Виды туризма
Автор: Евгений Смургис
От редакции:
Продолжаем публикацию путевых заметок мастера спорта Евгения Павловича Смургиса, завершающего на лодке "МАХ-4" уникальное плавание через всю нашу страну с запада на восток. Как сообщалось в № 100, 20 сентября 1982 г., закончив путь по Амуру, он вышел к океану. По просьбе Е. Смургиса вносим немаловажное уточнение: он не считает свое путешествие законченным, поскольку финишировать запланировал непременно во Владивостоке. "Осталось еще раз сесть в лодку и пройти 1600 км морем,— пишет он.— Даже в одиночном варианте это займет не более 20 суток, но думаю финишный участок проплыть вдвоем и с хорошей скоростью. Если уложимся в 16 суток, то общий итог будет таким: 366 активных дней на 30600 "гребных" километров". Если учесть, что большую часть пути Е. Смургису довелось пройти в одиночку и именно на этих одиночных этапах условия неизменно оказывались особенно сложными; средняя за год скорость 85 км в день представляется немалым спортивным достижением.
Предлагаем рассказ о плавании 1979 г. по Енисею в паре с донецким туристом Леонидом Микулой.
Когда в московском аэропорту я сдавал в багаж новую пару весел, никто не обращал на это никакого внимания. А вот когда после рейса я получал те же весла в заполярном Норильске, да еще потом стоял с ними на перроне, ожидая поезд на Дудинку, повертеться пришлось. Не было, наверно, ни одного норильчанина, который спокойно прошел бы мимо! В суровом здешнем краю, где все сызмала привыкли видеть лыжи и оленьи упряжки, спортивные весла казались чем-то совершенно необычным.
Через два дня я был уже в Дудинке. Воскресенье. Учреждения не работают, гостиница — наверняка забита. Надо искать жилье, ориентируясь на частный сектор. Лучший вариант — поближе к лесозаводу, где прошлым летом была оставлена на хранение моя лодка. Выхожу на поиски ночлега, а попутно размышляю. В принципе, "МАХ-4" должна быть в хорошем состоянии. Покраска, смена подвижной части сиденья, обклейка лопастей весел — вот, пожалуй, и все. За неделю, думаю, управлюсь.
Подхожу к одноэтажному длинному строению с какой-то вывеской. Думал — общежитие, а оказалась какая-то контора по перевалке грузов. У дверей — мотоцикл "Урал". На нем собирается в путь рослый хмурый мужчина лет тридцати. Обращаюсь к нему с вопросом насчет квартиры, он интересуется — откуда я. Объясняю. На лице его появляется широкая улыбка:
— "МАХ-4"? Никогда бы не поверил, что доведется встретиться. Сюрприз да и только! Я — постоянный клиент единственного киоска, торгующего "Катерами и яхтами". Один экземпляр всегда мой. С интересом читаю все про путешествия.
Шофер Виктор Задорин и сам оказался энтузиастом водных путешествий. Правда, он предпочитает парусно-моторные походы. В его "послужном списке" впечатляющее плавание от Красноярска до Дудинки! Одним словом, через несколько минут выяснилось, что в гостинице "только меня и ждут", и Виктор на том же "Урале" мгновенно доставил меня к "месту жительства". До отплытия я еще не раз встречался с Виктором и его друзьями. Слушая их, в который раз удивлялся тому, как сильна в человеке тяга к путешествиям— познанию окружающего мира: где только они не бывали!
Бросив в номере вещи, заторопился на лесозаводский склад: очень не терпелось встретиться с лодкой. Увидел ее через щель двери — успокоился. В понедельник утром нанес рабочий визит директору Одинцову, от всей души поблагодарил за полную сохранность лодки и снаряжения — все было в лучшем виде.
Начались обычные предстартовые хлопоты. Не могу попутно не вспомнить забавную историю. Я еще год назад обещал выступить с рассказом о плавании на "МАХ-4" перед норильчанами. Пришлось теперь выполнять обещанное. И вот меня попросили приехать в управление торговли, предупредив, что рассказ мой должен "вместиться" в один час, что это должно быть "вроде политинформации" перед началом работы.
Когда я вошел в красный уголок — опешил: все стулья заняты одними только женщинами самого разного возраста. Единственный мужчина, вошедший со мной, быстренько меня представил и тут же удалился по срочным делам. Что делать? Будет ли интересен мой рассказ такой аудитории? Достал карту, пробежал по маршруту "МАХ-4", показал десяток фотографий — никакого впечатления. Вот только на последнюю, с медвежонком Борей, членом экипажа 1969 г., хоть какая-то реакция. Стал незаметно переключаться на наше Приморье — удивительный край. Стал рассказывать о редком животном и растительном мире Дальнего Востока, охоте, людях. Показал несколько таежных снимков (фотоаппарат — неизменный "квартирант" моего рюкзака на зимней охоте) — оживились женщины! Через полчаса я не видел ни одного скучающего лица. Когда же стал рассказывать о соболе, этом удивительном, не до конца раскрывшем свои тайны зверьке, — короле меха, наступил полный контакт с аудиторией. Вопросов было много. Главный мужчина прибежал напомнить, что "политинформация" затянулась...
