Личность в экстремальных условиях

Полезное в библиотеке

16 августа 2019

Лебедев В.И.

Автор книги: Лебедев В.И.

Год издания: 1989

0 0 0

Автор: Лебедев В.И.
 М.: Политиздат, 1989
 Содержание
 <ol>
 <li><a href="#01">Введение</a></li>
 <li><a href="#02">Глава I. Экстремальные условия с
 психологических позиций</a> 
 Монотонность 
 Рассогласование ритма сна и бодрствования 
 Изменение восприятия пространственной структуры 
 Ограничение информации 
 Одиночество 
 Групповая изоляция 
 Угроза для жизни</li>
 <li><a href="#03">Глава II. Этапность психической адаптации</a></li>
 <li><a href="#04">Глава III.Человек перед неизвестностью</a> 
 Тактика познавательного поведения 
 Космический "полет" на Земле 
 Взаимодействие в группе операторов 
 Как сформировать психологически совместимый экипаж</li>
 <li><a href="#05">Глава IV. Стартовое психическое напряжение</a></li>
 <li><a href="#06">Глава V. По ту сторону барьера</a> 
 Эмоциональное разрешение 
 Пространственные иллюзии 
 Нарушения самосознания 
 Аффективные реакции 
 Дисгармония двигательной деятельности</li>
 <li><a href="#07">Глава VI. Познавательная деятельность
 в изменённой информационной структуре</a> 
 Восприятие пространства в космосе 
 Зрительные парадоксы 
 Обманчивость суждений 
 "Сверхценные идеи"</li>
 <li><a href="#08">Глава VII. Загадки тишины</a> 
 Сенсорный голод 
 Ожившие образы 
 Психология скуки 
 Пароксизмы сна 
 Между сном и бодрствованием 
 Искусство, рожденное тишиной</li>
 <li><a href="#09">Глава VIII. Наедине с собой</a> 
 "Сотворение собеседника" 
 Раздвоение личности 
 Сновидения, принятые за реальность</li>
 <li><a href="#10">Глава IX. В изолированной группе</a> 
 Под постоянным взглядом 
 Потребность в уединении 
 Информационная истощаемость 
 Влияние астенизации на процесс общения</li>
 <li><a href="#11">Глава X. Воздействие опасности на
 психическую деятельность</a> 
 Готовность к опасности 
 Аффективные реакции</li>
 <li><a href="#12">Глава XI. Патологические психогенные
 реакции</a></li>
 <li><a href="#13">Глава XII. Завершающее эмоциональное
 напряжение</a></li>
 <li><a href="#14">Глава XIII. Возвращение в обычные
 условия</a> 
 Острые психические реакции выхода 
 Реадаптация</li>
 <li><a href="#15">Глава XIV. Меры защиты от психогенных
 факторов</a> 
 Роль интерьера в психогигиене 
 О благотворном влиянии музыки 
 Кино как средство борьбы с эмоциональным голодом 
 Значение литературы, игр и самодеятельности в экстремальных
 условиях 
 Психологическая поддержка</li>
 <li><a href="#16">Заключение</a></li>
 </ol>

 <div id="indent">
 В книге доктора психологических наук В. И. Лебедева,
 известного читателю по книгам "Психология и космос"
 (написана совместно с Юрием Гагариным), "Психологические
 проблемы межпланетного полета" (написана совместно
 с летчиком-космонавтом СССР А. А. Леоновым) и др., обобщается
 большой материал, характеризующий особенности психологической
 деятельности в экстремальных условиях (космический и авиационный
 полет, плавание на подводных лодках, нахождение в полярных
 зонах и т. п.). В связи с этим анализируется ряд общих
 закономерностей психического отражения.
 Рассчитана на читателей, интересующихся проблемами психологии.
 <a name="01"></a>Введение
 Ум человеческий открыл много диковинного в природе
 и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней...
 В. И. Ленин
 Двадцатый век характеризуется интенсивным освоением человечеством
 глубин морей и океанов, воздушного и космического пространства,
 а также труднодоступных районов земного шара (Арктика,
 Антарктика, высокогорье, пустыни).
 <a class="resizer2fancy" rel="group" href="/yenisite.resizer2/resizer2GD.php?url=/upload/old_materials/books/117/1.jpg&set=1"><img src="/yenisite.resizer2/resizer2GD.php?url=/upload/old_materials/books/117/1.jpg&set=3"></a> 
 Обложка книги 
 В. И. Ленин, работая над книгой Л. Фейербаха "Лекции
 о сущности религии", в своем конспекте отметил мысль
 автора, согласно которой у человека как раз столько органов
 чувств, "сколько именно необходимо, чтобы воспринимать
 мир в его целостности, в его совокупности". При этом
 на полях конспекта В. И. Ленин поставил следующий вопрос:
 "Если бы человек имел больше чувств, открыл ли бы
 он больше вещей в мире?" - и здесь же ответил: "Нет"1.
 Иными словами, с точки зрения марксистской философии наша
 психофизиологическая организация достаточна для того,
 чтобы мы могли верно, адекватно отражать окружающий нас
 мир. Однако этот вывод был сделан еще до начала освоения
 человеком космического пространства, так сказать, на чисто
 "земном" материале.
 Погружаясь в глубины морей, поднимаясь в воздушный океан,
 проникая в космос, осваивая труднодоступные районы земного
 шара, человек попадает в необычные условия существования,
 к отражению которых его психофизиологическая организация
 не была подготовлена ни в процессе филогенеза, т. е. развития
 рода, ни в процессе онтогенеза, т. е. индивидуального
 развития. Вот почему пребывание в необычных для человека
 условиях существования, особенно при освоении космического
 пространства, поставило на повестку дня серьезную теоретическую
 проблему: насколько и каким образом психофизиологическая
 организация человека может обеспечить адекватное восприятие
 реальной действительности в условиях, к которым она не
 была приспособлена в процессе своего развития. Решение
 этого вопроса имеет не только теоретическое, мировоззренческое
 значение, но и очень важно практически.
 <a class="resizer2fancy" rel="group" href="/yenisite.resizer2/resizer2GD.php?url=/upload/old_materials/books/117/2.jpg&set=1"><img src="/yenisite.resizer2/resizer2GD.php?url=/upload/old_materials/books/117/2.jpg&set=3"></a> 
 Обложка книги 
 Обращаясь к истории освоения воздушного океана, мы находим
 многочисленные примеры аварий и катастроф самолетов из-за
 иллюзорного восприятия пилотами пространственных соотношений,
 неадекватного восприятия ими времени и вследствие ряда
 иных психических нарушений. Случаи иллюзорного отражения
 реальной действительности имели место и при космических
 полетах.
 Осуществление программ освоения Крайнего Севера, Западной
 Сибири, зоны БАМа, других мест в азиатской части страны
 привело к увеличению людского притока в эти места. И все
 же люди до сих пор зачастую предпочитают ехать с севера
 на юг и с востока на запад, хотя рациональное размещение
 производительных сил требует движения в обратных направлениях.
 Как показывают исследования, причиной миграции трудовых
 ресурсов из районов Крайнего Севера являются трудности,
 связанные с приспособлением, адаптацией человеческой психики
 к экстремальным условиям, и развитие в связи с этим нервно-психических
 заболеваний. Следует иметь в виду, что речь идет о сотнях
 тысяч специалистов, работающих за Северным полярным кругом,
 сотрудниках полярных гидрометеорологических станций, горных
 рабочих, моряках, нефтяниках, строителях, железнодорожниках
 и др.
 Исследования, посвященные изучению особенностей психической
 деятельности во время авиационных и космических полетов,
 походов подводных лодок, нахождения в труднодоступных
 районах, решают, как правило, конкретные, частные проблемы.
 При значительном количестве работ в области авиационной,
 космической, морской и полярной психологии в них пока
 нет достаточно четкой характеристики экстремальных условий
 с позиций психического отражения, а также психогенного
 воздействия этих условий. До сих пор не существует единой
 теории, которая бы охватывала особенности психической
 деятельности в конкретных формах необычных условий существования
 (космический и авиационный полет, плавание на подводной
 лодке, нахождение в полярной зоне). Отсутствие такой теории
 заметно тормозит решение задач, поставленных практикой
 освоения необычных условий существования.
 Совместно со специалистами различного профиля (физиологи,
 биохимики, биомеханики, космонавты и др.) автор, как психоневролог
 и психолог, принимал участие во многих исследованиях.
 Они проводились во время "высотных подъемов"
 и "глубинных спусков" испытуемых в условиях
 барокамер и декомпрессионных камер, в ходе испытаний нервно-психической
 устойчивости в условиях сурдокамер, полетов с воспроизведением
 невесомости по параболе Кеплера, парашютных прыжков, тренировок
 на различных тренажерах. Автор также проводил непосредственные
 исследования во время длительных походов подводных лодок
 в различных зонах Мирового океана (в том числе в районах
 Арктики) и участвовал в изучении психической деятельности
 космонавтов во время их предполетной подготовки, а также
 с помощью телеметрии, телевидения и других методов во
 время орбитальных полетов.
 Опираясь на результаты многолетних исследований, проведенных
 во время службы в военно-морских и военно-воздушных силах,
 а также в ходе работы в Центре подготовки космонавтов
 им. Ю. А. Гагарина, автор стремился обобщить в этой книге
 накопленный им материал, характеризующий особенности психической
 деятельности в различных экстремальных условиях, и выявить
 ряд общих закономерностей психического отражения.
 Несомненно, опыт дальнейшего освоения экстремальных условий
 и модельные эксперименты будут вносить соответствующие
 коррективы в эту проблему, да и сама практика, например
 практика межпланетных полетов, может выявить такие феномены,
 о которых в настоящее время мы не имеем ни малейшего представления.
 Тем не менее думается, что настоящая книга окажется полезной
 не только философам, психологам, психоневрологам, физиологам
 и специалистам - космонавтам, летчикам, морякам, полярникам,
 руководителям экспедиций, - непосредственно работающим
 в экстремальных условиях, но и широкому кругу читателей.
 Дело в том, что выявленные нами закономерности психической
 деятельности в экстремальных условиях проявляются в ряде
 случаев и в обычной жизни. Но если в обычных условиях
 они завуалированы, то в экстремальной обстановке выступают
 очень отчетливо, так сказать, в "прозрачном"
 виде. Знание этих закономерностей позволяет лучше понять
 некоторые психологические и социально-психологические
 феномены, которые могут возникать в производственных коллективах,
 в сфере быта и т. д.
 Поскольку данная книга предназначена для широкого круга
 читателей, в ней не только констатируются те или иные
 закономерности, но и рассматривается конкретный материал,
 позволяющий "вчувствоваться" в образ жизни людей,
 находящихся в экстремальных условиях. Для этого широко
 используются результаты наблюдений и самонаблюдений специалистов,
 исследующих труднодоступные районы земного шара.
 В основу этой работы положены не только исследования
 автора, но и сотни литературных источников. Разумеется,
 данная книга далеко не исчерпывает проблему особенностей
 психической деятельности в экстремальных условиях. Однако
 мы надеемся, что она не только даст читателю полезную
 информацию, но и будет способствовать дальнейшему всестороннему
 изучению затронутой нами проблемы.
 <a name="02"></a>Глава 1
 Экстремальные условия с психологических
 позиций
 Организм без внешней среды, поддерживающей его существование,
 невозможен; поэтому в научное определение организма должна
 входить и среда, влияющая на него.
 И. М. Сеченов
 В психиатрии выделен ряд заболеваний, в основе которых
 лежит психическая травма: потеря близкого человека, сознание
 невозможности справиться со своими служебными обязанностями,-
 неразделенная любовь, конфликт и т. д. Эти заболевания
 получили название "психогении" (от греч. psyche
 - душа и genes - рожденный). Они могут возникать как вследствие
 одномоментной психической травмы, так и в результате относительно
 слабого, но длительного психического травмирования.
 Психогенные заболевания использовались автором как своеобразный
 "индикатор" для выявления психотравмирующих
 факторов, воздействующих на человека в экстремальных условиях,
 что позволило исследовать их более глубоко с психологических
 позиций.
 1. Монотонность
 Вселенная и Земля как часть Вселенной характеризуются
 большими перепадами температуры и барометрического давления,
 различной интенсивностью радиации и другими факторами,
 которые могут действовать на человека губительно. Человек
 проникает за границы освоенной им части Вселенной в батискафах,
 подводных лодках, самолетах и космических кораблях, в
 которых с помощью различных технических систем обеспечивается
 нормальное функционирование его организма. Современные
 дома в полярных зонах также представляют собой сложные
 технические системы, защищающие людей от всех вредоносных
 природных факторов, кроме геомагнитного воздействия и
 перепадов атмосферного давления.
 В обычных условиях на органы чувств человека воздействует
 мощный поток раздражителей. В условиях же полета в облаках,
 ночью, на большой высоте или над снежными пустынями Арктики
 и Антарктики воспринимаемая человеком внешняя обстановка
 бывает очень однообразной. "За Полярным кругом картина,
 видимая с самолета, не отличается разнообразием...- писал
 известный летчик М. В. Водопьянов.- Здесь все под тобой
 бело" 2. Другой летчик свои ощущения от полетов внутрь
 Антарктиды описывал так: "Представьте, что сидите
 рядом с работающим двигателем в комнате и часами смотрите
 в хорошо побеленный потолок". В межпланетном полете
 космонавты, глядя в иллюминаторы, месяцами будут видеть
 лишь яркие немигающие звезды на черном небе и ослепительный
 диск незаходящего Солнца. Известно, что, начиная с первых
 же полетов на Луну, члены экипажей космических кораблей
 "Аполлон" жаловались на однообразие впечатлений
 на "перегоне" Земля - Луна.
 Природа Антарктики так необычна, что у многих полярников
 создавалось ощущение бытия за пределами Земли. Жизнь в
 Антарктике, по мнению Р. Бэрда, во многих отношениях напоминает
 жизнь на темной, мертвой, замерзшей планете3. В условиях
 полярного дня зрительные восприятия ограничиваются переходом
 синих тонов от белого до черного. Звуковой фон Антарктиды
 - глубокая тишина или шум метели. Запахи земли и растений
 там неизвестны. Но если летчики, космонавты и полярники
 имеют возможность видеть звезды, Солнце, Луну, земную
 поверхность и море, то подводное плавание полностью исключает
 наблюдение внешних объектов. Освещенность же предметного
 мира подводных лодок постоянна.
 В условиях авиационного и космического полетов и подводного
 плавания не слышны звуки, обычные для нормальных условий.
 Кабины самолетов и отсеки подводных лодок заполнены равномерным
 шумом работающих энергетических установок. При опускании
 подводной лодки на грунт, а также при выключении маршевого
 двигателя космического корабля наступает полная тишина,
 нарушаемая лишь слабым однообразным шумом работающей аппаратуры.
 "В полете,- пишет космонавт А. Г. Николаев,- мы быстро
 привыкли к негромким монотонным шумам работы приборов,
 электродвигателей, вентиляторов, регенерационной установки,
 холодильно-сушительного агрегата и бортовых часов"
 4.
 На подводных лодках, в космических кораблях температура
 и влажность воздуха колеблются в незначительных пределах.
 "В космическом полете... не было нам ни жарко, ни
 холодно,- пишет А. Г. Николаев.- Не ощущали мы ни ветра,
 ни дождя, нет там ни вьюги, ни снега" 5. Французский
 спелеолог М. Сифр утверждает: "Труднее всего, по-моему,
 под землей приспособиться к постоянной температуре при
 постоянной влажности. Никаких колебаний, это ужасно!.."6
 Развивая идеи И. М. Сеченова, И. П. Павлов отмечал, что
 "для деятельного состояния высшего отдела больших
 полушарий необходима известная минимальная сумма раздражений,
 идущих в головной мозг при посредстве обычных воспринимающих
 поверхностей тела животного"7. Влияние измененной
 афферентации, т. е. потока внешних раздражителей, на психическое
 состояние людей особенно отчетливо начало выявляться при
 увеличении дальности и высоты полетов, а также при внедрении
 в самолетовождение автоматики. В полетах на бомбардировщиках
 члены экипажей стали жаловаться на общую вялость, ослабление
 внимания, безразличие, раздражительность и сонливость.
 Необычные психические состояния, возникавшие при управлении
 самолетов с помощью автопилотов,- чувство утраты связи
 с реальностью и нарушение восприятия пространства - создавали
 предпосылки к летным происшествиям и катастрофам. Появление
 таких состояний у летчиков непосредственно связано с монотонней.
 У каждого третьего жителя города Норильска при обследовании
 отмечались раздражительность, вспыльчивость, снижение
 настроения, напряженность и тревожность8. Ц. П. Короленко
 убедительно показал, что нервно-психическая заболеваемость
 на Крайнем Севере значительно выше по сравнению с умеренными
 и южными районами земного шара9. Многие врачи арктических
 и материковых антарктических станций указывают на то,
 что с увеличением срока пребывания в экспедиционных условиях
 у полярников нарастает общая слабость, нарушается сон,
 появляются раздражительность, замкнутость, депрессия,
 тревожность. У некоторых из них развиваются неврозы и
 реактивные психозы. По данным И. А. Рябинина и других,
 у каждого пятого полярника в условиях Антарктики развивается
 невроз 10. Одной из главных причин развития астенизации
 (истощения) нервной системы и психических заболеваний
 исследователи считают измененную афферентацию, особенно
 в условиях полярной ночи.
 Неблагоприятное воздействие полярной ночи на психику
 было отмечено еще Р. Бэрдом. Он вспоминал, что "кино
 и электрический свет помогали в течение нескольких часов
 рассеять мрак и пустоту полярной ночи, но им никогда не
 удавалось приподнять нависшую над нами гнетущую завесу
 тьмы. Ничто не могло заменить солнечный свет, и отсутствие
 его болезненно отражалось на психике людей... Полнейшая
 тьма, которой сопровождались метели, действовала угнетающе
 на человеческую психику и порождала чувство безотчетного
 страха"11. По данным Л. Е. Панина и В. П. Соколова,
 в условиях полярной ночи у 41,2% обследованных были отмечены
 тревожность и напряженность, а у 43,2% - снижение настроения
 с оттенком депрессии. Изучая воздействие темноты на психическое
 состояние человека, К. К. Яхтин установил, что у здоровых
 лиц, работающих в затемненных помещениях на кинофабриках,
 в крупных фотоателье и в полиграфической промышленности,
 нередко развиваются невротические состояния, выражающиеся
 в появлении раздражительности, плаксивости, расстройств
 сна, страхов, депрессии и галлюцинаций.
 Низкая температура воздуха в Арктике и Антарктике в полярную
 ночь вынуждает полярников длительное время проводить внутри
 помещений и лишь изредка на короткий срок выходить из
 них по самым необходимым делам. Это приводит к значительному
 сокращению их активности.
 В условиях подводной лодки двигательная активность человека
 ограничена сравнительно небольшим объемом отсеков. Во
 время плавания подводники проходят пешком 400 м в сутки,
 а порой и меньше. В обычных же условиях люди проходят
 в среднем 8-10 км. Летчики во время полета пребывают в
 вынужденной позе, связанной с необходимостью управления
 самолетом. Но если у летчиков и подводников при гипокинезии,
 т. е. при ограничении двигательной активности, постоянно
 работают мышцы, обеспечивающие поддержание позы в условиях
 гравитации, то во время космических полетов человек сталкивается
 с принципиально новым видом гипокинезии, обусловливаемой
 не только ограничением замкнутого пространства корабля,
 но и невесомостью. В состоянии невесомости отпадает нагрузка
 на опорно-мышечный аппарат, обеспечивающий поддержание
 позы человека в условиях гравитации. Это приводит к резкому
 уменьшению, а подчас и прекращению афферентации от мышечной
 системы в структуры головного мозга, о чем свидетельствует
 биоэлектрическое "молчание" мышц в условиях
 невесомости.
 Давая оценку метода лечения психических больных длительным
 постельным режимом (до 8 месяцев), выдающийся русский
 психиатр С. С. Корсаков еще в прошлом веке писал: "Между
 прочим, теоретически рассуждая, нельзя отрицать влияние
 постельного содержания на душевную сферу: может быть,
 благодаря этому в больницах, где пользуются широко длительным
 постельным режимом при лечении молодых больных, так много
 случаев так называемого юношеского слабоумия"12.
 Предположение об отрицательном влиянии гипокинезии на
 психические функции человека в дальнейшем нашло подтверждение
 в наблюдениях за больными и испытуемыми при длительном
 постельном режиме.
 Летчики и моряки постоянно работают на "неустойчивой
 опоре". Для сохранения равновесия (удержания позы)
 требуется постоянная работа мышечо-суставного аппарата.
 При этом изменяется афферентация не только со стороны
 опорно-мышечной системы, но и от полукружных каналов и
 отолитового прибора вестибулярного анализатора. В условиях
 невесомости, когда опора вообще отсутствует, от полукружных
 каналов и отолитового прибора в мозг поступает резко измененная
 афферентация. Симптомокомплексы укачивания при морской,
 воздушной и спутниковой болезни, несмотря на своеобразие
 каждой из них, в значительной степени сходны. Это обусловило
 появление нового общего понятия "болезни движения",
 объединяющего все типы укачивания.
 Таким образом, в экстремальных условиях имеет место не
 только недостаток впечатлений из внешней среды, но и значительное
 изменение афферентации со стороны рецепторов вестибулярного
 и опорно-двигательного анализаторов, объясняемое малым
 объемом помещений и динамикой летательных аппаратов и
 подводных лодок. Приведенный материал позволяет расценить
 измененную афферентацию (монотонию) как психогенный фактор
 экстремальных условий.
 2. Рассогласование ритма сна и бодрствования
 В процессе своего развития человек как бы "вписался"
 во временную структуру, определяемую вращением Земли вокруг
 своей оси и Солнца. Многочисленные биологические эксперименты
 показали, что у всех живых организмов (от одноклеточных
 животных и растений до человека включительно) суточные
 ритмы деления клеток, активности и покоя, обменных процессов,
 работоспособности и т. д. в постоянных условиях (при постоянном
 освещении или в темноте) являются весьма устойчивыми,
 приближаясь к 24-часовой периодичности. В настоящее время
 в организме человека известно около 300 процессов, подверженных
 суточной периодичности.
 В обычных условиях "циркадные" (околосуточные)
 ритмы синхронизированы с геофизическими и социальными
 (часы работы предприятий, культурных и общественных учреждений
 и т. д.) "датчиками времени", т. е. экзогенными
 (внешними) ритмами.
 В орбитальных полетах воздействие света и темноты может
 сменяться каждые 90 минут. В межпланетном полете совсем
 не будет наблюдаться столь обычная для жизни на Земле
 суточная и годичная периодичность. В полярных зонах суточная
 периодичность светового воздействия в течение года постепенно
 переходит в полярную ночь, затем - в полярный день. В
 условиях подводного плавания вообще можно говорить об
 изменениях воздействия привычных для обычных условий,
 естественных "датчиков времени".
 В связи с прецессией орбиты, т. е. своеобразными ее изменениями,
 не позволяющими космическим кораблям на "глухих"
 витках поддерживать радиосвязь, не всегда удается организовать
 для их экипажей искусственный ритм сна и бодрствования,
 который бы приближался к обычному земному ритму. Так,
 при полетах космических кораблей "Восток", "Восход",
 "Союз" и орбитальных станций "Салют"
 имели место сдвиги фаз ритма сна и бодрствования как по
 часовой стрелке (до 10 часов), так и против часовой стрелки
 (до 11 часов) относительно московского времени. В дальних
 походах подводных лодок моряки на боевых постах несут
 сменные вахты, которые постоянно мигрируют по оси времени.
 Периодические "пересменки" - сдвиги в расписании
 вахт - приводят к десинхронизации, т. е. к рассогласованию
 ритма сна и бодрствования.
 Анализ имеющихся материалов позволяет заключить, что
 при сдвигах от 3 до 12 часов сроки перестройки различных
 функций в соответствии с воздействием измененных "времядатчиков"
 колеблются от 4 до 15 и более суток. При частых трансмеридианных
 полетах десинхроз у 75% членов экипажей самолетов вызывает
 невротические состояния и развитие неврозов. Большинство
 электроэнцефалограмм членов экипажей космических кораблей
 с "Союза-3" по "Союз-9", имевших сдвиги
 сна и бодрствования во время полетов, свидетельствовали
 о снижении процессов возбуждения и торможения. Причем
 у членов экипажа "Союз-9" (А. Г. Николаев, В.
 И. Севастьянов), у которых ритм сна и бодрствования скачкообразно
 сдвигался на 4 часа, эти изменения были наиболее выраженными.
 Космонавты на 12-13-й день полета стали отмечать явления
 утомления, сонливости.
 Ритм труда и отдыха членов экипажа станции "Салют"
 (Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков, В. И. Пацаев) был
 также мигрирующим. Судя по дневниковым записям, у космонавтов
 не все благополучно обстояло со сном. Г. Т. Добровольский
 7 июня 1971 г. записал: "Спал я меньше, чем обычно
 (с 18.30 до 24.00)..." 26 июня В. Н. Волков отмечал:
 "...эти два дня сплю очень мало. В общей сложности
 спал всего часа три" 13. В двухмесячном полете второго
 экипажа станции "Салют-4" (П. И. Климук, В.
 И. Севастьянов) в ритм сна и бодрствования вводились сдвиги.
 "Главный бич для нас,- записал в дневнике В. И. Севастьянов,-
 сон! И даже не сон, а режим дня! У нас просто, дурацкий
 режим дня: каждые сутки он смещается на полчаса... Не
 можем мы привыкнуть к этому распорядку и мучаемся"
 14. Спустя месяц у космонавтов появились признаки утомления,
 развитию которого способствовали как насыщенность программы,
 так и изменение суточного ритма. Развитие утомления, нарушения
 сна, сонливость во время несения полетных вахт отмечались
 и во время полетов американских астронавтов при рассогласовании
 эндогенных (внутренних) и экзогенных ритмов. При полете
 космического корабля "Джемини-7" (14 суток)
 Борман часто бодрствовал в периоды, отведенные для сна.
 У него накапливалась усталость. Во время полета космического
 корабля "Аполлон-7" у членов экипажа в результате
 десинхроза возникли нарушения сна и начало развиваться
 утомление. Переутомление привело к тому, что пилот командного
 модуля заснул во время дежурства, и ему в последующем
 пришлось принимать психостимуляторы. Врач Берри отмечал,
 что миграция ритма сна и бодрствования во время полета
 корабля "Аполлон-8" к Луне привела к ошибкам
 в пилотировании. У экипажа корабля "Аполлон-14"
 сдвиг времени сна в первые сутки полета составил 7 часов,
 а на четвертые - 11 часов 30 минут. По данным Г. Штругольда
 и Г. Б. Хейла, астронавты спали не более 2-3 часов в сутки.
 В послеполетном отчете они сообщили, что работали на пределе
 физиологических и психических резервов. Значительный сдвиг
 суточного ритма во время высадки на Луну экспедиции с
 космического корабля "Аполлон-15" привел к выраженному
 утомлению астронавтов и вынудил их работать на пределе
 физиологических и психологических резервов вплоть до возвращения
 в командный модуль.
 Отсутствие у большей части экипажей дизель-аккумуляторных
 лодок возможностей для нормального сна в ночное время,
 сдвиги в расписании вахт приводили, по нашим данным, к
 появлению у 70% опрошенных вялости, сонливости во время
 несения вахт. Члены командного состава, особенно командир,
 штурманы и механики, отмечали, что их сон к концу похода
 становился тревожным, они сразу же пробуждались, как только
 корабль менял курс. Во время сложной обстановки они вообще
 не спали или только дремали. Механики сразу же пробуждались,
 как только во время сна улавливали изменения в работе
 энергосистем. К концу похода жалобы на плохой сон становились
 чаще, что вынуждало прибегать к снотворным.
 Советский полярник В. Г. Канаки пишет: "Первые дни
 жизни на льдине самые тяжелые. Происходит адаптация организма.
 На состоянии человека сказывается смена часовых поясов
 (разность во времени почти 10 часов), незаходящее солнце
 путает представления о дне и ночи"15. В условиях
 Арктики и Антарктики у полярников часто имеют место нарушения
 сна. Их сон становится прерывистым, неглубоким и меньшим
 по продолжительности. В часы бодрствования наблюдаются
 сонливость, понижение работоспособнасти, нередко головные
 боли. П. В. Будзен, изучавший влияние светового режима
 Антарктиды на состояние психологических функций, выявил
 снижение надежности выполнения полярниками операторской
 деятельности и нарушения их высшей нервной деятельности.
