Полезное в библиотеке
Содержание
- Туризм и топонимика;
- Топонимика водных маршрутов;
- Топонимика в горном туризме;
- Топонимика в спелеотуризме;
- Туристу о названиях городов;
- Экскурсия но городу;
- Топонимика как источник для изучения местности;
- Туристский вклад в топонимику;
- Что читать по топонимике;
- Основная литература по топонимике;
- Краткий словарь топонимических терминов
| Туризм и топонимика |
Названия окружают нас. Без преувеличения можно сказать, что мы живем в мире географических названий. Без названий практически невозможна никакая деятельность: они фиксируют место нашего рождения, жительства, работы и отдыха. Нельзя представить себе даже самую небольшую поездку за город, чтобы не прибегнуть к названиям: вокзала, на котором мы сядем в поезд; станции, где сойдем; речки, в которой собираемся искупаться... А если предпринять большое, длительное путешествие, то количество названий, к которым нам придется обращаться, возрастет во много раз.
На Земле имеют свои названия материки и части света; государства и входящие в них области, провинции, штаты; города, поселки, села и деревни; горные страны, хребты, отроги и вершины; перевалы и ледники, крупнейшие реки и маленькие ручейки; обширнейшие пустыни, степи, тундры и небольшие урочища. Еще никто точно не подсчитал, сколько существует географических названий на всей Земле, но подсчеты в отдельных странах, областях, районах позволяют оценивать их общее количество сотнями миллионов.
Ученые давно обратили внимание на долговечность названий, многие из которых живут тысячелетиями. Вымирают народы, исчезают языки, а названия продолжают жить, хотя и не остаются неизменными: с течением времени изменяется их звучание, написание, а иногда и смысловое значение. И новые поколения пользуются названиями, зачастую не зная ни языка, на котором они когда-то были даны, ни их значения. Пытливый человеческий разум не может мириться с таким положением, и люди издавна стремятся понять окружающие их имена. Но без надлежащей подготовки далеко не во всех случаях удается раскрыть смысл названий, возникших в далеком прошлом, на чуждых, нередко уже мертвых языках. Результатом самодеятельного толкования названий обычно бывает их переосмысление, стремление объяснить непонятные имена из слов современного языка. И, как правило, тут же сочиняются легенды, предания, рассказы, повествующие об обстоятельствах появления таких названий. Приведем несколько примеров. В числе притоков Оки, в ее среднем течении, есть река Ряса, название которой в прошлом веке связывали со словом ряса — «верхняя одежда священника», а объясняли его тем, что некий священнослужитель, переправляясь через реку, умудрился утопить в ней свою одежду. Но при внимательном рассмотрении этого речного названия оказывается, что оно далеко не единственное — в бассейне Воронежа известны Московская Ряса, Ягодная Ряса, Гущина Ряса, Говейная Ряса, Становая Ряса и другие Рясы. Наивно было бы предполагать, что в каждой из этих рек кто-то утопил по рясе. Новейшие топонимические исследования и замечательный «Словарь народных географических терминов» Э. М. Мурзаева (на который мы еще много раз будем ссылаться) показывают неоспоримую связь этих названий с народным географическим термином ряса — «мокрое место, мочажина, топь».
Попутно заметим, что всевозможные «потери» — излюбленный сюжет народной этимологии: считается, что в реках Часа, Меча, Сумка, Ворскла были утоплены часы, меч, сумка, подзорная труба (скло — «стекло»), поэтому они и получили такие имена. При этом сочиняется соответствующая легенда — меч потерял не кто-нибудь, а Мамай, подзорную трубу Петр I и т. д.
Название подмосковной реки Яхрома, имеющей очень древнее дорусское происхождение, восходящее к II — I тыс. до н. э., связывали с переездом через нее жены князя Юрия Долгорукого, которая потерпела при этом аварию, повредила ногу и воскликнула: «Я хрома!» Эти слова якобы и стали названием реки. Подобные наивные домыслы в XVIII, XIX вв. и даже в первой половине XX в. нередко приводились авторами серьезных научных трудов, проникали и на страницы энциклопедий.
В наши дни географические названия являются предметом изучения специальной науки — топонимики, которая обеспечивает правильный, объективный подход к их происхождению и смысловому значению. Топонимика возникла в России довольно давно — первые научные топонимические исследования появились еще в начале прошлого века, но бурное развитие она получила лишь за последние 25—30 лет. За эти годы издано множество разнообразной топонимической литературы, топонимику стали изучать в институтах и университетах, в научных учреждениях появились топонимические подразделения, а слово «топонимика» стало известно широкому кругу читателей и даже школьникам.
Значение топонимики как науки не ограничивается объяснением смыслового содержания названий. Это ее очень важная задача, но далеко не единственная. Результаты топонимических исследований находят широчайшее применение в языкознании, географии, истории.
Географические названия прежде всего являются словами языка, поэтому входят в сферу интересов языкознания. Названия относятся к географическим объектам и зачастую содержат четкую их характеристику, отражая географические особенности местности, поэтому они представляют интерес и для географов.
Названия после своего возникновения живут веками и даже тысячелетиями, многие из них характеризуют не
современные географические условия, а те, что существовали в прошлом. Кроме того, названия социальны — их дают представители тех или иных слоев населения в определенных исторических условиях. Поэтому изучение географических названий особенно важно в интересах истории.
Историзм названий широко используется и в языкознании, когда восстанавливается былой лексический состав языка, применявшиеся в прошлом словообразовательные средства, особенности произношения, и в исторической географии, которая изучает существовавшие некогда природные условия, особенности расселения и миграции народов, былую территориальную организацию хозяйства.
Важнейшее направление практического использования топонимики — передача географических названий на русский язык со всех других языков. Разнообразие существующих в мире языков, наличие во многих из них звуков, отсутствующих в русском языке, специфика применяемых систем письма делает эту задачу далеко не простой. С проблемой передачи названий постоянно сталкивается картография. Достаточно представить себе большой географический атлас мира, чтобы понять, что нет такого языка, такой страны, в названиях которой не были бы заинтересованы картографы. Большое разнообразие издаваемых в нашей стране атласов и карт обусловливает требование правильной и единообразной, строго нормированной передачи названий. Одно и то же название должно одинаково писаться и на карте для начальной школы, и в капитальном научно-справочном атласе. В Советском Союзе, как и во многих других странах, созданы специальные службы географических названий, издается инструктивная и справочная литература. Выработанные картографией нормы и правила передачи названий должны использоваться всеми ведомствами страны, и прежде всего издательствами. К сожалению, это требование выполняется еще не в полной мере.
В наши дни, когда политические, экономические, культурные связи между различными странами постоянно расширяются, задача стандартизации и нормализации передачи названий приобретает важное международное значение. Именно поэтому при Организации Объединенных Наций создан специальный совет экспертов по географическим названиям, в ведении которого находится разработка этих вопросов.
Еще одна обширная область применения топонимики — работа органов Советской власти и других административных органов по созданию наименований для новых населенных пунктов, железнодорожных станций, морских, речных портов и аэропортов, по замене все еще встречающихся неудачных (неправильных, неблагозвучных и т. п.) названий, по увековечению в названиях памяти о тех или иных лицах, событиях, организациях.
Но из всех приложений топонимики для нашей темы наибольший интерес представляет ее использование в интересах туризма. Попав в новое место, любознательные туристы и экскурсанты почти обязательно задают своему экскурсоводу вопрос: «А что значит название этого города (реки, озера, горы, хребта и т. д.)?» На этот вопрос следует дать четкий, обоснованный ответ. Главным в рассказе должно быть научное объяснение современного названия, поданное в занимательной, общедоступной форме. Это, безусловно, трудно, так как научная популяризация топонимики развита у нас еще слабо, но стремиться к такой подаче материала нужно.
В распространении топонимических знаний среди широких масс населения роль туристских инструкторов и экскурсоводов особенно велика. Конечно, самый легкий путь — пересказ примитивных побасенок. Совсем недавно приходилось слышать, как название реки Вытегра связывали с именем Петра I, который за прохладный прием, оказанный ему местными мужиками, якобы сказал им: «Вы тигры!», а отсюда, мол, и название Вытегра. В Череповце рассказывали о «черепе овцы», обнаруженном там Екатериной II, в Закарпатье название села Делятин связывали с каким-то знаменитым разбойником, который обычно делил там добычу, и т. п. Вред, приносимый такими «объяснениями», очень велик. Туристы к экскурсоводу обычно относятся с большим доверием, они заранее запрограммированы на получение достоверной познавательной информации, многие, чтобы лучше запомнить рассказ, тщательно его записывают. Особенно благодарной аудиторией бывают учителя, которые сведения, полученные в походах и экскурсиях, передают своим ученикам, отсюда легко представить, какое распространение получает каждое слово экскурсовода. Поэтому топонимическая подготовка экскурсоводов должна быть особенно тщательной.
Краеведы давно признали топонимику обязательным элементом природоведения. Изучая край, необходимо обращаться к географическим названиям, которые могут рассказать много интересного о прошлом и настоящем изучаемой местности и служить превосходным дополнением к сведениям, получаемым иным путем.
Говорить об информации, извлекаемой из географических названий, более конкретно нет необходимости, так как в зависимости от географических и исторических особенностей изучаемого района она будет различной. Это непосредственно вытекает из географии современного туризма. На огромных просторах нашей Родины буквально не осталось мест, недоступных туристам, — уже не только побережье Северного Ледовитого океана, но и Северный полюс стал объектом туризма! Понятно, что при таком территориальном размахе туризма в одних районах наибольший интерес будут представлять географические названия, содержащие сведения культурно-исторического характера, в других — связанные с особенностями хозяйства или населения, в третьих — отражающие современные специфические черты природы или рассказывающие о ее прошлом, и т. д.
Но во всех случаях независимо от района предстоящего путешествия, от характера извлекаемой информации необходимо овладение элементарными приемами топонимического исследования.
Турист, готовясь к путешествию, как правило, знакомится с предстоящим маршрутом: читает географическую и историческую литературу, изучает путеводители, карты, схемы, отчеты предшественников. Все это нужно. Но горизонт туриста существенно расширится, если он, кроме этих источников, обратится и к топонимике, постарается осмыслить географические названия по маршруту похода и увязать извлеченную из них информацию с данными, полученными из других источников. Объем и сложность топонимической подготовки к маршруту зависят прежде всего от степени топонимической изученности территории и от обеспеченности доступной туристам топонимической литературой — популярными сводными работами, словарями. Перечень таких изданий приведен в конце книжки.
Имеет значение и способ передвижения. Пешеходные маршруты требуют детального рассмотрения большого количества названий, вплоть до названий отдельных урочищ, но на сравнительно небольшой площади. А при подготовке к автобусным, теплоходным, железнодорожным маршрутам нужно знакомство с названиями только достаточно крупных объектов, но находящихся на значительном удалении друг от друга, например городов по берегам Волги от Москвы до Астрахани, городов по маршруту Золотого кольца и т. п.
В общем случае может быть рекомендована такая последовательность топонимической подготовки пешеходного (лыжного, лодочного) маршрута. В первую очередь по обзорным топонимическим работам нужно получить общее представление о географических названиях района — на каком языке или языках они даны, когда возникли, изменялись. Затем по топонимическим словарям следует уяснить значение возможно большего числа названий. После этого из литературных источников и карт выписываются все содержащиеся в них названия по маршруту. Их первичная систематизация может производиться по разным признакам. Наиболее универсальные результаты дает группировка названий по входящим в их состав народным географическим терминам, а при отсутствии термина — по любым другим общим элементам.
Привлечение народной географической терминологии очень помогает уяснению смысла названий. Как установлено в результате исследований Э. М. Мурзаева, одного из ведущих советских топонимистов, географические термины играют исключительно важную роль в образовании названий. Одни названия представляют собой термин, взятый в «чистом» виде, без какой-либо переработки, например населенные пункты Холм, Курган, Село, Гора, Ручьи, Лужки, Бор. Часто термины оказываются основой, сг которой с помощью суффиксов и префиксов образуются названия: Подречъе, Холмск, Озерецкое, Городище, Монастырщина. А во многих других названиях географический термин выступает в роли важнейшей составной части названий-словосочетаний или названий-словосложений, в которых он четко определяет характер объекта: Большие Горки, Лодейное Поле, Красное Село, Советская Гавань и т. п., а также Петрокрепостъ, Новгород, Белоозерецкое, Загорье.
Конечно, это самые простые примеры, так как в них использованы термины, которые являются всем известными словами современного языка. Но в топонимии широко представлены и слова устаревшие, уже вышедшие из общего употребления совсем или хотя бы в терминологическом значении, а также слова, известные только в отдельных говорах русского языка. Для примера укажем названия Подол, Подольск и Подолия, где в основе термин подол — «подгорная равнина, подошва горы» и «пойма, надпойменная терраса»; Камень, Каменка, Каменец-Подольский, Камень-на-Оби от камень — «гора, возвышенность, сложенная твердыми породами»; Лисий Нос, мыс Святой Нос, где нос — «мыс»; Клин, Клинцы, Заклинье от клин — «лес, болото, земельный надел вытянутой формы»; Верея от термина верея — «сухая гряда среди болот, возвышенный берег реки». Встречаются и еще более редкие местные народные термины, понять которые можно только с помощью словаря.
Сказанное относится и к топонимии украинской и белорусской, в которых важнейшие термины идентичны или близки по звучанию соответствующим русским терминам. Такая закономерность в образовании географических названий имеет глобальный характер, что, в частности, подтверждается и на примере топонимов, образованных на языках других, неславянских народов Советского Союза. В этих языках также возможно непосредственное использование термина в качестве названия: латыш. Юрмала — «взморье»; литов. Тракай — «вырубки»; казах. Тенгиз — «большое озеро». Часто встречается и сочетание термина с определением, причем определение обычно предшествует термину: арм. Вардашен (вард — «роза», шеен — «село»); груз. Ахалкалаки (ахали — «новый», калаки — «город»); узб. Ташкент (таш — «камень», кент — «город»); эст. Мустйыги (муст — «черный», йыги — «река»); тадж. Гармоб (гарм — «теплый», об — «река»). Термин занимает место перед определением в некоторых таджикских названиях (Кухи-Сафед, где кух — «гора», сафед—«белый, ясный») и в молдавских названиях (Дялул-Галбеней, где дял — «холм», галбен — «желтый»).
Названия, не связанные с географическими терминами, могут группироваться по значению их основ, т. е. тех слов, от которых они образованы. Это могут быть названия народов (Татарок, Ханты-Мансийск и т. п.), видов растительности (озеро Тростенское, река Камышная, ручей Олъховец, село Осиновая Речка и др.), а также термины сельского хозяйства, промыслов, транспорта.
Осмысленные названия сопоставляются с географическими и историческими сведениями о районе (маршруте), в результате чего получается комплексное представление о местности и названиях на ней.
Подготовленные таким образом в топонимическом отношении туристы отправляются в поход, где они уже сознательно будут воспринимать встречающиеся названия, а также смогут непосредственно на местности проверить, сохранились ли до наших дней те природные или хозяйственные особенности, которые в свое время обусловили появление того или иного имени. Кроме того, топонимически грамотный турист может во время похода выполнить и общественно полезную работу по сбору географических названий, в чем заинтересованы ученые-топонимисты. В некоторых случаях туристы имеют возможность участвовать в процессе присвоения названий ранее безымянным объектам. Это очень важные и интересные задачи, которым посвящены отдельные главы книги.
| Топонимика водных маршрутов |
Для массового туризма большой интерес представляют реки. Это обусловлено разнообразием водных путешествий, которые представлены и спокойными теплоходными маршрутами, и походами на шлюпках, байдарках, и опасным сплавом на плотах по бурным горным рекам. Не безразличен к рекам и «сухопутный» туризм: на берегах рек находится множество городов и других посещаемых туристами объектов, многие сухопутные маршруты идут вдоль рек или пересекаются водными преградами. Все это возбуждает вполне закономерный интерес и к названиям рек, поскольку информация, которая содержится в них, оказывается очень интересной и полезной для путешественников, занимающихся любым видом туризма.
Названия рек давно привлекают внимание топонимистов. В результате накопленных в течение длительного времени наблюдений выявились некоторые закономерности. Давно было замечено, что самые крупные реки обычно носят названия наиболее древнего происхождения, а небольшие реки чаще всего имеют поздние названия. Конечно, это правило не абсолютно, а применимо лишь к сравнительно ограниченным территориям, лежащим в одних и тех же природных и исторических условиях.
Рассмотрим это положение на примере рек Московской области, где крупнейшими являются Волга и Ока. Относительно происхождения и смыслового значения этих названий споры до сих пор еще не окончены, но все же есть основания отнести их к самому нижнему топонимическому слою этой территории, оставленному древнейшими финно-угорскими неолитическими племенами, жившими здесь в III — II тыс. до н. э. В начале II тыс. н. э. последние представители этих народов — меряне слились со славянами.
Свидетельством пребывания финно-угров в Подмосковье служат названия притоков Оки и Волги в северных и восточных районах области: Шоша, Яхрома, Икша, Воря, Молокча, Сенъга, Поля. А на западе и юге Московской области притоки этих рек Лама, Нудоль, Руза, Сетунь, Лобъ, Истра, Протва, Яуза имеют четко выраженные балтоязычные названия. Они связаны с народом голядь, который заселил западные районы области в I тыс. н. з. Еще меньшие реки Мутня, Песочная, Гвоздня, Дубенка, Березовка, Лубянка, Каменка, Семеновка, Поповка и многие другие имеют названия более позднего, славянского (русского), происхождения, причем и среди них могут быть выделены.элементы различного возраста.
Другим примером может служить Горьковская область, где все более или менее значительные реки, не говоря уж о Волге и Оке, имеют нерусские названия: Ветлуга, Пижма, Линда в Заволжье, Сура, Алатырь, Теша в Правобережье. Среди названий их притоков первого порядка нерусские составляют около 50%, а для притоков второго порядка характерны русские названия. Аналогичная картина в северном Причерноморье, где самые крупные реки Дон, Днепр и Днестр имеют и самые древние названия (конечно, только по сравнению с их притоками или соседними меньшими реками).
Названия многих крупных рек, а нередко и сравнительно небольших образованы народными географическими терминами, означающими просто «река» или «большая река». В качестве примеров могут быть указаны Амур, Дон, Лена, Неман, Ухта, Яна в СССР; Одра, Сава, Драва, Рейн, Маас в зарубежной Европе; Инд и Ганг в зарубежной Азии; Нигер и Нил в Африке; Миссисипи и Юкон в Северной Америке, Парана в Южной Америке.
Возникновение подобных названий вполне объяснимо. Мир древнего человека территориально был очень ограниченным, обычно ему была известна только одна река, вблизи от которой он жил и которая для него была просто Река и не нуждалась в каком-то еще определении. (Заметим, что подобная ситуация возможна и в наши дни: для жителей ближайших окрестностей любого города он просто Город. Выражения «пошел в город», «работаю в городе» и т. п. совершенно однозначно воспринимаются окружающими и не требуют употребления названия города.)
Но как известно, население любой территории со временем меняется, на берегах рек появляются новые народы, для которых слово «река», данное на языке их предшественников, становится уже непонятным, лишенным смысла, и воспринимается как имя собственное. Поясним сказанное примером. Для эвенков, живших некогда на берегах среднего течения Енисея, он был просто енэ или йэне — «большая река». Более поздние жители края кеты приняли этот термин за название реки. Но в соответствии с нормами языка кетов имя собственное должно сопровождаться географическим термином, определяющим вид объекта, в данном случае термином «река», который у кетов звучал как сесь или сьесь. В результате получилось кетское название Енэсесь или Йэнесъесь, означающее «река Река», которое в языке русских землепроходцев трансформировалось в Енисей.
Включение в состав названия географического термина, характеризующего вид объекта, требование не только кетского языка. Практически это обязательно в языках всех народов Советского Союза, кроме русского, украинского и белорусского, причем в абсолютном большинстве языков термин образует конечную часть названия. Это может быть показано на множестве примеров. Еще со школьной скамьи мы знаем крупные среднеазиатские реки Амударья и Сырдарья. Но, кроме них, есть еще Карадарья, Кашкадарья, Яркенддарья и многие другие. Во всех этих названиях дарья — «большая полноводная река» — иранское по происхождению слово, давно уже усвоенное тюркскими языками. А для меньших рек тюркские народы употребляют термин су — «ручей, речка», который входит в состав множества географических названий: Карасу, Сарысу, Аксу, Коксу, Койсу и т. д.
На севере Кавказа, в Осетии, многочисленны названия рек оканчивающихся на - дон: Ардон, Гизелъдон, Садон, Урсдон, Фиагдон, Хазнидон и другие. Это тот же дон — «река», который образует и название известной реки Дон, так как осетины являются прямыми потомками ираноязычных жителей Причерноморья, оттесненных кочевниками на Северный Кавказ.
В Коми АССР и на прилегающих территориях ряд имен рек имеет окончание -ва: Елва, Евва, Кедва, Колва, Мылва, Язьва, Яйва и другие, которое на языке коми означает «река». Этот же термин видят в названии уральской реки Чусовая (исходная форма Чусва — «быстрая река») и в названиях ряда рек Зауралья: Сосьва, Лозьва, Лобва.
Реки с названиями на -ва образуют ареал довольно большой по площади, но имеющий четкие границы, обусловленные современным или былым проживанием народа коми.
Этот термин представляет для нас особый интерес, поскольку некоторые авторы связывают с ним название столицы нашей Родины — города Москвы, получившего свое имя по реке Москва, на которой он расположен. Справедливость такого предположения требует объяснения, почему речное название Москва оказалось на удалении свыше тысячи километров от ареала коми названий на -ва.
Обращение к карте показывает, что Москва и близкие к ней реки Протва, Смедва, Болва — это северо-восточный выступ другого обширного ареала речных названий с окончанием -ва, который охватывает Белоруссию, Прибалтику, частично Приднепровье и уходит в бассейн Дуная. Этот ареал объединяет очень разнородные по своему происхождению названия: здесь и названия с характерным для балтийских языков окончанием -ава (например, Даугава—«многоводная»), и названия в форме славянских кратких прилагательных (Чернава, Тернава), и древние дославянские названия (Морава), и такие, где элемент -ва (-ава) вообще невыделим (Сава, Драва). Связь названия Москва со славянскими (или балто-славянскими) названиями этого типа в настоящее время считается наиболее вероятной. Правда, в 1985 г. появилась хорошо аргументированная гипотеза географа и историка А. П. Афанасьева, которая на новой научной базе показывает возможность связи названия Москва с языками древних пермян, предков современных коми. Таким образом, этот вопрос еще не может считаться окончательно решенным.
Нужно отметить, что группировка речных названий по общим конечным элементам является важным исследовательским приемом, особенно при работе с названиями, недостаточно изученными. Примером может служить север европейской части РСФСР. Речные названия здесь имеют финно-угорское происхождение. Однако топонимия этой территории формировалась на протяжении тысячелетий, в процессе многократных миграций различных этнических групп из-за Урала и из Волго-Окского междуречья. В результате смысловое значение большой части названий рек на этой территории невозможно объяснить из современных финно-угорских языков, хотя многие слова, особенно родовые географические термины (река, озеро, болото), и вошли в состав их лексики.
Для того чтобы разобраться в многообразии речных названий Севера, приходится прибегать к группировке их по конечным элементам. Например, выделяют такие ряды названий — -ега: Пинега, Онега, Вожега, Ширега; -ен(ь)га: Ваеньга, Паленьга, Паденьга, Пукшеньга, Мехреньга, Кокшенга, Шарженга, Яренга; -юга, -уга: Юг, Мудьюга, Уфтюга, Пундуга, Немнюга; -охта, -ухта: Охта, Ухта, Молохта, Колохта; гласный + -кса (-кша): Икса, Икша, Шелекса, Колокша, Ненокса, Маймакса, Конокса. С большой степенью вероятности допускается, что эти массово повторяющиеся окончания названий рек, или, как их часто называют, форманты, представляют собой древние термины с общим значением «река». Не исключено, что некоторые из них имеют определенное дифференцирующее значение: «небольшая река», «рукав», «протока», «приток». Как известно, у народов, живущих на территориях с развитой гидрографической сетью, терминология, обозначающая различные виды водотоков, обычно хорошо развита.
Говоря о названиях рек в историческом плане, следует учитывать, что на них нельзя механически переносить принятые в наши дни понятия о главной реке и притоках. Для нас главная река — наиболее протяженная в данной системе, а правые и левые притоки определяются по направлению течения, сверху вниз. Однако эти понятия сформировались сравнительно недавно. В древности они не были унифицированы, и наши предки, выделяя главную реку и притоки, руководствовались географическими представлениями своего времени. К этому следует также добавить, что большие по протяженности реки на различных участках обычно имели различные названия.
Крупнейшая река Восточной Европы, которую мы сейчас называем Волга, впервые упоминается Птолемеем (II в. н. э.) под названием Ра. По-видимому, это название имело индоевропейское (иранское) происхождение, означало «река» и относилось лишь к e е самому нижнему течению, известному Птолемею. В средние века получает распространение тюркское название Итилъ, которое также означало «река» (сравните современное татарское идель — «река»). Высказывалось мнение, что это название относилось не к Волге в современном понимании, а к системе рек Белая — Кама (от впадения Белой до устья) — Волга (от камского устья до моря). А название Волга, возникшее, по всей вероятности, на почве древнейших финно-угорских неолитических племен, первоначально могло относиться только к верхнему течению реки, находившемуся в пределах лесной зоны, до впадения Оки или несколько ниже.
Тот же Птолемей под названием Танаис описывает Дон, относя к нему Северский Донец и Дон ниже его впадения. Современное понимание Дона установилось только в XIV в. Днепр древним авторам был известен как Борисфен. Но так как один из главных притоков Днепра называется Березина, а вблизи от устья Днепра находится остров Березань, то возникла гипотеза, что Борисфен Птолемея это Березина и Днепр ниже ее впадения.
Аналогичная картина и на крупных сибирских реках. Мы привыкли считать, что Обь получает общее название после слияния Бии с Катуныо. Но еще в прошлом веке коренные жители берегов Катуни объединяли под общим названием Чуя реки: Чуя (правый приток Катуни), Катунь (ниже впадения Чуи) и Обь (ниже устья Катуни). Эвенки одной рекой считали Ангару и Енисей ниже ее впадения — это и называлось Енэ (Йэне) — «река», а выше устья Ангары была река Кем («река»). Вспомните тувинские названия истоков Енисея — Бий-Хем и Ка-Хем, которые мы обычно переводим как «Большой Енисей» и «Малый Енисей», но что буквально означает «большая река» и «малая река».
Распространенное явление — смена названий рек после впадения притоков. Самый обычный случай — образование из двух рек третьей с новым названием: Бия и Катунь образуют Обь, Шилка и Аргунь — Амур, Сухона и Юг — Северную Двину и т. д. Но нередко этим дело не ограничивается, и впадение каждого крупного притока служит причиной изменения названия. Особенно широко это явление распространено в горных районах, например в Средней Азии, где живущее по долинам население, нередко разноязычное, вело в прошлом изолированный образ жизни, что не способствовало выработке единого общего названия. Классическим примером многократной сменяемости имен может служить Амударья. Рассмотрим ее названия начиная с верховья: река Кызылсу (тюрк, «красная река») после впадения Муксу получает название Сурхоб, что означает также «красная река» (но уже на таджикском языке), слияние Сурхоба и Обихингоу образует Вахш — «растущий» (когда-то так называлась вся река, принимающая многочисленные притоки), который, приняв Пяндж, образует реку Амударья.
Обычна смена названий рек при пересечении границ национальной территории: славянские Одра, Лаба и немецкие Одер, Эльба; Агстев в Армянской ССР и Акстафа в Азербайджанской ССР. Все знают, что река, нижнее течение которой в пределах Латвийской ССР называется Даугава, в Белоруссии и РСФСР известна как Западная Двина. Но по-видимому; в прошлом для верхнего течения реки употреблялось еще одно название. Известный белорусский топонимист В. А. Жучкевич, изучая названия населенных пунктов по берегам этой реки, обратил внимание на то, что выше города Велиж (Смоленская обл.) встречаются прибрежные селения с названиями Велищи, Завелье, Привелье, которые образованы от старославянского названия Велья — «великая». Это дало основание выдвинуть гипотезу, что в прошлом так называлось самое верхнее течение реки. Об этом же говорит и название города Велиж. В Белоруссии известен ряд селений, получивших от рек или географических терминов названия, образованные при помощи такой же конструкции: Усяж, Бусяж, Тонеж и другие. Таким образом, топонимические наблюдения позволяют к двум известным названиям реки — Даугава и Западная Двина добавить третье — Велья. Рассмотренное явление имеет глобальный характер — на пути от истоков до устья неоднократно меняют названия Нил и Нигер, Янцзы и Меконг и многие другие крупные реки на всех континентах.
Недавнее происхождение имеет и принятое современной географической наукой деление притоков на правые и левые, глядя вниз по течению принимающей их реки. Чтобы убедиться в этом, обратимся к рекам с названием Десна. В старославянском языке десна — «правый», и это давало основания предполагать, что реки с названием Десна окажутся правыми притоками. Но в действительности все реки с этим названием являются левыми притоками. Это и главный левый приток Днепра, и левый приток Южного Буга, и многие левые притоки сравнительно небольших рек, таких, как подмосковные Пахра и Гуслица, а также левые притоки множества разных рек в зарубежных славянских странах. Это противоречие долго смущало ученых, порождало дискуссии и многочисленные попытки объяснить его, пока член-корреспондент АН СССР Н. И. Толстой не выполнил специальное исследование, в результате чего им было установлено древнее общеславянское правило определения левых и правых притоков, стоя лицом к потоку воды.
Как общий признак названий рек может быть отмечена их высокая стабильность — в отличие от названий населенных пунктов реки редко переименовываются. Единственный известный случай переименования крупной реки в России относится к концу XVIII в., когда Екатерина II, стремясь изжить из памяти народа крестьянскую войну под руководством Е. И. Пугачева, приказала изменить название реки Яик на Урал. Важное уточнение одного названия произведено в наши дни — длительное время помещавшееся на картах название Северный Донец было изменено на правильное Северский Донец. Уточнение связано с тем, что река протекает по территории, где некогда находилось русское Северское княжество с центром в Новгороде Северском (а не Северном!). Могут быть указаны и еще отдельные случаи уточнения названий или переименований сравнительно небольших рек, но все они буквально теряются среди огромного количества стабильно существующих речных названий.
Для правильной оценки информативности названий рек важно установить, от каких слов они преимущественно образуются. Выше мы видели ряд примеров названий, означающих просто «река». Встречались и описательные названия, содержащие какую-то характеристику реки: Даугава — «многоводная», Кызылсу и Сурхоб — «красная река», Бий-Хем и Ка-Хем — «большая река» и «малая река». Это, конечно, лишь одиночные примеры. На самом же деле описательные названия рек могут считаться наиболее распространенным видом названий. Характеризуется водный поток (глубина, скорость течения, ширина и т. п.), свойства воды (цвет, вкус, запах), характер дна (каменистый, илистый, вязкий и т. п.), особенности берегов, прибрежной растительности, наличие рыбы и многое другое.
Особенность названий рек — сравнительно редкое образование их от личных имен, фамилий, прозвищ людей. Причины этого явления понятны: распространение отыменных (отфамильных) названий населенных пунктов было связано, главным образом, с помещичьим землевладением, тогда как реки, прежде всего вследствие их протяженности, не могли принадлежать какому-либо одному владельцу. Поэтому реки названия по именам и фамилиям получали главным образом в районах нового освоения. Здесь при первоначальной небольшой плотности населения проживание какого-либо русского промышленника или местного рода было признаком, вполне определяющим реку и свободно могущим стать названием. Это, например, реки Осиповка и Рогозинка в Енисейском заливе, получившие еще до революции названия по фамилиям рыбопромышленников Осиповича и Рогозинского. Притоки Ангары Иркинеева и Тасеева были названы так в XVII в. русскими землепроходцами по именам живших на этих реках тунгусских князцов Иркинея и Тасея. С именем русского землепроходца XVII в. Ивана Камчатого связывают название реки Камчатка. В названиях некоторых рек увековечены имена русских морских офицеров, производивших описи побережья: река Абросимова на Новой Земле, река Коломейцева на Таймыре.
В русской топонимии существует тесная связь между названиями рек и населенных пунктов. Это обусловлено прежде всего взаимосвязью их географического положения. Как известно, учитывая хозяйственное значение рек, люди издавна стремились размещать свои селения на их берегах, чаще всего в местах слияния рек, при впадении рек в море, при пересечении рек сухопутными путями.
Селения, возникавшие на крупных и средних реках как правило, получали имена, образованные от названий рек. Подобные случаи подробно рассматриваются в главе о названиях населенных пунктов. Но небольшие реки сплошь и рядом получали названия по селениям, лежащим на их берегах. Например, названия рек Хрущевка, Нахабинка, Воскресенка, Ломтевка, Стародубка, Руденка, Семеновка, Никитинка образованы от названий населенных пунктов Хрущева, Нахабина, Воскресенское, Ломтево, Стародуб, Рудня, Семенково, Никитина. Множить подобные примеры нет необходимости, их — сотни.
Подчиненность названий небольших рек названиям селений столь прочно вошла в обиход, что нередки случаи, когда сначала река дает название селению, а затем название села обусловливает изменение исходного названия реки. Поясним это положение несколькими примерами. Старинный русский город Тверь (современиый Калинин) при своем возникновении (на Твери при впадении ее в Волгу) получил название по реке Тверь. В дальнейшем селение развивалось, превратилось в крупный город, прочно обосновавшийся на Волге, а сравнительно небольшая речка Тверь стала восприниматься как подчиненный элемент городского ландшафта, вторичный по отношению к городу, и ее название стало употребляться в уменьшительной форме — Тверца. Аналогичное положение сложилось и в другом областном центре — Орле. Некогда он возник на реке Орел, но со временем это было забыто и река приобрела название, образованное от названия города,— Орлик. В Московской области город Кашира первоначально находился на реке Кашира, название которой он и получил; позже город перенесли на другой берег Оки, но его «материнская» река уже успела войти в обиход как Каширка. Заметим, что вопрос о том, что возникло раньше — название реки или название города, далеко не праздный, так как от ответа на него зачастую зависит правильность объяснения происхождения названия.
Рассмотренное соотношение названий рек и городов характерно для русской топонимии. В других языковых средах встречаются другие соотношения. Например, в Средней Азии многие даже очень крупные реки получили названия городов. Это Амударья, названная по городу Амуль, существовавшему в древности на ее берегах; старое, средневековое название Сырдарьи Ходжентдарья — по городу Ходжент (ныне Ленинабад), а также Гузардарья, Намангансай, Андижансай, Талас, Теджен и другие, где в основе названия городов Гузар. Наманган, Андижан, Талас, Теджен. Другой пример находим за тысячи километров от Средней Азии, в Китае, где крупнейшая река страны Янцзы также получила название по городу, находившемуся на ее берегах.
Из речных названий для путешественников особый интерес представляют те, которые характеризуют транспортные особенности рек. Эти названия очень разнообразны по своему характеру. Еще дореволюционные историко-географы обратили внимание на то, что в горных странах реки, текущие по разным склонам хребта, от одного и того же перевала, зачастую имеют одинаковые названия, причем перевал между ними имеет то же самое название. Таким образом, одно название оказывается присвоенным всему проходу через хребет. Например, по долине реки Кызылсу путник поднимается до водораздела Заалайского хребта, преодолевает его через перевал Кызылсу и спускается с хребта вниз по долине другой Кызылсу. Известный знаток топонимии Средней Азии Э. М. Мурзаев приводит много подобных примеров: по обе стороны Ферганского хребта текут Каракол, Карабалты, Шамси, Аксу, Кегеты, Кугарт, в Туркестанском хребте — Шахристан и т. д.
При дальнейшем изучении этого явления оказалось, что парные названия, характеризующие маршруты, встречаются не только в горах. Так, очень близко сходятся верхние течения двух рек Нерль, одна — правый приток Волги, другая — левый приток Клязьмы. Занимавшиеся этой территорией историки высказывают предположение, что эти две реки представляли собой в прошлом единый водно-волоковый путь из Новгорода во Владимир и Суздаль и далее в глубь мерянской земли. Широко представлены парные названия и на Севере, где на плоских, зачастую заболоченных водоразделах находились волоки, то есть места, где лодки и другие суда с помощью несложных приспособлений (катков, воротов) или просто мускульной силы переправлялись с одной реки на другую.
В результате экспедиции 1889—1890 гг. геолога Ф. Н. Чернышева на карте впервые появились две реки Пижма — одна текла в Печору, а другая в Мезень. Позже они стали известны как Мезенская Пижма и Печорская Пижма. Как оказалось, одноименность этих рек не была случайной: в верхнем течении они почти сходятся, и в этом месте издавна существовал волок из Мезени в Печору. А связь Мезени с Вашкой и Пинегой обеспечивалась тремя реками Ежуга — Пинежской, Зырянской и Мезенской — и волоками между ними. Иногда современные формы парных рек несколько отличаются друг от друга, например Пукшеньга и Покшеньга между Северной Двиной и Пинегой. Близки по звучанию, но все же существенно различаются названия рек Чижа и Чеша, обеспечивающих наиболее короткий путь из Мезенской губы в Чешскую, которая и получила свое название по небольшой, но издавна используемой в качестве транспортной артерии речке Чеше.
Наиболее важные волоки в прошлом имели собственные названия. Например, на пути из Новгорода в Москву были известны следующие волоки: Нижний волочек па реке Мсте, в обход Мстинских порогов, Вышний (т. е. «верхний») волочек, соединяющий реку Мсту (бассейн озера Ильмень) с Тверцой, притоком Волги, и волок Ламский, который соединял реки Ламу (бассейн Волги) и Рузу (левый приток Москвы). Память об этих волоках сохранилась в названиях городов, ныне районных центров Вышний Волочек (Калининская обл.) и Волоколамск (Московская обл.).
Вышний волок позволял новгородцам по левому притоку Волги — Шексне попадать в Белое озеро. А с Шексны и из Белого озера открывались водно-волоковые пути к северным рекам Онеге, Северной Двине, Мезени, Печоре. Земли по этим рекам, вплоть до Ледовитого океана, новгородцы называли Заволочьем, то есть землей, лежащей «за волоками». Один из главных путей в Заволочье проходил через Словенский волок — из Шексны, по реке Славянке в Словенское озеро и затем через волок в Кубенское озеро, открывавшее дорогу в Северную Двину. Позже Шексна и Кубенское озеро были соединены Северо-Двинским каналом, а память о старом волоке сохраняется в названии селения Волокославинское. Название волока — Словенский — говорит о его интенсивном использовании новгородскими словенами и о большом транспортном значении этого волока, открывавшего через Северную Двину путь к океану, а через волоки — на Мезень и Печору.
Другой важный волок вел из Белого озера в озеро Боже, открывавшее путь на Онегу. В его систему входили река Ухтома Белозерская, озеро Волоцкое и река Ухтома Модлонская. Был и еще один путь в Онегу: по рекам Ковже, Вытегре и волоку между ними в Онежское озеро, а затем по реке Водле и водораздельному озеру Волоцкое, через волок в бассейн Онеги.