* * *
К отплытию все готово. Остается встретиться с Леонидом, который должен быть в Игарке и дожидаться там прихода "МАХ-4". А пока есть время получше познакомиться с Норильском.
Это фантастический город, созданный на Таймыре руками советского человека. Уж каких только новых и сверхновых городов не видел я за годы плаваний, а Норильск сравнить не с чем! Его по праву называют жемчужиной Заполярья. Он вырос и расцвел необыкновенно быстро, как цветы в тундре. Можно долго рассказывать о кварталах многоэтажных домов, Дворце культуры, большом плавательном бассейне, Дворце спорта "Арктика". После трудовых будней норильчане, как это заведено у нас повсеместно, любят отдохнуть среди великолепной природы. В лучших уголках пригородной зоны созданы десятки удобных баз отдыха, профилакториев. Мне показывали замечательные по красоте озера: Лама, Голубое, Мелкое, раскинувшиеся, словно по мановению волшебной палочки, в живописной горной местности. На берегах — уютные домики, столовые, буфеты и... оборудованные пляжи. "Как пляжи? — спросит, возможно, удивленный читатель, — разве можно купаться в ледяной воде?" Точно так же спросил и я. Но когда "рискнул" влезть в воду, то от удивления открыл рот: тепло, будто в родной реке Воронеж купаюсь. В чем дело? Не может же на вечной мерзлоте вода иметь +20°! И горячих источников здесь нет. Озеро неглубокое, дно илистое. Встаю, погружая ноги по колено в ил. Словно обожгло! Вот она разгадка. Полуметровая иловая подушка служит хорошим теплоизолятором. Озера, прогреваемые солнцем, словно в теплоизоляционных чашах. Так что и у норильчан есть, оказывается, свой пляжный сезон! Правда, короткий.
15 июля. Старт. Из Норильска возвращаюсь в Дудинку по самой северной в мире железной дороге. Собираю в мешки снаряжение. На этот раз его больше, чем в предыдущие годы: во-первых, будем плыть вдвоем; во-вторых, все-таки север. Бегу в магазин за хлебом и овощами. Тороплюсь: в 15.30 должны прийти корреспондент "Советского Таймыра" и оператор телевидения.
Время. Ждать никого не буду. Старт, как и намечено, в 16.00. Рабочие лесозавода вместе с мастером Виктором охотно помогают спустить "МАХ-4" на воду. Не удержался и директор завода Одинцов. Как в благодарность не покатать желающих? Сколько разговоров было вокруг моей лодки, как все хотели помочь! Сначала один даю "примерочный кружок" вокруг длиннющей морской баржи. Чувство такое, будто вчера вылез из лодки: за долгие годы сроднился с ней. Потом в несколько заездов катал собравшихся. Удивление и восхищение: никому и в голову не приходило, что можно так быстро и уверенно плавать без всякого мотора.
Уложив вещи, сажаю в лодку Виктора Задорина с приятелем и журналистку из "Советского Таймыра" Надежду Иове: она готовит материал о путешествии и у нее осталось несколько невыясненных вопросов, а главное — просто необходимо попробовать самой!
Спустившись несколько сот метров по реке Дудинке, оказываюсь уже на Енисее, бросаю якорь у острова Кабацкий. Посидели здесь немножко перед дорогой, поговорили. Отвез пассажиров на причал — и в путь!
Пирс отдаляется. Прощай, Дудинка! Может быть, навсегда. Ветер, когда не нужно — неделю дувший мне попутно, прекратился. Штиль. Тепло. Знаю что подниматься нужно в основном правым берегом. Выше Дудинки берег пустынный, с воды видны две-три дачи. Рыбаков на берегу мало: конец воскресного дня, все уже разъехались. Те, что остались дружно жалуются на плохую рыбалку.
Первая цель моего плавания — Игарка. До нее 250 км, одолеть их надо за пять суток, так как Леша будет ждать 20-го числа. Арифметика ясная: по 50 км ежесуточно против воды. Задача для одного совсем не легкая, но возможная.
16 июля. Утро солнечное. Слабый ветер. Течение за выступающими каргами (короткие каменные косы) несильное. Скорость 5 км/ч без особого напряжения. Хорошо!
К обеду ветер усиливается. Волна все больше мешает грести. Пробую отойти от берега, но попадаю на сильный поток, — так еще хуже! Надо попытать противоположный берег. Миновав мыс Ситковский, пересекаю Енисей — это верных 4 км. Выясняется, что левый берег еще меньше пригоден для борьбы с течением: Енисей, не встречая на своем пути никаких преград, стекает в Ледовитый океан мощным потоком. Да, каменным правым берегом, прячась за каргами, пожалуй, идти сподручней. Опять пересекаю могучую реку, сожалея о потерянных километрах. Растительность на берегу пошла веселее. Из деревьев в основном лиственница, береза, встречается ель: много кустарника.
Впереди показались два буксира, ведут лес для Одинцова. Трос в колоссальном напряжении тянет полуторакилометровый плот. Приближаюсь ко второму буксиру. Экипаж его высыпал на палубу:
— Что, мотор сломался? Швартуйся к плоту, к полуночи дотянем...
Они и в мыслях не держат, что плыву я в обратную сторону — вверх!
