Виды туризма
Автор - Валерий Шанин (Москва)
Как я стал хитч-хайкером
К сожалению, сам я не встречал асов автостопа, поэтому все особенности
хитч-хайкинга познавал исключительно на личном опыте, проехав по трассам
бывшего Советского Союза тридцать тысяч километров.
А началось все случайно: летом мы с другом шли по одной из крымских дорог,
и вдруг рядом с нами остановилась машина, а водитель предложил подвезти
до ближайшего поселка. Там мы не задержались и прокатились автостопом… до
Бреста.
С тех пор каждое лето я брал рюкзачок, немного денег на еду и отправлялся
автостопить — иногда один, иногда с другом, а однажды (из Москвы в Нальчик)
со своей дочерью Виолеттой, которой тогда было пять лет.
За несколько летних сезонов я объездил больше половины страны — девять союзных
республик. В 1990 году, завершив очередное путешествие, решил, что на этот
раз завязал с автостопом окончательно. Но Судьба распорядилась иначе.
В Московский университет из Флориды приехал на стажировку аспирант-физик
Стивен Ли Карбон. За два месяца в Москве он не только приобрел множество
знакомых, но и женился на русской. Перед возвращением домой Стив направо
и налево раздавал приглашения в США — досталось одно и мне.
Сказать, что всю жизнь я только и думал, как бы вырваться за границу, не
могу - и в Союзе оставалось много мест, где я не бывал; но раз приглашение
на руках - принялся оформлять документы.
В американском посольстве с подозрением относятся к молодым людям, собирающимся
в США по частному приглашению, но я оставлял в Москве «заложников» — жену
с детьми, — поэтому визу мне оформили без проблем. Деньги, несмотря на громадную
очередь перед банком, я тоже ухитрился поменять (тогда за две тысячи рублей
давали триста шестьдесят четыре доллара).
К началу февраля 1991 года все было готово: паспорт, виза, деньги, но пока
оставалось неясно, когда же ехать. В американской визе стоял крайний срок,
до которого я мог въехать в Штаты, — 5 мая 1991 года. Поэтому получалось,
что я не смогу поехать в Америку летом, как все нормальные туристы, а должен
отправляться весной или даже зимой.
Я тогда учился на последнем курсе факультета психологии МГУ и в мае должен
был защищать дипломную работу и сдавать выпускные экзамены. Казалось, нет
никакой возможности поехать, но, как говорится, кто хочет что-то сделать,
ищет возможности, а кто не хочет, — причины. Причин, по которым я мог бы
отказаться от поездки, было более чем достаточно. Однако нашлись и возможности.
В последнем семестре — с середины февраля до мая — предстояло заниматься
исключительно подготовкой дипломной работы. Я форсировал этот процесс и
сделал все, что нужно, за две недели зимних каникул. Поэтому до начала мая
был свободен и мог ехать в Америку хоть на два месяца.
Но оставалось еще одно препятствие. К сожалению, пока через Берингов пролив
не проложили автомобильную дорогу и в Америку нельзя проехать автостопом
прямо из России. Рассчитывать можно только на самолет. А в начале 1991 года
купить авиабилет на самолет в Штаты было практически невозможно (очередь
в авиакассу на полтора года). Оставался единственный шанс — подсадка.
Из Москвы в США по одному рейсу Аэрофлота в день — четыре на Нью-Йорк и
три на Вашингтон. На каком лететь? Мне было все равно.
Первая попытка: рейс на Нью-Йорк. Самолет — в 7.45 утра. Пришлось ехать
в Шереметьево-2 на последнем автобусе и слоняться целую ночь в аэропорту.
Наконец началась регистрация. Встал в очередь и я. Объяснил таможеннику,
что собираюсь на подсадку, прошел досмотр и стал ждать окончания регистрации.
Народу — тьма. Багажа — еще больше. Толчея невообразимая. Но в самолете
все же оставалось несколько свободных мест. На них тут же нашлось множество
претендентов. В первую очередь стали оформлять тех, у кого были билеты,
пусть и на другой рейс. До безбилетников вроде меня очередь не дошла.
На следующий день — вторая попытка. Рейс на Вашингтон. Тоже в 7.45 утра.
Обстановка спокойнее. Пассажиры солиднее. Никаких сумок и кошелок. В багаже
кейсы и дорогие чемоданы. Да и на подсадку я единственный. За десять минут
до окончания регистрации у стойки уже никого не было.
Вдруг сразу с нескольких контрольных пунктов прорвалось больше десятка пассажиров
с билетами на этот рейс. Когда их оформили, до вылета осталось меньше 20
минут… Пришлось опять возвращаться в Москву.
Я пропустил очередной нью-йоркский рейс и опять попытался улететь на Вашингтон.
На этот раз желающих улететь в Америку прибыло еще меньше. На регистрации
- никого, у таможни — пусто. Подвоха ждать не приходилось.
Но неожиданно выяснилось, что билеты на рейсы в США и Канаду продают только
с разрешения начальника смены. Я спросил у служащей «Аэрофлота», оформлявшей
билеты, где найти кабинет начальника смены, и, пройдя через таможню, где
ко мне уже привыкли и пропускали как старого знакомого, отправился на другой
конец аэровокзала. Найдя нужную дверь, я постучал и заглянул внутрь. Начальник
смены спал на диване прямо в одежде. От шума открываемой двери он не проснулся.
Пришлось будить. — Что случилось? — пробормотал он спросонья. — Хочу лететь
в Вашингтон, — объяснил я. Он посмотрел на часы и пробурчал: — Хорошо. Через
десять минут буду.
Я вернулся назад и стал ждать. Прошло десять минут, потом двадцать… улетел
полупустой самолет на Вашингтон, но начальник смены так и не появился. Дверь
его кабинета оказалась запертой — видимо, не любил, когда его во время рабочего
сна тревожат по пустякам.
В первый рейс друзья меня еще провожали, но потом махнули рукой и даже не
удивлялись, когда я после очередной бессонной ночи, проведенной в аэропорту,
возвращался домой. Я же чувствовал, что улететь можно. Причем в Вашингтон
значительно легче, чем в Нью-Йорк.
Решил, что последний раз попробую улететь на нью-йоркском рейсе, а потом
стану ездить только к вашингтонским.
И вот опять я в аэропорту. Таможенники приветствуют как родного. На регистрации
та же картина, напоминающая эвакуацию. Но на этот раз, несмотря на толчею
и давку, оказалось много свободных мест. Дошла очередь и до безбилетников.
Нас — всего семь человек на одиннадцать мест. Начальник смены, который в
этот раз не спал, а слонялся неподалеку (может, бессонница мучила?), повел
всех к билетной кассе. И тут — очередное препятствие. Не хватает 100 рублей
(я, оказывается, забыл о 5%-ном президентском налоге, а с собой у меня было
ровно на билет плюс 30 рублей, которые разрешалось провезти за границу).
Но видимо, в этот раз улететь мне было просто суждено. В ожидании окончания
регистрации я познакомился с Мариной, так же как и я пытавшейся улететь
на подсадку. Не долго думая обратился за помощью к ней. У нее лишних денег
не было — только на билет. Но к счастью для меня, Марину провожал ее брат,
который и смог дать взаймы.
В самолет запрыгивали в самый последний момент. Ну вот, наконец-то лечу
в Америку!
Нью-Йорк: днем и ночью
После хмурых московских таможенников, с упоением рывшихся в багаже, американские
показались мне настроенными миролюбиво. Они боятся только одного: чтобы
русские не завезли к ним свои замечательного качества продукты. Таможенник,
стоявший на пути пассажиров нашего рейса, на плохом русском монотонно
повторял: — Колбаса? Мясо? Сало?
И выловил-таки в толпе мужика в овчинном тулупе с увесистым чемоданищем.
Пока они долго ругались из-за куска домашнего сала, остальные прошмыгнули
мимо.
На паспортном контроле мы разделились — американские граждане направо,
а все прочие — налево.
Первый контакт с американцем. Увы, моего английского (пять лет в школе
и десять в университете), видимо, от волнения, не хватило даже на то,
чтобы внятно ответить на простейшие вопросы. Чиновник не слишком удивился
моей бестолковости и проштемпелевал визу — могу гулять по Америке хоть
шесть месяцев.
Вот и Нью-Йорк. Меня, естественно, здесь никто не ждал, но мою попутчицу
Марину, с которой мы за двенадцать часов полета успели хорошо познакомиться,
встречали родственники: тетя Соня (говорившая по-русски с сильным одесским
акцентом) и ее десятилетний сын Максим (бегло говоривший и по-русски,
и по-английски). Марина сообщила им, что я собираюсь ехать автостопом
во Флориду, а в Нью-Йорке у меня нет ни родни, ни знакомых. Тетя Соня
с ходу предложила пару дней погостить у них.
Так я оказался в небольшой, по американским меркам, квартире в Джамайке,
преимущественно негритянском районе, где теперь появилось много русских
эмигрантов.
Наверное, как и каждого прибывающего в Америку впервые, больше всего меня
тянуло в Манхэттен — самый центр Нью-Йорка. Оказалось, что даже из Джамайки,
с окраины Квинса, туда добраться очень легко — полчаса на метро.
На схеме нашел станцию «Пятая авеню» — знакомое название. Туда и направился.
Выйдя из метро, на первом же небоскребе увидел огромный транспарант «ANNA
PAVLOVA»… Напоминания о России и русских здесь можно встретить повсюду.
Бредешь по авеню и стритам и выхватываешь в общем уличном шуме отдельные
фразы на чистейшем русском. Или встретишь наших туристов — в основном
у магазинов с бытовой техникой и радиоэлектроникой — обсуждают, что выгоднее
закупить.
Или вот на Бродвее, прямо на тротуаре — книжные развалы. Я подошел посмотреть
на книги. Все на английском, хотя есть книги и московских издательств.
За длинным столом два продавца. Одному из них падает на ногу увесистый
короб с художественной литературой. В ответ — художественная, но уже не
литературная русская речь. И тут наши! Приглядевшись к остальным книжникам,
понял — все они русские. Разговорился с симпатичной продавщицей и выяснил,
что в Америке заниматься книготорговлей можно без специального разрешения
— свобода! Да и заработки здесь приличные — до 80 долларов в день. Поэтому
она, как и многие, приехав в Нью-Йорк по частному приглашению и поторговав,
решила остаться здесь навсегда.
План города меня не интересовал. Открывать новое невозможно по плану.
До темноты я бродил по самым известным улицам — Бродвею и Пятой авеню.
Сначала шел мимо современных небоскребов с шикарными магазинами, потом
окружающие дома стали похуже. Публика — тоже. Белых мало — только негры
и латиноамериканцы. Так, просто и совершенно неожиданно, я попал в Гарлем.
Резкой границы, отделяющей Гарлем от других районов города, нет — ведь
он не строился как негритянское гетто. В начале века в эту часть Манхэттена
должны были провести метро, и крупные компании развернули здесь строительство
шикарных по тем временам домов, рассчитывая здорово нажиться на их продаже,
но просчитались. Спрос на квартиры в этом районе оказался не таким высоким,
как предполагали, поэтому цены стали падать, и домовладельцы были готовы
поселить в своих домах кого угодно. А тут как раз с юга Америки в Нью-Йорк
хлынула волна негритянской миграции. И Гарлем стал центром негритянской
общины города и в то же время одной из самых криминогенных зон.
Я-то думал, что в Манхэттене ориентироваться легко — по любой улице можно
выйти на соседнее авеню. Поэтому, когда понял, что ненароком забрел в
Гарлем, решил свернуть на боковую улочку и по параллельной авеню вернуться
в более безопасный для вечерних прогулок район. Но неожиданно почти тут
же наткнулся на железную дорогу. Пришлось идти вдоль нее пока не встретился
подземный переход, а потом пробираться по каким-то темным задворкам.
Когда я благополучно выбрался из Гарлема и вернулся назад в центр города,
время было уже позднее. На улицах никого, кроме бродяг. Ночью они из праздных
бездельников превращаются в озабоченных Сайта Клаусов: три-четыре пальто,
одно поверх другого, внушительные бородищи (такие я видел только у здешних
бродяг), неподъемные с виду пластиковые мешки с «подарками» — банками
из-под пива и кока-колы. Сдача пустой посуды — бизнес интернациональный,
но нью-йоркским бродягам легче: жестянка — не стеклотара, да и оплата
в СКВ (5 центов за банку).
Поездка в нью-йоркском метро стоит чуть больше доллара. Работает городской
сабвэй круглосуточно. Но ночью попасть в метро не так-то просто. Входы
на станции как будто специально маскируют: ни привычной для нас буквы
«М», ни другого четкого ориентира, а многие и вовсе закрывают (как я увидел)
на амбарный замок.
В поисках открытого входа в метро я долго, но безуспешно, кружил по центру
Манхэттена. Наконец, понял, что придется спросить у кого-нибудь дорогу.
Подошел к швейцару-негру, стоявшему возле входа в какой-то отель. Он долго
и подробно объяснял мне, как пройти к ближайшему входу в метро, но я ничего
не понял — еще не освоился в разговорном английском, да и негритянский
акцент сильно мешал. Поблагодарив за ценные указания, я опять отправился
на поиски — куда глаза глядят.
И все-таки я наконец смог найти открытую станцию. На платформе стояло
несколько пассажиров, настороженно и даже с опаской поглядывавших на случайных
попутчиков. Подходить к кому-нибудь из них и спрашивать я не решился —
зачем показывать, что не местный. В схеме метро смог разобраться самостоятельно.
Оказалось, что ехать нужно с двумя пересадками. Поезда по ночам ходят
с большими интервалами, поэтому я смог вернуться в Джамайку только под
утро.
На улице ни души. Вдруг за спиной резкий визг тормозов. Из машины выходят
четыре негра. Ну вот, думаю, началось! Я приготовился уносить ноги, а
они, даже не глянув в мою сторону, прошли мимо.
Начитавшись газетных сообщений об американской преступности, поначалу
я шарахался почти от каждого встречного. На самом же деле, несмотря на
«славу» Нью-Йорка, здесь не принято грабить, а тем более убивать всех,
кто оказался на улице ночью.
Курс на юг!
В то же утро, порядком промерзнув в февральском Нью-Йорке, где на всех
автобусных остановках сияло рекламное флоридское солнце, я решил здесь
не задерживаться и отправиться на юг. (Признаюсь честно: будь у меня приглашение
не во Флориду, а в какой-нибудь северный штат, я бы не стал так рваться
в дорогу.)
Правда, уверенности в том, что в наше время хитч-хайкинг в Америке еще
возможен, не было. Стал спрашивать местных. Но, как выяснилось, никто
из них и не пробовал. Здешние русские стали уверять меня в том, что голосовать
на американских дорогах бесполезно — все равно никто не остановит.
Как в любом деле, в хитч-хайкинге самое трудное — начать. Ясно, что голосовать
в городе, а тем более в таком гиганте, как Нью-Йорк, — проблема. В потоке
машин трудно вычислить ту, которая идет в нужном направлении, еще труднее
ее остановить. Нужно выбираться на трассу, что здесь тоже непросто сделать:
пешком долго, общественного транспорта в Штатах мало. Известный хитч-хайкер
Джек Керуак в романе «На дороге» описывает, как он, попытавшись доехать
до окраины Нью-Йорка на метро, на трамвае вернулся в центр и купил билет
на междугородный автобус. А для настоящего хитч-хайкера это поражение.
К счастью, мне не пришлось долго мучиться или тратить деньги: Григорий
(родственник моей попутчицы по самолету) предложил вывезти меня из Нью-Йорка
на своей машине.
В путь отправились рано утром. Миновали мост, отделяющий город от штата
Нью-Джерси, и я подумал, что дальше везти меня не стоит: если с хитч-хайкингом
не повезет, позвоню Григорию; попрошу забрать в Нью-Йорк — и сразу домой,
в Россию (лететь во Флориду на самолете или ехать на автобусе я не собирался).
На окраине Нью-Йорка, недалеко от огромной городской свалки, я вышел из
машины и автостоп — вернее, хитч-хайкинг — начался.
В России голосуют раскрытой ладонью, и мне было непривычно держать руку
с оттопыренным пальцем, как это принято у американских хитч-хайкеров.
Поэтому я решил голосовать с табличкой. Найдя у дороги кусок белого картона,
написал на нем: «FLORIDA» — и встал на обочине.
Казалось бы, голосовать несложно: поднял руку и езжай. Но без определенных
навыков и тут не обойтись. Нужно, оценив скорость автомашины и расстояние
до нее, поднять руку в самый подходящий момент. Кроме того, желательно
установить зрительный контакт с водителем, выделив его из общей массы,
показывая, что ты именно его просишь остановиться. А главное, необходимо
показать водителю, что ты уверен в себе. Весь твой вид должен олицетворять
это. Именно уверенность — залог успеха в автостопе.
Среди хитч-хайкеров можно встретить как тех, кто придерживается пассивной
тактики голосования — стоит столбом на дороге, вытянув руку и никак не
реагируя на проезжающие мимо машины, — так и тех, кто предпочитает активную
тактику - размахивает руками, показывает жестами, что позарез нужно уехать,
иногда даже пытается докричаться до водителей, короче говоря, на каждый
появляющийся на дороге автомобиль реагирует так, будто это единственная
машина и только от ее водителя зависит, удастся ли автостопщику добраться
до своей цели.
Трудно сказать, какая тактика эффективнее. Видимо, ее выбор определяется
исключительно на основании личных особенностей самого хитч-хайкера: более
стеснительные предпочитают пассивную тактику, а те, кто понахальнее или
более экзальтирован, — активную. Да и среди водителей есть свои предпочтения:
одни подвозят только тех, кто скромно себя ведет на дороге, другие, наоборот,
их не замечают и реагируют только на более активных хитч-хайкеров.
Я считал себя достаточно опытным автостопщиком, но, как потом выяснилось,
свою одиссею хитч-хайкера начал с грубого нарушения закона: голосовать
на обочине интерстейт хайвэя* запрещено. Если наткнешься на полицейский
патруль, то штрафа не избежать. К счастью, голосовать долго не пришлось.
Вот и первая машина. «Шевроле» двадцатилетней давности с большими пятнами
ржавчины — в свободной Америке в отличие от консервативной Европы нет
правил, регулирующих внешний вид автомобиля. Руль, мотор и колеса на месте?
Остальное не важно. Порой встречаются самые немыслимые драндулеты!