О наличии волоков свидетельствуют не только их собственные названия, но и многочисленные специфические «волоковые» имена рек, озер, селений, находящихся у волоков: река Волошня, озера Подволочное, Волоцкое, ручей Волоковый, деревни Волок, Волошка, Волока, Переволоки, Переволочна, Заволочье и т. п. В наши дни такие названия служат хорошим указанием мест, где когда-то существовали волоки. Правда, следует учитывать, что слово волок имеет в говорах русского языка и много других значений — «откос, склон, пологость, небольшая пологая горка» (Рязанская обл.); «низменные поемные берега» (Ярославская обл.), «лесная дорога, по которой вывозится лес волоком, на волокушах» (Архангельская, Кировская, Костромская обл.); на Украине и в Белоруссии волок — «земельный участок, очерченный бороной-волокушей», а в Полесье волокой называют «низкое заболоченное место». Словари приводят и много других значений этого слова. Таким образом, не каждый топоним, образованный от слова волок, имеет отношение к волокам — местам перехода с одной реки на другую. Поэтому, реконструируя по географическим названиям древние водно-волоковые пути, обязательно нужно привлекать данные и других источников, сопоставляя их о данными топонимики.
Иначе выражены в топонимии водно-волоковые пути, связывавшие Москву с Владимиром. Эти пути обеспечивали переход из реки Москвы через волоки в верховье Клязьмы. Один из них шел по левому притоку Москвы реке Сходне до волока, который находился около села Черкизово, и далее вниз по Клязьме. Сходня — это современная форма названия. Но в писцовых книгах XVI в. встречаются также варианты Всходня, Входня и Выходня. Очевидно, что названия Входня, Всходня возникли при движении из Москвы к Клязьме, когда суда поднимались, то есть «всходили» по этой реке. А названия Сходня, Выходня могли образоваться только при движении в обратном направлении.
Еще один путь на Клязьму проходил по другому левому притоку Москвы — Яузе, в ее верховье также находился волок, после которого суда спускались в Клязьму. У конца волока собирали мыт — проездную пошлину с людей и судов. В XIV в. яузский путь был заброшен, а место, где ранее собирали мыт, стали называть мытище. В этом слове русский суффикс -ище указывает на место, где ранее находился объект (сравните: городище — «место, где был город», речище — «старица, покинутое рекой русло» и т. п.). На месте этого мытища вырос населенный пункт, превратившийся со временем в город Мытищи.
В топонимии находят отражение и места пересечения водных и сухопутных путей, где возникают мосты или броды. Названия, включающие слово мост в топонимии представлены очень широко. Причины их распространения понятны — сооружение моста в прошлом было событием, каждый мост становился заметным ориентиром, к которому стекались и от которого расходились многие сухопутные дороги. Населенные пункты около мостов быстро развивались и обычно включали в свое название слово мост как важный признак селения. Так, в указателе к одному из последних атласов мира находим только на русском и других славянских языках названия Мостар, Мостиска, Мостки, Мостовица, Мостовка, Мостовое, Мосток, четыре раза Мосты, два Замостье и Замосьце. А если к этому добавить неславянские названия зарубежных городов: бельгийского Брюгге («мост»), немецкого Саарбрюккен («мост через реку Саар»), французского Понтуаз («мост через реку Уазу»), английского Кембридж («мост через реку Кем») и многих других, то частота явления станет очевидной.
Слово брод также нашло широкое отражение в топонимии. Правда, в наши дни названия бродов существуют лишь в микротопонимии, так как если они и находят еще кое-где использование, то известны лишь ограниченному кругу местных жителей. А о бродах, существовавших в прошлом, мы сейчас знаем преимущественно по названиям населенных пунктов, некогда возникших при них. Так, названия городов и других селений Брод, Броды, Бродки, Бродница, Бродовое, Перебродница многократно встречаются на карте Советского Союза и других славянских стран. Броды получали и более развернутые названия: Марфин Брод (река Москва), Жилин Брод (Белоруссия), Костин Брод (Болгария), Желтый Брод (Белоруссия), Крымский Брод (Москва), Угерски-Брод (Чехословакия) и т. п.
Из большого числа подобных названий можно выделить группу, содержащую такую важнейшую характеристику бродов, как качество грунта: Каменный Брод, Каменнобродское, Песчаный Брод, встречающиеся в русском и других языках (например, ирландский Белфаст — «песчаный брод»). Может быть выделена также группа названий, указывающих на характер использования брода. Так, на Волге, ниже Горького, до постройки волжских водохранилищ был известен перекат Телячий Брод, бывший в неблагоприятные годы камнем преткновения волжского судоходства. В числе перекатов Сухоны известен Коровий Брод. В Москве также был Коровий Брод, находившийся в месте пересечения Яузы со скотопрогонной дорогой; здесь же была улица Коровий Брод (ныве 2-я Бауманская). Похожее название имеет находящийся в черте Пскова поселок Козий Брод на берегу река Псковы.
Этим названиям по смыслу близки встречающиеся в Средней Азии и на Кавказе реки Койсу, что буквально означает «баранья вода». Но еще знаменитый русский географ П. П. Семенов-Тян-Шанский в 1856 г. отмечал, что такое название дается рекам, которые могут преодолевать бараны, и оно п o -существу означает «бараний брод». Некоторые из этих названий при своем возникновении несли важную хозяйственную информацию — указывали места переправы скота, но часть из них была, по-видимому, метафорической оценкой относительной глубины брода. Можно предположить, что названия Телячий или Бараний присваивались бродам, имевшим меньшую глубину, чем Бычий или Коровий.
Для путешествующих по рекам первостепенное значение имеют препятствия, встречающиеся на их пути: перекаты, пороги, камни, скалы. Перекат — термин с широким спектром значений, но чаще всего так пазывают мелководные участки речного русла, обычно тяну щиеся от берега до берега и служащие препятствием для судоходства. С перекатами зачастую связаны броды. Выше упоминались именно такие перекаты Телячий Брод и Коровий Брод. Многие перекаты имеют названая, связанные с береговыми объектами: Шуйские пески — по селу Шуйское, Верхний и Нижний Осовой — по селу Осовой и т. д.
Пороги издавна были препятствием для судоходства, их зачастую обходили по берегу, разгрузив суда, они служили хорошими ориентирами, и поэтому возникавшие вблизи от порогов селения нередко получали названия, связанные с ними: Порог, Пороги, Порожки, Порожск, Порожский, Подпорожье, Надпорожье, Запорожье. Многие из порогов в связи со строительством плотин гидроэлектростанций, сооружением водных путей, проведением дноуглубительных работ затоплены, и память об их былом существовании сохраняется лишь в этих названиях.
Названия порогов, сохранившихся и затопленных, в области старого славянского заселения имеют много общего и отличаются от значительно более поздних названий порогов на реках юга Сибири и Средней Азии. Образными и меткими были названия Днепровских порогов: Гроза, Разбойник, Шкода, Ненасытец. Характер порогов виден в названиях Монастырские Борозды (Сухона), Косые Гряды (Шексна), Лестница (Мста); звуковая характеристика: Болтун (Шексна), Шумиха (Мезенская Пижма), Рык (Мста); образны названия Свинья, Змеинец, Корабль, Камень-Шатрец (Шексна), Жеребец, Сердце (Ижма) и многие другие. От Кольского полуострова до Сибири новгородцы пронесли название водопадов Падун. Это название употреблялось так часто, что со временем превратилось в народный географический термин. В словаре Э. М. Мурзаева падун определяется как «водопад, порог на реке»; употребляется он и в других значениях.
Совсем другие названия порогов на реках Сибири и Средней Азии, освоение которых, в том числе и туристское, началось в последние десятилетия. На реке Шахдара (Памир): Слалом-Гигант, Экспресс; на Улуг-Хем (Тува): Двойной Сфинкс, Наутилус, Крокодил Гена, Баба-Яга; на Башкаусе (Алтай): Камень Преткновения. Есть, конечно, и названия описательного характера: Длинный, Коварный, Три Брата, Последний, Горячая Вода (по термальным источникам), Рыжий, Кара-Порог (смесь тюркского кара — «черный» и русского порог), названный так за отвесы черных скал.
Большую опасность для плавания представляют и прибрежные скалы, наиболее опасные называют бойцами. Особенно развита система наименований береговых скал на реке Чусовой, которая в прошлом была важным водным путем для сплава леса и продукции уральских металлургических заводов. Многочисленны простые описательные названия-характеристики: Бурый, Красный, Темный, Узенький, Высокий, Востряк, Гладкий, Висячий, Стеновой, Еловый, Лысан. Есть образные названия - метафоры: Башня, Гребешок, Дыроватые Ребра, Игла, Коврижка, Кобыльи Ребра, Копна, Печка, Собачьи Ребра, Шило, Щит, Юрта, Богатырь, Великан, Холостяк. Есть названия камней по фамилиям и именам, по соседним географическим объектам (рекам, островам, деревням).
Некоторые названия связаны с разного рода легендами и преданиями. В их числе и камень Ермак — согласно преданию, в пещере этого камня некогда зимовал Ермак со своей дружиной. Камень Ермак есть и на реке Сылве, где также, по преданию, бывал этот знаменитый казачий атаман. Однако можно полагать, что легенды появились позже, чем названия, и являются просто попыткой объяснить непонятные наименования, которые возникли еще до прихода в эти места русских людей. У тюрок распространено личное имя Ермек; термин ирмак, ырмак означает «речка, овраг». Но лучше к камням подходит монгольское ирмаг, ирмэг — «береговой обрыв», а использование тюрками монгольской географической лексики — явление обычное.
Трудность для плавания представляют и разного рода сужения русла между береговыми горами. Они часто имеют названия со специфическими географическими терминами ворота, горло, труба. Например, участок Волги между Жигулевскими и Сокольими горами называется Жигулевские Ворота; участок долины Зеи, пересекающий хребет Тукурингра, известен как Зейские Ворота; ущелье на реке Урик (Восточный Саян) названо Чертовы Ворота. На порожистом участке Днепра было Волчье Горло, на Ижме — Бычье Горло, на реке Ка-Хем (Тува) известна пятикилометровая Кахемская Труба.
Названия рек — важный элемент топонимической системы любой территории. Их имена часто служат базой для образования многих других названий. В частности, может быть отмечено их широкое употребление для образования названий территорий по типу абстрактных Поречье, Заречье, Поволжье, Заволжье, Замоскворечье, Завеличье («за рекой Великой»), Правобережная и Левобережная Украина (относительно Днепра), Волго-Окское междуречье, Уссурийский край, Приамурье и другие.
Особый интерес представляют названия городов и местностей, образованные от числительных, обозначающих количество рек. Это, прежде всего, известное всем еще из школьного курса истории древнего мира название Двуречье (оно же Междуречье, или по-гречески Месопотамия), относящееся к пространству между реками Тигр и Евфрат. Но такое же по смыслу название имеет и кавказский курортный город Туапсе, из адыгейского туа — «два», псы — «вода, река», т. е. «двуречье».
В Кировской и Горьковской областях есть деревни Трехречье. Указание на четыре водотока содержит название областного центра Узбекской ССР города Чарджоу (чар — «четыре», джуй — «ручей, арык»), но какие именно четыре арыка дали основание для появления этого имени, неизвестно. Иное дело китайская провинция Сычуанъ (китайск. сы — «четыре», чуанъ—«река», т. е. «четыре реки» или «четырехречье») — здесь на любой мелкомасштабной карте отчетливо видны четыре реки, орошающие котловину, в которой находится эта провинция. Существует и «пятиречье». Это историко-географическая область в Южной Азии Пенджаб (пендж — «пять», аб — «вода, река»), по которой протекают пять рек: Джелам, Чинаб, Рави, Биас и Сатледж. Русское Семиречье — перевод казахского Джетысу (дже-ты — «семь», су — «река»). При желании на обширной территории, относимой к Семиречью,— от озера Балхаш до северных хребтов Тянь-Шаня — можно выбрать каких-нибудь семь рек и считать, что от них территория и получила название. Но более реалистично объяснение, связывающее появление названия Джетысу с этническим наименованием семиплеменные киргизы или джетинцы. И конечно, никто и никогда не считал речки в местности Минбулак — «тысяча ручьев» в Киргизской ССР. Можно только с уверенностью сказать, что их много.
| Топонимика в горном туризме |
Популярность гор как объекта туризма велика. Через горы проходят многие самодеятельные, а также всесоюзные и местные туристские маршруты — автобусные, автобусно-пешеходные, пешеходные, а в последние годы и конные. География горного туризма непрерывно расширяется. И хотя по-прежнему на первом месте по посещаемости находятся горы европейской части СССР — Хибины, Карпаты, Кавказ, Урал, все шире и шире поток организованных и самодеятельных туристов направляется в горы Средней Азии, Сибири, Дальнего Востока. В сфере туристских интересов оказываются все горные районы страны, которые используются на всех уровнях, от подножий до высокогорья. А это обстоятельство обусловливает необходимость знакомства туристов со всей совокупностью названий элементов горного рельефа. Рассмотрим основные особенности их образования.
В прошлом в употреблении местных жителей отсутствовали названия крупных горных систем, обширных массивов, протяженных хребтов или даже целых горных стран. Это обстоятельство имело глобальный характер, и географы давно обратили внимание на него. В употреблении местного населения находилось множество частных названий, относящихся к отдельным перевалам, склонам, ущельям и другим элементам орографии, имевшим значение для повседневной жизни и хозяйственной деятельности людей, но не было обобщающих названий крупных форм рельефа.
Известные современной географии названия Памир, Гималаи, Альпы, Кордильеры, Киргизский хребет, Среднерусская возвышенность и многие-многие другие были созданы искусственно, в процессе географического изучения территории. Местное население узнало эти названия только в последние 50—100 лет из литературы и других средств массовой информации, в ходе распространения образования и культуры.
Возникали подобные обобщающие названия в разное время и разными путями. Один из наиболее распространенных путей — использование в качестве имен собственных географических терминов гора, горы, хребет, которыми местные жители обозначали незнакомые им обширные горные объекты.
Подобное образование названий известно с глубокой древности и имеет глобальное распространение. Не вдаваясь в подробности, отметим, что такие названия гор, как Альпы, Апеннины, Арденны, Балканы (совр. Стара-Планина), Вогезы, Пеннины, Пинд, Пиренеи, Юра в зарубежной Европе и Атлас в Северной Африке, образованы из географических терминов, которые на разных языках древнего населения Европы и Африки означали «возвышенность, хребет, горы». Употреблялись эти названия уже во времена Древней Греции и Рима.
По этому же способу образованы названия некоторых обширных горных систем и на территории Советского Союза. Самая западная в нашей стране горная система Карпаты имеет название от фракийского термина карпе — «скала». Название массива на Кольском полуострове Хибины образовано или прямо из финского хибен — «возвышенность», или через посредство северных говоров русского языка. На Дальнем Востоке, по разным сторонам Амура, известны горы Малый Хинган (от монгольского термина хянган — «гребень горы»). Хребет Джугджур, служащий одним из звеньев водораздела между бассейнами Северного Ледовитого и Тихого океанов, имеет название, образованное эвенкийским термином дюгдюр — «высокая безлесная гора». Этот же термин находим в названии хребта Джугдыр, входящего в систему Станового хребта на водоразделе между бассейнами Зеи и Алдана.
Другой распространенный способ образования обобщающих названий заключается в перенесении названия части объекта на весь. И здесь примеры многочисленны. Современное название Кавказ, Кавказские горы имеет исходным Гроукасим — «белоснежная гора». Так древние выходцы из Индии и Ирана называли Эльбрус, а древние греки и римляне распространили это имя на весь горный хребет.
Здесь же может быть приведено и название Урал. Как следует из летописи, эти горы были известны новгородцам уже в XI в., однако ни тогда, ни в документах следующих четырех веков их собственное название не указывается. И только в описании похода москвитян под руководством воеводы Курбского, который состоялся в 1499—1500 гг., упоминается название Камень. В источнике середины XVI в. встречаются также названия Большой Камень, Пояс, Большой Пояс, Каменный Пояс и другие, что свидетельствовало об отсутствии единого общепринятого наименования. Однако вплоть до конца XVIII в. чаще всего употреблялись названия Камень и Пояс. В замечательном памятнике русской географии в картографии XVII в. «Книге Большому чертежу» (1677) впервые упоминается название Оралтова гора, представлявшее собой искажение тюркского названия Уралтау, сохранившегося и до настоящего времени для одного из хребтов Южного Урала. Название в форме Урал или Уральские горы постепенно распространялось все дальше и дальше к северу, пока не стало к концу XVIII в. относиться уже ко всему хребту, вытеснив из обихода название Камень.
Даже название перевала может быть распространено на весь хребет. Примером служит хребет Хамар-Дабан на юго-восточном берегу Байкала. Известно, что название первоначально относилось только к одному перевалу: в бурятском дабан — «перевал через горы», хамар — буквально «нос», но в переносном значении — «мыс», а название в целом означает «мыс-перевал», поскольку, как указывал сибирский топонимист М. Н. Мельхеев, оно относилось «к небольшому перевалу близ Шаманского мыса». Как будет показано ниже, аналогично происхождение названия Яблоновый хребет.
Здесь же может быть упомянут и не очень часто встречающийся случай прямо противоположного характера, когда обобщающее название сохраняется лишь за частью объекта. Это название Становой хребет, которое русские землепроходцы XVII в. относили ко всей системе хребтов, протяженностью свыше 4 тыс. км, служившей водоразделом между Северным Ледовитым и Тихим океанами, включая сюда и Яблоновый хребет, и современный Становой хребет, и Джугджур, и Колымское нагорье вплоть до Чукотского полуострова. Именно большие размеры, труднодоступность, водораздельный характер и дали казакам основание назвать эту систему Становым хребтом, т. е. «основным, главным».
Многие обобщающие названия гор были присвоены русскими учеными в XIX — XX вв. в процессе географического изучения и картографирования Средней и Центральной Азии, Сибири. Это преимущественно простые имена, образованные от названий местностей, рек и народов, реже — присвоенные в честь какого-либо лица. Например, выдающийся русский географ П. П. Семенов во время своего путешествия в Тянь-Шань в 1856— 1857 гг. (за которое он и получил в 1906 г. почетное добавление к своей фамилии — Тян-Шанский) хребет, который по ходу маршрута его экспедиции находился за рекой Или, назвал Заилийский Алатау (о значении Алатау будет сказано ниже). Другой талантливый русский ученый — А. П. Федченко во время своих путешествий в Среднюю Азию дал открытым им горным хребтам названия Туркестанский — по территории Туркестан; Заалайский — лежащий «за Алайской долиной»; Зеравшанский — по реке Зеравшан и Гиссарский по населенному пункту Гиссар (название образовано термином хисар - «укрепленный город», который известен в таджикском и тюркских языках этого края).
В 1926—1930 гг. на северо-востоке СССР, в бассейнах Индигирки и Колымы, работала экспедиция Академии наук. Руководил этой экспедицией геолог С. В. Обручев (впоследствии член-корреспондент АН СССР), а геодезистом, который выполнял съемку, определял астрономические пункты и составлял карту региона, был К. А. Салищев (позже — профессор Московского университета). Экспедиция впервые показала действительную картину географического строения этого огромнейшего края. В частности, ею были открыты и названы: хребет Черского — в честь исследователя Сибири И. Д. Черскогс (1845—1892), Юкагирское плоскогорье - по народу юкагиры, живущему в тех местах, Нерское плоскогорье — по реке Нера (правый приток Индигирки).
Эта же экспедиция подтвердила существование водораздельного хребта в верховьях Омолона, который местные жители называли Гыдан (эвенк, гыдан — «хребет»), Позже на картах стали подписывать хребет Гыдан (Колымский), в Географическом словаре 1983 г. находим уже Колымское нагорье и мелким шрифтом второе название — Гыдан, а в ряде последних атласов подписывается уже просто Колымское нагорье. Таким образом, местное терминологическое название за какие-нибудь полвека оказалось замененным искусственным названием по реке, которая находится на удалении более 200 км.
Сходным был путь образования названия Тянь-Шань. Первоначально существовало тюркско-монгольское название Тенгри-Таг - «небесная гора», относившееся лишь к восточной части горной системы. Еще в древности китайцы, узнав это название у местного населения, перевели его на свой язык — Тянь-Шань (китайск. тянъ — «небо», шань — «гора»). В первой половине XIX в. название в китайском переводе проникло в труды западноевропейских географов, которые к тому же распространили его на всю горную систему. От них оно вошло в мировую литературу, в том числе и в русскую, где это название было впервые применено в 1831 г. Через посредство русской литературы название со временем проникает и в обиход местного населения.
Обобщающие названия хребтам присваиваются и по фамилиям отдельных лиц. Выше было отмечено одно такое — хребет Черского, присвоенное экспедицией С. В. Обручева и К. А. Салищева 1926—1930 гг. Однако начало присвоению хребтам подобных названий было положено во второй половине прошлого века русскими исследователями Центральной Азии. Н. М. Пржевальский назвал открытые им горные хребты по именам знаменитых путешественников Марко Поло, Колумба, Гумбольдта, а В. А. Обручев — по именам русских ученых Семенова, Мушкетова, Потанина и иностранных — Зюсса и Рихтгофена.
Оба исследователя в своих отчетах подчеркивали, что названия они давали лишь безымянным хребтам. Однако впоследствии на многие из открытых ими хребтов были распространены в качестве обобщающих названия отдельных вершин или перевалов, а первоначальные названия стали использовать лишь как дополнительные. Так, на современных картах находим хребты: Бокалыктаг (Марко Поло), Улан-Дабан (Гумбольдта), Циляньшань (Рихтгофена), Тэргун-Дабан (Мушкетова) и т. д. В качестве основного сохранилось название хребет Семенова, данное в честь П. П. Семенова-Тян-Шанского. А хребет, которому Н. М. Пржевальский дал название Загадочный, позже, в память об исследователе, был переименован в хребет Пржевальского, но его современное название — Аркатаг (Пржевальского).
Следует подчеркнуть, что, называя горные хребты именами выдающихся путешественников, русские исследователи Центральной Азии распространили на объекты суши уже сложившуюся ранее у моряков традицию называть вновь открытые ими объекты (острова, мысы и т. п.) в честь выдающихся мореплавателей или просто своих предшественников, внесших посильный вклад з изучение Земли.
Мы уже говорили, что многие названия гор образованы географическими терминами, означающими «горы, хребет, вершина». Но нередко и сами названия становятся терминами. Например, слова дельта, меандр, архипелаг когда-то были названиями и писались с заглавной буквы: Дельта, Меандр, Архипелаг. Некоторые названия не достигают уровня «настоящих» терминов, но все же превращаются в некие эталоны, носители признака и используются для характеристики других объектов, похожих на них по своим свойствам. Примером может служить название мощной горной системы Альпы, которое послужило основой для образования имен значительно меньших по своим размерам гор в других местах Земли: Австралийские Альпы, Японские Альпы, Новозеландские (или Южные) Альпы, Канадские Альпы, а в Советском Союзе — Гуцульские Альпы в Карпатах и Суганские Альпы на Кавказе. Не все эти названия признаны наукой: «настоящими» считаются лишь те Альпы, которые характеризуются типичным альпийским рельефом: крутыми склонами, скалистостью, обилием острых гребней и пиков. Поэтому часть из перечисленных Альп можно найти только в журналистских репортажах, туристских проспектах и другой популярной литературе.
Альпы занимают 60% территории Швейцарии. Исключительная красота горных ландшафтов этой страны имеет мировую известность, и поэтому название Швейцария уже давно воспринимается как нарицательное для обозначения понятия «живописная горная страна». По подсчетам ученых, существует свыше 100 различных Швейцарий, причем около половины из них приходится на северные районы Центральной Европы, а самой первой была Саксонская Швейцария, появившаяся в 1766г. Известны Азиатские Швейцарии — так называют то Ливан, то Кампучию, то Непал, Африканские Швейцарии — Лесото или Свазиленд, Южноамериканская Швейцария — Уругвай и т, д.
Но наибольший интерес для нас представляют отечественные Швейцарии. Издавна название Русская Швейцария закрепилось за окрестностями Звенигорода. Здесь много лесов, полей, извилистых речек, текущих порой в глубоких долинах с обрывистыми берегами, много пологих и крутых возвышенностей, в связи с чем и появилось это название. Под названием Подмосковная Швейцария иногда выступает Рузский район, расположенный на юго-восточных склонах Смоленско-Московской возвышенности с холмистым рельефом, расчлененным речными долинами и оврагами, а иногда — северные районы, лежащие в пределах Клинско-Дмитровской возвышенности. Кроме того, в разных местах страны известны: Маленькая, или Курская, Швейцария — место в Посемье по рекам Козле и Вабле, где превышения рельефа достигают 110 м, а речные долины врезаются на глубину до 30—35 м; Северная Швейцария — в окрестностях города Ковдор у границы с Финляндией; Донецкая Швейцария — ландшафтный заказник в окрестностях города Славяногорска, на берегу Северского Донца; Латышская Швейцария — живописные окрестности города Сигулды по реке Гауя; Молдавская, или Бессарабская, Швейцария в Кодрах; Белорусская Швейцария в Мозырских высотах БССР; Оренбургская Швейцария в районе турбазы Кувандык; Казахстанская Швейцария — Кокшетауские горы в Кокчетавской области и, наконец, Сибирская Швейцария — так называют и Горный Алтай, и Тункинские Гольцы в Восточном Саяне. Вероятно, есть у нас и другие Швейцарии, поскольку фантазия туристов неисчерпаема.
В отличие от обширных горных систем и протяженных хребтов, получавших названия искусственные, которые возникали в процессе обобщения знаний об этих объектах, отдельные вершины и небольшие хребты, как правило, именовались местными жителями. И в этой категории названий на первое место должны быть вынесены названия, образованные народными географическими терминами. Рассмотрим названия с участием старинного русского термина камень, который имеет широкий спектр значений. Это названия и хребтов — Камень, Поясовый Камень, и отдельных вершин — Камень, Сердце-Камень, Арий-Камень, и других многократно повторяющихся на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке возвышенностей. Напомним, что термин камни обозначает «береговые скалы или пороги на реках» (Камни реки Чусовой и другие, Подкаменная Тунгуска); сюда же могут быть добавлены и подводные камни, например известные Нефтяные Камни в Каспийском море.
От западных границ до Камчатки известен термин сопка. Но если в псковских, тверских говорах это «небольшой холм», то в Сибири название Сопка относится уже к значительным горам, а на Камчатке — это вулканы с высотами от 3 до 5 тыс. м (Жупановская Сопка, Ключевская Сопка и др.).
Известны также вершины с названиями Курган и Пик, что вполне естественно; понятны и названия Скала, Утес. Менее удачное применение для отдельных вершин имен Холмы и Хребет. И уж совсем неожиданны для вершин названия Перевал, Котел, Котлован, которые, по всей видимости, даны не местными жителями, а являются плодом творчества пришлых экспедиционных работников.
Таким образом, русская горная терминология развита сравнительно слабо, что вполне понятно, так как русский язык складывался на Восточно-Европейской равнине, в условиях отсутствия горного рельефа. Но народы, живущие в горах, имеют более дифференцированную систему терминов. Для примера возьмем карпатские говоры украинского языка. Географическая терминология, применяемая в Карпатах для обозначения гор, очень детальна: в зависимости от размеров и формы вершины, от покрывающей ее растительности, наличия скал, камней применяются различные термины. В центральной части советских Восточных Карпат наиболее часто в названиях гор встречаются следующие термины, расположенные в порядке частоты их употребления: кичера — «гора, покрытая лесом, кроме вершины»; верх — «вершина горы»; клива — «незаросшая голая вершина горы»; горб — «невысокая пологая горка, холм»; магура — «высокая отдельная гора»; Грунь — «гора, покрытая лесом» и «пик, вершина горы, самый верх»; горган — «высокая каменистая вершина горы, гребень высокого хребта»; аршица — «крутая каменистая гора, гора с длинными острыми гребнями»; бердо — «крутая гора, скала, обрыв»; бескид — «скалистый горный хребет».
Все эти термины неоднократно применяются самостоятельно и входят в состав многих сложных названий. Известны горы Горганы, Бескиды, географическая область Верховина, вершины Кичера, Клива, Горб, Магура, Грунь, Бердь, хребет Аршица, а также Яворова Кичера, Косое Верх, Черная Клива, Сынечавская Магура, Толстый Грунь и т. д.
Для полноты картины отметим также названия с менее выраженным терминологическим значением, встречающиеся по одному или по два раза: Шпилак (от шпиль — «невысокая круглая горка»), Маковец, Маковка, Рог, Рожок, Гребень, Болван.
Подобные развитые системы горных терминов и образованных от них названий находим и у народов Кавказа, таджиков, киргизов, горных алтайцев и других, для которых горный рельеф является неотъемлемой частью их быта.
В русской горной терминологии особое место занимает термин гора, которым обозначают, согласно словарю Э. М. Мурзаева, «поднятие, заметно выделяющееся на земной поверхности среди равнины, а также среди плоскогорий или в горной местности». Как видно из этого определения, понятие гора очень широко по своему содержанию. Действительно, если посмотреть на географическую карту, то можно видеть, что термином гора сопровождаются названия мощных горных сооружений нередко имеющих высоту в несколько тысяч метров и являющихся высшими точками целых горных стран: Эльбрус, Народная, Белуха, Победа. Но в центральных и северо-западных районах Русской равнины этим же термином обозначают невысокие моренные холмы. Для примера вспомним названия знаменитого Пушкиногорья: Святая гора (сравн. Святогорский монастырь), Трехгорье (сравн. имение Тригорское), Савкина горка Воронья гора (сравн. городище Воронич), Лысая гора Синичъя гора.
В центральных областях, в Поволжье гора — « cyxo й и высокий берег реки». Вероятно, многие знают произведение известного писателя П. И. Мельникова (А. Печерского) «На горах», которое начинается так: «От устья Оки до Саратова и дальше вниз правая сторона Волги «Горами» зовется... горки, пригорки, бугры, холмы, изволоки грядами и кряжами тянутся во все стороны меж долов, логов, оврагов и суходолов...» В этом смысле термин гора употребляется и в Московской области, где отдельные участки берега Москвы-реки называются Николина гора, Марьина гора, Соколова гора. Среди них и Ленинские горы (бывшие Воробьевы горы) — высокий берег Москвы-реки в черте города, на против Лужников. А Акулова гора на реке Уче, притоке Клязьмы, получила известность благодаря упоминанию в стихотворении В. В. Маяковского «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче», которое было написано в Пушкине на Аку ловой горе, в даче Румянцева.
Среди имен гор многочисленны описательные названия. Признаки, отражаемые в таких названиях, весьма разнообразны. Это размеры и форма горы: Большая, Великая, Высокая, Круглая, Округлая, Овальная, Вытянутая, Длинная, Горбатая, а также Купол, Конус, Пирамида, Шишка, Трапеция; характер склонов: Крутая, Пологая, Обрывистая, Ступенчатая, Ребристая — и вершин: Плоская, Столовая. Сюда же относятся названия: Железная и Магнитная; Гранитная, Каменная и Песчаная; Валунная и Щебеночная; Осыпная и Скалистая. Здесь приведены лишь отдельные примеры названий-характеристик — в действительности их намного больше, причем многие неоднократно повторяются и входят в различные сочетания. Так, кроме часто повторяющихся названий Каменная, известны горы Каменная Игла, Каменная Тундра, Каменный Гребень, Каменный Зуб, Каменный Рог, Каменный Сырт и другие, а также Каменистая, Каменник, Каменуха. Прилагательное Большая нередко выступает в качестве самостоятельного названия, но значительно чаще встречается в сочетании с именами собственными, образуя пары-противопоставления: Большая Вузих — Малая Вузих, Большая Ипелька — Ипелька и т. п.
Важная характеристика гор — цвет, что отражается в названиях на русском языке: Белая, Бурая, Голубая, Зеленая, Красная, Рябая, Светлая, Синяя, Черная — и во множестве названий на других языках народов СССР. Специфика названий гор заключается в том, что в отличие от имен населенных пунктов, рек, морей включаемые в них цветовые характеристики в большинстве случаев отражают реальный цвет объекта, а не какие-либо иные (социальные, идеологические, ориентирные) признаки.
Наибольшее распространение в названиях имеет прилагательное белый: многократно повторяется Белая
и Белые горы, часты сочетания: Белая Грива, Белая сопка, Белый Камень, а также Белоголовая, Белогорье,
Белуха. Иногда такие названия связаны с цветом горных пород, но в подавляющем большинстве случаев отражают наличие ледников, снежников или просто длительного сохранения снежного покрова в летнее время. Постоянство признака способствовало превращению названия Белок в термин белок - «снежная гора, даже летом», откуда в Алтае, Саянах сложные названия Чуйские Белки, Катунские Белки, Фигуристые Белки. Этот же признак отражается и в простых конкретных названиях Ледниковая, Ледовая, Ледяная, Снеговая, Снежная.
Распространенные тюркские названия Акдаг, Актас, Актау, Акташ, Актепе, Актоба, Актюбе, где ак - «белая», даг, тау - «гора», тас, таш — «камень», тоба, тюбе, тепе — «холм», кроме основных значений — «цвет пород», «наличие льда, снега», иногда обозначают и «безлесную открытую степную гору».
С белым цветом пород или наличием ледников связаны названия многих известных вершин Советского
Союза и зарубежных стран: Казбек по-грузински Мкинварцвери — «ледниковая гора», уже упоминавшееся древнее индоиранское название Эльбруса Гроукасим — «белоснежная гора»; Монблан в Альпах в переводе с французского «белая гора»; хребет Ливан имеет название из древнесемитского лабан — «белый»; название африканской горы Кения объясняется из языка масаев как «белая гора»; Сьерра-Невада — «снежные горы» — есть в Испании, в Северной и Южной Америке, и во многих разных местах мира.
Часто встречаются, но уступают белым по распространенности черные горы. Этим определением, как правило, характеризуются два основных признака — реальный цвет горных пород и наличие растительности: горы Черная, Черная Сопка, Черный Камень, Черный Шпиль, местность Черногорье или в сочетании с собственными названиями: Черный Салан, Черная Гилева.
В тюркской топонимии Каратау («черная гора») - «гора, покрытая черневой тайгой», противопоставляется Актау («белая гора»). В связи с этими двумя терминами нужно указать и третий — тюркск. алатау — «пестрые горы», т. е. горы, в высокогорной части которых перемежаются белые пятна снега, черные каменистые рос c ыпи, зеленые участки травянистой растительности, серые гранитные массивы. Иногда название Алатау поучают отдельные вершины или небольшие хребты, но широкую известность имеют крупные хребты: Кузнецкий Алатау, Таласский Алатау, на территории Киргизской ССР этот же термин пишется ала-тоо, откуда хребты Терскей-Ала-Тоо, Кюнгей-Ала-Тоо. Иногда термин алатау имеет смысл «высокие горы». В двух последних названиях интересно не только цветовое определение, но и географический смысл их первых частей. У киргизов кюнгей — «сторона горы, хребта, обращенная к солнцу», т. е. «южная сторона»; а терскей — «теневой, северный склон». Рассматривав- мые названия присвоены жителями котловины Иссык- Куля, для которых хребет, расположенный вдоль север- ного побережья озера, т. е. обращенный к солнцу, был е кюнгей, а хребет, служащий южным обрамлением озера, оказывался теневым — терскей. Таким образом, название «южный» получил северный хребет, а «северный» - лежащий южнее.
Из других названий гор с цветовыми обозначениями отметим Синие горы. Это распространенное в русском фольклоре название связывают со зрительным впечатлением от синеющих на горизонте гор, В России много численны Красные горки — пригорки, на которых в прошлом проводились игры, хороводы, гулянья. Здесь красная - «красивая» (солнечная, живописная), но известны и Красные горы, сложенные красноцветовыми породами.
Разнообразны названия гор по характеру растительности. В них представлены все распространенные породы деревьев: горы Березовая, Дубовая, Еловая, Кедрвая, Лиственничная, Осиновая, Сосновая, а также растительность, имеющая более ограниченное распространение: Бамбуковая, Стланиковая. Известное название Яблоновый хребет, которое в любительских объяснениях часто связывают о дикими яблонями, в действительности к растительности не имеет никакого отношения, о чем подробнее будет рассказано ниже.
Названия гор образуются от термина лес: хребет Лес, гора Лесная в Сибири и на Дальнем Востоке, JIec ная Гряда на Валдайской возвышенности, горы Лесистые Карпаты. В связи с этим термином нельзя не вспомнить распространенную в славянских языках общность терминов гора и лес, на которую обратил вниманщ Э. М. Мурзаев: в старославянском гора означала также «лес», в современном сербско-хорватском гора — «гора» и «лес», а в болгарском гора — только «лес». На основании этого делается вполне справедливый вывод, что у славян гора — первоначально только «лесная возвышенность», «высота, поросшая лесом». А возникнуть такое значение могло лишь в таких географических условиях где на равнине господствовали степи, а в горах — леса т. е. в степной зоне Европы, где леса покрывали Карпаты, горы Крымского полуострова*. Полученный вывод важен в историко-географическом отношении, так как содержит данные для уяснения былого расселения славян.
Аналогичное совмещение значений терминов гора, лес наблюдается и в других индоевропейских языках, чем в частности, обусловлено появление таких известных названий гор, как Чешский Лес, Тюрингенский Лес, Шварцвалъд, Гарц (из средневекового немецкого Hardt - «лес»). Всем знакомый географический термин тайга - «хвойный лес» своим возникновением обязан этому же совмещению значений: в Южной Сибири, в Северной Монголии тайга — «гора, покрытая лесом», откуда со временем развилось современное значение. Универсальность этого явления видим на примере горы Чегет в Приэльбрусье: на карачаево-балкарском чегет — «северный склон горы», «лес»; указание экспозиции склона здесь отражает лишь наиболее благоприятные условия произрастания лесов.
Но и отсутствие растительности также важный признак, дающий повод для образования названий. Наиболее часто встречается название гора Лысая, реже — Плешивая. В Сибири вершины гор, лежащие выше границы леса, но еще не настолько высокие, чтобы сохранять снежный покров в летнее время, называют гольцы. Иногда названия образуются одним этим термином — Голец, но чаще в сочетании с прилагательными: Широкий Голец, Ботовский Голец. В последние 10—20 лет на картах количество названий с термином голец резко сократилось, так как в процессе «упорядочения» названий термин был исключен из тех, где он сочетался с существительным: вместо Голец-Пурпула, Голец-Лонгдор и т. п. стали писать Пурпула, Лонгдор. Таким образом, оказалась утраченной важная географическая характеристика объекта, придававшая названиям специфически сибирский колорит.
Многочисленны названия гор «по животным»: Волчья и Медвежья, Лисья и Песцовая, Баранья и Козья, Оленья и Изюбриная, Орлиная и Воронья и т. п. Можно предполагать, что названия связаны с реальным обитанием тех или иных животных на этих горах, но, по-видимому, это справедливо далеко не во всех случаях. Так, известны три горы Верблюжья. Одна из них находится в Казахском мелкосопочнике, где обитание верблюдов возможно. Но две другие расположены на Северном Урале и на Новой Земле, т. е. далеко за пределами ареала этого животного. Очевидно, этим горам названия даны за их внешний вид, напоминающий верблюда. Здесь название Верблюжья входит в один ряд с названиями гор Верблюд, Бык, присвоенными по признаку внешнего сходства.