За Никольским останавливаюсь на отдых. Готовлю пищу на следующий день. Удивительно хорошее состояние. В теле приятная усталость, спокойная радость начала. Прикидываю: в общей сложности прошел 64 км за 15 часов чистого ходового времени. Пройденным путем и главное — своим состоянием доволен, но знаю, что обольщаться не стоит: Енисей с каждым километром будет убыстрять свой бег.
17 июля. В 0 часов поднимаю якорь. Благо здесь световой день — все 24 часа в сутки. Ветра нет. Прячась за каргами, поднимаюсь легко и споро. Временами попадаю даже в попутные потоки обратного течения! Берега совершенно не населены. На 100 км от Дудинки всего два небольших населенных пункта. Судоходство редкое. Хоть Енисей и сузился примерно до 3 км, ловлю себя на мысли, что никогда не приходилось видеть такой массы речной воды. Глубины здесь на судовом ходу такие, что и супертанкер пройдет спокойно!
18 июля. В 7 утра встречаюсь с первым препятствием — 7-километровым перекатом Липатовским. Прохожу его без труда, как советует лоция — правым берегом, оставляя с левого борта осередок Бол. Липатовский и одноименный остров. Погода солнечная. На воде комар досаждает несильно, но стоит выйти на берег — бросается тучей. Потом долго гонишь лодку, спасаясь бегством,
20 июля. 4 часа утра. К самой воде выходит каменный монолит, отполированный водами паводка. Изредка его прорезают маленькие бухточки. Все в порядке — лодка идет хорошо, накатом. Тишину нарушают лишь звуки катающейся тележки и тихий плеск весел. Вылетаю из-за очередного каменного выступа — и занесенные для гребка весла застывают в воздухе. В трех метрах от меня, у самой кромки воды— с десяток крупных серых зайцев. Все сидят на задних лапках и заняты очень странным делом: мелкими частыми движениями бьют себя по мордочкам. Потом местные охотники мне объяснили, что зайцы и другие звери в это время часто выбегают к реке на чистые места, спасаясь от комаров. Били себя по мордочкам? Отбивались от комаров...
За четыре дня песца видел, оленя, вот и зайчики встретились! Кто следующий?
Проплывает мимо километровый указатель с цифрой 50. Это расстояние до Игарки. Значит, сегодня к полуночи состоится наша встреча с Лешей. Вот и первые городские рыбаки. Прямо по курсу сплошная береговая полоса, это река на 90° поворачивает на запад. Издалека замечаю человека, стоящего на обрывистом мысу Кармакулы. Западный ветер и сильное течение вырвавшегося из узкой — не более 1,5 км — горловины потока затрудняет движение, гребу из последних сил. Человек стоит, ждет. Черты его становятся различимы. Развивающиеся на ветру волосы, штормовка, фотоаппарат. Сомнений нет. Это Леша стоит на скалистом берегу, под ногами его беснуется Енисей — течение бьет именно в это место, бросая кипящую пену. Так во все времена выходили первопроходцы к берегам могучих сибирских рек, всматривались в даль, садились в оморочки, стружки, ладьи да кочи, продолжали свой путь к дальним рубежам. Менялся облик людей, все лучше становилось их снаряжение, но неизменным оставалось одно — неукротимая жажда познания!
Корма "МАХ-4" касается торчащего из воды камня. "Почему-то" оказавшийся в далеком Заполярье донецкий фотогравер Леонид Микула легко прыгает в лодку и занимает свое место на веслах. Нам предстоит подняться по Енисею в устье Ангары, преодолев 2000-километровый поток встречной воды.
Леонид совсем не случайно стал членом экипажа "МАХ-4". Наши жизненные дороги пересеклись на Оби. Я плыл тогда в одиночку, догнал катамаран донецких туристов. Познакомились. Леща опробовал "МАХ" — и загорелся. Никогда не забуду его лица. В нем читалось одно желание, скрыть которое он и не пытался. "Плыви с Евгением, мы закончим поход без тебя!" — говорили тогда его ребята, Но он не мог себе этого позволить. Он должен, он обязан был доверти руководимую им группу сам. Потом была переписка. Я пригласил его участвовать в путешествии по Енисею...
В Игарке швартуемся к плавзаводу. Город расположен на правом берегу Игарской протоки, омывающей одноименный остров. Снова поражаюсь тому, как удачно выбирали места для селения наши первопроходцы. Пройдите сотни километров в любую сторону, но лучщего места для порта не найдете! У Леонида оказались в Игарке знакомые. Весь следующий день быд заполнен на редкость плотно: баня, гости, отдых. Ветер между тем расшалился. Ночью усилился до штормового. Проснулся я от протяжных звуков сирен. Оказалось — ничего страшного: суда провожали теплоход "Золотицу", уходящий в дальнее заграничное плавание. Такова традиция в Игарском порту.
22 июля. Через несколько часов покидает порт и "МАХ-4", увозя в маршрутной книжке память о "Золотице" — отметки о прибытии в Игарку и убытии, скрепленные судовой печатью. Погода солнечная, но ветер еще очень сильный. Енисей в этом месте широк, не меньше 6 — 8 км. Немного болтает — нагонная волна то и дело норовит выбросить на глинистые отвалы. Отплывешь метров на 20—30 от берега, течение заметно сильнее. Опять подгребаем к островам, здесь поспокойнее.