Водитель «Шевроле» — с виду интеллектуал, но в рабочем комбинезоне — распахнул
дверцу: — Ты что, на самом деле во Флориду? Ну, садись, по крайней мере
вывезу тебя на правильную дорогу. Когда я сел, он сразу протянул мне руку:
— Майкл. Узнав, что я русский и только что из Москвы, водитель вдруг так
обрадовался, будто всю жизнь ждал этой встречи (и такая реакция оказалась
у большинства американцев): — В России ты где живешь? В Москве? А я в
Нью-Йорке, — ему явно хотелось рассказать о себе. — Я по специальности
архитектор. Раньше жил в Канаде. Закончил там университет, потом учился
здесь, в Гарварде. Получил степень магистра, вернулся домой. Занялся ландшафтной
архитектурой. Стал главным консультантом правительства. Сейчас был бы
уже миллионером, как мой брат, но душа к этому делу не лежала. А тут еще
пошли нелады с женой. Развелся. И решил уехать в Америку. Теперь вот живу
в Нью-Йорке, работаю плотником. Денег, конечно, не так много, как раньше,
но жизнью я доволен, и душа моя спокойна. Честно сказать, работа архитектора
меня сильно утомляла. Я понял, что мне нужен не интеллектуальный, а физический
труд…
Знаешь, я не советую тебе ехать вдоль побережья. Там сплошь крупные города
- Филадельфия, Вашингтон… Лучше сверни на 81-й интерстейт хайвэй. Он идет
на юг почти параллельно этому, 95-му. Доедешь до Атланты, а там до Флориды
рукой подать, — чтобы окончательно меня убедить, он добавил. — Я еду как
раз до 81-го хайвэя…
Так в автостопе обычно и получается: маршрут чаще определяет водитель,
а не хитч-хайкер.
81-й интерстейт хайвэй проходит мимо городов, большей частью с немецкими
названиями. Между Чамберсбургом и Хари-сонбургом Майкл сворачивал с хайвэя.
Простившись с ним, я опять вышел на дорогу.
Остановился «Форд», тоже старенький. На переднем сиденье два парня в джинсовых
куртках. — Тебе повезло. Подбросим прямо до Атланты…
Бипин и Джеф собирались ехать всю ночь без остановки, сменяя друг друга
за рулем. Пошли типичные вопросы: кто куда едет, где живет, чем занимается?
Оказалось, что ребята из Нью-Йорка. В Атланте по делам фирмы. Судя по
машине, зарабатывают они негусто — несколько раз им пришлось останавливаться,
что-то привинчивать, прикручивать.
Когда отвалилась какая-то большая штуковина, заехали на пустынную в этот
ночной час автостоянку. Темнота, холод, ветер… Не похоже, что здесь на
юге теплее. Бипин и Джеф возились с машиной долго. Я сначала ждал, думал,
скоро поедем, а потом — надоело. Удобно устроившись на заднем сиденье,
я заснул… А когда открыл глаза, уже наступило утро, и мы подъезжали к
Атланте.
Я за ночь хорошо отдохнул и был готов продолжать свой путь на юг. — Ты
что, не хочешь посмотреть Атланту? — удивился Джеф и предложил: — Можешь
остановиться у нас. Покажем тебе город. Приглашение неожиданное, но заманчивое
— грех отказываться.
Американская Грузия
Заехали в Атланту и, пропетляв по улицам, добрались до апартамента «Персиковый
сад» (два десятка двухэтажных многоквартирных домов, открытый бассейн,
прачечная самообслуживания; с одной стороны сильно замусоренная речушка,
с другой - железнодорожная ветка). Здесь Бипин и Джеф снимали одну квартиру
на двоих. Они планировали прожить в Атланте около трех месяцев, а в апартаменте
жить значительно дешевле, чем в отеле. Я-то ночью выспался, а друзьям
приходилось по очереди вести машину, но отдыхать времени не было: бизнес
есть бизнес. Бипин извинился, что им нужно срочно уехать по делам, и предложил
мне пока погулять самому, заверив, что через несколько часов они вернутся
и обязательно устроят мне экскурсию по городу на своей машине.
Атланта — столица штата Джорджия. Это один из самых больших городов США
— и за неделю не обойдешь. Хорошо еще, что квартал «Персиковый сад» находится
почти в центре.
В Атланте я первый раз попал в супермаркет. При входе покупателям давали
специальные книжечки с купонами. На каждом — какой-нибудь сорт продуктов,
который в этот день продается со скидкой. При оплате с такими купонами
можно сэкономить. Или например, если оплатишь три куска мыла, то еще один
берешь бесплатно. Меня поразило, что есть и совсем бесплатные продукты
— те, которые только прорываются на рынок. Для рекламы их раздают на пробу
всем желающим. В тот раз выставили новый сорт печенья, и я с удовольствием
съел целую пачку. Похоже, в Америке с голоду не умрешь.
Побродив между небоскребами даунтауна, я вернулся назад. Бипин и Джеф
уже освободились и поджидали меня. — Когда я ходил в студентах, у нас
было принято ездить в складчину. Например, если кто-нибудь собирался в
дальний путь на своей машине, он вывешивал объявление, в котором предлагал
всем желающим ехать с ним, оплатив лишь свою долю расходов на бензин,
— сообщил Джеф и предложил: — Давай проедем по местным университетам.
Может, кто из студентов собрался ехать во Флориду?
Заниматься платным автостопом я не собирался, но от предложения проехаться
по университетам отказываться не стал: интересно посмотреть, чем они отличаются
от наших.
Сначала заехали в Технологический институт штата Джорджия, который находится
в непосредственной близости от небоскреба правления компании «Кока-кола».
Зайдя внутрь главного административного здания, нашли информационный стенд.
Среди множества объявлений типа «куплю-продам» (чего только не предлагали:
компьютеры, автомобили, мебель, учебники, аппаратуру — как правило, неновые),
нашлось и несколько листочков с заголовком «Ищу попутчиков». Но звали
в Чикаго, Мемфис и даже в Нью-Йорк… Во Флориду не собирался никто.
Побывали и в двух университетах — штата Джорджия и имени Мартина Лютера
Кинга, - но и там на досках объявлений тоже никто не предлагал довезти
до Флориды.
Вечером я собрался предупредить Стива о своем скором приезде. Может, он
уже забыл о том, что приглашал меня в гости?
Звонил во Флориду из автомата за счет вызываемого абонента: прочитал в
рекламном буклете, который дали в самолете Аэрофлота, что для этого перед
номером нужно набрать цифру «О» и сказать телефонистке, кто звонит. Она
сообщит ваше имя абоненту и, если тот согласится заплатить за разговор,
соединит. Набрал я номер, назвал себя, слышу: — Мистер Ли Карбон, вы хотите
разговаривать с Валерием? Каким? Из Джорджии.
Стив долго не мог понять, кто ему звонит. Я не выдержал и включился в
разговор по-русски. — А, Валера! А почему ты звонишь из Грузии? — Да какая
Грузия? Я в Атланте! В соседнем штате! — только тут до меня дошло, почему
Стив удивился моему звонку, ведь Грузия по-английски — Джорджия.
Не вдаваясь в долгие объяснения (звонил все-таки за его счет), я сказал,
что скоро приеду.
МГУ, КГБ, университет штата Флорида
Наутро Джеф отвез меня на южную окраину Атланты, на 75-й интерстейт хайвэй,
который идет от канадской границы до Майами.
Я встал на обочине и поднял руку с табличкой: «FLORIDA». Мимо прошло не
больше десятка машин. Остановилась японская малолитражка. Опять старая!
За рулем типичный хиппи. — Флорида? Какой город? — Гейнсвилл. В университет.
— По пути. Садись… Студент? Я тоже. Зовут Джим Харвей. Учусь в колледже.
Завтра сдаю экзамен по психологии. Вон учебник на заднем сиденье. Получаю
степень бакалавра… — Психологии? — Нет. Специализацию еще не выбрал. Психология
пока просто обязательный предмет.
Джим рассказал, что живет в Санкт-Петербурге. Не на Неве, а на берегу
Мексиканского залива, во Флориде. У них с братом одна комната в доме,
который они снимают еще с двумя друзьями. Платит всего 25 долларов в месяц
— дешево, потому что квартал рядом с негритянским гетто…
Обсуждая «прелести» такого соседства, мы подъехали к повороту на Гейнсвилл.
С 75-го инерстейт хайвэя в Гейнсвилл три выезда. Наудачу выбрал средний:
так я должен оказаться ближе к центру города, а там сориентируюсь.
До города оказалось недалеко. Адрес Стива у меня был, снова беспокоить
его звонком не хотелось — доберусь сам.
В Гейнсвилле наконец-то было уже по-летнему тепло и солнечно. Почему бы
и не прогуляться в такую приятную погоду?
Решил спросить дорогу у прохожих. Навстречу попалась чета пенсионеров
в ярких шортах и майках. Они наперебой взялись убеждать меня в том, что
район, в котором живет Стив, далеко. Вообще-то американцы не мыслят себя
без автомобиля, поэтому преодолеть пешком больше километра для них невероятное
событие. Когда же я и за целый час не смог добраться до центра, то понял,
что меня предупреждали не зря. Хотя Гейнсвилл город по американским меркам
и небольшой, но многие в нем живут в собственных домах, окруженных обширными
участками леса.
В самом центре города находится университет штата Флорида — один из крупнейших
в стране — со студенческим кампусом. На территории университетского городка
только пешеходы и много велосипедистов, прямо Китай какой-то. Автомобильное
движение запрещено, студенты и преподаватели вынуждены привозить с собой
велосипед в багажнике машины.
Почти у каждого студента на майке эмблема своего университета. Неожиданно
на одном из ребят я увидел футболку с надписью по-русски: «Московский
университет». Ну, думаю, свой человек. Заговорил с ним, а он в ответ по-английски.
Оказалось, что был в Москве только на стажировке. Парень, у которого на
майке было написано: «КГБ», уж явно не тянул на нашего агента. Вообще
маек с русскими эмблемами я увидел много, но выяснилось, что все они куплены
в местном студенческом магазинчике.
В университете оказалось полно полицейских. Собрав вокруг себя толпу,
они проводили как бы «День полиции», но чисто по-американски, как праздник.
Это было рекламное шоу с конкурсами, лотереями, призами: полицейскими
фонариками, складными ножами, фляжками… Попытал счастья в лотерее и я
— но не повезло.
В другой части кампуса под деревом, увешанном презервативами, как новогодняя
елка игрушками, рассказывали о профилактике СПИДа; рядом, зарабатывая
на университетскую парусную регату, продавали майки с ее символикой; баптисты
распространяли свою литературу… Но большинство студентов загорали, лежа
на травке и лениво пролистывая учебники.
Апартамент, в котором Стив со своей женой Ритой снимали квартиру, находится
буквально в двух шагах от университета (хотя все равно Стив ездит на учебу
на машине). После звонка из Атланты меня уже ждали.
Пробыл я у них неделю. Стив продолжал учебу, Рита (не найдя работу по
специальности — людей с дипломами в университетском городке хоть пруд
пруди) устроилась продавщицей в ювелирный магазин. Я стал подумывать:
что же делать дальше? Возвращаться в Нью-Йорк? Съездить еще куда-нибудь
автостопом? Вернее, хитч-хайкингом: я уже убедился, что и на американских
дорогах можно автостопить. Решил: раз уж я во Флориде, отправлюсь к морю,
на Майами-бич.
От Гейнсвилла до Майами можно доехать по одному из двух путей: через Орландо
или через Санкт-Петербург и Неаполь. В любом случае начинать нужно с того
же 75-го интерстейт хайвэя, по которому я приехал из Атланты.
Автостопом на стриптиз
Снова топать через весь город не пришлось: Стив довез меня до хайвэя
на своей «Хонде». Я начал голосовать на том же месте, где был неделю назад.
Снова с табличкой, но теперь: «MIAMI».
Вначале я подсел к местному фермеру. На прощанье он подарил мне трехкилограммовый
пакет с грейпфрутами из своего сада. Потом меня подобрал негр, который,
по его словам, впервые увидел живого русского. Еще несколько раз меня
подвозили на десять — двадцать миль.
Наконец, удалось встретить водителя-дальнобойщика. Он ехал прямо из Канады,
за рулем провел почти сутки, но, узнав, что встретил русского, оживился:
— Здорово! Россия, Горбачев! У нас тут все бросились учить русский. Я
тоже, но мне он не по зубам. А жена занимается до сих пор. Понравилось.
Даже машину русскую купила — «Ладу». Правда у нее уже было две машины.
А эта так, чтобы перед подружками покрасоваться.
Пока канадец рассказывал о своей жене, поворот на Орландо мы проскочили.
Теперь для меня на Майами оставалась одна дорога — через Неаполь.
Голосующий хитч-хайкер просто обязан суметь вызвать к себе симпатию, показать,
что не опасен и не вооружен. Конечно, это сложно, поэтому часто попутчиков
брать к себе в машину боятся даже крепкие мужики. А ведь в Америке, где
в семьях по нескольку автомобилей, за рулем очень много женщин. Поэтому,
увидев издалека, что водитель — женщина, голосовать я даже и не пытался.
И вот возле Санкт-Петербурга рядом тормозит машина. А за рулем — симпатичная
девушка. Белая майка, линялые джинсы, босиком. — Так ведь говорят, что
здесь жуткая преступность. Может, я бандит с большой дороги или сексуальный
маньяк?
Девушка улыбнулась, окидывая меня оценивающим взглядом: — Садись, садись.
Я хитч-хайкеров не боюсь. Сама иногда также езжу. Я до Неаполя, но сначала
мне нужно заскочить в Форт-Майерс, на работу. Это по пути. Но если ты
сильно спешишь, высажу у поворота. Форт-Майерс? Впервые слышу о таком
городе, но почему бы и не заехать?
Свернули с интерстейт хайвэя. Оказалось, Форт-Майерс — курортный городок
на берегу Мексиканского залива: море, пляжи, пальмы, увеселительные заведения…
Мы долго петляли по улицам и наконец подъехали к длинному одноэтажному
зданию без вывески. С виду то ли контора, то ли склад. Стоянка забита
автомобилями. Я хотел подождать на улице, но Джоана (так звали девушку)
уговорила зайти к ней на работу.
Мы оказались в просторном полутемном зале. Недалеко от входа — стойка
бара, у которой сидели в ряд ярко разодетые и броско накрашенные женщины.
На то, что я русский, они среагировали бурно — у нас бы так встретили
только старого знакомого. В зале за столиками сидели посетители. В углу
сцена, где под быструю музыку танцевала спортивного вида девушка в мини-юбке
и легкой кофточке. Видимо, танцовщице стало жарко, и она стала постепенно
раздеваться… Зрители заметно оживились. Один из них рванулся к сцене,
размахивая пачкой денег, и стал засовывать девице доллары за лифчик и
плавки (к этому времени на ней больше ничего не было). Его пример оказался
заразительным, и еще несколько человек стали делать то же самое.
И только когда танцовщица разделась полностью, до меня наконец дошло,
куда я попал… Здесь-то и работала Джоана. Только в другую смену…
По пути в Неаполь моя необычная знакомая рассказала, что уже три года
трудится в стриптизе. Работа нравится, да и свободного времени много.
Правда, ездить из другого города далековато. У нее под Санкт-Петербургом
свой дом: отец подарил к началу самостоятельной жизни.
Прощаясь, она протянула мне листочек с номером своего телефона, и, как
потом оказалось, очень кстати.
Купание с китом на Майами-бич
Миновав Неаполь, я впервые попал на толлвэй1. Эта дорога, огороженная
двухметровым забором из колючей проволоки, проходит через болота гигантского
национального парка Эверглейдс. Диких животных здесь множество, а основная
достопримечательность — крокодилы. Даже толлвэй называется в их честь
«Аллигаторе аллей».
… Солнце уже почти зашло. Если не уехать в ближайшие десять минут (на
юге темнеет быстро), придется устраиваться на ночь прямо на дороге. Не
лезть же через забор к аллигаторам?
И тут подруливает красная спортивная машина. Из нее выходит пожилой мужчина
в джинсах и клетчатой рубахе с закатанными до локтей рукавами. На боку
в кожаной кобуре — внушительный кольт…
Огнестрельное оружие в Америке есть практически у каждого и дома, и в
машине, но, чтобы носить его в открытую, нужно специальное разрешение,
которое получить не так-то просто. Значит, это либо полицейский, либо
преступник.
Действительно, среди водителей могут оказаться такие, которых стоит опасаться.
Поэтому прежде, чем садиться в машину, хитч-хайкер должен буквально с
первого взгляда оценить, с кем имеет дело. К сожалению, ни у одного человека
на лбу не написано, можно ему доверять или нет, поэтому приходится рассчитывать
исключительно на свою наблюдательность и умение разбираться в людях.
Водитель спортивной машины не вызвал во мне большого подозрения, но, перед
тем как на ночь глядя садиться в машину к вооруженному человеку, я решил
уточнить, с кем же имею дело: — Вы полицейский? — Да. Меня зовут Генри
Рандл, — он показал свое удостоверение.
Психологи, изучая процесс знакомства, открыли эмпирическое правило: для
установления контакта с незнакомым человеком особенно важны первые 4 минуты.
Именно в течение этого времени решается, смогут люди достичь взаимопонимания
или нет.
В истинности этого правила может убедиться любой хитчхайкер: стоит пропустить
первые минуты (иногда хочется отдохнуть или просто посмотреть в окно),
и потом никакие усилия не помогут. Нужно сразу завязать разговор. Не стоит
ждать, что инициативу проявит водитель.
Но в тот раз я не успел и рта раскрыть, как мой новый знакомый, видимо
по профессиональной привычке, стал меня расспрашивать сам… Потом покачал
головой: — Рисковый ты парень. Собрался в Майами позагорать. Это раньше
там был курорт, а сейчас туристов почти нет. Город наводнили эмигранты
с Кубы и Гаити да колумбийские торговцы наркотиками…
Всю дорогу мы гнали с превышением скорости, снижая ее, только когда установленный
в машине детектор, реагирующий на полицейский радар, начинал пищать. Когда
въехали в город, была уже глухая ночь и Генри предложил переночевать у
него в Северном Майами: — Дом большой, а живем втроем — с женой и сыном.
Он тоже полицейский.
Жена отнеслась к появлению среди ночи русского хитч-хайкера как к делу
совершенно обыденному. Зря говорят, что гостеприимство в наше время —
архаизм!