Однако внешнее сходство горы с каким-либо животным — признак весьма субъективный: одна и та же гора у разных людей вызывает совершенно различные ассоциации. Это можно хорошо видеть на примере известной крымской горы Аюдаг. Обычно ее название объясняют из татарского языка как «медведь-гора» (аю — «медведь», даг — «гора»). Но средневековые генуэзцы называли ее Камилла — «верблюд», а писатель В. П.Катаев отмечал, что она похожа на мышь. К этому следует добавить, что современные топонимисты отвергают все эти версии и связывают название горы с родоплеменным названием древнего тюркского населения Крымского полуострова.
Вообще, названия-метафоры, основанные на уподоблении гор другим объектам, имеющим какой-либо характерный признак, распространены очень широко. Например, известны горы Коврига, Корабль, Копна, Копешка, Стожок, Печи, Печки и т. п. Горы Колокольня есть на Урале и в Сибири, а известную на Байкале бухту Песчаную, излюбленный объект туристов, ограничивают мысы Большой и Малый Колокольный. Это глубоко вдающиеся в Байкал утесы, напоминающие колокольни. Многие метафоры встречаются в названиях на разных языках народов СССР. Например, одна из гор Кузнецкого Алатау по своему внешнему виду получила название Сундук. В Киргизии есть гора Сандык («сундук»), а в Эвенкийском автономном округе три горы с названием Авса из эвенк. авса — «сундук, ящик».
Одна из вершин Сихотэ-Алиня носит название Голова. Метафорическое употребление названий частей тела человека и животных — явление распространенное, об этом специально писал Э. М. Мурзаев**, причем встречается оно в различных языках. Можно указать тюркские названия Баш-Алатау, Баштау, Башташ, где баш —
«голова», а таш, тау и алатау — «гора»; на берегу Селенги гора Тологой, в Казахстане — ряд гор Толагай из бурят., монг. тологой - «каменная голова». В Читинской области гора Шапка, на Северном Урале — Кент-Нер, где манс. кент — «шапка», нер — «гора», а в бассейне Нижней Тунгуски гора Авун, эвенк, авун - «шапка».
Остроконечность вершины — яркий признак гор, который зачастую находит отражение в их названиях, Десятками насчитываются горы Острая, Острая Вершина, Острая Сопка, Остроконечная, Воструха и т. п. Иногда этот признак передают метафорой: горы Кинжал, Каменная Игла, Зуб. Казалось бы, что в этот же ряд входит и известная уральская гора Сабля — иногда даже пишут, что она напоминает острый клинок, взметнувшийся к небесам. Однако, как отмечал еще в середине прошлого века исследователь Приполярного Урала геолог Э. Гофман, это «пик острый, но не напоминает саблю, как пишут». А в географическом словаре конца XIX в. указано, что у горы «оперчивается 14 зубчатых вершин, из коих высочайшая похожа на острый гвоздь». Причина превращения гвоздя в саблю заключается в ненецком языке, на котором эта гора называется Острая, а слово «острая» по-ненецки савлук или саблюй. Очевидно, что превращение ненецкого саблюй в русское сабля было лишь делом времени.
Горы, выдающиеся среди окружающих вершин, служащие надежным ориентиром или обеспечивающие широкий обзор, получают названия: Приметная, Командная, Караульная, Ориентир и Ориентирная, Маяк и Маячная; этот же смысл имеют метафорические имена Хозяин, Царь-Сопка, Богатырь, Генерал.
В большинстве случаев реалистичны названия с числительными. Многие горы носят имя Одиночная. Довольно широко распространены названия с два и три: Два Брата, Две Сестры, Два Шпиля, Двуглавая, Двугорбая; аналогичны Три Брата, Три Сестры, Три Пальца, Трехглавая, Тройная. Есть гора Четырехрогая, мыс Четырех Скал, островок Четыре Пальца в Охотском море — по числу вертикально выходящих из воды конусообразных скал, а пять вертикальных скал обусловили в том же море название мыса Пятибратский; в Сихотэ-Алине есть гора Пять Пальцев, но самым известным названием с этим числительным остается Бештау — пятивершинный лакколит на Северном Кавказе (тюрк. беш — «пять» т ay — «гора»), которому обязан своим названием известный город-курорт Пятигорск.
Числительное семь широко распространено в топонимии, где оно отражает древнее обозначение некоторого множества, а не конкретное число объектов. Примерами служат названия населенных пунктов Семибрато-во, Семигородня, Семиозеры, Семипалатинск, Семихатка, Семь Колодезей, Семидворье и другие, а также Лабытнаги (хантыйск. Лапыт — «семь», нанг — «лиственница»), Джетыкала (тюрк, джеты — «семь», кала — «крепость»), географическая область Семиречье. Причина столь широкого употребления этого числа, которое нередко называют «магическим», восходит к глубокой древности и связано с некоторыми психофизиологическими особенностями нашей способности к восприятию информации, например различение семи цветов спектра, семи ступеней гаммы. Это находит широкое отражение в фольклоре—вспомните пословицы о семи няньках, семи бедах, семи пятницах, о семерых, которые одного не ждут, совет семь раз отмерить и т. д. Однако в названиях гор это знаменитое числительное встречается редко, главным образом в микротопонимии (например, коми Сизимюрамыльк—«семиголовый бугор»), и отсутствует в названиях значительных гор. По-видимому, их заменяют названия Многовершинная, Многоглавая.
«Вечность» гор по сравнению с человеческой жизнью определила распространение названий, связанных с понятием старости, вечности: горы Старик-Камень, Дед, Старуха, Бабушка, а также Айдахох (осет.) — «дед-гора», Ойканер (манс.) — «старик-камень», Малкамуд (лезг.) - «ведьма, злая старуха», Мунку-Сардык (бурят.)— «вечный голец» и многие другие.
Высота гор зачастую ассоциировалась с небом, облаками: тюрк. Тенгри- Ta г и китайск. Тянь-Шань означают «небесная гора»; то же значение имеет и тадж. Кухиос-моннама.
Подобные названия непосредственно смыкаются с обожествлением гор, с их культом, распространенным в анимистических верованиях, а также с использованием гор в качестве места отправления культовых обрядов различных религий. Явление это распространено во всем мире. Высочайшая вершина Земли Эверест имеет непальское название Сагарматха — «небесная вершина» или «властелин неба», а по-тибетски она же называется Джомолунгма, что переводится как «богиня мать Земли». Название высочайшего вулканического массива Африки Килиманджаро на языке суахили, береговых жителей, видевших его издали, в перспективе, означает «гора бога холода».
Есть культовые названия гор и на территории нашей страны. К далеким эпохам палеолита и неолита относится возникновение наскальных изображений или, как их называют ученые, петроглифов. Горы и скалы с такими изображениями привлекали внимание более позднего населения, что находило отражение в их названиях.
Врезающийся на полкилометра в Онежское озеро мощный скальный гребень, на котором сосредоточено около сотни рисунков, получил название Бесов Нос. Народное название петроглифов — писанцы или писаницы, а скал с ними — Писаные Камни. Такие скалы («камни») встречаются на реках Урала, Сибири. Широкой известностью пользуется Писаный Камень на реке Вишере. На нем люди каменного века изобразили десятки фигур лося, медведя, куницы, рыбы, человека. Иногда название Писаный Камень оказывалось присвоенным ошибочно. Так, высокий скалистый мыс на берегу Байкала получил это название потому, что имеет трещины, образовавшиеся в результате естественного разрушения породы, которые отдаленно напоминают фигуру человека. Однако это пе мешало бурятам использовать его в прошлом в культовых целях, устраивать на нем жертвоприношения.
Верования древних саамов отражают некоторые названия гор Кольского полуострова: Термесуайв, где термес — саамское божество грома, уайв — «гора»; Кеттель-варака, где кеттель — саамский домовой, варака - «гора». Возвышенность Чехкливыд получила название по чахкли — сказочным маленьким существам, обитающим в подземном царстве, в лесах и на скалах*. Саамское по происхождению название гора Мендуха находим в Ветреном Поясе (Архангельская обл.) — в его основе имя саамского божества Мяндаша или Мянда («олень»), которое, согласно преданиям, было предком саамов.
С верованиями древних манси связаны названия гор Северного Урала: Ялпингнёр — «священная гора», Пубинёр — «гора божка (идола)»; в топонимии монголо-язычных народов СССР неоднократно встречаются названия гор Богдо или Богдоула, где богдо — «святая, божественная», ула - «гора»; есть названия, образованные от бурхан — «бог». Русское население национальные названия культовых гор нередко заменяет русскими: Молебный Камень, Шаманский Камень, а при наличии на них культовых камней, столбов, истуканов они нередко получают название Болванская от русского болван — «деревянный или каменный идол, каменный столб».
Мемориальные названия гор, т. е. названия в честь лиц, организаций, событий, абстрактных понятий, встречаются практически повсеместно. Однако особенно широкое распространение такие названия имеют в высокогорьях Памира, Тянь-Шаня, Кавказа, где местное население отсутствует, и труднодоступные вершины, до недавнего времени остававшиеся безымянными, получали наз- вания от топографов, альпинистов, туристов. Список таких названий открывает пик Коммунизма — высшая точка Советского Союза, а также пики Маркса, Энгельса, Ленина. Перечень неперсональных названий - посвящений возглавляют пики Мир, Россия, Москва, Революции.
В названиях вершин увековечена память о многих деятелях Коммунистической партии, Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, писателях, ученых, героях Великой Отечественной войны, космонавтах. Однако для темы нашего рассказа особенный интерес представляют названия, связанные с именами путешественников, с географией и туризмом. Среди тех, в честь кого названы горные вершины и пики, находим П. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. М. Пржевальского, В. А. Обручева, Р. Амундсена, Ф. Нансена. В Тянь-Шане есть пик М. Н. Михайлова — советского географа, путешественника и писателя, автора известных научно-художественных книг «Над картой Родины», «Иду по меридиану», «Моя Россия».
С именем Николая Васильевича Крыленко (1885- 1938) - видного советского, партийного, государственного деятеля, члена КПСС с 1904 г., участника трех революций, наркома юстиции — неразрывно связано развитие советского туризма. С 1928 г. он руководил Всесоюзным обществом пролетарского туризма и экскурсий, сам был страстным туристом и альпинистом. В 1929 г. Н. В. Крыленко предпринимает попытку совершить первое восхождение на пик Ленина и достигает высоты 6 850 м. Отсюда, не дойдя до вершины всего 280 м, он вынужден был повернуть назад. Позже место, до которого он совершил восхождение, получило название перевал Крыленко.
Есть пики Турист, Альпинист, ОПТЭ (Общество пролетарского туризма и экскурсий), 25 лет Советского лъпинизма, ледник Вокруг Света, названный в честь ежемесячного научно-художественного журнала ЦК ВЛКСМ, который ведет свою историю с 1861 г. Особо нужно отметить находящийся в Тянь-Шане пик 100 лет Географического Общества. Этим названием был ознаменован юбилей одного из старейших в мире научных обществ — Географического общества СССР, основанного еще в 1845 г. в Петербурге. Деятельность общества сыграла важную роль в научном и культурном прогрессе нашей Родины, в ее географическом изучении. Заслуги общества отражены и в других названиях: в Западном Памире, на склонах пика Гармо, находится ледник Географического Общества, а в Центральной Азии, в междуречье верховьев Янцзы и Меконга (территория КНР), расположен хребет Русского Географического Общества. Это название в 1900 г. присвоил известный русский путешественник, исследователь Центральной Азии, П. К. Козлов.
Вот что писал по поводу присвоения этого названия сам П. К. Козлов: «Этот хребет — один из самых величественных хребтов, виденных нами в восточном Тибете, у тибетцев не имеет названия; названия имеют лишь отдельные выдающиеся вершины. По праву первого русского исследователя, проникшего в бассейн Меконга и проработавшего в нем в течение полугода, благодаря доверию и широкой поддержке Русского географического общества, я позволил себе назвать этот хребет хребтом Русского Географического Общества, и, как таковой, он справедливо напомнит каждому европейцу о деятельности нашего родного учреждения».
Другой русский исследователь Центральной Азии - В. А. Обручев в 1894 г. один из безымянных хребтов в системе Нань-Шань также назвал хребтом Географического Общества, однако это название до наших дней не сохранилось.
Многие пути сообщения и связанные с ними туристские маршруты в горных странах проложены через проходы и перевалы. Наиболее значительные из них известны с глубокой древности. Например, на границе СССР с северо-западом Китая существуют проходы Зайсанскив Ворота, по долине Черного Иртыша, и Джунгарские Ворота, между хребтами Джунгарский Алатау и Бирликтау. Их названия образованы от названий географических объектов: озера Зайсан и историко-географической области Джунгария.
Между берегом Каспийского моря и горами, в самом узком месте приморской низменности, находится город Дербент, существующий с V в. н. э. Его стратегически важное положение в этой узости отражено в названии, которое образовано термином дербенд, известном в иранских и тюркских языках, со значением «горный проход». В турецких источниках этот проход упоминался под тюркским названием Темиркапасы — «железные ворота», в древнерусских письменах встречаются также Железные Ворота (правда, некоторые авторы это название связывали с Дарьяльским ущельем).
Однако не исключено, что такое название имели оба прохода, так как Железных Ворот очень много — их насчитывалось семь только в Крыму. Не один раз это название встречается и в Узбекистане. Как сообщает узбекский топонимист С. Караев, ущелье неподалеку от города Джизак по-тюркски называется Темирдарбаза или Темиркапуг — «железные ворота». В течение многовекового употребления этих названий слово темир — «железо» было переосмыслено в Тимур - имя грозного завоевателя, откуда распространенное название этого прохода — Тамерлановы Ворота. А раз есть название, то находится и его обоснование, и уже в серьезных справочных изданиях указывается, что «войско Тимура (Тамерлана), по-видимому, проходило через Тамерлановы Ворота». Другие Железные Ворота — на самом юго-западе республики, в Сурхандарьинской области, в горах Байсунтау. Любопытно, что и здесь есть город Дербент. Известно и предание: во времена Тимура в этом проходе взимались пошлины и он запирался железными воротами. Для полноты картины отметим, что, мигрировав на запад до Балканского полуострова, тюрки и туда принесли это название: один из перевалов хребта Стара-Планина назывался Демир-Капия — «железные ворота», и только в 1940-х гг. он был переименован во Вратник.
Существуют и другие перевалы, в названиях которых присутствует термин ворота: Байдарские Ворота в Крыму, Волчьи Ворота в Малом Кавказе, Ворота-Тыллывиен в Колымском нагорье, просто Ворота в Киргизии.
Чаще всего названия перевалов отражают или их местоположение, или какие-то характерные признаки. Перевалом обычно служит седловина, т. е. место, где водораздельная линия хребта пересекается с двумя противоположно направленными речными долинами. Поэтому перевал нередко имеет общее название с хребтом, причем как уже отмечалось, первичным может оказаться название перевала (например, перевал Хамар-Дабан дал название хребту). Но распространена и одноименность перевалов с реками, стекающими с него в разные стороны. Примеры подобных топонимических комплексов «река - перевал — река» приведены в главе «Топонимика водных маршрутов».
Описательные названия перевалов столь же разнообразны, как и названия гор (Узкий, Каменистый, Снежный, Озерный, Пастуший и т. п.). Сюда же относится и знакомый многим туристам Крестовый перевал на бывшей Военно-Грузинской дороге, названный так по кресту установленному в горах над этим перевалом. Аналогичные названия получают перевалы и на языках народов СССР: Кара-Мойнок - «черный перевал», Шарыкты - «еловый» и т. п.
Из подобного описательно-оценочного названия перевала образовалось название Яблонового хребта. Местным бурятам издавна был известен невысокий перевал через этот хребет Ябалгани-Дабан - «проходимый (проезжий) перевал». В русском употреблении это название было превращено в более понятное Яблоновый перевал. С течением времени название Яблоновый распространилось на весь хребет.
* См.: Мурзаев Э. М, Гора — лес // Русская речь. 1967, № С. 80—82.
** См.: Мурзаев Э. М, Очерки топонимики. М.: Мысль, 1974, С. 126-135, 50
| Топонимика в спелеотуризме |
Спелеологический, или пещерный, туризм - один из самых молодых видов туризма, но уже успевший стать и одним из самых популярных. Это связано с высокой спортивной сложностью подземных путешествий и их большим познавательным потенциалом. В спелеотуризме наука и спорт переплетаются теснейшим образом, да и само развитие спелеотуризма в значительной мере обусловлено потребностями спелеологии (греч. spelaion - «пещера» + логия, окончание названий наук, сравн. биология, геология и т. д.) — отрасли науки, занимающейся всесторонним изучением пещер: их происхождением, формами, развитием, микроклиматом, водами, органическим миром и использованием человеком в прошлом и настоящем. В данных спелеологии заинтересованы гидрология, гидрогеология, минералогия и другие геологические науки, а также палеонтология и археология. Спелеотуристы, обладающие специальной спортивной подготовкой, обычно включаются в состав подземных научных экспедиции и оказывают ученым неоценимую помощь.
Понятно, что подземные экспедиции, так же как и наземные, не могут обходиться без использования географических названий, в данном случае названий пещер и их элементов. Более того, спелеотуристы чаще, чем наземные туристы, сталкиваются с объектами безымянными и с необходимостью присвоения им названий. Чтобы ориентировать спелеотуристов в мире подземной топонимии (спелеонимии), ниже рассматриваются ее основные черты и важнейшие особенности.
Названия элементов пещер всегда включают спелео-термины, определяющие характер именуемых элементов (зал, проход, шахта и т. п.). Терминология в спелеологии складывалась постепенно. В первых описаниях пещер, принадлежащих замечательному русскому географу и путешественнику XVIII в. И. И. Лепехину, элементы пещер именуются словами обиходного русского языка: палаты, покои, проулки. Его современник, географ и естествоиспытатель П. С. Паллас, наряду с этими словами в качестве терминов использует также яма, вертеп, закоулок, улица, комната, погреб; он же вводит в употребление термины подземный зал, грот, каскад. Постепенно терминология пополнялась, появлялась необходимость во введении все новых и новых терминов, преимущественно иноязычного происхождения, которые заменяли и употреблявшиеся русские слова. Так, полость в Кунгурскои пещере, которую Лепехин просто и точно называл Ледяной палатой, в наши дни известна уже под пышным названием Бриллиантовый грот.
В результате развития терминологии в настоящее время можно считать, что к спелеонимам, кроме названий пещер и пещерных систем, относятся также названия следующих элементов карстовых полостей: галерей; проходов, включая сюда ходы, лазы и расщелины, наиболее трудные из которых известны у туристов под названием шкуродеров; гротов и залов; колодцев и шахт; труб, органных труб, горл и воронок; сифонов, озер, рек, водопадов, каскадов. И все эти элементы уже имеют или могут получить при дальнейшем исследовании собственные названия.
Практика присвоения названий пещерам сложилась не сразу. Например, видный географ XVIII в. П. И. Рычков, автор «Топографии Оренбургской» — первого географического описания южного Приуралья, рассказывая о пещерах, вообще обходился без указания названий, ограничиваясь лишь описанием их положения: «На сибирской дороге в Иудейской волости в каменной горе на берегу реки Сима… есть пещера». И далее сообщаются известные ему сведения об этой пещере. Но в трудах его современников И. И. Лепехина, П. C. Палласа названия пещер уже употребляются, хотя и не всегда последовательно. Так, И. И. Лепехин известную Капову пещеру то называет Бельской, по ее местоположению на реке Белой, то говорит о ней как о «пещере в Сулюганташе».
Да и в наши дни далеко не все пещеры получают имена собственные. Например, подводя итоги десятилетнему изучению пещер Крыма (1958—1967), спелеологи В. Н. Дублянский и В. П. Гончаров сообщали, что из открытых за это время карстовых полостей большая часть (разрядка моя. — Е. П.} осталась безымянной и что названия получили лишь наиболее красивые, сложные и интересные пещеры и шахты *.
При рассмотрении речных и горных названий мы неоднократно встречались со случаями, когда названиями служили местные географические термины, означающие соответственно «река» или «гора». В спелеонимии, вследствие ее молодости, такие названия буквально единичны. Самый типичный пример подобного образования дает Поднестровье, где известна крупная пещера Вертеба, название которой образовано украинским термином вертеп — пещера. Это нормальный переход нарицательного термина в имя собственное. Но когда в другой крупной пещере Поднестровья — Крывченской оказывается зал Пещера, это уже вызывает недоумение: наличие Пещеры в пещере выглядит странно, и название отнести к удачам спелеонимии никак нельзя.
Чаще термин пещера встречаем в составе названий. Для примера укажем названия некоторых крупнейших пещер мира. Старое местное название Красной пещеры (Крым) Кызыл-Коба, где тюрк, коба — «пещера». То же и в названиях на других языках: пещера Постойна-Яма, (Югославия), где сербскохорват. яма— «пещера», пещерная система Кавернарио-де-Сийа-Гитейа (Куба), где исп. каверна —«пещера». Подобных примеров можно привести много.
Термины завал, обвал, провал, определяющие некоторые карстовые формы рельефа, можно встретить и в названиях пещер: пещера Провал (Средний Урал), шахта Обвальная (Крым), и в названиях внутрипещерных объектов: грот Обвальный (пещера Баджейская), грот Завал (пещера Оптимистическая), и в названиях наземных карстовых форм: Новый Провал, Провальная Яма, Провалина (Средний Урал).
Наземные карстовые формы могут быть существенным элементом ландшафта и иметь у местного населения специальные названия. Например, в Архангельской области, в районе интенсивного развития карста по берегам реки Пинеги, известны термины ворга — «сухие карстовые овраги, ущелья», мурга, шелопа — «яма, провал, карстовая воронка». А термином шелопняк там обозначают местность, покрытую карстовыми провалами, воронками до 1 - 2 м диаметром и глубиной, поросшую глухим лесом с завалами бурелома и отличающуюся крайне трудной проходимостью. В других карстовых районах применяется своя терминология. Да и само слово карст вошло в мировую науку по названию плато Карст или Крас на северо-западе Югославии, где в классическом виде представлен ландшафт, свойственный местностям с растворимыми в воде горными породами, изобилующий воронками, котловинами, провалами, колодцами, с исчезающими в этих пустотах реками, с распространением голых каменистых участков.
Но самый распространенный вид названий пещер представляет собой простое указание на их географическое положение — вблизи какого города или села, в каких горах или у какой реки они находятся. Так Кунгурская и Кизеловская пещеры названы по уральским городам Кунгуру и Кизелу; Крывченская пещера и пещера Млынки — по селам Крывче и Млынки в Поднестровье. Названия пещер Балаганская (Сибирь), Бахардекская и Карлюкская (Средняя Азия), Кулогорская (Пинежье) также образованы от названий населенных пунктов Балаганск, Бахарден, Карлюк, Кулогоры. Пещера Амир-Темир находится в одноименном горном массиве, пещера Алтайская — на Алтае. По рекам названы пещеры Баджейская (река Степной Баджей в Восточном Саяне) и Пинежская (река Пинега, север европейской части СССР). В Крыму название пещеры Узунджа повторяет название реки Узунджа, а пещера Джур-Джур получила название по находящемуся вблизи от нее водопаду Джур-Джур (от арм. джур — «вода»),
Этот вид названий пещер имеет распространение во всем мире. Ограничимся лишь некоторыми примерами. Упоминавшаяся пещера Постойна-Яма (Югославия) названа по соседнему городу Постойна. Название пещер Пункевни (Чехословакия) образовано от названия реки Пунква, которое имеет терминологическое значение, соответствующее русскому поника, т. е. «поникает, уходит под землю» (река Пунква течет и под землей, и на поверхности). Крупнейшая пещерная система США Флинт-Ридж называется по горному хребту Флинт-Ридж, к которому она приурочена (англ, ридж — «хребет»).
Среди спелеонимов можно найти много таких, которые отражают какие-либо реальные особенности объекта. Это, например, пещеры Долгая и Лабиринтовая в Воронцовской системе пещер на Кавказе, гроты Дальний, Длинный, Круглый, Угловой, Центральный не раз встречающиеся в разных пещерах, шахты Бездонная, Водяная в Крыму. К этой категории относятся также народные звания трех крупных пещер, известные еще с XVIII в,: Капова (Южный Урал), Дивья (Северный Урал) и Ледяная, она же Кунгурская (Средний Урал).
Название Капова пещера происходит от русского слова кап — «наплыв, нарост», которым в современном языке называют наплывы на деревьях, используемые в столярных, художественных изделиях. Но в прошлом это слово имело более широкий смысл. И. И. Лепехин, описывая в 1770 г. эту пещеру, отмечал: «Из вертепноп свода... висели разновидные капи: иные представляли большие сосули, другие были тонки...» Сейчас описанные Лепехиным натечные образования называют сталактитами и пещеру, очевидно, назвали бы Сталактитовой.
Дивья пещера получила название от слова диво - «чудо, невидаль, диковина», что было вполне справедливо. «Сколько известно нам пещер, — писал в 1772 г. путешественник Н. П. Рычков,— но ни в одной из них не видно, чтобы натура столь щедро источила в них редкости творения своего». Не исключено также, что названк пещеры связано с термином дивы — «фигуры выветривания причудливой формы», который мог быть применен и к натечным образованиям этой пещеры. Ледяная пещера — название столь точное и понятное, что ни в каких объяснениях не нуждается.
Из других крупных пещер названия такого рода имеют: Озерная (Поднестровье) — по наличию ряда подземных озер; Красная (Крым) — по красновато-бурому цвету известняков, в которых она образовалась. Очевидно, какие-то реальные особенности отражены в названий пещера Белых Стен (предгорье Карпат), пещера Светлая (Северный Урал).
Реалистична группа минералогических названий: пещеры Баритовая, Молочный Камень, колодец Кораллитовый, грот Сталактитовый. Сюда же можно отнести лабиринт Каменной Соломки в пещере Вертеба, названный так за обилие коротких трубчатых сталактитов. Подобные сталактиты имеют и другие названия — перья или макароны.
Обильно представлена в спелеонимии снежно-ледяная тематика, также основанная на реально существующих признаках (шахта Снежная, грот Ледяной) или связанных с ними представлениях: грот Зимний (Оптимистическая пещера), грот Полярный (Кунгурская Ледяная пещера). Сюда же могут быть отнесены и более пышные названия этой тематики: совсем недавнее Замок Снежной Королевы (Пинежье) и ледяная пещера Айсризенвельт (Австрия) — «гигантский ледяной мир», названная так еще в 1878 г.
С разного рода случаями и находками связаны названия гротов Ожидания, Блужданий и Встреч (пещера Бородинская, Южная Сибирь) и такое мрачное, как лабиринт Скелета (пещера Кривченская). Это название связано с тем, что первоисследователи в 1961 г. обнаружили там скелет человека, очевидно, когда-то без необходимой подготовки, в одиночку проникшего в эту пещеру и не сумевшего выбраться из нее.
Хочется верить в реалистичность имен некоторых проходов: название Метрополитен (пещера Института Географии Сибири) вызывает представление о достаточно удобном, широком и высоком коридоре, похожем на городское метро, а названия Каменная Волна (пещера Млынки) и Черная Змея (пещера Мамонтова, США), наоборот, характеризуют проходы узкие и извилистые. Остроумно шутливое название прохода Горе Толстяка (пещера Мамонтова, США), ширина которого всего 1,5 фута (около 45 см.) По свидетельству очевидца, стены этого прохода не просто чистые, а гладко отполированы, так как ежедневно по многу раз вытираются одеждой туристов. Название шахты Ход Конем, по-видимому, свидетельствует о наличии Г-образного излома в ее полости.
Многие спелеонимы образованы от названий животных и растений. Причины появления подобных названий различны, причем реальную подземную флору и фауну отражают лишь немногие из них. Например, Скелетная пещера на реке Колве представляет собой гигантское кладбище летучих мышей; постоянным местом обитания этих животных служат и Мышиные залы Мамонтовой пещеры (США). Иногда название обусловлено нахождением палеофауны, например костей пещерного медведя в Большой Медвежьей пещере на Печоре, в Медвежьей пещере в Румынии. А в Кривченской пещере (Поднестровье) есть даже Палеозоологический лабиринт, названный так комплексной карстовой экспедицией Академии наук УССР потому, что в нем была собрана богатая коллекция костей животных, некогда обитавших в этой местности: песца, оленя, медведя, лемминга, зайца. Любопытно, что название Мамонтова пещера (США) к палеонтологии отношения не имеет, а присвоено пещере за ее большую величину.
Чаще же зооназвания обусловлены зрительными ассоциациями, возникающими вследствие особенностей той или иной пещеры, грота. Так, стены грота Комната Мух пестреют множеством мелких кристаллов черного гипса, похожих на сидящих мух; в других местах названия гротов Динозавра, Медвежий, Львиный, Черепаший, Аллигатор, Верблюд связаны с формой натечных образований, конфигурацией обломков скал, неровностей стен. Все это бывает столь разнообразно по форме, что в Мамонтовой пещере один из залов даже получил название Зверинец. Отметим пещеру Змеиная (Крым), получившую название за свою конфигурацию.
Ботанические названия пещеры получают обычно за наземную растительность, имеющуюся при входе в них. Вход в пещеру Мшистая покрыт свисающими лишайниками, в Крыму по этому же принципу названы пещеры Тисовая, Ясеневая, Боярышниковая. Но пещера Большая Орешная (Восточный Саян) названа не по растительности, а по соседнему селу Орешное. В Катаржинской пещере (Чехословакия) есть целая Бамбуковая Роща. Такое название получил зал со множеством длинных тонких сталагмитов, отдаленно напоминающих бамбучник. Понятно, что внешним сходством натечных образований вызвано появление названий ряда гротов Коралловый, Коралловый Риф.
Многочисленны и разнообразны метафорические названия, связанные с разного рода представлениями, ассоциациями и эмоциями, вызываемыми у человека суровым, но величественным и прекрасным подземным миром. Эти названия могут быть сведены в ряд тематических групп. Грот Великан (Кунгурская пещера; Мамонтова пещера, США); галерея Великанов (пещера Озерная); Геркулесов столп (Мамонтова пещера, США); грот Гигантов (пещера Хеллох, Швейцария); грот Исполин (пещера Кизеловская); ход Титанов (пещера Хеллох); грот Грандиозный (пещера Бородинская, Южная Сибирь; пещера Большая Орешная, Восточный Саян).
Пещера Жемчужина (Южный Урал), грот Жемчужный (пещера Озерная), Бриллиантовый зал (пещера Кунгурская), Хрустальный зал (пещера Кунгурская), Хрустальный ключ (пещера Лурей, США).
Грот Храм (пещера Оптимистическая; пещера Анакопийская), грот Храмовый (пещера Бородинская), зал Сказочный Храм (пещера Пункевни, ЧССР), грот Египетский Храм (пещера Мамонтова, США).
Галерея Нависающих Сводов (пещера Красная), грот Колонный (пещера Большая Орешная), Коринфские колонны, Готическая галерея (пещера Мамонтова, США), грот Готический (пещера Кунгурская).
Грот Руины (пещера Кунгурская; пещера Дивья), грот Склеп (пещера Кунгурская), грот Ротонда (пещера Мамонтова, США), галерея Куполов (пещера Хеллох), грот Колокольный (пещера Большая Орешная), труба Царь-Колокол (пещера Вертеба).
Пещера Музейная (Алтай), грот Театральный (пещера Большая Орешная).
Но если минералогические и архитектурные параллели при всей неожиданности и смелости некоторых из них все же имеют под собой какую-то реальную почву, то встреча в этом мире мрака и безмолвия с весенними радостными названиями, такими, как грот Весны (пещера Баджейская, Восточный Саян), галереи Надежда, Мечта, Радость (пещера Озерная), свидетельствует лишь о бодрости и оптимизме исследователей.
Неожиданно в подземелье и обилие звездных, солнечных названий: зал Солнца (пещера Озерная), лабиринт Южного Неба (пещера Млынки), Небесный ход (пещера Хеллох), грот Звездный (пещера Большая Орешная; пещера Мамонтова, США), грот Лунный (пещера Оптимистическая) и даже зал Чумацкий Шлях (пещера Озерная), что по-украински означает «млечный путь». Однако в большинстве случаев присвоение таких названий объяснимо: при освещении кристаллы сводов создают впечатление звездного неба, а в зале Солнца эффект светила создает радиально-концентрическое размещение кристаллических образований.
Различны по степени мотивированности названия, которые условно могут быть отнесены к акустическим: грот Серебряный Звон (пещера Млынки), грот Резонансный (пещера Сухоатинская, Южный Урал), река Эхо (пещера Мамонтова, США). Название Эхо непосредственно связано с известным акустическим явлением отражения звука. Это касается и названия Резонансный, но название Серебряный Звон более условно.
Подземная специфика спелеообъектов обусловила использование в спелеонимии названий мифического мира. По имени владыки подземного мира и царства мертвых Плутона названы зал Плутона (пещера Озерная), пропасть Плутона (пещера Лурей, США), окружающая подземное царство река Стикс дала названия рекам в пещерах Мамонтовой и Хеллох; по имени Харона, который на челне перевозил души умерших, названо Хароново озеро (пещера Шкоцианская, Югославия); по имени другой подземной реки — Леты, воды которой дают забвение всего земного, названо озеро Леты (пещера Мамонтова, США). В пещерах Шкоцианская и Мамонтова есть также Мертвое озеро и Мертвое море, в Кривченской пещере находим зал Утерянных Надежд. Это название тематически связано с предыдущими, хотя относится уже не к области мифологии, а к художественной литературе — согласно выдающемуся произведению эпохи Возрождения поэме «Божественная комедия» Данте Алигьери, при входе в ад были написаны слова: «Оставьте всякую надежду, входящие сюда».
И уж совершенно условны остальные сказочно-мифологические названия, такие, как галерея Нептуна (пещера Озерная), который в римской мифологии почитался как бог морей; ход Эола (пещера Хеллох) — древнегреческого мифического повелителя ветров; галерея Аргонавтов (пещера Озерная) — древнегреческих героев, плававших в Колхиду за золотым руном; лабиринт Адамовы Ребра (пещера Вертеба), напоминающий библейскую легенду о сотворении женщины из ребра Адама, и Озирисов ход (пещера Хеллох) по имени древнеегипетского бога природы. Сюда же относятся галерея 1001 Ночи (пещера Хеллох), названная по известному собранию средневековых арабских сказок, пещера Сказ (Средний Урал), название которой, возможно, было навеяно известными уральскими сказами писателя П. П. Бажова, грот Сказка (пещера Большая Орешная).
Встречаются случайные названия: шахта Эмпирическая, зал Ноктюрн, гроты Глобус, Молекула, Рояль, Экватор и другие подобные им — здесь при самом большом напряжении фантазии невозможно представить себе связь названия с объектом, логику его присвоения.
Из рассмотренных примеров мотивированных и случайных, немотивированных, названий пещер и их элементов видно, что зачастую спелеообъектам присваиваются одинаковые или близкие по смыслу названия и в Советском Союзе, и в зарубежных странах, т. е. сходные условия подземного мира вызывают у исследователей и сходные ассоциации. Не исключено, что в некоторых случаях имеет место и сознательное подражание, и бессознательное использование укоренившихся в памяти спелеонимов из других стран.
Многочисленны и разнообразны мемориальные спелеонимы, т. е. названия, присвоенные в честь лиц, учреждений, событий, профессий и т. н. Среди всех мемориальных названий на первом месте по частоте присвоения находятся названия, данные в честь отдельных лиц. Приступая к рассмотрению этой категории названий, перенесемся на 100 лет назад, в конец прошлого века, когда был написан роман известного французского фантаста Жюля Верна «Путешествие к центру Земли». Этот роман, который может рассматриваться как первое художественное произведение о спелеологах, для нас интересен тем, что в нем автор хорошо показывает уже существовавший в то время не очень скромный обычай открывателей присваивать названия в честь самих себя. Напомним, что к центру Земли отправилась экспедиция из трех человек. Руководитель экспедиции профессор Лиденброк свое имя присвоил подземному морю, в связи с чем заявил: «...надеюсь, что ни один мореплаватель не будет оспаривать у меня честь этого открытия и мое право назвать его моим именем». По имени другого участника, племянника профессора, был назван остров Акселя, а имя проводника Ганса получил ручей. После того как имена участников были использованы, пришел черед их близких — по имени невесты Акселя назвали бухту Гретхен, а в честь своего предшественника, человека, который тремя веками ранее совершил аналогичное путешествие, назвали мыс Сакнуссема. В этих строках, посвященных практике присвоения названий, проявился реализм автора: именно так поступали многие путешественники и мореплавателп XVIII — XIX вв. при открытии новых земель.
Да и в спелеонимии это практиковалось задолго до Ж. Верна.
Уже в конце века русский путешественник, известный геодезист В. В. Витковский отмечал, что в знаменитой Мамонтовой пещере (США), ставшей доступной для посещения туристами с 1809 г., среди названий элементов пещеры на первом месте стоят названия, присвоенные «по именам или фамилиям открывателей или великих мира сего». Из числа последних укажем зал Вашингтона, Наполеоновские брустверы, купол Наполеона, зал Цезаря.
В нашей стране интенсивное исследование пещер относится уже к XX в. и названия по именам и фамилиям сравнительно немногочисленны. С удовлетворением следует подчеркнуть, что ряд спелеообъектов получил названия в честь крупных отечественных ученых-карстоведов. Основоположником русского карстоведения по праву считается А. А. Крубер (1871—1941), крупный советский географ, профессор Московского университета. С 1897 г. он изучал карстовые районы Русской равнины, Крыма, Кавказа, автор монографий «Гидрография карста» (1913) и «Карстовая область Горного Крыма» (1915). Именем А. А. Крубера названы пещера в Крыму на Караби-Яйле и карстовая шахта в массиве Арабика в Абхазии.
Крупный карстовед и Г. А. Максимович (1904—1979), автор «Основ карстоведения» (т. I, 1963), соавтор работы «Карст Пермской области» (1958). Его именем названы пещера на Южном Урале (на р. Инзер) и два грота — в Дивьей пещере (на р. Колве) и в Кулогорской пещере (на р. Пинеге). Ведущий советский карстовед нашего времени доктор географических наук, профессор, заведующий кафедрой физической географии СССР Московского университета Н. А. Гвоздецкий (р. 1913) является автором крупных исследований «Карст» (2-е изд.. 1954) и «Проблемы изучения карста и практика» (1972). Имя Н. А. Гвоздецкого присвоено карстовой шахте в Крыму на Ай-Петри и гротам в Дивьей и Кулогорской пещерах.
Среди спелеонимов находим имена и многих других исследователей подземного мира — географов, геологов, гидрологов, спортсменов. Именем академика А. Ф. Миддендорфа (1815—1894) названа пещера на Таймыре, в которой он в 1843 г., будучи тяжело больным, провел в ожидании помощи 20 дней. В честь русского геолога и географа И. В. Мушкетова (1850—1902) названа карстовая шахта в Крыму. В Кулогорской пещере есть гроты, названные именами географов и естествоиспытателей Шренка, Рихтера, Самойловича. В пещере Вертеба (Поднестровье) зал Кастере назван по фамилии французского спелеолога, лауреата Нобелевской премии Норбера Кастере, а одной из галерей присвоено имя археолога Г. Оссовского, который еще в 1890 г. начал изучение этой интереснейшей в археологическом отношении пещеры, служившей жильем человека со времен каменного века.