 Таким образом, рассогласование в организме эндогенных
 и экзогенных ритмов (десинхроз) в результате воздействия
 измененных времядатчиков и нарушения ритма сна бодрствования
 ведет к астенизации нервной системы и развитию неврозов.
 3. Изменение восприятия пространственной структуры
 Если на Земле все объекты воспринимаются на каком-либо
 фоне, богатом всевозможными ориентирами, то в условиях
 космоса человек может попадать в малоориентированное,
 а иногда в "чистое", "безориентированное"
 пространство. Речь идет о тех случаях, когда в поле зрения
 человека вообще отсутствуют какие-либо объекты. В частности,
 во время орбитального полета над освещенной поверхностью
 Земли при восприятии пространства выше горизонта видны
 лишь некоторые яркие звезды, которые могут и не попадать
 в поле зрения.
 Под пространственной ориентировкой в условиях нахождения
 на поверхности Земли понимается способность человека оценивать
 свое положение относительно направленности силы тяжести,
 а также относительно различных окружающих объектов. Оба
 компонента такой ориентировки функционально тесно связаны,
 хотя их взаимоотношения неоднозначны. Если первый компонент
 в ряде случаев может существовать изолированно от второго,
 то второй всегда зиждется на базе первого. В космическом
 полете исчезает одна из существенных пространственных
 координат ("верх - низ"), через призму которой
 в земных условиях воспринимается окружающее пространство.
 При орбитальном полете, как и при полетах на самолетах,
 космонавт прокладывает трассу витка, осуществляя привязку
 к конкретным участкам земной поверхности. В отличие от
 орбитального полета, трасса межпланетного корабля будет
 проходить между двумя небесными телами, движущимися в
 космическом пространстве. В межпланетном полете, так же
 как и при полетах на Луну, космонавты будут определять
 свое местоположение с помощью приборов в совершенно иной
 системе координат. С помощью приборов осуществляется и
 управление самолетами и подводными лодками. Иными словами,
 восприятие пространства опосредуется в этих случаях приборной
 информацией, что позволяет говорить об измененном для
 человека пространственном поле.
 Главная трудность при опосредованном, через приборы,
 управлении машиной заключается в том, что человек должен
 не только быстро "считывать" их показания, но
 и столь же быстро, иногда почти молниеносно получаемые
 данные обобщать, мысленно представлять взаимосвязь между
 показаниями приборов и реальной действительностью. Иными
 словами, на основании показаний приборов (информационной
 модели) он должен создать в своем сознании субъективную,
 концептуальную модель траектории движения летательного
 аппарата в пространстве.
 Одной из специфических особенностей деятельности летчиков
 и космонавтов является то, что каждый ее последующий момент
 строго обусловливается постоянно поступающей информацией
 о состоянии управляемого объекта и внешней ("возмущающей")
 среды. Показателен в этом плане спуск астронавтов на лунную
 поверхность. Спускаемый аппарат не имеет крыльев и несущего
 винта. По сути, это реактивный двигатель и кабина. Отделившись
 от основного блока космического корабля и начав спуск,
 астронавт уже не имеет возможности, как летчик, при неудачном
 заходе на посадку пойти на второй круг. Вот несколько
 извлечений из отчета американского астронавта Н. Армстронга,
 впервые осуществившего этот маневр: "...на высоте
 тысячи футов нам стало ясно, что "Орел" (спускаемый
 аппарат.- В. Л.) хочет сесть на самом неподходящем участке.
 Из левого иллюминатора мне были отлично видны и сам кратер,
 и усыпанная валунами площадка... Нам казалось, что камни
 несутся на нас с ужасающей скоростью... Площадка, на которую
 пал наш выбор, была размером с большой садовый участок...
 В последние секунды спуска наш двигатель поднял значительное
 количество лунной пыли, которая с очень большой скоростью
 разлетелась радиально, почти параллельно поверхности Луны...
 Впечатление было такое, будто прилуняешься сквозь быстро
 несущийся туман"16.
 Непрерывная операторская деятельность в условиях лимита
 времени вызывает эмоциональную напряженность наряду с
 существенными вегетативными сдвигами. Так, в обычном горизонтальном
 полете на современном самолете-истребителе у многих пилотов
 частота сердцебиения повышается до 120 и более ударов
 в минуту, а при переходе на сверхзвуковую скорость и пробивании
 облаков достигает 160 ударов с резким учащением дыхания
 и повышением артериального давления до 160 мм ртутного
 столба и выше. Пульс астронавта Н. Армстронга во время
 маневра по прилунению составлял Б среднем 156 ударов в
 минуту, превысив исходную величину почти в 3 раза.
 Летчикам и космонавтам при выполнении ряда маневров приходится
 работать в двух контурах управления. Примером может служить
 ситуация сближения и стыковки одного корабля с другим
 или с орбитальной станцией. Космонавт Г. Т. Береговой
 пишет, что при выполнении этого маневра "глядеть
 нужно, что называется, в оба. Причем не в переносном,
 а в самом буквальном смысле этого слова. И за приборами
 на пульте, и в иллюминаторы" 17. Он отмечает, что
 испытывал при этом "огромное внутреннее напряжение".
 Аналогичное эмоциональное напряжение возникает и у пилотов
 при выполнении маневра дозаправки самолета топливом в
 воздухе. Они рассказывают, что необъятный простор воздушного
 океана из-за близости самолета-заправщика (танкера) вдруг
 становится удивительно тесным.
 Работая в двух контурах управления, человек как бы раздваивается.
 С физиологической точки зрения
 это означает, что оператору необходимо поддерживать концентрацию
 возбудительного процесса в двух различных функциональных
 системах мозга, отражающих динамику движения наблюдаемого
 объекта (самолет-заправщик) и управляемого летательного
 аппарата, а также осуществляющих экстраполяцию (предвидение)
 возможных событий. Сама по себе эта двойственная операторская
 деятельность даже при достаточно выработанных навыках
 требует большого напряжения. Находящиеся в непосредственной
 близости доминантные очаги раздражения создают трудное
 нервно-психическое состояние, сопровождающееся значительными
 отклонениями в различных системах организма.
 Как показали исследования, в момент дозаправки самолета
 в воздухе частота сердечных сокращений у летчиков возрастает
 до 160-186 ударов, а число дыхательных движений доходит
 до 35-50 в минуту, что в 2-3 раза больше по сравнению
 с обычным. Температура тела повышается на 0,7-1,2°. Отмечаются
 исключительно высокие цифры выброса аскорбиновой кислоты
 (в 20 и даже в 30 раз выше нормы). Аналогичные сдвиги
 в вегетативных реакциях наблюдаются и у космонавтов во
 время проведения стыковочных операций. Так, у американского
 астронавта Г. Купера при осуществлении маневра по стыковке
 космического корабля "Джемини-II" с ракетой-мишенью
 "Аджена" пульс участился до 180 ударов в минуту.
 При работе в условиях лимита и дефицита времени мобилизуются
 внутренние резервы человека, приводится в действие ряд
 механизмов, призванных обеспечить преодоление возникающих
 трудностей, и происходит перестройка способа деятельности.
 Благодаря этому эффективность системы "человек -
 машина" может некоторое время оставаться на прежнем
 уровне. Однако, если поток информации становится слишком
 большим и продолжается длительное время, возможен "срыв".
 Невротические "срывы", возникающие в условиях
 непрерывной деятельности, лимитированной во времени, а
 также при раздвоении деятельности, как показал в своем
 исследовании известный советский психоневролог Ф. Д. Горбов,
 проявляются в параксизмах сознания и оперативной памяти.
 В ряде случаев эти нарушения приводят к летным происшествиям
 и катастрофам 18. Основоположник кибернетики Н. Винер
 писал: "Одна из великих проблем, с которой мы неизбежно
 столкнемся в будущем,- это проблема взаимоотношения человека
 и машины, проблема правильного распределения функций между
 ними"19. Проблема рационального "симбиоза"
 человека и машины решается в русле инженерной психологии.
 Систематическое перенапряжение нервной системы при управлении
 летательными аппаратами в условиях измененного пространства,
 обусловливаемое нерациональным сопряжением человека и
 машины, нарушением ритма труда и отдыха, личностными особенностями
 и другими причинами, может приводить к развитию неврозов.
 Такие заболевания, как неврозы, функциональные расстройства
 сердечнососудистой системы и гипертоническая болезнь,
 встречаются у летного состава значительно чаще, чем в
 других профессиональных группах. По данным М. Д. Вядро,
 лица из летного состава в 4 раза чаще по сравнению с другими
 специалистами страдают вегетоневрозами, в которых ведущее
 значение принадлежит нервно-психическому напряжению. (Д.
 И. Писарев обнаружил наличие вегетативных неврозов у 75%
 курсантов и 55% летчиков.) Как пишет А. И. Северский,
 летчик утомляется "потому, что во время полета ему
 приходится с напряженным вниманием следить за показаниями
 многих приборов, за внешней обстановкой, оценивать все
 это и быстро решать ряд возникающих задач"20. У части
 летчиков наблюдались гипертонические кризы и развивались
 функциональные нарушения нервной системы.
 Подтверждением того, что в развитии эмоциональной напряженности
 и неврозов существенная роль принадлежит восприятию пространства,
 опосредованному приборной информацией, может служить ряд
 наблюдений и исследований, в которых исключалось воздействие
 на человека других психогенных факторов полета (угроза
 для жизни и др.). Так, наблюдения К. Лагара за 60 опытными
 летчиками, тренирующимися на летных тренажерах, показали,
 что в период "слепого" полета, т. е. полета
 по приборам, моделируемого на тренажере, у каждого третьего
 испытуемого частота пульса достигала 140 ударов в минуту,
 а у отдельных пилотов она превышала 190 ударов.
 По данным А. И. Киколова, у диспетчеров железнодорожного
 транспорта и гражданской авиации, у которых также лишь
 с помощью приборов происходит восприятие перемещающихся
 в пространстве транспортных средств, во время работы частота
 пульса возрастает в среднем на 13 ударов, максимальное
 артериальное давление увеличивается на 26 мм ртутного
 столба, значительно повышается содержание сахара в крови.
 Причем даже на другой день после работы параметры физиологических
 функций не приходят к исходным величинам. У этих специалистов
 при многолетней работе развивается состояние эмоциональной
 неуравновешенности (повышается нервозность), нарушается
 сон, появляются боли в области сердца. Такая симптоматика
 в ряде случаев перерастает в выраженный невроз21. Г. Селье
 отмечает, что 35% воздушных диспетчеров страдают язвенной
 болезнью, вызванной нервным перенапряжением во время работы
 с информационными моделями.
 4. Ограничение информации
 В обычных условиях человек постоянно производит, передает
 и потребляет большое количество информации, которую разделяют
 на три вида: личная, имеющая ценность для узкого круга
 лиц, обычно связанных родственными или дружескими отношениями;
 специальная, имеющая ценность в пределах формальных социальных
 групп; массовая, передающаяся средствами массовой информации.
 В экстремальных условиях единственным источником информации
 о близких людях, о событиях в мире и на родине, о достижениях
 в науке, спорте и т. д. является радио. Диапазон передач
 информации на "борт" колеблется от периодических
 радиопереговоров во время полетов на самолетах и космических
 кораблях до чрезвычайно редких, лаконичных деловых телеграмм
 для командного состава подводных лодок. Прохождение радиограмм
 на антарктические станции в течение длительного времени
 могут затруднять электромагнитные бури.
 По мере увеличения времени похода подводной лодки у моряков
 возрастает потребность в информации о событиях на родине
 и в мире, о родственниках и т. д. При появлении возможности
 послушать радиопередачи моряки всегда проявляют оживленный
 интерес к ним. В длительных походах мы наблюдали у подводников
 невротические состояния, явно обусловленные отсутствием
 информации о больных родственниках, беременных женах,
 о зачислении в учебное заведение, предоставлении квартиры
 и т. д. При этом развивалось состояние тревожности, депрессия,
 нарушался сон. В ряде случаев приходилось прибегать к
 медикаментозному лечению. При получении людьми интересующей
 их информации, даже отрицательной (отказ в приеме в учебное
 заведение, в предоставлении квартиры и т. д.), все невротические
 явления полностью исчезали.
 По дневниковым записям Э. Бишопа, сделанным во время
 трансатлантического плавания на плоту, можно четко проследить,
 как менялось в худшую сторону настроение членов экипажа
 из-за ограничения личностно значимой информации22. Автор,
 в частности, приводит описание реактивно-невротического
 состояния, развивающегося при получении одним из членов
 экипажа сообщения о заболевании жены и невозможности узнать
 о протекании послеоперационного периода.
 Космонавты с первых же полетов испытывали потребность
 в получении различной информации. "Меня интересовали
 дела отряда, настроение ребят, новости страны,- рассказывал
 после полета А. Г. Николаев.- Тут газету не прочтешь"23.
 Эта потребность особенно отчетливо стала проявляться по
 мере увеличения продолжительности полетов на орбитальных
 станциях. "Официальные разговоры по радио с Землей,
 связанные в основном с выполнением космической программы,
 "приедались", как и всевозможные радиограммы
 с цифрами, указаниями. Настроение менялось, когда на связь
 выходили люди, не связанные непосредственно с управлением
 полетом. Хотелось хоть немного отвлечься. Приятно было
 побеседовать с корреспондентами, они вносили свежую эмоциональную
 струю в нашу жизнь"24. В последующих полетах для
 экипажей орбитальных станций стали готовиться специальные
 выпуски "Последних известий", а также проводиться
 встречи с семьями с помощью телевидения.
 В наших (О. Н. Кузнецов и В. И. Лебедев) экспериментах
 испытуемые, проходившие длительные сурдокамерные испытания,
 в своих отчетах постоянно отмечали, что им очень хотелось
 знать, как живут близкие родственники и друзья, какие
 события происходят в стране и в мире. Их интересовали
 даже такие, казалось бы, мелочи, как погода. Г. Т. Береговой
 записал в своем дневнике: "...мне захотелось узнать:
 какая там, за стенами, сейчас погода? Ужас как захотелось,
 до чертиков!" Во время годичного эксперимента в условиях
 термокамеры испытатель А. Н. Божко писал: "Страдаем
 от изоляции, от недостатка информации..." Он отметил,
 что те редкие телепередачи, которые передают в камеру,
 всегда приносят большое удовлетворение. Вот что рассказывает
 М. Сифр об утолении информационного голода, когда он нашел
 два обрывка старых газет: "Боже, до чего интересно
 читать "Происшествия"! Я никогда раньше не читал
 этого раздела, но теперь как утопающий за соломинку цепляюсь
 за самые незначительные события повседневной жизни на
 поверхности" 25. У врача-испытуемого, участвовавшего
 в длительном сурдокамерном эксперименте, тяжело заболела
 дочь. Отсутствие информации о состоянии ее здоровья вызвало
 у него эмоциональную напряженность, тревожность, он с
 трудом отвлекался от мыслей о дочери при несении "полетных"
 вахт и проведении различных экспериментов.
 Потребность в информации из внешнего мира о близких,
 о событиях в стране и т. д. четко прослеживается и в экспедиционных
 условиях. "Мы никогда не прерывали связи с цивилизованным
 миром,- пишет Р. Бэрд,- и вести, как веселые, так и печальные,
 долетали до нас... В те вечера, когда радистам не удавалось
 поймать последние известия, в Маленькой Америке (название
 антарктической станции.- В. Л.) становилось уныло"26.
 Говоря о причинах, вызывающих эмоциональную напряженность
 на арктических и высокогорных метеорологических станциях,
 зимовщики на второе место после конфликтов ставят задержку
 корреспонденции. Особенно остро они реагируют на сообщения
 о несчастных случаях и болезнях, происходящих с близкими
 родственниками на Большой земле, будучи лишены возможности
 получить сведения о дальнейшем течении заболеваний.
 Одной из причин, вызывающих развитие эмоциональной неустойчивости
 и бессонницу у полярников, врачи станций считают отсутствие
 личностно-значимой информации. Характерны в этом отношении
 посмертно опубликованные записи научного сотрудника П.
 Кутузова.
 "1 апреля: "А настроение невеселое. Хандра
 объясняется очень просто: вот уж три недели нет никаких
 радиограмм".
 5 октября: "На душе смутно. Уже давно не было радиограмм
 с Большой земли. Создается впечатление, что всеми забыт,
 и это обидно. Хуже всего, что падает настроение, а с ним
 - и желание работать".
 30 ноября: "Меня же угнетало хроническое отсутствие
 радиограмм. По возвращении на Большую землю я с уверенностью
 могу сказать, что никакие физические и нравственные трудности
 здесь, в Антарктиде, не так страшны, как вот это безмолвие,
 с которым ты за 16 тысяч километров ничего не можешь поделать"
 27.
 Полная информационная изоляция, не допускающая никакого
 общения с внешним миром, товарищами по заключению и даже
 с тюремщиками, входила в систему содержания политических
 заключенных в царской России. "Со всех сторон нас
 обступала тайна и окружала неизвестность,- писала 3. Фигнер,-
 не было ни свиданий, ни переписки с родными. Ни одна весть
 не должна была ни приходить к нам, ни исходить от нас.
 Ни о ком и ни о чем не должны были мы знать..." 28
 Одиночное заключение в сочетании с лишением личностно-значимой
 информации было направлено на то, чтобы сломить волю политических
 заключенных, разрушить их психику и тем самым сделать
 непригодными к дальнейшей революционной борьбе. Ф. Э.
 Дзержинский, будучи узником Варшавской цитадели, в своем
 дневнике отмечал: "То, что больше всего угнетает,
 с чем заключенные не в состоянии примириться, это таинственность
 этого здания, таинственность жизни в нем, это режим, направленный
 на то, чтобы каждый из заключенных знал только о себе,
 и то не все, а как можно меньше" 29.
 М. М. Ханаиашвили на основании большого количества фактов
 приходит к выводу, что длительное ограничение поступления
 обычной, но личностно-значимой информации является фактором,
 который вызывает у людей неврозоподобные состояния и выраженные
 неврозы 30.
 5. Одиночество
 На первых порах вес и объем выводимых в космос кораблей
 позволяли обеспечить жизнедеятельность только одного человека.
 Казалось бы, наличие в составе экипажа нескольких человек
 снимает проблему одиночества. Однако на деле это не совсем
 так. Например, во время высадки экспедиций на лунную поверхность
 по программе "Аполлон" один из астронавтов в
 течение нескольких суток оставался в одиночестве на селеноцентрической
 орбите в основном блоке корабля. Во время аварии на корабле
 "Аполлон-13", повлекшей за собой неполадки в
 системе жизнеобеспечения, два астронавта перешли в лунную
 кабину, а один остался в командном отсеке, где находился
 в одиночестве до окончания полета. Известно, что на ряде
 типов военных самолетов летчики и стрелки работают в отдельных
 кабинах. С одиночеством связано несение вахт на некоторых
 постах управления подводных лодок. При определенных обстоятельствах
 человек сталкивается с одиночеством и в полярных зонах.
 Этот фактор весьма существенно действует на психическое
 состояние, о чем свидетельствуют самонаблюдения людей,
 находящихся в условиях одиночества. Д. Слокам, совершивший
 в прошлом веке в одиночестве кругосветное путешествие
 на яхте, рассказывает, что в безмолвии океана он чувствовал
 себя бесконечно одиноким, его часто охватывало чувство
 страха. В. Виллис, вспоминая о своем трансатлантическом
 плавании на плоту, пишет: "...с одиночеством связаны
 и минуты страданий, когда тобой овладевает смутная тревога
 от сознания, что ты живешь на краю бездны. Человек нуждается
 в общении с себе подобными, ему необходимо с кем-нибудь
 разговаривать и слышать человеческие голоса" 31.
 Врач А. Бомбар, переплывший с целью эксперимента на резиновой
 лодке Атлантический океан, заключает: "Полное одиночество
 невыносимо. Горе тому, кто одинок!" 32 Г. Биллинг
 в книге "Один в Антарктиде" так описывает переживания
 своего героя: "То было тоскливое одиночество существа,
 оставленного его сородичами... Тошнотворное одиночество
 сжимало ему желудок, подступало к горлу, делало бесчувственными
 его члены, ожесточало сердце"33. Спелеолог М. Сифр
 пишет: "Я должен признаться, что переносить одиночество
 очень трудно..."34
 Длительное одиночество неизбежно вызывает изменения в
 психической деятельности. Р. Бэрд после трех месяцев одиночества
 на леднике Росса (Антарктида) оценил свое состояние как
 депрессивное. В его воображении рождались яркие образы
 членов семьи, друзей. При этом исчезало ощущение одиночества.
 Появлялось стремление к рассуждениям философского характера.
 Часто возникало чувство всеобщей гармонии, особого смысла
 окружающего мира. Христина Риттер, проведшая 60 суток
 в одиночестве в условиях полярной ночи на Шпицбергене,
 рассказывает, что ее переживания были сходны с теми, которые
 описал Бэрд. У нее возникали образы из прошлой жизни.
 В мечтах она рассматривала свою прошлую жизнь, как в ярком
 солнечном свете. Она чувствовала, что как бы слилась воедино
 со вселенной. У нее развивалось состояние любви к этой
 ситуации, сопровождавшееся очарованием и галлюцинациями.
 Эту "любовь" она сравнивала с состоянием, которое
 испытывают люди при приеме наркотиков или находясь в религиозном
 экстазе.
 Известный русский психиатр П. Б. Ганнушкин еще в 1904
 г. отмечал, что реактивные психические состояния могут
 развиваться у людей, по тем или другим причинам оказавшихся
 в условиях социальной изоляции. Ряд психиатров описывают
 в своих работах случаи развития реактивных психозов у
 людей, попавших в социальную изоляцию вследствие незнания
 языка. Говоря о так называемых "психозах старых дев",
 немецкий психиатр Э. Кречмер четко выделяет как одну из
 их причин относительную изоляцию. По той же причине реактивные
 состояния и галлюцинозы могут развиваться у одиноких пенсионеров,
 вдовцов и др. Особенно отчетливо патогенное воздействие
 этого фактора на психическое состояние выступает в условиях
 одиночного заключения.
 Представляют интерес самонаблюдения революционеров, подвергшихся
 одиночному заключению.
 Декабрист Беляев в своих воспоминаниях о пребывании в
 Петропавловской крепости рассказывает: "Одиночное,
 гробовое заключение ужасно... То полное заключение, какому
 мы сначала подвергались в крепости, хуже казни".
 Ему вторит декабрист Зубков: "Изобретатели виселицы
 и обезглавливания - благодетели человечества; придумавший
 одиночное заключение - подлый негодяй; это наказание не
 телесное, но духовное. Тот, кто не сидел в одиночном заключении,
 не может представить себе, что это такое" 35. Революционер
 М. А. Бакунин в одном из писем сообщал: "Ах, мои
 дорогие друзья, поверьте, всякая смерть лучше этого одиночного
 заключения, столь восхваляемого американскими филантропами!"36
 Э. Тельман в письме другу писал: "Раньше я никогда
 не чувствовал и не представлял себе так реально, что значит
 находиться в одиночном заключении и быть изолированным
 от людей, какое психологическое воздействие это оказывает
 с течением времени на думающего человека, если он присужден
 так жить годами"37. "Безумие, - пишет советский
 историк М. Н. Гернет, - было для узников почти неизбежным
 уделом при более длительных сроках пребывания в крепости"
 38. Немецкий психиатр Э. Крепелин в своей классификации
 психических болезней выделил группу "тюремных психозов",
 к которым он относит галлюцинаторно-параноидные психозы,
 протекающие при ясном сознании и возникающие обычно при
 длительном одиночном заключении.
 6. Групповая изоляция
 Члены арктических и антарктических экспедиций до года
 и более вынуждены находиться в условиях небольших изолированных
 групп. Определенная автономность отсека подводной лодки
 приводит к тому, что относительно небольшой коллектив
 корабля расчленяется на отдельные небольшие группы моряков.
 В настоящее время на орбитальных станциях одновременно
 могут работать от двух до шести человек. Предполагается,
 что экипаж межпланетного корабля будет состоять из шести
 - десяти человек. При полете на Марс члены экипажа будут
 находиться в условиях вынужденной групповой изоляции около
 трех лет.
 Из истории научных экспедиций, зимовок в Арктике и Антарктике,
 длительных плаваний на кораблях и плотах можно привести
 большое количество примеров, говорящих о том, что небольшие
 группы перед лицом трудностей и опасностей сплачиваются
 еще сильней. При этом люди сохраняют в своих взаимоотношениях
 чувство сердечной заботы друг о друге, нередко жертвуют
 собой во имя спасения товарищей. Ярким примером может
 служить экспедиция к Южному полюсу, возглавлявшаяся Р.
 Скоттом. Девять месяцев на арктической льдине сплоченно
 работала четверка папанинцев.
 Однако история научных экспедиций и плаваний знает и
 немало печальных случаев разобщенности людей, попавших
 в условия длительной групповой изоляции. Так, в первый
 международный полярный год (1882-1883) американская экспедиция
 высадилась на "Землю Элсмира" (Крайний Север).
 В условиях групповой изоляции между членами экспедиции
 начали возникать конфликты. Для наведения порядка начальник
 экспедиции Грилли использовал систему суровых наказаний.
 Даже прибегая к расстрелу своих подчиненных, он не сумел
 справиться с порученным ему заданием. В 1898 г. небольшое
 судно "Бельжика" осталось на зимовку у берегов
 Антарктиды. Во время зимовки у членов экипажа появились
 раздражительность, недовольство, недоверие друг к другу,
 стали возникать конфликты. Два человека сошли с ума.
 Летом 1912 г. судно "Св. Анна" с 24 моряками
 под командованием Г. Л. Брусилова во время плавания в
 Арктике было унесено льдами и течениями в высокие широты.
 Одиннадцать человек после двухлетнего дрейфа покинули
 судно и под командованием штурмана В. И. Альбанова пешком
 отправились к Большой земле. Судно с оставшимися людьми
 навсегда исчезло. Судя по дневнику В. И. Альбанова, он
 ушел с судна из-за того, что не сошелся характером с командиром.
 Между матросами, покинувшими корабль, часто возникали
 споры и раздоры. В дневнике Альбанов записал: "...тяжело,
 очень тяжело, даже страшно, очутиться с такими людьми
 в тяжелом положении"39. Конфликты, раздоры явились
 одной из основных причин гибели девяти человек из одиннадцати.
 Советский полярник Е. К. Федоров пишет, что "в маленьких
 коллективах складываются своеобразные отношения... Пустяковая
 причина - может быть, манера разговаривать или смеяться
 одного - способна иной раз вызвать... нарастающее раздражение
 другого и привести к раздору и ссоре"40. Конфликтность,
 агрессивность, возникающую, казалось бы, без видимых причин,
 Р. Амундсен назвал "экспедиционным бешенством"
 ("болезнь, о которой ни слова не говорится в медицинских
 справочниках" 41, а Т. Хейердал - "острым экспедиционитом".
 "Это психологическое состояние, когда самый покладистый
 человек брюзжит, сердится, злится, наконец, приходит в
 ярость, потому что его поле зрения постепенно сужается
 настолько, что он видит лишь недостатки своих товарищей,
 а их достоинства уже не воспринимаются"42. Характерно,
 что именно страх перед "экспедиционным бешенством"
 побудил Р. Бэрда включить в список вещей для своей первой
 экспедиции в Антарктиду 12 смирительных рубах.
 В социально-психологических исследованиях как советских,
 так и зарубежных психологов и врачей убедительно показано,
 что с увеличением времени пребывания полярников на антарктических
 станциях вначале появляется напряженность во взаимоотношениях,
 а затем и конфликты, которые за шесть-семь месяцев зимовки
 перерастают в открытую враждебность между отдельными членами
 экспедиции. К концу зимовки значительно увеличивается
 число изолированных и отвергаемых членов группы. Комплексное
 медико-психологическое обследование 13 гидрометеорологических
 станций за Полярным кругом, проведенное И. К. Келейниковым,
 показало, что на всех станциях имеются более или менее
 выраженные нарушения в сфере взаимоотношений, приводящие
 к конфликтам и появлению "отвергаемых". И. Ф.