К вечеру стихло, грести — удовольствие. А ночью и вовсе полный штиль. Леша рвется в бой: грести, грести и грести. Приходится устанавливать для него жесткий график на первую неделю. За это время он должен постепенно "вгрестись", иначе с потертостями и болезненным состоянием мышц может надолго выбыть из строя.
25 июля. Этому дню суждено было стать знаменательным в истории "МАХ-4". С утра мы с Леонидом круто поспорили. Чтобы спор разрешить (речь шла о деталях пройденного накануне пути по протоке), пришлось возвращаться на 7 км обратно. Не поспорив, мы так и не узнали бы, что расстаемся с Полярным кругом. Напротив пос. Курейка, расположенного на левом берегу, впадает в Енисей одноименная река. На высоком ее берегу на двух металлических опорах сделан из стального прутка ажурный рисунок — медведь, корабль и олень. И надпись: "Полярный круг". Повторное пересечение полярного круга запечатлели на фотопленку по всей форме.
К вечеру у села Горошинского встречаем "Прогресс". На борту надписи: "Норильск — Красноярск". Норильская семья путешествует. Да, водномоторники на расстояния смотрят иначе. Только все равно мы им не завидуем.
Выше Енисей, ширина которого здесь достигает 10 км, делится островами на три протоки. Решили обходить острова правой протокой, но подняться по ней сумели лишь на какие-то жалкие несколько сот метров: как ни нажимали в четыре весла, забуксовали на месте! Очень уж быстрое течение атаковало нас в союзе с сильным встречным ветром. Даже протащить лодку бечевой нет никакой возможности: глубина подступает к самой кромке обрывистого берега. Остается один вариант: выгребать к песчаному восточному побережью второго острова, однако отошли метров на 700 — и опять застряли на месте, к ветру и течению прибавилась еще и встречная волна.
Радуясь тому, что воды трех потоков снова слились в единую силу, Енисей пустился в бешеный пляс. Волна бьет "МАХ-4" со всех сторон. А лодка — словно растерялась, не знает на какую волну взбегать, какой поклониться. Обдаваемые брызгами, гребем что есть силы, мечтая зацепиться за виднеющийся впереди буй, отдохнуть — тогда, быть может, с новыми силами удастся уйти из этого ада под берег!
До буя так и не смогли дотянуть несколько десятков метров, сил больше не было. Пришлось возвращаться. Только когда ветер утих, мы прорвались в протоку...
26 июля. Ночь. После прошедшего дождя все вокруг омолодилось. Красиво. На осветленном северном небосклоне отчетливо обозначаются черные тучи. Между ними — багряные сполохи опустившегося за горизонт солнца. Решение переплыть Енисей на восточный берег о-ва Большой Лазоревский было правильным: песчаная мель с косами и намытыми паводком островами сбивает течение. Лодка спокойно скользит по глади успокоившейся реки. 22 км пути под прикрытием острова были свободным, приятным скольжением. Под утро вышли в главный Енисей. На реке боковой ветер, нас болтает и сносит.
Весь день боремся с ветром и течением.
Из дневника Леонида Микулы:
"27 июля. Ночью небо заволокли тучи. Ветер все не стихает. У о-ва Шаровского попали в сильное течение. Решили впервые протянуть лодку на бечеве. Прошли таким образом добрых 2,5 км. У пос. Селиваниха пересекли реку в надежде отыскать спокойную воду. Напрасно. Опять вернулись к левому берегу. Лавируя между косами, наконец-то дотянули до Туруханска. В бухточке перед городом побрились — предстоит выход на берег! У дебаркадера стоят пассажирские теплоходы. Причаливаем прямо под трап. Столовая, почта, сельсовет. Посещение исторических мест. Встреча с репортерами — все "по плану"!".
Населенные пункты стали встречаться все чаще, течение все сильнее, перекатов больше. Поражают острова, протянувшиеся на десятки километров. Их множество. В начале лета на паромах переправляют на эти острова скот, где он вольно пасется до глубокой осени: пастухи не нужны!
Очень торопимся в Верещагино, чтобы сделать отметку о прохождении маршрута в сельсовете. Гребем в паре. Жмем как можем, но сильный ветер путает все наши планы. Часа два приходится отстаиваться на якоре. До Верещагине добрались поздно — в 21 час, но председатель сельсовета бюрократом не был: без лишних расспросов зафиксировал прибытие "МАХ-4" в поселок, пригласил к столу, угостил великолепно приготовленной рыбой. И все это заняло полчаса.
Настраиваемся на работу ночью, но застреваем — и плотно — на Нижне-Имбатовском перекате. Встречный ветер, волна, течение сообща наваливаются на двух уставших за ночь гребцов. Бросаем якорь и на два часа валимся спать..."
* * *
1 августа. Август начался нудным дождем и частыми порывами непременно встречного ветра. Двигаемся очень медленно, то и дело останавливаемся для отдыха. Вся надежда на ночь — обычно к вечеру стихает, ночь проходит в усиленной работе.
