пелена дождя закрыла маяк.

Неожиданно они увидели рядом с собой катер. Это были спасатели. Их катер кружил вокруг "Инглиш Роуз", но Джон и Чарльз некоторое время продолжали грести, не принимая буксирного конца. Они не терпели бедствия и помощи не просили. Но люди, рискуя жизнью, вышли к ним навстречу в шторм! Это в основном и повлияло на решение Риджуэя и Блита. Ведь они уже прошли у западного берега острова Аран и могли выброситься на берег в любой момент. Никто не может обвинить их в том, что они не дошли до цели: Атлантику они пересекли! Джон и Чарльз приняли буксир.

Когда Риджуэя спросили, в чем смысл 92-дневного плавания через океан, он ответил: "Я всегда мечтал совершить что-нибудь необыкновенное. Однако я убедился, что в настоящее время для этого осталось очень мало возможностей, которые не требовали бы огромных расходов или организации целых экспедиций. Поэтому я выбрал плавание через океан на веслах. Мне нравится противостоять стихии. Я получаю самое большое удовлетворение, когда, несмотря на полное изнеможение, еще могу бороться и продолжаю борьбу, не поддаюсь. Ничто другое в жизни с этим не сравнится".

Итак, испытание океаном Риджуэй и Блит выдержали. 3 сентября в судовом журнале "Инглиш Роуз" появилась запись о победном окончании плавания и высадке на родные берега.

По роковому совпадению тем же числом датирована последняя запись в дневнике Давида Джонстона, найденном на борту пустого "Паффина". 148 исписанных страниц тетради большого формата - это все, что мы можем узнать о том, как протекало плавание. Вот первая запись:

21 мая. Небольшая толпа собралась на пляже, чтобы посмотреть на наше отплытие. Здесь же мэр, который вручает нам американский и английский флаги. Радио, телевидение, автографы, поцелуи красивых девушек. Мы очень нервничаем, не можем есть предлагаемые нам угощения, с трудом выдерживаем бесконечные тосты... Суда дают прощальный гудок. Джон гребет. Мы быстро продвигаемся вперед, и скоро пляж исчезает навсегда из поля зрения. Море огромно. Мы начинаем плохо себя чувствовать. Я стараюсь заснуть, но сон неспокоен. Грести ночью - абсурд. Я думаю о Риджуэе. Два дня назад звонили из "Санди Таймс": друзья сообщали, что Риджуэй готов к отъезду. Мы лопаемся от бешенства. Пьем виски и пиво... Так в первый же день возникает тревожная мысль, в течение 105 суток плавания усиливавшая нервное напряжение: неужели соперники раньше нас придут к заветной цели? Где они сейчас?

Через два дня "Паффин" встретили подводные лодки. Одна из них приблизилась, и командир лодки сообщил, что "Паффин" все еще находится в пяти милях от берега. Это был сильный удар! Оказывается, они плывут так медленно! Гребцов охватывает отчаяние. Гребут посменно: два часа работы, два часа сна. Усилия в первые дни - нечеловеческие.

6 июня. На горизонте - торговое судно. Даем сигналы. По мере его приближения все больше нервничаем. У меня дрожат руки. Капитан сообщает нам местоположение и пополняет наши запасы: ветчина, салат, папиросы, пиво... Когда море "оживает", "Паффин" становится сущим адом. Нельзя ничего приготовить - все летит в воздух. Едим все холодным. Ночью мне приснился страшный сон. Я вдруг проснулся и стал истерически расспрашивать Джона, не случилось ли чего плохого.

Через несколько дней "Паффин" попал в жестокий шторм. Грести невозможно.

22 июня. Продвигаемся очень медленно: за пять дней 65 миль, несмотря на попутный ветер и все наши усилия. Мы не можем этого понять. Мы не можем получить информацию от проходящих мимо судов; они не видят наших сигналов.

Высокие волны и непрерывный дождь мешают гребле. Силы иссякают. Атмосфера на "Паффине" тяжелая: Давид и Джон становятся все более молчаливыми и раздражительными.

9 июля. У нас с Джоном произошла идиотская ссора, после которой я чувствую себя разбитым и обессиленным. Теперь я уже только хочу снова очутиться среди друзей, с семьей, чтобы почувствовать немного человеческого тепла и симпатии. Джон сказал вчера: "Здесь все похоже на тюрьму: еда, как в монастыре, час на прогулку, час на чтение, ночь - только бы поспать и т. д." "С той лишь разницей, - подумал я, - что ничего этого нельзя сделать: ни прогулок, ни сна. Мы почти без еды; можно лишь думать, думать, думать. Мы с трудом держимся на ногах. Такая жизнь вдвоем длится уже 50 дней и нам нечего сказать друг другу...

Отсутствие связи с миром, который они покинули, доводит напряжение до предела. Давид и Джон ссорятся, даже дерутся. Неожиданная разрядка: на горизонте теплоход. Они сигналят и через минуту получают ответ. Подкрепившись, за следующие 10 дней они преодолевают 146 миль. 2 августа неожиданно начинается шторм. Сила ветра 10 баллов. Запас воды на исходе. Через неделю они встретили американский сторожевой корабль. Капитан пригласил их подняться, но они отказались. Взяли только еду (суп, салат, ветчину, яйца), а также папиросы, сигары, спички. Прежде всего спросили о положении соперников. Капитан ответил, что те еще плывут.

Рисунок, сохранившийся на "Паффине". Лежащий Джонстон мечтает о хорошей погоде и вкусной еде. Записаны дата и координаты.

22 августа. Ровно год назад я принял решение об этом плавании. Джон гребет изо всех сил, как бы подгоняемый ветром. Солнце светит над нами. Если все пойдет хорошо, то через 39 дней мы должны быть дома.

23 августа. Голодные, измученные, мы до минимума сократили свой рацион: кончился шоколад, картофеля хватит до завтра, ночью я съел последний бисквит, а днем - последнее яблоко.

В добавление ко всему снова портится погода. Все промокло и ничто не просыхает, так как постоянно идет дождь. На море сильное волнение, но "Паффин" держится хорошо.

27 августа. Мы подвели итог. Результат парадоксален: мы находимся на 90 миль южнее, чем прежде. Решаем выкурить последнюю сигару, полученную от капитана Фроста. Джон замечает с горечью: "Странно, мы курим сигару, и у нас нет ничего больше для переживаний". Я клянусь, что самое большее через два дня мы найдем что-нибудь поесть на первом встречном судне.

1 сентября. Измученные и голодные, голодные и измученные... Охватывает беспросветное отчаяние. Мы чувствуем, что нам не удастся остановить судно. Когда море успокаивается, мы падаем на дно лодки обессиленные, беспомощные. В эту ночь мимо нас прошло судно. Мы видели его отлично, но оно прошло мимо нас...

2 сентября. В один из моментов лодка сделала пол-оборота, как будто в нее ударил неожиданно налетевший вихрь. Это должно быть сильное встречное течение, которое лишает нас сил.

3 сентября 1966 г. Пять минут первого ночи, в сильный дождь видим первое большое трансатлантическое судно. В полдень над нами пролетели три самолета. Маленькая птица кружит вокруг нас, как в танце... Когда я выбрасывал в море остатки кофе, у меня выпала из рук чашка. К счастью, она всплыла и я смог ее найти.

Наш флаг превратился в рваную тряпку, а фонарь совсем заржавел...

Это все. Остальные страницы пусты. На следующий день в этом районе бушевал ураган.

Добавлено: 22.12.2010 г.