В горном массиве Арабика в Гагрском хребте находится пещерная система имени Илюхина, названная в память о крупном организаторе спелеотуризма, докторе физико-математических наук В. В. Илюхине, погибшем в этих местах. Одна из пещер Пинежья названа по имени Леонида Земляка — альпиниста и спелеолога, который погиб в Домбае при спасении товарища. В пещере Вертеба есть лабиринт Киркора, получивший название по фамилии дореволюционного исследователя этой пещеры. Известно и еще много объектов (гротов, проходов, шахт, сифонов), названных по фамилиям. Но с сожалением приходится отмечать, что наша спелеолитература очень скупо освещает возникновение названий и почти не указывает, кто, когда, в честь кого и почему назвал тот или иной объект. Поэтому во избежание пропусков и неточностей, обидных живым и недопустимых по отношению к покойным, здесь воздерживаемся от дальнейшего рассмотрения мемориальных спелеонимов.
Фамилии лиц, не имеющих отношения к исследованиям пещер, в спелеонимии крайне немногочисленны. В Красной пещере (Крым) есть галерея Грибоедова. Существует предание, что в 1825 г. на стене одного из коридоров этой пещеры якобы была сделана надпись — А. С. Грибоедов. Правда потом, под десятками более поздних надписей, автограф писателя был утрачен, но память о его посещении пещеры сохраняется в названии галереи. В связи с этим отметим, что в американской Мамонтовой пещере есть специальный грот Записей, где уже в 90-х годах прошлого века любителями оставлять автографы были исписаны не только все стены, но даже и потолок. Поэтому уже с того времени туристам приходится оставлять свои визитные карточки в предназначенной для этого корзине, которую периодически опоражнивают. Есть также названия, посвященные знаменитому поэту Возрождения Данте Алигьери: грот Данте (пещера Кунгурская), проход Ворота Данте (пещера Мамонтова, США). Очевидно, поводом для присвоения этих названий послужило блестящее описание потустороннего мира, содержащееся в его «Божественной комедии».
К числу мемориальных относятся названия в честь научных учреждений, учебных заведений, съездов и конференций: грот Географического Общества (пещера Абогыдже, р. Алдан), грот Университетский (шахта Снежная, Кавказ), грот МГУ (пещера Кунгурская), пещера Института Географии Сибири (Прибайкалье), зал Академический (Крым), лабиринт Карстовой Экспедиции (пещера Кривченская) и даже такие неуклюжие многословные названия, как грот Первого Всесоюзного слета спелеологов (пещера Красная) или загадочная пещера МАН, где аббревиатура расшифровывается как «Малая Академия наук», но что это такое, непонятно.
Сюда же примыкают названия, присвоенные по наименованиям наук и специальностей: пещера Геофизическая (ВосточныйАлтай) и шахта Геофизическая (Крым), гроты Геологов и Географов (пещера Кунгурская), галерея Спелеологов (пещера Оптимистическая), грот Грузинских Спелеологов (пещера Анакопийская, Кавказ), грот Космонавтов (пещера Максимовича, Южный Урал).
Есть мемориальные названия, присвоенные в честь городов и других географических объектов: пещера Ленинградская (Пинежье), галерея Львовская (пещера Оптимистическая), шахта Севастопольская (Крым), гроты Тбилиси и Иверия, Сухуми и Абхазия в Анакопийской пещере (Кавказ). В пещере Вертеба (Приднестровье) оказались названия гор Главного Кавказского хребта: ход Ушба, переход Бечо, а в пещере Баджейской (Восточный Саян) — гроты Бродвей и Охотный Ряд. Отметим также ход Рубикон (пещера Озерная) и грот Атлантида (пещера Кунгурская).
Здесь же отметим наличие некоторых абстрактных названий, имеющих определенную идеологическую нагрузку: пещеры Оптимистическая, Конституционная, шахты Молодежная, Солдатская, залы Пионер, Октябрьский.
Особо следует остановиться на спелеонимии, связанной с археологией. Известно, что пещеры носят следы использования их человеком на протяжении почти всего четвертичного периода. Всюду, где человек находил пещеры, он или селился в них, или использовал их в культовых целях. Археологический материал, найденный в пещерах, дал основание для выделения культур — Мустьерской и Кроманьонской, получивших названия по спелеонимам: первая по пещере Ле-Мустье, вторая — по гроту Кро-Маньон во Франции. Памятники эпохи Мустье есть и в Крыму, в частности они обнаружены в пещерах Кии K -Коба и Шайтан-Коба. Не исключено, что названия этих пещер связаны с археологическими находками: Киик-Коба от тюрк, коба — «пещера», киик — «дикая», т. е. «дикая пещера», но по другому толкованию киик — «дикарь», и тогда это «пещера дикаря»! Шайтан-Коба — «чертова пещера» (тюрк, шайтан — «черт, нечистая сила»). Значительно более поздний археологический материал, относящийся ко II — IV вв. н. э., обнаружен в Красной пещере Крыма, где его нахождение дало повод для появления названий Археологическое кольцо и Черепковый зал.
К спелеонимии относятся также названия пещерных городов и их отдельных помещений. В большинстве случаев основой для их возникновения служили естественные пещеры, приспособленные и зачастую значительно расширенные для использования в качестве монастырей, укреплений, убежищ, хозяйственных помещений. Сведения о пещерных городах Крыма встречаются в литературе с XIII в. Наибольшей известностью пользуется пещерный город Чуфут-Кале близ Бахчисарая. Время его основания разные ученые определяют в интервале от VI до XII в. Его самое ранее название неизвестно. Но когда он в 1299 г. был завоеван татарами, то получил название Кырк-Ор — «сорок укреплений». Позже он длительное время известен как Кале — «крепость». Поскольку заселен город был караимами (тюрками иудейского вероисповедания), с конца XVII в. он получает название Чуфут-Кале (тюрк, чуфут — «иудей», кале — «крепость»), т. е. «иудейская крепость».
Названия ряда других пещерных городов Крыма содержат термин кермен — «крепость»: Кыз-Кермен («девичья крепость»), Эски-Кермен («старая крепость»), Тепе-Кермен («холм-крепость» или «крепость на холме»); несколько пещерных городов названы по ближайшим рекам, горам, урочищам. Некоторые пещеры Крыма использовались и в Великую Отечественную войну. Например, пещера Борю-Тешик («волчья нора») на Ай-Петри, в которой размещался сначала один из партизанских отрядов, а затем госпиталь, сейчас известна под названием Партизанская или Госпитальная.
Пещерные города есть и в других районах. Знаменитый памятник классической армянской архитектуры — Гегардский пещерный монастырский комплекс XII — XIII вв. имеет и второе название — Айриванк, где айр — «пещера», ванк — «селение», т. е. «пещерный городок».
Широкой известностью пользуется существующий уже почти тысячу лет монастырь Киево-Печерская лавра, основанный в 1051 г. Входящее в его название определение печерская образовано от древнерусского слова печера — «пещера». Монастырь был основан в пещерах, которые сейчас являются элементом историко-культурного заповедника и посещаются многочисленными туристами. Пещеры эти искусственные, вырытые в мягких лессовых породах. А в Псковской области находится город Печоры, названием которого служит тот же древнерусский термин печера. Селение, из которого вырос современный город, возникло в XV в. при пещерах, в которых скрывались беглые монахи.
К спелеообъектам относятся также подземные горные выработки — каменоломни, рудники, шахты. Большой известностью у туристов пользуются музеи Великой Отечественной войны в каменоломнях под Одессой и Керчью. Под Одессой, в результате бесплановой разработки в Х I Х в. ракушечника, который использовался в качестве строительного материала, образовался огромный подземный лабиринт, получивший название катакомбы. Подземные каменоломни в пригороде Керчи — Аджимушкае известны как Аджимушкайские галереи.
При изучении спелеонимии следует иметь в виду, что видимые на поверхности земли пещеры, шахты и другие полости имеют в большинстве случаев местные народные названия. Их известность, как правило, ограничивается одним селением или даже одной небольшой группой лиц, знающих пещеру. Задача состоит в выявлении народных названий и в их научном объяснении.
При этом неоценимую помощь могут оказать туристы (о том, как выполнять такую работу, будет рассказано ниже). А ученые топонимисты должны сосредоточить усилия на научном объяснении названий. Например, бытующие переводы названий пещерного города Кыз-Кермен (Крым) — «девичья крепость», шахты Мацоха (Чехословакия) — «махеча» и сопровождающие их фольклорные легенды уже не могут удовлетворять современного исследователя.
Внутренние элементы пещер у местного населения в основном не имеют названий. Их искусственное наименование спелеологами вполне правомерно. Однако необходимо серьезное совершенствование практики присвоения названий: следует избегать неуклюжих многословных названий, названий-аббревиатур, расшифровка которых доступна лишь ограниченному кругу лиц, бессмысленных названий (Эмпирическая, Экватор и т. п.). Особенно нуждается в упорядочении присвоение названий в честь отдельных лиц — такие названия нужно сделать действительно мемориальными, увековечивающими память людей, заслуги которых велики и бесспорны. При присвоении новых названий пещерам и другим спелеообъектам обязательно должен использоваться богатейший опыт номинации объектов наземных.
Анализ состояния дел в спелеонимии в отношении нормирования названий показывает необходимость их включения в сферу интересов Постоянной Междуведомственной комиссии географических названий. Пока же в этом деле царит хаос и для обозначения даже крупных, известных пещер в разных источниках зачастую используются разные названия. Это можно видеть на следующих примерах: пещера Кулогорская и она же Шаньгинская; Кристальная, Кристаллическая или Кривченская, она же Крывченская; Кунгурская пещера, Ледяная пещера и Кунгурская Ледяная пещера; в Крыму пещера Туакская (по селу Туак) встречается в литературе также под названиями Фул (греч.) — «гнездо» и Кутуркайская, по названию находящегося вблизи утеса. Пещеру Озерная (Поднестровье) местные жители называют пещерой Голубых Озер; пещера Великан (Сихотэ-Алинь) известна и под названием Приморский Великан.
Многочисленны разнообразные колебания в передаче иноязычных названий. Встречается употребление одних и тех же названий в национальной или переводной форме: пещера Кизил-Коба, она же Красная (Крым); различия в написании нерусских названий: Абогыдже или Абыгыд1жиэ (Алданский хребет); разнобой в образовании прилагательных: Постойнская или Постойненская пещера от названия города Постойна, а также пещеры Пункевни или Пункевские от названия реки Пунква (Чехословакия); употребляется передача названия пещеры Эйсризенвельт вместо следуемой по правилам передачи немецких названий Айсризенвельт (Австрия). Уже известны переименования: грот Титанический (пещера Кунгурская) по просьбе участников Международного геологического конгресса был переименован л грот Дружбы. Таким образом, спелеоназвания необходимо систематизировать, учитывать, и подходить к ним нужно с той же тщательностью и ответственностью, как и к наземным названиям.
* См.: Дублянский В. Н., Гончаров В. П. В глубинах подземного мира. Симферополь, 1970. В этой работе авторы уделяют внимания спелеонимии Крыма.
| Туристу о названиях городов |
Названия населенных пунктов - городов, рабочих поселков и сельских поселений — один из важнейших элементов топонимической системы любой территории. Это обусловлено прежде всего огромной ролью городов в жизни человечества и их большим количеством. Чрезвычайно важны они и для туризма, так как туристские базы, туристские гостиницы, кемпинги, мотели зачастую приурочены к городам или другим населенным пунктам и даже сами носят их названия.
В то же время города, являясь местами сосредоточения материальной и духовной культуры человечества, выступают в качестве наиболее популярных туристских объектов: посещение городов, знакомство с их прошлым и настоящим, с памятниками архитектуры, музеями и предприятиями — обычная цель однодневных экскурсий, более продолжительных туристских поездок, а нередко и многодневных путешествий. Как правило, к городам привязаны автобусные, самолетные, железнодорожные маршруты, что нередко отражается в их названиях: «Москва», «Ленинград», «По древним русским городам», «По столицам Закавказских республик», «По древним городам Узбекистана». Чисто городским является и такой известный маршрут, как «Золотое кольцо», а также «Ленинград — Прибалтика», «Из Средней Азии в Казахстан» и многие другие, в названии которых слово «город» или «города» даже и не представлено. Подобные маршруты, обладающие исключительной познавательной ценностью, доступны для путешественников всех возрастных групп и в отличие от многих других видов туризма не требуют какой-либо специальной подготовки.
Города на территории СССР существуют с глубокой древности, но их быстрый рост начался с развитием капитализма в России. С течением времени постоянно возрастала и роль городов: первоначально это были укрепленные поселения, центры политического, административного управления, затем в них развивается ремесленное и промышленное производство, торговля, они становятся транспортными узлами, местом сосредоточения науки и культуры.
Количество городов в Советском Союзе непрерывно растет: если к Великой Октябрьской социалистической революции их было всего 800, то к концу одиннадцатой пятилетки их число уже превысило 2 тыс. Кроме городов, в нашей стране имеется большое количество поселков городского типа — своеобразных «кандидатов в города», появившихся лишь в советское время. Для иллюстрации постоянного роста числа городских поселений отметим, что только строительство БАМа привело к появлению трех новых городов и более чем 100 новых поселков. А ведь все новые и новые рудники, шахты, заводы непрерывно возникают в нашей стране и пополняют список городских поселений.
По своему характеру названия городов и населенных пунктов всех типов существенно отличаются от названий физико-географических объектов. Прежде всего имена населенных пунктов в большинстве случаев моложе, чем названия рек, гор и т. д. Если названия физико-географических объектов чаще всего складываются стихийно, в процессе народного употребления, то названия населенных пунктов, как правило, в значительно большей мере подвергаются официальному воздействию. Некогда стихийно возникшие названия селений уже давно получили официальное закрепление в документах административных органов, и их последующие изменения происходят уже только в законодательном порядке, не говоря уже о новых названиях, которые присваиваются только официальным путем. Этот порядок соблюдается в нашей стране с XVIII в.
То обстоятельство, что селения служат местами проживания людей, что они основывались людьми или в прошлом принадлежали отдельным феодалам и помещикам, обусловило неизмеримо большую роль личных имен, прозвищ, фамилий в образовании названий селений по сравнению с названиями физико-географических объектов. Наконец, ярко выраженный социальный характер названий селений обусловил их сравнительно высокий динамизм, неизмеримо большую подверженность изменениям.
Рассмотрение названий городов начнем с имен, образованных от географических терминов, обозначающих различные виды населенных пунктов. Среди них на первом месте по частоте употребления стоит термин город, от которого в сочетании с различными суффиксами и прилагательными образуются многие названия. Слово город в своем первоначальном древнерусском значении — «ограда». В I тыс. н, э. городами называли селения, укрепленные оградой, которая обычно состояла из рва, земляного вала и деревянного частокола. Такие города с течением времени нередко теряли свое военное значение, их укрепления разрушались, а сами они приходили в запустение и превращались в городище — «место, где был город». Позже на месте городища могло развиваться новое селение, которое нередко получало название Городище. В настоящее время города и поселки городского типа Городище есть в Волгоградской, Пензенской, Ворошиловградской, Черкасской и Брестской областях, а во Владимирской области — поселок Городищи. Другие производные от город видим в названиях Городок, Городец, Городея, Городища, Городня, смысл которых прозрачен и не нуждается в пояснениях.
Из других терминов, встречающихся в названиях современных городских поселений, первым должен быть указан слобода. В феодальной России слободами (от слова свобода) назывались поселения, на то или иное время освобождавшиеся от уплаты разного рода податей и от несения повинностей. Цель таких льгот заключалась в привлечении людей и закреплении их на земле. Слободы имели широкое распространение, что хорошо отражено в топонимии. Правда, от этого термина образованы лишь немногие названия городов: Слобода, Слободка, Слободской, Красная Слобода и Слободзея (из молдавск. слобозие — «слобода»). Но зато он широко представлен в названиях сельских населенных пунктов. Только в Московской области находим по нескольку названий Слобода, Слободка, Слободище, а также Набережная Слобода, Павловская Слобода, Саввинская Слобода и ряд других. Многие слободы со временем были поглощены городами, и сейчас об их былом существовании напоминают лишь названия улиц. В Москве это Доброслободская, Краснослободская, Новослободская улицы и некоторые другие. Единичны городские поселения, названия которых включают термин посад, в прошлом имевший широкое распространение. В Древней Руси так называли часть города, находившуюся за крепостной стеной, где селились торговцы и ремесленники. К концу XVIII в. этим термином стали обозначать любое крупное торгово-промышленное поселение, и по административной реформе того времени некоторые села и слободы, получившие торгово-промышленное развитие, были преобразованы в посады. В их числе были Сергиев Посад (ныне город Загорск) и Павловский Посад в современной Московской области, Гаврилов Посад в Ивановской области. Обращение к внутригородской топонимии пополняет этот список: в Пскове известен Петровский посад (ныне Плехановский), на плане Петербурга 1753 г, в торгово-промышленной части города показаны четыре Посадские улицы, две из которых — Большая и Малая Посадские сохранились до наших дней; есть Посадская улица в Свердловске.
Несколько городов имеют названия от термина село: Селище, Сельцо, Большое Село, что наглядно свидетельствует об их сельском происхождении. Поселок Великодворский ведет историю от села Великий Двор — так на Руси в средние века обычно называли сельскую усадьбу боярина или князя. Обращение к сельским населенным пунктам расширяет перечень названий, образованных от терминов: Погост, Деревенька, Деревнище, Стан, Станки, Бутырки, Весь. Очевидно, некоторые из этих терминов требуют объяснения. Погост — первоначально торговое место (в др.-русск. гость — «купец, торговец», вспомните Гостиный двор, гостиница и др.), затем место сбора податей, там же строилась церковь, появлялось кладбище, образовывалось небольшое селение. Именно в последнем значении термин и входит в названия населенных пунктов, особенно в северных областях: Семинский Погост, Андомский Погост, Мегорский Погост.
Термином стан обозначались промысловая изба, караульное помещение, дорожная станция; от него образовались становище — «промысловый поселок», станки — «дорожный поселок» и даже станица — «большое село» у донецких, кубанских и терских казаков. В составе названий укажем Теплый Стан — микрорайон Москвы с древним названием, означавшим теплое караульное помещение, где зимой останавливались дозоры. Устаревшее слово бутырки — «дом на отшибе, выселок» часто встречается в названиях населенных пунктов центральных областей. Были Бутырки и под Москвой, память о них сохраняется в московских названиях Бутырский Вал, Бутырская улица. Давно вышло из живого употребления и слово весь — «деревня, поселение». От него образовано название города Весьегонск (Калининская обл.), которое в прошлом имело форму Весь Егонская, т. е. «весь (деревня) на реке Егне».
Многочисленны названия городов, образованных от различных терминов физической географии. Первым отметим Киев — один из древнейших центров славянства, город, известный в истории как «матерь городов русских». Происхождение названия Киев пытался раскрыть еще известный летописец Нестор (XII в.), но и для него время основания города (V в.) и появление его названия было глубокой стариной. Он допускал образование названия от имени Кий, которое носил или легендарный князь, или простой перевозчик через Днепр. Однако в наши дни многие авторитетные ученые считают, что название образовано от славянского термина куява — «гора, крутой холм, вершина», а появление легенды о Кие всего лишь более поздняя попытка осмысления ставшего непопятным древнего названия. У ряда средневековых авторов Киев называется Куяба.
И в более позднее время от терминов, обозначающих положительные формы рельефа, возникло множество городских названий: Горки, Горное, Горный, а также Горно-Алтайск, Горно-Чуйский, Горный Зерентуй, Дружная Горка, Косая Гора, Высокогорное; Холм, Холмск, Холмы, Холмский, Холм-Жирковский; Курган, Курганский, Кургантепа, Курган-Тюбе (тюрк, тепа, тюбе — «холм»).
Встречаются и менее распространенные термины. Так, с XIV в. известен подмосковный город Верея, название которого образовано термином верея — «возвышенное сухое место на пойме; высокий берег». В основе названия Гомель видят старославянское ГОм — «холм, бугор». Названия городов и поселков городского типа образуются и другими терминами рельефа, например: Долина, Равнина, Перевальск, Хребтовая. Города всегда тяготели к рекам, поэтому в их названиях находим практически полный набор терминов, относящихся к характеристике реки или ее элементов. Положение относительно реки: Поречье-Рыбное (Ярославская обл.), Приречный и Зареченск (Мурманская обл.), ряд Заречное и Заречный, несколько Междуреченск. Излучина реки — лука в названиях Великие Луки (Псковская обл.), Луцк (Волынская обл.), Прилуки (Черниговская обл.), Лукомль (Витебская обл.); место впадения притока реки — стрелка: поселок Стрелка (Красноярский край), Стрелица (Воронежская обл.), Стрелка — в Ленинграде при слиянии Большой и Малой Невки, в Горьком при впадении Оки в Волгу; место отделения рукава реки — раздор: поселок Раздоры (Днепропетровская обл.), Раздоры (Московская обл.); старое русло, отшнуровавшаяся лука или протока — старица: город Старица (Калининская обл.). Название поселка Вырица (Ленинградская обл.) от термина вырь — «водоворот, омут»; от него же древний русский город Вырь, отмеченный в летописи под XI в., ныне селение Виры Старые на границе Курской и Харьковской областей. Место выхода реки из озера — зашеек и поселок Зашеек (Мурманская обл.). Пожалуй, нет такого речного термина, который не нашел бы отражения в названии города, поселка городского типа или, в крайнем случае, сельского поселения.
Обильна топонимия и от терминов растительного покрова и грунтов. В их числе названия от общего обозначения леса: Лесное, Лесной, Лесной Городок, Лесогорск, Подлесный, Залесное. Многочисленны названия от отдельных видов леса по породному составу: город Елец (Липецкая обл.) от елец — «дубовый или еловый лесок», город Ельня (Смоленская обл.) от ельня — «небольшой хвойный лес; место вырубленного хвойного леса»; Дубровица (Ровенская обл.), Дубровно (Витебская обл.), ряд Дубровка от дубрава, дуброва — «дубовый лес с примесью других пород». Лес, состоящий из липы, дал названия городам и поселкам Липецк, Липки, Липовая Долина, Липовцы в разных областях России и Украины. Кроме того, немецкое Лейпциг (ГДР) представляет собой искажение славянского Липск, а близкое по звучанию Лиепая — «липовая» (Латвийская ССР) хорошо показывает родство балтийских и славянских языков.
Город Брянск первоначально назывался Дебряньск от древнерусского слова дебрь (совр. дебри) — «густой непроходимый лес», а среди сельских населенных пунктов находим Дебрицы, Дебрево, образованные от той же основы. Близки по значению названия селений Чаща, Чащь. Противоположны рассмотренным по своему смыслу топонимы с термином поляна, обозначающим открытое пространство среди лесов: Зубова Поляна (Мордовская АССР), а также ряд других, в числе которых и такие известные объекты, как Красная Поляна неподалеку от Сочи и Ясная Поляна — усадьба Л. Н. Толстого.
Довольно много населенных пунктов образовано от терминов, обозначающих болото и его разновидности. Наиболее широкий по смыслу и принятый в литературном языке термин болото в названиях городов крайне редок: есть город Болотное (Новосибирская обл.), поселок Заболотье (Волынская обл.), и, пожалуй, все. Чаще этот термин находим в названиях сельских селений: Подболотъе, Заболотское, Горелое Болото, Болотовка, Болотня, Болотное и т. д. Но диалектные термины, обозначающие болото вообще или какой-либо отдельный вид болота, среди названий городов встречаются часто. Для примера укажем некоторые из них: Калуга из калуга — «болото, топь, грязь, лужа»; Грязи (Липецкая обл.) из грязь — первоначально «болото, топь»; Вязьма (Смоленская обл.) из вязь — «вязкое, топкое болото»; Гдов (Псковская обл.) предположительно из славянского корня гъд — «влажный, болотистый»; Галич (Костромская обл.) из гала — «чистое моховое болото в лесу; безлесное место, поляна; топкое место».
Города, возникая на реках, получают названия не только по элементам их долины и русла, определяемым народной географической терминологией, но и чаще по названиям самих рек. Нередко название реки без какого-либо изменения становится названием города: Москва, Кострома, Вятка (современный Киров), Вологда, Самара (Куйбышев), Уфа, Чита, Нарын — только областные центры, не считая множества меньших городов. Чаще же названия городов образуются от названий рек с помощью суффикса -ск: Минск, в прошлом Меньск, по реке Меня, Витебск по реке Витьба, Курск по ручью Кур, Иркутск по реке Иркут, Томск по реке Томь, Омск по реке Омь и т. д. Наиболее старые из этих названий первоначально были прилагательными к словам город, крепость, острог, и лишь в процессе длительного употребления они приобрели современную краткую форму: из Томский острог образовался Томск и т. д. В наши дни города сразу получают названия на -ск: Амурск, Ангарск, Бирюсинск, Северск, Сурск по рекам Амур, Ангара, Бирюса, Северекий Донец, Сура.
Конечно, это далеко не единственный способ образования названий городов по рекам. Для примера рассмотрим названия, образованные от Волга (от истока реки к устью): Волго-Верховье, Волга, Волгореченск, Заволжск, Заволжье, Волжск, Волжский, Приволжье, Приволжский, Приволжское, Волгоград, Волгодонской, Волгодонск, Нижневолжск. Такого обилия производных названий, по видимому, не имеет ни одна другая река в мире. Это, конечно, свидетельствует о любви народа к Волге, о ее популярности. Но в то же время нельзя не отметить однообразия, большой схожести ряда названий, отличающихся зачастую только окончанием, а то и просто повторов. Понятно, что это затрудняет использование названий населением, приводит к путанице в работе почты, железной дороги, обедняет топонимическую систему.
А одно из «волжских» названий просто ошибочно. Издавна принято Заволжьем называть левобережье реки, т. е. то, что лежит за Волгой по отношению к центру (сравните: Замоскворечье — за Москвой-рекой по отношению к Кремлю). Поэтому присвоение городу, лежащему на правом берегу, названия Заволжск (Горьковская обл.) воспринимается как нелепость. Заметим, что это не единственное неудачное речное название. Так, в 1958 г. поселок Лисхимстрой (Ворошиловградская обл.), лежащий в долине реки Северекий Донец, был преобразован в город Северодонецк, т. е. оказалось закрепленным на длительное время бытовавшее неправильное название Северный Донец. Название реки усилиями ученых в конце концов удалось исправить, но название города остается в официальном употреблении. Город Краснодон в той же области значительно ближе к Донцу, чем к Дону, а Донецк удален от Донца на 100 км. Также и Уссурийск (Приморский край) находится примерно в 150 км от Уссури. Правда, два последних названия непосредственно с реками, по-видимому, не связаны — мотивом для их возникновения послужило географическое положение — в Донецком бассейне и в Уссурийском крае, как неофициально называется территория, тяготеющая к реке Уссури.
Географическое положение послужило поводом и для возникновения многих других названий. На берегах морей находятся Беломорск, Каспийск, Балтийск и Пальдиски (эст. «балтийский»), Азов, Черноморское, Охотск. С горами связаны названия Жигулевск, Алтайский, Горно-Алтайск, а также большой куст названий от Урал: Верхне-, Северо-, Средне- и Южно-, Перво- и Красноуральск, Зауральский, Уралец, Покров-Уральский и другие.
О положении города на территории расселения того или иного народа говорят названия Ханты-Мансийск, Черкесск, Карачаевок, Якутск и другие, причем нередко подобные названия имеют четкий исторический характер: Белград (Одесская обл.), Большая Ижора и Петро-Славянка (Ленинградская обл.), Печенеги (Харьковская обл.), Татарск (Новосибирская обл.), Черкассы (УССР).
Очень многие названия городов образованы личными именами людей. Происхождение таких названий различно. Среди наиболее древних нередко встречаются города, названные по именам императоров, королей, князей. Известный завоеватель Александр Македонский (IV в. до н. э.) нескольким основанным им городам дал названия по своему имени Александрия, а город Салоники назван по имени его сестры. Ранее его отец, Филипп II Македонский, основал и назвал по своему имени город Пульпидева—«город Филиппа» (современный Пловдив). Так же поступали римские императоры, правители государств Востока.
Не были исключением в этом отношении и русские князья, которые также охотно увековечивали свои собственные имена или имена своих близких в названиях городов. Приведем лишь несколько примеров. В 1108 г. князь Владимир Мономах основал город-крепость, прикрывающий с юга Суздальское княжество, и назвал его Володимерь, где конечный -ь указывал на принадлежность, т. е. «Владимиров (город)». Другой суздальский князь, Юрий Долгорукий, на западной окраине своего княжества основал город в 1154 г. и назвал его Дмитров, по христианскому имени своего сына, получившего впоследствии известность под русским именем Всеволод (Большое Гнездо). Кроме того, княжеские имена имеют Ярославль («Ярославлев город»), Ивангород на реке Нарве, город Юрьев (современный Тарту), основанный князем Ярославом, но названный по его христианскому имени Юрий, и ряд других городов.
Личные имена, прозвища, фамилии имеют в своей основе названия многих городов, образовавшихся из сельских населенных пунктов, например: Иваново, Касимов, Пушкино, Хотьково, Юхнов, Юрино и т. д. А отыменные названия сел и деревень — явление очень распространенное, обусловленное вотчинным и помещичьим землевладением, когда селения сплошь и рядом получали названия по именам владельцев земли: Салманово принадлежало Салмановым, Леньково — Леньковым, Алмазово — Алмазовым и т. д.
Какая-то часть отыменных названий городов имеет в основе имена «святых», обычно перешедших в топонимы через названия посвященных им церквей. Это Петропавловск (Казахская ССР), выросший из укрепления и названный по построенной в нем церкви «святых Петра и Павла», а также названия типа Георгиевск, Ильинский, Михайловск, Никольск, как правило, образовавшиеся из сел с церквами Георгия Победоносца, Ильи Пророка, архангела Михаила, Николая Чудотворца и т. п. В царской России администрация искусственно внедряла в официальное употребление подобные и другие церковные названия селений. Иногда внедрение «святых» названий шло иным путем: Петропавловск-Камчатский, первоначально Петропавловский острог, был назван по именам кораблей экспедиции В. Беринга «Св. Петр» и «Св. Павел». В числе мотивов происхождения названия украинского областного центра Николаев также было название корабля «Св. Николай», первым спущенного на воду верфью этого города.
Значительное место в рассматриваемой категории названий занимают мемориалы. В их числе города Маркс, Энгельс, Ленинград, Ульяновск, Ильичевск и многие другие, названные в честь основоположников марксизма-ленинизма; Калинин, Калининград, Киров, Кировск, Куйбышев, Орджоникидзе и другие, увековечивающие память о советских государственных и партийных деятелях; об исторических лицах — Петрозаводск, Хмельницкий; о выдающихся писателях, композиторах — Пушкин, Лев Толстой, Чайковский, Горький; о землепроходцах, мореплавателях, путешественниках — Хабаровск, Пржевальск, Беринговский, Невельск. Здесь лишь примеры, перечень подобных названий легко может быть продолжен самим читателем.
Стало также традиционным объяснение происхождения названий ряда городов из личных имен «простых людей»: Харьков — по имени казака Харько (уменьшительная форма от Харитон), Игарка — по имени охотника Егорки, Магадан — по имени звена Магда, стойбище которого некогда находилось на месте города и т. д. Все эти объяснения вполне правдоподобны, но не подтверждены историческими документами.
В названиях городов, как и в названиях других объектов, довольно широко используются разного рода определения: большой, малый, верхний, нижний, горный, великий, средний, старый, новый и другие, сочетающиеся с географическими терминами, именами собственными или сами образующие топонимы (Горный, Веселое, Золотое, Новое и т. д.). Понятно, что каждое конкретное название представляет определенный интерес и может быть объектом внимательного топонимического изучения. Однако здесь остановимся лишь на некоторых, наиболее распространенных определениях.
Из цветовых обозначений в названиях наиболее часто встречается красный, выступающий в нескольких различных значениях. Это, прежде всего, реальный цвет (Красноярск, Красноводск), затем—древнее русское значение «красивый», с которым связаны многие названия с народными терминами, например Красная Гора, Красная Поляна, Красная Слобода и производные от них названия, и, наконец, современное идеологическое значение. В этой функции названия возникали и в порядке противопоставления старым, дореволюционным названиям, например переименование Константинограда, Екатеринодара в Красноград, Краснодар или присвоение новых, революционных названий как в устойчивых сочетаниях (Красное Знамя, Красный Октябрь, Красногвардейский), так и в ряде других (Красное Эхо, Красный Стекловар, Красный Базар и др.).
Определение белый, встречающееся несколько реже, также выступает в нескольких функциях. Оно может определять реальный цвет окружающей город местности, сложенной породами белого цвета, например меловые горы, окружающие город Белгород (областной центр РСФСР); может определять белый цвет крепостных стен города, как в названии Белгород-Днестровский (Одесская обл.), который тюрки называли в прошлом Ак-Керман — «белая крепость». Наконец, в ряде названий это прилагательное определяет важный социальный признак — освобождение селения на какой-то срок от налогов, податей — такие селения назывались белыми. Так, название древнего русского города Белгород, существовавшего под Киевом уже в X в. (современное село Белогородка), историк и топонимист А. М. Членов переводит как «свободо-град» *.
Определение новый в ряде названий вполне очевидно: есть известная Каховка (Херсонская обл.) и в той же области — Новая Каховка; неподалеку друг от друга находятся Новая Ладога и Старая Ладога. Однако трактовка словосложения Новгород обычно вызывает споры: по отношению к чему этот город является новым? Был ли какой-то Старый Город или это просто совсем новый город, поставленный независимо от других городов? Из существующих в нашей стране нескольких городов с таким названием наиболее древним является Новгород на реке Волхове, возникновение которого относят к 859 г. На основании изучения всей совокупности исторических данных и древнего значения слова город — «ограда, крепостная стена, линия укреплений» ученые пришли к выводу, что здесь под «новым городом» следует понимать новую линию укреплений, построенную на заре существования Новгорода вокруг его древнейшего ядра **.
Древен и Новгород-Северский (основан в 1044 г.), получивший название, по-видимому, как «новый», т. е. ранее не существовавший город в Северской земле, где жило древнерусское племя северяне. Нижний Новгород (современный Горький), как указывает летопись, уже при заложении в 1221 г. получил имя Новгород, и только более чем через 100 лет получает определение Нижний, которое сейчас понимают как «младший», стоящий ниже по значению, чем Новгород Великий. И совсем молодое название имеет Новгород-Волынский. До 1795 г. это село Звягель, получившее вместе с городскими правами новое название, которое, вероятно, возникло под влиянием названия Новгород-Северский.
Производственный профиль городов с самого начала развития ремесла и промышленности служит важным признаком для образования городских названий. Первыми получили производственные названия ремесленные слободы, окружавшие большие города. Под Москвой это была, например, Кожевническая слобода, которая благодаря своему выгодному географическому положению (на реке, рядом с городом) уже с XVI в. была крупным центром кожевенного производства.
За прошедшие века слобода неоднократно горела, перестраивалась, изменялась ее планировка, она вошла в черту Москвы, но в топонимии всегда сохранялись названия, отражающие специализацию ее жителей. Это прежде всего прочно закрепившееся в употреблении название местности Кожевники, а также такие устойчивые топонимы, как название оврага, проходившего через слободу, — Кожевнический вражек и название местной церкви — Троица в Кожевниках. Все это в сочетании с сохранившейся до начала XX в. специализацией района обусловило четко выраженную преемственность топонимии. И в наши дни в Москве существуют Кожевническая улица и Кожевнические переулки.
О существовании в прошлом слобод каменщиков говорят улицы Большие и Малые Каменщики; ткачей, или, как их тогда называли, хамовников,— Хамовнический вал и бывшие Хамовнические улицы, набережная, переулки (на месте современного Комсомольского проспекта и Фрунзенских улиц, набережной); бронников — Большая и Малая Бронная улицы.
Среди промыслов в местностях, удаленных от городов, по важности и распространенности первые места в России XVI — XVII вв. принадлежали бортничеству и рыболовству. Бортничество в названиях городов совершенно не отражено и лишь изредка встречается в названиях деревень (Бортницы, Бортники). Зато рыболовство оставило в топонимии весьма ощутимый след. Наиболее старинное из этих названий — Рыбинск (с 1984 г. Андропов), известный с XII в. под названиями Рыбальск, Рыбная Слобода, город Рыбной, Рыбинск. На Оке, между Коломной и Рязанью, находится крупное село Ловцы, в котором издавна жили рыбаки, доставлявшие рыбу «на государев обиход». Права жителей этого села на рыбную ловлю при Петре I были подтверждены специальной грамотой. Более поздние названия имеют города Рыбное (Рязанская обл.) и Рыбачье (Иссык-Кульская обл.).
Массовый характер в Древней Руси имела профессия кузнеца. Престиж и распространенность этой профессии обусловили широкое распространение фамилии Кузнецов, занимающей по частоте употребления одно из первых мест. В результате многочисленные названия деревень Кузнецова, Кузнецы должны связываться именно с этой фамилией, а не непосредственно с развитием кузнечного дела. Однако в названиях городов Кузнецк и Новокузнецк известен их производственный характер. Кузнецк был основан в 1699 г. как село на берегу речки Труев, которое сначала называлось Труево-Воскресенское, затем по фамилии владельца Нарышкина и лишь в ходе административной реформы конца XVIII в. оно преобразовано в город Кузнецк, название которого было связано с занятием жителей. Новокузнецк возник в 1617 г. как Кузнецкий острог па Томской линии укреплений. Название острога связано с тем, что основным занятием северных шорцев, коренных жителей этого места, было кузнечное дело. Заметим, что отсюда же идут такие известные названия, как Кузнецкий угольный бассейн, или сокра щенно Кузбасс, Кузнецкий Алатау, Кузнецкая котловина и ряд других.
Нужно отметить, что производственные названия немногочисленны и, главное, как говорят топонимисты, очень «прозрачны», т. е. понятны без каких-либо пояснений Очевидна связь с текстильным производством городов пол названиями Полотняный Завод (Калужская обл.), Красный Ткач и Текстильщики (Московская обл.), Красный Текстильщик (Саратовская обл.), связь с цементным производством поселков Цементнозаводский (Коми АССР), Цементный (Свердловская обл.), железнодорожных станций Цемгигант, Цементная, Цементный Завод; лесная промышленность отражена в названиях Лесогорск, Лесосибирск, Лесозаводск, Лесопильное, Леспромхоз.
К востоку от Москвы, в среднем Поочье, есть два населенных пункта с интересными названиями: город Гусь-Хрустальный (Владимирская обл.) и поселок Гусь-Железный (Рязанская обл.). Первый элемент этих названий дан по реке Гусь (левый приток Оки), на которой они находятся, а вторые элементы свидетельствуют о производственном профиле этих селений: в одном с середины XVIII в. существует стекольное и хрустальное производство, в другом — металлургическое. С металлургическим производством связано и название города Электросталь (Московская обл.), возникшего в первые годы Советской власти при электрометаллургическом заводе качественных сталей. Сами за себя говорят названия поселков Краснофарфоровый, Суперфосфатный, Коксовый, Грэсовский, Энергетик и Энергетический, а также Хлеборобное, Птичный, Пахтаабад (узб. «хлопковый город») и другие.
