Отчёты о походах

Рассказ о том, как два физически и умственно ущербных персонажа отправились в начале февраля в заполярные горы. (Кировск - пер. Кукисвумчорр - пер. Умбозерский - пер. Восточный Эвеслогчорр - Коашва, около 40км, 2-10 февраля 2004).

Все умные вещи, которые я захотел сказать после этого похода, сказаны здесь: "http://slazav.mccme.ru/prur01as.htm" rel="nofollow" (Приполярный Урал глазами А.Савватеева)</A>. С другой стороны, я тот текст читал и раньше, но, как оказалось, понимал его превратно. Точнее, недостаточно интенсивно.

В общем, у меня с моей спутницей сложился весьма расслабленный стиль хождения в походы, предполагающий непланирование маршрута, физическую неподготовку, несоблюдение каких бы то ни было режимов ходового дня и т.д. С одной стороны, в неспортивных походах, коими являются все наши, так и должно быть. С другой стороны, отправляться с подобным настроем в Хибины в начале февраля было неумно.

Глубокая тропежка требовала большей физ. подготовки, чем наша; короткий световой день требовал лучшего режима дня, чем наш; холод требовал иного подбора продуктов, а пурга - более качественного снаряжения. Любое пребывание вне города радость для меня, поэтому каждый поход полон моментами идиотически чайниковой восторженности; этот поход не был исключением. Но между моментами восторженности мы только и делали, что по-страшному мудохались в снегу.

За восемь ходовых дней мы прошли 40 километров. Конечно, мы никуда не торопились (как всегда, "шли как идется"). Но, как видите, шлось хреновато.

Приехали мы 2-го февраля. В Апатитах погода хорошая, а пока едем в Кировск - видим впереди Хибины - все в каком-то мутном тумане, словно облако опустилось на все горы и сидит, и в лицо - крупа. В пейзажах вокруг видится некая легкая сверхиндустриальность (белый снег, черный чугун), особенно после Кировска, где уже горы по сторонам и сплетения труб и железнодорожных линий, и сквозь метель в вышине то и дело проглядывают выходы скал.

Возле "ботанической станции" стая собак роется в помойке, самая удачливая убегает с кровавым куском мяса в зубах. Идет снег, в спину, но горизонтально. Поднимаемся по слабо наклонной дороге, по плохой лыжне; сзади постепенно стихает технологический шум; однако, по мере - очень плавного - подъема ветер усиливается, видимость снижается, и примерно через полчаса мы оказываемся на большом - по ощущениям, около километра - горизонтальном пустыре.

При этом ничего уже вокруг не видно, кроме летящего снега. Где здесь долина Кукисвумчорра, а где долина к перевалу Рамзая - понять невозможно. Поперек пустыря (хотя это может быть и не пустырь - но мы в молоке ничего разглядеть не могли) протекает незамерзший ручей, мы свернули вдоль него направо и, дойдя до каких-то елочек, поставили палатку, поскольку в сплошной метели видно было метров на двадцать и передвигаться далее было невозможно.

3-го февраля. Ночью распогодилось, холодные звезды в небе северного черно-синего цвета, из-за ближайших холмов доносится свет промзоны. Довольные, мы под утро собираемся по-привычному неторопливо, так что выходим весьма нескоро после рассвета. К этому времени небо снова затянуло; идем по дороге, на ней сантиметров пятнадцать свежевыпавшего рыхлого снега, так что второму идти почти так же тяжело, как и первому. Длинный-длинный, почти незаметный подъем на Кукисвумчорр; навстречу проезжают два снегохода, по их следу идти становится легче. Идем - с непривычки - тяжело, часто останавливаемся; наконец нас обгоняет другой снегоход - на базу КСС в долине Кунийока едет спасатель-сменщик; он дает нам несколько простых советов по безопасности в горах (как-то, соблюдать дистанцию метров сто, поскольку обычно лавины здесь имеют меньшую длину фронта, и т.п.).