Над нами несколько раз пролетал "АН-2" с поплавками вместо колес. И вот в Верхне-Имбатовском мы встретились — причалили к бону рядом с самолетом. С пилотами познакомились в столовой. Не знаю уж по каким признакам, но они сразу определили, что мы гребцы с той лодки, которую они видели сверху, подошли, стали с живейшим интересом расспрашивать. Получилась "пресс-конференция" — народу собралось довольно много, приходили все новые люди, надо было снова и снова отвечать на те же вопросы. Когда нас, наконец, "пожалели" и отпустили, на наших вещах лежало несколько увесистых рыбин — соленых гольцов. Никогда не думал, что в тундровых сибирских озерах водится эта дальневосточная рыба!
Меня очень заинтересовала здешняя промысловая охота. Повезло — довелось побывать в гостях у 85-летнего сибиряка, потомственного охотника. Двор полон собак. Фасад дома украшен по карнизу несколькими парами лосиных рогов. Рога красивые, от крупного зверя с шестью-одиннадцатью отростками...
Дождь теперь не прекращается уже и ночью, монотонно постукивает по пленке. Гребем, спасаясь от воды в прорезиненном рыбацком костюме. В каюте более или менее сухо.
4 августа. Опять-таки под проливным дождем причаливаем к пос. Вахта. Задерживаться долго не собираемся. В бодром темпе делаем отметку, отправляем телеграммы, пополняем запас продуктов в магазине. Радуясь, что так хорошо и быстро все вышло, спускаемся к лодке — в ней хаос и грязь. На омытой дождем белой краске четкие отпечатки собачьих лап. Котелка, в котором оставались остатки вкусного вчерашнего борща, нет. Нет и кое-каких продуктов, лежавших в носовой части лодки. Как же это мы оба забыли об опасности,— знали же, что собаки не прочь провести "ревизию" лодок. Леша расстроился особо. Пропал его самодельный 5-литровый котелок — очень удобный, служивший ему не один год. Но не могли же собаки утащить его далеко? Да и зачем он им? Разумеется, котелок нашелся. Борщ пришлось варить новый.
Послышался рев реактивного двигателя. Появившийся из-за сопок пассажирский "ЯК-40" как-то неожиданно резко пошел вниз и скрылся за стеной леса. Первая мысль заставила содрогнуться — неужели катастрофа. Мы оба замерли. Нет, взрыва нет. Прошло минут сорок — другая крылатая машина совершила тот же странный маневр. Тревога исчезла, ее сменило чувство восхищения за людей, создавших работягу-самолет, способный садиться и взлетать с пятачка в тайге между сопками. А каково же тут было жить без "ЯК-40" и вертолетов?
8 августа. Ночевали (естественно, под дождем) в полноводном устье Подкаменной Тунгуски, в речном порту — у плота, подготовленного к выгрузке. Разбудил мощный звук сирены. Леша выскочил из-под пленки и обнаружил, что появился кран и наш плот начинают вытаскивать. Пришлось спешно выбирать якорь и стартовать раньше срока.
Утро пасмурное, моросящий дождь/Берега пошли красивее. Теперь хоть будет что фотографировать. Течение стало заметно сильнее. Меняться приходится уже через час.
В 14.00 оказываемся у южной части о-ва Средний. Это значит, что до Ангары 538 км.
— Посмотри, куда пойдем, в протоку или основным руслом? — спрашивает Леша, освобождая гребное сиденье: подошло время моей "вахты" (так он называет наши гребные смены). Прикидываю. И кажется мне, что левый берег острова прикрыт от течения и что есть смысл нырнуть в протоку. Решение принято, берусь за весла. Сначала все идет хорошо. Потом ориентиры на берегу начинают смещаться все медленнее, а дальше — еще хуже, лодку стало сносить к правому берегу Енисея. Свальное течение из протоки оказалось сильнее, чем в основном русле, Да тут еще налетел шквальный западный ветер, разворачивающий лодку боком к течению. Пришлось обеими руками грести одним веслом и грести с немалым усилием. Только так удавалось держать лодку на нужном курсе. Настало время, когда я и вовсе "забуксовал",
— Что-то ты на месте топчешься,— высунувшись на дождь, заметил Леша.— Иди-ка к коренному берегу...
Плыть на правый берег реки — быть все время на ветру. На левый — вряд ли удастся выгрести на ветер. А до острова каких-нибудь триста метров. Нужно только уйти под его прикрытие, тогда подплыть к берегу не составит труда. Буду бороться до победы! Нажимаю так, как давно уже не приходилось. Остров медленно начинает приближаться. Еще одна напасть — ломается тележка! В отчаянии выругался — и в ту же секунду грести стадо легче: ветер внезапно стих.
За час и 15 мин хода преодолел по курсу менее 1,5 км — результат неправильной оценки обстановки!
У ручья Михайловский встречается "Прогресс" с двумя ездоками. Разворачиваются к нам. Подумалось — рыбоохрана. Нет, очень вежливо спрашивают: "Можно к вам поближе?" Стыкуемся. Оказывается, вчера прочитали они в "Маяке Севера" заметку о путешествии и решили своими глазами посмотреть "МАХ-4". Знакомимся. Сергей Галу c тович и Анатолий Семенович — ленинградцы, работают на изысканиях будущей ГЭС, Рассказывают о себе мало, все больше расспрашивают, А тем временем на небольшой скале видим мы с Лешей памятник. Рядом нарядная скамеечка, внизу — живые цветы. Читаем: "На этом месте трагически погиб А. Б. Орлов — инженер Ленгидропроекта".