Отдельно укажем несколько названий-сокращений: город Абаза возник в 1867 г. как поселок при Абаканском металлургическом заводе, что и обусловило название из первых слогов слов Абаканский завод. Названия города Зугрэс (Донецкая обл.) и поселка Загэс (ГССР) представляют собой сокращения названий электростанций — Зуевской ГРЭС и Земо-Авчальской ГЭС. В Магаданской области поселок Атка получил в название сокращение слов «автотранспортная колонна». В этот же ряд входит название села Амурзет в Еврейской автономной области. Оно было основано первой партией переселенцев в 1928 г., и его название расшифровывается как Амурское земельное еврейское товарищество.
Однако более значительная часть производственных названий связана с добычей полезных ископаемых. Рассмотрим их по видам добываемого сырья.
Нефтяная промышленность. Западно-Сибирская нефтяная база известна прежде всего такими месторождениями, как Самотлор, Нижневартовск, Мегион, Сургут, Усть-Балык, компактно расположенными по средней Оби на протяжении примерно 250 км. В западной части этого созвездия находится город Нефтеюганск, возникший в 1960-х гг. в центре Усть-Балыкского месторождения. Нефтеюганск расположен на Юганской протоке Оби, вблизи впадения в нее Большого Югана. На языке хантов юган означает «река», и название в целом может быть переведено как «Нефтереченск».
Обширная Волго-Уральская нефтяная база фиксируется топонимами Нефтекамск и Нефтегорск. В 1956 г. вблизи башкирской деревни Касево, неподалеку от впадения Белой в Каму, была обнаружена нефть. Деревня превратилась в рабочий поселок, который получил название Нефтекамск, а в 1963 г. он был преобразован в город. В эти же годы появился на карте и Нефтегорск. Эти два топонима довольно точно определяют положение всего Волго-Уральского нефтеносного района.
Бакинская нефтяная база в течение длительного времени была основной для нашей страны. Но здесь имеется только один топоним, связанный с нефтью, — поселок городского типа Нефтяные Камни. Он находится в Каспийском море примерно в 40 км от Апшеронского полуострова и назван по издавна известной морской банке Нефтяные камни. Следует заметить, что в Азербайджанской ССР есть еще два «нефтяных» топонима, но они находятся вне Бакинской нефтяной базы. Так, к югу от Апшерона, в районе дельты Куры, находится город нефтяников Нефтечала. Слово чала на азербайджанском языке означает «котловина, ложбина», и название в целом переводится как «котловина, где имеется нефть». Нафталан - второй топоним — находится в живописном районе вблизи Мингечаурского водохранилища. И хотя в осново этого названия также лежит слово нефть (греч. нафта), селение к нефтедобывающей промышленности отношения не имеет. Это бальнеологический курорт, на котором нафталанная нефть применяется только в лечебных целях.
Давно также известны два северокавказских нефтяных района: Майкопский и Ставропольский. Майкопский район (Краснодарский край) получил хорошее отражение в топонимии. Название центра этого района — города Майкоп объясняется из тюркских слов май — «масло» и копа — «болото; мелкое, зарастающее озерко». Употребление слова май («масло») в значении «нефть» обычно в тюркских названиях нефтяных месторождений. Например, известны месторождения Майли (тюрк, «нефтяной») в Северной Осетии, Майли-Сай («нефтяная долина») в Киргизии, Карамай («черное масло») в Синьцзяне (КНР). Вблизи от Майкопа находятся поселок городского типа Нефтегорск и город Апшеронск. Нефтегорск до 1929 г. был казачьей станицей Нефтяная (основана в XVIII в.). Свое название станица получила из-за обилия в ее окрестностях выходов нефти на поверхность; здесь с помощью колодцев нефть добывалась уже издавна, а в 1909 г. был получен мощный нефтяной фонтан. Апшеронск получил название в честь Апшеронского полуострова, который в сознании народа неразрывно связан с нефтью и нефтедобычей.
В восточной части Северного Кавказа находится Ставропольское нефтегазовое месторождение, в котором расположен город Нефтекумск. Он возник в 1961 г. на правом берегу Кумы, что и определило его название. Центром туркменской нефтяной базы является город Небит-Даг, который возник в 1933 г. как поселок нефтяников. Название туркменское: небит — «нефть», даг — «гора». Из других «нефтяных» топонимов, относящихся ко второстепенным месторождениям, укажем Нефтеабад (тадж. абад — «город», т. е. «город нефти») в Ферганской долине и еще один Нефтегорск на севере Сахалина.
Газовая промышленность в топонимии почти не отмечена. Лишь центр среднеазиатской газодобывающей базы СССР фиксируется названием города Газли, который возник в 1958 г. при месторождении природного газа.
Угольная промышленность. Из основных угольных баз топонимами по профилю полезного ископаемого характеризуется только Донецкий бассейн. На его территории находим топонимы Углегорск, Угледар и Антрацит, а также менее конкретные Шахты, Шахтное, Шахтерок, Новошахтинск, Каменск-Шахтинский.
Но второстепенные бассейны фиксируются лучше. Так, Кизеловский бассейн на Западном Урале отмечен топонимами Углеуральский, Шахта, Шахтный. А по другую сторону хребта, при другом небольшом месторождении, находится город Карпинск. Он назван в честь А. П. Карпинского (1846—1936), крупнейшего русского геолога, первого президента Академии наук СССР. Образован Карпинск в 1941 г. из поселков Богословск и Угольный. Поселок Угольный раньше назывался Угольные Копи и известен как место добычи угля с XVIII в.
При угольном бассейне в южном Приморье находится поселок городского типа Углекаменск, а на Сахалине — Углегорск, Шахтерск и Углезаводск. В западной части Киргизской ССР находим угольное месторождение Таш-Кумыр (кирг. «каменный уголь»).
Другие виды энергетического сырья также представлены в топонимии. В Ленинградской области есть город Сланцы. Он возник в начале 1930-х гг. в связи с разработкой крупного месторождения горючих сланцев. На севере европейской части РСФСР довольно часто встречаются топонимы от торф: Шагурторф (Московская обл.), Торфяной (Кировская обл.), Гидроторф (Горьковская обл.), Осинторф (Витебская обл.) и другие, относящиеся преимущественно к небольшим селениям. Понятно, что подобными названиями фиксируется лишь небольшая часть разработок этого весьма распространенного на Севере полезного ископаемого.
Руды черных металлов. Основные металлургические центры топонимами обозначены в довольно скромной степени. На южном берегу Каховского водохранилища находится город Днепрорудное, а на северном берегу — город Марганец, центр Никопольского рудного района, известного с 1883 г.
Уральская металлургическая база включает свыше 300 месторождений железных руд, из которых лучше всего обозначены топонимами месторождения магнитного железняка. Здесь прежде всего следует назвать всемирно известную гору Магнитную, относительно которой великий русский ученый Д. И. Менделеев в 1899 г. писал, что «такой громадной массы магнитного железняка в одном месте нигде не видано». По названию горы получил наименование и первенец советской металлургии — город Магнитогорск. Его строительство началось в июле 1930 г., а уже летом 1931 г. это был город со 100-тысячным населением. Но эти названия не одиноки. На Урале есть и другие горы Магнитные, вблизи которых находятся рабочие поселки Магнитный, Магнитка, Магнитский. На самом юге уральской базы, вблизи Актюбинска, находится месторождение хромитовых руд, отмеченное на карте городом Хромтау (тюрк.) — «хромовая гора».
Курская магнитная аномалия (КМА), составляющая ядро центральной металлургической базы, определяется топонимами Железногорск (к северо-западу от Курска) и Губкин (к юго-востоку от Курска). Железногорск, до 1962 г. Михайловский рудник, возник в 1957 г. на месте добычи железных руд КМА. А рабочий поселок, основанный в 1930 г. при разведочной шахте КМА, в 1939 г. получил имя выдающегося советского геолога, энтузиаста освоения КМА И. М. Губкина (1871—1939). В 1955 г. поселок Губкин преобразован в город.
Сибирская металлургическая база включает месторождение Темиртау в Горной Шории, название которого на тюркских языках означает «железная гора» (город Темиртау есть и вблизи Караганды, но там он связан
с Карагандинским металлургическим комбинатом). Вторым железорудным районом Сибири является Приангарье, где находятся Рудногорское месторождение (центр добычи — поселок городского типа Рудногорск) и Коршуновское, при котором в 1950-х гг. появился рабочий поселок Железногорск, уже в 1965 г. преобразованный в город Железногорск-Илимский.
Казахстанская металлургическая база опирается на кустанайские руды. Здесь наиболее известно Соколовско-Сарбайское месторождение, при котором возник город Рудный (а его железнодорожная станция называется Железорудная}.
Руды цветных металлов. Из тяжелых цветных металлов прежде всего должна быть названа медь. Наиболее старые медные месторождения находятся западнее Челябинска, в районе городов Миас и Куса, где известны две горы с названием Медная и гора Медный Рудник. Все эти названия связаны с разработками медной руды в XVIII в. и позднее. Сейчас о былом существовании медного рудника свидетельствуют лишь обвалившиеся штольни и заросшие отвалы. Позже добыча переместилась на Южный Урал, где в 1939 г. возник город Медногорск, и в Казахстан, где приобретает известность город Джезказган, название которого означает «место, где копали медь».
Другой тяжелый цветной металл — олово, фиксируется названием поселка городского типа Оловянная (Читинская обл.), который возник в 1811 г. при месторождении оловянных руд. Это месторождение было известно населению еще задолго до прихода русских, о чем свидетельствуют следы древних разработок. К этой же группе цветных металлов относится никель. Его месторождения отмечены названиями: Никельтау (тюрк.) - «никелевая гора», на севере Актюбинской области, и Никель — поселок городского типа в Мурманской области. Одно из месторождений свинца на востоке Туркменской ССР дало жизнь поселку городского типа Свинцовый Рудник (Чарджоуская обл.).
Из числа легких цветных металлов первым обычно называют алюминий, а из алюминиевых месторождений старейшее в нашей стране Тихвинское в Ленинградской области. Здесь в 1930-х гг. возник город Бокситогорск. Бокситогорский глиноземный завод — первенец советской алюминиевой промышленности: из тихвинской руды получен первый килограмм советского глинозема, из нее же выплавлен первый слиток советского алюминия. Позже были открыты куда более богатые месторождения бокситов, но ни одно из них не получило такого четкого наименования.
Горно-химическая отрасль химической промышленности базируется на ряде месторождений поваренной и калийных солей, апатитов, фосфоритов, серы. Многие из этих месторождений зафиксированы в топонимии.
Поваренная соль принадлежит к числу полезных ископаемых, довольно распространенных и к тому же издавна имеющих большое значение в жизни людей. Этим обусловлено широкое распространение в России уже с XIII — XIV вв. соляного промысла и связанной с ним топонимии. Судьба наиболее старых соляных месторождений и их названий различна. В городах Солигалич (Костромская обл.), Сольцы (Новгородская обл.), Сольвычегодск (Архангельская обл.) выварка соли уже давно прекращена, и о их былом профиле говорят лишь названия. Но некоторые старые центры солеварения сохранили свое значение до наших дней. Так, около 1430 г. на небольшом левом притоке Камы, речке Усолке, была начата выварка соли и возникло селение, которое для отличия от старого центра солеварения на Вычегде получило название Соль-Камская (современный Соликамск, Пермская обл.). С развитием солеварения в других местах, и в частности в Усолье (т. е. селение «у соли»), южнее Соликамска, где соль оказалась лучшего качества, Соликамск пришел в упадок. Возродился он лишь после 1925 г., когда вблизи от него было открыто самое крупное в мире месторождение калийных солей, а в городе был построен Соликамский калийный комбинат. Таким образом, несмотря на изменение профиля города с поваренной соли на калийную, название его остается вполне мотивированным.
Усолье-Сибирское (до 1940 г. просто Усолье) находится в Иркутской области на левом берегу Ангары. Первое упоминание о варке соли относится здесь к 1669 г. В наши дни соль Усолья-Сибирского используется не только в химической промышленности — здесь построен завод, который выпускает столовую соль «Экстра» и не только обеспечивает ею Сибирь и Дальний Восток, но и экспортирует в Японию.
В замечательном памятнике отечественной картографии и географии «Книге Большому чертежу» (1627) указано, что вблизи реки Илек «есть гора Тустеби, по-нашему Соляная, ломают в ней соль». В 1744 г. здесь началась промышленная разработка соляных копей, а в 1754 г. для защиты от кочевников была построена крепость Илецкая Защита, которую после нескольких переименований с 1945 г. называют Соль-Илецк. В наши дни соляной купол Туз-Тюбе («соляная гора») дает высококачественную каменную соль. Здесь же добывается гипс, создан местный грязелечебный курорт.
У северо-восточной окраины Аральского моря, вблизи поселка Аралсульфат (бывший Аралсоль), находятся промыслы, дающие, кроме сульфатов, и поваренную соль для южных районов Казахстана, Узбекистана и Киргизии. Солигорск вырос вблизи белорусского месторождения калийных солей, которое относится к числу крупнейших не только в СССР, но и в Европе.
Из других поставщиков химической промышленности отметим город Апатиты (Мурманская обл.), возникший в Хибинах при месторождении апатито-нефелиновых руд, которое обеспечивает сельское хозяйство СССР высококачественным фосфатным удобрением. На втором месте после Хибин по запасам фосфоритного сырья находится бассейн хребта Каратау (Казахская ССР). Крупнейшим здесь считается месторождение Жанатас (казах, «новый камень» в смысле «новое месторождение руды»). Небольшое месторождение фосфоритов находится у поселка Фосфоритный (Московская обл.),
Важным сырьем для химической промышленности служит сера. С давних пор известны Серные бугры в центре Каракумов. Их детальная разведка была выполнена в 1920-х гг. под руководством академика А. Е. Ферсмана. В то время это месторождение было наиболее богатым из всех известных в нашей стране, и уже с 1928 г. здесь начал работать опытный серный завод, а возникший при нем поселок получил название Серный Завод. Это месторождение эксплуатировалось в течение более 30 лет, пока на смену ему не пришло еще более мощное серное месторождение — Гаурдаг на крайнем востоке Туркмении. Его правильное название Кукурдаг в переводе с туркменского означает «серная гора».
В топонимии СССР представлены и некоторые другие полезные ископаемые. Так, в Свердловской области при месторождениях асбеста находим поселки Асбестовский, Новоасбест и город Асбест. Последний до 1933 г. назывался Куделька, по народному названию этого минерала, А название станции Горный Лен Южноуральской дороги дано по другому народному названию асбеста.
Янтарный — название поселка городского типа Калининградской области, в окрестностях которого сосредоточено до 90% мировых запасов янтаря, а Алмазный—поселок в Якутской АССР, при знаменитых якутских месторождениях алмазов. В Свердловской области — поселок Изумруд, в Иркутской — Лазуритовый, названные по месторождениям этих камней-самоцветов. А в Забайкалье с начала XVIII в. известна Шерловая гора — настоящая сокровищница самоцветов, где представлены топаз, аметист, дымчатый кварц, турмалин и другие минералы. Со времен средневековья в зарубежной Европе, а затем и в России шерлами называли всякие удлиненные прозрачные кристаллы. Отсюда название горы и современного городского поселка Шерловая Гора.
* См.: Членов А. М. По следам Добрыни. М.: Физкультура и спорт, 1986. С. 143.
** Подробнее о возникновении этого названия см.: Горбаневский М. В., Дукельский В. Ю. Господин Великий Новгород//Русская речь. 1984. № 2, 3.
| Экскурсия но городу |
Большой познавательный интерес для туристов и экскурсантов представляют названия не только самих городов, но и их районов, проспектов, улиц, площадей и даже отдельных зданий, предприятий, сооружений. Всемирной известностью пользуются не только сами города Москва, Ленинград, Киев, но и Красная площадь, Кремль, Мавзолей В. И. Ленина, Ленинские горы, а также Арбат, Лужники, ЗИЛ, университет в Москве; Смольный, Кировский завод, Эрмитаж, Невский проспект, Дворцовая площадь, Марсово поле, Летний сад в Ленинграде; Крещатик, «Арсенал», Владимирская горка в Киеве. Вполне закономерно желание узнать историю этих названий: когда они возникли, что означают, когда и почему изменялись. Чтобы правильно ответить на эти вопросы, необходимо усвоить некоторые наиболее общие закономерности, характерные для названий отдельных частей населенных пунктов.
Обычно экскурсия по городу начинается с его исторического центра — ядра, бывшего его точкой роста. Самое старое название такого ядра — просто город. Выражение «построить город» означало на Руси возведение ограды, городовых оборонительных сооружений вокруг селения. Первоначально это могли быть ров и земляной вал, позже — деревянные укрепления (частокол, городьба из дубовых бревен), которые со временем заменялись каменными или кирпичными стенами с башнями и воротами. В соответствии с совершенствованием оборонительных сооружений в древних письменных источниках говорилось о Земляном, Рубленом или Каменном городе.
Но поскольку оборонительные сооружения всегда были связаны с населенными пунктами, для охраны которых они и строились, с городовых укреплений термин «город» переносился и на территорию, которая ими прикрывалась. Сами же древние укрепления, впоследствии оказавшиеся в центре городов, были известны под названием детинец. Это ныне устаревшее слово до XIV в. находилось в живом употреблении. Так в древнерусских летописях называли и Новгородский кремль, и Владимирский, и Полоцкий, и Белгородский, и многие другие. В детинце размещались княжеский двор, городская администрация и церковные власти, а за его стенами жили торговцы, ремесленники и прочее население. Внешний город со временем также обносился стенами, нередко, по мере разрастания города, несколькими концентрическими. В результате детинец превращался во внутреннюю крепость города. Наглядным примером употребления этого термина может служить Москва, где кремль — это детинец, первоначальное укрепление, ядро будущего города, вокруг которого последовательно возникали концентрические укрепления Китай-города, Белого города (современное Бульварное кольцо), Земляного города (современное Садовое кольцо).
С XIV в. слово детинец вытесняется словом кремль. Впервые оно употреблено в летописи под 1331 г., где сообщается о пожаре в Москве, во время которого «погоре город Кремль». Существует много попыток объяснения слова кремль из русского и других (тюркских, балтийских) языков. Они обобщены в недавних работах советских топонимистов *, и повторять их нет необходимости.
Заметим лишь, что все признают связь между терминами кремль и кром (так назывался Псковский детинец до конца X в.). Во многих городах западных районов СССР старинные укрепления в центре города известны под названиями крепость, замок, цитадель: Высокий Замок (или Цитадель) во Львове, Замок в Ужгороде, Турецкая крепость в Каменец-Подольском и т. д.
Поскольку из стратегических соображений кремли (крепости, замки), как правило, сооружались на горах или холмах с крутыми склонами, на высоких устьевых мысах (стрелках), господствующих над окружающей местностью, они зачастую получали название вышгород — «город на высоте». Этот термин известный советский историк академик М. Н. Тихомиров определял как «верхний замок, кремль, детинец» **. По смыслу русскому термину вышгород полностью соответствует греческий акрополь (буквально «верхний город»), который в древнегреческо-русском словаре переводится как «расположенная на возвышенности, укрепленная часть города; цитадель, кремль».
Широко известен афинский Акрополь, построенный в V в. до н. э. высоко на горе. Его русский эквивалент — Вышгород также получил широкое распространение. Первым, под 946 г., в летописи упоминается Вышегород (современный Вышгород) вблизи Киева. Позже отмечены Вышгороды: на правом берегу Оки (современная Рязанская обл.), на реке Протве (Московская обл.), в верховье реки Шелонь (Новгородская обл.); таллинский холм Томпеа — историческое ядро города — также в литературе зачастую именуется Вышгородом. Встречаем это название и в других странах, где живут или жили славяне: Вышеград в Праге, Вышогруд на Висле (Польша), Вышеград на Дунае (Венгрия).
Русские крепостные сооружения (города, детинцы) до середины XIV в. или были безбашенными, или имели одну башню, которая обычно находилась внутри обороняемой зоны и использовалась в качестве наблюдательного пункта. Такие башни не имели собственных названий, а именовались по терминологии того времени просто столп, вежа или костер — все три термина означают одно и то же — «башня».
С середины XIV в. важным элементом крепостных стен становятся башни, которые сначала возводили только на одной, считавшейся наиболее уязвимой, стороне крепостной стены, а затем стали размещать по всему периметру крепостных сооружений. Таким образом, русские кремли становятся многобашенными ***. Например, в Новгородском кремле было девять башен; в Пскове, в детинце (кроме) — три башни, но со строительством более поздних внешних укреплений их число увеличилось до 39, из которых до наших дней сохранилось лишь 11; в Москве по мере совершенствования кремля число башен также постепенно увеличивалось, пока не достигло в XVI в. 20 — это количество башен сохранилось и до настоящего времени. Понятно, что такое обилие башен уже требовало их различения, присвоения им собственных имен.
Другим важным элементом крепостей были ворота: к ним в первую очередь устремлялся противник, около них сосредоточивались основные силы защитников. В крупных городах ворота делали каменными. Остатки ворот XII в. сохранились в Киеве, во Владимире. Створки этих ворот были покрыты медной оковкой с позолотой, почему и сами ворота получили название Золотых. Зачастую над воротами сооружались храмы («надвратные церкви»), многие ворота органически сочетались с башнями.
После общего ознакомления с историей создания кремля (детинца и т. п.) и связанными с ним событиями начинается экскурсия по его территории. В ходе этой экскурсии туристы знакомятся с названиями многих башен и ворот. Опытный турист, побывавший уже во многих городах, замечает, что в названиях башен разных русских кремлей много общего — одни названия неоднократно повторяются, другие несколько различаются по форме, но близки по смыслу.
Прежде всего, многочисленны названия-характеристики: Белая, Черная, Красная («красивая»), Вышка, Высокая, Малая, Средняя, Нижняя, Глухая, Круглая, Многогранная, Луковая, Луковка. Сюда же относится и псковская башня с таинственным на первый взгляд названием Кутекрома-на-Стрелице, сооруженная в 1400 г. Однако при обращении к древнерусской географической терминологии это название оказывается очень простым: кут — «угол»; кром, как уже говорилось,— «кремль», а стрелица — «мыс, образуемый слиянием двух рек» (современная стрелка), в данном случае рекой Великой и ее правым притоком Исковой. Таким образом, название в целом понимается как «башня, построенная на углу кремля, который находится на стрелке». В более позднее время подобные башни получали названия Наугольная, Угловая.
Названия некоторых башен свидетельствуют об их функциональном использовании: Караульная, Сторожевая, Набатная, а также Воротная, Входная, Проезжая, Проездная. Сюда же относятся и многочисленные Тайницкие башни. Поскольку кремли обычно строились на горах, высоких холмах, водоснабжение всегда оказывалось одной из важнейших проблем для войск, оборонявших осажденные крепости.
Выход к воде обеспечивался обычно сооружением специальных тайников — подземных ходов, выводивших к колодцу или реке. В начале таких ходов из крепости обычно сооружались башни «на тайниках», в связи с чем они зачастую получали название Тайницких. Именно с устройства такого тайника началось в 1485 г. строительство первой башни Московского кремля. Тайницкие башни есть и во многих других кремлях: Нижегородском (Горький), Тульском, Казанском и других, а также в Пафнутьево-Боровском монастыре (Боровск Калужской обл.).
Наружные скрытые выходы к источникам водоснабжения обычно назывались Водяные ворота, которые или были единственным путем к воде, или дополняли тайные подземные ходы. Водяные ворота есть в Новгородском и Тульском кремлях, в Кирилло-Белозерском монастыре; иногда они совмещены с Водяными башнями. И совсем позднее название, связанное с водоснабжением, — Водрвзводная башня Московского кремля, получившая такое название в XVII в., после установления в ней водоподъемного устройства, приводившегося в движение лошадьми.
Распространенный мотив образования названий башен — находящиеся вблизи от них объекты: башни Арсенальная, Келарская, Конюшенная, Митрополичья, Поваренная, Хлебенная, Житничья, Кузнечная, Шваленная и т. п. названы по арсеналу, митрополичьим или келарским (келарь—«монах, ведающий хозяйством») покоям, конюшне, кузнице, швальне, поварне, трапезной, пекарне, хранилищу зерна и т. д.
Такое же происхождение имеет и большая часть религиозных названий башен: Константино-Еленинская — по церкви Константина и Елены, Мироносицкая — по церкви жен-мироносиц и т. д., а некоторые — по часовням и церквам, расположенным в самой башне, по иконам, установленным в башне (Спасская башня в Московском кремле — по иконе Спаса, находившейся с внутренней стороны башни).
Из числа довольно распространенных названий этого типа остановимся лишь на Пятницких башнях и воротах, которые встречаются во многих городах. Происхождение этих названий связано с наличием церквей, посвященных Параскеве-Пятнице, которая издавна считалась покровительницей торговли. Поэтому церкви Параскевы-Пятницы обычно строились на торговых площадях, многие из которых находились непосредственно под кремлевскими стенами. А поэтому и ворота (и башни над ними), выводившие на эти площади, назывались Пятницкие.
Ограниченное распространение имеют названия башен (ворот) по географическим объектам — городам, рекам (Изборская, Старицкая, Угличская, Талавская и т. п.); только легендами в духе народной этимологии объясняются названия Государева, Княжая, Царская; некоторые названия до сих пор не имеют удовлетворительного объяснения (Свиточная, Кутафья), а в отдельных случаях само отсутствие названия становится наименованием: Безымянная 1-я и 2-я (Москва), Безымянная Круглая (Казань).
Ознакомившись с кремлем, его историей и сооружениями, экскурсанты переходят к осмотру центральной части города. Опытные туристы, успевшие побывать уже не в одном городе, знают, что названия улиц в разных городах довольно однообразны. Для эксперимента список названий улиц Минска был сопоставлен со списками улиц Москвы, Горького и Донецка. В результате обнаружилось, что из 642 названий улиц, приведенных в списке, 333 названия имеются в Москве, 336 — в Горьком, 375 — в Донецке. Совпадают во всех четырех городах 211 названий, т. е. 33% минских названий. А общее число повторения названий минских улиц хотя бы в одном из указанных городов составляет 70% объема списка. В размещении названий на территории городов также наблюдается определенное единообразие, что позволяет говорить о существовании некоторой общей модели, по которой строятся топонимические системы наших городов.
Эта модель выглядит следующим образом. Центральная площадь обычно носит имя В. И. Ленина, часто —
Революции, Мира или Победы. Главные улицы, на которых находятся советские и партийные учреждения, — Советская, Ленина, Карла Маркса. Вблизи них, образуя городское ядро, размещаются улицы Энгельса, Дзержинского, Калинина, Кирова, Куйбышева, Орджоникидзе, Свердлова, Фрунзе, Разина, Кропоткина, Желябова, Халтурина, Перовской, Плеханова, Марата, Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Димитрова, Гоголя, Горького, Лермонтова, Маяковского, Некрасова, Пушкина, Тургенева, Толстого, Чернышевского, Чехова, Шевченко и т. п.
Одна из центральных улиц или новый проспект носят имя Юрия Гагарина, часты улицы Титова и Терешковой. Очень распространены названия улиц: Коммунистическая, Комсомольская, Пионерская, Пролетарская, Социалистическая, Октябрьская, Первомайская, 8 Марта, Труда, Московская и Ленинградская. Обязательно найдется улица или площадь Вокзальная, площадь Театральная, Школьные и Почтовые улицы и переулки. Ближе к старым окраинам размещаются Полевая, Нагорная, Подгорная, Зеленая, Садовая улицы, а в новых микрорайонах — Сиреневая, Счастливая, Строителей, Новоселов, Космонавтов и т. п.
Наряду с общими мемориальными названиями в каждом городе есть улицы, названные в честь лиц, внесших особенно значимый вклад в его историю в годы революции, становления Советской власти, индустриализации, Великой Отечественной войны, а также в честь знатных земляков, уроженцев города или области, прославившихся своими делами. Довольно распространено увековечение в названиях улиц различных дат, памятных в истории города: дней революционных выступлений пролетариата города, провозглашения в нем Советской власти, освобождения от оккупантов и т. д.
Не имеют всеобщего характера названия улиц по былым и современным занятиям их жителей, по находящимся на них промышленным предприятиям. К сказанному о ремесленных слободах добавим лишь некоторые дополнительные примеры. В Киеве, у подножия Киевой горы, лежат урочища, до сих пор называющиеся Гончары и Кожемяки. Эти же древнейшие профессии находим и в Новгороде, где были улицы Кожевники, Гончарная, а также Щитная и Кузнецкая, причем один из концов города назывался Плотницким. Разнообразны названия рассматриваемого типа в Москве. С ремесленными слободами XVI — XVII вв. здесь связаны Бронные улицы (слобода мастеров, изготовлявших брони), Кисловские переулки (слобода кислошников, которые заготовляли для двора кислую капусту, квасы, огурцы и т. п.), Калашный переулок (жили дворцовые калашники), Толмачевские переулки (толмачи - «переводчики»), Столешников переулок (столешники - «скатертники») а также Сокольнические, Котельнические, Сыромятнические, Ямские и другие улицы, набережные, переулки.
Названия по профессиям в большом количестве даются в Советском Союзе и сейчас, но подход к ним по сравнению с дореволюционной Россией в принципе изменился. Это не стихийно возникающие названия улочек и переулков в ремесленных слободках, а результат сознательного стремления к увековечению в названиях улиц, проспектов и площадей людей труда. Как уже отмечалось, это обычно важнейшие для того или иного города профессии. Так, проспекты и улицы Металлургов находим в Донецке, Запорожье и Кривом Роге, в Магнитогорске, Нижнем Тагиле и Новокузнецке, в Волгограде, Москве, Электростали, Череповце и Колпине, то есть в крупнейших центрах всех основных чернометаллургических районов страны. В молодом индустриальном центре Грузии городе Рустави, первенце черной металлургии республики, находим улицу Первых грузинских металлургов, а дружба с украинскими и азербайджанскими мастерами варки стали запечатлена в названиях улиц Сумгаитских металлургов и Донецких металлургов. Сюда же, к названиям в честь специалистов черной металлургии, относятся улицы: Сталеваров (Москва, Донецк, Запорожье, Челябинск), Доменщиков (Липецк), Прокатчиков и Литейщиков (Донецк).
Совершенно естественны улицы и бульвары Машиностроителей в Свердловске, Краматорске, Колпине; Тракторостроителей - в Волгограде и Минске; Нефтяников и Нефтепереработчиков — в Баку. Есть улицы и Инструментальщиков — в Сестрорецке; в Донецке, центре Донбасса, — Горняков, Горных мастеров, Забойщиков, Крепильщиков, Молодых шахтеров, Угольщиков, Шахтеров Донбасса и Шахтостроителей; в Костроме — Текстильщиков и Ткачей; в Ногинске — Текстилей. В Иркутске в память о строителях первой ГЭС знаменитого ангарского каскада названа улица Гидростроителей, а об успехах интенсивного геологического изучения Восточной Сибири говорит улица Геологов. И наконец, всюду по Советскому Союзу распространены улицы, площади, проспекты и бульвары Строителей.
Названия улиц по производственным предприятиям в дореволюционной России были немногочисленны. В Петербурге, крупнейшем промышленном центре того времени, можно указать лишь Альбуминную и Арсенальную (арсенал — «завод военной промышленности») улицы, Бумажный канал, Водопроводный переулок, Газовую, Гончарную, Дегтярную, Зеленину (от зелье — «порох»), Инструментальную улицы, Капсюльное шоссе, Кожевенную линию, Лабораторный (от лаборатория — «завод боеприпасов») и Литейный проспекты, Мясную (по городской бойне) улицу, Пороховые, Прядильную улицы, Сахарный переулок, Смольную, Стеклянную и Фарфоровскую улицы, Химический переулок, Чугунную улицу. Как видно из этого перечня, в названиях отражены главным образом предприятия военной, легкой и пищевой промышленности. Обращение к топонимии других городов пополняет этот список названиями такого же характера: Прядильная улица (Горький) — по пенькопрядильному производству XVIII в., Сальная улица (ныне Труда, Калуга) — по салотопенным заводам, улица Суконовка (Воронеж) — по сукновальной фабрике и т. п.
В наши дни в отличие от специализации, отражавшейся в дореволюционной городской топонимии, основным мотивом стала тяжелая промышленность. Обычны такие названия, как Авиамоторная, Автозаводская, Дизельная, Велозаводская, Тракторная, Шарикоподшипниковская, Электростальская и т. п. Однако уровень индустриализации столь высок, что конкретные предприятия зачастую теряют ориентирное значение. Это обусловливает широкое использование специализированных названий как чисто условных, без связи с существующими предприятиями. Во многих районах новой застройки можно найти Авиационные, Автомобильные, Тракторные, Машиностроительные и другие улицы, которые с таким же успехом могли бы называться Зерновыми, Совхозными, Урожайными, Ирригационными или как-либо иначе.
Одна из древнейших функций городов — торговля. Поэтому не случайно во многих городах центральные площади были торговыми. Это широко отражено в топонимии. Красная площадь Москвы первоначально называлась Торгом. В Калуге есть площадь Новый Торг, в Таллине — площадь Вана-Тург— «старый рынок», во многих русских городах в прошлом были обычны Базарные площади. В Западной Украине распространены площади с названием Рынок, в Южной Украине — Привоз (Привозные улицы в Одессе и Николаеве). В дореволюционное время названия часто отражали торговую специализацию: Сенная, Конная, Моховая, Рыбная, Мясницкая площади. Сюда же относятся Охотный ряд, Красные ряды.
Некоторые названия улиц обусловлены природными особенностями местности. Подобные названия сейчас сравнительно немногочисленны, но в прошлом они были распространены значительно шире и, что особенно важно, были более разнообразны. Главные части Киева на самом начальном этапе его существования — Киева гора (или просто Гора) и Подол. Древнейшие топонимы Москвы — Боровицкий холм, Подол, Васильевский луг. В средневековом Пскове находим названия Враговка, Подгорье, Пески, Броды, Мокрый Ровень, Лужа, Жабья Лавица. Среди 14 частей дореволюционного Томска девять имели названия с географическими терминами: Воскресенская гора, Болото, Пески, Дальние Ключи, Заозерье, Юрточная гора, Елань, Верхняя Елань, Заисточье, И так во многих других городах.
Первоначально подобные названия отражали реально существующие особенности местности. Болото, Болотная улица, Пески, Песчаная улица возникали там, где местность действительно была заболоченной или песчаной. Но по мере развития городов и их благоустройства происходит окультуривание территории: развитие дренажных систем, засыпка оврагов, мощение улиц, вырубка лесов, выравнивание поверхности, застройка полей и лугов и т. д. В этих условиях названия уже перестают соответствовать характеру местности и превращаются в историко-географические памятники, характеризующие особенности первоначального ландшафта.
В наши дни с рассматриваемыми названиями происходят два противоречивых процесса. С одной стороны, названия, имеющие в условиях города некоторый отрицательный смысловой оттенок, такие, как Овражная, Болотная, Лужа, Черногрязская и т. п., постепенно устраняются. Воспринимаемые как косвенное свидетельство неблагополучия планировки и санитарного состояния города, они служат постоянной базой для переименований при необходимости увековечения памяти о каком-либо лице или событии. С другой стороны, названия с нейтральной смысловой окраской (Лесная, Полевая, Луговая, Морская, Степная и т. п.) в районах новой застройки используются просто как названия-символы, без какой-либо связи с реальной действительностью.
Наконец, нужно постоянно помнить, что определенная часть названий только внешне выглядит связанной с природными данными, а на самом деле может быть обусловлена хозяйственной деятельностью человека, являться результатом переосмысления или какого-нибудь другого фактора, никакого отношения к природе не имеющего. Например, Лесные улицы возникают не только там, где есть или были леса, но и около складов лесоматериалов или лесохозяйственных учебных заведений.
С гидрографическими объектами суши связаны распространенные повсеместно названия улиц Речная, Заречная, Озерная, Заозерная. Наличие нескольких озер давало обычно местности название Озерки, от которого уже образовывались названия улиц — Озерковская набережная (Москва), Озерковский проспект (Ленинград). Реже используется термин протока, имеющий в одних случаях значение «рукав реки» — улица Шкиперская Протока (Ленинград), в других — «приток» — Проточный переулок (Москва). От небольшого рукава Томи, который назывался Исток, получил название старый район Томска — Заисточье и две улицы — Неточная и Надысточная. Здесь термин исток сначала перешел в имя собственное речного рукава, а через него уже проник в городскую топонимию.
Не осталось неиспользованным и гнездо терминов ручей — ключ — колодезь — родник. Для примера укажем: Ручейная улица (Псков), микрорайон Ручьи (Ленинград), улица Пруд-Ключики (Москва), улица Большие Ключи (Липецк), Колодезная улица (Ленинград), Родниковая улица (Горький).
Широко распространены также Береговые улицы, Бережные, Право- и Левобережные. Название Набережная в процессе употребления превратилось в термин, который в составе названий улиц зачастую сочетается с предлогамии — бывшая Поднабережная улица (Воронеж) или прилагательными — Верхне- и Нижненабережная (Иркутск), Торгово-Набережная (Минск), Набережно-Крещатинская (Киев).
Стремление строить города на возвышенностях обусловило широкое распространение во внутригородской топонимии названий, включающих термины положительных форм рельефа — гора, горка и их синонимов. Практически повсеместно встречаются названия улиц Горная, Нагорная, Подгорная, а в Томске отмечен даже Глухозагорный переулок, есть Владимирская горка в Киеве, улицы Соколиная Гора, Зеленые Горы, Хорошевская Горка, Штатная Горка (Москва), несколько переулков Хлебной Горки (Псков), улица Молочная Гора (Кострома), Октябрьская Гора (Томск), десять улиц Малиновая Гора в Ижевске, Университетская Горка, Холодная и Лысая Гора в Харькове, Смолгора (т. е. местность на Смолянке) в одном из районов Донецка, Городские Горки и Липовая Гора в Перми, Соколовогорская улица (Саратов), многочисленные горки (Брестская, Военная и т. д.) и производные от многих из них названия (Красногорская, Трехгорная) в Новосибирске и многочисленные подобные названия в других городах.
Из других терминов можно отметить бугор — улица Лихоборские Бугры (Москва), улица Бугорки (Ленинград), Мухин Бугор (Томск), Бугристая улица (Горький). Менее употребителен термин холм: в Москве известен Боровицкий холм, от которого пошли Боровицкие ворота, Боровицкая площадь, есть Краснохолмская набережная. В Горьком, Донецке, Новосибирске, Омске и других городах имеются Холмистые улицы. Иногда встречается термин хребет: в Казани XVII — XVIII вв. на месте центральной части современного Советского района проходила улица, называвшаяся По хребтам гор, а в Баку уже в наше время появился ряд Хребтовых улиц.
Из числа терминов отрицательных форм рельефа прежде всего отметим овраг, который, будучи словом современного литературного языка, весьма широко распространен в названиях улиц. Повсеместно есть или были Овражные улицы и переулки. В этот же ряд входят названия с префиксами и прилагательными, например Надовражная (Липецк), Заовражная и Большие Овраги (Горький).
Довольно широкое распространение имеет диалектная форма этого же термина — враг. Она встречается в названиях старинных московских переулков — Вражские 1-й и 2-й, Сивцев Вражек, улица Кожевнический Вражек. Согласно русским летописям, в Пскове была улица Врагова, позже называвшаяся Враговкой. Среди старейших микротопонимов Саранска находим Репный враг, в Омске была улица Вражек. Таким образом, ареал термина враг оказывается весьма обширным.