Кукисвумчорр, при том что совершенно некатегориен (через него проходит дорога), лавиноопасен в основном из-за карнизов на западном склоне. Карнизы хорошо видны и производят неприятное впечатление.

К тому моменту, как доходим до седловины, начинается снегопад, ветер к счастью по-прежнему в спину; огромная черная скала на запад от перевала проглядывает, и ее горизонтально обтекают белые струи метели. На перевальных озерцах черный гладкий лед. По пути вниз дорога уже не угадывается, снегоходный след замело. Сквозь снег угадываются склоны гор, окружающих долину Кунийока.

Постепенно начинаются сумерки; останавливаемся в зоне леса, немного не доходя до первых елок.

4-го февраля спим очень долго (у нас нет часов...), и, по ощущениям, выходим примерно на середине светового дня. Пока собираемся, ветра и снега нет, но как выходим - снова (дует в спину, с перевала, так что если обернешься - то не вздохнуть), впрочем, когда углубляемся в зону леса, становится почти совсем тихо. Вчерашний след снегохода не виден, лыжня, которую сделали прошедшие сегодня утром нам навстречу двое лыжников - кое-где тоже совсем заметена.

Идем по дороге среди чахлого леса, куцые остроконечные ели, низкорослые зимние скелеты берез... Склоны широкой долины видны плохо, все верха вовсе закрыты. В общем, уже третий день мы вместо гор видим только метель, через которую иногда проглядывают отдельные скалы и кусты, а в основном - снег и лед. С другой стороны, увиденная таким образом скала, что к западу от Кукисвумчорра, уже одна оправдывает все мероприятие.

Почти сразу за перекрестком дорог - домики базы КСС. Внутри - вчерашний спасатель, угощает нас чаем. Он в курсе движения по Хибинам зарегистрированных групп. Сообщает нам, что одна из них вот-вот должна пройти навстречу нам из Ревды и нам будет легко воспользоваться ее лыжней.

Выйдя с базы уже в сумерках, проходим еще около часа (здесь по дороге идет свежая лыжня); ночь, звезды, черный лес по сторонам дороги, но при этом достаточно светло, чтобы поставить палатку (фонаря у нас тоже нет...).

5-го февраля. Проснулись опять как смогли, т.е. сильно засветло. Полное безветрие, голубейшее небо, вокруг видны все-все горы, невероятно сверкающие! Ну, все представляют, как выглядит зимний лес, при ясной тихой погоде, после обильного снегопада; кто не представляет, для тех не описать. Еще прибавьте к этому горы вокруг.

Лыжня уходит дальше по дороге, а нам нужно на Умбозерский, мы сворачиваем на просеку и начинается тропежка. Снега много и он очень пушистый, лыжи уходят сантиметров на двадцать, причем - повторюсь - второму идти немногим легче, чем первому; кроме того, нас всего двое, меняемся часто, короче, за то время что идешь вторым, отдохнуть не успеваешь. Когда переходим заснеженный ручей, текущей с Умбозерского - это ну совсем не описать: проваливаешься по бедра, вытаскиваешь из-под снега лыжу, переносишь на нее вес - и все сначала. Во время каждой передышки неописуемые пейзажи вокруг, уже за спиной долина Кунийока видна чуть-чуть сверху - иными словами, все сложности пути "не просто так", т.е. окупаются.

В какой-то момент над западным горизонтом появяются вытянутые черные тучи, около часа постепенно разрастающиеся, что причиняет беспокойство, но потом полностью пропадают.

Перевал Умбозерский был в эмоциональном плане высшей точкой маршрута. Восхищение и счастье передать невозможно. Собственно, затем в походы и хожу, чтобы испытать там то, что передать невозможно. В какой-то момент вдруг прочувствовалась разница между пешеходным и зимним туризмом (несравнимый уровень комфорта и требуемых усилий, но такие картины и такую тишину летом не найдешь).

Впрочем, на самом перевале снега мало и он твердый, проходим его быстро. Останавливаемся за перевалом чуть ниже стрелки двух ручьев.