Когда случайные попутчики в Атланте пригласили меня к себе переночевать,
я был уверен, что это — случайный эпизод в моем путешествии, но теперь
задумался: может, в Америке так принято? К тому же почти в каждом доме
есть комната или даже несколько специально для гостей. Хозяевам даже не
нужно идти на особые жертвы для того, чтобы комфортно устроить приглашенных
на ночлег.
На следующий день Джон (сын Генри) вызвался повозить меня по городу. Мне,
конечно, хотелось поехать сразу на Майами-бич.
Оказалось, что Майами-бич — это большой песчаный остров, протянувшийся
на 16 миль с севера на юг. С материком он соединен дамбой, по которой
проходит хайвэй. Восточный берег острова — сплошной пляж с белым песком,
застроенный шикарными отелями. Причем пляж этот бесплатный и открыт для
всех.
Солнце пригревало вовсю, но загорало только несколько человек, по виду
немцы или скандинавы. Я предложил Джону искупаться, но тот отказался:
местные не считают, что +20 градусов — это тепло.
Вода оказалась как парное молоко — теплее, чем летом в Крыму. Я спокойно
плавал, на всякий случай не удаляясь далеко от берега. Вдруг за спиной
всплыла какая-то громадина. Ну, думаю, акула! Рванул к берегу. Из воды
выскочил как ошпаренный. Джон смеялся на весь пляж: — Извини, забыл предупредить.
Сюда иногда заплывают киты, но они совершенно безобидны.
С берега я лучше смог разглядеть морского гостя, резвившегося на мелководье,
выпуская небольшие фонтанчики. Для кита его размер был не очень внушительным
- метра четыре. Но плавать что-то расхотелось.
50 сортов колбасы, или Как я работал в магазине
Джон решил помочь мне немного подзаработать. В крупную фирму или на
государственное предприятие иностранцу без специального разрешения устроиться
нереально. А вот в мелких частных фирмах могут взять и так. Я попал в
продовольственный магазин одного из знакомых Джона подсобным рабочим:
упаковывал овощи и фрукты в полиэтилен с помощью специальной машинки и
выносил их в торговый зал. Уже на следующий день я справлялся с работой
самостоятельно. Сложности были только с языком. Во-первых, я не знал,
как называется большая часть продуктов, на которые мне приходилось самому
ставить цену, а во-вторых, магазин был так напичкан товарами, что когда
время от времени я попадал в торговый зал, то чаще всего не мог объяснить
покупателям где что искать.
На наших туристов, побывавших за границей в застойные годы, неизгладимое
впечатление производило разнообразие ассортимента продуктов. Мне же от
этого были одни неприятности. Пока разобрался что к чему, часть товаров
была продана за меньшую цену, чем полагалось, а часть — за большую. Хорошо
еще, что никто из покупателей не возмущался и не жаловался.
Мне дали не только работу, но и жилье. Я ночевал прямо над магазином,
в квартире, половина которой использовалась под склад.
Магазин находится в одном из негритянских районов, каких в городе много.
Любопытно, что и внутри гетто есть четкие границы между кварталами: в
одних живут американские негры, в других — только кубинские, в третьих
— исключительно гаитянские.
Хотя ночью гетто словно вымирает, чужаку появляться здесь опасно: меня
постоянно будили сирены проносящихся под окнами полицейских машин.
А днем картина вполне идиллическая. Всюду люди: прямо на тротуарах или
во дворах играют дети; взрослые заняты мелкими домашними делами, ремонтом
своих ржавых колымаг, продажей всякого утиля. Но большинство праздно шатаются,
играют в карты. Кто-то балдеет прямо на тротуаре, наколовшись или накурившись…
Проработал в магазине две недели, и мне стала надоедать размеренная жизнь,
да и весь ассортимент продуктов я уже успел перепробовать. Возвращаться
назад в Нью-Йорк было еще рано, поэтому я стал думать, куда бы еще съездить.
Кроме Стива, знакомых, к которым можно было бы заехать, у меня в Америке
не было, но автостопом можно путешествовать и безо всякой цели.
Если без цели обойтись можно, то хотя бы направление какое-нибудь выбрать
необходимо. Во время работы я обратил внимание, что фрукты и овощи, продававшиеся
в магазине, были почти все из Калифорнии. Неужели там еще теплее, чем
здесь, на самом юге Флориды? А почему бы самому не проверить? Я уже убедился,
что автостопить по Америке можно, поэтому стал собираться в путь.
Расчет дали сразу. Пожелав счастливого пути, хозяин магазина подарил карту
автомобильных дорог США.
С первого взгляда на карту у меня создалось впечатление, что в американских
дорогах не так-то просто разобраться. Каких только названий я не увидел:
interstate highway, state highway, expressway, parkway, roadway, freeway…
Но на самом деле существует только несколько основных типов автомобильных
дорог.
Самые мощные автострады входят в «Национальную систему интерстейт и защищенных
хайвэев». Это 42,5 тысячи миль (около 70 тысяч километров) автострад,
пересекающих территорию США во всех направлениях (в Советском Союзе примерным
аналогом были трассы союзного значения, не идущие, правда, ни в какое
сравнение с интерстейт хайвэями по качеству). Дороги, идущие с востока
на запад, имеют четные номера, а с севера на юг — нечетные. Наиболее длинные
и важные дороги имеют однозначные номера или двузначные, оканчивающиеся
на 0 или 5.
Все, кто собирается в дальний путь, пользуются интерстейт хайвэями. Поэтому
на этих автострадах, имеющих протяженность всего 1% от всех хайвэев, в
США концентрируется до 25% автотранспорта.
Есть дороги попроще — номерные US хайвэи (аналогичные нашим дорогам республиканского
значения). Они находятся под контролем штатов, а система номеров такая
же, как и на интерстейт хайвэях.
И наконец, самые мелкие дороги — проселочные (у нас сельские дороги могут
быть и без специального покрытия — просто колея, а в Америке почти везде
асфальт или бетон). На таких дорогах можно встретить только местных жителей
да иногда туристов, если недалеко находится какая-нибудь достопримечательность.
Как правило, проселочные дороги проходят прямо через центральные улицы
небольших городков.
Внимательно рассмотрев карту, я понял, что до Калифорнии мне лучше всего
добираться по 10-му интерстейт хайвэю, проходящему вдоль южной границы
США - здесь и в марте должно быть достаточно тепло.
Санкт-Петербург у Мексиканского залива
Чтобы не начинать голосовать в городе, я добрался пешком до международного
аэропорта Майами. Здесь начинается 41-й стейт хайвэй — старая дорога,
на которую заезжают только рыбаки да те, кто хочет насладиться неспешной
поездкой через самый центр национального парка Эверглейдс (до Неаполя
значительно быстрее можно доехать по 75-му интерстейт хайвэю).
В первой же остановившейся машине оказался именно такой любитель природы,
вернее, даже профессионал — преподаватель орнитологии на биофаке Международного
университета Майами. Всю дорогу доктор Ройтман рассказывал мне о редких
видах птиц, которые гнездятся на здешних болотах и озерах. Я же смотрел
по сторонам: хоть мельком взглянуть бы на настоящего аллигатора. Вдруг
машина резко затормозила: еще секунда — и мы бы столкнулись сразу с целым
семейством крокодилов!
В этом парке существует и резервация сименолов. Помните вождя — Оцеолу?
Одна из деревень индейцев, напомнившая мне Полинезию, видна прямо с хайвэя.
Возле покрытых пальмовыми листьями хижин вместе с домашними животными
копошатся полуголые дети. Мужчины на каноэ ловят рыбу в канале, совершенно
не обращая внимания на плавающих здесь же аллигаторов…
Ехать по этой живописной дороге очень здорово, но до Калифорнии так не
доберешься и за месяц, поэтому возле Неаполя я выбрался на уже хорошо
мне знакомый 75-й интерстейт хайвэй.
Попалась попутная машина до Санкт-Петербурга. Да у меня же тут есть хорошая
знакомая — девушка из стриптиз-бара. Она, помнится, даже давала номер
своего телефона. Вот уж не думал, что представится случай ей позвонить.
Джоана оказалась дома. Она сразу же меня вспомнила: — О! Ты уже вернулся
в Москву? — Да нет. Пока только в Петербург. — А оттуда в Москву автостопом?
— Ну да, конечно! Хочешь, можем поехать и вместе. Идет? — А как мне до
тебя добраться? — Я на соседней улице. — Как? А я думала ты из России
звонишь. — Вот те на! Там другой Петербург… Который раньше Ленинградом
был (уже не первый раз возникает путаница с названиями).
Одноэтажный домик Джоаны стоит в ряду таких же стандартных коттеджей с
аккуратно подстриженными газончиками. В доме кроме двух спален одна большая
и довольно пустая по нашим меркам комната — только телевизор и диван с
двумя креслами. Кухня здесь же, за невысокой перегородкой.
Ужин был приготовлен чисто вегетарианский. Посмеявшись над нашим телефонным
разговором, Джоана завела речь о хитч-хайкинге: — Дальний автостоп у меня
был только однажды — отсюда до Западной Вирджинии. — И ты ездила одна?
— удивился я. — Все почему-то думают, что девушке невозможно автостопить
в одиночку… Если не убьют, то уж изнасилуют наверняка. Да ничего подобного!
Хотя надо смотреть в оба. Бывает, конечно, садишься в машину, а с тобой
тут же заводят фривольные разговоры. Тут все зависит от того, как себя
повести. Если девушка уверена в себе и не поддерживает тему, то и водитель
обычно быстро успокаивается… А вообще-то, прежде чем садиться в кабину,
я стараюсь немного поговорить с тем, кто за рулем. Спрашиваю, куда едет,
откуда… Но главное — пытаюсь понять, можно ли вообще ехать с этим человеком.
— Поделись-ка опытом! — Уверяю тебя, с водителем, который мигом распахивает
дверцу и предлагает везти куда захочешь, ехать не стоит. Не поеду я и
с тем, кто прямо упрашивает садиться, хотя нам совсем не по пути. А уж
если меня с ходу называют «милочкой» или «кисочкой» — тем более. Также
не стоит ехать со слишком раздраженными, агрессивно настроенными, а с
пьяными или наркоманами — подавно… — Да так можно простоять на дороге
не один день. — Ты прав. Иногда приходится рисковать… Помню, как-то в
Джорджии, недалеко от Атланты, мне пришлось туго. Водитель стал приставать,
и мне никак не удавалось его успокоить. В таких случаях лучше поскорее
выйти. Но как это сделаешь на ходу? Я понимала: если попросить, водитель
не остановит. Пришлось сделать вид, что меня сильно тошнит…
Мой знакомый министр
Я задержался в Санкт-Петербурге на несколько дней, побывав в различных
частях города, но, к своему удивлению, ни разу не попал в гетто. Большей
частью попадались жилые районы, застроенные современными типовыми домами,
многочисленные отели, вытянувшиеся вдоль косы, разделяющей заливы Тампа
бей и Мексиканский. Климат здесь близкий к тропическому, часты тайфуны,
ливни.
Гроза собиралась и в тот день, когда я собрался уезжать. Чтобы побыстрее
добраться до интерстейт хайвэя, рискнул ловить «попутку» прямо в городе.
На мою табличку: «75-й» отреагировала семейная пара на новой «Хонде».
У пересечения 4-го и 75-го интерстейт хайвэев мы расстались — они свернули
на Орландо, а я стал стопить в сторону Гейнсвилла.
Ливень должен был начаться с минуты на минуту. Хотелось уехать, пока не
промок: иначе неудобно проситься в машину. Да и стоять на обочине под
фонтанами грязи из-под колес тоже не очень приятно.
Дождь ливанул как раз в тот момент, когда я садился в джип. Молодой парень
за рулем спросил: — Ты студент из Гейнсвилла? — Почему ты так решил? —
В такой сумке, как у тебя, обычно носят учебники студенты. Я только потому
и остановился, что принял тебя за одного из гейнсвиллских студентов.
Ливень был действительно тропический. Вода лилась сплошным потоком, «дворники»
не успевали очищать лобовое стекло. Ехать приходилось медленно. Мы видели
машины тех, кто очень спешил, — в кюветах. Хорошо еще, что встречные полосы
отделены широким газоном и обошлось без лобовых столкновений.
Доехали до Гейнсвилла. Я попросил высадить меня под навесом автозаправочной
станции: ливень и не думал стихать. Прошел час, другой… Наступил вечер…
Я понял, что пора звонить Стиву, иначе придется идти пешком до его дома
всю ночь.
В Гейнсвилле я задерживаться не стал и, когда на следующее утро погода
наладилась, вернулся на дорогу.
У въезда на хайвэй я наконец-то увидел американского хитчхайкера. Эдакий
видавший виды бродяга. Слава богу, хоть поговорю о хитч-хайкинге с профессионалом:
— Привет! Долго стоишь? — Да ну! Только вышел на хайвэй, нарвался на патрульную
машину. Ну, и штрафанули на 40 баксов. Ну, вернулся назад. А здесь место
дохлое — машин нет. Торчу уже часа два. — Штрафанули-то тебя за что? —
Ты чё?! Любой дурак знает, что на интерстейт хайвэе голосовать нельзя.
— Вообще? — я ужаснулся. — Ну, в принципе можно. Только перед знаком.
Тут я и обратил внимание на дорожный указатель, возле которого мы стояли:
символ интерстейт хайвэя, его номер, ниже большая белая табличка, на которой
написано, что пешеходное движение и езда на велосипеде запрещены; хитч-хайкеры
не упоминались. Видимо, нас приравнивали к мешающим автомобильному движению
пешеходам. Значит, всю дорогу я нахально нарушал американские законы,
голосуя прямо на хайвэе!
Я решил разузнать подробнее о запретах на автостоп: — А как в других штатах?
— Ну, везде один черт. Только штрафы разные. — Сам ты, наверное, все объездил?
— Ну, чё я там не видел? А ты в Калифорнию? Ну, счастливо, сынок! — бросил
он и пробурчал себе под нос: — Мне и здесь хорошо. Чё на край света ехать?
Макдональдсы везде одинаковые… — И он отправился завтракать в ближайшую
закусочную.
Решив исправляться немедленно, я не пошел на хайвэй, а стал голосовать
перед знаком.
На этот раз я попал в «Форд-гранада», забитый домашним скарбом под самую
крышу так, что даже добродушного вида толстяк за рулем боялся делать резкие
движения. Переднее сиденье пришлось расчищать самому, еле примостился
на кромке. Водитель, ехавший в Джорджию, оказался таким болтуном, что
за всю дорогу я и двух слов не смог вставить, а лишь покорно выслушивал
рассказ о последних событиях, произошедших в его большой и дружной семье…
Выбравшись из машины на пересечении 75-го и 10-го интерстейт хайвэев,
я начал автостопить у въезда, как это и положено по правилам, но моего
терпения хватило ненадолго. Выйдя на хайвэй, я попал на один из скоростных
участков дороги, где ехать медленнее тридцати миль в час запрещено, а
останавливаться можно лишь в самом крайнем случае. И все-таки стального
цвета «Мазда-космо» замигала поворотником и стала выворачивать на обочину.
Остановиться ей удалось только метров через пятьдесят. — Здесь голосовать
запрещено! — открыв правую переднюю дверцу, крикнул мне молодой парень,
сидевший за рулем. Я сделал вид, что не понимаю, о чем идет речь. — Ладно!
Давай садись быстрее! Я уже забрался в машину, но он все возмущался: —
Нашел где голосовать! Ладно бы нарвался на хайвэй патруль, а мог бы и
под колеса угодить: машины здесь несутся как бешеные. Не дай бог, какую-нибудь
случайно вынесет на обочину — видел, сколько мне пришлось тормозить? —
мокрого места от тебя не останется… Сейчас на дорогах такое сумасшедшее
движение, что хитч-хайкерам не позавидуешь. — Ты сам когда-нибудь автостопил?
— Нет. Но если вижу на дороге хитч-хайкера, обязательно останавливаюсь.
Правда, сейчас это бывает редко. Потеряли мы, американцы, любовь к романтике
автостопа. Мне почему-то попадаются одни иностранцы. Недавно я подвозил
студента из Новой Зеландии. Он, как и ты, собирался доехать автостопом
до Калифорнии.
Водитель и сам оказался студентом. Учится в университете штата Джорджия
на химика-технолога. Родители помочь не могут, деньги на учебу приходится
зарабатывать самому, а на занятия ходить по вечерам, и полный курс он
закончит лет за десять. Сейчас тяжело, но он считает, что старается не
зря: зарплата инженера-химика не меньше ста тысяч долларов в год.
Возле Таллахассе я вышел и опять стал голосовать прямо на хайвэе. Когда
возле меня затормозила машина с калифорнийским номером, я обрадовался,
что попался супердальнобойщик. За рулем действительно был калифорниец,
но теперь уже бывший: вышел на пенсию и переехал во Флориду подальше от
лос-анджелесской пыли и грязи…
По Алабаме я ехал с пожилым седым мужчиной в строгом черном костюме. Водитель
рассказывал о своей жизни, о том, как работал автомехаником, плотником,
лесорубом, пожарником… и неожиданно сообщил: — А теперь я — министр.
Надо же — министр! По виду не скажешь. Да и машина — не «Кадиллак». Вскоре
выяснилось, что опять подвел мой английский, потому что, заметив мое недоумение,
«министр» пояснил: — Да нет. Министр — это не только гражданский чиновник.
Я вообще человек не светский, а священник «Свободной Евангельской Церкви».
«Голубая» Луизиана
Возле Нового Орлеана хайвэй разветвляется: одна дорога идет через город,
другая — в обход. Я не знал, какую выбрать, но проблема решилась сама
собой - рефрижератор, на котором я ехал, повернул к центру, в даунтаун.
10-й интерстейт хайвэй пересекает Новый Орлеан с востока на запад. Мы
гоним по городу без остановки — дорога идет по высоко поднятой над улицами
эстакаде. Километр, другой, десятый… Сначала под нами плещет река, потом
темные ночные кварталы окраин, наконец, пульсируют огни реклам на широких
бульварах…
Неожиданно водитель свернул с оживленного хайвэя на какую-то глухую улочку:
— Все. Приехали.
Я вылез из машины, огляделся по сторонам и понял, что попал в негритянское
гетто. Действительно, приехали…
Невдалеке мигал неоном даунтаун, высоко над головой шумели проносящиеся
по интерстейт хайвэю машины, а здесь было тихо и мрачно, в паре шагов
от слабо светящихся фонарей уже ничего не увидишь.