Остановимся и на термине верх. В литературе, посвященной местной географической терминологии, обычно указывается, что этот термин в значении «овраг» употребляется в Орловской области и в более южных областях. Но данные внутригородской топонимии свидетельствуют, что в прошлом ареал этого термина был значительно шире. Прежде всего этот термин был известен в Калуге — часть города, расположенная за Березуйским оврагом, которая начала застраиваться со второй половины XVII в., сохранила историческое название Завершье. Подтверждением того, что современный Березуйский овраг в прошлом назывался верхом, служит и название одной из жемчужин калужской архитектуры — церкви Георгия за верхом, построенной в 1700—1701 гг. Известен этот термин и еще севернее — в Москве, где в XV в. был Неглинный верх.
Более редки улицы с названиями, образованными от терминов рог, яр, лог и балка. В Москве был переулок Кривой Рог (ныне Панфиловский). Термину яр происхождением своих названий обязаны улицы Крутоярская в Горьком и в Москве (ныне Большая Андроньевская), Светлоярская в Донецке и Горьком, Заярская в Горьком. Но имеющиеся почти во всех крупных городах Красноярские улицы названы в честь краевого центра РСФСР Красноярска и с рельефом самих этих городов не связаны. Термин лог исключительно широкое распространение имеет в топонимии Новосибирска, где он зачастую выступает в противопоставление термину горка: Лескова горка — Лесков лог, Садовая горка — Садовый лог и т. д. или в сочетании с ним: Военной горки 1-й лог, Военной горки 2-й лог. В Липецке Логовая улица подписана еще на плане 1805 г. Одесса строилась на территории ровной, но пересеченной многочисленными балками. По их названиям именовались районы города (Кривая Балка, Бурлачья Балка, Водяная Балка и др.), а по самой длинной балке проходила Балковская улица (ныне ул. Фрунзе).
Леса, покрывающие около половины территорией Советского Союза, играют важную роль в жизни его населения. Этим, в частности, обусловлено широкое проникновение «лесной» терминологии в названия улиц. Лесные улицы встречаются повсеместно, причем в большинстве случаев появление этих названий определялось тем, что улица вела к лесу, шла через лес или хотя бы через то место, где он когда-то был.
Другие «лесные» термины: бор, роща, гай, имеющие в языке весьма широкое распространение и очень большой диапазон значений, в названиях улиц представлены слабо. Известна Боровая улица в Ленинграде, очевидно, обязанная своим происхождением лесу, так как находится на месте, которое в прошлом называлось Большие Пеньки. В Калуге есть Городской бор. В Москве 3-й Лихоборский переулок раньше назывался улицей Вырубка Леса. Здесь соблазнительно видеть преемственность терминов лес — бор, однако в действительности связь оказывается не прямой, а через название населенного пункта Лихоборы, поглощенного Москвой.
Наконец, отметим улицы Березовая Роща в Костроме, Дубовая Роща в Волгограде, Тюфелева Роща и Марьина Роща в Москве, а также бывшую Екатерингофскую рощу (ныне Екатерингофский сад) в Ленинграде. В Омске была улица Кустики, а в Томске — Еланская (ныне Советская), по названию местности Елань от термина елань — «лесная вырубка, используемая для пашни или покоса». Косвенное отношение к лесу имеют Голутвинские переулки (Москва) от уже вышедшего из живого употребления термина голутва — «просека».
Города, возникая обычно на высоких сухих местах, удобных для строительства укреплений и жилых зданий, в процессе своего роста зачастую захватывают и заболоченные территории. Естественно, что это обстоятельство немедленно находит отражение в городской топонимии. С течением времени болота осушаются, их территория полностью осваивается и застраивается, и лишь названия улиц напоминают о былом ландшафте. Болотные улицы есть сейчас или имелись в прошлом почти повсеместно. В Москве еще в начале нашего века были две Болотные улицы, Болотный переулок, Болотно-Рязанская улица и Болотная площадь. В настоящее время все они имеют другие названия, причем воспоминание о былом болотистом характере местности сохранилось только в одном из новых названий — Торфяная улица.
Название бывшей Болотной площади восходит к старинному урочищу Болото. Сама площадь в 1962 г. была переименована в площадь Репина, но память о Болоте сохранилась в названии улицы Балчуг, проходящей по краю бывшего урочища. Балчуг в переводе означает «грязь, болото» и является, таким образом, тюркским эквивалентом русского названия Болото. Пять Болотных улиц было в Петербурге середины прошлого века, в Калинине был район, называвшийся Птюшкино болото, в Пскове улица Правды ранее называлась Болотной и т. д. Известное с XIV в. название Балчуг образовано из татарского балчык.
На Северо-Западе Советского Союза в значении «болото» употребляется термин мох. Как пример его применения в этом смысле может быть указана Моховая улица в Петрозаводске, проходящая по месту, где ранее было болото. Один из старых районов Архангельска называется Мхи. Моховая улица наряду с Торфяной и Болотной есть и в Горьком. Однако в ряде других случаев возникновение Моховых улиц обусловлено иными причинами. Например, в Пскове она возникла в результате включения в его состав деревни Белый Мох. В Москве ее появление связывают с моховым болотом или моховым рынком, где шла торговля мхом для конопачения изб. А Моховая улица в Ленинграде явилась следствием переосмысления. Первоначально она называлась Хамовой улицей, то есть «ткацкой», но с выходом этого слова из живого употребления название улицы получило смысл, характерный для Северо-Запада.
В ряде русских говоров «болото» обозначается словом грязь. Грязные улицы и переулки имелись в прошлом во многих городах, но, поскольку подобные названия уже издавна воспринимаются как несущие совершенно отчетливую отрицательную смысловую нагрузку, поскольку многие из них действительно были загрязнены нечистотами, их переименование началось еще в дореволюционное время. Тот же терминологический смысл имело словосочетание черная грязь. Так называлась в Киеве улица-спуск, которая вела на Подол, а в Москве до сего времени существует Садовая-Черногрязская улица, названная по речке Черная Грязь.
Поля, то есть незастроенные по тем или иным причинам участки, являются важным элементом внутренней планировки многих городов. Поэтому в городской топонимии широко представлен термин поле, который входит в состав названий и собственно полей (в наши дни — микрорайонов, находящихся на месте полей), и образовавшихся на их месте улиц. Например, в Москве известны Девичье поле, Донское поле, Воронцово поле, Каланчевское поле, Ходынское поле, Ямское поле и ряд других. Некоторые из этих названий представлены в названиях улиц: проезд Девичьего Поля, по нескольку улиц Октябрьского Поля, Ямского Поля. В Ленинграде имеются Марсово поле, Троицкое поле, в Калуге — Поле Свободы (бывшее Крестовское поле), в Дмитрове — Бирлово поле, в Челябинске — Алое поле, в Харькове — Павлово поле и др. Названия, производные от термина поле, довольно разнообразны. Наиболее часты Полевые улицы, которые имеются почти во всех городах. Они обычно располагаются на окраинах, или проходят по полю, или ведут к нему. Считают, что и старинная московская улица Палиха первоначально называлась Полиха и имела в основе термин поле.
* См.: Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М.: Мысль, 1984. С. 302; Смолицкая Г. П., Горбаневский М. В. Топонимия Москвы. М.: Наука, 1982. С. 90—93.
** Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 294.
*** См.: Косточкин В. В. Крепостное зодчество Древней Руси, М.: Изобразительное иск-во, 1969; он же. Русское оборонное зодчество. М.: Изд-во АН СССР, 1962.
| Топонимика как источник для изучения местности |
Настоящий топонимист — всегда краевед и путешественник. Какими бы сложными теоретическими проблемами топонимики ни занимался тот или иной ученый, в сфере его интересов обязательно оказывается и топонимия той области, на территории которой он живет и работает. Это хорошо видно на примере авторов, фамилии которых читатель найдет в списке литературы. Многие из них — ученые, которые провели многочисленные капитальные исследования по различным аспектам топонимики, но вместе с тем каждый из них является страстным краеведом, блестящим знатоком географических названий своей
области.
Понятно, для того чтобы плодотворно заниматься топонимикой, надо хорошо знать историю края: какие народы проживали на его территории в древности, этапы его заселения и экономического развития, природные условия. А установление всех этих сведений требует не только работы в архивах с древними документами и картами, изучения многочисленной и разнообразной литературы, но и большой работы непосредственно на местности, проверки теоретических выводов реальными географическими данными.
Но, как хорошо видно из предыдущих глав, названия рек, гор, городов и других населенных пунктов, улиц и
площадей сами могут служить ценнейшим источником информации о местности. Приведенные выше толкования названий позволяют судить, насколько разнообразна и подчас уникальна эта информация, в которой могут быть выделены два главных аспекта. Первый — отражение в названиях современных реальных свойств географических объектов или географических особенностей местности, которые известны и без привлечения топонимики. Такяе названия наиболее просты и очевидны: река Быстрая обычно действительно горная река с большой скоростью течения, гора Острая выделяется среди окружающих гор своей остроконечностью, город Никель расположен при месторождении никелевой руды, а на улице Школьная находится здание школы. Подобная мотивация названий в комментариях не нуждается.
Сложнее, но и значительно интереснее второй аспект, когда названия используются как свидетельства о былых географических условиях или характеристиках объекта, ныне уже не существующих, для установления которых топонимика служит главным источником.
Начнем с изменения природных условий. Важный элемент ландшафта — реки. Их естественные изменения, вызванные жизнью самих рек, хотя и происходят сравнительно медленно, но все же успевают отразиться в названиях рек, участков их долин или русла. Например, распространены речные названия Кривуля, Криуша, Кривица, Кривня, которые говорят о большой извилистости русла этих рек. Отдельная большая «кривуля» называется лука, откуда Самарская лука и Кривая лука на Волге. В процессе развития таких «кривуль» (меандров) их шейки под воздействием водного потока становятся все уже и при высокой воде могут быть прорваны. Это место называют перерва или прорва. Вблизи от такого прорыва Москвы-реки, на юге города, находится станция Перерва; среди притоков Клязьмы есть река Прорваниха в пойме Оки некоторые озера также называют Перерва, что ясно говорит об их происхождении. Чаще отчлененная излучина получает название старица. Иногда этот термин становится названием — озеро Старица, иногда старица получает название по реке, от которой она отделилась, например озеро Старая Мокша; известно озеро Старая Старица (Новосибирская обл.). В белорусском языке спрямление русла за счет излучины называется случ; с этим термином связывают название реки Случъ (приток Припяти) и города Слуцк (Минская обл.).
Значительным изменениям подвергается речная сеть в результате воздействия человека, его далеко не всегда разумной хозяйственной деятельности. Не вдаваясь в глубину этого сложного вопроса, отметим лишь, что в городах, где давление антропогенного фактора особенно ощутимо, память о многих реках сохраняется лишь в названиях улиц. Примером могут служить московская улица Неглинная, проходящая над заключенной в коллектор довольно крупной рекой Неглинкой, а также Ольховская улица, Проточный переулок, бывшие Студенецкий и Чечерский переулки, названные по рекам и ручьям Олъховка, Протока, Студенец, Чечера, ныне засыпанным или заключенным в трубы. Наконец, широко известный район Москвы Пресня, получивший в память о революционных событиях 1905 г. наименование Красная Пресня, ведет свое название от некогда существовавшей речки Пресня.
Но особенно чутко реагирует на хозяйственную деятельность человека растительность. Неумеренный выпас скота, подсечно-огневое земледелие, вырубка лесов, игравших водоохранную роль, привели к резкой перестройке ландшафтов, сокращению площади лесов. На Севере, Северо-Западе СССР на местах вырубки строевых лесов возникали заросли кустарников, криволесье, угнетенный лиственный лес, представляющие малую ценность. В значительной мере вырублены горно-таежные леса Алтая, которые очень плохо возобновляются. Сведены тугайные леса из тополя, осины, ивы, росшие по берегам рек степных и полустепных районов.
И во всех этих случаях память о былой растительности хранят географические названия. Методика использования топонимических данных в целях изучения существовавших в прошлом географических условий разработана Э. М. Мурзаевым * на примере восстановления ареалов дуба и граба на Русской равнине, где они в средние века были распространены гораздо шире, чем в настоящее время.
Первый этап исследования — сбор исходного материала. По картам, спискам названий были выявлены сотни топонимов, содержащих наименования этих видов.
Из выявленных названий были исключены те, которые хотя бы предположительно могли быть образованы от имен, прозвищ, фамилий Дуб, Дубов, Дубинин, Дубовый Нос, Дубоня и т. п. В результате такого отсева для работы были отобраны названия, демонстрирующие прямую связь «растение — топоним»: Горелый Дуб, Дубовая Балка, Девять Дубов, а также Граб, Грабовый Лес, Великий Граб и другие.
Отобранные названия были нанесены на карту. На ту же карту наносились данные о находках ископаемой пыльцы дуба и граба в тех местах, где эти два вида в настоящее время совершенно отсутствуют. Границы ареала, получившиеся по данным топонимики и по данным ископаемой пыльцы, показали очень хорошую сходимость. Кроме того, нанесение на ту же карту мест распространения специфических серых лесных выщелоченных почв, так называемых поддубиц, позволило уточнить границы ареала дуба и показать его не сплошное распространение, а приуроченность к ландшафтам именно с этими почвами. Результатами исследования явились интереснейшие карты, показывающие значительно более широкое, чем в настоящее время, распространение этих широколиственных пород.
Но для рассматриваемой нами темы самым главным и ценным следует считать не установление конкретного ареала того или иного вида, а отработку методики использования топонимического материала, причем такой методики, которая прошла проверку другими методами — анализом ископаемой пыльцы и почвенными данными. В результате этого открылись широкие возможности для использования топонимики в целях реконструкции существовавшей в прошлом растительности.
Приведем некоторые примеры. В Грузии еще в прошлом веке распространение лесов было значительно большим, чем в настоящее время. Привлечение топонимов, существующих на ныне безлесной территории, показывает не только былое распространение лесов, но и их видовой состав: Мургиани — «ольховое место», Лекиани — «место, где растет клен остролистный» **. В Азербайджане, по берегам Куры, в пределах Мугано-Сальянской равнины, обнаружены топонимы Полад-Тугайы («тугай Полада»), Гаратугай («черный тугай»), Ибрагим-Тугайы («тугай Ибрагима») и другие подобные этим, что позволило установить былое распространение там приречных (тугайных) лесов и даже нанести на карту контур области их распространения.
Если иметь целью не изучение распространения отдельных видов растительности, а получение более общих данных о существовавшем в прошлом лесопокрытии, то круг привлекаемых для этого названий значительно расширяется. Так, для составления карт былых лесных и болотных массивов в верхнем течении Немана С. Б. Холев использовал топонимы, образованные не только от видовых названий деревьев (ива, дуб и т. п.), но и от слов лес, бор, гай, болото. Использовались также названия, указывающие на сведение леса для существовавших в прошлом предприятий (Поташня, Смоляная Печь, Гута, Пасека) или для сельскохозяйственной деятельности (Лядки, Новины, Репище и др.).
В связи с растительностью рассмотрим и топонимический пример, другого рода. Из истории известно, что у западной границы дореволюционной России, неподалеку от города Белосток, на берегу реки Бобр, в конце прошлого века была построена крепость Осовец (ныне это территория Польши). Словарь «Земля Владимирская» (1984) указывает также на существование древней русской крепости Осовец на берегу Клязьмы. Однако Словарь народных географических терминов Э. М. Мурзаева приводит единственное значение термина осовец — «берег реки, сползающий под действием боковой эрозии», т. е. «оползень». Это вызывает вопрос, поскольку трудно предположить, чтобы такие долговременные сооружения, как крепости, строились на оползневых склонах. Ответ на вопрос находим у В. А. Жучкевича, бывшего крупнейшим знатоком географических названий Белоруссии***. Он отмечал, что слово осовец было известно древнерусскому языку и, по-видимому, обозначало «просека, край леса». Известно оно и современным белорусским говорам, где означает «вырубленное, расчищенное место с молодой порослью осины и березы»; «небольшие группки деревьев среди пашен и у обочин дорог». В основе этого термина название древесной породы осины (в говоре ось), осиновой поросли осова, осов. Таким образом, название Осовец оказывается в одном ряду с названиями Елец, Березовец, Боровица, образованными от обозначений растительных сообществ. Географические названия позволяют также получать интересную информацию о современном и былом распространении различных животных. Кулан — животное рода лошадей, в СССР сохранился лишь в Бадхызском заповеднике на юге Туркмении и на аральском острове Барсакепьмес, где он был реакклиматизирован в 1953 г. Однако топонимы, включающие слово кулан (гора Кулан-тау, река Кулансу, лог Кулансай и т. д.), распространены на территории Казахстана в зоне, включающей Мангышлак, Приаральские степи, Бетпакдала, котловину Зайсана. Распространены они и на всей территории Туркменистана, о чем свидетельствуют многочисленные топонимы: Гуланчы, Гуландаг, Гуланлы, Гулантакыр и другие, в которых гулан — туркм. «кулан» — сочетается с топонимическими суффиксами или географическими терминами. Таким образом, топонимические данные позволяют выявить огромный ареал былого распространения этого вида, что крайне важно в связи с попытками его реакклиматизации ****.
Азербайджанские топонимисты Р. М. Юзбашев и Э. Б. Нуриев сообщают, что в настоящее время джейраны в Азербайджане сохранились только в заповедниках. Но топонимы, включающие слово джейран (Джейранчел — «степь джейранов», Джейранбатангель—«озеро, где утонул джейран» и другие), распространены по левобережью Куры от границы с Грузией на западе до Апшеронского полуострова на востоке и позволяют надежно очертить ареал их былого обитания.
От рассмотренных случаев в принципе отличается использование топонимии от основы тур — видового названия вымершего дикого быка. Его ареал известен — подвиды тура некогда были распространены по всему Восточному полушарию, а в Европе он сохранялся до первой четверти XVII в. Некоторые подвиды тура были одомашнены, длительное время он был объектом охоты. Крупные размеры, сила этого дикого быка обусловили образование древнерусского личного имени (прозвища) Тур. В «Слове о полку Игореве» упоминается эпитет князя Всеволода — буй тур; известно предание о Туре, строителе города Туров в Киевской земле (ныне поселок городского типа Туров в Гомельской обл.); в источниках упоминаются также новгородский крестьянин Василий Тур (1495) и Григорий Васильевич Тур Левашов (начало XVI в.).
Таким образом, возникает проблема различения топонимов, связанных с зоологическим названием тур и с личным именем Тур. К числу первых, по-видимому, могут быть отнесены названия физико-географических объектов, и прежде всего реки Тур, Турея, Турья, Турейка, Турица, Туренка, Турка, распространенные в центральных областях РСФСР, в Белоруссии, на Украине, в Польше и других странах (например, Турополье в Югославии).
Имя Тур символизировало силу и власть и было одним из самых распространенных дохристианских личных имен. От имени Тур пошла фамилия Туров. Поэтому можно считать, что от имени Тур образованы прежде всего названия населенных пунктов, а среди них — имеющие притяжательный суффикс -ов: Турово, Туровка и т. п. Однако следует учитывать, что в древнерусском языке суффикс -ов отражал не принадлежность, а особенности местности. Поэтому, например, в Московской области две деревни Турово могут быть безоговорочно связаны с фамилией владельца Туров. Но крупное село Турово на левом берегу Оки (Серпуховской р-н) было известно уже во время похода князя Дмитрия Донского (1380), и поэтому нельзя полностью исключить возможность образования его названия непосредственно от слова тур.
Отдельно рассмотрим смысловое содержание простых названий Бобр, Бык, Гусь, Колпь, Медведица, Нерпа, Плотва, Сивуч, Тетерев, а также полуостров Мамонта, реки Большая Курица и Сухая Буйвола, коса Русская Кошка. Обычно к таким названиям отношение очень настороженное, поскольку их форма необычна для русской топонимии — распространено мнение, что это или переосмысленные иноязычные имена, звучание которых лишь отдаленно напоминает русские названия животных, или кальки (переводы) иноязычных названий. При обращении к литературе выясняется, что настороженное отношение к ним вполне оправданно, но действительность оказывается сложнее и разнообразнее.
Названия Бобр и Бобер имеют реки в бассейне Днепра, но наряду с ними многочисленны Бобрик, Бобриха, Бобрица, Бобруха и другие. Все они исследователями единодушно относятся к числу непосредственно связанных с животным бобр. Но название притока нижнего Днестра Бык представляет собой классический образец народного творчества, в результате которого тюркское бююк — «большой» было превращено в славянское бык. Это хорошо видно по названию притока этой реки — Буюканский, где к тюрской основе последовательно добавлены молдавский (-ан) и славянский (-ск) суффиксы.
Сложнее обстоит дело с названиями рек Гусь и Колпь. Левый приток Оки Гусь находится в зоне, где распространены дорусские названия с окончанием -ус (Киструс, Свинчус, Ермус и т. п.), что позволило исследователям и в названии Гусь видеть древнее, по-видимому, финно-угорское образование. Названия рек Колпь, Колпица, Колпяна неоднократно встречаются в центральных и западных областях европейской части СССР. Они связаны со словами колпъ, колпик, колпица, которые в разных русских и украинских говорах означают то самку лебедя, то вид цапли. Однако нельзя не отметить, что одна из рек Колпъ впадает в Гусь, а в пойме Оки есть озеро Колпъ, оно же Гусь (Рязанская обл.). Эти совпадения вряд ли случайны: гусь и колпъ близкородственные крупные водоплавающие птицы, и в каких-то вятических или древнерусских говорах эти слова могли совпадать по значению.
Медведица — название двух крупных рек, притоков Волги и Дона. Иногда их непосредственно связывают со словом медведица, иногда — через русский народный географический термин медведок или медведка—«неглубокий овраг», который во многих случаях сам становится названием рек. Наличие реки Медведа (бассейн Мологи) позволяет представить переход Медведка — Медведа — Медведица. Здесь же отметим, что названия известной по «Запискам охотника» И. С. Тургенева реки Красивая Меча (приток Дона) и менее известной Меча (бассейн Оки) многие заслуживающие доверия авторы связывают с древнерусским меча, мечка — «медведица» (из старослав. мечькъ — «медведь»).
Конечно, крупная река Медведица и овраг медведок не одно и то же, по нельзя забывать, что каждая река начинается с ручья, промоины, оврага и может получить название по своему верхнему течению. Так, Меча в своих истоках принимает лоск Медвежий и лоск Другой Медвежий (др.-русск. лоск — «лощина»), что хорошо согласуется с приведенным объяснением ее названия.
Не имеет отношения к названию рыбы имя речки Плотва. В его основе народный географический термин плота — «небольшая речка с крутыми берегами; лог, балка с постоянным водотоком», от которого образовано множество речных названий: Плота, Плотавая, Плотава; последнее имя без труда превратилось в Плотва.
Бухта Нерпа и банка Сивуч в заливе Петра Великого (Японское море) названы в XIX в. по канонерским лодкам «Нерпа» и «Сивуч». Но мыс Нерпа в том же заливе, а также мысы, острова Нерпичий, мысы Сивучий в разных морях получили названия по замеченным на них лежбищам нерп и сивучей. А название реки Тетерев относят к числу переосмыслений, предполагая в основе прозвище человека по его профессии титар — «ктитор, церковный староста», от которого была образована первичная форма Титаров (ручей, поток), давшая со временем Тетерев. А полуостров Мамонта назван так в 1922 г. потому, что в 1866 г. экспедиция академика Б. Ф. Шмидта обнаружила на нем труп мамонта.
О некоторых других названиях: Большая Курица из термина курья — «заводь, проток реки»; Сухая Буйвола образована каким-то иноязычным словом: на старых картах она подписана как Бейбала или Бибала; коса Русская Кошка, где кошка — «песчаная мель на взморье; песчаная коса», очевидно когда-то противопоставлялась какой-то другой кошке, вблизи от которой жили представители местной национальности. Есть и многие другие кошки: Плоские, Восточные и т. д.
Названия рек таят и много других неожиданностей. Карасевка, оказывается, получила название не из-за обилия карасей, а потому, что когда-то называлась Карасу (тюрк.) — «родник»; река Волчья (в прошлом Волчьи Воды) не связана с животным — ее название имеет оценочный характер, указывает на плохое качество воды (вспомните волчьи ягоды). А если в Верхнем Прикамье вы попадете на реки Сюзь (коми) — «филин» или Тыпыл— «карась», не ищите там гнезд филина и не думайте об обилии карасей — просто на берегах этих рек издавна промышляли семьи коми, носившие имя своего родоначальника. Очевидно, сказанного достаточно, чтобы понять, что внешне бесспорный смысл названия далеко не всегда оказывается правильным.
Многие географические названия связаны с наименованиями различных видов минерального сырья. Некоторые из них возникли очень давно. Многочисленные названия рек Кременка, Кременица, Кременная и т. п. (в бассейнах Оки, Дона, Днепра, Дуная), населенных пунктов Кременёвка, Кременец, Кременная, а предположительно и Кременчуг, Кременецкие горы (Подольская возвышенность) имеют в основе кремень — поделочный камень, который человек научился обрабатывать уже около 10 тысячелетий назад. Кремневые режущие осколки («отщепы», «рубила») использовались на охоте и в быту; свойство кремня искрить при ударе нашло применение для добывания огня, а позднее в кремневом оружии.
Другое очень старое и распространенное ископаемое — поваренная соль. Названия, образованные от соль, многократно упоминаются в русских летописях. Река Солоница, селение Великие Соли (позже Большие Соли, ныне Некрасовское) упоминаются у летописца Переяславля-Суздальского под 1214 г. К XIV в. относится первое упоминание селений Соль-Вычегодская, Соль-Галицкая (на реке Кострома), к XV в.— Соль-Камская. Ныне это города Сольвычегодск, Солигалич, Соликамск.
В средней части России начало обработки железа датируется VIII — V вв. до н. э. Старым хорошо известным на Руси железоделательным районом был город Железный Устюг, возникший на месте древней разработки болотной железной руды,— он упоминается уже под 1252 г. Месторождение называлось Железное поле, и с XVI в. город известен как Устюжна-Железнопольская (ныне Устюжна, Вологодская обл.).
Река Железинка или Железница в Горьковской области связана с бурыми железняками близ города Выкса, которые некогда также использовались в промышленных целях.
К настоящему времени кремень давно потерял практическое значение в жизни человека, упомянутые соляные источники стали нерентабельными и в лучшем случае используются в лечебных целях, а указанные небольшие месторождения бурого железняка практически полностью исчерпаны. Однако названия, подобные рассмотренным, т. е. содержащие указания о местах былой разработки полезных ископаемых, в наши дни могут служить ценным путеводителем для геологов.
Подобные случаи многократно отмечаются в литературе. Э. М. Мурзаев пишет, что «если в горах Киргизии можно услышать о речке Кеньсу (Кенсу), Кенкол, то внимательный геолог должен особенно тщательно изучить ее долину в поисках рудных месторождений, так как слово кен переводится: «рудник, руда, копи» *****. И действительно, в Киргизии по названию Хайдаркен («великие копи») в 1930-х гг. было открыто месторождение сурьмяно-ртутных руд. Правда, это было вторичное открытие — сохранившиеся следы древних разработок свидетельствуют, что месторождение использовалось уже в VII — XI вв.
Другим примером может служить известное Джезказганское меднорудное месторождение в Казахской ССР. Название Джезказган (казах. Жезказган) означает «место, где копали медь». На это название в 1920-х гг. обратил внимание академик К. И. Сатпаев и обнаружил здесь древние разработки меди, наиболее ранние из них относились к медно-бронзовой эпохе и датировались III тыс. до н. э. Кроме того, здесь же было обнаружено новое месторождение медных руд, благодаря которому Джезказган стал одним из крупнейших центров цветной металлургии нашей страны. По этой же схеме произошло вторичное открытие меднорудного месторождения Маднеули в Грузии. Название Маднеули — «рудный» привлекло внимание геологов, в результате чего были обнаружены и древние плавильни, и крупное месторождение медной руды.
Несколько примеров такого рода названий связаны с открытием месторождений нефти. Все знают знаменитый поселок городского типа Нефтяные Камни, созданный на рукотворном острове в Каспийском море. Н o уже с прошлого века, задолго до открытия этого промысла, лоции упоминали Нефтяные камни на Нефтяной банке, названной так за постоянные выделения нефти со дна моря. В Киргизии, в долине Майли-Сай (май — «нефть», сай — «сухое русло»), в послевоенные годы было открыто нефтяное месторождение. В других местах Средней и Центральной Азии о проявлениях нефти свидетельствовали названия Майли-Су, Майлитаг, позже в этих местах также была начата добыча нефти.
Однако в топонимике, как уже не раз отмечалось нами, далеко не все решается так просто и однозначно. Для примера укажем название крупной сибирской реки Алдан, притока Лены. В литературе это название традиционно связывается с тюркским словом алтан — «золото» и в подтверждение указывается, что в 20-х гг. нашего века здесь было вторично открыто золото. Действительно, близость звучания Алдан — алтан, казалось бы, исключает все сомнения и с очевидностью подтверждает это объяснение. Видимо, поэтому никто из топонимистов до последнего времени и не задавался вопросами, а какие народы и когда жили на берегах этой могучей сибирской реки, какие особенности их языка обусловили переход глухого т в звонкое д (алтан>Алдан), и был ли возможен этот переход, когда и кем открыто золото на Алдане, знали ли вообще древние жители, авторы названия Алдан, золото как металл? На эти и многие другие лингвистические, исторические и этнографические вопросы, необходимые для установления достоверности объяснения, попыталась ответить наша современница Р. А. Агеева ******. Она установила, что в языках народов, живших на берегах этой реки, не могло возникнуть название «золотая»: одни из них не знали золота, у других, по законам их языков, алтан не могло превратиться в Алдан.
Таким образом, можно считать доказанным, что, хотя гидроним Алдан и похож на слово алтан, он не означает «золото», или, как отмечает Р. А. Агеева, «не все то золото, что блестит». Окончательно смысл этого названия установить пока еще не удалось, но в порядке предварительной гипотезы допускается, что Алдан и его вариант Аллан, известный у местных жителей, могут быть связаны с эвенк, олдо, олло — «рыба», т. е. Алдан — «рыбная река».
Названия городов типа Апатиты, Бокситогорск, Нефтеюганск, Угледар также свидетельствуют о географии распространения полезных ископаемых, но имеют четко выраженный «вторичный» характер, так как все они образованы по следующей схеме: сначала геологи открывают месторождение полезного ископаемого, затем начинается его разработка, а возникший при шахте или руднике рабочий поселок получает название по производственному профилю.
При использовании топонимики в целях изучения социально-экономических особенностей местности в первую очередь приходится обращаться к названиям населенных пунктов. Названия физико-географических объектов играют преимущественно второстепенную роль, хотя в отдельных случаях их ценность оказывается не меньшей
Первые исследования социально-экономических явлений с широким привлечением топонимических данных относятся в России к началу прошлого века. Однако ранние работы ограничивались применением топонимических данных только для определения этнических ареалов, причем методика их использования была весьма несовершенной. Развитие топонимики в СССР значительно расширило возможность ее историко-географического применения — она стала использоваться в исследованиях, посвященных изучению былого этнического состава населения, истории миграций и заселения территории, существовавших форм расселения, географии древнего хозяйства и торговых путей.
При определении территории былого распространения народов, в зависимости от имеющихся сведений о народе и его языке, могут использоваться различные топонимические данные. Наиболее трудный случай, когда известно лишь название ныне не существующего народа, а сведения об его языке или совершенно отсутствуют, или крайне недостаточны. В таких случаях единственно возможный путь для реконструкции его ареала — выявление и картографирование топонимов, содержащих соответствующий этноним. Трудность заключается в отделении действительно этнонимических топонимов от топонимов, обладающих лишь случайным созвучием. Так, в целях восстановления области расселения упоминаемого в летописи финно-угорского племени меря надежным источником могут служить названия Мерский стан, Галич-Мерьский, река Мерская, от которых следует отличать многочисленные позднейшие русские топонимы с элементами мер (Мериново, Мерзлеево, Тимерово и т. п.). Трудности этого пути очевидны: отэтномические топонимы малочисленны, причем возникают они обычно в зонах смешанного населения, где служат признаком, отличающим один объект от другого (мерянский от русского и т. п.). Как отмечали русские ученые еще в конце прошлого века, подобные названия образуются чаще всего на стыках областей проживания различных народов.
Кроме того, аналогичная топонимия формируется в районах длительного совместного проживания различных этносов. Примером может служить Среднее Поволжье, где русское население издавна мирно соседствует в одних и тех же местах с другими народами. Результатом этого явилось образование характерных пар и триад названий с этническими определениями, таких, как: Мордовская Пишля и Татарская Пишля или Русское Акашево и Татарское Акашево в Мордовской АССР, Русский Камешкир и Мордовский Камешкир в Пензенской обл., Мари-Турек, Мари-Биляморь и Русский Турек, Русский Биляморь в Марийской АССР, Марийский, Русский и Удмуртский Сарамак в Удмуртской АССР и многие другие.
Возможности применения топонимики значительно возрастают, когда известен язык этноса, былое распространение которого реконструируется. В этом случае в полной мере должен использоваться лингвистический метод, позволяющий выделить названия, принадлежащие тому или иному языку. Для ряда языков особенно эффективен анализ географических терминов, входящих в состав топонимов. Однако при использовании столь массового материала важно ограничиваться привлечением топонимии, лишь действительно относящейся к языку исследуемого этноса. Тем, кто заинтересуется этой сложной проблемой, для примера можно рекомендовать исследование кетской топонимии А. П. Дульзона, которое является образцом строго научного подхода к отбору анализируемого материала с объективным учетом фонетических изменений в процессе развития топонимов *******.
Неизмеримо труднее обратная задача — определение по древним дорусским топонимам языка их создателей. Здесь главным препятствием оказывается многоязычность и разновременность топонимии любой территории, переработка древних топонимических образований более поздним населением и нивелирующее влияние современных языков. В результате исследователь сталкивается с топонимическими совокупностями, которые внешне могут быть однородными, но фактически включают названия различного происхождения и возраста. Например, на юго-востоке Московской области находим названия Кашира, Матыра, Шатура, общим у которых является конечный элемент - ра. Известно, что у древнего населения берегов Волги река Волга называлась Ра, что могло означать «река», однако правомерность выделения этого элемента в трех указанных названиях остается недоказанной.
Миграции населения существуют с древнейших времен и всегда сопровождались переносом названий, поэтому ареалы некоторых старинных этнотопонимов оказались очень обширными. В это число может быть включена топонимия от чудь (Чудское озеро, Чудиновщина, Чудской порог и т. п.), представленная на севере европейской части СССР; топонимия от татар, распространенная от западных границ Советского Союза (Татарок, Татарская, Татары) в Белоруссии до Тихого океана (Татарский пролив); топонимия от болгары, которую встречаем на пространстве от Татарской АССР (селения Болгар, Болгары) до границы Южного Азербайджана с Ираном (река Болгарчай) и Народной Республики Болгарии; топоним Сибирь, происхождение и миграция которого до сих пор остается предметом дискуссии; топонимия от лопь, самоед, югра, пермь и других древних этнонимов также дает пищу для интересных разысканий. Следует обратить внимание, что, хотя приведенные топонимы образованы от нерусских этнических названий, они в большинстве случаев характеризуют русское расселение: этническое название чудь, возникнув в Новгородской земле, дошло с русскими до Зауралья; этноним татары донесли до Тихого океана русские люди; они же распространили на огромную территорию, лежащую к востоку от Урала, этноним Сибирь, первоначально относившийся к небольшой территории в окрестностях современного Тобольска, где жило племя сибирь.
Еще более наглядное, практически массовое отражение в топонимике получили миграции русского населения, связанные с сельскохозяйственным освоением новых земель. Массовый помещичий захват земель в Заволжье начался с середины XVIII в. Первыми были помещики волжского Правобережья, которые, переселяя крестьян с правого берега на левый, одновременно переносили и названия. Деревни Утяхово, Тенишево, Гоголиха, Деушево и другие, известные в Правобережье, были повторены и на новых землях Заволжья. Одновремепнр усиливается поток переселенцев из центральных и южнерусских областей, с Украины, что также отразилось в названиях новых селений: Московка, Питерка, Тульская, Курская, Пензятка, Можайка, Ливенка, Черниговка, Харьковская и т. д. ********
Называние переселенцами селений, возникающих на местах их нового жительства, в память о своей родине — явление распространенное во всем мире. Получило оно дальнейшее распространение и в дореволюционной России. В ходе интенсивного переселения крестьянского населения из России, Украины и Белоруссии в Западную Сибирь и далее на восток, происходившего в конце XIX — начале XX в., возникло и множество перенесенных названий: Вяземка, Киевка, Нижегородка, Полтавка, Самарка, Саратовка и т. д. Более того, родными именами назывались и целые волости Сибири. Как отмечалось в одном дореволюционном обзоре, «одна Смоленская волость приютилась в лесах Иркутских, другая — в Бийском уезде Томской губернии. Сычевская волость имеется в Курганском уезде Тобольской губернии, а Черниговская, Украинская, Полтавская, Зеньковская и им подобные встречаются в наиболее заселенных частях степных пространств Акмолинской, Приморской и Забайкальской областей» *********. Да и да наших дней сохранились, например, в Омской области районы Нововаршавский, Одесский, Павлоградский, Полтавский, Таврический.
Топонимика открывает широкие возможности и для изучения различных аспектов хозяйственной деятельности. Здесь ограничимся лишь рассмотрением топонимии, связанной с сельским хозяйством.
Современные названия, связанные с сельскохозяйственной деятельностью, не очень многочисленны, а главное — совершенно прозрачны в смысловом отношении: Аграрное, Агрогородок, Колхозабад, Совхозный, Семхоз, Птицеград, Зерноград, а поэтому останавливаться на них нет необходимости. Важнее сосредоточить внимание на тех формах сельского хозяйства, которые давно ушли в прошлое, но оставили заметный след в географических названиях.
Понимание этих названий позволит читателю лучше представить себе прошлое, трудности, с которыми наши предки возделывали землю.
В лесной зоне европейской части СССР длительное время господствовала подсечно-огневая система земледелия. Эта система заключалась в кратковременном (до трех — пяти лет) использовании плодородия освобожденных от леса почв, удобренных только золой от сжигаемого леса. Истощенные и заросшие сорняками участки забрасывались на более или менее продолжительный срок, иногда до 20—30 лет.
Важность подсечно-огневого земледелия для хозяйственной жизни средневековой России, длительность существования этого способа земледелия, а также его широкое территориальное распространение по всей лесной зоне обусловили формирование исключительно развитой терминологии для обозначения различных этапов подготовки участка и его использования. Большая часть этих терминов получила широкое применение в топонимии.
Наиболее древним термином подсеки может считаться ляда (лядина), который связан с самым ранним вариантом подсечного способа, так называемым лядинным земледелием. Сущность этого варианта подсеки заключалась в том, что вырубленный и выгоревший участок не распахивался, а лишь бороновался, обычно с помощью суковатки — елки, у которой наполовину обрубались крупные ветви, после чего на участке что-либо сеялось или сажалось (например, репа). Неистощенная земля, удобренная золой, в течение одного-двух лет давала хорошие урожаи, а затем забрасывалась. С развитием земледельческих орудий к началу XIV в. лядинн oe земледелие постепенно заменяется пахотным, однако местами, особенно на Севере, этот переход растянулся до XIX в.
