Виды туризма

18 января 2013
( г. Екатеринбург )
Тип материала: Описание Регион путешествия: Байкальский
Год путешествия: 1998
Вид туризма: Пешеходный туризм Категория сложности: нет или не указано
0 766 0
Авторы: Александр Петрищев, Юрий Бердников (Екатеринбург)

Пятница, время 8-45 утра, мы с Юркой закидываем рюкзаки в поджидающую нас машину, а через минут сорок залезаем в утреннюю электричку до Слюдянки. Этому знаменательному моменту предшествует долгая подготовительная работа; сначала надо выпросить у начальника смену с четверга на пятницу, потом надо договориться с этим же начальником о том, что мы уйдем со смены на час раньше, предварительно договорившись со своими сменщиками, чтобы они пришли раньше на этот самый час раньше, и попутно найти свободного человека с "колесами", готового отвести нас из городка на вокзал. Выпрашивать и договариваться, особенно с начальниками, надо имея честные глаза и ни при каких обстоятельствах не выдавая истинную причину, по которой "…опять вы с Бердниковым куда-то собрались…". Такова специфика "военного туризма"; военнослужащему запрещено покидать границы гарнизона без ведома командира, но если наши начальники узнали бы куда мы отправляемся на самом деле, то никуда нас не отпустили бы или замучили инструктажами, поэтому на ходу придумывались всякие "за ягодами", ПубликацииАнонсПодробноРазделыДополнительно Детальная информация Детальная картинка: Добавить файл Детальное описание Текст HTML Визуальный редактор "слет туристов в пригородных лесах", "вечер бардовской песни", "дискотека в Слюдянке" и т. д. На самом же деле мы планомерно за разом раз закрывали белые для нас пятна на карте Хамар-Дабана из того, что можно достигнуть за три выходных дня: Соболиные озера, пик Бабха, Порожистый, Тальцинский, Черского, Мангутай, Мамай, Чернушка.

Соболиные озера

В конце июля 98-го года мы решили воплотить в жизнь давнишнюю Юркину мечту побывать на Соболиных озерах; уникальные по своей красоте места в районе реки Снежной, самой многоводной реки хребта, и достижимые при благоприятном стечении обстоятельств от станции Выдрино за половину ходового дня по лету. Обстоятельства эти определяются в первую очередь необходимостью бродить либо саму Снежную, либо ее приток - Селенгинку, которая, собственно, и берет свое начало в Соболиных озерах. Итак, сумрачный день 24-го июля, около двух часов дня. Увидев из окна вагона электрички Снежную, мы сразу поняли, что бродить ее даже не стоит и пытаться; перед этим дня два шли дожди и река вздулась. Топаем через село по правому берегу, затем лесная дорога, быстро сменяющаяся торной тропой, вобщем все как обычно. К вечеру выходим на стрелку Снежная - Селенгинка. На правом берегу Селенгинки чуть выше стрелки стоит группа полутуристов - полуматрасников, которые ждут когда спадет вода в Селенгинке, чтобы сходить на "Соболя". У ребят времени навалом, а нам в понедельник на работу. Отходим чуть ниже по течению, ближе к стрелке, где река довольно просторно разливается. Я откровенно мандражирую, чего не скажешь о Юрке: "Вон туда под камень" - тычет он пальцем в трехметровый валун, торчащий посреди потока, "Давай, с ходу!". Первые метры с ходу даются весьма легко: "Давай, держу!"- перекрикивает шум воды Юра и я медленно делаю два небольших шажка, пытаясь ногами найти место поустойчивее, затем встаю на страховку. Когда подходим к камню, вода достает уже до пупка и неприятно толкает в рюкзак. Ниже камня образуется зона обратного тока и течение теряет свою силу; стоим по пояс в реке за естественным укрытием и переводим дыхание. За валуном еще пять сложных метров и вот практически бегом выскакиваем на столь желанный левый берег Селенгинки. Эмоции захлестывают, еще бы, то, что казалось минут десять назад невыполнимым, свершилось - мы перебродили! Ставим тут же лагерь и просушиваемся.