Заблудиться я не боялся — ориентиром служил хайвэй. Но вот местные ребята
не внушали мне доверия. Завидев прохожего, я заранее напрягался, готовясь
к обороне или, на худой конец, к бегству. Но скоро я понял, что они тоже
относятся ко мне с опаской. И представил себя со стороны: белый парень…
ночью… в гетто… с сумкой на плече, возможно вооруженный; может, он — маньяк,
который только и ждет, когда его начнут задирать, чтобы открыть стрельбу…
Эта мысль меня несколько приободрила.
Я все шел, шел. Вдруг из-за поворота выскочило несколько полицейских автомобилей.
Резко затормозив, они перегородили и мостовую, и тротуар. Из машин высыпали
«копы» (так в Штатах называют тех, кто служит в полиции). Свернуть было
некуда… Когда я подошел совсем близко, меня ослепили лучи сразу нескольких
ручных фонариков. Пауза затянулась, но меня ни о чем не спросили. Видимо,
на них произвело благоприятное впечатление то, что я не черный. Я тоже
в разговор вступать не стал и очень медленно прошел между ними.
Когда я наконец выбрался из гетто, то попал в район, плотно застроенный
заводами, складами, бараками, ангарами… Рядом проходила железная дорога.
Наверняка, все это охраняемая территория. Еще подстрелят, приняв по ошибке
за вора… Я понял, что здесь мне тоже не удастся найти спокойное место
для ночлега, и пошел дальше.
Окраина Нового Орлеана. Рядом со мной остановился красный спортивный автомобиль.
Я попытался открыть дверцу, но она оказалась запертой изнутри. Водитель,
которого в темноте я не смог разглядеть, чуть опустил стекло: — Куда идешь?
Я ответил просто: — В Техас. (Это все равно, что ночью на выезде из Москвы
встретить человека, который идет в Белоруссию!)
Мой ответ, похоже, никакого впечатления на водителя не произвел, и он
продолжал допытываться: — Оружие есть? — Что-что? — От неожиданности я
не понял вопроса. — Что-что! Нож, пистолет?
Я усердно похлопал себя по пустым карманам и, чтобы окончательно убедить
его в своей благонадежности, сообщил: — Да русский я! Из Москвы! Это и
оказалось самым сильным аргументом в мою пользу… Только сев в машину,
я смог разглядеть водителя: красивый, атлетического вида негр; могучая
мускулатура прямо распирала майку. Надо же, такой лось, а дверцу побоялся
открывать! Парень стал меня о чем-то спрашивать на местном сленге. Увидев,
что я не понимаю, выразился вполне определенно: — Homosexual? (Гомосексуалист?)
Вот значит как… Теперь ясно, почему он остановился сам. Увидев мое ошарашенное
лицо, он не стал навязываться. А я постарался побыстрее перевести разговор
на другую тему. То, что я учусь на психолога, его очень заинтересовало:
— А вот ты мне скажи, гомосексуализм — это болезнь или нет? Обрадовавшись,
что разговор перешел от практики к теории, я был готов читать ему лекцию
всю дорогу, но вскоре он меня перебил: — Так все-таки, могут вылечить
от гомосексуализма или нет? Всю дорогу до Батон-Ружа он возвращался к
этой теме, но ни какой двусмысленности в его поведении не было.
Когда я вышел из машины в Батон-Руже, было часов пять утра. После бессонной
ночи буквально падал с ног от усталости. В поисках места, где можно было
бы спокойно провести оставшиеся до рассвета несколько часов, я неожиданно
вышел на берег реки.
Обычно хитч-хайкер не берет с собой много денег, не собираясь питаться
в ресторанах и ночевать в отелях (часто ночь застигает его в чистом поле).
Он должен уметь приспосабливаться к любым условиям. Чтобы почувствовать
себя действительно свободным человеком, нужно понять: все, от чего зависит
выживание, — это не какие-то внешние вещи, а внутренний психологический
настрой. Самое главное — уверенность в себе.
Во время путешествий автостопом по Советскому Союзу мне ни разу не приходилось
ночевать в гостиницах — только под открытым небом: в стогу сена под Курском,
на пляже в Крыму, под проливным дождем в лесопосадке возле Кишинева, на
куче репчатого лука в кузове КамАЗа недалеко от Туапсе, в окружении шакалов
на склоне горы на Кавказе, в беседке на окраине Киева, на кукурузном поле
возле Запорожья… Короче говоря, в самых разных, зачастую не подходящих
для ночлега местах.
А после месяца путешествия по Америке я оказался вынужден ночевать под
открытым небом в первый раз. Тогда, в марте, было, к счастью для меня,
почти так же тепло, как в Крыму летом.
В Америку я прилетел налегке: не только без спального мешка, но даже без
рюкзака. Мог бы и с пустыми руками. Но тогда труднее автостопить: все-таки
хитч-хайкер не бродяга, которому неважно, как его воспринимают со стороны.
Хитч-хайкер должен следить за своим внешним видом. Поэтому просто необходимо
иметь с собой умывальные принадлежности и чистую одежду.
Туристы любят ночевать с комфортом. В принципе против комфорта и я не
против, если ради этого не приходится таскать целыми днями на себе тяжеленный
рюкзак. Но если приходится выбирать, то я скорее откажусь от комфорта
и тяжелой поклажи. Среди туристов же редко кто способен на такое пренебрежение
к походному снаряжению.
Однажды мне попалась книга французского путешественника Лео Песселя «Путешествие
в Мустанг и Бутан». В ней автор пишет о своих странствиях по Тибету, по
местам, где до него не бывал ни один европеец. Казалось бы, к путешествию
в такой район нужно готовиться с особой тщательностью. Но автор доказал,
что не снаряжение важно, а уверенность в своих силах и оптимизм. Готовясь
к путешествию, Лео Пессель купил примус. И только когда забрался высоко
в горы, выяснилось, что он забыл взять горелку, без которой примусом пользоваться
невозможно, — пришлось его выбросить. А новую палатку случилось первый
раз устанавливать во время сильнейшей грозы. Лео распечатал магазинную
упаковку, преспокойно достал инструкцию и при свете фонарика взялся внимательно
ее изучать…
Большинство хитч-хайкеров принадлежит к племени «бродяг-романтиков», которые
занимают промежуточное положение между туристами и «профессиональными»
бродягами. Так же как и туристы, они не все время в пути, а посвящают
этому только свободное время. С «профессиональными» бродягами их роднит
стремление к полной свободе, отсутствие четкого, заранее выбранного маршрута
и минимум снаряжения. Главный принцип экипировки настоящего хитч-хайкера:
если вещью не пользуешься ежедневно — она в дороге не нужна.
Один мой товарищ пришел к выводу, что, по крайней мере летом, тяжелый
рюкзак с палаткой и спальным мешком с собой брать нечего и странствовал
налегке, устраиваясь на ночлег прямо на голой земле в «позе зародыша»:
надев на руки и на ноги по полиэтиленовому пакету, сворачивался калачиком
и ложился на бок. Он утверждал, что в такой позе потери тепла минимальны
и спать можно без риска простудиться.
Все эти мысли и воспоминания пронеслись в моей голове, когда я, практически
на ощупь искал под деревьями на берегу реки сухое и достаточно мягкое
местечко. Найдя его, я завалился спать. Несколько часов крутился с боку
на бок, стараясь сохранить тепло. Нельзя сказать, что было особенно приятно,
но до рассвета дотянул.
Когда утром я достал свою карту, неожиданно понял, что река, на берегу
которой провел остаток ночи, — Миссисипи!
Как только стало достаточно светло, я вернулся на хайвэй. Через реку переброшен
гигантский мост. Голосовать перед ним наверняка запрещено. Попытался перейти
пешком, но мост оказался чисто автомобильный: пешеходной дорожки нет и
в помине, ограждения тоже, только небольшой бортик сантиметров тридцать
высотой. Машины несутся с бешеной скоростью, того и гляди зацепят ненароком.
Мне это не понравилось. Уж лучше голосовать, нарушая правила, чем попасть
под колеса или свалиться в воду с двадцатиметровой высоты.
Двое работяг, ехавшие в пикапчике, освободили для меня местечко в кузове.
Там, среди куч строительного хлама, я и устроился. Мы переезжали реку
по самому краю моста, и я запросто мог вывалиться прямо в воду.
Сразу же за мостом машина сворачивала, и мне пришлось выйти на повороте.
Там, несмотря на раннее время, стоял хитчхайкер. Судя по его изрядно замусоленной
одежде, это был «профессиональный» бродяга.
Мы разговорились. Оказалось, он собрался в Калифорнию — на время туристского
сезона устроиться поработать в какой-нибудь ресторанчик. На дорогу от
Нового Орлеана до Батон-Ружа у него ушло целых три дня. И неудивительно:
мало кто захочет взять к себе в машину такого потрепанного субъекта. —
А голубые к тебе не приставали? — спросил он неожиданно. Я не стал рассказывать
о своей ночной встрече и поинтересовался: — А что, здесь это часто бывает?
— Да. Говорят, в этой чертовой Луизиане только они и подвозят хитч-хайкеров.
Ну надо же! А я-то думал, что этой ночью попал в машину к гомосексуалисту
случайно. — А к тебе приставали? — спросил я своего случайного знакомого.
— Ко мне нет, но многие знакомые жаловались…
Мы проболтали довольно долго, но за все это время мимо прошло всего несколько
машин. К тому же двоим (а тем более с таким бродягой) труднее уехать,
чем одному. Судя по указателю, ближайший въезд на хайвэй через одну милю.
Может, там легче голосовать?
Я попрощался с «коллегой» и за полчаса дошел вдоль хайвэя до следующего
въезда. Там были заправочная станция и ресторан, но машины к ним сворачивали
редко, а по интсрстсйт хайвэю автомобили проносились один за другим. Вступать
в конфликт с местной полицией настроения не было, поэтому я стоял где
положено — перед знаком.
Только через два часа удалось остановить продуктовый фургон. За рулем
— судя по виду — итальянец. — Mama mia, ты такой чистенький. Это хорошо.
А то бы я тебя не взял.
Едва я устроился на сиденье, он тут же протянул руку и провел ею по моим
джинсам, как бы смахивая невидимые пылинки. Я вспомнил разговор с бродягой
и на всякий случай отодвинулся подальше. Опять, что ли, голубой?
Опять! Однако живой интерес он проявил не к теории, а к практике. Я стал
отказываться: — Что-то не хочется. Да и потом, я человек семейный.
Мои аргументы никакого впечатления не произвели, итальянец становился
все настойчивее: — Жена и у меня есть. Семья семьей, секс сексом. Ты только
попробуй — словишь кайф. Гарантирую.
Пришлось отбиваться. Прямо хоть из машины выпрыгивай. Ну, зануда! Еле
дождался поворота с 10-го интерстейт хайвэя и — вылетел из машины.
Лучшее место для хитч-хайкинга — Техас
Хитч-хайкеров я встречал самых разных: мужчин и женщин, молодых и старых…
Однажды в России познакомился с автострпщиком-горбуном, тот достаточно
быстро добрался из Москвы в Крым. Заняться хитч-хайкингом может любой.
Но все-таки есть и достаточно жесткие требования к внешнему виду. В первую
очередь это касается одежды.
Она должна быть не только практичной, но и достаточно приличной на вид,
по возможности чистой. В шикарной одежде, на мой взгляд, автостопить тоже
не стоит — могут и ограбить.
Практика показывает, что охотнее всего подвозят студентов и солдат. Зная
это, некоторые хитч-хайкеры специально надевают военную форму или майку
с эмблемой университета. Вот и я в Америке «работал под студента»: голосовал
в майке, купленной в университете Гейнсвилла…
Луизиана. До границы Техаса около сотни миль. Кто же остановится на этот
раз, неужели опять «голубой»? Тормозит машина. Ну, слава богу, по крайней
мере на этот раз гомосексуальные притязания мне не грозят: за рулем женщина,
интеллигентная, лет пятидесяти. — Вы студент? Неужели из России? Чудесно!..
По дороге Джейн Роит, профессор экономической географии, вспомнила свою
студенческую молодость: вместе с мужем она объехала автостопом не только
США, но и многие страны Латинской Америки: — Однажды в Бразилии мы попали
в такие глухие места, где и дорог-то не было… Какие там авто… добирались
авиастопом, на попутных самолетах. Долетаешь до очередного аэропорта —
это как островок земли среди безбрежного моря сельвы — и не знаешь, удастся
ли улететь дальше… Самолеты летали редко. Застрянешь на неделю, а то и
на месяц. Но все равно чудесно… Уверена, что бывшие хитч-хайкеры не могут
не помогать нынешним. Я, конечно, немного опасаюсь незнакомцев, но студентов
подвожу непременно. Университетскую эмблему на вашей майке я увидела издалека,
поэтому сразу остановилась… Думаю, что вы должны обязательно заехать к
нам в Остин. Остановитесь на пару дней у нас, посмотрите университет.
Считаю, что для вашего путешествия лишние триста миль не расстояние.
Я не долго думая согласился ехать в Остин, хотя за час до этого о существовании
такого города, к тому же лежащего далеко в стороне от моего предполагаемого
маршрута, и не догадывался. Но именно в таких неожиданных поворотах и
состоит для меня прелесть хитч-хайкинга.
Мы пересекли границу Техаса и, проехав транзитом через Хьюстон, свернули
с 10-го интерстейт хайвэя в сторону Остина.
Добрались до места уже в темноте. Профессорский дом небольшой (значительно
меньше, чем у полицейского в Майами), отдельную комнату хозяева смогли
мне выделить только потому, что их семнадцатилетняя дочь на пару со своим
приятелем отправилась отдохнуть на море.
В комнатах мебель только старинная, антиквариат. Много вещей и сувениров
явно из Латинской Америки. — Из каждой экспедиции что-нибудь привозим,
а потом жалко выбрасывать, — пояснил муж Джейн, тоже профессор университета.
На следующий день хозяева были заняты на работе, поэтому, подбросив меня
на машине до центра города, предоставили самому себе.
Университет штата Техас находится в самом центре Остина: высокая башня
главного административного здания, напомнившая мне высотку МГУ, только
без шпиля со звездой; учебные корпуса из красного кирпича; суперсовременная
библиотека; отличный стадион и бесконечные ряды студенческих магазинчиков,
торгующих сувенирами с университетской символикой.
Местных студентов по внешнему виду не отличишь от флоридских: такие же
шорты и майки.
Зашел на факультет психологии. Декан, даже не спросив никаких документов,
принял меня на равных, как коллега коллегу. Вызвал своего заместителя
и поручил показать мне факультет. У студентов шли занятия, но в аудитории
можно заглянуть и через стеклянные двери. Лекции и семинары такие же,
как. у нас. В комнатушке, больше похожей на чулан, на удивительно древних
компьютерах какая-то группа сдавала зачет по психологии личности. Я тоже
попробовал и, к своему удивлению, справился очень легко: университет провинциальный
и уровень требований здесь явно ниже, чем в МГУ.
Вечером супруги Джейн и Джон Роит решили познакомить меня с техасской
жизнью. — Ты тексмекс когда-нибудь пробовал? — поинтересовался Джон. —
Нет. Я и слова-то такого ни разу не слышал. — Побывать в Техасе и не отведать
тексмекс?! Сейчас же едем в самый лучший ресторан.
По дороге Джон объяснил, что тексмекс — это специфическая смесь блюд техасской
и мексиканской кухни.
Мы заняли столик во внутреннем дворике ресторана. Специально для меня
заказали все возможные блюда тексмекс. Еды хватило бы на шестерых, но
я не ударил лицом в грязь и, хоть и с трудом, справился один.
Потом началась культурная программа. Подъехали к зданию, по внешнему виду
напоминающему амбар. Заплатив по три доллара, вошли внутрь. Обшитые вагонкой
стены увешаны сувенирами, среди которых особенно выделялись автомобильные
номерные знаки из различных штатов. Напротив входа небольшая сцена. Рок-ансамбль
исполняет песню «Битлз». Посетителей много: за столиками, у стойки, за
бильярдом и игровыми автоматами. Обстановка — как на Диком Западе. И одежда
на всех стильная: джинсы, клетчатые рубахи, короткие ковбойские сапоги.
Только кольтов не хватает.
— Это наш техасский аутхауз. Обычно так называют дом в деревне с удобствами
на улице, а у нас это — клуб. Сюда может прийти любой и спеть все, что
захочет - или шлягер, или песню собственного сочинения, но большинство
все же предпочитают стиль кантри. Видишь на стене яркую афишу? Этот певец
известен теперь на всю страну, а когда-то тоже начинал с выступлений в
аутхаузе.
Концерт «местной самодеятельности» продолжался до глубокой ночи. Некоторые
действительно здорово пели, но попадались и те, кому лучше было бы насвистывать
песенки у себя в ванной, а не лезть на сцену. Но что поделаешь — свобода!
Всех артистов, вне зависимости от их профессионального уровня, публика
принимала доброжелательно…
На следующее утро Джон вывез меня на окраину города, где мне на удивление
быстро удалось остановить попутную машину. Пока мы ехали по 290-му стейт
хайвэю через Фридриксбург и Джонсон-сити, молодой парень, сидевший за
рулем пикапа, груженного строительными материалами, рассказал, что у него
свое небольшое дело. Занимается в основном ремонтными работами. Сейчас
готовит к лету молодежный лагерь престижного «Лайеш клаб»1, в котором
и сам состоит.
На пересечении с 10-м интерстейт хайвэем мы расстались. Машин не видно,
так можно простоять целый день. Рискнуть, выйти на трассу?
Закон пришлось нарушить, но зато меня сразу же посадил в свою машину седой
мужчина лет шестидесяти: — Уолтер Хабуэтцель, но все зовут меня Хэппи-счастливчик.
А ты русский? Потенциальный противник, значит?.. Союзниками мы были только
во второй мировой… Я всю жизнь в военной авиации, а когда служил в войсках
НАТО в Турции, только и делал, что совершал разведполеты вдоль ваших южных
границ…
С этим водителем мне скучать не пришлось. Поставив машину на автопилот,
он крутился как заведенный, безостановочно болтал, переходя с темы на
тему, не дожидаясь ответной реакции с моей стороны. Выяснилось, что, несмотря
на свой пенсионный возраст, Хэппи ехал на горнолыжный курорт, У поворота
на 285-й стейт хайвэй наши дороги расходились. Видимо, в качестве награды
за то, что я был таким терпеливым слушателем, Хэппи пригласил меня отобедать
в ресторанчике у дороги.