 Рябинин и другие, проводившие исследования на полярных
 и высокогорных гидрометеорологических станциях, на которых
 живут по четыре - семь человек, отмечают, что больше всего
 огорчают зимовщиков конфликты. "Полярники говорят
 в один голос: избавьте нас от конфликтов, все остальное
 придет само"43. Авторы приводят случаи, когда из-за
 конфликтности приходится в условиях полярной ночи снимать
 со станций неужившихся людей. В ряде случаев конфликты
 разрешаются убийством или самоубийством. Анализ методов
 формирования коллективов экспедиций, судов и станций показывает,
 что, как правило, их руководители придавали большое значение
 психологическому отбору. Так, Р. Скотт подготовку к своей
 первой экспедиции в Антарктиду начал с того, что в 1900
 г. отправился за советом к известному исследователю Арктики
 Ф. Нансену. Ядро экспедиции было решено создать из опытных
 моряков. Другой пример. Готовясь к своей первой экспедиции,
 Р. Бэрд посетил Р. Амундсена, который посоветовал ему
 проявить крайнюю осторожность в выборе людей. "Люди,-
 говорил Амундсен,- самая неопределенная величина в Антарктиде.
 Самая тщательная подготовка, самый образцовый план могут
 быть сведены на нет неумелым или недостойным человеком"44.
 Судя по дневниковым записям И. Д. Папанина, состав экспедиции
 "Северный полюс" также был тщательно подобран.
 В то же время анализ показывает, что отбор в те экспедиции,
 где сложилась неблагоприятная обстановка во взаимоотношениях
 и возникали конфликты, проводился недостаточно продуманно,
 мотивация поведения некоторых их членов не всегда была
 высокоморальной. Так, начальником упоминавшейся ранее
 американской экспедиции в первый Международный полярный
 год был назначен офицер-кавалерист Грилли, не интересовавшийся
 научными исследованиями и имевший смутное представление
 об Арктике.
 Оценивая экипаж дирижабля "Италия", У. Нобиле
 писал: "Укомплектовав экипаж, полного удовлетворения
 я, однако, не испытывал. Дело в том, что группа, которой
 предстояло помогать мне в рубке управления, была далеко
 не так однородна, как на "Норге"... Результат
 такой неоднородности не замедлил сказаться"45. 25
 мая 1928 г. при возвращении с Северного полюса дирижабль
 "Италия" потерпел катастрофу. Девять человек
 на дрейфующей льдине разбили лагерь "Красная палатка".
 Между оставшимися в живых членами экспедиции произошел
 раскол. Два итальянских офицера Цапини и Марианно и шведский
 ученый Мальгрем решили пешком добраться до Большой земли,
 оставив в лагере больных людей. Генерал Нобиле о сложившейся
 обстановке писал: "Беспрестанно возникавшие споры,
 упорство тех, кто предлагал идти, и возражения противников
 ухода, нетерпение одних и недовольство других - все это
 создало в нашем маленьком лагере нервозную обстановку..."
 46
 Отбор участников советских полярных экспедиций еще не
 поставлен на достаточно прочную научную основу. Основными
 мотивами, определяющими решение завербоваться в полярные
 экспедиции, являются материальный и романтико-познавательный.
 По имеющимся данным, 40% зимовщиков называют романтический
 мотив в числе первых. О них пишут: "Конечно, это
 люди высоконравственные, к тому же с хорошо развитым воображением.
 Но, к сожалению, на зимовки их часто приводят лишь литературные
 мотивы, не свои"47. 20% зимовщиков в качестве мотива
 называют желание в корне изменить свою жизнь: уйти от
 семейной драмы, покончить с дурными привычками, обрести
 уверенность в себе. Однако если их надежда на изменение
 образа жизни не оправдывается, то от них можно ожидать
 черствости, мнительности, замкнутости, эгоизма.
 Когда началась разработка проблемы психологической совместимости
 экипажей космических кораблей, то, исходя из анализа имеющейся
 литературы, мы предполагали, что, стоит подобрать психологически
 совместимых членов экипажа с достаточно высокой моральной
 мотивацией, дать им возможность пройти все стадии развития
 коллектива во время тренировок - и проблема предотвращения
 разобщенности и конфликтности во время длительных полетов
 будет решена48.
 Действительно, сегодня с полной определенностью можно
 утверждать, что такие меры, как выявление психологической
 совместимости при формировании экипажей кораблей и членов
 экипажей при подготовке к длительному пребыванию в условиях
 групповой изоляции, являются обязательным условием успешной
 деятельности людей в экстремальных условиях. Однако, как
 показал углубленный анализ литературы данных модельных
 экспериментов и наблюдений за космонавтами во время длительных
 полетов, эти меры не снимают полностью эмоциональную напряженность
 во взаимоотношениях людей в условиях групповой изоляции
 и не предупреждают полностью развитие конфликтов. Обратимся
 к фактам.
 В течение многих лет Н. Н. Миклухо-Маклая и Э. Геккеля
 связывали общие научные интересы и личная дружба. Несмотря
 на это, в экспедиционных условиях на Канарских островах
 у них стали возникать конфликты, из-за которых экспедиция
 раньше срока прекратила работу.
 Продрейфовав на судне "Фрам" до 84-й параллели,
 Нансен со своим большим другом Иогансеном отправились
 на лыжах к Северному полюсу. Достигнув 86°4' северной
 широты и поняв бесполезность дальнейших усилий, они повернули
 на юг. Почти полтора года они добирались до Большой земли
 в труднейших условиях Арктики. Но самое тяжелое, что им
 пришлось пережить, рассказывал Ф. Нансен в Эдинбургском
 университете на лекции под названием "То, о чем мы
 не пишем в книгах",- это общение между собой. Бывшие
 друзья стали так раздражать друг друга, что почти перестали
 разговаривать. Да и сами их редкие обращения друг к другу
 (иногда один раз в неделю) носили сугубо официальный характер.
 Как отмечал П. В. Вудзен, на четвертом месяце пребывания
 в Антарктиде "особенности характера" членов
 экспедиции уже не являются причинами конфликтов. Исследователи
 единодушны во мнении,что основной фактор, определяющий
 эмоциональные реакции отдельных лиц или коллективов в
 целом,- это ограниченность жизни пределами станции. Именно
 групповая изоляция, а не холодный климат определяет напряженность
 во взаимоотношениях членов экспедиции.
 При формировании экипажей космических кораблей все советские
 космонавты проходят тщательное исследование на психологическую
 совместимость. В процессе тренировок, нередко длящихся
 годами, экипаж проходит все стадии развития коллектива
 и отправляется в полет сплоченным. Однако, по свидетельству
 космонавтов, в относительно длительных полетах возникает
 психологическая напряженность во взаимоотношениях, которая
 иногда разрешается в конфликтных вспышках. В. Н. Волков
 писал: "Сказать, что все у нас шло гладко, без срывов,
 без споров, будет неправдой. Всякое случалось. Были обиды,
 споры до хрипоты..." 49 После полета на орбитальной
 станции "Салют-4" А. А. Губарев рассказывал,
 что между ним и Г. М. Гречко по мере увеличения длительности
 полета "стала проявляться нервозность, иногда даже
 различие в оценке одного и того же события. Скоро заметил,
 что Георгий стал еще более резок, взвинчен, чего никогда
 не было. Ситуация складывалась не лучшим образом. Но оба
 мы старались побороть новое состояние. Приходилось как-то
 сглаживать острые углы, прощать, мириться с отклонениями
 в поведении партнера"50. "Совместное существование,-
 пишет В. И. Севастьянов,- не может быть безмятежным. Были
 у нас (с П. И. Климуком.- В. Л.) размолвки в полете. Но
 они продолжались 5-10, максимум 15 минут. А потом мы обнимались,
 целовались, успокаивались"51. По возвращении на Землю
 после двухмесячного пребывания на орбитальной станции
 "Салют-4" П. И. Климук отмечал: "Необходимо
 очень серьезно отнестись к проблеме совместимости. Если
 она не будет решена наукой, если психологическая совместимость
 будет игнорироваться как при подборе экипажей космических
 кораблей, так и во время полета, то нет гарантии в том,
 что во время длительного полета откажут не технические
 системы, а люди из-за нервозности и конфликтов".
 Валентин Лебедев во время своего 211-суточного полета
 с Анатолием Березовым записал в своем дневнике: "Самое
 трудное в полете - это не сорваться в общении с Землей
 и в экипаже, потому что на фоне накапливающейся усталости
 бывают серьезные промахи и возникают острые моменты, в
 которых нельзя допускать взрыва. Иначе трещина. Если она
 появится, нам никто не поможет..." 52
 Небезынтересно, что Валентин Лебедев перед полетом дал
 себе клятву, из которой приведем четыре пункта:
 Валя, помни: ...3. Если Толя будет не прав, найди в себе
 силы первым протянуть ему руку; если же сам будешь не
 прав, найди в себе силы признать это первым. 4. Помни,
 твой товарищ своим трудом, жизнью заслужил уважение. У
 него есть хорошая семья, друзья, люди, которые в него
 верят. 5. В любых ситуациях сдерживай себя, не допуская
 резких слов, поступков. 6. Успех полета зависит от нас
 обоих, и только по работе двух будут оценивать нас как
 космонавтов, так и людей"53.
 Из всего сказанного можно заключить, что в основе конфликтов,
 невротизации в условиях групповой изоляции лежат не только
 характерологические особенности партнеров по общению,
 но и само пребывание в этих условиях. Иными словами, длительная
 групповая изоляция при определенных обстоятельствах может
 выступать как психогенный фактор экстремальных условий.
 7. Угроза для жизни
 В отличие от многих других профессий, деятельность летчиков,
 космонавтов, подводников и полярников протекает в условиях
 достаточно высокой степени риска погибнуть в результате
 аварий, катастроф и несчастных случаев. В основе определения
 степени риска лежит допущение, что каждый вид человеческой
 деятельности влечет за собой какую-то вероятность аварий
 и катастроф. Для летчика-истребителя риск погибнуть в
 мирное время в 50 раз выше по сравнению с летчиками гражданской
 авиации, для которых он равен трем-четырем случаям смерти
 на 1000 летчиков. Так, за период с 1950 по 1970 г. военно-воздушные
 силы США в результате катастроф потеряли 7850 самолетов,
 при этом погибло 8600 летчиков. Особенно высока степень
 риска погибнуть в результате катастрофы у летчиков, испытывающих
 новые образцы летательных аппаратов. Американский летчик-испытатель
 У. Бриджмен писал, что во время освоения реактивных самолетов
 только на военно-воздушной базе Эдварде за девять месяцев
 погибли 62 летчика-испытателя. Сам он тоже погиб в испытательном
 полете.
 Анализируя перспективы развития космонавтики, Г. Т. Береговой
 и др. отмечают: "Опыт выполнения пилотируемых космических
 полетов в СССР и США показывает, что проблема обеспечения
 безопасности экипажей космических аппаратов по мере усложнения
 программ полета становится все более актуальной и трудно
 реализуемой на практике"54. По оценке специалистов
 США, из каждой тысячи полетов космических кораблей с экипажами
 с пребыванием в космосе в среднем 24 часа в полете следует
 ожидать не менее 95 катастроф и аварий. Из них 50% - на
 активном участке, 25% - в полете, 15% - во время возвращения
 на Землю.
 Так, американские астронавты В. Гриссом, Э. Уайт и Р.
 Чаффи погибли 27 января 1967 г. во время пожара в кабине
 космического корабля "Аполлон-1" на стартовой
 площадке. 23 апреля 1967 г. на участке возвращения на
 Землю произошел отказ парашютной системы корабля "Союз-1",
 в результате чего погиб космонавт В. М. Комаров. Космонавты
 Г. Т. Добровольский, В. Н. Волков и В. И. Пацаев погибли
 29 июня 1971 г. в космическом пространстве из-за разгерметизации
 спускаемого аппарата космического корабля "Союз-11".
 28 января 1986 г. во время старта взорвался космический
 корабль "Челленджер" с семью членами экипажа.
 Примером аварии во время космического полета может служить
 случай с американским кораблем "Аполлон-13",
 стартовавшим к Луне 11 апреля 1970 г. 14 апреля на корабле,
 находившемся на расстоянии 328 тыс. км от Земли, взорвался
 баллон с жидким кислородом. Осколками был поврежден и
 второй баллон. А так как этот кислород использовался для
 работы батарей топливных элементов, составляющих главный
 источник электроэнергии основного блока корабля и систем
 жизнеобеспечения, то экипаж оказался в критическом положении.
 Недостаток электроэнергии сразу же отразился на работе
 системы терморегуляции - температура внутри корабля упала
 до 5°С. Все это происходило, когда "Аполлон-13"
 приближался к Луне. Только благодаря находчивости и мужеству
 астронавтов корабль, облетев Луну на расстоянии 250 км,
 вернулся на Землю.
 Во время космических полетов не исключена и возможность
 столкновения с метеоритом, а также получения больших доз
 радиации при взрывах на Солнце. "Вряд ли сейчас существует
 профессия, в которой чувство нового так неразрывно переплеталось
 бы с риском, как в профессии космонавта" 55,- пишет
 Е. В. Хрунов.
 Глубины морей и океанов не случайно сравнивают сегодня
 с космосом. Американский астронавт С. Карпентер, проработав
 около месяца в подводной лаборатории "Силаб-2",
 заявил, что "морские глубины даже враждебнее человеку,
 чем космос". Только во время второй мировой войны
 50 подводных лодок ряда зарубежных стран погибли не в
 бою, а из-за неисправностей в различных системах и агрегатах.
 В послевоенный период имели место аварии на подводных
 аппаратах (на 26 батискафах) и на дизель-электрических
 подводных лодках Англии, США, Франции, ФРГ, Японии и других
 стран, нередко сопровождавшиеся гибелью личного состава.
 На первой атомной лодке "Наутилус" во время
 плавания было обнаружено 159 дефектов. Подводной лодке
 "Хелибат" пришлось экстренно всплыть из-за течи
 в прочном корпусе. На "Тритоне" произошел взрыв,
 повлекший за собой пожар и потерю управляемости. Авария
 реактора произошла на подводном ракетоносце "Теодор
 Рузвельт". Когда подводная лодка "Скейт"
 совершала переход подо льдами Северного Ледовитого океана,
 у нее отказал главный конденсатор. Лодка не погибла только
 благодаря тому, что случайно удалось найти полынью в арктических
 льдах, всплыть и произвести ремонт. Ядерные подводные
 лодки "Натаниел Грин" и "Атланта"
 получили пробоины при ударах о грунт. В результате аварии
 в 1962 г. затонула подводная лодка "Трешер",
 на которой погибло 129 человек. В 1968 г. погибла подводная
 лодка "Скорпион" с 99 матросами и офицерами.
 Вот только несколько сообщений прессы за последние три
 года. В марте 1986 г. американская атомная подводная лодка
 "Натаниел Грин" потерпела седьмую аварию, натолкнувшись
 на дно в Ирландском море.
 3 октября 1986 г. на советской атомной подводной лодке
 северо-восточнее Бермудских островов произошел пожар.
 Три человека погибли, несколько моряков получили ожоги
 и травмы. Лодка затонула.
 26 апреля 1988 г. на американской подводной лодке "Бодифиш",
 находившейся в Атлантическом океане, произошел взрыв.
 Одиннадцать моряков пропали без вести, 20 получили тяжелые
 ожоги и травмы.
 7 апреля 1989 года затонула советская атомная подводная
 лодка. Из 69 членов экипажа были спасены только 27 моряков.
 С 1959 года это пятая по счету наша затонувшая атомная
 подводная лодка. Причем одна из них тонула дважды.
 Опасность подстерегает человека и на полярных станциях.
 Так, на зарубежных арктических станциях в послевоенный
 период (до 1959 г.) в результате несчастных случаев (пожаров,
 падения в трещины, замерзания, отравления и других причин)
 погиб 81 человек и только четыре умерли от соматических
 заболеваний. Несчастные случаи со смертельными исходами
 имели место и на советских антарктических станциях. Так,
 3 августа 1960 г. на станции Мирный во время пожара погибли
 восемь человек.
 Угроза для жизни определенным образом воздействует на
 психическое состояние людей. В вахтенном журнале дрейфующей
 станции "Северный полюс-2" есть запись океанолога
 М. М. Никитина: "С неудобствами можно мириться. Но
 вот с постоянной угрозой встречи с медведем никак не свыкнешься.
 И это отравляет наше существование"57. Ц. П. Короленко
 приводит наблюдения за членами экспедиции, прибывшими
 для работы в район дельты реки Лены: "Некоторые лица
 полушутя, полусерьезно, явно стесняясь, говорили, что
 "здесь как-то страшновато"58.
 Следует отметить, что подавляющее большинство летчиков-космонавтов,
 подводников, полярников в условиях серьезного риска испытывают
 стенические эмоции, проявляют мужество и героизм. И все
 же если мы обратимся к истории авиации, то увидим, что
 проблема страха и бесстрашия в связи с опасностью полета
 с самого начала приобрела большое значение. Русский физик
 М. А. Рыкачев, совершивший в 1873 г. подъем на воздушном
 шаре, писал: "Управление шаром требует тех же качеств,
 которые необходимы морякам,- быстроты соображения, распорядительности,
 сохранения присутствия духа, осмотрительности и ловкости"59.
 Актуальность этой проблемы особенно возросла с развитием
 авиации. Одним из первых, кто стал изучать психологическое
 состояние человека во время полета, был русский врач Г.
 Н. Шумков, опубликовавший в 1912 г. статью, посвященную
 этим вопросам. Исследователям сразу бросалась в глаза
 психическая напряженность, обусловливаемая неуверенностью
 в надежности материальной части, в безопасности полета.
 В ряде случаев угроза для жизни вызывает у летчиков развитие
 неврозов, проявляющихся в тревожном состоянии. М. Фрюкхольм
 показал, что мрачные предчувствия и тревога являются субъективными
 аспектами состояния, возникающего у пилотов в ответ на
 опасность полета. По его мнению, такая адекватная реакция
 на опасность, как тревога, является необходимой для предупреждения
 катастрофы, поскольку она побуждает летчика к осторожности
 в полете. Но эта же тревога может вырасти в настоящую
 проблему боязни полета, которая проявляется либо явно,
 либо с помощью ссылок на недомогание. У некоторых летчиков
 развиваются невротические заболевания, оказывающиеся причиной
 отчисления их из авиации.
 Из-за относительно небольшого количества полетов не представляется
 возможным полностью оценить психогенное воздействие угрозы
 для жизни на космонавтов и астронавтов. При этом следует
 учитывать, что для космических полетов отбираются люди
 в основном из летчиков-истребителей, обладающих способностью
 подавлять эмоцию страха и успешно работать в условиях
 угрозы для жизни. По окончании подготовки к полету космонавты
 четко представляют себе, что необходимо делать при отклонениях
 в технических системах корабля в космосе. Это позволяет
 им быть уверенными, что они успешно справятся со всеми
 непредвиденными ситуациями. Однако, несмотря на это, угроза
 для жизни оказывает воздействие на психическое состояние
 космонавтов и астронавтов, о чем свидетельствуют их самонаблюдения.
 Приведем примеры.
 В. А. Шаталов: в космическом полете человек не "может
 избавиться от мысли, что находится далеко от Земли, в
 среде малоизученной и таинственной, где каждое мгновение
 его самого и его товарищей подстерегают неожиданности
 и опасности"60.
 Г. М. Гречко: "Я невольно сравнил ощущение человека
 во время боевого вылета с нервным напряжением космонавта.
 У него (у космонавта.- B.Л.) оно в течение всего полета"
 61.
 В. И. Севастьянов: "...мы, конечно, получали информацию
 о метеоритной активности, но одно дело - в цифрах, и другое
 - когда вдруг на стекле иллюминатора в бытовом отсеке
 П. Климук заметил эллипсоидную каверну 5X3 мм, а рядом
 еще десятка два поменьше следов от взрывов при столкновении
 стекла с микрометеоритами... Мы осознавали опасность столкновения
 с метеоритами..." 62
 П. И. Климук: "Незримо на борту (орбитальной станции.-
 В. Л.) всегда присутствует ощущение опасности: ведь от
 космического вакуума тебя отделяет только тонкая обшивка.
 Это чувство не мешает работать, оно где-то в подсознании"63.
 В связи с этим представляет интерес следующее наблюдение.
 Во время полета Климук и Севастьянов почти постоянно держали
 включенным магнитофон. Известно, что музыка благотворно
 воздействует на человека, под нее приятнее выполнять предусмотренные
 программой задания. Но для постоянного звучания музыки
 была и другая причина. Как уже отмечалось, космонавты
 быстро привыкают к щелканью тумблеров автоматических устройств
 и другим монотонным звукам приборов и устройств и безошибочно
 определяют по этим шумам прохождение тех или иных команд.
 Эти-то шумы и заставляют их пребывать в постоянной готовности:
 "Пройдет команда или нет? Раздастся ли сигнал тревоги?"
 Музыка маскирует эти сигналы и дает возможность расслабиться.
 Участник первой экспедиции на Луну М. Коллинз рассказывал:
 "Там, в космическом пространстве, постоянно ловишь
 себя на мысли, которая не может не угнетать... Путь на
 Луну был хрупкой цепочкой сложных манипуляций. На каждого
 участника полета ложились огромные, порой нечеловеческие
 нагрузки - нервные, физические, нравственные. Космос не
 прощает даже малейших ошибок... А ты рискуешь главным
 - своей жизнью и жизнью товарищей... Это слишком большое
 напряжение, от которого не уйдешь и десять лет спустя"64.
 Вот как сложилась дальнейшая судьба "величайшей тройки"
 - Нейла Армстронга, Эдвина Олдрина и Майкла Коллинза.
 Армстронг уединился в вилле в штате Огайо и всячески старается
 сохранить положение "добровольного изгнанника".
 Олдрин через два года после полета почувствовал, что нуждается
 в помощи психиатра. Трудно поверить, что в 46 лет он превратился
 в непрерывно трясущегося человека, погруженного в глубокую
 депрессию. Он утверждает, что стал таким вскоре же после
 своей "прогулки" по Луне. Коллинз, который несколько
 суток дежурил на лунной орбите и ждал там возвращения
 товарищей, возглавляет Национальный музей воздухоплавания
 и космонавтики, открытый в 1976 г. И еще одна любопытная
 деталь: после полета его участники ни разу не встречались.
 Здесь следует сказать, что и среди советских космонавтов
 некоторые даже не хотят вместе проходить послеполетную
 реабилитацию, просят развести их в разные санатории.
 Космонавт Г. С. Шонин пишет: "Да, труден, тернист
 путь в космос... Профессия космонавта предполагает огромный
 труд (и на земле, и в космосе), преданность своему делу,
 способность и готовность пойти на риск. На этом пути не
 только победы, но и поражения, и даже трагедии. Из двадцати
 человек "гагаринского набора" в Центре подготовки
 продолжают (на 1975 г.- В. Л.) работать только восемь.
 Кто погиб в космосе, кто - в воздухе, кто - на земле...
 У одних не выдержали нервы, других подвело здоровье...
 Таковы факты. Такова жизнь..."65
 * * *
 Таким образом, в экстремальных условиях на человека воздействуют
 следующие основные психогенные факторы: монотонность (измененная
 афферентация), десинхроноз, измененная пространственная
 структура, ограничение информации, одиночество, групповая
 изоляция и угроза для жизни.
 Эти факторы действуют, как правило, не изолированно,
 а в совокупности, однако для раскрытия механизмов психических
 нарушений необходимо выявить специфические особенности
 воздействия каждого из них.
 <a name="03"></a>Глава II
 Этапность психической адаптации
 Надо понять, что такое человек, что такое жизнь, что
 такое здоровье и как равновесие, согласие стихий его поддерживает,
 а их раздор его разрушает и губит.
 Леонардо да Винчи
 На первый взгляд смысл термина "адаптация"
 кажется очевидным и вполне понятным. Однако в литературе
 по проблемам адаптации человека в экстремальных условиях
 этим термином порой обозначаются различные явления, что
 исключает в ряде случаев возможность взаимопонимания специалистов,
 работающих в одном и том же направлении. Это и побудило
 нас в рамках теории психической адаптации обосновать такие
 самостоятельные понятия, как "устойчивая адаптация",
 "переадаптация", "дезадаптация" и
 "реадаптация". Использование этих понятий позволяет
 не только охватить и обобщить множество накопленных фактов,
 касающихся особенностей психической деятельности в конкретных
 формах необычных условий существования, но и более глубоко
 раскрыть сущность адаптационных реакций человека в обычных
 условиях жизни.
 Устойчивая психическая адаптация. Как нам представляется,
 понятие "адаптированность" ("устойчивая
 адаптация") является синонимом "нормы",
 "здоровья". Вот почему для более четкого представления
 об адаптированности мы попытаемся подойти к этому понятию
 не только со стороны нормологии, но и с точки зрения патологии.
 Под устойчивой адаптацией мы понимаем те регуляторные
 реакции, психическую деятельность, систему отношений и
 т. д., которые возникли в процессе онтогенеза в конкретных
 экологических и социальных условиях и функционирование
 которых в границах оптимума не требует значительного нервно-психического
 напряжения.
 В период расцвета античной культуры Аристотель, раскрывая
 сущность категории "качество", отмечал, что
 человек качественно изменяется, переходя от здоровья к
 болезни. Гегель, исходя из понятия меры, показал суть
 перехода (скачка) от состояния здоровья к болезни. Согласно
 его взглядам, философское понятие "мера" выступает
 как количественная определенность здоровья. Подобно тому
 как вода сохраняет свое качество в рамках определенных
 температурных параметров, так и состояние здоровья как
 качество может сохраняться лишь в определенных рамках
 функционально-морфологических сдвигов, не влекущих за
 собой качественного изменения в физиологическом и психологическом
 состояниях организма.
 Взгляд на норму как на ограниченный диапазон, в котором
 протекают биохимические, физиологические, психические
 процессы, обеспечивающие уравновешивание организма с внешней
 средой, получил признание в отечественной медицине. Так,
 П. С. Граве и М. Р. Шнейдман пишут, что человек находится
 в адаптированном состоянии тогда, "когда его внутренний
 информационный запас соответствует информационному содержанию
 ситуации, т. е. когда система работает в условиях, где
 ситуация не выходит за рамки индивидуального информационного
 диапазона"66.
 Следует сказать, что грань, отделяющая адаптированную
 (нормальную) психическую деятельность от патологической,
 не похожа на тонкую линию, а скорее представляет собой
 некий широкий диапазон функциональных колебаний и индивидуальных
 отличий. Применяемые в медицине критерии отграничения
 психической нормы от патологии строятся, как правило,
 на негативной основе, т. е. выявляются феномены, которых
 в "норме" быть не должно. Попытки же выработать
 критерии позитивной оценки адаптированной психической
 деятельности встречаются в литературе довольно редко,
 и к тому же они недостаточно разработаны. Это затрудняет
 дифференцирование необычных психических состояний, возникающих
 в экстремальных условиях, от развившихся нервно-психических
 заболеваний.
 Одним из признаков адаптации является то, что регуляторные
 процессы, обеспечивающие равновесие организма как целого
 во внешней среде, протекают плавно, слаженно, экономично,
 т. е. в зоне "оптимума". Адаптированное регулирование
 обусловливается длительным приспособлением человека к
 условиям окружающей среды, тем, что в процессе жизненного
 опыта он выработал набор алгоритмов реагирования на закономерно
 и вероятностно, но относительно часто повторяющиеся воздействия
 ("на все случаи жизни"). Иными словами, адаптированное
 поведение не требует от человека выраженного напряжения
 регуляторных механизмов для поддержания в определенных
 границах как жизненно важных констант организма, так и
 психических процессов, обеспечивающих адекватное отражение
 реальной действительности.
 Несомненно, что механизмы приспособительных реакций могут
 быть понятны только при рассмотрении их в конкретных условиях
 внешней среды. Так, при жизни человека в определенной
 климатической зоне происходит адаптация на уровне физиологической
 реакции к световым, температурным, барометрическим и другим
 воздействиям. Как только человек перемещается в другую
 зону, например из южного района на Крайний Север, так
 в его нервно-психической деятельности появляются нарушения
 в виде вегетоневрозов.
 Материальным субстратом, обеспечивающим адаптированное
 психическое отражение в конкретных предметно-пространственных
 условиях, являются не отдельные корковые или подкорковые
 образования, а возникающие в процессе онтогенеза "функциональные
 органы" (термин А. А. Ухтомского).