Слова ляда, лядина, давшие название этому способу, в говорах русского языка имеют до 25 различных значений. Исходным было значение «участок в лесу, обработанный подсечным способом под поле», а остальные отражали разные стадии расчищенности, обработанности или зарослости участка, вплоть до таких далеких от исходного значений, как «болото», «озеро». В русской топонимии этот термин нашел широкое отражение: Ляды, Долгие Ляды или Долголядье, Лядощи (Московская обл.), поселок городского типа Новая Ляда (Смоленская обл.,), Ляды, Ляденки, Лядинки, Лядины (Псковская обл.) и т. д.
И в лядинном, и в пахотном вариантах подсеки этап вырубки леса и раскорчевки вырубленного участка характеризуется терминами, образованными от корней дор и тереб. Смысл этих корней становится понятным, если сравнить их с известными словами драть и теребить. Таким образом, дор и тереб — это участки, на которых лес выдран, вытереблен, вырван с целью подготовки их к посеву. Хотя значение этих терминов практически одинаково, области их распространения различны. Как установили специалисты по древнему русскому языку, термины от корня дор господствуют к северу от Москвы, вплоть до Архангельской области, и к западу, до Нижней и Средней Вислы, а от корня тереб — к югу и юго-западу, вплоть до Карпат, Чехии и Венгрии, что позволяет им связывать дор с областью расселения кривичей, а тереб — вятичей. Следует обратить внимание, что с корнем дор связаны и такие важные для географии слова, как деревня, дорога, дерн. От обоих корней образовано большое число названий населенных пунктов, но преимущественно сельского типа: Дор, Доры, Дорки, Доровица, Дорочки, Дорище, Подарки, а также Теребуш, Подтеребово, Тербуны, Теребовля.
Следующий этап — сжигание вырубленного и выкорчеванного леса — обычно обозначается терминами, образованными от корней гарь, пал, огонь. В разных областях встречаются топонимы Гари, Гарь, Пригари, Загарье, Опалиха, Огневщина.
Расчищенный из-под леса и подготовленный к пахоте участок называется чисть, чища, новочистъ и т. п., а впервые вспаханный новина, починок, откуда образованы многочисленные топонимы Чисть, Починки, Новинки. Наконец, пахотный участок, истощенный и заброшенный, превращался в пустошь (а в некоторых говорах — в лядину, рамень, постепенно снова зараставшую кустарником и лесом. Этот термин находим в топонимах: село Пустоша (Московская обл.), город Пустошка (Псковская обл.).
Рассмотренные термины первоначально обозначали только земельные участки, но с течением времени произошло расширение их значения от «земельный участок» через «земельный участок со двором», «двор с земельным участком» до «поселение». В этом последнем значении термины подсеки и проникали в названия населенных пунктов. Именно в результате такого развития из термина дор — «участок, подготовленный под пашню», образовался термин деревня — «сельское поселение». Отделение терминов подсеки в первичном значении от тех, которые возникли в последующем, зачастую требует кропотливых лингвистических разысканий.
Непосредственно с подсечным земледелием связан и термин рамень. Он имеет широкий спектр значений, отражающих различные этапы подсеки. Первоначально рамень — «пашня в лесу», «росчисть среди леса», но затем, в процессе развития термина, он приобрел значения «пашня, заросшая лесом», «лес на заброшенной пашне», «лес». Последнее значение является наиболее распространенным в наши дни. Так, согласно словарю Э. М. Мурзаева, рамень — «густой лес; хвойный еловый лес», на Севере СССР — «густой темный лес, ельник».
Известна местность Раменье Замосковное, которая впервые упоминается в духовной грамоте московского князя Ивана Даниловича Калиты (1339) в числе земель и селений, завещаемых им жене. Эта местность простиралась на юго-восток от Москвы, вдоль течения реки Москвы. Память об этой местности сохранилась в названии подмосковного города Раменское. Кроме того, существует множество деревень Раменье, Раменки, несколько речек Раменки, озера Рама, Раменье и Подрамень, болота Рамень и Раменское. Обилие и разнообразие топонимов, образованных от этого термина, свидетельствуют о его длительном и интенсивном употреблении в русском языке — с XIV в. и до наших дней.
Более широкие по значению общие названия участков пахотной земли связаны с терминами поле, нива: Великое Поле, Нивы, Горбатая Нива, Нивки — вот лишь отдельные примеры широкого применения этих терминов в образовании названий.
Нами рассмотрены только некоторые группы названий с точки зрения содержащейся в них информации, но и они хорошо показывают, какие интересные и разнообразные сведения географического характера могут быть извлечены из них. Вместе с тем стало понятным и то, что, казалось бы, очевидное значение многих названий нередко бывает ошибочным. Это обстоятельство надо учитывать путешественникам, перед которыми стоит задача комплексного использования всех названий для получения всесторонней характеристики местности, где они будут проходить.
Для многих районов нашей Родины уже созданы топонимические сводки — они рассмотрены в последней главе. А для территорий, еще не обеспеченных подобными описаниями или словарями, их предстоит создавать. В этом деле добровольные исследователи-топонимисты могут оказать неоценимую помощь.
* См.: Мурзаев Э. М. Очерки топонимики. М.: Мысль, 1974. С. 144—154.
** Здесь и ниже примеры приведены из книги «Топонимика на службе географии» («Вопр. географии», сб. 110). М.: Мысль, 1979.
*** См.: Жучкевнч В. А. Топонимика Белоруссии. Минск: Наука и техника, 1968. С. 108—110.
**** См.: Сатимбеков Р. С. Топонимические свидетельства изменения ареалов некоторых млекопитающих Казахстана / Изв. АН СССР. Серия геогр. 1982. № 3; Атаниязов С. Отражение в топонимике природно-хозяйственных условий Туркменистана / Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Новая серия. Т. 98. Л., 1973.
***** Мурзаев Э. М. География в названиях, 2-е изд. М.: Наука, 1982. С. 130.
****** См.: Агеева Р. А. Происхождение имен рек и озер. М.: Наука, 1985.
******* См.: Дульзон А. П. Былое расселение кетов по данным топонимики//Географические названия («Вопр. географии», сб. 58). М.: Географгиз, 1962. С. 50—84.
******** См.: Никонов В. А. История освоения Среднего Поволжья по материалам топонимии / / Историческая география («Вопр. географии», сб. 50). М.: Географгиз, 1960. С. 172—194.
********* Цит. по статье Нерознак В. П. Перенесенная топонимия Западной Сибири // Восточнославянская ономастика: Исследования и материалы. М.: Наука, 1979. С. 175—183.
| Туристский вклад в топонимику |
Развитие топонимики как науки, а также успешное использование топонимики в целях решения различных практических и теоретических задач требует прежде всего знания самого фактического материала, полных и систематизированных сводок географических названий. Эти сводки могут быть изданы в виде словарей, списков, каталогов названий или представлены в виде рукописных картотек — главное, чтобы они существовали и были доступны для использования.
Современной топонимикой установлено, что попытки изучения изолированного, отдельно взятого названия в большинстве случаев не могут быть эффективными. Для получения правильных выводов обязательно, во-первых, определить место изучаемого названия среди других названий той же территории, его связи и параллели, а во-вторых, обязательно выявить подобные названия в других местах, нанести их на карту, постараться понять причину территориального распределения.
Так, например, для объяснения названия подмосковного города Коломна начиная с XVIII в. и до наших дней был выдвинут ряд гипотез, предположений и просто любительских дилетантских построений. Для их объективной оценки важно было выявить все названия Коломна, Коломенка. В результате было установлено, что в зоне массового распространения финно-угорской топонимики это название не встретилось ни разу. А все в настоящее время известные названия распределены на карте так, что свидетельствуют в пользу славянской гипотезы происхождения этого топонима. Получение такого вывода стало возможным благодаря использованию существующих списков названий и картотек.
Но, к сожалению, подобных сводок до сих пор еще очень немного. Поэтому задача сбора топонимического материала в настоящее время может считаться важнейшей для топонимики. Причем выполнять эту задачу следует немедленно, не откладывая ее в долгий ящик. Такие факторы, как концентрация населения в городах и центральных усадьбах совхозов, исчезновение малых деревень, механизация и интенсификация сельского хозяйства, приводят к тому, что многие местные названия хозяйственных угодий (полей, покосов и т. п.) и природных урочищ (лугов, лесов, болот и т. п.) выходят из употребления, забываются населением и навсегда теряются для науки.
В сборе названий, кроме ученых, принимают участие многочисленные краеведы. В их числе видное место принадлежит студентам педагогических институтов, выполняющим эту работу во время летних полевых практик по географии или диалектологии. Активно собирают материал учащиеся, объединяемые Всесоюзным географическим обществом «Планета». Для примера отметим, что топонимическая группа «Планеты», работающая при Московском филиале Географического общества СССР, которую возглавлял энтузиаст топонимики И. Гольдфарб, за три лета 1984, 1985 и 1986 гг. собрала в Щелковском и Ногинском районах Московской области свыше 2,5 тыс. названий. Таким образом, имеющийся опыт сбора топонимов показывает, что при желании и туристы, особенно путешествующие самодеятельно, могут также оказать неоценимую помощь в этом деле. Однако для того чтобы эта работа была действительно полезной, нужно отчетливо представлять: что собирать, как собирать, куда и в каком виде передавать собранный материал.
Ответ на вопрос «что собирать?» в значительной мере зависит от степени топонимической изученности территории, ее обеспеченности топонимическими словарями, списками названий и в каждом конкретном районе может иметь свои особенности. Однако в самом общем виде это выглядит следующим образом.
Названия населенных пунктов — единственная категория названий, которые хорошо систематизированы на территории всей страны. В прошлом веке были изданы Списки населенных мест Российской империи, составленные по губерниям. После Октябрьской революции регулярно переиздаются областные справочники административно-территориального деления, содержащие названия всех населенных пунктов. Поэтому в простой фиксации названий сел и деревень нет необходимости. Но если выясняются какие-либо дополнительные сведения, например бытующее у местных жителей объяснение происхождения названия или неофициальное название села, деревни, поселка, употребляемое населением вместо принятого в документах, то они обязательно должны быть отмечены.
Внутри населенного пункта собираются названия частей селения: концов, отдельных кварталов, микрорайонов, а также улиц, переулков, прогонов, садов, парков, кладбищ. В сельских населенных пунктах, где была церковь, монастырь, пустынь, нужно выяснить и их названия, так как они зачастую получали отражение в топонимии.
В этой главе хочется еще раз предупредить читателя, что использование названий населенных пунктов требует большой осторожности. «Прозрачность» этих названий, «очевидность» заключенной в них информации зачастую оказывается обманчивой. Дело в том, что названия населенных пунктов чаще всего образуются от личных имен, прозвищ, фамилий их владельцев или первопоселенцев. Поэтому названия деревень Волкова и Медведевка, Дубово и Березовка к зоологии и ботанике никакого отношения не имеют, они лишь свидетельствуют, что этими селениями владели некие Волков и Медведев, Дубов и Березов или лица с прозвищами (именами) Волк, Медведь, Дуб и Береза. А что такие и многие подобные им личные имена в России XV — XVII вв. были в широком употреблении, зафиксировано в ряде исследований. Название Бесово только в рассказах старожилов связывают с каким-нибудь загадочным случаем, происшедшим в соседнем глухом овраге с неким прохожим. Если же обратиться к документам (писцовые книги, материалы Генерального межевания России и др.), то сразу же выясняется, что название деревни сравнительно позднее и появилось лишь после того, как она была приобретена помещиком Бесовым. Внешне «производственные» названия Рыбаки, Кузнецы при достаточно внимательном рассмотрении нередко оказываются связанными с лицами, фамилии которых Рыбаков и Кузнецов. Даже такие загадочные названия, как Хрипань и Мамыри, сводятся к фамилиям владельцев, переработанным в народном употреблении. Неучет указанных особенностей названий населенных пунктов особенно часто встречается у начинающих топонимистов. Нет необходимости говорить, насколько это может исказить действительную картину природы и хозяйства района. «Лобовое» объяснение таких названий, производимое без обращения к документам, позволяющим выявить историю селения, его бывших владельцев, занятий населения, является совершенно недопустимым упрощенчеством и нисколько не лучше отмечавшихся выше народных толкований названий или кабинетных попыток их псевдонаучного объяснения.
Туристы, собирающие микротопонимы, должны выяснять названия водных объектов, а также связанной с ними микрогидронимии, т. е. названий ручьев, родников, ключей, колодцев, прудов; отдельных мест на реках и озерах: топей, омутов, бродов, Мест водопоя скота, купания; названия положительных и отрицательных форм рельефа: гор, холмов, курганов, а также оврагов, долин, балок, лощин, ям, пещер; названия лесов, отдельных мест в лесу, небольших рощ, лесных полян, просек, вырубок, гарей, а также болот, лугов, лужаек и т. п.
Представляют интерес также названия мест, связанных с хозяйственной деятельностью: полей, садов, ягодников, пасек, пастбищ, выгонов, полднищ; торфоразработок, карьеров песка, глины, камня. Обязательно выявляются названия, связанные с историческими событиями Великой Отечественной войны, Октябрьской революции, гражданской войны, Отечественной войны 1812 года или еще более давнего прошлого, а также со всеми возможными мирными событиями.
Как видно из приведенных примеров, среди названий, которые подлежат установлению, значительную часть составляют м и к р о т о п о н и м ы, т. е. названия небольших объектов, известные лишь узкому кругу местных жителей. Но несмотря на свою малую известность, микротопонимы представляют большую ценность для науки. Это обусловлено прежде всего их большой распространенностью. По имеющимся в литературе данным, в окрестностях одной деревни умелый топонимист может выявить до 150—200 микротопонимов. А поскольку количество деревень в каждой области исчисляется тысячами, то количество микротопонимов — многими миллионами.
Другой важной особенностью микротопонимов является то, что они возникают в результате стихийного народного творчества и не подвергаются официальному административному воздействию. Это зачастую позволяет проследить процесс развития названия. Так, микротопонимы покос Под горой или пожня За болотом ближе к простому указанию местоположения объекта, чем к имени собственному, — многие исследователи считают их лишь эмбрионами будущих названий Подгорье, Заболотье. В Москве, в источнике 1389 г. отмечено существование урочища Три Горы. От этого микротопонима со временем образовалось название местности Трехгорка и куст внутригородских официальных названий: Трехгорная застава, Трехгорный вал, Трехгорные переулки, фабрика «Трехгорная мануфактура». С XIV в. известно урочище Сосенки. Его окрестность стала называться Под Сосенками (например, построенная в 1476 г. церковь получила название Введения под Сосенками), а переулок — Подсосенским. Некоторые микротопонимы переходили в городскую топонимию вместе с церковными названиями, образованными на их основе: от Спас, что в Чигасах, Никола на Ямах образовались названия Спасочигасовский переулок, Николоямская улица.
Микротопонимы относительно недолговечны, поскольку их известность ограничена лишь узким кругом жителей, и они исчезают вместе с жителями деревень, хуторов и т. д. Даже смена поколений нередко ведет к изменению микротопонимии. Гора около деревни Поляны (Муромский р-н, Владимирская обл.) в XVII — XVIII вв. была известна как Дивная, существовало предание, объяснявшее это название. В XIX в. это уже гора Городок, а в начале нашего века в обращение вошло пренебрежительное Городина.
Микротопонимия, как правило, реагирует на изменение реальных географических условий: вырубка леса, заболачивание озера, зарастание покоса кустарником и другие изменения окружающей среды ведут к изменениям и в микротопонимии, хотя происходят они не сразу. Некоторое время старое название еще продолжает существовать и в новых условиях: сухая канава, занимаемая водой только в половодье, еще называется Глубокий ручей, небольшой участок земли известен как Землемерская Яма, хотя никакой ямы там уже нет и в помине.
Еще в начале XX в., во времена частной собственности на землю, обычны были микротопонимы, образованные по именам владельцев: Иваново поле, Савватеево болото, Пашкин лог, Ганькин мыс, Машина кулига и т. п. Смена владельца вела к изменению таких названий. В селе Ломоносове, на Северной Двине, есть Жучкова гора, которая ранее называть Аннина гора, а еще ранее — Осина гора.
О былой принадлежности свидетельствуют названия Барский лес, Казачьи луга, Игумново поле и т. п. Принцип присвоения «владельческих» названий сохраняется и после коллективизации, хотя владельцы стали иными. В Западной Сибири топонимисты записали названия Пламенские поля (по названию колхоза «Пламя революции»), Орсовские поля, озеро Колхозное, Детдомовская заимка и т. п.
Но, как известно, действительность всегда противоречива: наряду с изменяющимися есть и весьма устойчивые микротопонимы, существующие по многу веков. Так в Муромском районе луга Плоский, Велетемский, Сеченский Хомут, записанные в послевоенные годы, в точно таком же виде топонимистом В. И. Тагуновой обнаружены и в писцовых книгах XVI в. Название Вороний камень, послужившее летописцам главным ориентиром при определении места знаменитого Ледового побоища 1242 г. («на Чудском озере, на Узмени, у Воронея камени»), и сейчас сохранилось в названии небольшого островка Вороний. Столетиями сохраняются названия Говейная сосна, Синий камень, Ярилина гора, некогда связанные с культовыми отправлениями наших предков.
Важным свойством микротопонимов следует считать их теснейшую связь с народной географической терминологией. Она обусловлена самой сущностью микротопонимов, тем, что зачастую они еще не превратились в «настоящие» названия и представляют собой лишь их «эмбрионы». А на этом этапе использование географических терминов в функции имени собственного — явление распространенное. Примеры многочисленны: ключ Кипун, поле Нивушка, овраг Ендова, луг Левадка и т. д. В наши дни микротопонимия зачастую оказывается единственным источником народной терминологии, имеющей исключительно важное значение для различных разделов географии. Особенно важна она для ландшафтоведения, где с помощью народного термина можно дать краткую, но четкую характеристику природного комплекса.
В микротопонимах, как и в других категориях названий, географические термины зачастую сопровождаются прилагательными: Долгая пожня, Глубокий враг, Кривая полоса, Белый песок и т. п. Среди них могут быть выделены определения, имеющие значение ориентира. Нижняя река, Верхнее поле характеризуют положение объектов относительно места возникновения названий. Иногда тот же еффект достигается применением предлогов: За болотом (и Заболото, Заболотье), озеро На нижних Лягах (ляга—«углубление, лощина»), покос Залывье (лыва — «сырое место на пожне») и совсем современное поле У аэродрома.
Самобытный характер микротопонимов проявляется также в широком использовании их при образовании метких метафор. Например, земельные участки округлой формы получают названия Колобок, Крендель, Жернов, вытянутые — Клин, Вожжи, имеющие излом под прямым углом — Сапожок, Кочерга, Буква Г, а участки сложной конфигурации — Порты, Штаны, Сорочка и т. д. Метафоричны и названия, связанные с анатомической лексикой: гора Бараний Лоб, покосы Заячьи Ушки, Коровий Язык, выгон На Пупках.
Микротопонимы, содержащиеся в них народные термины зачастую оказываются незаменимым источником для объяснения других, более известных названий. Так, в Подмосковье была деревня Плотава, известная тем, что в 1830 г. в ней несколько дней провел в карантине А. С. Пушкин по дороге из Болдино в Москву. Отмечая день рождения поэта, областная газета «Ленинское знамя» дважды пыталась объяснять это название. Приняв за основу разговорный «акающий» вариант названия — Платава, один из авторов рассуждает: «Не оттого ли родилось название Платава — плать, платок, кусок материи? А может быть, от слова плата? Ведь здесь находилась почтовая станция, где меняли лошадей и вносили плату за них» («Ленинское знамя», 06.06.84). Два года спустя другой автор продолжил тему в обзоре итогов конкурса: «Многие читатели разъясняют и происхождение названия деревни Платава — от русского слова платать — ткать. Отсюда же — «плат узорный до бровей». Этот народный промысел жив по сей день в окрестностях Платавы. Всему миру известны знаменитые павлово-посадские платки» («Ленинское знамя», 06.06.86).
Эти «объяснения» представляют собой самый типичный образец искусственной кабинетной этимологии, объясняющей названия по случайному сходству с более или менее созвучными словами, полностью игнорирующей закономерности образования названий. Прежде всего, за исходную следует брать приводимую источниками форму Плотава. В ее основе лежит народный географический термин плота—«лог, балка; болото», от которого образован ряд названий рек: Плота, Плота Большая, Плота Гнилая, Каменная, Мокрая, Ржавая и т. д., а также множество микротопонимов: овраги, логи, балки, верхи Плотава, Плотавец, Плотавый, Плоской и т. п. Конечно, прозаические Ржавая Плота или балка Плотава не так поэтичны, как «плат узорный до бровей», но в топонимике ценится истина, а не выдумка в угоду занимательности, на которой, как видим, иногда спотыкаются московские газеты.
Теперь о том, как собирать названия. Все сведения о названиях выявляются у местных жителей. Наиболее осведомлены о топонимии окрестностей любого населенного пункта его старожилы, как правило, люди старшего поколения. Вместе с тем важна специальность информанта. Названия полей, покосов и других сельскохозяйственных угодий лучше всех знают агрономы, в распоряжении которых имеются планы земель. У лесников, лесорубов, охотников могут быть собраны названия лесов, болот, лесосек, отдельных урочищ. Рыбаки лучше всего информированы о названиях, относящихся к рекам и озерам. В целях контроля правильность каждого названия должна быть проверена у другого лица из этого же, а если необходимо, то и из другого населенного пункта. При этом не следует называть объект именем, уже выявленным ранее, а так формулировать вопрос, чтобы собеседеник сам сказал известное ему название. Во всех случаях следует стремиться установить, как жители понимают смысл названия, объясняют его происхождение.
Запись производится в блокноте простым карандашом или шариковой ручкой разборчиво, так, чтобы при чтении ни одна буква не вызывала сомнения. Обязательно указывается положение ударения. В блокноте должны быть четко разграничены названия, записанные в разных населенных пунктах.
Собранный на местности материал при домашней обработке оформляется в виде карточек. Формат карточек стандартный библиографический — 125 х 75 мм. Каждому названию отводится одна карточка. В правом верхнем углу помещаются сведения, обеспечивающие географическую привязку названия (обычно с использованием сокращений); посередине карточки — само название в сопровождении номенклатурного термина, указывающего род объекта (деревня, гора, овраг и т. п.); справа внизу — инициалы и фамилия лица, собравшего название, и год сбора. На обороте помещаются сведения о происхождении названия. Пример заполнения карточки показан на с. 156, 157. Оформляются карточки с максимально возможной тщательностью, поскольку названия, написание которых вызывает разночтение, не будут использоваться.
Надлежащим образом оформленные карточки должны быть переданы в организацию, которая занимается топонимическими исследованиями на соответствующую территорию, для включения в региональную топонимическую картотеку. Следует учитывать, что топонимические исследования в СССР не централизованы. В одних местах ими занимаются подразделения Географического общества СССР, в других — кафедры университетов или педагогических институтов, в третьих — институты системы Академии наук СССР или академий наук союзных республик. Поэтому, прежде чем приступать к сбору названий необходимо установить контакт с этими учреждениями, выяснить их потребность в сборах топонимов и конкретизировать требования к собираемому материалу. Такая подготовка к работе не только придаст ей конкретность и целеустремленность, но и избавит от разочарования, в случае если в данном регионе не обнаружится организация, занимающаяся изучением географических названий.
Многолетняя практика показывает, что нередко туристы и альпинисты считают недостаточным участие в сборе названий,— возникает желание самим стать творцами новых названий, а если удается, то и увековечить в названиях на карте имя родного города, спортивного общества, учреждения, товарища по маршруту. Однако подобные «присвоения» названий сплошь и рядом остаются лишь благими пожеланиями из-за незнания элементарных правил процедуры именования объектов.
Туристское творчество названий касается, как правило, объектов физической географии: вершин, перевалов, пещер, порогов на реках и т. п. В соответствии с действующим законодательством право присваивать названия таким объектам предоставлено Советам Министров союзных и автономных республик. Турист же, как и любое другое лицо, посетившее безымянный объект, имеет право предложить присвоить ему то или иное название. Это предложение в целях наиболее широкого обсуждения и согласования целесообразно прежде всего направить в областную или республиканскую туристскую организацию. Оттуда предложение с необходимым обос нованием должно быть направлено в Постоянную междуведомственную комиссию по географическим названиям и одновременно в академию наук той союзной республики, на территории которой находится именуемый объект.
Примеры заполнения карточек
Карточка № 1
Карточка № 2
Карточка № 3
В Постоянной междуведомственной комиссии по географическим названиям, которая состоит при Главном управлении геодезии и картографии при Совете Министров СССР, поступившее предложение проходит всестороннюю экспертизу. И только после получения положительного отзыва этой комиссии предлагаемое название присваивается объекту постановлением Совета Министров союзной или автономной республики. Такова нормальная процедура присвоения названий. Поэтому, когда в газетах приходится читать, что альпинисты или туристы по праву первовосходителей присвоили вершине то или иное имя, это следует воспринимать как явное преувеличение. Их право только предложить название, т. е. сделать самый первый шаг в длинной цепочке прохождения этого предложения по инстанциям.
Правда, такие еще не утвержденные и не попавшие на государственные карты названия в туристском обиходе получают некоторое распространение, так как указываются на схемах, в отчетах о путешествиях. Но если в дальнейшем такие названия не получают официального утверждения, они нередко забываются, а объект получает от следующих поколений туристов все новые и новые названия. Да и зная о предложениях своих предшественников, некоторые туристы и альпинисты считают возможным заменять их другими. Случаи подобного вольного обращения с названиями многочисленны. Приведем лишь один характерный пример, описанный в литературе. С 1938 г. на Суганском хребте (Северный Кавказ) не раз бывали спортсмены Днепропетровского инженерно-строительного института. Посещения этого района они ознаменовали присвоением своих наименований: по названию института — гребень Строитель, пик Строитель, по названию родного города — пик Днепропетровец, по названиям городских газет — пики Днепровская правда и Заря. Последующие восходители, в том числе участники северо-осетинской экспедиции 1957 г., присвоили части вершин новые названия, в результате чего, по свидетельству самих альпинистов, стало трудно разбираться в путанице наименований вершин на этой сравнительно небольшой территории*. Более того, известны многочисленные примеры стремления заменить красивые местные названия значительно худшими, но «своими».
Очевидно, что для успешного прохождения предлагаемого названия через фильтр утверждающих организаций оно должно быть «удачным», т. е. удовлетворять некоторым элементарным требованиям:
1. Объект, для которого предлагается название, должен быть безымянным, т. е. не иметь ни местного названия, ни присвоенного постановлением Совмина. (Забвение этого требования служит одной из распространенных причин отвода предлагаемых названий.)
2. Название должно органически входить в региональную систему географических названий — это касается языка названия, его модели, использования местной географической терминологии.
3. Название должно четко характеризовать объект и быть простым, коротким, понятным и удобным для использования. Названия-посвящения должны сопровождаться убедительным обоснованием их правомерности.
4. Написание русских названий должно строго соответствовать правилам русской орфографии, а иноязычных — правилам их передачи на русский язык, которые приняты и используются Междуведомственной комиссией по географическим названиям.
Процесс наименования безымянных объектов высокогорного рельефа хорошо описан участниками первой памирской экспедиции Академии наук СССР 1928 г. Обращение к опыту именно этой экспедиции не случайно: во-первых, это действительно была первая крупная советская экспедиция в практически неисследованную область, а во-вторых, это была наименее «профессиональная» экспедиция: одним из ее руководителей был Н. В. Крыленко — нарком юстиции, но одновременно и «главный турист СССР», председатель Общества пролетарского туризма и экскурсий, а кинолетопись путешествия вёл В. А. Шнейдеров, тогда еще молодой киноработник, а впоследствии известный кинорежиссер, основатель популярнейшего телевизионного «Клуба кинопутешествий». Оба они оставили интересные воспоминания о торжественном присвоении названий горным вершинам Зааланского хребта.
Вот как описывает это Н. В. Крыленко:
«Перед нами лежал, залитый солнечными лучами, гигантский Заалайский хребет... только три вершины из всего хребта имели названия, нанесенные на карты. Мы решили... «окрестить» сверкающие перед нами вершины. Ни одна из них не была ниже 5500—6000 метров, ни на одну из них еще не ступала нога человека. Длинным пологим склоном поднималась к небу высшая точка хребта... пик Ленина, высотою в 7 134 метра. Непосредственно на восток от него поднимались два гиганта — пик Кызыл-Агун, или «Красный поток», и громадный снежный массив Курумды, что значит «Видимый». Оба эти названия мы сохранили и последовательно назвали затем все наиболее выдающиеся вершины хребта, начиная с востока на запад, следующими именами: самая восточная вершина была названа «Зарей Востока», затем шла Курумды. Прямо против нее... высился остроконечный пик, названный нами «Пиком пограничника»... большой массив сравнительно невысоких гор мы назвали «Горами Корженевского», в честь этого неутомимого исследователя Памира. Большую двуглавую гору, высившуюся дальше, мы назвали «Рогами архара», зубчатый массив...— «Горами баррикад». За пиком Ленина высились затем три почти одинаковые вершины... Мы назвали их именами трех ближайших, уже умерших соратников Ильича. Горы Дзержинского, Красина и Цюрупы вместе с пиком Ленина венчают теперь собою эти четыре великие могилы. Более мелкие вершины, следующие далее на запад, мы оставили пока без названия. Последнюю же остроконечную вершину... мы назвали «Горою Якова Свердлова» — первого президента нашего Союза» **. Все эти названия прошли соответствующее утверждение, были нанесены на географические карты и получили широкое распространение. С тех пор прошло более полувека. Неизмеримо улучшилась географическая изученность нашей Родины. В результате труда советских ученых на всю территорию Советского Союза завершено создание карты масштаба 1: 100 000 — в 1 сантиметре один километр ***. В процессе этой огромной работы были присвоены названия множеству ранее безымянных объектов. Среди присваивавшихся названий преобладали описательные, содержащие ту или иную характеристику объекта. Задача «придумывания» таких названий — содержательных и разных — на громадных по площади просторах Сибири, Дальнего Востока, высокогорных районов Средней Азии была далеко не простой.
Однако в целом топографы с ней справились успешно. Так очевидец бывавший в Восточной Сибири, пишет в туристском сборнике: «...редким умением давать названия по внутренней сути обладают топографы высокого класса. Я не был на Вулканном хребте,— пишет он,— но уверен, что не спутал бы его с Торными горами или Скалистым хребтом, так речку Тальниковую не спутаешь с речкой Извилистой или Хрустальной» *. Оценка высокая, но, очевидно, вполне заслуженная. Конечно, безымянные объекты, в том числе и весьма значительные, еще остались. Вот по отношению к ним и должны применяться сформулированные выше требования.
Соответствие предлагаемого названия уже сложившейся в данном регионе системы географических названий достигается в первую очередь выбором языка названия. Понятно, что русские названия возможны в любом районе Советского Союза, поскольку русский язык является языком межнационального общения для всех народов СССР. Но хороши и названия на национальных языках, отражающие местную специфику: например, в Таджикской ССР недавно появилось название пик Турсун-Заде, присвоенное в честь народного поэта Таджикистана.
Но не следует предлагать названия-гибриды, состоящие из различных элементов. Так, еще в 1934 г. в северо-западных отрогах Главного Кавказского хребта появилась вершина Виа-Тау, где тюрк, тау — «гора», а Виа — Военно-инженерная академия. По современным правилам тюркские термины пишутся слитно с названием, т. е. должно быть Виатау, где русский смысл первой части оказывается совсем замаскированным. И уже в наши дни туристы-водники порогам на тувинской горной реке дали названия Балык-порог, Кара-порог, Какпа-порог, где тувинские слова балык, кара, какпа— «рыба», «черный», «капкан» сочетаются с русским «порог». Внешне эти названия напоминают распространенные в Карелии полупереводы (Сегозеро, Мягрека, Авне-порог и т, п.), но не являются ими — здесь совсем другая эпоха и другие условия образования названий, чем в Карелии.
К нарушению местной системы названий может привести и бездумное перенесение на нашу территорию зарубежных имен. Так, руководство международных альпинистских лагерей, движимое стремлением отразить в названиях память о пребывании на Памире спортсменов социалистических стран, предлагало присвоить ряду вершин названия Болгария, Чехословакия, Югославия, а одному из перевалов — Шипка. Но при этом не учитывалось, что здесь уже есть и местные, и русские названия, и дополнять их еще и перенесенными из-за рубежа просто не следует. Кроме того, не учитывалось, что называть отдельные вершины, то есть точечные объекты, именами целых государств неправильно, что Шипка, как символ боевого содружества русского и болгарского народов, должна быть одна и на своем месте, на хребте Стара-Планина. По этим же соображениям для вершины в Западном Тянь-Шане вместо предлагавшегося названия Хасков — в честь болгарского города — побратима Ташкента — била принята тюркизированная форма Хасковчи — «хасковец», которая хорошо вписалась в окружающие тюркские названия.
Требования простоты и удобства названий особенно очевидны при рассмотрении наиболее неудачных предложений. К их числу относятся чаще всего мемориальные названия, присваиваемые в честь лиц, событий, объектов, памятных дат. Например: пик 30 лет альпинизма Казахстана, пик 1500-летия Киева, пик 5-й Спартакиады ВЦСПС; сюда же можно отнести многословное название пик Памяти жертв Тетнульди. Однако рекорд в этом отношении принадлежит кисловодским альпинистам, которые в 1978 г. предложили одной из вершин в районе Архыза присвоить название пик Столетия освобождения Болгарии от османского ига. Конечно, юбилей важный и достойный внимания, но название было предложено явно неудачное.
Нежелательна и другая крайность — образование названий из аббревиатур. Это видно на примере многих названий пиков. Некоторые из них, например названия пиков ГТО, ВМФ, понятны практически всем; другие — ОГПУ, ОПТЭ, МЮД — преимущественно лицам старшего поколения; третьи — тем, кто знаком с образованием сокращенных названий учебных заведений: ЛГУ, ТГУ, МВТУ, МИСИ, а некоторые, такие, как пики ГЭРО, УПИ, ТОДО, ДВС, вероятно, не понятны никому, кроме их авторов. Ясно, что все названия этой категории никак нельзя отнести к шедеврам топонимики.
Особенно внимательного отношения требуют названия, присваиваемые в честь лиц. Выше говорилось о названиях, увековечивающих память о выдающихся людях — их имена уже заслуженно присвоены крупнейшим объектам и высочайшим вершинам. Однако следует помнить, что подобные названия присваиваются лишь в исключительных случаях, посмертно, в целях увековечения памяти и обязательно с серьезным обоснованием, которое входит в число документов, необходимых для рассмотрения предложения.
Высокая степень ответственности подобных предложений очевидна. Однако осознается она далеко не всегда. Отмечается много случаев, когда предлагались названия по именам лиц, далеко не заслуживших такой формы общественного признания *****. Поскольку многие из них погибли в горах, называть их фамилии здесь не будем. Но следует указать, что причиной гибели нередко была их собственная недисциплинированность, авантюристичность, нарушение обязательных правил безопасности.
Нередко туристы присваивают названия в честь своего спортивного общества. Когда название такого общества встречается в тексте, где оно пишется в кавычках и сопровождается пояснением (общество, ДСО и т. п.), его восприятие сомнений не вызывает. Но на карте, где слово дается без этих атрибутов, в «голом» виде, названия пик Локомотив или пик Энергия вызывают недоумение. Тем более что бессмысленные названия, ничего не говорящие ни уму, ни сердцу, предлагаются очень часто. Достаточно указать пики Фильтр, Пропеллер, Электра, пещеру Сувенир и т. п. Казалось бы, достойно уважения стремление увековечить в названиях город или республику, откуда прибыла туристская группа. Но поскольку подобное стремление возникает далеко не у одной группы, создается довольно странная топонимическая картина: в Фанских горах (Таджикская ССР) уже предложены названия перевалов: Челябинский, Кишиневский, Омский, Эстонский. Возникает вопрос: до какого предела можно выдвигать эти совершенно чуждые для таджикской топонимии названия?
Специфическая «рекреационная» топонимия формируется в местах массового пригородного отдыха населения, в окрестностях турбаз, домов отдыха и т. п. Так, на канале им. Москвы и его водохранилищах известные места отдыха носят названия Бухта Радости, Бухта Тайн, Солнечная Поляна, Хвойный Бор, Зеленая Роща, Дубовая Роща, Зеленый Мыс; в подмосковном Подушкинском лесопарке большой известностью пользуется Овражек диковин, он же Овраг чудес, он же, по фамилии создателя, Никифоровский овражек; там же находится Птичья поляна, которую часто ласково называют Птичка. Под Тарусой известна Долина грез, а по Савеловской дороге есть станция Турист, излюбленное место московских туристов и лыжников. Да и вблизи каждого дома отдыха, санатория всегда известны скалы, беседки, мостики и т. п., носящие развлекательные «курортные» названия: Любви, Вздохов, Свиданий и т. п.
Создается подобная микротононимия обычно экскурсоводами, инструкторами по туризму, отчасти из практической потребности каким-то образом ориентировать отдыхающих в окрестностях места отдыха, а отчасти и просто в развлекательных целях.
Практическую необходимость формирования микротопонимии в окрестностях турбаз хорошо показал писатель-географ Ю. К. Ефремов, в начале 30-х гг. участвовавший в туристском освоении Красной Поляны, ставшей к нашему времени одним из известнейших туристских центров на Кавказе. Описывая освоение маршрута на вершину Аибги, он сообщает, что всем ее пикам и циркам пришлось дать номерные названия: Первый пик, Первый цирк Аибги и т. д. «Такая нумерация, — пишет он, — совершенно необходима, чтобы консультировать туристов и знать, где их искать, если они вдруг заблудятся» ******. При разработке другого маршрута обнаружилось, что прекрасные кругозоры были безымянными, и они тут же получили названия Северный и Южный кругозоры; вершинке в верховье речки Монашки он дал название Монашка. Это только примеры той развитой микротопонимии, которую он и его коллеги создали в окрестностях своей турбазы: Мельничный или Дворцовый ручей, Греческий мостик, Охотничий дворец, водопад Девичьи Слезы, дача Собиновка, Сосновая скала, тропа Хмелевского, Эстонские поляны и т. д.
В этой же книге Ю. К. Ефремов показал необходимость внимательного отношения и к местной топонимии. Характерно его описание обзорной лекции, читавшейся методисткой турбазы: «Дама была щедра на переводы, так что ее можно было смело принять за знатока черкесских языков. Мзымта она переводила «бешеная», Аибга — «красавица», Псеашхо оказывался «князем вод». Даже название Красная Поляна было объявлено переводом с черкесского» *******. Несостоятельность некоторых объяснений приведена самим автором: оказывается, что название Мзымта в изданиях прошлого века встречалось в формах Мезюмта, Медзюмта, что позволяет его уверенно сближать с этническим названием медзюи — так назывались абазинские племена, заселявшие в прошлом район Красной Поляны. А сама Красная Поляна получила название от русских переселенцев за свою красоту. Ее местное название Кбаадэ современные авторы объясняют из абхазского Губаадвы — «поляна рода Губа». У них же находим, что название горы Аибга образовано от названия одного из племенных подразделений медзюев; Псеашхо объясняется как «прозрачная, чистая река». Прошло более 50 лет, а как современно выглядят наблюдения Ю. К..Ефремова! Ведь множество нелепых толкований щедро распространяется и в наши дни.* См. Покоренные вершины. М., 1976. С. 142, 143.