Проплывешь такой памятник, а мысли еще долго рядом с ним, с уважением думаешь о судьбе тех, кто всегда идет первым. "Работа как работа",— так сказали ленинградские изыскатели...
К о-ву Монастырскому поднимаемся по очень красивой протоке. Высокие скалы отвесно падают к самой воде. Если склон не очень крутой, на нем растут необычные сосны: стволы невысокие, но прямые, а ветви изогнуты причудливо, будто в сказочном дремучем лесу. Между скалами узкие щели каньонов.
При выходе из протоки два живописных островка с красивыми названиями Барочка и Кораблик. И, как везде, на самых живописных скалах красуются надписи типа: "Здесь был Вася", "люблю", "не забуду век" и т. д. Каждый следующий "любитель природы" норовит забраться выше, рискует, лишь бы переплюнуть всех!
За перекатом Корабликовским Енисей стиснут скалами — ширина его не больше 600—700 м. Зато глубина внушает уважение, превышая 35 м.
12 августа. Впереди на 16-километровом участке беспрерывная цепь из пяти перекатов и, плюс к тому, не менее чем 3-километровый Осиновский порог. Очевидно, эти места любимы здешними рыбаками: встречаем инспекторов рыбоохраны, которые дежурят рядом с обстановочным постом. Много я повидал таких инспекторов, знаю, какая тяжелая и опасная у них служба, уважаю их вклад в защиту природы. Но встреченная нами в тот день пара только бросает тень на тысячи преданных делу скромных людей.
Подходит изрядно выпивший малый. Спереди на широком ремне — так, чтобы видели, массивный "ТТ".
Узнав, что мы плывем из Дудинки, хохочет: "Во дают! Да как же сюда можно попасть из Дудинки?" Слабо, видимо, обстоят у него дела с географией. К лодке спускается его напарник, тоже далеко не трезвый. Долго роются в нашем снаряжении. То, что в лодке не оказалось ни одного крючка, очень их настораживает. Грубо требуют документы. А вот документы и особенно — пухлая маршрутная книжка "МАХ-4" с коллекцией печатей и штемпелей производят на них впечатление неожиданное. Чего-то испугавшись, оба начинают извиняться и даже благодарить.
13 августа. Договорились отплыть с рассветом. Было еще темно, когда Леша стал вылезать из нашей комфортабельной каюты — его первая смена. Вчера наложили побольше плавника в костер — чтоб до утра горел и завтрак можно было разогреть быстро. Слышу сквозь сон — затрещали дровишки. "Будешь завтракать?" — спрашивает Леша. "Нет,— говорю,— отгребешь час, разбудишь!".
В 6.00 — привычное, успевшее надоесть: "Евгений, вахта!" И начались перекаты и плюс к ним пугающий нас Осиновский порог. Много думалось о нем. Сумеем ли пройти ходом? Не придется ли "обтаскивать" его?
Поднимаемся правым берегом. Много хорошо видных и вовсе невидных камней, довольно часто ударяемся о них. Дважды стукнулись так, что оба слетели с банок. Совсем не кстати сейчас было бы пробить днище! Порог преодолеть на веслах не удалось. Попробовали было ближе к берегу: я греб, Леша помогал шестом, однако в конце концов пришлось вылезать. На этом участке сломали три весла. Правильнее сказать — три лопасти, грести веслами кое-как можно...
14 августа. Нет, "коллективная ночевка" не годится: большие потери времени, да и тесновато. Никогда не думал, что так тяжело будет даваться наше движение вверх по Енисею. За прошедшие сутки — 15 часов усиленной работы — продвинулись всего на 53 км вместо 70 планируемых. Надо нагонять. Жмем больше в паре, отдыхаем по одному и не больше, чем по полчаса.
Начало переката Елового протаскиваю бечевой: быстрина. Выгрести, может, и удалось бы, но так — быстрее. Леша обходит берегом.
Отдыхали у геологов в растянувшемся по левому берегу пос. Назимово. Думали остановиться на полчасика, а проболтали полтора. Очень интересными оказались собеседники! Провожающих в тот день было много. Отчалили в 22.00. Сумерки, а впереди — километровая каменная гряда, мели и косы. Читаешь лоцию — прямо холодок по спине. А вот прорвемся, можно будет грести даже ночью, благо они лунные.
Минут через 40 показались первые камни, окутанные бурлящей пеной. С сожалением подумал, что стоило бы подплыть к этой гряде на часок пораньше. Началась лавировка в бешеном встречном потоке. В пенистых бороздах бежала "привязанная" к нашей корме пляшущая лунная дорожка...
— Чаще, чаще, энергичнее левым. Правым! В паре. Левым табань! В паре! — неслись команды во весь голос. В голове одна мысль: не оплошать. Ведь один-единственный сбой — и вся работа насмарку, отшвырнет Енисей обратно, отобьет нашу атаку! "МАХ-4" медленно, отвоевывая сантиметр за сантиметром, лавируя между камнями, поднимается в гору. Иначе и не скажешь. Уж очень отчетливо видна эта наклонная плоскость при ночном освещении! Уже 20 минут работаем в бешеном темпе, иссякают силы, приходится прятаться от потока за огромным камнем, чтобы перевести дух.