 Как показали многочисленные клинические наблюдения и
 экспериментальные исследования, высшие психические "функции",
 как сложные "функциональные системы", локализованы
 не в узких зонах мозговой коры или изолированных клеточных
 группах, а охватывают сложные системы совместно работающих
 зон, которые располагаются в различных участках мозга.
 Каждая из них вносит свой вклад в осуществление сложных
 психических процессов.
 О том, что адаптация на психологическом уровне происходит
 в конкретных предметно-пространственных условиях, свидетельствует
 ряд наблюдений. Так, было проведено исследование восприятия
 у людей, живущих в густом лесу. Эти люди не имеют возможности
 видеть предметы на большом расстоянии. Выведенные из леса,
 они воспринимали такие предметы не как удаленные, а как
 маленькие67.
 Адаптация человека к социальной среде, как показал Л.
 С. Выготский, происходит путем "вращивания"
 ребенка в общественную среду, его социализации. Дело в
 том, что высшие психические функции, сознание могут появиться
 только во взаимодействии ребенка со взрослыми людьми.
 Основу личности составляют интериоризированные отношения
 социального порядка. В процессе социализации интериоризируются
 ценностные ориентации группы (общества), в условиях которой
 происходит онтогенез, а также система отношений и т. д.
 При смене социальных условий, в которых происходила социализация
 человека, он оказывается неадаптированным в разных планах,
 начиная с восприятия окружающих людей и кончая ценностными
 ориентациями. Так, туристы-европейцы при путешествии в
 азиатские государства часто жалуются, что все китайцы
 или японцы выглядят "на одно лицо".
 При неспособности человека к переадаптации нередко возникают
 нервно-психические расстройства. Еще Н. И. Пирогов отмечал,
 что у некоторых новобранцев из русских сел, попавших на
 длительную службу в Австро-Венгрию, ностальгия приводила
 к летальному исходу без видимых соматических признаков
 болезни. По данным психиатра А. Д. Гласа, ностальгия у
 американских солдат, проходящих службу в Европе, довольно
 часто приводит к выраженным психическим нарушениям. Известно,
 что "последний дикий индеец" племени яна, попавший
 в "джунгли" цивилизованной Америки в 1911 г.,
 смог приспособиться только к жизни в музее города Сан-Франциско68.
 Журналист С. В. Остроущенко приводит большое количество
 примеров невротических срывов, в ряде случаев закончившихся
 самоубийством, у бывших советских граждан, эмигрировавших
 в капиталистические страны. Приведенные материалы, как
 нам представляется, свидетельствуют о том, что человек
 легче всего социально-психологически адаптируется к деятельности
 лишь в той социальной среде, в которой прошел его онтогенез.
 Психическая дезадаптация. Анализ литературных источников
 показывает, что в результате популяризации теории стресса
 Г. Селье появилась тенденция относить к "экстремальным
 условиям" все ситуации, в которых требуется напряжение
 физиологических или психических процессов. С такой точкой
 зрения нельзя согласиться полностью, так как грань, отделяющая
 обычные условия жизни от измененных, становится при этом
 расплывчатой, неопределенной. С напряжением, стрессом
 мы сталкиваемся в повседневной жизни довольно часто. Например,
 при физической работе, при решении ряда проблемных ситуаций
 и т. д. стресс является не только нормальным, но даже
 необходимым условием жизни и деятельности человека.
 Границей, отделяющей обычные условия от измененных, мы
 считаем такие ситуации, в которых под воздействием психогенных
 факторов психофизиологические и социально-психологические
 механизмы, исчерпав резервные возможности, более не могут
 обеспечивать адекватное отражение и регуляторную деятельность
 человека. Иными словами, в этих случаях происходит "прорыв"
 адаптационного барьера, "ломка" динамических
 стереотипов в центральной нервной системе, сложившихся
 в процессе онтогенеза, и наступает психическая дезадаптация,
 или кризис69.
 Душевный кризис в обычной жизни может быть вызван разрывом
 привычной системы отношений, утратой значимых ценностей,
 невозможностью достижения поставленных целей, потерей
 близкого человека и т. д. Все это сопровождается отрицательными
 эмоциональными переживаниями, неспособностью реально оценивать
 ситуацию и найти рациональный выход из нее. Человеку начинает
 порой казаться, что он в тупике, из которого нет выхода.
 И. П. Павлов писал, что "тяжелые чувства при изменении
 обычного образа жизни, при прекращении привычных занятий,
 при потере близких людей, не говоря уже об умственных
 кризисах и ломке верований, имеют свое физиологическое
 основание в значительной степени именно в изменении, в
 нарушении старого динамического стереотипа и в трудности
 установки нового"70, Л. Н. Толстой в "Исповеди"
 с глубокой проникновенностью и с точностью научного анализа
 показал развитие глубокого душевного кризиса, содержание
 мыслей и переживаний в его кульминационный период, поиски
 выхода из кризиса, который пережил он сам накануне своего
 50-летия. Приведем фрагмент, относящийся к кульминационному
 периоду душевного кризиса. "...Я почувствовал, что
 то, на чем я стоял, подломилось, что мне стоять не на
 чем, что того, чем я жил, уже нет, что мне нечем жить...
 Со мной сделалось то, что я здоровый счастливый человек
 почувствовал, что я не могу больше жить,- какая-то непреодолимая
 сила влекла меня к тому, чтобы как-нибудь избавиться от
 жизни. Нельзя сказать, чтоб я хотел убить себя. Сила,
 которая влекла меня прочь от жизни, была сильнее, полнее,
 общее хотенья. Это была сила, подобная прежнему стремлению
 жизни, только в обратном отношении. Я всеми силами стремился
 прочь от жизни. Мысль о самоубийстве пришла мне так же
 естественно, как прежде приходили мысли об улучшении жизни.
 Мысль эта была так соблазнительна, что я должен был употреблять
 против себя хитрости, чтобы не привести ее слишком поспешно
 в исполнение. Я не хотел торопиться только потому, что
 хотелось употребить все усилия, чтобы распутаться! Если
 не распутаюсь, то всегда успею..."71
 Как будет показано в дальнейшем, психическая дезадаптация
 в экстремальных условиях проявляется в нарушениях восприятия
 пространства и времени, в появлении необычных психических
 состояний и сопровождается выраженными вегетативными реакциями.
 Некоторые необычные психические состояния, возникающие
 в период кризиса (дезадаптации) в экстремальных условиях,
 аналогичны состояниям при возрастных кризисах72, при адаптации
 к военной службе у молодых людей 73 и при смене пола74.
 В процессе нарастания глубокого внутреннего конфликта
 или конфликта с окружающими, когда ломаются и перестраиваются
 все прежние отношения к миру и к самому себе, когда осуществляется
 психологическая переориентация, устанавливаются новые
 системы ценностей и изменяются критерии суждений, когда
 происходит распад одной половой идентификации и зарождение
 другой, у человека довольно часто появляются грезы, ложные
 суждения, сверхценные идеи, тревожность, страх, эмоциональная
 лабильность, неустойчивость и другие необычные состояния.
 Психическая переадаптация. В "Исповеди" Л.
 Н. Толстой наглядно и убедительно показал, как при выходе
 из кризиса человек переоценивает духовные ценности, переосмысливает
 смысл жизни, намечает новый путь и по-новому видит свое
 место в ней. Читая "Исповедь", мы как бы присутствуем
 при перерождении личности, которое осуществляется в процессе
 самосозидания с душевными муками и сомнениями. Этот процесс
 выражается в обыденном языке как "переживание",
 когда это слово означает перенесение какого-либо тягостного
 события, преодоление тяжелого чувства или состояния. Миллионы
 людей в процессе внутренней работы преодолевают тягостные
 жизненные события и положения и восстанавливают утраченное
 душевное равновесие. Иными словами, переадаптируются.
 Однако это не всем удается. В ряде случаев психический
 кризис может приводить к трагическим последствиям - к
 попыткам самоубийства и самоубийству.
 Нередко лица, неспособные самостоятельно выйти из тяжелого
 душевного кризиса, или люди, совершившие попытку самоубийства,
 направляются в кризисные стационары Службы социально-психологической
 помощи. Подчеркиваем, что речь идет о психически здоровых
 людях. Психотерапевты и психологи с помощью специальных
 средств (рациональная групповая психотерапия, ролевые
 игры и др.) помогают пациентам кризисных стационаров в
 переадаптации, которую сами они оценивают как "перерождение
 личности". Для иллюстрации приведем ряд выдержек
 из книги отзывов Московского кризисного стационара: "У
 меня произошла переоценка ценностей. Меня направили на
 то, к чему я самостоятельно прийти не могла. Вы сумели
 за такой короткий срок помочь мне в ситуации, которую
 я считала трагически неразрешимой" (Алла М.); "Пришла
 я в кризисный стационар 13 июля 1984 года с мыслью - близко,
 близко от меня стоит моя смерть. Выписалась я из стационара
 16 августа с мыслью, что я родилась вновь. 16 августа
 - мой второй день рождения" (Елена В.); "Через
 несколько дней у меня день рождения. А здесь мне дали
 второе рождение" (Клара Р.).
 Психическая реадаптация. Вновь сформировавшиеся динамические
 системы, регулирующие отношения человека, его двигательную
 деятельность и т. д., по мере увеличения времени пребывания
 в необычных условиях существования превращаются в стойкие
 стереотипные системы. Прежние же адаптационные механизмы,
 возникшие в обычных условиях жизни, забываются и утрачиваются.
 При возвращении человека из необычных в обычные условия
 жизни динамические стереотипы, сложившиеся в экстремальных
 условиях, разрушаются, становится необходимо восстановить
 прежние стереотипы, т. е. реадаптироваться.
 Исследования И. А. Жильцовой показали, что процесс реадаптации
 моряков к обычным береговым условиям проходит через фазы
 напряжения, восстановления и привыкания. По ее данным,
 полное восстановление психологической совместимости мужа
 и жены завершается к 25-35 дням совместного отдыха; полная
 же реадаптация к береговым условиям - к 55-65 дням 75.
 По данным Ц. П. Короленко, И. К. Келейникова, И. Ф. Рябинина
 и А. П. Бизюка, чем длительнее срок жизни и работы на
 гидрометеорологических станциях, тем труднее люди реадаптируются
 к обычным условиям. Ряд лиц, проработавших в экспедиционных
 условиях на Крайнем Севере 10-15 лет, а затем переехавших
 на постоянное жительство в большие города, возвращаются
 на гидрометеорологические станции, не сумев реадаптироваться
 в обычных условиях жизни76. С подобными же затруднениями
 сталкиваются при возвращении на родину эмигранты, прожившие
 длительное время на чужбине.
 Таким образом, психическая реадаптация, так же как и
 переадаптация, сопровождается кризисными явлениями.
 Этапность адаптации. При обобщении литературных источников
 и собственных исследований автора выявилось, что независимо
 от конкретных форм необычных условий существования психическая
 переадаптация в экстремальных условиях, дезадаптация в
 них и реадаптация к обычным условиям жизни подчиняются
 чередованию следующих этапов: 1-й - подготовительный,
 2-й - стартового психического напряжения, 3-й - острых
 психических реакций входа, 4-й - переадаптации, 5-й -
 завершающего психического напряжения, 6-й - острых психических
 реакций выхода и 7-й - реадаптации. Этап переадаптации
 при определенных 
 
 
 обстоятельствах может сменяться этапом глубоких психических
 изменений. Между этими двумя этапами имеется промежуточный
 - этап неустойчивой психической деятельности.
 Выделенные в первой главе психогенные факторы в экстремальных
 условиях, как правило, воздействуют на человека не изолированно,
 а в совокупности. Вполне понятно, что для раскрытия генезиса
 психических нарушений необходимо выявить специфические
 особенности воздействия каждого из них на психическое
 состояние человека.
 <a name="04"></a>Глава III
 Человек перед неизвестностью
 Когда кто выходит из дому, пусть поразмыслит о том,
 что намерен делать.
 Клебул
 Перед каждым человеком, впервые собирающимся попасть
 в необычные условия существования, они выступают как нечто
 неизвестное. Степень информированности человека зависит
 от того, является ли он пионером в этой области (как,
 например, Ю. А. Гагарин) или же идет по проторенному другими
 пути. Но и в последнем случае человек вынужден собирать
 информацию, с тем чтобы составить представление об экстремальных
 условиях будущей ситуации, уяснить задачи, которые предстоит
 ему решать, и овладеть необходимыми профессиональными
 навыками. По своей продолжительности подготовительный
 этап может занимать недели (подготовка специалистов для
 работы в условиях Крайнего Севера и др.), месяцы (подготовка
 младших специалистов для подводных лодок) и годы (подготовка
 летчиков и космонавтов).
 Познавательное поведение и выработка профессиональных
 навыков на подготовительном этапе 
 
 наиболее детально были изучены нами при наблюдении за
 космонавтами во время проведения длительных одиночных
 сурдокамерных испытаний и тренировок на учебном космическом
 корабле.
 1. Тактика познавательного поведения
 В наших исследованиях (О. Н. Кузнецов, В. И. Лебедев)
 психогенного влияния монотонности (сенсорная депривация)
 и одиночества использовались длительные сурдокамерные
 испытания.
 Сурдокамера была оснащена приборами, позволяющими не
 только поддерживать заданный физиолого-гигиенический режим,
 но и вести непрерывное наблюдение за испытуемыми, осуществить
 объективную регистрацию физиологических и психологических
 показателей как при проведении экспериментально-психологических
 проб, так и в процессе всей жизнедеятельности испытуемого
 во время эксперимента. Наряду с этим испытуемые могли
 использовать личное время, предназначенное для отдыха,
 по своему усмотрению.
 Готовясь к испытанию нервно-психической устойчивости
 в условиях одиночества, каждый из испытуемых присутствовал
 на отчетном докладе товарища, прошедшего это исследование,
 и имел возможность задавать ему вопросы. Затем совместно
 с экспериментаторами он изучал инструкции и осваивал методики
 проведения психологических тестов. Таким образом, задача
 испытуемого в подготовительном периоде сводилась к следующему:
 собрать и переработать разностороннюю информацию, составить
 представление о предстоящем испытании; оценить требования,
 предъявляемые к личности в этом эксперименте; исходя из
 понимания своих возможностей, выработать линию своего
 доведения в необычных условиях.
 Несмотря на то что направленность на проведение эксперимента,
 обусловленная большой мотивационной значимостью, почти
 для всех испытуемых была однозначна, умение максимально
 использовать имеющуюся информацию, уточнить ее до той
 степени ясности, которая позволяет правильно представить
 и спланировать свою деятельность, было различно у разных
 испытуемых.
 Наиболее рациональным, позволяющим достичь максимального
 успеха в сборе информации о предстоящем испытании является,
 по нашим наблюдениям, такой тип подготовки к эксперименту,
 когда испытуемый целенаправленно составляет представление
 о ситуации испытания, углубляя свою осведомленность специально
 поставленными вопросами. Вопросы этой группы испытуемых
 носят конкретный, лаконичный и оригинальный характер,
 а не просто уточняют материалы, четко представленные в
 инструкциях (первый тип познавательного поведения). В
 зависимости от богатства творческого воображения выделяются
 две разновидности таких испытуемых. Если первые довольствуются
 регламентированным заданием, то вторые еще в подготовительном
 периоде "наслаивают" на заданную программу деятельности
 свои собственные решения, что выявляется в своеобразии
 их вопросов при инструктаже. Например, летчики-испытатели
 часто уже на этом этапе выявляли некоторые, на их взгляд,
 нерациональные особенности экспериментальных условий и
 предлагали пути их рационализации.
 Второй тип поведения на этом этапе характеризуется пассивным
 восприятием получаемой информации без попыток углубить
 и уточнить ее. Часто у испытуемых этого типа наблюдалось
 суггестивное (внушающее) доминантное влияние отдельных
 случайных источников информации. Субъективно, без критики
 воспринятая информация становилась порой актуальной для
 формирования мотивации поведения в эксперименте. Этот
 тип испытуемых менее самостоятелен в выборе информации,
 он требует большого внешнего организующего влияния при
 подготовке к опыту.
 Испытуемые третьего типа беспорядочно задают бесчисленное
 количество несущественных шаблонных вопросов, уточняют
 достаточно ясное, неоднократно возвращаясь к одному и
 тому же. Но, несмотря на большое количество вопросов и
 кажущуюся активность, они не получают достаточной информации
 о предстоящем испытании, что сразу же сказывается в виде
 ряда неувязок и неточностей.
 Наконец, испытуемые четвертого типа характеризуются субъективными,
 искаженными, неадекватными представлениями об условиях
 эксперимента.
 Помимо четко очерченных типов в ряде случаев наблюдаются
 смешанные. Таким образом, тактика познавательного поведения
 испытуемых на этом этапе колеблется от полноты и объективности
 представления о предстоящих условиях эксперимента до крайней
 субъективности и безынициативности. Несомненное влияние
 на поведение испытуемых оказывают их интересы, способности,
 общая направленность, мировоззрение и другие личностные
 особенности.
 2. Космический "полет" на Земле
 Последовательность обучения курсантов в летных училищах
 складывается из освоения теории, тренировок на наземных
 летных тренажерах, полетов с инструктором на учебных самолетах
 с двойным управлением и, наконец, самостоятельных тренировочных
 полетов. В настоящее время еще не созданы учебные космические
 корабли, позволяющие в процессе подготовки "вывозить"
 обучающихся в космическое пространство для окончательной
 отработки профессиональных навыков по управлению кораблем
 в реальных условиях. Таким образом, если основным видом
 подготовки летчиков являются тренировочные полеты на самолетах,
 а занятия на тренажерах имеют вспомогательное значение,
 то для профессиональной подготовки космонавтов решающее
 значение приобретают тренировки на тренажерах. Это обусловило
 высокие требования к наземным космическим тренажерам.
 Они должны имитировать условия и факторы космического
 полета, моделировать аварийные ситуации, работу отдельных
 систем и динамику полета, а также обеспечивать выработку
 необходимых навыков по управлению космическим кораблем
 и его системами. На специализированных тренажерах космонавты
 отрабатывают навыки выполнения конкретных задач, предусмотренных
 программой космического полета (таких, как выход из корабля
 в космическое пространство, проведение стыковки с другим
 кораблем или орбитальной станцией и т. д.).
 Навыки, приобретенные на специализированных тренажерах,
 как бы интегрируются на тренировках на комплексных тренажерах.
 Первым таким тренажером был учебный космический корабль
 "Восток", который включал в себя спускаемый
 аппарат, аппаратуру для имитации изображений движущейся
 Земли и звездного неба, пульт инструктора и электрофизиологическую
 аппаратуру для регистрации физиологических функций. В
 кабине спускаемого аппарата имелись все приборы и системы
 (приборная доска, пульт пилота, ручка управления, системы
 кондиционирования, радиосредств и т. д.), которые были
 расположены точно так же, как на корабле "Восток".
 Аналогично устроены тренажеры космических кораблей класса
 "Союз" и орбитальных станций. Электронная счетно-решающая
 машина позволяет по показаниям приборов (прохождение команд,
 показания изменений газового состава воздуха в кабине,
 местоположения корабля по прибору "Глобус" и
 т. д.) имитировать все участки полета.
 Заключительным этапом профессиональной подготовки космонавтов
 является проведение комплексной тренировки на учебном
 космическом корабле в обстановке максимального приближения
 к реальному полету (задействуются системы регенерации,
 кондиционирования, бортового питания и т. д.), за исключением
 имитации перегрузок, невесомости и угрозы для жизни. По
 своей длительности заключительная тренировка может занимать
 несколько суток.
 Во время тренировок на учебном космическом корабле у
 космонавтов отрабатываются навыки осмотра и проверки оборудования,
 ручной ориентации корабля, ведения радиосвязи, работы
 с системами жизнеобеспечения, проведения научных экспериментов,
 заполнения бортжурнала и т. д., а также навыки в особых
 и аварийных случаях полета (выход из строя различных систем,
 отказ связи, разгерметизация кабины, изменение химического
 состава воздуха и его температуры, спуск по ручному циклу).
 В штатном режиме полета у космонавтов имеется достаточно
 времени для проведения той или иной операции по управлению
 кораблем. Исключение составляют аварийные ситуации и действия
 при посадке по ручному циклу. Поэтому скорость выполнения
 рабочих операций при обычном режиме полета не имеет решающего
 значения при оценке упражнения. На первый план здесь ставится
 качество выполнения элементов упражнения и характер допущенных
 ошибок. Космонавт, хорошо справившийся с заданием на полет,
 мог получить оценку "неудовлетворительно", допустив
 лишь одно неправильное действие, которое в реальном полете
 могло привести к катастрофе.
 Характеристика окончательно сформировавшегося навыка
 в заключительный период тренировок космонавта складывалась
 с учетом общей картины и темпа его работы, эмоциональности
 при выполнении задания, поведения во время предварительной
 подготовки, характера ошибок, а также самокритичности
 и понимания смысла допущенных в работе неточностей, а
 также на основе доклада о результатах выполнения тренировочного
 задания.
 В процессе тренировок выявились как общие закономерности
 в становлении профессиональных навыков, так и закономерности,
 зависящие от темперамента людей.
 Космонавты с холерическим темпераментом, с преобладанием
 возбудительного процесса и высокой подвижностью нервных
 процессов быстро усваивали профессиональные навыки. Однако
 они допускали различные ошибки в начале тренировок и имели
 склонность к преждевременным действиям. Они быстрее осваивали
 задания, включающие особые случаи полета, чем обычные
 упражнения. На предварительной подготовке они задавали
 многочисленные вопросы, оживленно обсуждали детали задания.
 В зачетном упражнении на учебном космическом корабле работали
 быстро, инициативно, живо и эмоционально реагировали на
 обстановку. Характерные ошибки для людей такого типа -
 торопливость и недостаточная концентрация внимания. Их
 отчетные доклады были яркими, живыми, образными, хотя
 иногда недостаточно конкретными, субъективными.
 Примером такого типа космонавтов может служить Г. С.
 Шонин, в прошлом летчик-истребитель. Человек он жизнерадостный,
 с хорошо развитым чувством юмора. При индивидуально-психологическом
 исследовании высшей нервной деятельности в процессе подготовки
 у него выявились высокие показатели силы и подвижности
 нервных процессов при достаточно выраженном преобладании
 возбудительного процесса. Навыки пилотирования выработал
 быстро, ошибок допускал немного, и они были нехарактерными;
 повторения ошибок не отмечалось. Упражнение с аварийными
 случаями в полете освоил значительно быстрее, чем штатный
 вариант полета. Ошибки в начальном периоде подготовки
 заключались преимущественно в преждевременных действиях.
 Длительные перерывы в выработке навыков сказывались на
 его работе отрицательно. На фоне сформировавшихся навыков
 работал быстро, весело, инициативно, безошибочно. Отчетный
 доклад по проделанному упражнению живой, объективный,
 самокритичный и полный.
 Ярким представителем сангвинического темперамента являлся
 Ю. А. Гагарин, который на протяжении подготовки к полету
 показал высокую точность при выполнении различных экспериментально-психологических
 заданий, высокую помехоустойчивость при воздействии внезапных
 и сильных раздражителей. Реакции на "новизну"
 (состояние невесомости, длительная изоляция, парашютные
 прыжки и другие воздействия) всегда были активными. В
 период подготовки была обнаружена высокоразвитая способность
 расслабляться даже в короткие паузы, отведенные для отдыха,
 быстро засыпать, быстро и самостоятельно пробуждаться
 в заданный срок. Среди особенностей характера можно отметить
 чувство юмора, склонность к шутке, добродушие. При тренировках
 на учебном космическом корабле для него был характерен
 спокойный, уверенный стиль работы с четкими и лаконичными
 докладами после проведенного упражнения. Вдумчивость,
 любознательность и жизнерадостность придавали индивидуальное
 своеобразие выработке им профессиональных навыков.
 Космонавты с флегматическим темпераментом осваивали задание
 более длительное время, повторяя однотипные ошибки. Штатный
 вариант полета они осваивали раньше и устойчивее, чем
 задания с особыми случаями полета. На предварительной
 подготовке вопросов задавали мало, но они всегда были
 по существу, помогали уточнять важные детали. Работали
 спокойно, аккуратно, неторопливо. Отчетный доклад их был
 объективным, детальным и систематизированным. Для космонавтов
 такого типа характерно прогрессирующее снижение ошибок
 и улучшение профессиональной деятельности. Перерывы в
 тренировках практически не влияли на выработку у них профессиональных
 навыков. Примером космонавта с таким темпераментом может
 служить А. Г. Николаев.
 При относительно невысокой подвижности и довольно высокой
 силе процессов возбуждения и торможения навыки у А. Г.
 Николаева вырабатывались относительно медленно, ошибок,
 хотя и однотипных, было много, но они постепенно исчезали.
 Упражнение со штатным вариантом полета освоил быстро.
 Его работу на тренажере характеризовали неторопливость,
 сосредоточенность и аккуратность, большая эмоциональная
 сдержанность, четкие лаконичные доклады. На сформировавшиеся
 у него навыки перерывы сроком более шести месяцев практически
 не влияли.
 Лиц с меланхолическим темпераментом среди космонавтов
 не было.
 Психологический анализ формирования навыков на учебном
 космическом корабле показывает, что особенности становления
 и характер их у различных космонавтов зависят от индивидуальности.
 Наши исследования говорят также о том, что люди с различным
 типом высшей нервной деятельности добиваются одинаково
 высоких показателей работы, хотя пути овладения необходимыми
 навыками у них различны. Несмотря на ярко выраженное индивидуальное
 своеобразие, как показала практика космических полетов,
 окончательно сформировавшиеся навыки обеспечивают выполнение
 полетного задания.
 3. Взаимодействия в группе операторов
 Целый ряд маневров самолета (взлет, посадка, дозаправка
 топливом в воздухе и др.), космического корабля (стыковка
 на земной или лунной орбите, возвращение на Землю и др.)
 и подводной лодки (выход в торпедную атаку, ракетный залп
 и др.) требуют от членов экипажа особенно четкой взаимосвязанной
 деятельности. На флоте эта проблема стала особенно актуальной
 в связи со значительным увеличением скорости кораблей
 и насыщением их большим числом всевозможных механизмов.
 Один из русских военно-морских теоретиков в 1902 г. утверждал:
 "Рулевой подготовлен только тогда, когда он изучил
 до тонкости не только эволюционные свойства своего корабля,
 но и своего командира. Во время маневрирования корабля
 между командиром и рулевым существует невидимая духовная
 связь, посредством которой последний понимает командира
 с полуслова, считается с тоном его голоса, с характером
 движения его руки, указывающей рулевому, что надо делать
 с рулем... Таким образом только и получаются корабли,
 маневрирующие смело и точно"77.
 В авиации проблема взаимосвязанной деятельности встала
 сразу же, как только экипаж летательных аппаратов стал
 состоять из нескольких специалистов. В 1912 г. психоневролог
 Г. Е. Шумков писал: "На аппаратах, где сложность
 механизма требует работы не одного, а многих лиц, необходимым
 условием, кроме умения, являются сплоченность, согласованность
 работы, понимание общего долга и взаимных обязанностей"
 78.
 Одной из особенностей управления кораблями и летательными
 аппаратами является то, что обмен информацией между командиром
 (лидером) и специалистами (операторами) осуществляется
 не только непосредственно, но и опосредованно, через приборы
 и радиопереговорные (телефонные) устройства. Схему их
 совместной деятельности можно представить так. Управляющие
 воздействия командира, основанные на учете всей информации
 в целом, изменяют перемещение "машины" в пространстве.
 Результаты его деятельности воспринимаются специалистами
 не непосредственно, а через показания приборов. В зависимости
 от намеченной программы эти показания вызывают - сразу
 или через некоторое время - ответные действия других участников
 группы. Иными словами, действия одного человека имеют
 следствием не только изменения в управляемом объекте,
 но и целенаправленные реакции других членов экипажа, сообразующихся
 с этими изменениями. Возникает как бы новая система: "человек
 - машина - человек". Таким образом, деятельность
 в этой системе протекает в условиях прямых и обратных
 связей между операторами. Эти связи позволяют командиру
 при управлении объектом (летательный аппарат, корабль)
 корректировать усилия всей группы в том темпе и ритме,
 который задается пространственно-временной структурой
 конкретной ситуации. Здесь недостаточно общего правильного
 понимания задачи всеми членами экипажа и высоких профессиональных
 знаний и навыков каждого из них в отдельности. Необходима
 та степень взаимодействия между командиром и подчиненными,
 которая в авиации и космонавтике носит название "слетанности",
 а на флоте - "сплоченности", "слаженности".