Утром за час двадцать добегаем до нижней оконечности озер. Сбылась Юркина мечта. Начинается дождь. Следующие пару часов уходит на то, чтобы облезть по стланику левый берег озер. Вообще-то озеро одно, пережатое посредине правым берегом еще более крутым и непроходимым чем левый. Сами берега крутые и заросшие настолько, что мы едва ли преодолели километра полтора. В месте впадения в озеро ручья, обозванного Инженерным, решаем поставить палатку. Палатка встает быстро, зато с костром приходится поваландыриться, поскольку мокрые дрова гореть не хотят нивкакую. Складывание всяких сложных конструкций, прочесывание ближайших окрестностей в поисках более сухих дров, попытки приспособить для раздувания пламени насоса от лодки, нависание над местом предполагаемого костра с распластанным дождевиком - далеко неполный перечень примененных приемов. В конце концов туристкое ГТО по разведению костра благополучно разрешается путем сооружения "двойного колодца" из лучин выдранных самым вандальным образом из сердцевины близкорастущей лиственницы. В перерывах между "подходами" успеваем поставить сеть и поупражняться со спиннингом, правда безрезультатно. Вечером костер настолько сильно разгорелся, что сушимся около него, несмотря на продолжающийся моросящий дождик.

К следующему утру непрекращающийся моросец поднял уровень воды в озере сантиметров на двадцать, и в обратный путь выходим с запасом по времени. Перед выходом все-таки радиально сбегали по тропе до южной оконечности озера и достигли ручья Красного. Когда подошли к месту нашего позавчерашнего брода, то последние надежды на "халяву" растаяли; вода поднялась и идти стенкой уже невозможно. Юрка обвязывается веревкой и бесстрашно направляется в пучину. После того как он во второй раз дойдя до середины реки вылезает обратно с посиневшими губами и дрожащий как осиновый лист, понимаем, что надо искать альтернативный вариант. Все это время за нашим аттракционом наблюдают знакомые нам ребята на противоположном берегу. Идея приходит мгновенно; перекинуть на другой берег веревку, закрепить в ее центре лодку и наладить таким образом паромную переправу. Докричались до людей на том берегу, объяснили, что от них требуется, и принялись бросать веревку. Для этого взгромоздились на огромный камень, похожий на черепаху диаметром метров семь, и выдающийся в реку, поснимали с палатки все оттяжки, связали их вместе, а к крайней привязали камень. Бросать пришлось минут сорок; то камень оказался не слишком тяжелым, то веревку неудачно сложили. Наконец все получилось, натянули, привязали лодку, протестили паром путем переправы рюкзаков, теперь самый ответственный момент – люди. Юрка садится в лодку и я начинаю понемногу отпускать веревку, "Трави, трави!"- кричат с того берега и лодка, провисая на веревке от бешенного напора реки медленно ползет вперед. Через пару минут все готово. Самый психологически сложный момент на переправе я пережил когда вытянув к себе лодку и удерживая ее в бешенном потоке, готовился прыгнуть в нее и крикнуть "Тяни!". Люди на том берегу стоят наготове, а я остро осознаю тот факт, что по физике процесса, как бы быстро они меня не тянули, получится маятник на всю длину веревки и скорость в самом начале будет чуть меньше скорости течения. "Давай!" - ору я, заскакиваю в лодку и судорожно вцепляюсь в веревку, которая привязана к узлу крепления в носовой части (мне все время казалось, что узел этот не выдержит под напором течения). Толпа дружно сучит руками и кричат мне, чтобы я сел в лодке и не грузил нос, что я и сделал после того как в самой стремнине лодка врубилась в здоровый бурун и черпанула пару ведер воды. Через минуту все закончилось. Ошалело оглядываюсь по сторонам, все горяче обсуждают свершившееся. Через полчаса мы уже накормленные, напоенные и благословленные на ночной переход до станции топаем в сумерках по тропе. На электричку мы уже опоздали, остается шанс попасть на поезд, прибывающий в Иркутск рано утром. Начальство так ничего бы и не узнало, если бы мы успели на этот поезд, но получилось по-другому. 6-20 утра понедельника, туман висит над трассой Улан-Уде – Иркутск, стоим на обочине. Из Выдрино выворачивает японский "микрик" с залепленным скотчем оконным проемом водительской двери. "Нам бы до Байкальска, успеть позвонить по межгороду до 8-00" - "Залезайте". Как оказалось, два мужика едут в Иркутск за телевизорами, вот свезло так свезло. "Николаич! Мы с Петрищевым будем к обеду в городке, у нас все хорошо." - пытается как ни в чем не бывало объясниться с начальником Юра по телефону уже из Иркутска. Ужасно хочется спать.