После сытного обеда я вернулся на хайвэй. Сразу же остановился темно-вишневый
«Форд-эскорт». Техасец за рулем будто с рекламы «Мальборо»: мужественное
загорелое лицо, широкополая ковбойская шляпа. Как и следовало ожидать,
он всю дорогу хвалил свой самый замечательный и самый свободный штат:
— У нас, в Техасе, свобода для всех. Даже хитч-хайкер может это почувствовать.
Ты здесь запросто можешь голосовать на интерстейт хайвэях — полиция приставать
не станет.
Все хитч-хайкеры знают, что ночью лучше не голосовать. Во-первых, опасно
— мало ли с кем встретишься на дороге и в машине, во-вторых, движение
слабое. В Советском Союзе я ни разу и не пытался. У нас дороги по качеству
такие плохие, что редко кто из водителей отваживался ездить по ним в темноте:
запросто можно угробить машину или просто сбиться с пути. Помню, как-то
раз я голосовал недалеко от Гурьева. Возле меня остановился КамАЗ. Водитель
оказался дальнобойщиком. Он, видимо, очень спешил, потому что с наступлением
темноты не остановился на ночлег, а продолжал ехать в сторону Актюбинска.
Дорога, обозначенная на карте как трасса всесоюзного значения, оказалась
в действительности простой колеей в бескрайней степи. Ехали мы, ехали
и наконец поняли, что заблудились. Только утром с помощью местного пастуха
смогли вернуться назад на трассу.
В Америке дороги отличные и весь сервис работает двадцать четыре часа
в сутки, поэтому по ночам движение хотя и ослабевает, но не прекращается
полностью. Можно попытаться голосовать.
И действительно, возле Эль Пасо, на автозаправочной станции я встретил
ночного хитч-хайкера. Попытался завязать с ним контакт, познакомиться,
но он оказался человеком неразговорчивым. Как бы нехотя сообщил, что добирается
в Албукерке, и тут же отвернулся. Одно я понял наверняка — ночью голосовать
нужно, или на хорошо освещенных участках дороги или на автозаправочных
станциях.
Я ночью автостопить не стал. Проехав за день пол-Техаса, решил как следует
отдохнуть.
Тот день выдался по-летнему теплым, а к вечеру в пустыне ощутимо похолодало.
Ночевать где-нибудь под кустом верблюжьей колючки не хотелось. Отель мне
не по карману, а на мотель, где раза в два дешевле, деньги у меня тогда
были.
К счастью, мотель оказался недалеко. Документов показывать здесь не нужно
- верят на слово. Я заполнил короткую анкету и, заплатив за ночь 26 долларов,
получил ключи от стандартного одноместного номера: широкая кровать и цветной
телевизор, где, как и следовало ожидать, половина программ была на испанском
языке (сказывалась близость мексиканской границы).
Хотя спал я в чистой мягкой постели, но проснулся рано и, быстро собравшись,
вышел на дорогу. Впереди — Эль Пасо. Там я задерживаться не собирался
— моей целью на этот день был город Тусон.
Эль Пасо стоит на реке Рио Гранде. На противоположном берегу — Мексика.
Один из техасцев говорил мне, что здесь существует 50-мильная безвизовая
зона. Но виза-то у меня однократная. Вдруг американцы не захотят пускать
обратно? Ладно, в Калифорнию так в Калифорнию.
Из Эль Пасо — в Большой каньон. Из весны — в зиму
Остановилась малолитражка «Рено». Мне сразу же бросилось в глаза, что
она из штата Флорида — когда едешь автостопом на дальние расстояния, непроизвольно
обращаешь внимание на номерные знаки, определяя, насколько с водителем
по пути.
В машине едва помещался высокий блондин с обгоревшим на солнце лицом.
В его речи чувствовался сильный иностранный акцент, что в Америке, стране
эмигрантов, дело обычное. Но оказалось, что в этот раз за рулем действительно
не местный — немец из Мюнхена.
Антонио Шейдхаммер медленно, с трудом подбирая слова, стал рассказывать:
— Я плотник. Три года работал в Колумбии. Теперь возвращаюсь домой, в
Германию, но решил идти, нет, т.е. ехать в Штаты. Хочу учить правильный
английский — в Колумбии я учил испанский. Один друг сказал, что в Калифорнии,
в Сан-Франциско, есть курсы недорого. Прилетел в Майами, купил за 800
долларов подержанную машину и поехал. Уже больше недели нахожусь в пути.
Я особо не спешу. Останавливаюсь где понравится. Ночую в молодежных общежитиях.
Там значительно дешевле, чем в мотелях.
Это меня заинтересовало, и я попросил объяснить подробнее, что это за
общежития. — Я тоже узнал случайно. В Майами на пляже встретил немца.
Он мне рассказал о них. Теперь у меня есть буклет. Там список всех молодежных
общежитий Америки и их адреса. Кто там ночует? Любой. Хотя для членов
«Международной ассоциации молодежных общежитий» скидка. Получить членскую
карточку просто — заплати 3 доллара, а затем еще по столько же за следующие
пять ночей. Теперь я всегда стараюсь к ночи добраться до очередного молодежного
общежития. А сейчас я спешу в Феникс, в Аризону. — Да. Феникс мне не по
пути, — заметил я, а потом из чистого любопытства спросил: — А после Феникса
ты куда поедешь? — В Большой каньон и Лас-Вегас.
Вот это да! При всей авантюрности моего пребывания в Америке о таком повороте
событий я и мечтать не смел! Не долго думая предложил: — Так поехали вместе.
Антонио с радостью согласился взять меня в попутчики до самой Калифорнии.
Наш путь лежал через полупустыню, мимо редкой поросли кактусов. Прямо
у дороги небольшой домик, наподобие нашего поста ГАИ. Проверяют документы.
Стоит несколько машин. Но мы не успели достать свои паспорта — полицейский
махнул рукой, показывая, что можно проезжать. Видимо, это был пограничный
контроль: ловят нелегальных эмигрантов из Мексики, а белых пропускают
беспрепятственно.
Вот и граница Техаса. Начинается штат Нью-Мексико. Вдоль дороги уже настоящий
лес кактусов.
Прямо посреди пустыни голосовал хитч-хайкер. Он был совсем без вещей:
наверняка не дальнобойщик, а местный. Антонио, похоже, подбирал всех хитч-хайксров
подряд. Остановились. Парень попался не слишком разговорчивый и, едва
мы доехали до ближайшего городка, попросил высадить его у питейного заведения.
Из Нью-Мексико попали в Аризону, но окружающий пейзаж не изменился — все
та же пустыня. Вскоре показался Тусон. — Может, ты все же здесь выхолишь?
— поинтересовался Антонио.
А я о Тусоне уже и забыл: Большой каньон и Лас-Вегас привлекали меня значительно
больше. Поэтому не раздумывая отказался.
Вечером добрались до Феникса и долго кружили на машине по темным улицам.
Молодежное общежитие мы еле нашли, хотя у Антонио в рекламном буклете
и был точный адрес.
Обстановка в общежитии — спартанская. Для постояльцев две большие комнаты
с двухэтажными нарами. В одной селят мужчин, а в другой — женщин. Есть
и общий холл. На кухне полный набор посуды, готовят все сами. Здесь останавливается
молодежь, обычно студенты, причем не только американцы. Антонио тут же
встретил парочку соотечественников. А вот русского здесь увидели впервые
и даже попросили показать паспорт — не поверили. Да и хитч-хайкером я
оказался единственным.
Утром мы отправились во Флагстаф, а оттуда к Большому каньону. Попали
в зиму - вокруг еще лежал снег. По пути подобрали еще одного хитч-хайксра,
оказавшегося местным лесником.
Дорога поднималась по склону горы, поросшему соснами. Преодолев длинный
подъем, мы неожиданно оказались прямо на смотровой площадке, с которой
открывается вид на юго-восточную часть Большого каньона. Потом поехали
по самому краю обрыва мимо многочисленных смотровых площадок, магазинчиков
с сувенирами, отелей. Здесь, недалеко от старинной железнодорожной станции,
тоже есть молодежное общежитие, но, увы, оно работает только летом. Туристический
сезон еще не начался, поэтому посетителей каньона было немного. Но к своему
большому удивлению, я услышал русскую речь: несколько эмигрантов приехали
из Нью-Йорка.
До самой темноты мы носились от одной смотровой площадки к другой, стараясь
получше рассмотреть каньон. Каждый новый вид оказывался лучше предыдущего.
На вечерней заре стены каньона казались еще более красными, а снег на
его склонах - розовым.
После захода солнца стало быстро темнеть и заметно похолодало. Вернулись
во Флагстаф, в молодежное общежитие, занимающее один из этажей отеля в
центре города.
Здесь, как и в Фениксе, комнаты с двухэтажными нарами и общая кухня. Обстановка
типично общажная: Антонио поставил вечером в холодильник пакет молока,
а когда собрался утром завтракать, обнаружил, что он уже наполовину пустой!
Как говорили в таких случаях в нашей эмгэушной общаге: «В краю орлов не
щелкай клювом!»
Ночной бизнес в Лас-Вегасе
До Лас-Вегаса оставалось только несколько часов езды, а мы хотели попасть
туда вечером, поэтому на следующий день, приметив указатель «rest area»
(одна из многочисленных в Америке зон отдыха), свернули с дороги и вскоре
выехали на берег реки Колорадо. Там мы увидели несколько коттеджей и лодочную
станцию.
Солнце светило ярко, но вода еще не прогрелась. Купаться мы не решились
и пошли прицениваться к лодкам. Выбор на лодочной станции был просто невероятный
— от шикарных яхт и мощных катеров до простых моторок. Взяли самую дешевую
— за 10 долларов в час. Нам посоветовали плыть вверх, против течения.
— На машине тебя везу я, а здесь можешь сам сесть за штурвал, — предложил
Антонио.
Оказалось, что управлять моторкой очень просто, и вскоре я уже выжимал
максимальные обороты из двигателя.
Река Колорадо в этом месте не слишком широкая — метров пятьдесят. Берега
крутые, ведь река течет по Большому каньону. Почти все места, где легко
причалить, заняты рыбаками. Они радостно махали нам руками, как старым
знакомым. За границей начинаешь привыкать к тому, что люди радуются неожиданным
встречам друг с другом.
Мы спешили увидеть как можно больше, поэтому не стали останавливаться,
но уже через сорок минут увидели плотину. Пришлось поворачивать назад.
Погода резко изменилась. Набежали тучи, пошел проливной дождь. Мы моментально
промокли до нитки. Вернулись назад на лодочную станцию. — Вы что, перевернулись?
— поинтересовался мужик, стоявший на пристани. — Под дождь попали. — А
здесь никакого дождя не было.
Действительно, вокруг было сухо. Надо же было так неудачно попасть под
случайно занесенную тучку.
У Антонио был запас одежды. А мне пришлось все сушить на себе; хорошо
еще, что солнце сильно припекало…
Теперь — в Лас-Вегас. Через десять миль хайвэй вышел на ту же самую плотину,
которая преградила нам путь на реке. По ней мы и переехали из Аризоны
в Неваду. (Река служит границей не только штатов, но и часовых поясов:
на аризонском берегу было четыре часа дня, на невадском — пять.)
Невада — это, конечно, казино. Они здесь буквально на каждом шагу: в отелях,
мотелях, придорожных ресторанах, кафе…
Едва попав в Лас-Вегас, мы бросили вещи в молодежном общежитии и отправились
играть.
Первым на нашем пути оказалось казино «Las Vegas World». Здесь мы и решили
попытать счастья. Сначала размялись на игральных автоматах, а потом перешли
на рулетку.
Антонио играл предельно осторожно. Ставил попеременно то на красное, то
на черное. Я же скоро спустил все деньги и оказался среди зрителей. Вдруг
услышал, как кто-то по-русски сказал: — На красное ставь!
Пожилой мужчина и его супруга оказались бывшими москвичами. Сейчас живут
в Нью-Йорке. Я уже привык к тому, что соотечественники после первых радостных
возгласов начинают хвалиться своими успехами и уговаривают остаться здесь
навсегда. Эта встреча не стала исключением…
Мы проиграли все, что могли, и со спокойной совестью пошли осматривать
город, застроенный в основном отелями.
Самый шикарный из них — «Мираж». Прямо перед отелем — груды валунов, холмы,
засаженные пальмами, величественный рукотворный водопад с красивой подсветкой,
искусственный вулкан. Каждые полчаса происходит извержение. Из кратера
вырывается столб пламени, освещая фасад отеля-небоскреба.
Внутри здания тоже хватает экзотики. В холле на первом этаже вместо одной
из стен — аквариум с диковинными рыбами. Дальше, по направлению к казино,
зимний сад с экзотическими растениями. Тут же столики японского ресторанчика.
В коридоре за стеклом вольер с двумя белыми тиграми, а еще дальше бассейн
с дельфинами.
Денег на игру у нас уже не было, но в Лас-Вегасе можно играть и на халяву.
Если есть документ, подтверждающий, что вы не житель штата Невада, то
практически в каждом казино дадут сыграть бесплатно: дернуть ручку игрального
автомата или поставить на рулетку дармовой жетон. Кроме того, бесплатно
угостят пиццей, пивом или кока-колой. А сувениры просто навязывают: где
брелок, где кепку, где пивную кружку — все, естественно, с рекламой заведения.
В казино иногда буквально насильно затаскивают прямо с улицы и для затравки
предлагают сыграть бесплатно. Дают талончик с номером, который будет участвовать
в лотерее. Розыгрыш каждые полчаса (на один из ста таких талончиков выпадает
выигрыш в 100 долларов).
Обойдя без копейки денег не меньше десятка казино, мы возвращались нагруженные
кружками, брелками, перчатками для раздачи карт, ручками и другим барахлом.
И вдруг…
Вообще-то в Лас-Вегасе уровень уличной преступности ниже, чем в каком-либо
другом городе США: за поддержанием порядка следит мафия, контролирующая
игорный бизнес.
А тут. На ночном бульваре к нам подходят три дюжих негра. У двоих руки
в карманах, а у третьего в руках увесистый пластиковый пакет. — Не хотите
купить майку? — вежливо поинтересовался один из парней.
Издевается или же это местный блатной жаргон? Кто торгует сувенирными
майками в такое время? Но парень действительно выудил из своего пакета
несколько маек с рисунками — такие продают здесь на каждом углу. Антонио
заинтересовался, стал рассматривать товар и прицениваться, а я потянул
его за рукав — от греха подальше. Незадачливый продавец и его напарники
быстро развернулись и скрылись в том же темном переулке, из которого появились.
Так я и не понял, действительно ли это были торговцы-разносчики или нет.
Может, парней спугнула появившаяся невдалеке полицейская машина?
Жизнь в Лас-Вегасе значительно дешевле, чем в других городах Америки.
Обойдя в первый день все казино, мы решили заглянуть и в ресторан. Их
в городе так же много, как и казино, а шведский стол везде стоит от трех
до восьми долларов. Отправились в отель «Сахара». Компанию нам составил
еще один немец из нашего общежития — Гюнтер. Заплатив у входа по семь
долларов, мы решили не щадить себя и в результате наелись до такой степени,
что встать из-за стола не смогли. Поэтому и завели неспешную беседу, рассказывая
друг другу о том, где были и что видели. Говорили исключительно по-английски,
чтобы и я мог включиться в общий разговор. Гюнтер похвалился, что всего
за триста долларов купил месячный проездной билет, по которому может летать
на внутренних американских авиалиниях всюду, за исключением Аляски и Гавайских
островов. Он уже побывал в Нью-Йорке, Майами и Новом Орлеане. Из Лас-Вегаса
Гюнтер собирался лететь в Большой каньон - там тоже есть аэропорт.
Мы проболтали около часа и почувствовали, что вполне можем съесть еще
что-нибудь… Короче, в ресторане отеля «Сахара» мы поступили как верблюды
в одноименной пустыне — наелись впрок. Два дня после этого обеда даже
думать было невозможно о еде.
Дорога ведет в долину Смерти
В Калифорнию мы въезжали через долину Смерти. Оттуда я предлагал повернуть
на юг, в Сан-Диего. Однако Антонио собирался отправиться прямо на север
— в Сан-Франциско. Я попытался его уговорить заехать хотя бы в Лос-Анджелес,
он не соглашался. Настаивать я не стал. Да мне, по большому счету, было
все равно куда ехать. В Сан-Франциско так в Сан-Франциско.
У въезда в национальный парк есть справочная, в которой любой турист может
получить бесплатную карту достопримечательностей долины. И здесь же, к
моей радости, случайно выяснилось, что дорога на Сан-Франциско закрыта
из-за снежных заносов, и у нас остается только один путь — на Лос-Анджелес!
Долина Смерти известна как одно из самых жарких мест на земле. Здесь больше
трехсот пятидесяти ясных дней в году, а максимальная температура воздуха
в тени — +56 градусов по Цельсию. Земля же летом прогревается и до 80—90
градусов, поэтому местные индейцы называли это место «Горящая земля».
А вот нас в долине Смерти угораздило попасть под дождь со снегом!
Сегодня пересечь долину по отличному шоссе, конечно, проще, чем в 1849
году, когда здесь появились первые белые поселенцы. (Из пятидесяти золотоискателей,
забредших сюда, выжило меньше десятка. Они-то и назвали это место долиной
Смерти.)
Дорога вела нас от одной достопримечательности к другой. Со смотровых
площадок открывался вид на старый соляной завод, небольшой каньон, выход
лавовых пород самых невероятных расцветок. Антонио с поистине немецкой
педантичностью старался не пропустить ни одного отмеченного на карте пункта.
И вот мы подъехали к скромной автостоянке. От нее вглубь пустыни вели
многочисленные следы, отпечатавшиеся на мокрой глине, как на еще не застывшем
бетоне. Вместе с несколькими туристами мы пошли по этим следам, гадая,
куда же они ведут. Метров через триста тропа неожиданно оборвалась. Мы
огляделись, но вокруг ничего интересного не было. Один из туристов, весь
обвешанный фотоаппаратурой и с подробной картой долины Смерти в руках,
объяснил: — Вы не там ищете. Посмотрите назад. Видите, там, наверху, на
горе, белый прямоугольный щит? Он обозначает уровень моря. А мы сейчас
находимся на 86 метров ниже — это самая низкая в США точка.
Выехав из долины Смерти, мы пересекли пустыню Махаве (и здесь, в одной
из самых безводных пустынь мира, шел дождь со снегом!). А на перевале
в горах Сьерра-Невады попали в сильнейший снегопад. В машине сломалась
печка, и в кабине стало гак же холодно, как и снаружи… Только в Лос-Анджелесе,
в молодежном общежитии, мы наконец отогрелись.