 "Слетанность", "слаженность" при
 операторской деятельности напоминают действия игроков
 в хорошо сыгравшихся спортивных командах. Игра в командных
 видах спорта носит вероятностный характер. Сыгранность
 в этих условиях обеспечивается наличием четко отработанных
 взаимосвязей и пониманием "рисунка" игры партнера.
 Причем это понимание чаще всего носит интуитивный характер
 и основывается на выработке вероятностного прогнозирования
 поведения партнера в игровой ситуации. Также и операторы
 при усложненной или аварийной ситуации должны, пользуясь
 приборами, не только быстро оценивать, "схватывать",
 "прочитывать" динамику складывающейся обстановки,
 но и уметь прогнозировать вероятные действия командира
 и, выражаясь спортивным языком, "подыгрывать"
 ему. В штатном расписании подводной лодки, космического
 корабля, воздушного лайнера и т. д. обязанности каждого
 члена экипажа распределены по ролям (командир, бортинженер
 и т. д.). Как показывают наблюдения и исследования, слаженная
 совместная деятельность во многом зависит от правильного
 подбора специалистов для выполнения ролевых функций.
 При подборе экипажей космических кораблей командование,
 опираясь на исследования психологов, учитывает как цели
 и задачи полета, его продолжительность, так и индивидуально-психологические
 особенности космонавтов. Например, когда перед командованием
 Центра подготовки космонавтов была поставлена задача впервые
 в мире осуществить выход человека в открытое космическое
 пространство, было ясно, что от экипажа корабля "Восход-2"
 потребуется особая слаженность в действиях. При распределении
 обязанностей между П. И. Беляевым и А. А. Леоновым учитывалась
 не столько их профессиональная подготовка - оба космонавта
 были высококвалифицированными в профессиональном отношении,-
 сколько индивидуально-психологические особенности. Для
 П. И. Беляева характерными чертами являлись большая воля
 и выдержка, адекватное реагирование в аварийных ситуациях,
 логическое мышление и глубокий самоанализ, большая настойчивость
 в преодолении трудностей при достижении поставленной цели.
 А. А. Леонов был представителем холерического темперамента.
 Сильный, порывистый, он был в состоянии развивать кипучую
 деятельность и проявлять смелость. Синтетический образ
 мышления в сочетании со способностями художника позволял
 ему быстро охватывать и запоминать целые картины, а затем
 довольно точно воспроизводить их. Эти два космонавта по
 своим характерологическим особенностям как бы дополняли
 друг друга и, образовав психологически совместимую группу,
 успешно выполнили полет.
 Как показывают наблюдения, большое значение при подборе
 экипажа имеет доверие "его членов друг к другу. Вот
 что пишет об этом чувстве летчик-испытатель М. Л. Галлай,
 которому пришлось переходить с одноместного самолета на
 многоместный бомбардировщик: "В кабине летчика ТБ-3
 располагались два огромных круглых штурвала и две пары
 педалей... Зато приборов на доске было сравнительно мало:
 почти все оборудование, относящееся к силовой установке,
 было... вынесено на отдельный пульт бортмеханика... Такое
 освобождение пилота хотя бы от малой части возложенных
 на него многообразных обязанностей сразу же показалось
 мне исключительно удобным, но, как я убедился в дальнейшем,
 при одном обязательном условии: чтобы за пультом бортмеханика
 сидел человек, пользующийся неограниченным доверием летчика"
 79. Как только определялся экипаж, космонавты стремились
 как можно ближе узнать друг друга. "Все мы знали
 друг друга достаточно долго,- замечает В. А. Шаталов.-
 Однако одно дело - общее знакомство, привычное человеческое
 общение, а другое - общение, взаимодействие в составе
 экипажа космического корабля" 80. В. И. Севастьянов
 пишет: "Создание сплоченного экипажа начинается задолго
 до полета. И главное в этом процессе - узнать друг друга
 в труде и в быту, узнать и поверить, что твой товарищ
 ведет себя достойным образом в напряженных критических
 ситуациях" 81. В процессе занятий и тренировок, совместного
 досуга у космонавтов складывалось представление друг о
 друге. В. А. Шаталов рассказывает, что поначалу А. С.
 Елисеев показался мне нелюдимым, угрюмым, но уже после
 первых совместных тренировок я понял, что ошибся,- Алексей
 умел быть и общительным и веселым, он хорошо чувствовал
 и понимал юмор. Порой он бывал резок с товарищами, но
 быстро отходил и тогда становился даже излишне стеснительным,
 тихим, скромным. Как бортинженер, он был 
 незаменимым - прекрасно знал конструкцию корабля, охотно
 делился своими знаниями с нами, всегда мог ответить на
 любой технический вопрос, да и не только технический -
 с ним можно было говорить о чем угодно. Увлекался он литературой,
 музыкой, театром.
 Нередко на должность командира, второго пилота или бортинженера
 назначаются космонавты, которые были до этого в равном
 положении с товарищами. Так, П. И. Беляев и А. А. Леонов
 до полета на корабле "Восход-2" занимали равное
 положение в отряде космонавтов. Бывает, что командиром
 экипажа назначают молодого летчика-космонавта, идущего
 в полет впервые, а бортинженером - летчика-космонавта
 старше по возрасту и уже побывавшего в космосе. Например,
 при подготовке экспедиции на орбитальную станцию "Салют-4"
 командиром экипажа был назначен П. И. Климук, а бортинженером
 - В. И. Севастьянов, который был старше своего командира
 и участвовал не только в разработке первых космических
 кораблей, но и в подготовке первых советских космонавтов
 гагаринского набора, а также совершил длительный полет
 на корабле "Союз-9".
 Как показывают наблюдения, каждый из космонавтов, получив
 назначение на должность в составе экипажа, сразу же начинает
 "проигрывать" в воображении свою роль командира,
 бортинженера, исследователя и начинает формировать свой
 стиль во взаимоотношениях с другими членами экипажа. В
 начале тренировок нередко возникают конфликты из-за неадекватного
 вхождения кого-либо из космонавтов в ролевую функцию или
 же вследствие недостаточного понимания сложного процесса
 управления "машиной" в составе группы операторов
 на основе показаний приборов. В последнем случае речь
 идет о том, что человек еще не научился "прочитывать"
 через показания приборов на своем пульте управления действия
 своих партнеров по обеспечению хода всего процесса в целом.
 Такой оператор не может внести
 своевременный вклад в общее дело. Об этом этапе В. А.
 Шаталов со свойственной ему наблюдательностью и самокритичностью
 рассказывает: "Я прекрасно чувствовал себя, пока
 отрабатывал ту часть программы, в которой действовал самостоятельно.
 Но когда подошла очередь включиться в тренировки группой,
 дело несколько усложнилось... Не скрою - были среди нас
 противоречия, споры, и довольно острые... Мне все время
 казалось, что товарищи по тренировке действуют не так
 четко, как надо. Хотелось сделать замечание то одному,
 то другому, поправить их, выполнить работу самому... Это,
 естественно, не нравилось ни Елисееву, ни Хрунову, ни
 тем более Вольтову, которые были подготовлены ничуть не
 хуже меня. Они обижались, пытались возражать, я горячился
 и еще больше обострял обстановку. Мы уходили с тренировок
 раздосадованными, недовольными друг другом. Но... каждая
 стычка приносила нам не одни огорчения, но и немалый полезный
 опыт общения. Все чаще и чаще мы приходили к общему мнению..."
 82
 В процессе тренировок члены экипажа более четко определяют
 свои функциональные обязанности, осваивают ролевые функции
 (вживаются в них), находят общий язык и начинают понимать
 друг друга при взаимосвязанной операторской деятельности.
 На этом этапе формальные отношения становятся товарищескими,
 а управление со стороны командира начинает напоминать
 руководство дирижера оркестром.
 Вот как после полета оценил свою роль командира корабля
 "Восход" В. М. Комаров: "Должен разъяснить,
 что командир корабля - это не командир подразделения.
 Командовать никем не пришлось, вернее, не требовалось.
 Все мы знали свои обязанности, и каждый со знанием дела
 их исполнял" 83. "Недавно, прослушивая запись
 наших переговоров с Землей,- пишет В. И. Севастьянов,-
 я поразился большой слаженности наших действий, как будто
 работали не два человека, а один сложный организм. Подобная
 совместимость экипажа - более сложное и не менее важное
 качество, чем совместимость в бытовом отношении"84.
 Однако, как свидетельствуют наблюдения, степень согласованности
 деятельности даже при длительной совместной работе не
 всегда оказывается высокой. В этих случаях, как правило,
 экипаж не справляется с поставленными перед ним задачами,
 а конфликты между его членами не снижаются, а нарастают.
 На первый взгляд может показаться, что в основе несогласованной
 деятельности в этих случаях лежит отсутствие дружеских
 связей, недостаточное уважение друг к другу и недоверие.
 Но при более глубоком анализе выясняется, что причина
 разобщенности и конфликтности заключается в другом. Это
 - неспособность в критических ситуациях понять друг друга,
 "несинхронность" психических реакций, различия
 во внимании и мышлении, т. е. некоторые индивидуальные
 особенности, препятствующие совместной деятельности.
 Так, командиром одного из экипажей был назначен летчик-космонавт
 В. и инженер-исследователь Яз. Инженер до включения в
 экипаж был довольно значительной фигурой в космонавтике.
 Он сам формировал научную программу полета. И вот ему
 пришлось входить в роль подчиненного. Став космонавтом,
 он стремился разговаривать с командиром с позиции руководителя
 программы. Вошел в конфликт с методистами, которые готовили
 экипаж. В процессе тренировок у него выявились также и
 другие особенности характера, которые мешали совместной
 деятельности. Этот экипаж из-за психологической несовместимости
 распалcя, и вместо него полетел другой - в составе П.
 Климука и В. Лебедева.
 Автор в течение года работал с одним из экипажей транспортного
 самолета. У командира Ч. был друг штурман, который летал
 в составе другого экипажа. Когда освободилось место штурмана
 в экипаже Ч., он предпринял целый ряд мер для перевода
 друга в свой экипаж. Однако при выполнении наиболее ответственных
 и трудных операций (десантирование парашютистов в ночное
 время, посадка самолета в сложных метеорологических условиях)
 несогласованные действия штурмана и летчика-командира
 приводили к ошибкам при выбросе парашютистов, к неточному
 выходу самолета на посадочную траекторию и т. д. В результате
 этого профессиональная деятельность протекала в нервозной
 атмосфере, так как между командиром и штурманом возникали
 довольно частые и бурные конфликты. Не помогали ни разборы,
 ни административные воздействия. Каждый из членов экипажа
 глубоко переживал общую неудачу, но положение не улучшалось.
 Причем конфликты между командиром и штурманом стали возникать
 и вне производственной деятельности.
 Вследствие длительной профессиональной психотравматизании
 у штурмана развилась неврастения, вызвавшая необходимость
 временного отстранения его от работы, а у командира экипажа
 была выявлена язва двенадцатиперстной кишки. После излечения
 штурман был включен в состав другого экипажа, а в экипаж
 командира Ч. назначили нового штурмана. В дальнейшем их
 летная деятельность протекала успешно.
 Эти наблюдения нашли свое подтверждение в экспериментах
 М. А. Новикова в лаборатории Ф. Д. Горбова на "гомеостате"
 - приборе, моделирующем операторскую деятельность.
 В некоторых случаях оператор, хорошо овладев навыками
 работы в составе одной группы, при переходе в другую не
 сразу осваивает стиль и "язык" ее деятельности.
 Это может закончиться катастрофическими последствиями.
 Так, на одном самолете приказом "убрать шасси"
 для бортмеханика служил жест командира правой рукой снизу
 вверх. Бортмеханика назначили в состав другого экипажа.
 И он во время взлета, не оценив всей динамики обстановки,
 ошибочно истолковал непроизвольное движение рукой нового
 командира и начал убирать шасси, когда самолет еще не
 оторвался от земли. Винты задели за взлетно-посадочную
 полосу, и самолет потерпел аварию.
 Введение в группу операторов новых членов практически
 всегда вызывает некоторый диссонанс в установившейся системе
 взаимодействий при управлении машиной. Поэтому при необходимости
 замены членов экипажей летательных аппаратов и кораблей,
 чтобы избежать конфликтности, следует соблюдать особую
 осторожность.
 Причиной эмоциональной напряженности и конфликтов при
 взаимосвязанной деятельности может быть и отсутствие у
 командира личностных качеств, необходимых для руководства
 при совместной операторской деятельности. О. Г. Ерецян
 указывает на то, что нередко психологической причиной
 происшествий и аварий в авиации является игнорирование
 командиром корабля чувства собственного достоинства подчиненного.
 В модельных экспериментах А. Ф. Быстрицкая и М. А. Новиков
 убедительно показали, что чаще всего конфликтная ситуация
 возникает тогда, когда один из испытуемых, приняв на себя
 роль лидера, действует лишь путем грубого командования,
 игнорируя "тонкие" управляющие действия, которые
 характеризуют истинного лидера. Результаты исследований
 говорят о том, что сплоченность экипажей самолетов находится
 в прямой зависимости от авторитета командира корабля.
 Чем выше статус командира, тем выше внутригрупповая сплоченность.
 В сплоченных экипажах командир одновременно является и
 неформальным лидером.
 Таким образом, высокую степень взаимодействия при совместном
 управлении техническими средствами экипаж достигает, пройдя
 через эмоциональную напряженность и конфликтность. Не
 каждый человек в роли ведомого или лидера может адаптироваться
 к совместной операторской деятельности в составе той или
 иной группы из-за своих личностных особенностей. Для обеспечения
 взаимосвязанной деятельности такой оператор должен быть
 заменен.
 4. Как сформировать психологически совместимый экипаж
 Только в космонавтике члены экипажа задолго до полета
 знают друг друга (иногда в течение 5-10 и более лет).
 Совершенно иная обстановка складывается при формировании
 экспедиций для работы в труднодоступных районах земного
 шара. В ряде случаев люди начинают устанавливать контакты,
 уже находясь в экстремальных условиях.
 В этой связи представляет интерес работа В. Д. Ткаченко,
 который исследовал взаимоотношения членов экипажей сейнеров,
 ведущих промысел рыбы за Южным полярным кругом. Следует
 отметить, что 95% моряков до плавания не знали друг друга.
 Основная особенность исследования заключалась в том, что
 морякам предоставлялась возможность беспрепятственно выбирать
 партнера как для совместной работы, так и для проживания
 в каюте. Было установлено, что после стадии формирования
 представлений друг о друге наступает стадия разногласий.
 Для нее характерна смена партнеров по совместной работе,
 по проживанию в каюте (кубрике) из-за отсутствия общих
 интересов, общих черт характера и т. д. В этот же период
 наблюдаются частые переходы членов экипажа из одной бригады
 (вахты) в другую с целью смены непосредственного руководителя.
 Отмечаются и переходы с одного судна на другое. Затем,
 через
 30-40 дней, наступает стадия стабилизации, характеризующаяся
 исчезновением напряженности во взаимоотношениях.
 При проведении социально-психологических исследований
 на северно-антарктической станции Новолазаревская (12-я
 САЭ) П. В. Будзен в течение первого квартала пребывания
 на континенте отметил начало формирования микрогрупп,
 структура которых определялась взаимными интересами, симпатиями.
 Аналогичные результаты получила и Н. Ю. Хрящева, анализируя
 результаты исследований, проведенных врачами 15-й САЭ
 на станциях Беллинсгаузен, Восток и Новолазаревская.
 Как известно, В. Н. Мясищев выделял три компонента в
 системе отношений: интеллектуальный, эмоциональный и волевой.
 Исходя из его концепции, под стабилизацией взаимоотношений
 в экстремальных условиях мы понимаем интеллектуальное,
 эмоциональное и волевое единство всех членов, входящих
 в изолированную группу.
 По нашим наблюдениям, интеллектуальное единство достигается
 в группе только в условиях постоянного контакта в течение
 длительного времени, хорошего знания друг друга и полного
 взаимного доверия. Интеллектуальное единство как форма
 общности в условиях изолированной группы не исключает
 возможности для самовыражения и самоутверждения индивидуальности.
 В. Н. Волков во время космического полета писал: "Мы
 привыкли друг к другу. Доверяли все самые сокровенные
 мысли и мечты... Хотя каждый из нас продолжал оставаться
 самим собой, мы представляли... одно целое"85
 Важным проявлением глубинных процессов групповой активности
 являются эмоциональные отношения. В социометрии разработан
 специальный "индекс групповой сплоченности",
 определяемый как отношение общего числа взаимных положительных
 выборок к числу возможных выборов. Согласно В. Н. Мясищеву,
 в основе межличностных отношений лежит весь комплекс эмоциональных
 проявлений (аффекты, эмоции, чувства) при ведущем значении
 устойчивых состояний, т. е. чувств. Эмоциональное отношение
 у человека проявляется в привязанности, любви, симпатии
 и их противоположностях - неприязни, вражде, антипатии
 86
 Эмоциональное единство группы в экстремальных условиях
 обеспечивается конъюнктивными чувствами, выражающимися
 в стремлении к общению, сотрудничеству, взаимовыручке.
 Сплоченность группы не ограничивается лишь этими чувствами.
 Как показали наблюдения, эмоциональное единство экипажей
 космических кораблей характеризуется и способностью к
 сопереживанию, единством эмоциональных отношений к значимым
 событиям, явлениям и общим тоном настроения. Во время
 полетов в советских космических экипажах отмечалось преобладание
 мажорного настроения.
 А. С. Макаренко считал, что создать мажорное настроение
 в коллективе невозможно лишь на основе эмоций. По его
 мнению, устойчивое мажорное настроение возникает на основе
 порядка, четкой дисциплины, сознания принадлежности каждого
 к коллективу друзей, уверенности, что человека не оставят
 в беде. Таким образом, благоприятная психологическая атмосфера
 (психологический климат) создается организационными и
 педагогическими воздействиями в течение определенного
 времени. Сплоченный коллектив, как показывают наблюдения,
 способен сохранять бодрое, оптимистическое настроение
 даже в неблагоприятных условиях. Приведем дневниковую
 запись И. Д. Папанина: "Везде воды по колено. Даже
 в жилой палатке чувствуется противная сырость. Интересно,
 что каждый из нас не подает виду и старается шутками показать
 свое якобы хорошее настроение"87. Космонавт В. Лебедев
 писал: "...главное, не поддаваться своему плохому
 настроению и не портить настроение своему товарищу. Тебе
 плохо - поделись, не хочешь- скрывай, будь приветлив,
 не замыкайся, не играй в молчанку и делай все вместе"88.
 Единство воли изолированной группы проявляется в ее способности
 преодолевать возникающие трудности, препятствия и доводить
 до конца решение поставленных задач.
 Интеллектуальный, эмоциональный и волевой компоненты
 были рассмотрены нами как самостоятельные стороны процесса
 общения. В реальных взаимоотношениях эти слагаемые выступают
 в единстве.
 Таким образом, можно утверждать, что к стабильной системе
 отношений, к сплоченности группа приходит постепенно,
 когда в процессе совместной деятельности у всех ее членов
 происходит совпадение ориентации на основные ценности,
 касающиеся совместной деятельности, возникают конъюнктивные
 чувства во взаимоотношениях и проявляется единство воли
 при достижении поставленных задач. В одной из наших работ
 приводятся многие примеры того, как члены экспедиций,
 экипажей в необычных условиях существования сохраняли
 стабильную систему отношений89. Одним из таких примеров
 может служить полет Л. Кизима, О. Атькова и В. Соловьева
 на борту орбитальной станции "Салют", продолжавшийся
 237 суток.
 Однако, если на подготовительном этапе отбор на психологическую
 совместимость не проводится и люди лишены возможности,
 исходя из взаимных интересов и симпатий, менять партнеров
 на своих рабочих местах и в помещениях для отдыха, стабилизация
 системы отношений в первые месяцы нахождения в условиях
 групповой изоляции в ряде случаев проходит с большими
 затруднениями и не всегда приводит к установлению благоприятного
 психологического климата в коллективе. По нашим данным,
 ряд молодых матросов при адаптации к микрогруппам отсеков
 подводных лодок, где уже сложились стандарты поведения,
 нормы, мнения, традиции и т. д., испытывают большие затруднения.
 У некоторых моряков развивались невротические состояния,
 что приводило к списанию их с корабля для дальнейшего
 прохождения службы в береговых частях. 
 Стабилизации взаимоотношений на гидрометеорологических
 станциях, расположенных за Полярным кругом, препятствуют
 лица, характеризующиеся малой активностью, подозрительностью,
 настороженностью, замкнутостью, эгоцентризмом, а также
 люди, неспособные адекватно оценивать ситуацию и делать
 правильные выводы. Появление в изолированной группе неуживчивого
 человека со злобным или неуравновешенным характером, безвольного
 нытика, вечно жалующегося на свою судьбу, может вызвать
 нежелательные реакции со стороны отдельных полярников
 и неблагоприятно повлиять на взаимоотношения людей в экспедиции.
 Эстонский писатель Ю. Смуул приводит подробное описание
 типов таких людей 90, По свидетельству Г. С. Муллина,
 четыре человека на одной из американских баз на Антарктиде
 отличались ленью, склонностью к спорам, резкостью при
 замечаниях и возражениях. Они в основном и создали невыносимую
 нервозную обстановку во взаимоотношениях полярников во
 время зимовки91. Е. К. Федоров, будучи в экспедиции на
 мысе Челюскина, отмечал в своем дневнике, что этот коллектив
 отличался в худшую сторону от того, в котором работал
 во время зимовки на Земле Франца-Иосифа, из-за нескольких
 "озорных ребят"92.
 Из всего сказанного можно сделать вывод, что еще на подготовительном
 этапе необходимо проводить психологический отбор людей,
 которым предстоит длительное время работать в условиях
 групповой изоляции. Если, например, еще имеется возможность,
 хотя с большими трудностями, заменить тех или иных членов
 экспедиций на полярных станциях, расположенных за Северным
 полярным кругом, то для Антарктиды такая замена становится
 весьма сложной задачей, а во время межпланетного полета
 она полностью исключается. Однако до настоящего времени
 проблема психологического отбора людей, которым предстоит
 жить и трудиться в условиях длительной групповой изоляции,
 разработана недостаточно. Вот почему для решения этой
 проблемы представляют интерес наблюдения и соображения
 полярников, космонавтов, врачей и других специалистов,
 помогающие установить, какие личностные особенности способствуют
 установлению стабильной системы отношений в экстремальных
 условиях, а какие только разобщают людей.
 Ф. Лоу считает, что при подборе участников антарктических
 экспедиций следует избегать людей эгоистичных, лишенных
 чувства коллективизма, высокомерных, не любящих свою профессию.
 С. Ривольер основными индивидуально-психологическими особенностями,
 способствующими оптимальной адаптации в Антарктиде, считает
 общительность, доброжелательность, стабильную эмоциональность
 с легкими чертами интраверсии, умеренный юмор. Н. Н. Василевский
 и другие выделяют такие черты, как высокая мотивация,
 умение понимать друг друга, отзывчивость, доброжелательность,
 терпимость к трудностям быта, зимовки и работы в условиях
 изолированной станции. Многие исследователи Антарктики
 подчеркивают исключительное значение такого фактора стабилизации
 отношений, как наличие в коллективе опытных полярников,
 неоднократно бывавших в экспедициях в составе небольших
 групп.
 На вопрос: "Каких людей для полета на Марс вы бы
 взяли, если бы вам самому предложили подбирать экипаж?"
 - В. В. Коваленок, проработавший на орбитальной станции
 "Салют-6" 140 суток, ответил: "Я подбирал
 бы людей, знающих свое дело, умеющих ценить дружбу, отзывчивых,
 в любых ситуациях умеющих сохранять чувство доброты, человечности.
 Не брал бы людей односторонних - молчунов или говорунов.
 Человек должен быть разным: уметь помолчать и попеть,
 погрустить и повеселиться. Надо, чтобы он естественно
 выражал свое внутреннее состояние"93.
 Среди моряков бытует афоризм: "Флот стоит одной
 ногой на воде, другой - на юморе". За пять лет службы
 на подводных лодках автор вынес глубокое убеждение в том,
 что среди моряков очень высоко ценятся жизнерадостные,
 общительные люди, которые заражают своим оптимизмом окружающих.
 Безобидные шутки, остроты, так называемые "подначки"
 (на советских подводных лодках существует неписаный закон,
 запрещающий злые шутки и остроты) не только скрашивают
 однообразные будни длительных автономных походов и поднимают
 настроение, но и нередко разряжают обстановку в весьма
 критических ситуациях. Аналогичные наблюдения вынесли
 из пребывания в экспедициях многие исследователи, находившиеся
 длительное время в условиях групповой изоляции. Второй
 член экипажа орбитальной станции "Салют-6" -
 А. С. Иванченков считает, что в состав экипажа межпланетного
 корабля должны входить не просто хорошие специалисты,
 но прежде всего "глубоко порядочные люди, умеющие
 ценить дружбу, отзывчивые, чуткие по отношению к другим
 и, конечно, обладающие чувством юмора" 94 "Арктика
 не любит хмурых, неулыбчивых людей,- свидетельствует П.
 Д. Астапенко.- Таким трудно во льдах, а еще труднее жить
 с такими во льдах другим" 95. Обращаясь в Академию
 наук СССР с просьбой подобрать врача для экипажа судна
 "Ра", Тур Хейердал выдвинул два условия: "Он
 должен владеть иностранным языком и обладать чувством
 юмора". Впоследствии он писал: "Не все отдают
 себе отчет в том, что добрая шутка и смех - лучшее лекарство
 для души, лучший предохранительный клапан для людей, которым
 предстоит неделями вариться в одном котле, работая в трудных,
 подчас даже опасных ситуациях" 96.
 Исключительная роль в налаживании благоприятного психологического
 климата принадлежит командирам экипажей и начальникам
 экспедиций. В экстремальных условиях командир (начальник)
 во взаимоотношениях со своими подчиненными находится не
 только в формально служебном контакте, но и в постоянном
 эмоциональном общении. Это нередко приводит к тому, что
 руководитель начинает терять требовательность к своим
 подчиненным, утрачивает руководящие функции и доходит
 до панибратства.
 Для сохранения "дистанции" между руководителем
 и подчиненными с давних времен выработаны определенные
 формы взаимоотношений. Они сводятся, во-первых, к соблюдению
 формальных (уставных) форм обращения друг к другу и, во-вторых,
 к исключению совместного проживания командного состава
 со своими подчиненными (различные каюты, различные помещения
 для приема пищи). Однако в экспедиционных условиях это
 не всегда представляется возможным. Там же, где дисциплина,
 установленная в военно-морском флоте, без особого изменения
 форм и методов перенесена в антарктические экспедиции,
 часто наблюдается антагонизм между начальником станции
 и остальным коллективом 97. От руководителя здесь требуется
 особый стиль во взаимоотношениях с подчиненными, позволяющий,
 с одной стороны, сохранить руководящие функции, а с другой
 - не опускаться до панибратства.
 Исследования В. Д. Ткаченко показывают, что большинство
 опрошенных моряков сейнеров, ведущих промысел рыбы за
 Южным полярным кругом, вступая в контакт с капитаном,
 чувствуют большую социальную дистанцию между ним и собой.
 45% опрошенных отмечали сильное волнение, внутреннюю скованность
 при разговоре с капитаном, что мешает им нормально обсуждать
 производственные вопросы. Многие капитаны, будучи незнакомы
 с психологией личности и не зная правил общения с подчиненными,
 часто преднамеренно усиливают у них такие чувства, увеличивая
 дистанцию между собой и подчиненными 98. И. К. Келейников,
 который провел медико-психологическое обследование на
 13 гидрометеорологических станциях Крайнего Севера, выявил
 несколько коллективов, где начальники находились в резко
 выраженном конфликте с подчиненными.