Пик Черского

Наверное, в каждом горном районе есть популярные места, куда ходят толпами. Впору называть такие места "попсовыми", поскольку подчас мальчиков в пляжных тапочках и дамочек на каблуках язык не поворачивается назвать туристами. На Хамар-Дабане такое место это пик Черского. Был такой исследователь Байкала, в честь которого и назвали две горы; одна вышеупомянутая, хотя на пик, хотя честно сказать, ни с одной стороны не тянет (я, естественно, раньше так не думал), и именно гора Черского в Байкальском хребте на севере Байкала. На первую гору, учитывая ее близкорасположенность к станции Слюдянка и к метеостанции "Хамар-Дабан", ходят помногу и часто, тем более, что по лету это н/к, и только по зиме 1А. На вторую, имеющую по лету 2Б, ходят редко и только летом, поскольку зимой там сыплется абсолютно все. С Юркой на пике Черского мы были раза четыре, а на Байкальском стояли на леднике под скальной полкой, означающей классический путь на вершину и пялились в серое небо, поливающее нас дождиком. Первой зимой миллениума решено было пройти маршрут "Саянская классика", поэтому для отработки постановки лагеря выше границы леса мы собрались сбегать на пик Черского. Так 24.01.2000 мы вышли со станции Слюдянка по торной лыжне в долине одноименной реки. Переход до метеостанции ценен для меня особо в силу определенных обстоятельств. В июле 96-го Юра первый раз таскал меня по этим местам, затем в августе того же года я с двумя дамочками застрял на Горелой поляне в двух переходах от метео, тогда на троих у нас была тяжеленная брезентовая палатка и один спальник, кроме того навалило снега сантиметров 30. В конце декабря снова Юра и я. Технические мысли по поводу изготовления и доработки снаряжения перли из нас как из рога изобилия, поэтому Юра для зимних походов приспособил обычный советский четырехшпиньковый крепеж, установленный под углом на лыжи "турист", именовавшиеся у нас солдатскими. Ботинки были тоже солдатскими, которые официально называются "с высоким берцем", тоже доработанные; впереди торчал выступ из резины и дюраля, который крепился к подошве восьмидесятимиллиметровыми шурупами. Постепенно эти ботинки разжились чехлами из авизента, намертво вклеенные между подошвой и кожей . Сейчас такие вещи называют модным словом "стаф", Юра рассказывал о том как видел в норвежских журналах мужиков, катающихся с гор с "оторванной" пяткой примерно на таких же крепах и ботах. Менялись времена, "стаф" оставался жизнеспособным и насколько мне известно Юра и сейчас ходит на нем. Русская поговорка "Куда крестьяне, туда и обезьяне" оказалась более чем верна; я сваял себе нечто похожее. Однако, то ли ботинки мне попались слабенькие, толи шурупы я взял поменьше. Вобщем, мой крепеж отвалился где-то в районе тех же злополучных двух переходах от метеостанции. Стремительно темнело и холодало, оставленные за плечами двадцать километров от Слюдянки давали о себе знать, а суть поломки говорила о том, что быстро она не починится. Под подъемом на Казачью поляну поставили палатку, залезли с обувью в летние спальники. Настроение было паршивое. Потом в отпуске в Екатеринбурге я приобрел "универсалки" и в дальнейшем культивировал эту тему. Пружины были заменены на пружинно-тросовое устройство моей конструкции, пробовал даже сделать качающиеся щечки. Сейчас все нормально; лыжи едут, крепы крепят. В подъем на Казачью поляну идем пешком, поскольку лыжню разворотили до состояния корыта. В наших планах заночевать на метеостанции, а назавтра подняться под пик, поставить палатку, сходить на вершину, снять палатку и вернуться на станцию. Переться по полной выкладке под пик нет резона по причине дефицита времени. Правда заночевать на метео тоже задача со многими неизвестными; пускают там неохотно. Наши козыри- это то, что нас всего двое и, конечно, Юркина харизма, кроме этого, мы регулярно заходим на станцию и просто общаемся, даже если идем мимо, рожи-то примелькиваются. В избе тепло и людно, с нами девять человек. Свет керосиновой лампы тускло освещает разомлевшие от тепла лица, со стены снимают гитару. Спать укладываются заполночь.

Наутро мы складываем с собой палатку, теплые вещи, перекус и чай в термосе и уходим по серпантину наверх. Ветрено и серо. С подъемом ветер крепчает. Зимой 97-го я в нерешительности стоял в начале спуска от границы леса к метеостанции по тому самому серпантину, по которому мы сейчас поднимаемся, и смотрел как лихо плужит впереди Юрка. На лыжах бегать я люблю со школы, но вот спускаться с гор не приходилось, Юрка же наоборот с малолетства, когда горные лыжи были прямые как рельсы, утюжил склоны Эльбруса и Чегета, поскольку жил в Тырныаузе. Впрочем, пробег на пик Черского, реку Спусковую и Утулик, да еще Комаринский хребет считается у иркутян лучшим местом для лыжных тренировок. Так что очень скоро я освоил все основные приемы передвижения на лыжах с рюкзаком по резко пересеченной местности.