Как похмеляются в Лос-Анджелесе
Лос-Анджелес скорее не город, а конгломерат отдельных жилых районов, соединенных
скоростными автострадами. Здесь нет ни метро, ни троллейбусов, ни трамваев;
только редкие автобусы. Без собственной машины здесь жить невозможно —
это я понял, целый день гуляя по улицам, авеню и бульварам.
Ходил по городу, как водится, наобум: то забредал в застроенный шикарными
особняками район, вроде Беверли Хиллз, то неожиданно оказывался в негритянских
гетто — и все это на разных концах одной улицы. Я обратил внимание на
такую закономерность: чем богаче район, тем меньше народу на тротуарах.
Заглянул в случайно попавшийся на моем пути музей современного изобразительного
искусства. Вход 5 долларов, но можно пройти и бесплатно: дело в том, что
всем посетителям вместе с билетом выдают небольшие значки, которые и служат
пропуском. Поэтому билет можно и не покупать, а стрельнуть у кого-нибудь
из выходящих значок и, нацепив его себе на грудь, смело входить.
Я так и поступил. Из того, что в этот день экспонировалось в музее, мне
особенно запомнилась выставка искусства Третьего рейха: картины, речи
фюрера, военные марши…
На следующее утро я отправился к океану, до которого от общежития было
меньше километра.
Вдоль всего берега Сайта-Моники тянутся шикарные песчаные пляжи. Навстречу
попалась компания молодежи — несколько парней и две девушки шли по тротуару,
с интересом заглядывая в каждую попадавшуюся по пути урну. Я заинтересовался
и тоже мельком посмотрел в несколько урн, но ничего достойного внимания
не заметил — обычный мусор. Когда между нами оставалось всего несколько
метров, ребята с радостными возгласами извлекли из очередной урны почти
полную бутылку вина. Я понял, что, судя по методичности поисков, они занимаются
этим не впервые и знают, на какой улов можно рассчитывать.
В Сан-Диего лучше, чем в Швейцарии
Добраться на окраину Лос-Анджелеса пешком невозможно — город растянулся
вдоль побережья на десятки миль, поэтому я начал голосовать прямо в центре.
Встал у 5-го интерстейт хайвэя с табличкой: «Сан-Диего», приготовившись
к тому, что торчать здесь придется довольно долго — в городах автостопить
значительно труднее, чем на трассе. Но к счастью, уехать удалось довольно
быстро.
Меня подобрал Брайан, специалист по компьютерам. Он раньше жил в Сан-Диего,
а теперь перебрался в Лос-Анджелес — там легче найти работу по специальности.
Мы разговорились, и, узнав, что у меня денег в обрез, он предложил мне
подработать в ресторане. Прикинув, что спешить мне особенно некуда, я
согласился… Пропетляв по центру Сан-Диего, мы подъехали к угловому ресторанчику
на перекрестке. Район на вид достаточно приличный: рядом современный супермаркет,
автозаправка, большой книжный магазин.
Зайдя с черного входа, мы с Брайаном сразу попали к владельцу ресторана.
Узнав, в чем дело, тот с ходу предложил: — Буду платить 4 доллара в час.
Когда устраиваешься работать без официального разрешения, ждать справедливости
нечего (официальный минимум оплаты $4,25 в час), поэтому я тут же согласился.
Мои обязанности заключались в том, чтобы, очистив от остатков пищи тарелки,
стаканы и столовые приборы, загружать их в посудомоечную машину. Занятие
для человека с двумя высшими образованиями вполне по силам. И я сразу
засучил рукава…
Коллектив на кухне подобрался интернациональный, причем многие, как и
я, работали нелегально. Кроме мексиканцев и негров, здесь оказалось несколько
европейцев. Мой напарник, который вынимал чистую посуду из машины, молодой
парень лет двадцати, оказался швейцарцем.
— Как тебя сюда занесло? — удивился я. — Два года назад приехал в Америку
и решил не возвращаться. — У тебя есть разрешение на работу? — Нет, конечно.
У меня даже срок визы давно истек. — Послушай, чего тебе в Швейцарии не
хватало? У вас что, мало платят? Или работы нет? — Я на заводе неплохо
зарабатывал, но скука заела. Жизнь спокойная, сытая. Захотелось романтики.
Так и кочую по Америке, а скоро, может, и из Штатов уеду - в Южную Америку.
У моего отца была работа, связанная с частыми переездами, по этому я в
детстве побывал во многих странах. Такая жизнь мне по душе… В конце рабочего
дня ко мне подошел хозяин ресторана: — Тебе есть где ночевать? — Нет,
— признался я честно. — Идем, покажу место, где ты можешь спать бесплатно,
если захочешь.
Мы вышли из служебного входа на улицу и свернули за угол. Там была дверь,
ведущая в комнатку два на три метра. На полу лежали два матраца, рядом
два комплекта чистого постельного белья. Условия, конечно, не ахти какие,
но бесплатно, и идти далеко не надо. В этой каморке я и ночевал две недели,
пока работал в ресторане. Кстати, выяснилось, что район, в котором находился
ресторан, вовсе не такой и тихий: постоянно происходили стычки между молодежными
бандами, со стрельбой и поножовщиной. Одного бедолагу зарезали прямо недалеко
от входа в ресторан.
По вечерам я старался на улицу не выходить, а днем гулять было безопасно.
Вместе с Томэ (так звали моего напарника-швейцарца) мы обошли весь центр
Сан-Диего, побывали в дворцовом комплексе, оставшемся здесь еще с тех
пор, когда город принадлежал Мексике; несколько раз купались в океане.
Три обеда в день — только на «Пасифик Коуст хайвэй»!
В Лос-Анджелес я вернулся тем же путем — по 5-му интерстейт хайвэю, а
там перебрался на Пасифик Коуст хайвэй (Pacific Coast highway). Он проходит
вдоль всего тихоокеанского побережья США, то удаляясь на несколько километров,
то опять возвращаясь к самой кромке воды. У американских автостопщиков
60-х годов это была очень популярная трасса — в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе
тогда находились самые известные общины хиппи. Вот сюда и стекалась хиппующая
молодежь со всей страны. Сейчас времена уже не те, и я на своем пути к
Сан-Франциско ни одного хитч-хайкера на дороге не встретил (возможно,
потому, что летний сезон еще не наступил).
Зато мне попался хитч-хайкер за рулем. Где-то на полпути от Лос-Анджелеса
до Санта-Барбары я расстался с очередной попуткой и опять вышел на дорогу.
Возле меня остановился небольшой пикап. Кузов завален хламом, в кабине
двое — парень и девушка. Я стоял в нерешительности, но водитель подозвал
меня и попросил свою подружку потесниться, чтобы освободить мне краешек
сиденья.
Я не понял, зачем нужно было идти на такие жертвы, но парень объяснил:
— Мне тоже приходилось стопить и для нашего брата хитч-хайкера у меня
в машине всегда найдется место. — А по каким местам ты путешествовал?
— Я пересек всю Америку от Западного до Восточного побережья. Ну, наконец-то
мне попался опытный хитч-хайкср! Я поинтересовался: — Я слышал, что раньше
в некоторых штатах голосовать на дорогах было запрещено. А сейчас как?
— По-моему, это сейчас можно делать везде. Правда, в некоторых штатах,
полиция очень плохо относится к хитч-хайкерам. Хуже всего в Огайо. Там
нашего брага не штрафуют, а по поводу и без сажают в тюрьму. Когда я со
своим другом добирался автостопом из Сан-Франциско в Нью-Йорк, мы не стали
рисковать и через Огайо проехали на автобусе.
Я тогда имел довольно смутные представления о том, где находится этот
штат, и тем более не знал, попаду ли сам в него, но совет на всякий случай
запомнил.
В Калифорнии стопить оказалось легко: водители подбирали меня охотно,
а когда узнавали, что я русский, тут же предлагали заехать в ресторан.
Я, естественно, соглашался, но выдержал подряд только три обеда. Потом
пришлось скрепя сердце отвечать отказом.
На «Пасифик Коуст хайвэе» редко встретишь машину, идущую на большое расстояние
(для тех, кто спешит, есть 5-й интерстейт хайвэй, идущий почти параллельно).
Поэтому приходилось радоваться любым предложениям подвезти, пусть даже
и на пять-десять километров.
За день я успел познакомиться с поляком, недавно приехавшим в Штаты, но
уже ставшим здесь на ноги; евреем-коммивояжером из магазина готовой одежды;
безработным актером-статистом; владельцем закусочной; сборщиком клубники…
Ловя попутку на хайвэе возле Санта-Барбары, я в очередной раз убедился,
что голосовать с табличкой эффективнее, чем просто с вытянутым большим
пальцем. Водитель машины, несшейся во втором ряду, затормозил чисто автоматически,
лишь потому, что увидел у меня в руках табличку: «Сан-Франциско» (он сам
туда спешил).
Дэвид оказался дипломированным философом: окончил в Германии Гейдельбергский
университет. Теперь работает в представительстве немецкой авиакомпании
«Люфтганза». Он предложил остановиться в доме, где снимает квартиру с
двумя коллегами по работе (один из них — немец, а другой — филиппинец).
Я, честно говоря, уже привык, что если в Америке попадешь в машину на
ночь глядя, то водитель скорее всего предложит переночевать у него в гостях.
«Халявщики» в Сан-Франциско
В центре Сан-Франциско — громадный парк с вековыми деревьями, озерами
и даже водопадами. Здесь же находятся многие городские музеи. Когда я
проходил через парк в первый раз, навстречу мне попалось всего несколько
человек. А на следующий день там буквально яблоку негде было упасть. Причина
этого столпотворения оказалась весьма прозаической — в этот день все музеи
работали бесплатно. И ведь нельзя сказать, что билеты очень дорогие. Видимо,
важен сам принцип — на халяву. Мест для парковки всем не хватило, поэтому
машины ставили куда попало. Конный полицейский, довольно улыбаясь, ездил
по парку с толстой пачкой квитанций на штраф за стоянку в неположенном
месте, которые прикреплял к лобовым стеклам — урожайным выдался этот день
не только для работников музеев.
В Америке мне уже все вокруг стало привычно: хайвэи, закусочные Макдональдс,
громадные города, трущобы… Но в Сан-Франциско я вдруг почувствовал себя
интуристом — здесь, особенно на набережной, среди туристов изо всех стран
мира оказываешься и сам одним из них. Я слонялся по сувенирным магазинчикам,
катался на старинном городском трамвае, карабкался по крутым холмам, гулял
по Чайна-тауну.
В китайском квартале я зашел в вегетарианский ресторан — пагоду, где,
кроме того, находится даосский храм, и оказался за одним столиком с дизайнером
из Лос-Анджелеса. Мы разговорились, и выяснилось, что дизайнера зовут
Игорь Смирнов и еще три года назад он жил и работал в Ленинграде. Я подумал,
что он мой ровесник, но Игорь оказался старше ровно на… двадцать лет.
Вот что значит быть вегетарианцем!
В воскресенье Дэвид, в доме которого я остановился, предложил покатать
меня по Сан-Франциско на своей машине. Поскольку я уже успел обойти почти
весь город, мы, проехав по мосту Золотые Ворота, отправились в предместье.
Здесь живут исключительно местные миллионеры. А рядом находятся уединенный
дзен-буд-дистский монастырь и национальный парк «Red Wood», где сохранились
гигантские реликтовые секвойи.
Сан-Франциско мне понравился больше, чем любой другой город Америки (может,
потому, что он сильнее других похож на европейский?), однако пора было
возвращаться в Нью-Йорк. Ехать на север вдоль Тихого океана до Сиэтла
и потом вдоль канадской границы? Или сразу на восток, через Солт-лейк-сити
и Чикаго? Второй вариант мне показался предпочтительнее — все же только
апрель и на севере даже снег еще не весь сошел. Но и выбранный мной маршрут
должен был проходить уже не по южным штатам. Поэтому мне пришлось купить
спальный мешок. В инструкции сообщалось, что в нем не замерзнешь даже
при 20 градусах по Фаренгейту (до сих пор не знаю сколько это по Цельсию).
Рино — и снова казино
Утром Дэвид довез меня до Беркли (20 километров от Сан-Франциско). Писать
на табличке: «Нью-Йорк» мне показалось слишком нахальным, но даже надпись:
«Чикаго» поражала проезжавших мимо водителей. Один из них — пожилой негр
на «Шевроле» - остановился именно из любопытства. Он ехал в нужном мне
направлении меньше двадцати километров и всю дорогу удивлялся, как это
я решился на такую дальнюю дорогу. А что он говорил о себе, я почти не
понимал. Хоть я после полутора месяцев пребывания в Америке и овладел
в достаточной мере разговорным английским, но негритянский акцент мне
был не по силам.
В пятидесятые годы в США существовала система платного автостопа. Туристические
бюро в Западных штатах организовывали поездки по схеме «Share the Gas»
(делим поровну расходы на бензин), подбирая водителей для хитч-хайкеров
и наоборот. Сейчас, насколько мне известно, в Америке платного автостопа
не существует, но, оказывается, некоторые о нем еще помнят.
На полпути от Сан-Франциско до Сакраменто, столицы штата Калифорния, я
голосовал недалеко от открытой автостоянки. Оттуда ко мне подошел мужик
и предложил подвезти, но только если я заплачу за бензин. Я даже не стал
спрашивать сколько — сразу отказался. Из принципа…
Ехать за деньги я отказался, а бесплатно почему-то никто не предлагал.
Простояв безрезультатно два часа, я отправился на хайвэй в надежде найти
местечко получше. Обочина шоссе — не очень подходящее место для прогулки.
К тому же здесь с обеих сторон дороги выжженная земля, а невдалеке — громады
химкомбинатов.
Я даже не пытался останавливать обгоняющие меня машины. Одна из них остановилась
сама… Водитель оказался политиком и по дороге прочел целую лекцию о принципиальных
различиях между республиканцами и демократами. Он говорил профессионально
поставленным голосом. Сначала я честно пытался следить за ходом его мысли.
Но скоро понял, что все вопросы Гордона риторические и моему лектору-демократу
просто не терпится прорепетировать свою предвыборную речь, поэтому я с
чистой совестью мирно задремал, только время от времени поддакивая и кивая
головой…
От Сан-Франциско до Сакраменто всего сто миль, но, чтобы преодолеть это
расстояние, мне понадобился почти целый день.
Потом меня взялся подвезти военный летчик, возвращавшийся домой с авиабазы.
Он, улыбнувшись, пригласил меня в машину, но, едва я сел, взгляд его стал
почему-то подозрительным. Чтобы разрядить атмосферу, я сказал, что приехал
из России, и для большей убедительности показал свой загранпаспорт. Дени
успокоился и разговорился. Он собирался ехать всю ночь, поэтому и взял
попутчика, рассчитывая, что тот сменит его за рулем. Лейтенант спешил,
хотел побыстрее добраться до дома, увидеть семью. Он воевал в Персидском
заливе, но о своих военных подвигах распространяться не стал (военная
тайна?). Вместо этого с восторгом начал рассказывать о четверых детях,
о жене, с которой познакомился десять лет назад, еще курсантом. Достал
пачку фотографий, но на них, к моему удивлению, Дени обнимал не жену,
а охотничье ружье и вместо ребятишек у его ног резвилась свора гончих.
Оказалось, что мой новый знакомый — страстный охотник. Он стал тут же
травить всякие байки о своих трофеях…
В Неваду мы попали, когда уже стемнело. Дени предложил сделать крюк и
заехать в Рино поиграть в казино. Тут-то и выяснилось, почему он так странно
вел себя, когда я сел к нему: оказалось, что у него с собой была куча
наличных денег - пятьдесят тысяч (Ну как можно быть таким доверчивым?
А вдруг я соблазнился бы - ехать-то собирались всю ночь!).
Рино — второй, после Лас-Вегаса, центр игорного бизнеса. И еще говорят:
если в Лас-Вегас спешат, чтобы за полчаса обвенчаться, то в Рино, — чтобы
так же быстро оформить развод.
Казино здесь, как и везде в Неваде, долго искать не нужно — они практически
в каждом отеле. Зашли в казино отеля «Хилтон Фламинго». Здесь я узнал
новую для себя игру — кено. Она похожа на лотто миллион, но немного сложнее.
Из пятидесяти номеров можно вычеркнуть от трех до тринадцати, а выиграть
— от пяти до пятидесяти тысяч долларов. Максимальный выигрыш получаешь,
если угадаешь или… не угадаешь все тринадцать номеров.
В Лас-Вегасе я отвел душу и больше не рвался просаживать деньги. Дени
купил и заполнил несколько однодолларовых карточек. В первом розыгрыше
(они проводятся каждые пять минут) выиграл двадцать долларов. Купив еще
карточек, одну предложил заполнить мне. К своему удивлению, я выиграл
целых 5 долларов. И тут же их проиграл! Ну не везет мне в игре на деньги.
Оставив лейтенанта продолжать игру, я пошел осматривать казино. Оно выглядело
солидно, но бесплатно раздавали только кока-колу.
В казино Дени встряхнулся, поэтому мне не надо было садиться за руль,
и, пока мы пересекали пустыню, я спокойно спал на заднем сиденье.
У мормонов Солт-лейк-сити
Вот уж не думал, что в Америке так много пустого места. Пустыни и
полупустыни занимают весь центр страны. Можно ехать сутки и никаких признаков
цивилизации, кроме автозаправочных станций, не встретить.
Здесь-то и проходит 80-й интерстсйт хайвэй. Дени надо было сворачивать
с него у городка Уэллс на 93-й, в штат Айдахо. Предложил заехать к нему
в гости, но я отказался. Хотя в пустыне я голосовать не люблю (помню,
как намучился в Каракумах, добираясь на попутках от Красноводска до Ашхабада),
но по мне лучше изнывать от жары, чем мерзнуть на заснеженных дорогах
Айдахо.
Питер, седой мужчина на дорогом «Крайслере», возвращался к себе домой
в Солт-лейк-сити. — Наш город — известный религиозный центр. Его основали
в 1847 году на берегах Соленого озера «святые последних дней» — мормоны.
Нравы здесь были жестокие. Однажды через Новый Иерусалим (так раньше называли
Солт-лейк-сити) из Арканзаса в Калифорнию прорывалась большая группа переселенцев.