** Крыленко Н. В. По неисследованному Памиру. М.: Географгиз, 1960. С. 10, 11; См. также: Шнейдеров В. А. Путешествия с киноаппаратом. М.: Госкиноиздат, 1952. С. 21.
*** United Nations. World cartography, vol. 10. N.- Y., 1970, y. 74.
**** Ветер странствий. М., 1973. Вып. 8, С, 83.
***** Рототаев П. С. Краткий словарь горных названий Кабардинно-Балкарии, Нальчик: Эльбрус, 1969, С, 18.
****** Ефремов Ю. К. Тропами горного Черноморья. М.: Географ-гиз, 1963. С. 107—111.
******* Ефремов Ю. К. Тропами горного Черноморья. С. 55.
| Что читать по топонимике |
Если после знакомства с этой книжкой вас заинтересовала топонимика и вам захотелось поглубже познакомиться с этой наукой или вам требуется найти объяснение какого-либо названия в местах предстоящего путешествия, необходимо обратиться к литературе.
Из множества изданной к настоящему времени топонимической литературы, весьма разнородной по содержанию и назначению, для туристов наибольший интерес представляют научно-популярные работы, дающие в простой и доступной форме информацию о географических названиях какого-либо района. Однако с сожалением приходится отмечать, что такие работы созданы далеко не для всей территории СССР. В этих условиях особое значение приобретает литература по общим вопросам топонимики.
Работы, приведенные в списке под этим заголовком, довольно разнородны по своему содержанию. Прежде всего отметим произведения, популярно и увлекательно рассказывающие о топонимике: что это за наука, для чего она изучается, в чем ее практическое и научное значение, какую информацию содержат названия. Сюда относятся труды Э. М. Мурзаева «Очерки топонимики», «География в названиях» и «Топонимика популярная»; В. А. Никонова «Введение в топонимику»; А, И. Попова «Географические названия», а также работа А. К. Матвеева «Нёройки караулят Урал», построенная преимущественно на уральском материале, и книга А. В. Суперанской «Что такое топонимика?».
Географические аспекты топонимики, как более близкие туристским интересам, раскрываются в сборнике «Топонимика на службе географии» и в работах Е. М. Поспелова «Топонимика в школьной географии» и «Топонимика и картография».
Ряд работ этого раздела освещает лишь отдельные категории названий. Это прежде всего труд И. А. Ерофеева «Имя Ленина на карте Родины», а также Р. А. Агеевой — о названиях рек и озер, В. П. Нерознака — о названиях древнерусских городов, Б. Г. Масленникова — о названиях морских и прибрежных объектов в честь русских и советских людей, кораблей отечественного флота.
В образовании географических названий исключительную роль играют народные географические термины. Им посвящен словарь Э. М. Мурзаева (1984), где каждый термин иллюстрируется рядом примеров его употребления в географических названиях. Многие географические названия образованы названиями племен и народов. Для их понимания важное значение имеет работа А. И. Попова «Названия народов СССР».
Наконец, в этот же раздел включены два топонимических словаря — В. А. Никонова и Е. М. Поспелова. Оба словаря имеют мировой охват, но содержание последнего ограничено в основном названиями, встречающимися в школьных пособиях по географии.
Региональный раздел списка включает лишь наиболее современные и доступные для широкого круга читателей произведения. Содержание раздела сгруппировано по укрупненным регионам, выделение которых в значительной мере диктовалось территориальным охватом включенных в список топонимических произведений.
Раздел открывают работы, посвященные центральным областям европейской части РСФСР. Здесь находится столица нашей Родины — город-герой Москва. Топонимии Москвы посвящена книжка Г. П. Смолицкой и М. В. Горбаневского, а также справочник «Имена московских улиц», который по мере роста столицы и все более глубокого изучения происхождения названий ее улиц систематически переиздается. Комплексный анализ всей совокупности внутригородских названий Москвы содержится в сборнике «Географические названия в Москве», который подготовлен топонимистами Московского филиала Географического общества СССР. Топонимия Подмосковья рассматривается в работах М. В. Горбаневского и Е. М. Поспелова.
В этом же разделе первая «маршрутная» топонимика — книжка М. В. Горбаневского и В. Ю. Дукельского «По городам и весям Золотого кольца». Этот популярный туристский маршрут пока остается единственным, получившим систематический рассказ о географических названиях по всей его трассе, причем рассказ глубокий по содержанию, увлекательный по форме изложения и представляющий собой удачный пример содружества лингвиста и историка на ниве топонимики. Необходимо, чтобы со временем все основные туристские маршруты были обеспечены подобными топонимическими произведениями.
Знакомство с топонимией севера европейской части РСФСР следует начинать с работы А. И. Попова «Следы времен минувших». И хотя из подзаголовка следует, что она посвящена названиям Ленинградской, Псковской и Новгородской областей, в методическом отношении эта работа важна для понимания всей северной топонимии. Для уяснения многих специфически северных топонимических закономерностей и явлений нужно также использовать уже упоминавшуюся работу «Географические названия» (1965) этого же автора.
Остальные работы этого раздела имеют региональный характер и в комментариях не нуждаются. Особо отметим лишь фундаментальный труд К. С. Горбачевича и Е. П. Хабло, крупнейших знатоков топонимии Ленинграда — города, постоянно служащего центром притяжения для множества отечественных и зарубежных туристов.
Под рубрикой «Поволжье» объединены работы, посвященные топонимии областей и автономных республик, лежащих на берегах Волги по ее среднему и нижнему течению. Как видно из списка литературы, таких работ, к сожалению, оказалось немного. Из них особо выделим книгу Л. Л. Трубе «Как возникли географические названия Горьковской области» (1962). Она явилась одним из первых региональных топонимических обзоров, и ее содержание (описательная вводная часть и словарь географических названий) определило построение и многих других аналогичных работ.
В небольшом по объему пособии В. Ф. Барашкова «Топонимия Ульяновской области» помещен словарь, который содержит объяснение около 400 названий населенных пунктов и рек области. Среди названий включенных в него объектов — родина В. И. Ленина город Ульяновск, бывший Симбирск. Автор подробно излагает историю переименования Симбирска на основе документов, хранящихся в архиве Ульяновской области.
Северный Кавказ характеризуется многонациональным составом населения, что делает его топонимическое описание особенно трудным. Как видно из списка литературы, эта работа лишь начата. Географические названия Кабардино-Балкарской АССР детально изучались Дж. Н. Коковым и описаны им в двух книгах: «Балкарский топонимический словарь» (в соавторстве с С. О. Шахмурзаевым) и «Кабардинские географические названия», которые охватывают всю топонимию КБАССР.
Книга «Адыгская (черкесская) топонимия» Дж. Н. Кокова освещает адыгскую топонимию во всей области ее распространения. Адыги (или черкесы) — это общее название группы близкородственных народов Северного Кавказа: кабардинцев, черкесов, адыгейцев. В область распространения адыгской топонимии входят Кабардино-Балкарская АССР, Карачаево-Черкесская автономная область Ставропольского края, Адыгейская автономная область Краснодарского края РСФСР, а также другие районы Ставропольского и Краснодарского краев, Центрального и Западного Кавказа, где проживают или проживали адыги. Таким образом, область адыгской топонимии простирается широкой полосой севернее Главного Кавказского хребта, от Геленджика на западе до Моздока на востоке. Топонимия Адыгейской АО рассматривается в специальном словаре К. X. Меретукова. В капитальном труде А. Дз. Цагаевой детально исследованы географические названия Северной Осетии.
Ценность словаря П. С. Рототаева — в систематизации русских горных названий. В предисловии к словарю автор выражает совершенно обоснованную озабоченность бездумным отношением к присвоению новых названий и к переименованиям со стороны туристов и альпинистов, иллюстрируя это положение примерами названий вершин Кавказа, Памира, Тянь-Шаня. В объяснении местных названий встречаются расхождения с более поздними исследованиями, отраженными в указанных словарях; предпочтение в таких случаях должно отдаваться последним, составленным специалистами по местным языкам.
Хорошо описаны географические названия Урала. Из работ, приведенных в списке литературы, наибольший территориальный охват имеет словарь А. К. Матвеева «Географические названия Урала». В нем приведены названия, относящиеся к территории Свердловской, Пермской и Челябинской областей, Башкирской АССР, а также прилегающих частей Архангельской, Оренбургской и Тюменской областей и Коми АССР, т. е. Уральские горы с прилегающей к ним территорией от острова Вайгач на севере до Мугоджар на юге. Понятно, что в этом сравнительно небольшом по объему словаре автору удалось осветить названия лишь наиболее важных географических объектов.
Более подробно названия некоторых из территорий, освещаемых в словаре А. К. Матвеева, рассматриваются другими авторами: Верхнее Прикамье — А. С. Кривощековой-Гантман; Челябинская область — Н. И. Шуваловым; Башкирская АССР — коллективом авторов в отдельном словаре, а Коми АССР — А. И. Туркиным. Все эти работы содержат вполне надежную и доступную информацию. Определенные трудности возникнут лишь при использовании «Словаря топонимов Башкирской АССР», который написан на русском языке, но названия в нем приведены в башкирском написании, в порядке башкирского алфавита, т. е. с использованием букв, отсутствующих в русском языке, а русская форма названий приводится лишь в скобках, в качестве дополнительного варианта. В результате на одной странице оказываются Сырая Кирзя, Мокрый Кизил и Хыусмуган; названия на «М» открывает Маганевка, завершает Магадеево, а между ними располагаются остальные 300 названий на эту букву, причем Мышатпан оказывается впереди Мазитово, Муйнактай перед Мокша и т. д. Очевидно, что для продуктивного использования этого словаря необходимо предварительное усвоение башкирского алфавита, правил передачи башкирских названий на русский язык, значения некоторых башкирских слов, распространенных в географических названиях.
Следует также учитывать, что некоторые топонимы, включенные в словарь «Географические названия Урала», объясняются ииаче, чем в указанных работах по отдельным регионам Урала. Это вполне естественно в таком сложном деле, как толкование названий, и обусловлено прежде всего различиями в научных взглядах авторов. Вдумчивому читателю ознакомиться с разными точками зрения будет полезно, и это позволит понять, как непросто добывается в топонимике истина.
Литература, посвященная географическим названиям Западной Сибири, более разнородна. Первой может быть указана небольшая книжка И. А. Воробьевой «Язык земли», где в популярной форме рассказывается о названиях преимущественно юга Западной Сибири, т. е. Томской, Новосибирской и Кемеровской областей, с включением некоторых названий прилегающих территорий. Более широко охватывает Западную Сибирь другая книжка того же автора — «Топонимика Западной Сибири», изданная Томским университетом и рассчитанная на более подготовленного читателя — студентов, аспирантов, преподавателей филологических факультетов, учителей-словесников и широкий круг любителей русского языка.
Фундаментальным произведением является топонимический словарь Горно-Алтайской автономной области О. Т. Молчановой. При строгой научности изложения он вполне доступен для широкого читателя. Названия в нем приведены в национальном написании, но благодаря наличию русского указателя, который содержит около 3,5 тыс. названий, использование словаря не вызывает затруднений у русского читателя. Учитывая популярность Горного Алтая среди туристов, особенно самодеятельных, можно смело утверждать, что этот словарь найдет самое широкое применение, но, к сожалению, издан он крайне малым тиражом - всего 5 тыс. экземпляров — и может быть получен лишь в крупных библиотеках.
Большую пользу туристам, интересующимся топонимикой, принесет работа М. Ф. Розена и А. М. Малолетко «Географические термины Западной Сибири». Прежде всего, она содержит около 600 географических терминов, широко представленных в топонимии этого региона. Кроме того, подробно рассмотрено около 50 терминов, часто выступающих в качестве географических названий: катун, кем, об(ъ), таз, терек, уда, ул, ур, хета и другие. Книга рассчитана на географов-исследователей, географов-учителей, краеведов, топонимистов, лингвистов, историков, археологов и просто любознательных читателей.
Топонимическое изучение Восточной Сибири неразрывно связано с именем М. Н. Мельхеева (1906—1982) — профессора Иркутского университета, видного географа-топонимиста. Будучи знатоком географии и истории края, владея его национальными языками, он в 1969 г. опубликовал две работы, посвященные названиям юга Восточной Сибири — Бурятской АССР, Иркутской и Читинской областей, а спустя почти два десятилетия увидела свет и его третья книжка — о названиях Приенисейской Сибири от Тувы и Хакасии до Таймыра, мыса Челюскин и даже островов Северная Земля,
Названия по арктическому побережью Восточной Сибири и Якутии рассмотрены в двух книжках С. В. Попова. Географические названия Читинской области раскрываются в книжке В. Ф. Балабанова «В дебрях названий». В ней содержатся объяснения около 400 названий, представленные в виде словаря. Некоторые важнейшие названия объяснены весьма подробно, с приведением исторических справок и параллелей. Топонимия Якутии впервые довольно подробно освещена Б. Сюлбе, в работе которого приводится много новых интересных сведений, в частности по названиям БАМ, якутского алмазоносного района и другим регионам этой огромной по площади республики. Наконец, отметим исследование С. А. Гурулева, где подробно рассмотрено всего одно название, но относящееся к великому сибирскому озеру Байкал.
Дальний Восток в топонимическом отношении освоен слабо - здесь также нет систематического описания большей части территории. Из указанных в списке работ следует особо отметить небольшой словарь Г. А. Меновщикова «Местные названия на карте Чукотки». Его автор — крупнейший специалист по топонимике Чукотки. Этот словарь представляет собой первый опыт систематического описания чукотских и эскимосских географических названий. Автор подчеркивает, что, несмотря на кажущуюся в недалеком прошлом незаселенность этой обширной северной окраины, на ней не осталось сколько-нибудь заметных географических объектов, которые не имели бы собственного названия. Древняя охота на дикого оленя, периодические перекочевки к новым охотничьим угодьям или оленьим пастбищам, общение с дальними стойбищами и приморским населением — все это требовало точного обозначения объектов для правильной пространственной ориентации.
Приведенный в книге «Краткий словарь чукотской и эскимосской топонимики» включает также и русские названия. Всего в нем содержится около 750 топонимов. К словарю прилагается список географических терминов и разных нарицательных слов, наиболее часто используемых при образовании эскимосских и чукотских географических названий.
Представление о географических названиях Камчатки дает «Краткий топонимический словарь Камчатской области» В. П. Кускова, который содержит около 750 названий, почти исключительно русских. Названия на языках коренных жителей — корякском, ительменском и эвенском, как правило, не объясняются, поскольку первые русские землепроходцы XVII в. усвоили их в крайне искаженном виде, который и сохранился до нашего времени.
Книга «Курильское ожерелье» Ю. К. Ефремова по своему жанру относится к путевым очеркам. Для нашей темы она представляет интерес потому, что ее автор — географ, работавший на Курилах в 1946 г., принимал самое деятельное участие в восстановлении географических названий, искаженных или замененных за годы японской оккупации островов. Эта работа, потребовавшая больших исторических разысканий, изучения старых карт и документов, а также хорошего географического представления и вкуса, описывается Ю. К. Ефремовым в живой и увлекательной форме.
Очень беден список литературы на русском языке по топонимии союзных республик. Там, где топонимическая работа ведется, ее результаты чаще всего публикуются на национальных языках и практически недоступны русскому читателю и читателям из других союзных республик. Такие работы в наш список литературы, естественно, не включены. Единственное исключение сделано для Украинской ССР. Учитывая близость русского и украинского языков и относительную доступность украинской литературы для русского читателя, в списке приведены наиболее значительные топонимические исследования на украинском языке, посвященные крупным регионам УССР. Эти работы, написанные ведущими украинскими учеными-топонимистами, полно и вполне доступно освещают топонимию западной части республики: Буковины, Нижнего Поднестровья, Днепро-Бугского междуречья, Запорожья и Херсонщины. Но для остальной территории Украины наиболее доступным источником пока остается популярный словарь-справочник географических названий Украины, составленный М. Т. Янко и предназначенный для средней школы.
Белорусская ССР среди всех союзных республик может по праву считаться наиболее изученной в топонимическом отношении. Не говоря об обильной литературе на белорусском языке, одни только работы В. А. Жучкевича, изданные на русском языке, дают исчерпывающую топонимическую характеристику республики. В «Топонимике Белоруссии» им дается общая характеристика географических названий республики, показывается роль местных географических терминов в формировании названий, рассматриваются особенности названий различных классов объектов (рек, озер, элементов рельефа, поселений) и их совокупность, образующая по терминологии автора, топонимический ландшафт местности. Показаны также связи топонимии Белоруссии с топонимией других территорий, заселенных балтоязычными народами и славянами.
Важнейшим дополнением к этой теоретической работе является «Краткий топонимический словарь Белоруссии». Однако автор был излишне скромен, когда называл свой словарь кратким. В действительности это не так. В него включено около 6 тыс. названий, в том числе названия всех городов, поселков городского типа и почти всех поселений сельского типа, являющихся центрами сельсоветов или колхозов, а также и других населенных пунктов, примечательных в каком-либо отношении. Из гидронимов в словарь вошли относящиеся к рекам протяженностью свыше 30 км и к озерам с площадью более 1 кв. км. Включены также названия некоторых наиболее интересных урочищ.
Построен словарь по весьма экономичному гнездовому способу, т. е. повторяющиеся названия рассматриваются в одной статье, например, все 70 сел и деревень с названием Новоселки; объединяются в одну статью и родственные одноосновные названя, например Друя, Друйка, Друйск. Словарные статьи строятся по следующей структуре: русское и белорусское написание, оба с указанием ударения; местонахождение объекта; этимология и ее варианты; литература и источники.
Несомненной заслугой автора словаря следует считать то, что ему удалось пересмотреть и уточнить ряд этимологии, приводившихся ранее в весьма авторитетных трудах недостаточно убедительно. В частности, это хорошо проявилось в статьях, посвященных названиям таких крупных рек, как Неман, Днепр, Западная Двина. Все словарные статьи строго аргументированы ссылками на памятники письменности, исторические источники, словари. Завершается словарь алфавитным указателем переименований населенных пунктов за 1918—1973 гг.
Знакомство с топонимикой республики завершается работой того же автора «Улицы помнят», посвященной истории названий улиц и площадей города-героя Минска. Материал в ней изложен по тематическим главам, но алфавитный указатель позволяет легко найти нужное название.
Топонимия Молдавской ССР достаточно полно характеризуется в работе А. И. Еремия, которая содержит и общий обзор географических названий республики, и краткий словарь. В обзоре рассмотрены наиболее древние, «доисторические» названия и показаны трудности их объяснения, затем основной пласт, образованный молдавскими названиями, представительный класс славянских названий и, наконец, тюркские топонимы. Наличие указанных пластов хорошо иллюстрирует принципиальное положение, гласящее, что топонимия любой территории разноязычна и разновозрастна. Далее названия рассматриваются по видам объектов, к которым они относятся (города и села; горы и долины; реки, озера и болота; леса, поля и урочища) и по их словообразовательной структуре. Завершает работу словарь, содержащий этимологии примерно 150 названий важнейших географических объектов республики. Работа А. И. Еремии достаточно полно характеризует топонимию Молдавской ССР. Из республик Закавказья большой размах топонимические исследования имеют в Азербайджане и Грузии. Но сводные топонимические характеристики, топонимические словари, доступные русскому читателю, там еще не созданы. Пока могут быть рекомендованы лишь отдельные работы, не содержащие полной картины местной топонимии.
Средняя Азия и Казахстан также еще недостаточно обеспечены топонимической литературой.. Географическим названиям Средней Азии и Казахстана посвящена специальная работа Э. М. Мурзаева, вошедшая в его книгу «Очерки топонимики», в которой освещено состояние современной топонимической изученности региона, проанализирована система географических названий, раскрыто происхождение названий республиканских столиц, Ряд других очерков в этой книге также имеет непосредственное отношение к рассматриваемому региону: «Имена азиатских пустынь», «Азиатские топонимические миниатюры», «Монгольские топонимы в Киргизии и Курдистане». Все эти очерки в совокупности с указанным выше дают достаточно полное представление о географических названиях Средней Азии и Казахстана,
Специально географическим названиям Казахстана посвящен «Краткий толковый словарь топонимов Казахстана» Е. Койчубаева (1974). В словаре объясняется значение около 2 тыс. географических названий, что для огромной территории Казахской ССР очень немного. Все рассматриваемые названия — казахские. Многочисленные в республике русские названия, даже относящиеся к таким крупным центрам, как Петропавловск, Целиноград, Семипалатинск, Усть-Каменогорск, Гурьев, в нем не рассматриваются. Таким образом, название книги не соответствует ее содержанию: это словарь не топонимов Казахстана, а казахских топонимов. Очевидно, что это не одно и то же. Объяснения, приводимые автором словаря, в большинстве случаев удовлетворительны. Но, как отмечалось в печати, автор зачастую увлекается новыми объяснениями, неоправданно отказываясь от существовавших ранее вполне удовлетворительных этимологии, уже имевших широкое признание.
Русскому читателю пользоваться этим словарем трудно, поскольку ключевые («черные») слова приведены в написании, не соответствующем принятому в русском языке: вместо Актюбинск следует искать Актобе, вместо Джамбул — Жамбыл, вместо Коунрад — Конурат, вместо Балхаш — Балкаш и т. д. Поэтому, когда в словаре не удается найти на своем месте такие известные названия, как Джезказган, Кустанай, Тургай, Челкар, Индер, Кзыл-Орда и т. д., читатель оказывается в неведении: то ли их вообще нет в словаре, то ли они скрыты под другой формой. Выходом из положения мог бы стать указатель казахских названий в русской транскрипции, но, к сожалению, в словаре его нет. Таким образом, единственная сводка по топонимии Казахстана оказалась и неполной, и неудобной для использовния.
Завершая обзор основной литературы по топонимике отдельных регионов Советского Союза, приходится констатировать его краткость, которая обусловлена рядом причин. Во-первых, в обзор включены лишь популярные работы, специально предназначенные для широкого круга читателей. А из имеющихся специальных научных трудов указаны лишь некоторые, представляющие интерес и для читателей-неспециалистов. Но, как уже отмечалось, произведения обоих видов далеко не обеспечивают всей территории СССР.
Во-вторых, все рассматриваемые работы - это отдельные издания, иногда объемистые книги, иногда небольшие брошюры, но всегда самостоятельные печатные произведения, причем только на русском языке (исключение — украинская литература, что оговорено и в тексте, и в списке). В-третьих, все указанные издания вышли в свет не раньше чем за последние четверть века и сравнительно большими тиражами, т. е. еще не стали библиографической редкостью. Все это позволяет надеяться, что издания, указанные в списке «Основная литература по топонимике», могут быть получены во многих достаточно крупных библиотеках.
В заключение тем, кто чувствует серьезный интерес к топонимике и кто имеет возможность пользоваться хорошей научной библиотекой, рекомендуем обратиться к специальным научным трудам, к статьям, рассредоточенным по множеству сборников и журналов. Сведения о таких трудах можно найти, пользуясь тремя томами практически абсолютно исчерпывающей библиографии, составленной сотрудниками Института научной информации по общественным наукам АН СССР Б. А. Малинской и М. Ц. Шабат. Это: «Ономастика. Указатель литературы, изданной в СССР с 1963 по 1970 год». М., 1976; «Ономастика. Указатель литературы, изданной в СССР в 1971—-1975 гг., с приложением за 1918—1962 гг.», М., 1978; «Ономастика. Указатель литературы, изданной в СССР в 1976-1980 гг.». М., 1984.
Эти три указателя содержат сведения о 7,5 тыс. топонимических работ самого разнообразного содержания и назначения — от популярных книг Л. В. Успенского, изданных Детгизом в «Школьной библиотеке», до работ академиков и докторов наук, посвященных скрупулезному анализу отдельных топонимов или топонимических явлений. Все три тома снабжены различными вспомогательными указателями терминов и понятий, объектов исследования, географическими указателями, списками топоформантов, что очень облегчает их использование.
| Основная литература по топонимике |
Общие вопросы
Агеева Р. А. Происхождение имен рек и озер. — М.: Наука, 1985. — 144 с.
Барашков В. Ф. Знакомые с детства названия. — М.: Просвещение, 1982. — 111 с.
Ерофеев И. А. Имя Ленина на карте Родины. — 2-е изд., перераб.— М.: Просвещение, 1985. — 224 с.
Масленников В. Г. Морская карта рассказывает. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Воениздат, 1986. — 368 с.
Матвеев А. К. Нёройки караулят Урал. — Свердловск: Ср.-Урал. кн. изд-во, 1980. — 216 с.
Мурзаев Э. М. Топонимика популярная. — М.: Знание, 1973. — 64 с.
Мурзаев Э. М. Очерки топонимики. — М.: Мысль, 1974. — 382 с.
Мурзаев Э. М. География в названиях. — 2-е изд., перераб, и доп. — М.: Наука, 1982. — 176 с.
Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов.— М.: Мысль, 1984.— 653 с.
Нерознак В. П. Названия древнерусских городов. — М.: Наука, 1983.— 208 с.
Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. — М.: Мысль, 1966.— 509 с.
Никонов В. А. Введение в топонимику. — М.: Наука 1965. — 179 с.
Попов А. И. Географические названия: Введение в топонимику. — М.; Л.: Наука, 1965.— 181 с.
Попов А. И. Названия народов СССР: Введение в этнонимику. — Л.: Наука, 1973.— 170 с.
Поспелов Е. М. Топонимика и картография. — М.: Мысль, 1971.— 256 с.
Поспелов Е. М. Топонимика в школьной географии, — М.: Просвещение, 1981.— 144 с.
Поспелов Е. М. Школьный топонимический словарь. — М.: Просвещение, 1988. — 132 с.
Суперанская А. В. Что такое топонимика? — М.: Наука, 1985. - 182 с.
Топонимика на службе географии («Вопр. географии», сб. НО). — М.: Мысль, 1979. —208 с.
Центр европейской части РСФСР
Географические названия в Москве («Вопр, географии», сб. 126). — М.: Мысль, 1985.— 224 с.
Горбаневский М. В. Дукельский В. Ю. По городам и весям «Золотого кольца». — М.: Мысль, 1983.— 190 с.
Горбаневский М. В. Имена Земли московской. — М.: Московский рабочий, 1985. — 158 с.
3агоровский В. П. Историческая топонимика Воронежского края. — Воронеж: Изд. ВГУ, 1973. - 136 с.
Имена московских улиц. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Моск. рабочий, 1985. — 462 с.
Поспелов Е. М. Топонимика Московской области. — М.: МОПИ, 1983. — 76 с.
Прохоров В. А. Липецкая топонимия. — Воронеж: Центр.-Черноземное кн. изд-во, 1981. — 160 с.
Прохоров В. А. Вся Воронежская земля: Краткий историко-топонимический словарь. — Воронеж: Центр.-Черноземное кн. зд-во, 1973. — 368 с.
Прохоров В. А. Надпись па карте: Географические названия Центрального Черноземья. — Воронеж: Центр.-Черноземное кн. изд-во, 1977.—192 с.
Смолицкая Г. П., Горбаневский М. В. Топонимия Москвы. — М.: Наука, 1982. — 176 с.
Север европейской части РСФСР
Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы?: О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 2-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1975. — 607 с.
Керт Г. М., Мамонтова Н. Н. Загадки карельской топонимики: Рассказ о географических названиях Карелии. — 2-е изд., испр. и доп. — Петрозаводск: Карелия, 1982.— 111 с.
Кисловский С. В. Знаете ли вы?: Словарь геогр. названий Ленинградской обл. — 2-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1974. — 184 с.
Мельников С. Е. О чем говорят географические названия: Историко-лингвистические и краеведческие заметки. — Л.: Лениздат, 1984. — 199 с.
Минкин А. А. Топонимы Мурмана. — Мурманск: Кн. изд-во, 1976. - 208 с.
Попов А. И. Следы времен минувших: Из истории географических названий Ленинградской, Псковской и Новгородской областей. — Л.: Наука, 1981. —206 с.
Попов С. В. Архангельский полярный мемориал. — Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1985. — 207 с.
Туркин А. И. Топонимический словарь Коми АССР. — Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1986.— 144 с,
Поволжье
Барашков В. Ф. Топонимия Ульяновской области. — Ульяновск: Пед. ин-т, 1974. — 80 с.
Галкин И. С. Тайны марийской ономастики, — Йошкар-Ола: Марийск. кн. изд-во, 1985. — 96 с.
Горцев В. И. Саратовская область в географических названиях. — Саратов: Изд-во СГУ, 1984.—144 с.
Инжеватов И. К. Топонимический словарь Мордовской АССР: Названия населенных пунктов. — Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1979. — 224 с.
Нестеров В. А. Над картой Чувашии: Историко-топонимические заметки. — Чебоксары: Чуваш, кн. изд-во, 1980. — 144 с.
Трубе Л. Л. Как возникли географические названия Горьковской области, - Горький: Кн. изд-во, 1962. - 192 с.
Северный Кавказ
Коков Д. Н. Адыгская (черкесская) топонимия. — Нальчик: Эльбрус, 1974.— 315 с.
Коков Д. Н., Шахмурзаев С. О. Балкарский топонимический словарь. — Нальчик: Эльбрус, 1970. — 170 с.
Коков Д. Н. Кабардинские географические названия. — Нальчик: Каб.-Балк. кн. изд-во, 1966. — 182 с.
Меретуков К. X. Адыгейский топонимический словарь. — Майкоп: Адыг. отд. Краснодар. кн. изд-ва, 1981.—182 с.
Рототаев П. С. Краткий словарь горных названий Кабардино-Балкарии. — Нальчик: Эльбрус, 1969. — 99 с.
Цагаева А. Дз. Топонимия Северной Осетии. Ч. 1, 2.— Орджоникидзе: НИИ при СМ Сев.-Осет. АССР, 1971. — 238 с.; 1975. — 560 с.
Урал
Кривощекова-Гантман А. С. Географические названия Верхнего Прикамья. — Пермь: Кн. изд-во, 1983. — 174 с.
Матвеев А. К. Географические названия Урала: Краткий топонимический словарь. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1980.— 320 с.
Матвеев А. К. От Пай-Хоя до Мугоджар: Названия уральских хребтов и гор. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во 1984.— 272 с.
Словарь топонимов Башкирской АССР.— Уфа: Башк. кн. изд-во, 1980. — 200 с.
Шувалов Н. И. От Парижа до Берлина по карте Челябинской области: Топонимический словарь. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1982. — 127 с.
Западная Сибирь
Воробьева И. А. Язык Земли: О местных географических названиях Западной Сибири. — Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во, 1973. — 152 с.
Воробьева И. А. Топонимика Западной Сибири. — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1977. — 152 с.
Молчанова О. Т. Топонимический словарь Горного Алтая. — Горно-Алтайск: Кя. изд-во, 1979. — 398 с.
Розен М. Ф., Малолетко А. М. Географические термины Западной Сибири. — Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1986. — 207 с.
Восточная Сибирь
Балабанов В. Ф. В дебрях названий. — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1977.— 78 с.
Гурулев С. А. Что в имене твоем, Байкал? — Новосибирск: Наука, 1982.— 110 с.
Мельхеев М. Н. Географические названия Восточной Сибири: Иркутская и Читинская области, — Иркутск: Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1969. — 120 с.
Мельхеев М. Н. Топонимика Бурятии: История, система и происхождение географических названий, — Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1969. — 186 с.
Мельхеев М. Н. Географические названия Приенисейской Сибири. — Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1986. — 144 с.
Попов С. В. Берег мужества. — Красноярск: Кн. изд-во, 1982.— 176 с.
Попов С. В. Морские имена Якутии: Очерки по топонимии морей Лаптевых и Восточно-Сибирского. — Якутск: Кн. изд-во, 1987. — 165 с.
Сюльбэ Б. Топонимика Якутии: Краткий научно-популярный очерк. — Якутск: Кн. изд-во, 1985. — 144 с.
Дальний Восток
Бабкин П. В. Кто, когда, почему: Происхождение названий на карте ордена Ленина Магаданской области. — Магадан: Кн. изд-во, 1968. — 160 с.
Ефремов Ю. К. Курильское ожерелье. Главы: «Напоминание о прошлом», «Пласты названий», — М,: Географгиз, 1962, — 318 с.
Кусков В. П. Краткий топонимический словарь Камчатской области. — Петропавловск-Камчатский, 1967. — 128 с.
Меновщиков Г. А. Местные названия на карте Чукотки: Краткий топонимический словарь. — Магадан: Кн. изд-во, 1972. — 207 с.
Украинская ССР
Гидронимы Нижнего Поднестровья. — Киев; Одесса: Высш. шк., 1981.— 112 с. (на укр. яз.).
Карпенко Ю. А. Топонимия Буковины. — Киев: Наук. думка, 1973.— 238 с. (на укр. яз.).
Лобода В. В. Топонимия Днепро-Бужского междуречья. — Киев: Высш. шк., 1976. — 232 с. (на укр. яз.).
Стрыжак А. С. Названия рек Запорожья и Херсонщипы. — Киев: Наук. думка, 1967.— 127 с. (на укр. яз.).
Янко М. Т. Топонимический словарь-справочник: Украинская ССР. — Киев: Рад. школа, 1973. —179 с. (на укр. яз.).
Белорусская ССР
Жучкевич В. А. Топонимика Белоруссии. — Минск: Наука техника, 1968. — 184 с.
Жучкевич В. А. Краткий топонимический словарь Белоруссии. — Минск: Изд-во БГУ, 1974. — 448 с.
Жучкевич В. А. Улицы помнят: История, события, люди названиях улиц и площадей города-героя Минска. — Минск: Беларусь, 1979. —175 с.
Казахская ССР
Койчубаев Е. Краткий толковый словарь топонимов Казахстана. — Алма-Ата: Наука, 1974. — 275 с.
Грузинская ССР
Кварчия В. Б. Ойконимы Абхазии в письменных источниках. — Сухуми: Алашара, 1985.— 80 с.
Азербайджанская ССР
Гейбуллаев Г. А. Топонимия Азербайджана: Историко-этнографическое исследование. — Баку: Элм, 1986. — 192 с.
Гу л и ева Л. Г. Русская топонимия Азербайджана. - Баку. Изд-во Азерб. ун-та, 1984. - 101 с.
Молла-3аде С. М. Топонимия северных районов Азербайджана. - Баку: Маариф, 1979. - 206 с.
Молдавская ССР
Еремия А. И. Географические названия рассказывают.— Кишинев: Штиинца, 1982. — 104 с.
Киргизская ССР
Конкобаев К. Топонимия Южной Киргизии. - Фрунзе: Илим, 1980. - 172 с.
| Краткий словарь топонимических терминов |
Антропоним — любое собственное имя человека: личное имя, отчество, фамилия, прозвище, псевдоним, кличка и т. д. От А. образуются многие географические названия («отантропонимические топонимы»), особенно часто — названия населенных пунктов. Например: Ленинград, Ульяновск и Ильичевск; Хабаровск и пос. Ерофей Павлович.
Апеллятив — имя нарицательное, в противоположность имени собственному. При образовании географических названий особенно важную роль играют «географические А.», т. е. слова со значением «река», «гора», «город» и т. п. Например, индейск. миссисипи («большая река») — Миссисипи, кельт, альп («высокая гора») — Альпы и т. д.
Гидроним — собственное название любого объекта гидрографии: моря, реки, озера, колодца, водохранилища, канала и т. п.
Калька (из франц. calque — «копия») — иноязычное географическое название, переданное па русский язык путем полного или частичного перевода его компонентов: Great Salt Lake (США) — «Большое Соленое озеро», но New Zealand — «Новая Зеландия» (а не «Новая морская земля», как было бы в случае полного перевода).
Микротопоним — географическое название, относящееся к небольшому по размерам и значению объекту (поле, покос, урочище, родник и т. п.) и имеющее ограниченную известность среди узкого круга местных жителей.
Народная этимология — объяснение смыслового значения названий на основе их случайного сходства (созвучия) с каким-либо словом, без учета лингвистических законов и исторических условий. Например, название Алма-Ата НЭ объясняет как «отец яблок» (ата — «отец»), но с учетом лингвоисторических фактов реконструируется форма Алматы, допускающая более реалистичное толкование: «яблочная гора» или «изобилующая яблоками».
Народный географический термин — слово, определяющее характер объекта, — его род (гора, лес и т. д.) или вид (голец, белок, сопка, полонина, кичера и др.; бор, роща, гай, дубрава, елец и др.). НГТ активно участвуют в образовании географических названий.
Ойконим — собственное название любого поселения: города, поселка городского типа, рабочего или дачного поселка, села, деревни, отдельного двора и т. п.
Ономастика — раздел языкознания, изучающий собственные имена: географические названия, имена людей (см. антропоним), клички животных, названия планет, звезд и т. д.
Ороним— собственное название любого объекта орографии: хребта, горы, холма, долины, ущелья, оврага и т. п.
Основа (топооснова) — та часть географического названия, которая останется после отсечения топонимического суффикса и префикса (топоним Замоскворечье, основа — Москва-река; Барановка — основа Варанов).
Семантика топонима — смысловое значение географического названия.
Субстрат топонимический (лат. substratum — «подкладка») — совокупность названий, образованных на языках народов, ныне не проживающих на какой-либо территории. Например, для Волго-Окского междуречья СТ образуют названия Клязьма, Воря, Яхрома, Икша, Протва, Истра и др.
Топоним (географическое название) — название любого географического объекта: океана, материка, страны, города, реки, оврага, поляны и т. д. Разновидности Т.: гидроним, ойконим, ороним, микротопоним (см.) и т. д.
Топонимика — раздел ономастики (см.), изучающий географические названия.
Топонимическая стратиграфия — совокупность исторически разновременных и разноязычных горизонтов (пластов) географических названий. Термин «стратиграфия» (лат. stratum — «слой», греч. grapho — «пишу») заимствован из геологии. В топонимике, как и в геологии, можно говорить о стратиграфической колонке, о верхних и нижних пластах, о линзах и т. д.
Топонимия — совокупность топонимов, выделенная по какому-либо признаку, чаще всего по территориальному (Т. Московской обл.), языковому (русская Т.) или хронологическому (Т. XIX в.).
По аналогии употребляются гидронимия, оронимия, микротопонимия как совокупности соответствующих разрядов названий.
Формант топонимический (топоформант) — словообразовательный элемент (суффикс, префикс, грамматический показатель рода), не употребляющийся самостоятельно и служащий лишь для образования географического названия, В субстратной топоними под ФТ понимается обычно любое часто повторяющееся окончание с неизвестным значением, (Например, на Севере: -уга, -юга, -ньга, -окса, -охта и т. п.) После отсечения ФТ от топонима остается основа (см.).
Этимология — происхождение географического названия.
Этиология — выяснение не только происхождения названия, но и условий, причин его образования. Напр., этимология названия Гренландия прозрачна — из скандинавских языков легко установить, что это «зеленая страна». Но причины (т. е. этиология) присвоения такого названия этому северному острову до сих пор еще остаются неясными.
Этноним — название любого этноса: этнической группы, национальности, народа, племени, рода и т. п.
Сканирование и обработка книги - Виктор Евлюхин (Москва)
Добавить публикацию
Комментарии