Непросто и снова выйти на стремнину, того и гляди развернет. Выплываем боком, постепенно усиливая работу на одной паре. Потом резко табаним второй и гребем в четыре. Как все-таки хорошо сгреблись мы с Лешей! После отдыха все удается легче и быстрее. Вода становится тише, камни — реже. Прошли! Читаю лоцию — душа радуется. Впереди 132 км "спокойной воды" — ни одного переката. Ура!
Чем выше поднимаемся, тем больше поселков, тем больше брошенного у берегов леса: леспромхозы работают, леса у нас много...
За ручьем Мельничный (135 км от устья Ангары) идут великолепные места — скалы. У входа в протоку видим костер, моторку у берега. Ну что ж, покалякаем и ужин приготовим. Подплываем. Два Михаила, промышляют бруснику. Узнав, что мы рассчитываем завтра к полудню быть в Енисейске, до которого около 50 км, не стесняясь, хохочут: не может, мол, быть! Нас это заело.
— Давай Леша,— говорю,— поработаем ночью. Обстановка благоприятная, войти в старинный город нужно достойно. А как смеялись, видел?
— Что ты агитируешь? — взвился Леша,— поддадим-ка перца!
16 августа. Утро прекрасное. Работаем по часу, плотно. Лодка просто летит. В 9.00 за Усть-Кемском нас догоняют вчерашние знакомые. Уже не смеются. Один — Фома неверующий — полез в корму "МАХ-4" искать моторчик.
— Нету,— даже развел руками.— Чудеса! Проплыли мы сегодня часок, вас не видно, думаем: спят крепко мужики, еще посмеялись над вами...
За эту ночь мы одолели 37 км. До Енисейска остается 12, из них 8 км занимает одноименный перекат. В 12.30 "финишируем" у городской лодочной станции. Нас уже ждут. Михаилы разнесли весть о приближении "МАХ-4", а "Катера и яхты" и в Енисейске, оказывается, читают. Сутки отдыхаем, знакомимся с городом, осматриваем музей (в нем есть "то посмотреть!). С удивлением узнали, что в Енисейске побывал Фритьоф Нансен.
18 августа. Время было предрассветное, когда Леша, тормоша меня за ноги, зашумел: "Подъезд, вахта!" Сонный вылезаю и диву даюсь: впереди на левом берегу — огромное количество огней. Голубоватым светом горят яркие неоновые светильники. Огни не прерываются тьмой, а постепенно удаляясь, становятся слабее и исчезают где-то на горизонте. Ничего не могу сообразить. Мы должны быть под Лесосибирском. Но это — очень молодой город, его даже нет на моей карте 1973 г.! А то, что мы видим, тянется не менее 20 км.
Потускнели огни, рассвело. Капитальные бетонные причалы, краны, лесоподъемные устройства, здоровенные горы этого леса, заводские корпуса, жилые массивы — все это тянется на несколько десятков километров. Да, цивилизация стремительно раскрутила колесо времени. За считанные годы вырос огромный лесопромышленный комплекс. Человеку начала нашего века потребовались бы на это многие десятки лет.
Уже смеркалось, когда мы завидели быстро приближающийся навстречу надувной катамаран и на нем человека, работающего веслами. Наш брат — "весельник"! Первая такая встреча за последние три года. "Причалим, поговорим!" — призвал встречного капитана Леша. "Поговорим!" — ответил тот.
"Швартовались" мы по-разному. Он аккуратно влез в воду в болотных сапогах и осторожно вытащил на мелководье свое суденышко. И был немало удивлен, когда нос нашей лодки с хода выполз прямо на сухой берег. Познакомились. Владимир Федорович был довольно рослый мужчина лет пятидесяти с крупными чертами обветренного лица. Сплавляется из какого-то не известного мне притока Ангары. Путешественник, судя по всему, бывалый.
— Я киевлянин. Был помоложе — с женой и детьми плавал. Теперь вот один. Скучно? Нет, человек — я считаю — должен и один побыть. Порог? Нет, без помощи не подниметесь. У обоих берегов каменные гряды. Летел так, что некогда было по сторонам смотреть, все мелькало. Лучшего отдыха, чем на реке, не представляю. А вот коллеги меня не понимают…
Когда прощались, Леша стал вынимать записную книжку и ручку, чтобы записать его адрес, но он почему-то сказал: "Не надо, ребята". И прежде, чем мы что-либо сообразили, достал две визитные карточки. На них значилось: "Беспальчий Владимир Федорович — доктор философских наук, профессор, ректор Государственного института театрального искусства УССР им. И. К. Карпенко-Карого".
19 августа. Перед Стрелкой — местом впадения Ангары, подряд семь перекатов: Бурмакинский, Абалаковский, Галкинский, Поповщинский, Усть-Тунгусский, Черемуховский, Усть-Ангарский. Выходим пораньше, чтобы встретиться с Ангарой белым днем. Едва рассвело, а рыбаки уже на посту — боятся пропустить утреннюю зорьку. И, как обычно, спрашивают все то же, успевшее надоесть: куда? зачем? почему же на веслах?