Бри-гэм Янг, который был в то время патриархом мормонов, не разрешил им
пройти через территорию, хозяином которой он считал не индейцев, не правительство
США, а свою общину. Чтобы задержать пионеров, был послан большой отряд
во главе с полковником Ли. Завязалась перестрелка… Победители-мормоны
не оставили в живых ни стариков, ни женщин, ни детей, хотя многие переселенцы
сдались в плен…
Автономия города кончилась с постройкой Тихоокеанской железной дороги,
связавшей его с восточной частью страны. Государство стало активно вмешиваться
в дела колонии, пытаясь под предлогом борьбы с полигамией полностью подчинить
ее своей власти. Конгрессом был издан закон, запрещающий многоженство,
как противоречащее нормам христианской морали. После этого около двух
тысяч наиболее фанатичных мормонов переселились в Мексику, а те, что остались,
официально отказались от полигамии…
Я хотел проехать через Солт-лейк-сити без остановки, но Питер уговорил
заехать к нему, в один из престижных пригородов.
Вдвоем с женой они занимают громадный двухэтажный дом, снаружи ничем особенно
не примечательный, но внутри очень помпезный. Кроме столовой и двух спален
в доме имеются две комнаты для гостей, просторный зал для коктейлей, бар
со стойкой и камином. Сбоку к дому пристроен гараж, в нем четыре машины,
одной из которых хозяин особенно гордится — коллекционный «Шевроле» пятидесятых
годов (их было выпущено всего две тысячи, экземпляров). Жена Питера, Марта,
за ужином завела разговор о теологии: — Мормоны считают, что существует
только материя, состоящая из вечных атомов, а то, что обычно называют
духовным или божественным, есть лишь особое состояние материи. Богов много.
В центре мира находится верховное божество Андрогин. Это божество последовательно
породило всех прочих богов и богинь, управляющих солнцами и планетами.
Тот бог, которому поклоняются мормоны, не верховное божество, а бог только
планеты Земля. Он — существо материальное, телесный организм, существующий
в пространстве и времени. У бога Земли есть два божественных лица — отец
и сын, а третье — лишь безличная энергия, исходящая из обоих… Когда бог-отец
решил населить свою планету, он поручил дело спасения Христу, а оскорбленный
Люцифер увлек за собой треть богов и богинь и восстал против бога-отца.
Родоначальником человеческого рода был Михаил, названный в своем воплощении
в человеческом облике Адамом, а дальше все описано в Библии…
Весь вечер Марта увлеченно посвящала меня в тонкости учения мормонов,
рассказывая интересные истории о богах, ангелах, духах…
Хрущева помнит вся Айова
Солт-лейк-сити находится на крайнем юго-востоке штата Юта. За ним
сразу же начинается Вайоминг — «местность больших прерий», в переводе
с языка местных индейцев алгонкинов. Правда, на севере штата находится
Йелоустоунский национальный парк с дремучими лесами, медведями и гейзерами.
А на юге, где проходит 80-й интерстейт хайвэй, вокруг — пустыня. Похоже,
прерии только в центре штата.
В любой пустыне есть свои оазисы. В Америке эту роль играет бензоколонка.
Мне запомнился оазис «Маленькая Америка»: заправочная станция, автосервис,
отель, ресторан. Меня приятно удивило, что здесь в пустыне можно даже
душ принять. Причем бесплатно! А чтобы никто не проехал мимо, гигантский
рекламный щит у дороги сообщает, что в радиусе пятидесяти миль бензин
или воду раздобыть больше негде.
При въезде в штат Небраска мне попался водитель-дальнобойщик — нам было
по пути миль пятьсот.
Ален Брук работает в Омахе на заводе, но во времена своей студенческой
молодости, в шестидесятые годы, много путешествовал, хотя и не автостопом,
а большей частью на своей машине, побывал почти во всех штатах.
Когда мы въехали в Небраску, уже стемнело. Судя по специфическому запаху,
вдоль дороги стояли только животноводческие фермы… Ален и не думал останавливаться
на ночь. Поражают меня американские водители. Они могут проводить за рулем
целые сутки. А мне опять пришлось спать в машине. Даже обидно было: тащил
с собой спальный мешок, а случая его опробовать все никак не представлялось.
Рано утром мы добрались до Омахи. Ален специально подвез меня к перекрестку,
где голосовать удобнее: — Тебе нужно проехать по этому хайвэю несколько
миль, а затем повернуть на 80-й интерстейт хайвэй, идущий в сторону Чикаго.
Вскоре я подсел в машину к молодому парню, студенту сельскохозяйственного
колледжа. Он направлялся на учебу в Су-Сити, небольшой городок в пятидесяти
милях к северу от Чикаго.
Саймон за всю свою жизнь дальше ста миль от Омахи не отъезжал, и поэтому
мой рассказ о поездке автостопом по Америке слушал с интересом. А я так
увлекся, что не заметил, как мы пересекли весь город и выехали на его
северную окраину. Стало ясно, что нужный мне поворот мы проскочили. Моя
карта автомобильных дорог США была недостаточно подробной, поэтому мы
заехали на ближайшую автозаправку и попросили там карту автомобильных
дорог окрестностей Омахи. Оказалось, что мне нужно было свернуть на 680-й
хайвэй, который за городом выходит на 80-й. И я даже видел указатель этого
поворота! Саймон самоотверженно предложил отвезти меня назад, но я отказался:
проехали так проехали, знать судьба моя такая. Теперь курс — на Су-Сити.
Там проходит 20-й хайвэй, по которому тоже можно доехать до Чикаго.
Этот хайвэй оказался тихой сельской дорогой. И, чтобы не проторчать весь
день на одном месте, я решил ловить попутку прямо на ходу и зашагал вперед.
Как это обычно и бывает на глухих дорогах, подвозили только на несколько
миль, но зато очень охотно. Ехал не только на легковушках, но и в кузове
грузовика и даже на тракторе.
Иностранцев в такой глуши встретишь редко, но из русских я здесь оказался
не первым. В шестидесятых годах сюда занесло Никиту Сергеевича Хрущева
(водитель небольшого грузовика, рассказывавший об этом, даже хвалился,
что лично с ним встречался). Именно здесь и родилась великая мечта засеять
всю Россию по примеру Айовы кукурузой.
На пустынном перекрестке ко мне подъехала полицейская машина. За рулем
сидел сам шериф. Он пригласил меня в машину для проверки документов. Ну
наконец-то! Я уже два месяца путешествовал по Америке, и только впервые
за все это время у меня попросили паспорт. Вряд ли я показался подозрительным,
скорее всего шерифу было просто скучно — здесь, в сельских районах Среднего
Запада, новые люди появляются редко.
Советский загранпаспорт явно не рассчитан на сельских полицейских — надписи
в нем только на русском и французском языках. Но шериф не растерялся и
аккуратно переписал к себе в блокнот все номера: паспорта, визы, таможни…
Подарок миллионера
К вечеру я попал в городок Денисон. На фоне заходящего солнца появилась
раздолбанная колымага, судя по внешнему виду — выпуска начала шестидесятых
годов. Я поднял руку, и машина остановилась.
За рулем сидел пожилой мужчина в рабочем комбинезоне, забрызганном краской
так, что его первоначальный цвет определить было невозможно; ботинки на
ногах тоже все в краске — настоящий работяга-маляр. Водитель сразу же
представился: — Кеннет Эстель Шайнфлю. То, что я русский, его потрясло:
— Ты русский!? Вот здорово! Я всегда подвожу попутчиков. Бывают и иностранцы,
но из Восточной Европы мне встречался только один хитч-хайкер — румын.
Несмотря на свой внешний вид, мистер Шайнфлю оказался… миллионером, владельцем
небольшой фирмы, занимавшейся строительными и малярными работами в сельских
районах Айовы. — Приходится вкалынать наравне со своими рабочими. Да что
там наравне — даже больше, по десять — двенадцать часов. Работаю-то на
себя. Фирму создал сам, хотя образования у меня только четыре класса средней
школы. Я, конечно, мог бы уйти на покой, тем более что и возраст уже пенсионный,
но не хочу. Да и не могу: самая большая радость в жизни — мой спортивный
самолет, а содержать его ого-го сколько стоит. Но вот время для полетов
я могу выкроить только в воскресенье.
А мы встретились как раз в субботний вечер! (Ну как это совпадение назвать?
Судьба? Или цепь случайностей?) Кеннет предложил мне заехать к нему в
Де Мойн, столицу штата Айова, переночевать, а на следующее утро, если
погода не подведет, полетать вместе на самолете.
Кеннет оказался хлебосольным и радушным хозяином. Его жена Мэгги, очевидно,
давно привыкла к тому, что муж часто привозит домой хитч-хайкеров, поэтому
нисколько не удивилась моему появлению. Только когда узнала, что я из
России, поинтересовалась, какими судьбами меня занесло в их глухомань.
Отправив жену на кухню готовить ужин, хозяин взялся показывать мне дом.
Несколько спальных комнат, огромный холл — все просто, но основательно.
В гараже с десяток машин (та развалюха, на которой мы ехали, только для
работы). Все автомобили у хозяина исключительно американские — из принципа
«Buy Americans» (патриотический лозунг, призывающий покупать только американскую
продукцию). Мы тут же забрались в один из них, «Додж-караван». Кеннет
по-детски радостно стал тыкать во все кнопки, включая и выключая радиотелефон,
телевизор, кондиционер…
Была уже глубокая ночь, однако Кеннет решил немедля повезти меня на экскурсию
по Де Мойну, в первую очередь к Золотому Капитолию, По его мнению, это
сооружение уникально. Хотя в столице каждого штата есть свой маленький
капитолий, чаще всего уменьшенная копия вашингтонского, но такой золотой
— единственный.
Честно говоря, разрекламированный капитолий на меня большого впечатления
не произвел. Он оказался очень похож на русскую православную церковь:
та же архитектура, белый камень, два позолоченных купола, разве что без
крестов.
На следующий день, подняв меня на рассвете, Кеннет ухитрился показать
мне не только окрестности дома, но и свой офис и еще восемь принадлежащих
ему домов. А к завтраку он вынес простой бумажный пакет, в котором хранил
свою коллекцию бриллиантов, самый крупный величиной с горошину. — Я приготовил
тебе подарок, — загадочно улыбаясь, сообщил, допивая кофе, Кеннет.
Он сунул руку в пакет с бриллиантами и, порывшись, выудил оттуда… сверкнувший
никелем двадцатипятицентовик. Это была юбилейная монетка, выпущенная к
двухсотлетию США. Так я неожиданно разбогател на четверть доллара — подарок
миллионера!
По дороге на аэродром заехали за Бертом Нейсомом, тоже миллионером и по
совместительству летчиком-любителем, чей самолет стоял в соседнем ангаре,
Ветер был почти ураганный, и я подумал, что полет придется отменить, но,
посоветовавшись между собой, друзья все же решили лететь. Но выбрали для
полета самолет Нейсома, у которого установлен более мощный двигатель.
Куда лететь, Кеннету и Берту было все равно. — Давайте совместим приятное
с полезным и полетим в Чикаго, — предложил я. — Это слишком далеко отсюда,
— возразил Берт, — оттуда мы сможем вернуться только вечером, а у меня
еще есть на сегодня дела. Я не стал настаивать: — Далеко так далеко. Может,
не до Чикаго, но хотя бы в том же направлении.
Развернув специальную летную карту, друзья выбрали аэропорт недалеко от
Давенпорта, примерно на полпути от Де Мойна до Чикаго и, что важно для
меня, рядом с 80-м интерстейт хайвэем. За штурвал сел хозяин самолета,
а я занял место второго пилота. Кеннет устроился на заднем сиденье с «Полароидом»,
чтобы сделать в полете несколько снимков на память. Когда мы набрали высоту,
Берт переключил управление на меня, заверяя: — Это же очень просто. Куда
эту штуковину повернешь (он имел в виду штурвал), туда самолет и полетит.
Главное — старайся не сбиваться с курса, который выдает бортовой компьютер.
Я с энтузиазмом ухватился за штурвал и. чуть не перевернул самолет. —
Сейчас сильный боковой ветер, поэтому так круто лучше не поворачивай и
не забывай выравнивать машину, — посоветовал Берт.
Мы летели на небольшой высоте: были хорошо видны кукурузные поля, фермы,
работающие на тракторах люди. Показался изгиб широкой реки. Оказалось
— это верховья Миссисипи.
Пока я вел самолет, Берт периодически вызывал по рации летчиков, находившихся
в воздухе поблизости: — Говорит Нейсом. У меня в самолете русский хитч-хайкер.
Кто может подбросить его от Давенпорта до Чикаго? К сожалению, в этот
день в Чикаго никто лететь не собирался.
Когда подлетели к пригородам Давенпорта, Берт взял управление на себя:
сажать самолет он мне все-таки не доверил.
В небольшом аэропорту попутных самолетов до Чикаго тоже не нашлось — авиастоп
не получился. Пришлось плестись пешком на хайвэй.
Интегральная йога в Чикаго
Почему-то в Америке чаще всего меня подвозили или на старых, или на
спортивных автомобилях. Вот и возле Давенпорта я попал к «спортсмену»,
который оказался большим любителем пива: холодильник в машине ломился
от банок. Но мы успели выпить только по паре штук и на одном из поворотов
с хайвэя расстались.
Первый раз я оказался в таком странном месте: вот выезд, а где же въезд
на хайвэй, у которого я смог бы голосовать? Надеясь, что он впереди, я
зашагал по шоссе. Повторюсь: занятие это не из приятных и просто опасное
— того и гляди угодишь под колеса к какому-нибудь лихачу.
Впереди остановился рефрижератор. Я решил, что для небольшого ремонта,
но, когда я проходил мимо, пожилой негр высунулся в окно и предложил садиться.
— Мне в Чикаго, — уточнил я на всякий случай. — Отлично! Я тоже туда.
По дороге Роберт сообщил, что занимается Интегральной йогой и стал подробно
объяснять: — Основная цель Интегральной йоги — исполнить волю Божественного
в мире, совершить духовную трансформацию и преобразование человеческого
бытия. Природа человека — это диссонанс, дисгармония. Нужно преобразовать
все: разум, сознание и деятельность человека, — но не извне, а изнутри,
не политическими и социальными реформами и даже не вероучениями и философиями,
но реализацией Бога в нас и в мире и полным изменением жизни на основе
этой реализации. Для этого недостаточно практики Хатха или Раджа Йоги.
Необходима абсолютная отдача себя трансцендентной, бесконечной и универсальной
Личности, одновременно личностной и безличностной, единой и множественной,
самоограниченной и бесконечной, пронизывающей своим существованием всю
Вселенную. Такое отречение должно быть полным. Ничего нельзя оставлять
в себе для себя — ни единого желания, ни требования, ни мнения, ни даже
мысли «так должно быть, а так не может быть», — нужно отдать все. Сердце
должно быть очищено от всех желаний, интеллект — от всех проявлений собственной
воли, нужно признать, что весь мир есть единое высочайшее проявление сокровенной
Мудрости, Силы и Блаженства…
Приехали в Чикаго. Попетляв по городу, подъехали к трехэтажному кирпичному
дому с большой мансардой. Роберт объяснил, что в этом здании находится
медитационный центр: — Я ученик Шри Чинмоя. Мой Гуру находится в Нью-Йорке.
Но до 1964 года жил в Индии, в ашраме в Пондишери и был учеником основоположника
Интегральной йоги - Шри Ауробиндо. Вот уже почти тридцать лет Шри Чинмой
живет в Штатах. В Нью-Йорке он организовал первый медитационный центр
и, кроме того, регулярно проводит медитации в штаб-квартире ООН. А ученики
Шри Чинмоя сейчас работают по всему миру.Вот и у нас в Чикаго кроме меня
есть и другие ученики. В этом центре мы встречаемся все вместе только
два раза в неделю — по средам и воскресеньям, а постоянно здесь кроме
меня живут несколько человек. Дом просторный. Можно и для тебя найти комнату.
Так что, если хочешь, можешь остановиться у нас. Правда, спать придется
на полу.
Вечером я присутствовал на занятии по медитации, которое Роберт проводил
с тремя новичками: — Почему мы должны медитировать? Потому что только
с помощью медитации мы можем достичь внутреннего мира и покоя. Покой,
который после десяти часов тревог, волнений и фрустраций мы можем достичь
в нашей обыденной жизни, нас не может полностью удовлетворить. Ведь мы
все время подвергаемся воздействию негативных эмоций: зависти, страха,
сомнения, неуверенности. Они постоянно выводят нас из состояния равновесия.
Только с помощью медитации мы сможем избавиться от них и достичь Божественного
мира и покоя. Если мы будем медитировать с полной отдачей и сможем достичь
состояния полного душевного спокойствия хотя бы на одну минуту, это радикально
изменит всю нашу жизнь. А если мы сможем находиться в состоянии медитации
более длительное время, то божественные Покой, Свет и Блаженство снизойдут
на нас. Мы нуждаемся в медитации потому, что наша душа стремится к свету,
к тому, чтобы полностью им наполниться. Если у вас есть такое стремление,
тогда стоит заниматься медитацией. Если же вы удовлетворены тем состоянием,
в котором находитесь, то в медитации нет никакой необходимости. Единственная
причина, по которой человек стремится к медитации — это ощущение внутреннего
голода. Все, что нужно для нашего удовлетворения, находится внутри нас,
но мы не имеем к этому доступа. Поэтому медитация — это путь к себе…
Начинаем. Уходим от внешнего мира. Зафиксируем взгляд на точке, находящейся
в центре окружности. — Он раздал всем карточки. — Точка — это все, что
осталось от материального мира. Достигаем состояния полной концентрации.
Обращаем свой взгляд вовнутрь… Только внутри себя мы обретаем Бога, который
не где-то высоко на небе, но в душе каждого человека…
Занятие продолжалось несколько часов: лекция, чтение отрывков из книг
Шри Чинмоя, медитация под музыку и в ходьбе…
На следующее утро я отправился прогуляться по городу. В Чикаго роль метро
выполняет надземная железная дорога. Прежде чем доехать на поезде до центра
города, проезжаешь на высоте второго этажа через районы, застроенные в
начале века. Большинство зданий уже обветшало, а то и просто превратилось
в руины.
Трущобы посреди города типичны для Америки. В центре (в отличие от Европы)
живет одна беднота — богатые перебираются в пригороды.
Недалеко от даунтауна обязательно есть негритянское гетто, в Чикаго их
даже несколько. Самое известное — Саут-сайд. Официально в Америке расизма
нет. Формально закон не запрещает неграм покупать или снимать дома и квартиры
в кварталах, где живут белые. Но если домовладелец вздумает заключить
подобный контракт с негром, то цены на жилье во всем квартале падают.
Поэтому в приличных районах предпочитают с неграми дела не иметь.