 В ряде случаев, когда руководитель не может перестроить
 свой стиль управления в соответствии с изменившимися условиями,
 руководство изолированной группы начинает осуществлять
 неформальный лидер. Говоря о стиле управления и качествах
 руководителя антарктических экспедиций, В. В. Борискин
 и С. Б. Слевич отмечают, что формы и методы установления
 дисциплины могут быть различны, но наибольший эффект,
 как показала практика, дает дисциплина, основанная на
 взаимном уважении, на доверии к руководителю 99.
 Следует подчеркнуть, что условия жизни и работы коллектива
 в условиях авиационного и космического полета, подводного
 плавания, Арктики и Антарктики предъявляют особые требования
 к подбору и воспитанию руководителей. К этому вопросу
 мы еще вернемся в следующих главах.
 Заканчивая эту главу, следует сказать, что если командиру
 доверяют реализовать полет в космос, провести экспедицию
 и т. д., то он должен сам непосредственно участвовать
 в подборе членов экипажа, с его мнением нужно считаться.
 Об этом убедительно свидетельствует опыт освоения экстремальных
 условий.
 <a name="05"></a>Глава IV
 Стартовое психическое напряжение 
 Что день грядущий мне готовит? 
 Его мой взор напрасно ловит, 
 В глубокой мгле таится он. 
 Нет нужды; прав судьбы закон. 
 Паду ли я, стрелой пронзенный, 
 Иль мимо пролетит она...
 А. С. Пушкин
 В период службы на океанской подводной лодке мы обратили
 внимание на то, что за двое-трое суток до длительного
 автономного похода моряки становились эмоционально напряженными.
 Некоторые из них отказывались от запланированных в эти
 дни коллективных посещений стадионов, кино, концертов
 и просили разрешения у старшего помощника остаться на
 корабле и поработать на своих боевых постах. И хотя все
 уже было подготовлено к походу, моряки еще и еще раз все
 перепроверяли, чистили, смазывали, подкрашивали и т. д.
 Это не частное явление, а общая закономерность, проявляющаяся
 на всех кораблях перед выходом в океан на длительный период
 времени. За два-три дня перед походом моряки настраиваются
 на предстоящие испытания, в своих мыслях они уже в море.
 Такой настрой играет важную роль в успешном решении поставленных
 задач.
 За два-три дня до начала наших сурдокамерных экспериментов
 у испытуемых (О. Н. Кузнецов, В. И. Лебедев) также появлялась
 эмоциональная напряженность, о которой они писали в своих
 отчетах и которая объективно проявлялась в изменении частоты
 пульса, дыхания, в нарушениях восприятия времени, в данных
 электроэнцефалограммы и кожно-гальванического рефлекса.
 Особенно отчетливо психическая напряженность проявлялась
 на этом этапе в ситуациях, связанных с фактором риска.
 По нашим наблюдениям, и перспектива парашютного прыжка
 вызывала изменение обычного состояния и настроения у людей,
 совершающих его впервые. Внешне поведение испытуемых было
 различным. У одних появлялись беспокойство, несвойственная
 им суетливость; другие, наоборот, становились несколько
 заторможенными, молчаливыми. В ночь перед прыжком у всех
 "новичков" сон был недостаточно глубоким. На
 этом этапе у них отмечалось повышение артериального давления
 крови, учащение пульса, дыхания и другие отклонения в
 вегетативных функциях. Основным фактором, накладывавшим
 отпечаток на их эмоциональное состояние, являлась недостаточная
 уверенность в безотказном действии парашюта и отсутствие
 страховки. Приведу самонаблюдение: "Накануне прыжка
 долго не мог заснуть. Ночью часто просыпался и окончательно
 проснулся в пять часов утра. Хотя старался не думать о
 прыжке, мысль постоянно возвращалась к подробностям неудачно
 выполненных прыжков и к трагическим случаям".
 Свои действия, возможные отклонения от намеченной программы,
 аварийные ситуации мысленно "проигрывают" не
 только парашютисты, но и опытные летчики и космонавты.
 Об этом свидетельствуют их интервью: "Перед выполнением
 любого полета летчик мысленно представляет этот полет
 в целом" (летчик К.); "В мыслях летчик как бы
 проигрывает весь полет и психологически готовит себя заранее
 к его выполнению" (летчик Н.); "Настоящий летчик,
 как артист перед выходом на сцену, должен вжиться в образ
 полета, т. е. продумать порядок полета, возможные действия
 в особых условиях. Чем лучше он войдет в образ полета,
 тем успешнее будет полет" (летчик Т.); "Необходимо
 еще на земле ранжировать операции по степени важности
 и предусмотреть несколько структурных уровней выполнения
 общей задачи, чтобы экипаж имел возможность при наступлении
 дефицита времени исключить отдельные операции из алгоритма
 деятельности, т. е. переходить с одного уровня на другой"
 100 (космонавт X.).
 Но, пожалуй, никто с такой тщательностью не готовится
 в своем воображении к встрече с аварийными ситуациями,
 как летчики-испытатели. У. Бриджмен пишет о том, что в
 своем воображении он воспроизводит все детали предстоящего
 полета, что его мысли в предполетный период с раннего
 утра до поздней ночи полны предстоящим испытанием. Такое
 воображаемое "проигрывание" готовит те приемы,
 которыми он мгновенно пользуется при возникновении реальных
 аварийных ситуаций в воздухе101. М. Л. Галлай рассказывает
 об одном летчике-испытателе: "Готовясь к полету,
 педантично продумывал сам (и всячески советовал делать
 то же другим) все детали предстоящего задания. При этом
 он не только не гнал от себя мысли о возможных осложнениях,
 отказах и неисправностях... а, напротив, активно шел им
 навстречу, сам старательно выискивал их и заранее намечал
 наиболее правильные действия в любом, самом, казалось
 бы, неблагоприятном варианте" 102. Такой способ подготовки
 перед испытанием самолетов утвердился среди летчиков-испытателей
 большинства стран мира.
 Чем ближе время к старту, тем выраженнее проявляется
 психическая напряженность. Накануне старта у ряда космонавтов
 отмечался недостаточно глубокий сон. О своих переживаниях
 накануне полета А. В. Филипченко вспоминает: "Многие
 журналисты писали, что космонавт перед полетом приказал
 себе лечь спать и сразу уснул... Мне и тогда не верилось,
 что человек может, ни о чем не думая, взять и спокойно
 уснуть... Ничего подобного со мной не было. Спокойствия
 - тоже. Мысли - о предстоящем полете. Все прикидывал,
 чтобы не упустить что-либо важное или даже второстепенное.
 Сон не шел" 103.
 Все это позволяет утверждать, что психическое напряжение
 накануне старта порождается не непосредственно внешними
 воздействиями ("стимулреакция"), а опосредуется
 "проигрыванием" в воображении возможных аварийных
 ситуаций и линии своего поведения в надвигающихся событиях.
 "Опережающее отражение" (П. К. Анохин), с одной
 стороны, является необходимым условием успешной деятельности
 в неожиданных ситуациях (например, если не раскроется
 основной парашют, готовность моментально раскрыть запасной).
 С другой стороны, неопределенность, непредсказуемость
 возможных отказов вызывает состояние тревожного ожидания,
 которое чаще всего возникает тогда, когда ситуация для
 человека не совсем известна, когда он не сталкивался с
 ней ранее (первый бой, первый парашютный прыжок, первый
 космический полет и т. д.).
 Состояние тревожного ожидания свойственно всем людям
 перед лицом опасности. Космонавт А. В. Филипченко утверждает:
 "Я не уверен в том, что есть такие космонавты, которые
 вообще не волнуются перед стартом. В конце концов и мы
 - обыкновенные живые люди"104. Это высказывание созвучно
 с наблюдениями Д. М. Фурманова, который писал: "...это
 одна рыцарская болтовня, будто есть совершенно спокойные
 в бою, под огнем,- этаких пней в роду человеческом не
 имеется. Можно привыкнуть казаться спокойным, можно держаться
 с достоинством, можно сдерживать себя и не поддаваться
 быстро действию внешних обстоятельств- это вопрос иной.
 Но спокойных в бою и за минуты перед боем - нет, не бывает
 и не может быть"105.
 Следует отметить, что психическая напряженность на этом
 этапе выполняет мобилизационные функции только тогда,
 когда у летчиков и космонавтов имеется доверие к летательному
 аппарату и уверенность в том, что если и возникнут неполадки,
 то их можно будет устранить. Г. Т. Береговой пишет: "Мужество
 включает в себя готовность к риску, но не освобождает
 от сопутствующего ему чувства тревоги. И лишь знание,
 твердое, прочное знание самой техники вместе с вытекающей
 отсюда уверенностью" ставят тем самым нравственную
 готовность к риску на прочный фундамент, заложенный в
 самом сознании. "Если же не доверять технике, никакое
 мужество не поможет: не веря в успех, трудно на него и
 рассчитывать, ждать от себя, что называется, чистой работы"106.
 Однако "проигрывание" возможных опасных для
 жизни ситуаций может вызвать не только психическую напряженность,
 мобилизующую возможности человека в условиях неопределенной
 ситуации, но и пассивное отношение к ней, повести к дезориентации
 психической деятельности и развитию неврозов. К моменту
 старта психическая напряженность этого этапа достигает
 кульминационной точки. Представляет интерес наблюдение
 за Ю. А. Гагариным во время старта космического корабля
 "Восток". Здесь надо заметить, что один из контрольных
 полетов космического корабля "Восток", предшествовавших
 полету человека, закончился неудачно: "экипаж"
 в составе собак Пчелки и Мушки погиб. "Юрий,- вспоминает
 Г. С. Шонин,- четко и конкретно выразил свое мнение и
 отношение к этому взволновавшему нас событию: "Жаль
 спутник, в который вложены большие средства. Но в таком
 грандиозном деле неизбежны издержки" 107. За 4 часа
 до старта пульс у него равнялся 64 ударам, а частота дыхания
 составляла 12 циклов в минуту. За 5 минут до старта частота
 пульса возросла до 115 ударов, а число дыхательных циклов
 - до 25 в минуту. К моменту старта частота пульса достигла
 157 ударов в минуту. Несмотря на выраженные вегетативные
 реакции, Ю. А. Гагарин внешне был спокоен, четко выполнял
 команды, вел радиопереговоры. Эмоциональная напряженность
 перед стартом отмечалась и у других космонавтов. "Волнующее
 нетерпение охватило меня,- рассказывал Г. С. Титов,- скорее
 бы начался полет" 108.
 Переживания перед стартом космического корабля впервые
 подробно описал Г. Т. Береговой, которому предстояло "облететь"
 корабль "Союз" после трагической гибели В. М.
 Комарова: "...на командном пульте знают, что нервное
 напряжение космонавта в эти минуты растет; растет и будет
 неизбежно нарастать... Поэтому меня пытаются отвлечь,
 одобрить дружеским словом, шуткой... С ее помощью поддерживается
 эмоциональный контакт, восстанавливается ощущение, что
 космонавт не одинок... "Как перед боем",- думаю
 я"109. Интересны самонаблюдения космонавта Е. В.
 Хрунова: "По достижении десяти- и пятиминутной готовности
 экипаж переходил в режим ожидания. В этот момент репортеры
 обычно задают космонавтам вопросы по радио - "О чем
 вы сейчас думаете?", заставляя космонавта придумывать
 и говорить то, о чем он никогда бы не подумал в данной
 ситуации... Мои мысли были заняты тем, чтобы старт ракеты
 состоялся точно в заданное время и корабль был выведен
 на заданную орбиту... Меня волновало, что существующая
 вероятность аварии в процессе вывода корабля на орбиту
 может сорвать полет..."110
 Если космонавт во время старта только в воображении "проигрывает"
 возможные неблагоприятные исходы полета, то при парашютных
 прыжках к этому присоединяется зрительное восприятие высоты,
 служащее своеобразным сигналом опасности и вызывающее
 пассивно-оборонительную реакцию, сопровождающуюся эмоцией
 страха. Психофизиологический механизм этой реакции, видимо,
 унаследован человеком от его животных предков.
 У тех, кто прыгает с парашютом впервые, после посадки
 в самолет и во время полета в зону десантирования частота
 пульса возрастает до 140 ударов в минуту и выше, появляется
 резкая бледность, сухость во рту, мышечная напряженность,
 дрожание пальцев рук, зрачки расширяются. Изменяется и
 поведение: у одних возникает оцепенение, дрожь, сосредоточенность
 и заторможенность; у других - двигательное возбуждение,
 отвлекаемость, трудность сосредоточения.
 Почти все прыгающие впервые отмечают, что, стоя в дверцах
 самолета, очень тягостно смотреть на землю. О своем эмоциональном
 состоянии обычно говорят: "захватывает дух",
 "сжимается сердце", "столбенеешь от страха",
 "не можешь сдвинуться". Приведу самонаблюдение,
 относящееся к этому этапу: "Самолет вырулил на взлетную
 полосу, пробежал по ней и начал быстро набирать высоту...
 Подсчитал у себя пульс-130 в минуту! Напротив меня вдоль
 борта сидели парашютист-испытатель Валерий Галайда и два
 товарища, прыгающие впервые. Во внешнем виде была значительная
 разница. Валерий сидел улыбающийся и о чем-то говорил
 с руководителем прыжков Н. К. Никитиным. Два других парашютиста
 сидели с бледными, я бы сказал, с маскообразными лицами.
 В позе и в движениях, которые они совершали редко, чувствовалась
 скованность и напряженность. Глядя на них, я подумал о
 себе, что и я не лучше их выгляжу. Время тянется очень
 медленно. Хочется поскорее отделаться от этого тягостного
 состояния. Н. К. Никитин дает команду: "Приготовиться!"
 Встаю на ноги, но они плохо меня слушаются, как будто
 стали ватными. Усилием воли заставляю себя подойти к открытой
 двери. Прыгаю я вторым, за Галайдой. Стою за ним и стараюсь
 не смотреть вниз, а гляжу в его спину".
 О психическом состоянии на этом этапе космонавт В. А.
 Шаталов пишет: "В ожидании прыжка, как правило, у
 всех были вытянутые, с кривыми улыбками лица, сердце будто
 уходило в пятки, а по спине пробегала противная холодная
 дрожь... Подойдя к открытому люку самолета, я вдруг почувствовал,
 как ноги мои сделались ватными. Заглянул вниз, и внутри
 у меня все сжалось в комок. Захотелось тут же отойти и
 отказаться от прыжка" 111. "Замирание",
 "остолбенение" от страха", по И. П. Павлову,
 проявляется в максимальном снижении двигательной активности
 при восприятии высоты (глубины), когда продолжающееся
 движение могло бы привести к повреждению или гибели организма
 при падении. "...То, что психологически называется
 страхом, трусостью, боязливостью,- писал он,- имеет своим
 физиологическим субстратом тормозное состояние больших
 полушарий, представляет различные степени пассивно-оборонительного
 рефлекса"112.
 Момент отделения от летательного аппарата при первом
 прыжке психологически является самым трудным и переживается
 наиболее остро. Об этом говорит как собственный опыт автора,
 так и самонаблюдения большинства парашютистов. Во время
 подачи команд "Приготовиться!" и "Пошел!"
 напряженность достигает наивысшей степени. Именно в момент
 отделения от самолета необходимо активное волевое усилие
 для преодоления эмоции страха. Вот что вспоминает об этом
 А. Г. Николаев: "...инструктор... скомандовал: "Пошел!"
 Куда там пошел, если во всем теле наступило какое-то оцепенение.
 Я хочу шагнуть за борт и не могу. Собрал всю волю, оторвал
 руки от борта кабины и прыгнул"113. Л. П. Гримак
 рассказывает о том, как парашютист, чувствуя, что ноги
 ему не повинуются, попросил инструктора: "Пожалуйста,
 подтолкните. Хочу прыгнуть, но не могу"114.
 Как видим, наибольшее торможение коры полушарий происходит
 в момент совершения прыжка. В ряде случаев у тех, кто
 прыгает впервые, возникает состояние ступора. Примером
 может служить наблюдение В. Г. Романюка за врачом, совершавшим
 первый прыжок. Когда была дана команда: "Пошел!",
 парашютист, казалось, ее не слышал.
 Застывшим взглядом он смотрел в бездну у своих ног и
 не двигался. "Вернитесь в кабину!" - крикнул
 я. Он оставался в прежней позе, видимо, боясь пошевелиться
 115. Парашютист сорвался с крыла самолета, когда инструктор
 создал резкий крен. Фал принудительно открыл парашют.
 После приземления врач ничего не помнил о том, что было
 с ним в воздухе.
 При выходе в открытый космос, как и при прыжке с парашютом,
 человеку необходимо преодолеть психологический барьер,
 "пространственную напряженность". Трудности
 подобного рода предвидел еще К. Э. Циолковский. Герой
 его научно-фантастической повести "Вне Земли"
 рассказывает: "Когда открыли наружную дверь, и я
 увидел себя у порога ракеты, я обмер и сделал судорожное
 движение, которое и вытолкнуло меня из ракеты"116.
 Приведем самонаблюдение Е. В. Хрунова при выходе в открытое
 космическое пространство во время перехода из корабля
 "Союз-5" в "Союз-4", позволяющее судить
 о том, насколько представление К- Э. Циолковского о трудностях
 преодоления этого психологического барьера соответствует
 реальности. Первый момент открытия люка и наблюдения космоса,
 Земли - все воспринимается очень остро и напряженно: бездна,
 скорость, неопределенность. "Нас могут понять парашютисты.
 Чувства аналогичны тем, которые возникают при первом прыжке,
 когда стоишь у открытого люка самолета, смотришь вниз
 и ожидаешь команды "Пошел". Обостренно анализируешь
 обстановку"117,- рассказывает космонавт.
 Повторные прыжки с парашютом человек переживает менее
 остро: спадает напряженность, внимание становится более
 устойчивым. Постепенно вырабатываются навыки управления
 телом в пространстве при задержке раскрытия парашюта.
 Наконец, появляется способность оценивать время в свободном
 падении с точностью до долей секунды. Изменения эмоциональных
 состояний в зависимости от увеличения количества прыжков
 можно проиллюстрировать наблюдениями за Ю. А. Гагариным
 по прыжковым дням.
 1-й день. Перед первым прыжком проявил волнение сразу
 же после надевания парашюта. В это время был несколько
 встревожен и малоразговорчив, что для него совершенно
 не характерно. Жестикуляция была бедной, речь приглушенной.
 2-й день. Перед вторым прыжком был уже менее напряжен.
 Шутил, но напряженность еще давала себя знать.
 4-й день. Совершил прыжок с задержкой раскрытия парашюта
 на 10 секунд. Отделившись от самолета, прогнулся и обеспечил
 устойчивое положение тела. Открыл парашют через 10,2 секунды.
 После приземления настроение приподнятое.
 6-й день. На старте перед посадкой в самолет был, как
 обычно, спокоен и благодушен. Много шутил и разговаривал
 с медиками. После прыжка настроение было отличным. Как
 всегда, отличался юмором.
 14-й день. Совершил заключительный прыжок первого этапа
 парашютной подготовки. На старте перед полетом держался
 свободно. Очень хорошо владел телом в свободном падении.
 Открыл парашют через 50,2 секунды. После прыжка находился
 в приподнятом настроении118.
 Наблюдения за космонавтами подтверждались объективными
 данными. Если в первый день прыжков перед посадкой в самолет
 и в самолете у космонавтов отмечалось резкое учащение
 пульса, что свидетельствовало о значительном эмоциональном
 напряжении, то в последующие дни реакция пульса была значительно
 меньшей. При повторных
 прыжках эмоциональные проявления не исчезали, но реакции
 на опасность приобретали характер стенического, боевого
 возбуждения, связанного с активизацией психической деятельности.
 Как отмечал Б. М. Теплов, в традиционной психологии нередко
 можно встретить утверждение, что страх во всех случаях
 вызывает отрицательные (астенические) эмоции и понижает
 жизнедеятельность. "Однако,- указывал он,- страх
 вовсе не является чем-то естественно неизбежным, первичным,
 с чем бороться можно лишь голосом разума, привычки и т.
 д. Опасность может совершенно непосредственно вызывать
 эмоциональное состояние стенического типа, положительно
 окрашенное, т. е. связанное со своеобразным наслаждением
 и повышающее деятельность"119. ("Есть упоение
 в бою и бездны мрачной на краю",- писал А. С. Пушкин.)
 У всех космонавтов стенические эмоции были наиболее выражены
 на втором этапе первичной парашютной подготовки. Ю. А.
 Гагарин после космического полета так описывал эмоциональные
 состояния при выполнении парашютных прыжков: "За
 короткий срок я выполнил около 40 прыжков. И все они не
 были похожи друг на друга. Каждый прыжок переживался по-своему,
 всякий раз доставляя смешанное чувство волнения и радости.
 Мне нравилось и томление, охватывающее тело перед прыжком,
 и трепет, и порыв, и вихрь самого прыжка. Парашютные прыжки
 шлифуют характер, оттачивают волю" 120.
 Большое значение в преодолении психологического барьера,
 в стенизации эмоций при угрозе для жизни имеют те цели,
 которые ставит перед собой человек, его мотивация. Личностная
 мотивация, дело всей жизни, может совпадать с национальными,
 государственными и в конечном счете общечеловеческими
 интересами. Она может носить и сугубо эгоистический характер.
 Чем выше общественно значимые цели, которые ставит перед
 собой человек, тем легче он преодолевает трудности, возникающие
 на его пути. "Иногда нас спрашивают,- писал Ю. А.
 Гагарин,- зачем нужна такая напряженная работа? Зачем
 мы работаем так, зная, что в общем-то работаем на износ?
 Но разве люди, перед которыми поставлена важная задача,
 большая цель, разве они будут думать о себе?.. Настоящий
 человек, настоящий патриот, комсомолец и коммунист об
 этом не подумает" 121.
 Рафф и Корчин, обследовав группу астронавтов, участвовавших
 в полетах по программе "Меркурий", пришли к
 выводу, что отличительной чертой их мотивации является
 ориентация на сферу общественной жизни: "Астронавты
 чувствовали, что работа как бы бросает им вызов, и получали
 наслаждение от возможности использовать все свои способности.
 Они испытывали чувство удовлетворения от участия в чем-то,
 что они считали важным, что граничило со сферой их деятельности.
 Вместе с этим все они были убеждены, что их работа служит
 национальным интересам"122.
 Таким образом, необычные условия существования предстают
 перед человеком в форме информационной неопределенности.
 Наши наблюдения показывают, что, судя по субъективным
 переживаниям людей, результатам психологических тестов
 и вегетативным реакциям, психическая напряженность на
 этом этапе отличается при различных испытаниях (сурдокамерные
 испытания и др.) и разных видах деятельности, связанной
 с угрозой для жизни (парашютные прыжки, полеты на самолетах
 и космических кораблях, выход в открытый космос), лишь
 степенью своей выраженности. В динамике стартового психического
 напряжения при наличии фактора риска четко прослеживаются
 как неуверенность в надежности технических систем, так
 и мысленное "проигрывание" возможных аварийных
 ситуаций и своих ответных действий. Чем ближе к старту,
 тем интенсивнее осуществляется эта форма психической деятельности,
 что обусловливает нарастание эмоциональной напряженности
 к моменту старта. Уверенность в материальной части и в
 своих профессиональных навыках, появляющаяся после многократного
 пребывания в необычных условиях существования, не освобождает
 человека в период старта от интенсивной предвосхищающей
 деятельности, сопровождающейся эмоциональными реакциями,
 которые в этих условиях, как правило, носят стенический
 характер. Существенное влияние на волевые действия в условиях
 угрозы для жизни оказывают ценностные ориентации (мотивация)
 личности.
 <a name="06"></a>Глава V
 По ту сторону барьера
 Во "Взор" вижу Землю... Вижу реки... снег,
 лес, облака над Землей - мелкие кучевые - и тени от них.
 Красота-то какая!.. Чувство невесомости интересно. Все
 плавает. Плавает все. Интересно!.. Внимание! Вижу горизонт
 Земли. Очень красивый такой нежно-голубой ореол. Сначала
 радуга от самой поверхности и вниз. Очень красиво! В правом
 иллюминаторе сейчас наблюдаю звезду. Она проходит слева
 направо по иллюминатору. Уходит звездочка, уходит!..
 Ю. А. Гагарин
 (фрагменты из радиопереговоров во время
 полета)
 При преодолении барьера, отделяющего обычные условия
 жизни от экстремальных, этап стартового психического напряжения
 сменяется этапом острых психических реакций входа. Продолжительность
 этого этапа колеблется от нескольких минут до трех - пяти
 суток. Развитие психических феноменов на этом этапе зависит
 от специфического воздействия психогенных факторов.
 1. Эмоциональное разрешение
 После отделения от самолета в течение нескольких секунд
 до раскрытия парашюта человек подвергается ряду кратковременных,
 но резких и необычных для него воздействий, вызывающих
 ряд новых ощущений. Для этого момента характерны нарушения
 в психике у прыгающих впервые: они не в состоянии осознать,
 а затем воспроизвести в памяти детали и ощущения, пережитые
 ими в первые секунды свободного падения. Космонавт В.
 Ф. Быковский так охарактеризовал это состояние: "Как
 оттолкнулся от самолета - не помню. Начал соображать,
 когда рвануло за лямки и над головой "выстрелил"
 купол". После раскрытия парашюта у большинства прыгающих
 наступает радостный подъем настроения, переходящий очень
 часто в эйфорию. В. А. Шаталов рассказывает: "Стало
 тихо и спокойно. Посмотрел наверх - надо мной белел огромный
 купол. Хотелось смеяться, кричать, петь песни. Стало смешно-
 неужели это я так отчаянно трусил там, в самолете? Я готов
 был прыгать еще и еще..."123
 Как уже отмечалось, чем ближе к старту космического корабля,
 тем сильнее психическое напряжение космонавтов. Сразу
 же после старта эмоциональное напряжение начинает спадать.
 Это хорошо видно при анализе частоты пульса у космонавтов,
 выполнявших одиночные полеты на кораблях "Восток",
 при ожидании старта и во время выведения корабля на орбиту.
 <table width="100%" cellspacing="1" cellpadding="5" class="pagetable">
 <tbody><tr>
 <th>Время исследования</th>
 <th>Гагарин</th>
 <th>Титов</th>
 <th>Николаев</th>
 <th>Попович</th>
 <th>Быковский</th>
 <th>Терешкова</th>
 </tr>
 <tr>
 <td>4 часа до старта </td>
 <td>64</td>
 <td>69</td>
 <td>72</td>
 <td>56</td>
 <td>68</td>
 <td>84</td>
 </tr>
 <tr>
 <td>5-минутная готовность</td>
 <td>115</td>
 <td>106</td>
 <td>114</td>
 <td>118</td>
 <td>133</td>
 <td>127</td>
 </tr>
 <tr>
 <td>Старт</td>
 <td>157</td>
 <td>121</td>
 <td>135</td>
 <td>127</td>
 <td>152</td>
 <td>154</td>
 </tr>
 <tr>
 <td>Средний период выведения корабля на орбиту</td>
 <td>124</td>
 <td>119</td>
 <td>121</td>
 <td>112</td>
 <td>129</td>
 <td>154</td>
 </tr>
 <tr>
 <td>Конечный период </td>
 <td>109</td>
 <td>108</td>
 <td>112</td>
 <td>122</td>
 <td>117</td>
 <td>148</td>
 </tr>
 <tr>
 <td>Переход к невесомости</td>
 <td>105</td>
 <td>102</td>
 <td>-</td>
 <td>107</td>
 <td>104</td>
 <td>140</td>
 </tr>
 </tbody></table>
 То, что резкое нарастание частоты пульса в период пятиминутной
 готовности и в момент старта обусловлено эмоциональным
 напряжением, подтверждается тем, что, несмотря на нарастание
 перегрузок в период выведения корабля на орбиту, частота
 пульса стала значительно снижаться. После выведения корабля
 на орбиту у космонавтов, как и после раскрытия парашюта
 при первых прыжках, отмечается эмоциональное состояние
 разрешения.
 B. А. Шаталов вспоминал: "Сердце мое билось учащенно.
 Чувствовалась какая-то необыкновенная легкость не только
 в теле, но и... в мыслях. Хотелось прыгать, петь, смеяться..."124
 "Первое, что испытываешь, когда космический корабль
 выходит на орбиту...- пишет В. И. Севастьянов,- это радость...