6-го февраля. Так же тихо, ясно и морозно. Как узнали потом, за -30; это ясно ощутимо, но переносится легко. На остановках - резкие взмахи руками/ногами. Выходим, как и раньше, почти в середине дня; навстречу высоко вдоль склона ручья (мы идем по низу) проходит группа. Мы далеко друг от друга и не обмениваемся информацией.

Вскоре выходим на их лыжню и быстро идем по ней, вниз по Каскаснюнйоку, прямо по ручью; вокруг приобретающий силу лес - все больше и больше группы кустов, а вот и елочки... Вдруг лыжня сворачивает в ложбину притока, на северо-запад. Куда она ведет дальше - неизвестно. Принимаем принципиально неверное решение сойти с лыжни и продолжать путь по Каскаснюнйоку.

Здесь начинается какое-то болото, бугры и канавы, большие незамерзшие пространства - и как только такое может быть в мороз? Траншеи шириной метр и глубиной полтора (внизу течет одинокая струйка воды) - при попытке перейти лыжи прорезают края и выбраться из такой ямы непросто. То есть очень дурная местность, а тропить нам вдвоем и раньше-то несладко.

В общем, начиная с этого момента, поход превращается в черную еблю. Пройдя за два часа от силы два километра, в сумерках останавливаемся на ночлег.

(Но при этом: синее ночное небо глубиной до самых далеких звезд. Уют палатки и предвкушение чая. Две крупные мохнатые птицы, шарообразной совершенно формы, прилетевшие к нам и скачущие вокруг.)

7-го и 8-го февраля продолжается то, что названо абзацем выше. Снега очень много, нередко тропежка по колено и больше, причем за идущим первым остается лишь полоса взрыхленного снега, да и то, что за вторым, "лыжней" назвать сложно. Сменяемся редко, поскольку частые смены только замедляют движение - отдохнуть все равно не можешь, а обходить друг друга - тратить дополнительные силы.

Еще 6-го числа поняв, что таким темпом до Ревды мы будем идти неделю, решаем повернуть на юг и выйти в Коашву - через отрог горы Рыпнецк и перевал Восточный Эвеслогчорр. Выбираемся на первый отрог сравнительно быстро, наверху твердый наст и бесподобные виды - погода по-прежнему близка к идеальной, хоть и холодно. Хорошо виден Восточный Эвеслогчорр и еще с полдюжины Хибинских перевалов к северо- и юго-западу от нас.

Спуск к Тульйоку по залесенному, но крутому и очень снежному склону, спускаемся очень долго и, с учетом поздних выходов, внизу уже в темноте. Ночью идем по болоту-пустоши, ярчайшие звезды прямо над головой, черно-синее небо, но снег очень светлый и все видно почти как днем, нереально совершенно! Ночью было особенно холодно, смерзлись ботинки, мы долго их разминали, так что вышли еще позже чем обычно и к вечеру только успели подойти под перевал, т.е. поднялись на отрог Шеднюн. (Еще смерзся - так что открыть не смогли - термос; стал заедать фотоаппарат; в шланге газовой горелки замерз конденсат и она перестала работать (к счастью была вторая горелка и "шмель"); из продуктов - сыр и паштет окаменели и потеряли вкус).

9-е февраля, у нас как раз закончилась жратва, накопилась холодовая усталость, словом, совсем хреново. Испортилась погода, метель, видимость около километра, идем к перевалу совершенно в молоке, к счастью с ориентировкой проблем нет. Однако ветер все сильнее и сильнее, а когда доходим до седловины, начинается пурга.

Принципиально, что к этому времени мы были весьма сильно измотаны. Пургу такого масштаба наблюдаем первый раз в жизни, раньше и представить не могли. Ветер в спину сбивает с ног (порыв - и мы одновременно падаем на колени). Струи снега секут так, что больно когда ветер касается лица; вокруг человека образуются завихрения и даже когда стоишь спиной к ветру, все равно бьет в лицо. Еще хуже на высоте около полуметра, если нагибаешься, снег за несколько секунд облепляет лицо так, что ресницы смерзаются и чтобы открыть глаза приходиться протирать их пальцами.