Наверное, каждый слышал про знаменитых чикагских гангстеров и бутлегеров
времен «сухого закона». Сейчас город известен на всю Америку тем, что
здесь довольно легко найти работу. Наверное, поэтому он и привлекает эмигрантов,
в том числе и из России. Здесь, как в Нью-Йорке или Сан-Франциско, я часто
встречал на улицах людей, оживленно обсуждавших свои дела по-русски.
Большинство домов в Чикаго построено из серого камня, а тут еще и погода
выдалась пасмурная… В общем, в тот день город показался мне каким-то унылым
и безрадостным.
Слева — Мичиган, справа — Индиана
На следующий день я собрался ехать дальше. Роберт отвез меня в Южную
Голландию, пригород Чикаго. Итак, последний этап пути: до Нью-Йорка, по
90-му хайвею.
За проезд по нему водители должны платить. На весь путь от Чикаго до Нью-Йорка
потратишь около шестидесяти долларов. Зато на бесплатном хайвэе — в два
раза больше времени.
Попасть на шоссе, окруженное двухметровым забором из колючей проволоки,
можно только через турникеты (toll-point). Но, когда на повороте меня
высадили, я, надеясь быстро поймать попутку, встал прямо на обочине. Мимо
проносились, не снижая скорости, трейлеры.
Остановился, и то часа через полтора автомобиль… хайвэй патруля. Полицейский
предложил сесть в машину и показать документы. Я достал паспорт. — Ты
знаешь, что здесь автостопить нельзя? — строго спросил офицер, после того
как выяснил, что я из России. Я постарался изобразить самое искреннее
удивление: — Правда? Т.е. really?
Он стал мне популярно объяснять, что на интерстейт хайвэях и фривеях пешеходам
находиться запрещено. Я сделал вид, что впервые об этом слышу. — А как
ты сюда попал? — Ехал на попутке и меня высадили здесь.
Видимо, полицейский удовлетворился моим объяснением, потому что, ни слова
не сказав о штрафе, предложил подвезти к въезду на хайвей, где голосовать
разрешено.
Пришлось мне голосовать перед турникетом, через который на хайвей въезжают
машины, идущие как в Нью-Йорк, так и в обратную сторону — в Чикаго (потоки
транспорта разделяются уже за турникетом). Здесь стоял знак ограничения
скорости, поэтому машины проезжали мимо очень медленно. Впервые у меня
появилась возможность хорошенько разглядеть, как реагируют на хитч-хайкера
автомобилисты.
Простояв довольно долго, я отмстил в их поведении определенную закономерность.
Сначала водитель бросал взгляд в мою сторону и быстро читал надпись: «Нью-Йорк»
на табличке. Дальнейшее зависело от того, по пути мне с ним или нет. Практически
все, кто ехал в сторону Чикаго, выражали жестами бурное сожаление, что
нам не по пути. Если же водитель отводил глаза и начинал активно рыться
у себя в «бардачке» или с интересом разглядывать окрестности (где, кстати,
ничего примечательного не наблюдалось), то — увы! — это был явный признак
того, что он едет в сторону Нью-Йорка.
День выдался пасмурный, а психологи давно установили, что в такую погоду
люди помогают менее охотно, чем в ясную и солнечную. Неужели мне торчать
тут, пока погода не улучшится?.. Но нет правил без исключений — один водитель
все-таки остановился: солидный мужчина в темном костюме и белой рубашке
с галстуком. Видимо, чиновник — все заднее сиденье занято папками с бумагами.
Я обрадовался, что наконец-то поеду дальше в сторону Нью-Йорка, но, выехав
на хайвей, мы повернули в сторону Чикаго.
— Мне в Нью-Йорк, — всполошился я и показал рукой в обратном направлении.
— О, пардон, виноват. Я не местный и плохо сориентировался. Он, похоже,
действительно хотел мне помочь и теперь не знал, как же исправить свою
ошибку: — Что же делать? Высадить тебя на хайвее нельзя. Отвезти назад
и рад бы, да не могу — тут обратных разворотов нет. Придется ехать до
следующего выезда.
Да, много раз судьба меняла мой маршрут, но в обратном направлении я ехал
впервые. К такому повороту я отнесся философски, а вот водитель все продолжал
мучиться и при расставании достал из бумажника пятидолларовую банкноту:
— Пусть это будет компенсацией за мою ошибку.
Девяностый интерстейт хайвей проходит по границе между двумя штатами.
С одной стороны Мичиган, с другой — Индиана. Вечер застал меня на пересечении
с 33-м стейт хайвеем. В поисках места для ночлега, я прогулялся по Мичигану,
метров пятьсот, не больше, но там мне не понравилось. Вернулся назад и
зашагал в Индиану. Пройдя по хайвэю не больше километра, свернул в лес.
На хвое, под старой сосной постелил пластиковый мешок (такие в Америке
обычно используют для мусора). На него положил спальник и, не раздеваясь,
забрался внутрь. Температура была не выше нуля, но я довольно быстро согрелся
— не наврали в рекламе! — и сразу уснул.
К утру погода не изменилась. Было все так же холодно и пасмурно. Я вернулся
на то же место на пересечении 33-го хайвэя. И здесь без изменений. Машин
мало, да и попадаются одни пенсионеры и женщины, а уж они-то хитч-хайкеров
берут очень редко, руку можно даже не поднимать.
Но тут редкий случай! Подвезти меня решилась симпатичная шатенка на джипе
«Судзуки-самурай». Ее решимость объяснялась очень просто: все заднее сиденье
занимал… громадный дог, который сразу же положил свою тяжелую голову мне
на плечо. С таким телохранителем можно хоть десяток хитч-хайкеров взять
в машину!
Девушка оказалась студенткой из Индианаполиса. Мне страшно надоело стопить
на платном шоссе. Может, стоит свернуть? Я достал карту и увидел, что
этот город совсем в другой стороне. Хотя у меня были еще и координаты
водителя одной из попуток, который жил там же, на этот раз круто менять
маршрут не захотелось.
Я остался голосовать у поворота на 69-й интерстейт хайвэй перед турникетом.
Здесь машины тоже поворачивали на Нью-Йорк или Чикаго, только въехав на
хайвей. Останавливаться никто не собирался. Выход один — пройти за турникет
и встать на развилке. Там потоки машин разделяются, и водителям будет
сложнее прикидываться, что нам не по пути.
Стою. Опять холодно и невесело… Подъезжает машина. Конечно, опять патрульная.
Конечно, за рулем опять вчерашний полицейский. Он тоже меня узнал и удивленно
воскликнул: — Опять ты! Я же тебе уже говорил, на американских автострадах
голосовать строго запрещено! Я попытался оправдываться: — Так до трассы
еще метров тридцать. — Ты неправильно понял. Здесь голосовать тоже нельзя
— только перед турникетом. — Но там неудобно. Тяжело вздохнув, полицейский
тем не менее невозмутимо и внятно попросил: — Шел бы ты лучше голосовать
за турникет.
Я нехотя подчинился. С полицейскими лучше не спорить. Тем более по пустякам.
Штат Огайо: No hitch-hiking
До границы со штатом Огайо было уже рукой подать, но тут всплыло в
памяти предупреждение хитч-хайкера из Калифорнии о том, что в этом штате
стопить опасно. Что же делать? В объезд не хочется, а покупать билет на
автобус — не в моих принципах. Выход только один — ехать с транзитниками.
От нескольких предложений подвезти меня на несколько десятков миль я отказался,
но скоро так окоченел на пронизывающем насквозь холодном ветру, что согласен
был ехать с кем угодно и куда угодно, лишь бы немного погреться в машине.
Затормозил джип. Водитель, судя по штормовке и удочкам, собрался на рыбалку
— Я еду на озера и могу подвезти тебя только до Толидо.
Когда возле Толидо (в центре Огайо) я вышел из машины, первый же взгляд,
брошенный на дорогу, уперся в белую табличку с надписью: «No hitch-hiking»
- первую и единственную за время всего моего путешествия. Действительно,
не зря меня предупреждали. Надо срочно сматываться, Я отошел немного подальше
и стал голосовать.
То ли здесь патрульных автомобилей больше, чем в других штатах, то ли
я обращал на них особое внимание, но за пятнадцать минут мимо меня проехали
четыре полицейских машины. К счастью, без остановки.
Место было не очень удачное — на крутом повороте эстакады, по которой
машины выезжали к турникету. Решив, что грузовик здесь вряд ли рискнет
затормозить, я высматривал исключительно легковые машины. И конечно, все
получилось наоборот - остановился рефрижератор.
Толстяк водитель, выскочив из кабины, стал протирать тряпкой фары и радиатор.
В Америке мне часто приходилось встречать толстяков, но этот потряс мое
воображение. — В какую часть Нью-Йорка тебе нужно? — спросил он. Я даже
растерялся от неожиданности. Немного поколебавшись, ответил: — Мне лишь
бы до станции метро добраться. — А! Я-то думал, что ты едешь в штат Нью-Йорк.
— И водитель с явным разочарованием добавил: — Я в Нью-Йорк-сити не еду.
— Да и Бог с ним. Мне бы хоть из Огайо выбраться. — Тогда садись. — И
он открыл мне дверцу ключом… — Я еду на северо-запад штата, в Буффало,
— пояснил толстяк, включив зажигание.
По карте я определил, что в Кливленде дорога на Буффало поворачивает налево,
а нью-йоркская — направо. Но Кливленд — это еще Огайо…
Водитель болтал без умолку. Мы обсудили с ним массу проблем: от военного
конфликта в зоне Персидского залива до качества гамбургеров в закусочных
«Макдональдс». В кабине рефрижератора была установлена рация, и водитель
ухитрялся включать в разговор других дальнобойщиков. И в конце концов
нашел такого же любителя поболтать.
Я-то считал, что за два месяца в Америке уже достаточно освоил язык, иногда
даже ловил себя на том, что и думаю на английском. Но в сплошном потоке
речи двух водителей-дальнобойщиков я смог понять только отдельные слова.
Снимок у Ниагары
У Кливлендской развилки я мысленно попрощался (ненадолго) с дорогой
на Нью-Йорк. Опять, и уже в который раз, приходится сворачивать в сторону
с прямого пути. Хорошо, что хоть погода наладилась. Не так тоскливо будет
голосовать.
У Кливленда мы выехали на берег озера Эри и поехали вдоль него до Буффало.
И только прочитав на одном из указателей: «река Ниагара», я сообразил,
что до знаменитого водопада отсюда, должно быть, рукой подать.
Туда я доехал с мужчиной лет сорока. Узнав, что я из России, он сразу
перешел на достаточно приличный русский, но с явным американским акцентом.
Оказалось, полковник Кремптон изучал язык потенциального противника в
военной академии в Вест-Пойнте.
На островке, рассекающем Ниагару на два потока, самая удачная смотровая
площадка: водопад бурлит прямо под ногами. И конечно здесь, как и у любой
американской достопримечательности, — группа школьников, старушки и увешанные
фотоаппаратами и видеокамерами японцы.
Я тоже непременно решил сфотографироваться. Но у меня не было фотоаппарата
(я придерживаюсь правила обходиться в дороге минимумом снаряжения, в который
фотоаппарат не входит)… Тогда я подошел к молодой американке с фотоаппаратом,
стоявшей у парапета: — Скажите, пожалуйста, с какой точки лучше всего
сделать снимок на память о Ниагаре? — Мне кажется, любая фотография будет
удачной. — А вы не могли бы мне помочь? — Конечно. Давайте фотоаппарат.
Пришлось объяснить, что я прошу се сделать снимок своим фотоаппаратом
и потом прислать мне фотографию или хоть негатив. Решающим аргументом
в моей просьбе, конечно, было то, что я из России и вряд ли еще раз попаду
сюда…
Девушка оказалась студенткой университета штата Нью-Йорк. Лори приехала
сюда на машине вместе со своим другом, Робертом. Подошел ее парень (в
очках — типичный студент-отличник). Они согласились взять меня с собой
до Олбани, столицы штата Нью-Йорк, но предупредили, что поедут не напрямую,
поэтому скорее всего придется переночевать в мотеле и доберемся только
на следующий день.
Прежде чем отправиться в путь, мы зашли в находящийся неподалеку от водопада
музей, где можно узнать о жизни индейцев: с настоящими вигвамами, макетами
индейских поселений, восковыми фигурами американских аборигенов в боевой
раскраске с томагавками… Все знакомо с детства по книжкам и кинофильмам,
но увидеть в живую довелось впервые!
Штат Нью-Йорк и Нью-Йорк-сити — это две большие разницы
От Ниагарского водопада через Рочестер и Сиракузы мы добрались до
озера Онтарио. Здесь у мыса Кейп Винсент — исток реки Святого Лаврентия.
Это знаменитый Край тысячи островов. Место экологически чистое, и земля
здесь очень дорогая, поэтому почти все эти скалистые островки принадлежат
каким-нибудь миллионерам.
Мы искали, где бы нам остановиться. На мысе есть молодежное общежитие,
но оно оказалось закрыто. Поехали дальше. На берегу заметили суперсовременное
здание. Подъехали поближе, решив, что это дорогой отель, а оказалось —
тюрьма (тоже, видимо, для миллионеров?).
Стали искать мотель. Ткнулись в один, другой, третий, но нигде не было
свободных мест, хотя туристский сезон еще не наступил. Хозяйка одного
из мотелей объяснила: — Сейчас здесь много лесорубов. Вот и у нас они
заняли почти все комнаты.
А я то думал, что мы едем по национальному парку. Вокруг сплошной стеной
- дремучие леса, откуда время от времени на дорогу выскакивают звери.
И не только мелочь вроде зайцев, но и олени, с одним из которых нам только
чудом удалось избежать столкновения.
Наконец в одном из мотелей нашлась комната для Роберта и Лори, а я посчитал,
что в своем спальнике могу переночевать и на открытом воздухе под ближайшей
сосной.
Ранним утром по тихим лесным дорогам поехали дальше. Штат Нью-Йорк мне
показался одним из самых красивых в стране — сплошной заповедник дикой
природы: поросшие лесом горы, корабельные сосны, чистые реки, небольшие
водопады. Города очень опрятные и дома хорошо вписываются в ландшафт.
Показав Олбани, Роберт и Лори довезли меня до станции техобслуживания,
стоящей возле хайвэя на Нью-Йорк.
День выдался солнечный, но очень ветреный, и я зашел в кафе согреться
и выпить чашку кофе. И тут я обратил внимание, что все, кто заезжает на
станцию, обязательно заходят сюда. Поэтому решил автостопить прямо в кафе,
спрашивая каждого входящего, не едет ли он в сторону Нью-Йорк-сити.
Спросил больше двух десятков посетителей. Однако никто не признавался.
Наконец один мужчина подтвердил, что ему со мной по пути. — Может, возьмете
меня в попутчики? — тут же предложил я. Он засмущался и извинился: — К
сожалению, нет. Со мной едет ребенок.
Наверное, он прав. Каждый водитель, подбирающий хитч-хайкера, рискует.
Когда в кафе вошли три парня, я спросил и у них. Они-то и согласились
меня подвезти, но только миль тридцать, потому что ехали на горное озеро
Махон лейк. До дороги на Нью-Йорк оттуда, по их словам, недалеко, и я
поехал вместе с ними.
Озеро находится в невысоких, поросших лесом горах. Оно оказалось небольшим,
но очень красивым. Рекламный проспект, который каждому выдают при въезде,
я сразу прочитать не успел, а потом, конечно, потерял; помню только, что
Махон лейк входит в число пятнадцати самых известных исторических мест
США.
Это туристы заранее выбирают себе интересное место, куда хотели бы съездить,
а хитч-хайкеры чаще всего понятия не имеют, куда их занесет.
Вода в озере была ледяная и такая прозрачная, что, кажется, можно разглядеть
каждую песчинку на дне. Когда потеплеет, здесь, наверное, будет отлично.
Вокруг — ни души, только сосны поскрипывали. На другом берегу — необычный
отель, будто слепленный из множества домов: одна секция в псевдовосточном
стиле, с башенками и лепным орнаментом, другая — деревянная, под старину,
третья — кирпичная, суперсовременная… В одном из домиков и облюбовали
себе номер трое студентов, с которыми я приехал. А я, все-таки искупавшись
в озере, по тихой лесной дороге отправился назад, на трассу.
Шел недолго — меня подобрал местный житель на старом «Форде» и довез прямо
до хайвэя, идущего на Нью-Йорк.
До Нью-Йорк-сити оставалось около пятидесяти километров — час езды. Проходивший
мимо солдат в камуфляжной форме, глянув на мою табличку: «Нью-Йорк», остановился:
— Тебя здесь никто не подберет — просто побоятся. У Нью-Йорка слишком
дурная слава. Ты бы лучше ехал на автобусе…
Никаких автобусов! Все штаты проехал автостопом и на финише сдаваться?!
И потом, разве в Майами или Чикаго меньше бандитов? В конце концов пешком
дойду.
Через пару минут рядом затормозила спортивная машина. Ее владелец, араб,
по-английски говорил с сильным акцентом, и оказался… дипломатом. Он как
раз ехал на работу в представительство Алжира и с ходу предложил устроить
мне экскурсию по зданию штаб-квартиры ООН.
Проехав по огромному мосту через Гудзон, мы попали в Нью-Йорк-сити, сначала
в Квинс, а затем по подземному туннелю в Манхэттен.
В здание ООН пропустили без проблем — алжирец показал пропуск и представил
меня как своего знакомого. В центральном зале, где проходят генеральные
ассамблеи, шла лекция для студентов Колумбийского университета. Можно
спокойно зайти и послушать. А дверь в зал Совета Безопасности закрыта
— туда любопытных не пускают.
После небольшой экскурсии я немного прогулялся по авеню и стритам Манхэттена
и отправился в аэропорт Кеннеди. Туда можно доехать на городском автобусе
от станции метро «Джамайка-центр».
Обратный билет у меня был с открытой датой, поэтому опять пришлось идти
на подсадку. Правда, здесь шансов улететь было значительно больше. В Москву
самолеты возвращались полупустыми: народ всякими правдами и неправдами
старался задержаться в Америке. Поэтому я смог улететь с первой же попытки.
Два с лишним месяца от меня не было никаких вестей. Я тоже не знал, как
обстоят дела дома, но в Москву вернулся как раз вовремя — прямо на защиту
диплома. Правда, выяснилось, что красный диплом получить не удастся: в
начале апреля нужно было пересдать два экзамена, а я в это время находился
где-то между Калифорнией и Индианой.
Комментарии