 эмоционально приподнятое, избыточно возбужденное состояние..."125
 Согласно информационной теории эмоций, разрабатываемой
 П. В. Симоновым, отрицательные переживания возникают в
 условиях дефицита информации. Знак эмоции изменяется,
 когда объем поступающей информации начинает превышать
 прогностически необходимый. При преодолении барьера, отделяющего
 обычные условия жизни от экстремальных, человек оказывается
 избыточно информированным, что и вызывает положительное
 эмоциональное состояние. Однако эмоцию разрешения нельзя
 объяснить только информационными процессами, не учитывая
 физиологического механизма. В условиях угрозы для жизни
 человеку требуется подавить состояние страха. Это связано
 с интенсивностью основных нервных процессов - возбуждения
 и внутреннего торможения. В момент выхода человека из
 напряженной ситуации начинается расслабление. Когда интенсивность
 внутреннего торможения начинает спадать, берет перевес
 подкорка, получается положительная индукция, которая находит
 свое разрешение в эйфории, двигательном возбуждении.
 За то, что мы имеем здесь дело со снятием информационной
 неопределенности и эмоцией разрешения, говорит следующий
 факт. Через достаточно большое время нахождения в космосе,
 т. е. когда уже произошла переадаптация либо после окончания,
 какой-либо деятельности, сопряженной с большой ответственностью
 или угрозой для жизни, можно вновь наблюдать эту реакцию.
 Так, американский астронавт М. Коллинз сделал в одиночестве
 27 витков вокруг Луны. После успешной стыковки корабля
 с лунной кабиной, в которой находились Н. Армстронг и
 Э. Олдрин, у него возникло двигательное возбуждение. "Все
 это время, пока я "ловил" лунный модуль,- рассказывает
 Коллинз,- мне казалось, что я не выдержу напряжения. Когда
 же мы состыковались, меня обуяла прямо-таки нечеловеческая
 радость: я стал размахивать руками, зачем-то сорвал с
 себя привязанную к шее книжку с инструкциями и заданиями,
 а затем порвал ее"126.
 Состояние эмоционального разрешения на том или ином этапе
 деятельности летчиков, космонавтов, подводников необходимо
 учитывать в практике обеспечения полетов и выполнения
 других заданий. В тех случаях, когда эта психологическая
 закономерность не принимается во внимание, могут возникнуть
 нарушения в выполнении программы полета, экспериментов
 и т. д. Примером может служить эпизод, имевший место при
 полете космических кораблей "Союз-4" и "Союз-5".
 По программе полета после стыковки этих кораблей сразу
 же должен был начаться переход космонавтов Е. В. Хрунова
 и А. Е. Елисеева через открытый космос из одного корабля
 в другой. Процесс стыковки осуществлялся впервые, что
 обусловило высокую психическую напряженность членов экипажа.
 Когда стыковка произошла, у космонавтов возникло выраженное
 состояние эйфории, двигательного возбуждения, которое
 не позволило им сразу же начать запланированный переход.
 Е. В. Хрунов рассказывает: "Корабли плавно сближались.
 Расстояние все уменьшалось, а наше напряжение нарастало...
 Мягкий толчок, на приборной доске загорелся сигнал: "Есть
 стыковка"... От радости мы с Елисеевым как бы забыли,
 что нам надо через некоторое время покинуть... корабль
 и выходить в открытый космос" 127. Командир корабля
 "Союз-4" В. А. Шаталов вспоминает об этом эпизоде:
 "Облегченно вздыхаю и во весь голос радостно кричу
 ребятам: "Добро пожаловать, Байкалы!" В ответ
 слышу - какие-то радостные бессвязные возгласы... Перебивая
 друг друга, экипаж "Союза-5" бурно выражает
 свой восторг по поводу успешного выполнения первой части
 эксперимента... Я запросил экипаж "Союза-5"
 о готовности к началу новой операции по переходу космонавтов
 из корабля в корабль. И тут оказалось, что ребята все
 еще никак не могут успокоиться после успешной стыковки"128.
 Из сказанного можно заключить, что во время преодоления
 психологического барьера при первом парашютном прыжке,
 полете в космос и других видах деятельности, сопряженной
 с угрозой для жизни, у человека возникают сложные, противоречивые
 психические состояния - от эмоционального напряжения,
 обусловливаемого чувствами ответственности, тревоги и
 страха на этапе старта, до радостного ликования и двигательного
 возбуждения после успешного завершения этой деятельности.
 2. Пространственные иллюзии
 При исследовании функций восприятия у людей, впервые
 участвующих в полетах на самолетах с воспроизведением
 невесомости (по параболе Кеплера), был выявлен ряд нарушений,
 сводившихся к искажению пространственных отношений, величины
 и формы воспринимаемых предметов. Приведу самонаблюдение
 автора: "Во второй "горке" я должен был
 "плавать" в невесомости... Состояние невесомости
 наступило внезапно, и я, не успев опомниться, почувствовал,
 что полетел вверх, а затем в неопределенном направлении.
 Наступила полная дезориентация в пространстве. Затем я
 начал в какой-то степени разбираться в обстановке. Увидел
 пол и стенки помещения. Показалось, что оно быстро удлиняется.
 Иллюзия напоминала ощущение, будто смотришь в перевернутый
 бинокль... В это время старался за что-нибудь ухватиться.
 Но хотя предметы подо мною и по сторонам казались близко
 расположенными, я никак не мог дотянуться до них руками,
 что вызывало чувство крайнего эмоционального возбуждения".
 Известно, что материальным субстратом, обеспечивающим
 адекватное отражение реальной действительности, являются
 не отдельные корковые или подкорковые образования, а возникающие
 в процессе онтогенеза функциональные системы. Рассогласование
 системы, отражающей пространственные отношения, и обусловливает
 появление иллюзий.
 Тот факт, что резкое изменение афферентации129 со стороны
 рецепторов 130 любого из названных анализаторов131 может
 вызвать рассогласование функциональной системы восприятия
 пространства, подтверждается экспериментами.
 После погружения шести здоровых испытуемых в гипнотический
 сон мы делали им внушение, что они видят узкую улицу с
 высокими домами и человека, стоящего посередине улицы.
 После появления у них внушенных галлюцинаторных образов
 специальным методом раздражался их вестибулярный аппарат.
 Испытуемые, находясь в гипнотическом состоянии, комментировали
 изменения, происходящие с этими образами. Один из испытуемых
 увидел, как фигура человека "размножилась",
 а затем все они закружились хороводом вокруг него, причем
 "их лица были похожи друг на друга как близнецы".
 Остальные испытуемые также отметили различные изменения
 в воспринимаемых галлюцинаторных образах. Так, испытуемый
 К. при раздражении вестибулярного аппарата отметил, что
 фигуpa "человека" вытянулась и стала такой,
 "как в комнате смеха".
 О том, что в возникновении иллюзорного восприятия пространства
 в условиях невесомости определенную роль играет измененная
 афферентация со стороны рецепторов вестибулярного анализатора,
 говорят и наблюдения за испытуемыми с дефектом вестибулярного
 аппарата. При фиксации в креслах как с открытыми, так
 и с закрытыми глазами они не обнаруживали существенных
 различий между ощущениями во время горизонтального полета
 и при наступлении невесомости. Иллюзий при восприятии
 пространства у них отмечено не было.
 Об участии измененной афферентации со стороны тактильных
 132 и мышечных рецепторов в возникновении иллюзий свидетельствуют
 наблюдения за испытуемыми, которые в первых полетах с
 воспроизведением невесомости были фиксированы ремнями
 в кресле. После адаптации, когда невесомость не вызывала
 никаких особых ощущений, они исследовались в "плавательном
 бассейне", находясь в свободном состоянии. При этом
 у них возникали ярко выраженные эмоциональные переживания,
 а в ряде случаев - нарушения восприятия пространства.
 Со своеобразными иллюзиями столкнулись космонавты при
 выведении космических кораблей на орбиту. Вот как описывал
 подобные иллюзии В. Н. Волков: "Третья ступень выключилась
 очень плавно. Настолько мягко, что даже не заметил, когда
 это произошло... Кажется, что я вишу вниз головой... Такая
 иллюзия не только у меня. Анатолий Филипченко и Виктор
 Горбатко тоже испытали подобное чувство. Длилось оно буквально
 секунды". Иллюзию переворачивания при наступлении
 невесомости переживали как советские космонавты, так и
 американские астронавты.
 Причина "иллюзии переворачивания" была раскрыта
 Ф. Д. Горбовым. В момент, предшествующий невесомости,
 силы ускорения прижимают человека к креслу, и он подсознательно
 создает мышечную противоопору спинке кресла. Если при
 переходе к невесомости напряжение этих мышц не будет ослаблено,
 то с наступлением ее на несколько секунд возникнет закономерное,
 хотя и ложное, представление о полете на спине или вниз
 головой. При равномерном же и своевременном мышечном расслаблении
 иллюзорное представление не возникает.
 Что это именно так, подтверждают следующие наблюдения.
 При параболических полетах на самолетах невесомости всегда
 предшествует перегрузка, при пикирующих ее нет. При плавном
 введении самолета в пикирование у испытуемых появляется
 только чувство "парения", тогда как при параболическом
 полете довольно часто возникает иллюзия переворачивания,
 полета на спине. Аналогичные иллюзии возникают у испытуемых
 и в момент остановки центрифуги, а у летчиков - при выходе
 из пикирования, из разворота и т. д.
 Опорные реакции, направленные на сохранение позы при
 перегрузках, осуществляются без осознания двигательной
 деятельности, т. е. по принципу саморегуляции. Эта деятельность
 начинает осознаваться только в тех случаях, когда при
 том или ином закончившемся маневре космического корабля
 или самолета соответствующие изменения в рабочей позе
 человека не успевают адаптироваться к изменившимся условиям
 и задерживаются на более продолжительное время. Точнее
 говоря, осознается не сама мышечная деятельность, а афферентация
 ("обратная связь"), отражающая "застрявший"
 мышечный эффект, который вступает в конфликт со зрительными
 восприятиями, что в ряде случаев вызывает тягостные переживания
 и насильственное изменение позы.
 Во время космических полетов выявилась еще одна форма
 иллюзий, характерных для этапа острых психических реакций
 входа. Спустя некоторое время после выведения корабля
 на орбиту у многих космонавтов появлялась иллюзия "зависания
 вниз головой". Так, в бортовом журнале во время полета
 на корабле "Восток-4" П. Р. Попович записал:
 "В состоянии невесомости испытал чувство зависания
 в положении тела головой вниз". Аналогичные иллюзии
 возникли у космонавтов Б. Б. Егорова и К. П. Феоктистова
 на третьем витке полета. При полете на корабле "Союз-6"
 Г. С. Шонин записал: "Почувствовал какой-то дискомфорт.
 Мне кажется, что я нахожусь вниз головой. Меняю положение,
 но неприятное ощущение не проходит". Аналогичные
 иллюзии имели место и при полетах американских астронавтов.
 В условиях невесомости происходит перераспределение крови
 в сосудистом русле: кровенаполнение нижних конечностей
 снижается, а кровоснабжение мозга увеличивается. Видимо,
 к этому рефлекторные механизмы саморегуляции не у всех
 космонавтов адаптированы, что и порождает описанные иллюзии.
 "Физическое ощущение такое,- рассказывал В. А. Шаталов,-
 будто кровь все время приливает к голове, как будто ты
 все время куда-то всплываешь. Теряешь ощущение верха и
 низа. И кажется, что тебе все время надо за что-то держаться,
 чтобы не всплыть. Но эти ощущения были только в первый
 период, когда еще не произошла адаптация организма к невесомости"
 133
 Это ощущение испытывали и другие космонавты. Они сравнивали
 его с ощущениями нетренированного человека, которого на
 Земле перевернули вниз головой. Такое состояние было наиболее
 выражено на первых витках полета и продолжалось от нескольких
 часов до нескольких суток.
 Прилив крови в верхней части туловища ощущался не только
 субъективно, но и проявлялся в отечности лица. Космонавт
 Г. С. Шонин писал: "...начинаю присматриваться к
 Валерию (Кубасову.- В. Л.): "Неужели он ничего не
 чувствует?" Он поворачивает ко мне голову. Его лицо
 мало напоминает обычное Валерино, и я улыбнулся.
 - Прежде чем смеяться, посмотри в зеркало на себя, красавец!
 - пробурчал он.
 Плыву в орбитальный отсек к зеркалу. Смотрю и не узнаю
 себя: лицо как-то неестественно распухло, красные, налитые
 кровью глаза. Желание смотреться в зеркало сразу пропало.
 К исходу второго дня мы почувствовали себя лучше, лица
 наши приняли обычный вид... неприятные ощущения притупились"
 134.
 О том, что основную роль в возникновении иллюзии подвешенности
 вниз головой играет кровенаполнение верхних отделов туловища,
 особенно головы, свидетельствуют эксперименты А. С. Барера
 и Е. П. Тихомирова, проводившиеся с использованием профилактического
 вакуумного костюма на поворотном столе в условиях Земли
 и в невесомости. При включении насоса создается разрежение
 в нижней части костюма. В процессе декомпрессии135 у многих
 испытуемых, находившихся в горизонтальном положении на
 Земле, появлялась иллюзия переворота тела вниз головой.
 Во второй серии экспериментов испытуемый переворачивался
 на столе вниз головой. При создании разрежения в костюме
 одновременно с улучшением самочувствия появилось ощущение
 начала поворота тела в горизонтальное положение. В третьей
 серии экспериментов, проводившихся уже в невесомости,
 испытуемому завязывали глаза и создавали разрежение в
 костюме. При этом ноги воспринимались как находящиеся
 внизу, а голова - вверху. Как отмечают авторы, здесь следует
 иметь в виду не только эффект смещения крови, но и перемещение
 органов брюшной и грудной полости в сторону таза.
 Таким образом, мы можем выделить следующие факторы возникновения
 иллюзий: измененная афферентация со стороны мышечной системы,
 со стороны вестибулярного анализатора, со стороны рецепторов
 сосудистого русла и внутренних органов.
 3. Нарушения самосознания
 В наших экспериментах с воспроизведением невесомости
 на самолетах один из испытуемых, врач по профессии, так
 описал свои ощущения: "В начале воздействия невесомости
 в первой горке чувствовалась легкость во всем теле. Затем
 почувствовал какую-то неестественность в руках. Казалось,
 что руки стали удлиняться и увеличиваться в размерах.
 Четко понимал, что руки не могут увеличиваться, но эта
 иллюзия держалась на всем протяжении воздействия невесомости
 в первой горке. Во второй горке иллюзия повторилась. Но
 она полностью исчезла, когда начинал смотреть на руки.
 Когда закрывал глаза, то ощущал, что руки увеличиваются.
 При выполнении пробы на координацию ощущал какую-то смазанность
 в движениях. В третьей горке никаких иллюзий не было".
 Один из летчиков, который первый раз пилотировал самолет
 по параболе Кеплера, рассказывал, что "через 8-10
 секунд в невесомости почувствовал, будто голова начинает
 распухать и увеличиваться в размерах. На 13-й секунде
 появилось впечатление медленного кручения тела в неопределенном
 направлении. Еще через 15 секунд стал терять пространственную
 ориентировку и поэтому вывел самолет из параболического
 режима". Аналогичные феномены имели место и во время
 космических полетов. Румынский космонавт Д. Прунариу после
 полета рассказывал: "Мне на орбите сначала показалось,
 что голова отделилась от туловища. Потом все стало на
 свои места"136.
 Приведенные самонаблюдения описывают соматопсихические
 нарушения "схемы тела". Впервые такие нарушения
 при изменении состояния весомости у лиц, пользующихся
 скоростным лифтом, описали Паркер и Шильдер 137. Они наблюдали,
 что при движении лифта вверх внезапная остановка вызывает
 у человека ощущение, будто тело, продолжая подниматься,
 внезапно стало легче, вышло из самого себя и стало двойным.
 Испытуемым казалось, что одно тело, "действительное",
 поднимается вверх, а другое тело, пустое, почти неощутимое,
 останавливается. Аналогичное состояние ("отделение
 души от тела") пережил А. В. Филипченко при наступлении
 невесомости в момент выведения корабля на орбиту.
 Под "схемой тела" понимается отражение в нашем
 сознании основных качеств и способов функционирования
 как отдельных частей нашего тела и его органов, так и
 тела в целом. И. М. Сеченов в работе "Элементы мысли"
 показал, что в сумме органических ощущений, образующих
 "нижний пласт" самосознания личности (самочувствие,
 соматовосприятие "я"), большой удельный вес
 имеет афферентация от мышц, называемая проприоцепцией138.
 На основании клинических наблюдений советский психиатр
 В. А. Гиляровский пришел к выводу, что представление человека
 о том, в каком положении находятся его туловище, голова
 и конечности, возникает на основе ощущений, идущих от
 всех периферических частей двигательного анализатора (от
 мышц, сухожилий и суставных поверхностей). Большое значение
 для формирования "образа тела" имеют ощущения
 ребенка при прикосновении руками к собственному телу.
 Эта познавательная деятельность, часто наблюдаемая у маленьких
 детей, является первым зачатком осознания причины и следствия.
 В формировании "образа тела" с самого раннего
 возраста значительную роль играет зеркало. С его помощью
 человек делает наблюдения за самим собой, анализирует
 выражение своего лица. Зрительное удвоение личности с
 помощью зеркала служит тем самым одним из средств самопознания,
 идентификации человека с самим собой.
 Таким образом, "вживание в собственное тело"
 происходит в процессе развития ребенка в послеутробном
 периоде. Аналогично образованию функциональной системы,
 отражающей пространство, в процессе индивидуального развития
 образуется функциональная соматопсихическая система, отражающая
 собственное тело человека. В условиях невесомости в результате
 резко измененной афферентации со стороны ряда рецепторов
 происходит рассогласование отражающей тело функциональной
 системы, нарушение самосознания. Наша точка зрения полностью
 совпадает с представлениями И. П. Павлова. Разбирая 20
 марта 1935 г. на одной из "Клинических сред"
 больную, у которой наблюдалось нарушение схемы тела, он
 дал этому следующее объяснение: "Правильное представление
 о моем теле получается от правильных раздражений. Если
 вы видите руку не такой, как она есть, а больше, то это
 тоже искажение. При помощи кинестетических, зрительных,
 слуховых ощущений получается представление о теле. Раз
 они (афферентные раздражители.- В. Л.) искажаются, то
 и представление искажается" 139.
 После проведения экспериментов в условиях невесомости
 испытуемый Н. записал: "В первой горке при наступлении
 невесомости возникло чувство проваливания, которое длилось
 секунд пять. А затем появилось необычное ощущение, стало
 казаться, что это не я сижу в кресле, пристегнутый ремнями,
 а кто-то другой. "Он" выполняет пробу на координографе,
 а я только наблюдаю за ним. Я понимал, что так не может
 быть, но тем не менее до конца режима это ощущение продолжало
 оставаться".
 Испытуемый М. (наблюдение Л. А. Китаева-Смыка) так охарактеризовал
 свои ощущения: "В первые секунды воздействия невесомости
 почувствовал, что самолет перевернулся и летит в перевернутом
 положении, а я завис вниз головой. Посмотрел в иллюминатор,
 увидел горизонт Земли, убедился в ложности своего ощущения.
 Через 5- 10 секунд иллюзия исчезла. При наличии иллюзии
 и после ее исчезновения весь период невесомости испытывал
 неприятное, трудно характеризуемое ранее ощущение неестественности
 и беспомощности. Мне кажется, что изменилась не только
 обстановка в самолете, но и что-то во мне самом. Чтобы
 избавиться от этого неприятного ощущения, пробовал в невесомости
 писать, дотягиваться руками до различных предметов. Все
 это выполнял без особых затруднений. Тем не менее это
 чувство беспомощности, неуверенности не проходило и мучило
 меня".
 В приведенных наблюдениях испытуемые воспринимали изменившимися
 не только внешнюю среду, но и самих себя. Это самоощущение
 для них было незнакомым, непривычным и чуждым. В их переживаниях
 прослеживается утрата единства "Я" и существования.
 Испытуемому Н. казалось, что его действия совершаются
 как бы автоматически не им, а кем-то другим. В отличие
 от деперсонализации, наблюдаемой в клинике психических
 болезней, чувство отчуждения и психической беспомощности
 у испытуемых не сопровождалось бредовой интерпретацией.
 Логически рассуждая, они правильно оценивали свое состояние,
 хотя и не могли преодолеть при этом иллюзорность самовосприятия
 и эмоциональную тягостность этого состояния.
 Синдром психического отчуждения возникает при воздействии
 измененной афферентации не только в условиях невесомости,
 но и в обстановке сенсорной депривации 140, острого дефицита
 впечатлений в сурдокамерах. Приведем ряд самонаблюдений:
 "Ловлю себя на мысли, что это не я, а кто-то другой
 все выполняет" (испытуемый Ч.); "И как будто
 со стороны и издали я увидел человека, который довольно
 вяло говорил: "Что-то дымом запахло, ребята".
 Неужели это я? Потом этот человек поднялся с места, чтобы
 снять асбестовое одеяло" (Е. Терещенко).
 Согласно взглядам И. М. Сеченова, из чувственной формы
 самосознания ребенка в зрелом возрасте рождается сознание
 его "Я", дающее человеку возможность отделять
 все свое внутреннее от всего происходящего вовне, анализировать
 акты собственного сознания. Самосознание, по мнению С.
 С. Корсакова, выступает как "ощущение того, что происходит
 в моей душе, чувствование сменяющихся душевных состояний"141.
 Необходимо подчеркнуть, что способность к рефлексии, выделению
 своего "Я" возникает опосредованно, через познавательную
 деятельность ребенка совместно с другими людьми в том
 или ином коллективе. По мнению Е. В. Шороховой, самосознание,
 чувство "Я", возникает в результате того же
 процесса абстракции и обобщения, что и все остальные понятия.
 Особенность представления понятия "Я" заключается
 в том, что "обобщенное абстрагированное знание в
 нем непосредственно слито с переживаниями индивидуального
 бытия субъекта" 142. С этим нельзя не согласиться.
 Ведь если бы восприятия, мысли и телесные ощущения переживались
 не как свои, а как ничейные восприятия и мысли, то человек
 не смог бы правильно ориентироваться в условиях внешнего
 мира и приспособляться к ним.
 Для объяснения расстройств самосознания предложен ряд
 гипотез. По мнению А. А. Меграбяна, в процессе онтогенетического
 развития у человека возникают так называемые гностические
 чувства, которые обобщают предшествующее знание предмета
 в конкретно-чувственной форме; обеспечивают чувство принадлежности
 психических процессов нашему "Я"; включают в
 себя эмоциональный тон соответствующей окраски и интенсивности.
 Физиологической основой интеграции гностических чувств,
 по его мнению, являются механизмы так называемого привычного
 автоматизма 143.
 По нашему мнению, измененная афферентация в условиях
 кратковременной невесомости вызывает как нарушение функционирования
 привычных автоматизмов, так и нарушение субординации между
 корковыми и подкорковыми компонентами эффективности, что
 и приводит к расстройствам самосознания. Причем в наших
 наблюдениях отчуждение собственных психических актов сочеталось
 с нарушениями восприятия пространства, что говорит о теснейшей
 связи сознания и самосознания.
 4. Аффективные реакции
 Как показали исследования, у многих испытуемых в начале
 воздействия невесомости возникает ощущение проваливания,
 падения с "замиранием сердца и захватыванием дыхания",
 нередко сопровождаемое чувством страха. При этом, как
 правило, появляются спонтанные движения, в которых можно
 выделить тонический (поднимание вытянутых рук, подтягивание
 ног, выгибание назад туловища) и моторный (взмахивание
 руками и ногами, хватательные движения) компоненты.
 Потеря площади опоры в обычных условиях, как правило,
 сигнализирует о возможном ударе о землю при падении с
 высоты и, видимо, поэтому сопровождается чувством страха.
 Значение психомоторных реакций также понятно: тонические
 ("лифтовые") реакции обеспечивают более безопасное
 приземление, а хватательные - поиск опоры.
 Обычно описанная психомоторная реакция у большинства
 испытуемых через три - пять секунд исчезает, и они начинают
 испытывать ощущение приятной легкости, парения, связанное
 с утратой веса. Приведу самонаблюдение, сделанное в первом
 полете: "По программе в первой горке я был фиксирован
 ремнями к креслу. С началом невесомости почувствовал,
 что проваливаюсь в бездну. Это ощущение, по моей оценке,
 длилось одну-две секунды. Перед глазами "поплыли"
 товарищи. Из-под моего кресла медленно поднялся парашют
 и завис в воздухе. Положение людей в безопорном состоянии
 было необычно: кто вверх ногами, кто как-то боком. Они
 двигались, кувыркались, принимали необычные позы, отталкивались
 от пола, потолка, стенок и быстро проплывали передо мной.
 Все казалось необычным и забавным. Достаточно хорошо теоретически
 зная ощущения в невесомости, я ожидал, что перенесу ее
 плохо, но получилось наоборот. Это вызвало чувство восторга,
 которое перешло в эйфорию".
 Однако не у всех испытуемых чувство падения, проваливания
 продолжается только три - пять секунд. У некоторых людей
 на протяжении всего периода воздействия кратковременной
 невесомости наблюдались выраженные нарушения восприятия
 пространства, сопровождавшиеся аффективными реакциями.
 В ужасе от "бездны", в которую их "бросили",
 потеряв представление о том, где они и что с ними, не
 в состоянии найти опору, они с криком размахивали руками.
 При этом отмечалось обильное выделение пота и значительное
 увеличение частоты пульса и дыхания. У некоторых происходило
 непроизвольное упускание мочи. Приводим наблюдение Л.
 А. Китаева-Смыка за испытуемым Е. С первых секунд невесомости
 появилось двигательное возбуждение, сопровождавшееся "лифтовыми"
 и "хватательными" реакциями, нечленораздельным
 криком и выражением чувства ужаса на лице. Эта реакция
 сохранялась на протяжении всего периода невесомости. После
 полета он рассказал: "Я не понимал, что наступило
 состояние невесомости. У меня внезапно возникло ощущение
 стремительного падения вниз; казалось, что все кругом
 рушится, разваливается и разлетается в стороны. Меня охватило
 чувство ужаса, и я не понимал, что вокруг меня происходит".
 О своих реакциях он ничего не помнил. При просмотре киноленты,
 на которую засняли его поведение, был крайне удивлен увиденным.
 Аффективные реакции в состоянии невесомости, сопровождавшиеся
 дереализацией, были сопоставлены нами с так называемым
 синдромом "гибели мира", встречающимся при некоторых
 нервно-психических заболеваниях. Так, у больного Ш. (наблюдение
 А. С. Шмарьяна) приступ начинался с головокружения. Затем
 возникало ощущение резкого падения, и больной, не успев
 за что-нибудь ухватиться, начинал испытывать "кувыркание,
 как будто переворачивался на холмах". В дальнейшем
 ему казалось, что его тело резко увеличивается в размерах
 и очертаниях, здания то увеличивались, то уменьшались,
 кругом темнело. Постройка валилась на постройку. Все происходило
 чрезвычайно быстро, "все валилось кругом и гибло".
 Больной при этом испытывал сильный страх, прощался с жизнью
 и кричал соседу: "Я не знаю, как ты, но я чувствую,
 что конец пришел, все на земле валится и рушится, наступила
 мировая катастрофа". В это время он видел, как вдали
 вырывались с корнем большие деревья, вся земля была похожа
 на бурлящий котел, как от извержения вулкана. Все люди
 гибли, и больной вместе с ними. Гибла вся природа, "как
 во время мировой катастрофы". Такое состояние длилось
 одну-две минуты.
 Как нам представляется, одним из механизмов, вызывающих
 эйфорию в условиях невесомости, является возбуждение подкорковых
 образований, которые, в свою очередь, активизируют кору
 полушарий головного мозга. При записи электроэнцефалограммы
 у испытуемых, впервые участвовавших в полетах с воспроизведением
 невесомости, нами отмечался процесс возбуждения в коре
 мозга.
 Появление в условиях невесомости у ряда испытуемых выраженных
 аффективных реакций обусловливается, по нашему мнению,
 рассогласованием функциональных систем психофизиологической
 организации, т. е. ломкой стереотипов, при воздействии
 резко измененной афферентации со стороны различных рецепторов.
 Чем резче по времени это рассогласование и чем менее подготовлен
 человек к воздействию этого психогенного фактора, тем
 более выражены психические нарушения.