Одним из первых порывов отрывает свернутый пенный коврик, несомый снаружи рюкзака, и он улетает куда-то вперед и вверх, скрываясь в пелене за несколько секунд. Хорошо что ночевок больше не планируем - за перевалом карьеры и промзона. Первые несколько десятков метров спуска крутой склон, многоснежный, идем без лыж, девушка в очках вообще ничего не видит и мне приходится еще и направлять ее.

Сразу после этого участка ветер вдруг стихает и мы первый раз за день останавливаемся на привал, сидим минут десять. Как-то развидневается и мы можем отдохнуть, даже становится видна седловина, через которую только что прошли, и голубое небо. Едва встаем, пурга начинается вновь и больше уже не прекращается; в целом это однозначно расцениваю так, что Север нам показывает на что способен, но убивать нас цели не имеет.

Дальше - спуск вниз до дороги на пределе всех возможностей наших хилых организмов. Впереди и сверху иногда оранжевые, Далианских расцветок, кучевые облака, и цепочки огней карьеров на противоположном склоне долины. Видимость в стороны - по-прежнему метров двадцать. Наконец выходим на дорогу; полуметровые заструги. Идем уже в темноте в сторону огней.

Балок геологов, много-много горячего сладкого чая и супа, девушка блюет от перенапряжения, я обморозил пальцы на обоих руках.

Ночуем в жарко нагретом сарае. Утром водовоз подбрасывает нас до ближайшего ГОКа (водитель выдавливает из потрепанного "Урала" все что можно, при этом стекла кабины покрыты утренней изморозью сплошь, так что одной рукой он держит руль, а другой пытается проскрести в морозных узорах дырочку, к которой затем вплотную прислоняет свой глаз; дело происходит на технологической дороге, то и дело навстречу нам проносятся белазы, в два раза большие чем наш грузовик). Далее автобус, увозящий смену с ГОКа в Апатиты ("С лыжами не возьму. С лыжами не возьму!.. Сколько вас?..")

Первый же поезд до СПб и через сутки мы дома. Пальцы рук у меня покрылись оранжевыми и зелеными пузырями, но к счастью в конце концов все остались при мне, правда, с повышенной чувствительностью к холоду и с пониженной - ко всему остальному. В общем, Север вправил нам мозги в плане того, как нужно относиться к подготовке лыжного похода, а мои пальцы - гарантия того, что я отнесусь к узнанному серьезно и уж не забуду в следующий раз.

При том что весь поход был в техническом смысле ужасающ (из-за отсутствия общей подготовки чего бы то ни было), упомяну особо два момента, показавшие во время пурги свою принципиальную важность.

Во-первых, до похода я знал, что на одном из бахлов капроновый верх отпоролся от ботика (на длине одного стежка, т.е. дырочка с палец, но из-за общего натяжения материала палец в нее не просунешь). Я посчитал это мелочью и не починил. За неделю похода через эту дырочку в пространство между войлочным ботиком и капроновым чехлом набился снег; ботик не дал снегу добраться до ботинок и растаять; поэтому бахол чуть-чуть увеличился в объеме, из-за чего стал плохо помещаться в лыжном креплении и лыжа стала часто слетать. Это причинило много дополнительных неприятных моментов во время пурги.

Во-вторых, мои рукавицы были очень теплые но с незатягивающимися горлами. Раньше они меня не подводили, но когда в пурге ветер был в спину, мне задувало в руки и пальцы я обморозил именно из-за этого.

Обо всем этом я теоретически знал и раньше. Теперь я знаю это, но гораздо правильнее и лучше. Я научился на своих ошибках, что конечно же хорошо.

Но мир будет счастливее, если, действительно, по возможности учиться на чужих. Успехов.

Александр