Встречаем пару рыбаков. Люди явно пенсионного возраста, супруги. С сочувствием интересуются: "Что, видно, мотор сломался?". "Нет, так и идем на веслах",— отвечаю. Тогда мужчина покрутил пальцем у виска и изрек: "Сила есть, ума не надо", на что получил тычок в бок от осторожной старухи, которая зашипела: "Молчи, если шуток не понимаешь, договоришься — побьют!"
Случай этот не позабавил, а даже немного огорчил, память воскресила: "умный в гору не пойдет". Но вспомнилась вчерашняя встреча с Владимиром Федоровичем и снова стало на душе светло. Нет, не все "умные" горы обходят!
А вообще-то день сегодня необычный. Мне — 41 год! Хорошо бы всегда этот день встречать на красивой реке, на веслах, с надежным другом и с хорошим настроением!
Правым берегом потянулась скала Согра. Здесь начинается Ангара — нулевой километр. Собственно, начинается она для нас, идущих против течения. А сама-то река как раз здесь кончается. Енисей поворачивает на юго-запад. Устье Ангары раза в полтора шире Енисея.
Проходим Усть-Ангарск. Почти на 5 км тянутся причалы, запани, плоты. На 10-м километре, у обстановочного поста, бросаем якорь: решили отпраздновать встречу с Ангарой, а заодно и день рождения. До утра отдых. Руководство полностью переходит в руки Леши. "Мне не мешай",— сурово говорит он и начинает колдовать, поручив мне дрова и огонь. Украдкой наблюдаю за ним. Выбрав три больших плоских камня, он окатил их ангарской водой. Потом поручил разложить на них по хорошему костру, сам же стал замешивать тесто. Когда костры прогорели, вытер камни мокрой тряпкой и положил на каждый по тонкой лепешке. Из вареной сгущенки приготовил крем, смазал лепешки, положил между ними слой брусники. Верхний корж окаймил малиной. Посредине из ягод выложил надпись: "Жене МАХ-41". Да, такого торта ни один юбиляр не видел! Посидели мы у костра вместе с бакенщиком Георгием Борисовичем. В первом часу ночи он поднялся:
— Спасибо, ребята. Можно я кусочек торта жене возьму? Не поверит ведь, что из ничего и ни на чем можно такое приготовить!
Затарахтел мотор, лодка исчезла в темноте. Однако не прошло и часа, как мы сидели за костром уже вчетвером:
— Говорил же — не поверит. Не поверила, что есть мужики, способные на такое...
20 августа. Рано утром хорошо набитой тропинкой поднялись на гору Порожная. Стоим на утесе. Над вами нависают сосновые лапы, немного закрывающие передний план. Внизу — беснующаяся меж камней река, на огромных валунах множество бревен, а на одном из них выбеленный солнцем "скелет" разбитой деревянной баржи. Воздух наполнен смолистым запахом. Одним словом — красота!
Перед 3-километровым Стрелковским порогом Ангара делает крутой поворот, поток ее всей мощью нацелен в левый берег. Справа тянется каменная гряда, она, по идее, должна сбивать течение. Значит, проходить будем правым берегом. Скалы зажали русло реки — она здесь не шире 700 м, загромоздили его каменистыми и скалистыми грядами. Отдельные самые крупные камни даже имеют имена: Разбойник, Дворец, Боец. Эти камни, остров Караульный и скалы Столбы преграждали выход Ангары к Енисею. Как тут не вспомнить предание. Любимая дочь Байкала красавица Ангара полюбила Енисея, решила сбежать к нему. Разгневался батюшка: одну за другой ставил он на ее пути преграды (около сотни шивер, десяток порогов). Но ничто не могло остановить Ангару. Отчаявшись, Байкал напряг все силы свои, и огромные скалы, пролетев тысячу километров, преградили беглянке путь в самом его конце...
Догоняет моторка: "Давайте протащу!" "А мы сами пройдем",— отвечаем. "Да не пройдете",— уверяет тот. Спорить не стали. Спринтерскими рывками поднимаемся от камня к камню. Где проход уже размаха весел, забрасываем метров на 15 якорь и подтягиваем лодку на капроновом тросе. Во время одного из таких маневров якорь застрял. Пришлось лезть в ледяную воду. Несколько попыток оказались безуспешными. Мы выдохлись. Появилась даже предательская мысль обрубить трос, но уж очень жалко было заслуженный старый якорь. Когда каким-то чудом его удалось вытащить, пришлось пережить еще одно неприятное мгновение. Не смогли мы удержать лодку вдоль потока, ее стало разворачивать, прижало бортом к камням. Прижало, но все в конце концов обошлось. Два с половиной часа мы затратили на этот первый ангарский порог.
Через двое суток в пос. Орджоникидзе Красноярского края закончился этот памятный этап путешествия. 29 суток и 19 часов потребовалось на преодоление 1800 км Енисея и 200 км Ангары. Два классических порога, 51 перекат и 11 шивер остались позади.
"МАХ-4" встала на отдых — осталась на зиму во дворе у Андрея Егоровича и Ольги Степановны Ростовых.
Сканирование и обработка - Виктор Евлюхин (Москва).
Добавить публикацию
Комментарии