 Объяснение аффективных реакций ломкой старого и установлением
 нового стереотипа в соответствии с изменившимися условиями
 полностью соответствует физиологическим представлениям
 И. П. Павлова о приспособительной роли эмоций. "Процессы
 установки стереотипа, довершения установки, поддержки
 стереотипа и нарушений его,- писал он,- и есть субъективно
 разнообразные положительные и отрицательные чувства..."144
 С психологических позиций нарушение стереотипа означает
 появление недостатка в информации, необходимого для адекватного
 отражения и реагирования в изменившихся условиях. Согласно
 взглядам П. В. Симонова, отрицательные эмоции возникают
 каждый раз, когда удовлетворения потребности не происходит,
 иными словами, когда действия не достигают цели. Наши
 наблюдения и исследования показывают, что как только в
 условиях невесомости зрительный анализатор начинает обеспечивать
 потребность в ориентации в изменившихся условиях, так
 сразу же отрицательные эмоции (чувство проваливания, сопровождающееся
 страхом) сменяются положительными (эйфорией). Это подтверждают
 эксперименты Л. А. Китаева-Смыка, который в условиях невесомости
 выключал у испытуемых зрительные восприятия путем наложения
 повязки. Выключение зрения усиливало ощущение падения
 и чувство страха. Испытуемые, в нарушение инструкции,
 срывали повязки.
 5. Дисгармония двигательной деятельности
 Как зарубежными, так и советскими исследователями в условиях
 кратковременной невесомости у испытуемых были обнаружены
 изменения в мышечном тонусе и нарушения координации движений.
 Так, при попадании в мишень карандашом, при вписывании
 крестиков по диагонали с открытыми и закрытыми глазами
 в условиях невесомости обнаружилась типичная ошибка: смещение
 попаданий вверх и вправо.
 Такое нарушение координации нашло следующее объяснение.
 На земле человек, поднимая руку, преодолевает с помощью
 мышечного усилия не только вес конечности, но и инерцию
 массы. В условиях же невесомости, когда "исчезает"
 вес, уже не требуется преодолевать вес конечности, а нужен
 только импульс для преодоления инерции массы руки. Однако
 в условиях невесомости срабатывает стереотип, выработавшийся
 на земле. Этот стереотип отчетливо проявлялся и во время
 космического полета. В. И. Севастьянов отмечает: "Наша
 земная привычка - перекидывание предметов в условиях поля
 притяжения - здесь, в невесомости, дает всегда ошибку
 в прицеливании вверх. Я пробовал много раз и заставил
 экспериментировать Петю (Климука.- В. Л.). Результат тот
 же: всегда ошибка вверх, предмет летит выше цели"
 145.
 В первые сутки полета космонавты отмечали ряд затруднений
 при движении, при самообслуживании, при работе с тумблерами,
 связанных с нарушением координации. Так, например, Е.
 В. Хрунов рассказывал: "Устроился удобно в кресле,
 закрыл глаза, стал подносить палец к носу. Палец прошел
 мимо"146.
 Значительное увеличение объемов жилых помещений космических
 летательных аппаратов повлекло за собой изменение способов
 перемещения. На этапе острых психических реакций это сопровождалось
 нарушениями в координации. В. И. Севастьянов пишет: "В
 невесомости затрачивается минимум энергии при перемещении
 в кабине - легкий толчок. Сначала движения при этом нерасчетливы
 и плохо координируются. Но, используя зрительный анализатор
 и опыт дозирования усилий на перемещение и на остановку,
 ты уже на вторые-третьи сутки полета приобретаешь навыки
 перемещения, достигаешь автоматизма движений и перестаешь
 тщательно контролировать свои движения, а первоначально
 это необходимо"147. Причем ноги становятся органом
 управления полетом ("они... превращаются в два хвоста,
 потому что человек в космическом корабле не ходит, а плавает").
 В дальнейшем ноги использовались космонавтами и для фиксации
 тела при выполнении тех или иных работ ("...ноги
 непрерывно двигались, цеплялись за стенки кабины, удерживая
 тело в нужном положении. Ведь руки всегда были чем-то
 заняты" 148).
 Одним из наиболее тонких проявлений координации произвольных
 движений является письмо. О реализации этого навыка в
 условиях космического полета В. И. Севастьянов пишет:
 "...зафиксировав на коленях тетрадку и найдя локтю
 опору, вывожу в дневнике неровные буквы. Я не сразу научился
 писать в невесомости..." 149 Специальные исследования
 почерка на протяжении полета у пяти космонавтов показали,
 что наибольшие перемены в координации движений при письме
 отмечаются в начале орбитального полета. Они характеризуются
 недостаточной согласованностью крупных движений, совершаемых
 главным образом предплечьем и всей кистью, с мелкими движениями
 кисти и пальцев. В дальнейшем происходит приспособление
 координации движений при письме к условиям невесомости
 и образование новых координационных связей.
 Таким образом, весь комплекс нарушений взаимодействия
 анализаторов, сопровождающийся эмоциональными реакциями,
 дереализацией, деперсонализацией и пространственными иллюзиями,
 проявляется не только в субъективных переживаниях и вегетативных
 реакциях, но и в расстройстве двигательной деятельности.
 <a name="07"></a>
 Глава VI
 Познавательная деятельность в изменённой
 информационной структуре
 ...Специальное устройство человеческого глаза не является
 абсолютной границей для человеческого познания. К нашему
 глазу присоединяются не только еще другие чувства, но
 и деятельность нашего мышления.
 Ф. Энгельс
 Процесс психической переадаптации может длиться от 3
 до 20 и более суток. Критериями переадаптации служат устойчивая
 работоспособность, глубокий и освежающий сон, устойчивая
 система взаимоотношений в изолированной группе. Одной
 из характерных особенностей этого этапа является формирование
 новых функциональных систем, позволяющих верно отражать
 реальную действительность в изменившихся условиях жизни.
 1. Восприятие пространства в космосе
 Для изучения особенностей пространственной ориентации
 у космонавтов в условиях невесомости, воспроизводимой
 на двухместном реактивном самолете, нами были осуществлены
 следующие эксперименты. Испытуемый сидел в задней кабине,
 пристегнувшись ремнями к креслу. Летчик на участке полета
 в невесомости создавал правый или левый крен до 60-65°.
 Перед входом в "горку" и наступлением невесомости
 космонавт по команде пилота закрывал глаза и по радиопереговорному
 устройству описывал свои впечатления о пространственном
 положении самолета. При закрытых глазах никто из космонавтов
 не смог определить действительного характера движения
 самолета. В. М. Комаров, например, так говорил о своих
 ощущениях: "Пространственная ориентировка затруднялась
 при выполнении летчиком горки с креном; мне казалось,
 что мы летим вертикально вверх". Такая дезориентация
 объясняется тем, что в условиях невесомости информация
 от отолитового прибора оказывается искаженной, испытуемые
 теряют представление о положении своего тела в пространстве
 по отношению к плоскости Земли.
 Исследования возможности ориентации человека в невесомости
 только на основании ощущений, порождаемых вестибулярным
 аппаратом, были продолжены нами при исследовании свободного
 "плавания" космонавтов в невесомости. Перед
 ними ставилась задача: начав перемещение по "бассейну"
 в невесомости, на короткое время (5-10 секунд) закрыть
 глаза и продолжать определять свое положение в пространстве.
 Затем открыть глаза и сопоставить свои субъективные пространственные
 представления с действительным положением по отношению
 к геометрии "бассейна". Оказалось, что при закрытых
 глазах испытуемые не способны ориентироваться в пространстве.
 А. Г. Николаев записал: "После начала движения и
 закрытия глаз в первой горке оценивал в невесомости по
 памяти свое положение в пространстве. При этом ощущал,
 что помимо передвижения тела вдоль "бассейна"
 происходит вращение тела вправо. По моему представлению,
 я должен был находиться примерно в середине "бассейна"
 и развернуться на 75-90°. Когда я открыл глаза, то увидел,
 что фактически оказался около правого борта самолета и
 развернулся на 180°, т. е. находился лицом к потолку.
 Во второй "горке" глаза я не открывал примерно
 в течение 10 секунд. После 4-6 секунд я не мог мысленно
 представить свое местоположение в "бассейне".
 Я потерял ориентировку. Когда открыл глаза, то оказался
 в хвосте самолета "подвешенным" вниз головой".
 Эти эксперименты были продолжены в полетах на космических
 кораблях "Восток-3" и "Восток-4".
 При освобождении от привязной системы с закрытыми глазами
 также было трудно определить пространственное положение
 тела при его вращении.
 Свободный объем космических кораблей, класса "Восток"
 был сравнительно невелик. Больший интерес представляли
 эксперименты на орбитальной станции "Салют",
 которые по нашей просьбе провели во время полета космонавты
 Г. Т. Добровольский и В. Н. Волков. Космонавты погибли,
 но записи сохранились. В дневнике В. Н. Волкова об этом
 эксперименте было записано: "Интересное наблюдение,
 связанное с оценкой пространственного тела в свободном
 парении с закрытыми глазами. Во-первых, оценка своего
 движения далеко отличается от той, что есть на самом деле.
 Мы с Жорой (Добровольским. - В. Л.) проделывали такой
 опыт. Я закрывал глаза и замирал, отпуская руки и освободив
 ноги от ремней. Мое всплывание и субъективное положение
 я комментировал... Большей частью все было наоборот".
 Проведенные эксперименты позволили нам прийти к выводу,
 что в условиях невесомости ни один из органов чувств,
 кроме зрения, не позволяет правильно, адекватно соотносить
 положение тела в пространстве с окружающей обстановкой.
 Отсюда логично возник вопрос: насколько адекватно и каким
 образом может зрение обеспечить ориентацию человека в
 окружающем пространстве в условиях невесомости.
 Основываясь на общетеоретических представлениях, К. Э.
 Циолковский предполагал, что состояние невесомости должно
 привести к изменению оценки отношения своего тела к окружающему
 пространству. В 1911 г. он писал: "Верха и низа в
 ракете, собственно, нет, потому что нет относительной
 тяжести, и оставленное без опоры тело ни к какой стенке
 ракеты не стремится, но субъективные ощущения верха и
 низа все-таки останутся. Мы чувствуем верх и низ, только
 места их меняются с переменою направления нашего тела
 в пространстве. В стороне, где наша голова, мы видим верх,
 а где ноги - низ"150.
 Предположение К. Э. Циолковского нашло подтверждение
 в следующих экспериментах. В самолете-лаборатории на стенке
 нами была укреплена дорожка с "клейким ворсом",
 по которой можно было ходить в специальной обуви. При
 ходьбе по ней в условиях невесомости у многих испытуемых
 создавалось впечатление, что это не стенка, а пол и что
 низ находится под ногами. В экспериментах Л. А. Китаева-Смыка
 дорожка располагалась на потолке. Подводя итоги наблюдения,
 он пишет: "В экспериментах с ходьбой по "клейкой"
 поверхности у всех испытуемых с момента соприкосновения
 подошв с "клейким" потолком кабины возникало
 ощущение, что кабина самолета перевернулась и поэтому
 ходишь по потолку, как по полу".
 Об этом же свидетельствуют впечатления космонавтов, совершивших
 орбитальные полеты. Так, В. Лебедев рассказывал: "...вплываешь
 в рабочий отсек не поймешь как - стол сбоку, все по-другому,
 но зацепишься взглядом за что-то, за пульты, предметы
 интерьера, и, когда поймешь взаимосвязь их расположения,
 начинаешь разворачиваться относительно них, чтобы занять
 привычное нормальное положение. Хотя здесь нормальным
 может быть любое положение, стоишь ли на потолке ногами
 или ходишь по стенам, при этом только надо провести коррекцию
 своего восприятия, сказав себе: стена - это пол над ней
 и все, что там,- потолок; нужно лишь посмотреть вперед,
 в перспективу, и признать эту картину интерьера за новую.
 Теперь все в порядке: ты переориентирован и не чувствуешь
 никаких неудобств от того, что ходишь по стене или потолку"
 151.
 Адаптируясь к условиям невесомости, космонавты начинали
 работать в различных положениях относительно поверхностей,
 ограничивающих пространство корабля. А. Г. Николаев пишет:
 "Во время приема пищи в корабле можно находиться
 в любом положении: вверх или вниз ногами. Я, например,
 всегда любил становиться ногами на потолок, а Виталий
 садился на диван ногами к полу, фиксируя себя специальными
 ремнями... Мы смотрели друг другу в лицо, в глаза. Соответственно
 наши лица относительно друг друга были перевернуты на
 сто восемьдесят градусов. Но такое положение нисколько
 не мешало еде, мы привыкли к этому и спокойно принимали
 пищу, а в перерыве разговаривали, улыбались и смеялись.
 На Земле это выглядело бы просто странным, но в невесомости
 - вполне закономерно"152.
 В конце 211-суточного полета В. Лебедев записал в дневнике:
 "Завис в воздухе над столиком, где был Толя, и думаю:
 ведь это должно казаться необычным - висеть над человеком,
 над столом в воздухе. Но настолько привыкаешь к этому
 новому миру ощущений, возможностей, что это кажется естественным.
 Как будто ты родился в невесомости, и сознание не фиксирует
 необычность состояния, движений и не сравнивает с земным.
 Так же как мы не задумываемся, что при дыхании поднимается
 грудная клетка" 153.
 Понятия о "верхе" и "низе" по отношению
 к кабине корабля, выработанные в наземных тренировках,
 у космонавтов все же сохранились. Однако они стали пользоваться
 этими понятиями только для оценки отношения своего тела
 к пространству корабля (станции) или местоположению товарищей.
 "Входишь в орбитальный отсек,- вспоминает А. С. Елисеев,-
 вроде там никого нет, а смотришь - сидит на потолке Хрунов
 и что-то записывает, причем в самых различных позах -
 головой вниз или головой вверх"154. Некоторые космонавты
 при длительных полетах отмечают изменения восприятия внутреннего
 пространства. В. И. Севастьянов после полета на орбитальной
 станции "Салют" рассказывал: "На Земле
 в силу постоянного ограничения земным притяжением понятие
 высоты стало для нас как бы синонимом трудности... В невесомости
 любой уровень высоты легко достижим. Маленький толчок
 - и ты подплыл к любым пультам, находящимся на различных
 уровнях "высоты", нырнул вниз и достал то, что
 нужно. Раскрепощение от необходимости учитывать и преодолевать
 силу тяжести способствует изменению понятия высоты, слиянию
 его с понятием глубины..."155 Таким образом, человек
 в состоянии невесомости, опираясь на зрительные восприятия,
 способен ориентироваться, т. е. соотносить положение своего
 тела с окружающей обстановкой, внутри салона самолета,
 космического корабля и орбитальной станции.
 В ходе наших экспериментов на "клейкой" дорожке
 выявились затруднения в ориентации при следующих обстоятельствах.
 После того как у человека в невесомости возникает относительно
 стойкое представление, что "низом" является
 дорожка, на которой "стоят" его ноги, достаточно
 ему увидеть в иллюминаторе самолета поверхность Земли,
 идущую параллельно оси тела, как это представление быстро
 разрушается. Человек начинает соотносить свое тело не
 только с геометрией кабины, но и с плоскостью Земли.
 В полетах в зависимости от расположения иллюминаторов
 и собственного тела в кабине корабля космонавты по-разному
 соотносят себя с поверхностью Земли. Г. Т. Береговой пишет:
 "Если я "подплываю" к иллюминатору перпендикулярно
 его плоскости - Землю я вижу как будто бы вверху, над
 головой. Если иллюминатор у меня сбоку, то и Земля от
 меня расположена сбоку. А если я смотрю через другой иллюминатор
 на звезды, то Земля у меня внизу, под ногами" 156.
 Осуществляя ориентацию корабля в орбитальном полете,
 космонавт должен четко представлять себе, какое положение
 занимает корабль относительно горизонта Земли и в каком
 направлении движется летательный аппарат. Осознав все
 это и включив корабль в "схему тела", он начинает
 производить маневр. Об ориентации космического корабля
 в полете В. Ф. Быковский рассказывает: "После включения
 ручной ориентации я стал искать Землю. Посмотрел в иллюминаторы
 и во "Взор". Во "Взоре" сбоку виднелся
 краешек горизонта. Я быстро сообразил, что правый иллюминатор
 находится вверху, в зените. Я дал ручку вправо... Сразу
 было заметно движение корабля... Определяя бег Земли по
 "Взору", я сориентировал корабль "по-посадочному"..."
 157
 18 марта 1965 г. на орбиту Земли был выведен космический
 корабль "Восход-2". Во время полета А. А. Леонов
 вышел из космического корабля и совершил запланированные
 научные исследования в открытом космосе, что явилось качественно
 новым этапом в освоении космического пространства. Постановка
 этого эксперимента диктовалась необходимостью решения
 многих перспективных научных и практических задач (проведение
 внешнего осмотра космических кораблей и орбитальных станций,
 замена и ремонт аппаратуры на поверхности летательных
 аппаратов, сборка (монтаж) на орбите долговременных тяжелых
 орбитальных станций, спасение экипажа корабля, терпящего
 бедствие, и т. п.).
 Если в космическом корабле человек при помощи зрения
 соотносит положение своего тела в пространстве с геометрией
 помещения, то при выходе из корабля он сталкивается не
 только с безопорным состоянием, но и с малоориентированным
 ("безориентированным") пространством. В этой
 ситуации пропадают все тактильные и мышечно-суставные
 ощущения, возникающие от прикосновения к отдельным деталям
 и площадям опоры в кабине. В открытом космическом пространстве
 нервные импульсы, идущие от мышечно-суставного аппарата
 и рецепторов кожи, не позволяют составить представление
 о пространственном отношении тела космонавта к окружающим
 его объектам. Следовательно, при выходе из корабля у человека
 "разрушается" психологическое представление
 о своем положении относительно кабины, основанное на зрительных,
 тактильных, мышечно-суставных ощущениях, и он должен перейти
 к совершенно новой ориентации, "опираясь" лишь
 на зрительное восприятие "плывущей" Земли, летящего
 корабля, звезд и Солнца. Все эти зрительно воспринимаемые
 объекты не дают возможности создать привычную для жизни
 на Земле систему координат, где четко воспринимаются "верх"
 и "низ", горизонталь и вертикаль. Вот почему
 главной задачей при выходе человека в открытый космос
 и осуществлении им широкого круга рабочих операций являлось
 изучение возможности ориентироваться в "безориентированном"
 пространстве. Кроме того, космонавт должен был охарактеризовать
 это пространство с субъективных позиций и оценить рациональность
 системы координат, разработанной во время тренировок.
 В связи с новизной и сложностью задачи как в научно-техническом,
 так и в медицинском и психологическом плане подготовка
 к полету экипажа корабля "Восход-2" существенно
 отличалась от подготовки экипажей предшествующих кораблей.
 В целях обеспечения ориентации в открытом космосе нами
 совместно с А. А. Леоновым была разработана система координат,
 в которой в качестве одного из опорных пунктов был взят
 корабль с его продольной и поперечной осями. В этой системе
 корабль как бы являлся "низом". В период подготовки
 к полету было создано несколько десятков схем, на которых
 отрабатывались всевозможные варианты определения положения
 космонавта в безопорном пространстве относительно корабля,
 Солнца и Земли. При специальных тренировках в самолете-лаборатории
 с макетом космического корабля уточнялось и закреплялось
 психологическое представление о том, что "низом"
 является корабль.
 Приводим рассказ А. А. Леонова о выходе в "безориентированное"
 пространство во время космического полета: "Двигаться
 приходилось около корабля, летящего с космической скоростью
 над вращающейся Землей. Отходы от корабля осуществлялись
 спиной, а подходы - головой вперед с вытянутыми руками
 для предупреждения удара иллюминатора гермошлема о корабль
 или "распластавшись" над кораблем, как в свободном
 падении над Землей при парашютном прыжке. При движении
 ориентировался в пространстве на движущийся корабль и
 "стоящее" Солнце, которое было над головой или
 за спиной. При одном из отходов в результате неточного
 отталкивания от космического корабля произошла сложная
 закрутка вокруг поперечной и продольной оси тела. Перед
 глазами стали проплывать немигающие звезды на фоне темно-фиолетового
 с переходом в бархатную черноту бездонного неба... Во
 время вращения, хотя корабля и не было видно, представление
 о местоположении сохранилось полностью и дезориентации
 не наблюдалось. Для того чтобы каждый момент помнить,
 где находится корабль (когда он не виден), мне приходилось
 вести как бы мысленную прокладку своего маршрута, учитывая,
 под каким углом отошел от корабля, на сколько градусов
 развернулся. В комплекс психологических представлений,
 обеспечивающих ориентировку, входило и образное представление
 геометрических взаимоотношений между видимыми в данный
 момент светилами (звездами и Солнцем), Землей и невидимым
 кораблем. Хорошим ориентиром являлся также фал, когда
 он был полностью натянутым. Следует отметить, что, несмотря
 на многочисленные тренировки, полной автоматизации координатных
 представлений о пространстве, в которой низ - корабль,
 не произошло. Однако предложенный способ ориентации позволил
 выполнить все поставленные передо мной задачи" 158.
 Американская программа "Джемини" продолжала
 начатые в Советском Союзе исследования возможностей деятельности
 человека в открытом космосе. Первым из американских астронавтов,
 вышедших в открытый космос, был Д. Уайт. Во время полета
 "Джемини-4" он трижды делал выход, когда корабль
 пролетал над освещенной стороной Земли. Уайтом было апробировано
 ручное реактивное устройство стабилизации тела в пространстве,
 работающее на сжатом воздухе. Астронавт отметил затруднения
 ориентации в "безориентированном" пространстве.
 Задачей астронавта Сернана во время полета "Джемини-9"
 было маневрирование в открытом космосе при помощи ранцевой
 установки, которая могла поддерживать заданное положение
 тела в пространстве автоматически или же управляться вручную.
 Он также отметил затруднения в ориентации в "безориентированном"
 пространстве и преждевременно прекратил эксперимент из-за
 перегревания тела и запотевания иллюминатора гермошлема.
 Эти наблюдения и исследования показали, что при отсутствии
 фала и навигационных приборов ориентация в открытом безопорном
 пространстве, осуществляемая лишь с помощью зрения, чрезвычайно
 затруднена. Вот почему сегодня во время выхода в открытый
 космос из орбитальных станций для проведения ремонтных
 операций, замены научного оборудования и т. д. космонавты
 и астронавты не отрываются от наружной обшивки летательных
 космических аппаратов, а перемещаются с помощью рук по
 специальным поручням. Для освобождения рук при проведении
 монтажных операций приходится с помощью специальных устройств
 фиксировать себя к рабочему месту.
 Из приведенных экспериментальных данных и самонаблюдений
 космонавтов следует, что в условиях невесомости между
 анализаторами возникает иное соотношение, чем на Земле.
 Основное значение приобретает зрение, тактильные и мышечно-суставные
 ощущения и меньшее - сигнализация со стороны отолитового
 прибора. Эта новая функциональная система анализаторов
 позволяет обеспечить ориентацию человека в космическом
 пространстве.
 2. Зрительные парадоксы
 По завершении полета Ю. А. Гагарин рассказывал: "Земля
 через иллюминатор космического корабля выглядела примерно
 так же, как при полете на реактивном самолете на больших
 высотах, Отчетливо вырисовывались горные хребты, крупные
 реки, лесные массивы, береговая кромка морей. Я хорошо
 видел облака и легкие тени от них на земной поверхности.
 Когда я смотрел на горизонт, то отчетливо видел искривление,
 что было непривычно" 159. Последующие полеты космонавтов
 и астронавтов показали, что работа зрительного анализатора
 в космосе не претерпевает существенных изменений при восприятии
 земных объектов. Переадаптировавшись, космонавты начинали
 различать скопления планктона в океанах, разломы на материках,
 цветовые оттенки хвойного и лиственного лесов, молодые
 всходы посевов, лесные пожары и т. д. Эти наблюдения представляют
 большой интерес для таких наук, как геология, океанология,
 гляциология 160, метеорология, и для решения ряда народнохозяйственных
 задач.
 Исследования, проведенные как зарубежными, так и советскими
 исследователями, показали, что в условиях космического
 полета несколько падает острота зрения и ухудшаются другие
 функции зрительного анализатора. В свете этих данных парадоксально
 выглядели сообщения некоторых космонавтов и астронавтов
 о том, что они видели на Земле объекты (автомобили, корабли,
 самолеты, дома и т. д.), для восприятия которых разрешающая
 способность глаза должна была бы возрасти в 30-60 раз.
 Так, совершая свой первый орбитальный полет в 1962 г.,
 астронавт Купер сообщил, что он видел невооруженным глазом
 дома, паровоз и ряд других объектов. Из сообщений американской
 печати следовало, что у Купера в результате одиночества
 и воздействия невесомости развились зрительные галлюцинации.
 Затем аналогичные зрительные феномены стали появляться
 у других астронавтов и космонавтов. Например, астронавт
 Конрад видел самолеты в воздухе. В. И. Севастьянов рассказывал
 после полета: "Когда облачность отступает, видишь
 серую либо "стальную" поверхность, сморщенную
 морскими волнами. Я и сейчас помню идущий в океане корабль.
 Это было так неожиданно - встретить на поверхности огромной
 массы воды одинокое судно" 161.
 Ряд американских специалистов высказали мнение, что кислородная
 среда кабин американских летательных аппаратов увеличивает
 разрешающую способность глаза. Эта версия была нами отброшена
 в связи с тем, что на советских космических кораблях имеется
 обычная газовая среда. Следует подчеркнуть, что некоторые
 астронавты и космонавты убеждены в реальности этих восприятий.
 В дискуссиях с нами они приводят гипотезу, согласно которой
 в атмосфере Земли из воздушных масс образуются своеобразные
 "линзы", как, например, при миражах, увеличивающие
 разрешающую способность глаза. Если принять эту гипотезу,
 то как тогда объяснить наблюдения астронавта Коллинза,
 который с лунной орбиты "видел" третью ступень
 ракеты корабля "Аполлон", вращающуюся по земной
 орбите?
 Описанные феномены мы расценили как иллюзии, возникающие
 при восприятии объектов с недостаточной информативной
 характеристикой. При этом мы исходили из следующих соображений.
 Процесс отражения, отмечал А. Н. Леонтьев, является "результатом
 не воздействия, а взаимодействия, т. е. результатом процессов,
 идущих как бы навстречу друг другу. Один из них есть процесс
 воздействия на живую систему, другой - активность самой
 системы по отношению к воздействующему объекту. Этот последний
 процесс благодаря своей уподобляемости независимым свойствам
 реальности несет в себе ее отражение"162. Человек,
 ориентируясь в действительности, активно использует информацию,
 поступающую извне, опираясь на способность своей сенсорной
 организации анализировать сигнально-кодовые признаки окружающей
 среды. Информация, поступающая в мозг от органов чувств,
 сопоставляется с информацией, хранящейся в памяти. Сенсорная
 организация человека приспособлена к ориентации в условиях,
 где воспринимаемые объекты в большинстве случаев обладают
 достаточной информативной характеристикой для их распознавания.
 В тех же случаях, когда информационная характеристика
 недостаточна, человек, используя активные способы познания,
 получает возможность наиболее четко воспринимать объекты,
 действующие на его органы чувств. Примером могут служить
 действия летчиков при появлении у них иллюзий, аналогичных
 иллюзиям космонавтов.
 В 1928 г. большая группа летчиков приняла участие в спасении
 экипажа дирижабля "Италия", потерпевшего аварию
 в полярных пустынях Арктики. Шведский летчик Лудобор во
 время полета отчетливо увидел сидящего на снегу человека.
 "...Но мне не пришло в голову,- рассказывает Лудобор,-
 что, если бы это был человек, он, конечно, махал бы мне
 чем-нибудь. Я тотчас снизился, но фигура внезапно расплылась"
 163.
 Нами было опрошено 27 летчиков вертолетной авиации, не
 раз принимавших участие в поиске и спасении людей в различных
 ситуациях (рыбаков, с оторвавшейся льдиной унесенных в
 открытое море; охотников, заблудившихся в степи и тундре;
 моряков, потерпевших кораблекрушение; жителей деревень
 и поселков, затопленных наводнением, и т. д.). Восемнадцати
 из них приходилось совершенно отчетливо принимать различные
 предметы за людей. При снижении они убеждались в иллюзорности
 этих восприятий. В условиях космического полета воспринимаемые
 раздражения с недостаточной информативной характеристикой

Библиотека

Полезное в библиотеке