За пару переходов мы достигаем памятника девушке, уехавшей навсегда на лыжах из под предвершины на северный крутой склон. Было это в декабре 63-го. Тогдашний начальник метеостанции Борис Михайлович Никифоров рассказывал нам об операции по поиску тела. Девушка оказалась дочкой питерского генерала и в результате на поиски прислали много солдат. Борис Михайлович таскал им на склон обед в армейских термосах, и однажды чуть было сам не уехал на том же месте. Нашли девушку только по весне.

Облюбовали надув и с энтузиазмом принялись вгрызаться в него с южной стороны. Получилось, что поставленная палатка имела естественную защиту с севера и с востока. На вершину выдвинулись под усилившимся ветром и уменьшившейся видимостью. Когда подошли к скальной перемычке между пред и собственно вершиной, видно было только скалы впереди. Лезем скалы, потом поднимаемся по осыпи. На вершине делаем два снимка, фиксируем тот факт, что миссионеры сюда затащили деревянный крест, я еще успеваю продырявить какую-то бумажку компостером, закрепленным на триангуляторе, после чего быстренько сваливаем к скалам и прячемся от ветра с южной стороны. В дальнейшем все происходит быстренько, поскольку подмерзаем; быстренько спускаемся к палатке, пьем чай, снимаем палатку и бежим к лесу. По дороге встречаем ангарчан, которые только что поднялись выше границы леса и силами человек в пятнадцать строят две "иглу". Восхищаемся мужеством этих людей и продолжаем свой путь к теплу. На сегодня людей на ночевку вдвое меньше. Вчера мы только еще зашли, а завтра уже выходить.

Бабха-Порожистый-Чернушка

Второе по популярности место на Хамар-Дабане для походов выходного дня - это верховья ручья Левый Поперечный. Из базового лагеря возможно за летний день радиально сбегать пик Порожистый (самый близкий), Бабха и гора Чернушка. Мы с Юрой начали эту трилогию в июле 97-го восхождением на Бабху. Нам много рассказывали про эту мрачную трапецию, возвышающуюся на западе от безымянного перевала между Левым Поперечным и притоком реки Солзан. В мае 85-го года на склонах Бабхи в лавине погибли семнадцать человек, двое уцелели. Людей тогда откапывали в шурфах глубиной по семь метров. С тех пор на вершине стоит памятник с колокольчиком. Ходить на Бабху можно по-разному; можно с перевальной точки между рекой Бабха и Левым Поперечным ломиться в лоб по скальным жандармам, так поступают альпинисты, а можно и отыскать проход в скалах и зайти с западного склона горы, так ходят все туристы. Солнечным июльским днем мы за один переход забрались на перевальную точку, откуда уже была видна вершина и обходя жандармы вышли на западные склоны. Последовал траверс вправо по довольно крутым склонам в комбинации стланика, курумников и кулуаров с мелкой сыпухой. В одном из таких кулуаров Юрка чуть не спустил здоровый булыган, причем вместе с собой. Когда Юра облезал этот самый камень обнимая его как родного, тот дал знать, что он не против отправиться вниз по склону, прихватив с собой восходителя. Со стороны это выглядело почти комично; Юра обхватил каненюку обеими руками и пытался заснуть его на место, делая недвусмысленные движения низом живота. В результате такого коитуса камень таки встал на место, а мы продолжили движение с удвоенной осторожностью. Вершина имеет вид немного округлый, снизу круто, сверху поположе, и поэтому когда лезешь, наверху не видно ни шиша. Ошибочно мы радовались, вылезая на то, что приняли за вершину. Она оказалась дальше еще метров на сто, а между нами скалы и крутой травяной склон. Надо признаться, я струхнул порядком, поскольку неуверенно чувствовал себя на траве, уходящей вниз и обрывающейся скалами, поэтому сказал, что дальше не пойду. На это Юра заверил меня в том, что если я поплыву, то он сам спустится ко мне и придушит, если возникнет необходимость. Клятва друга воодушевила меня, кроме этого Юрка сжалился над пешеходом и предложил спуститься и отыскать путь попроще. Через полчаса мы были на вершине. Звонок в память навсегда ушедшим разнесся далеко по горам. "…Горы не место для риска…"- было написано на памятнике, запечатлевшем семнадцать фамилий, среди которых встречались и одинаковые, видимо не однофамильцы…

Для восхождения на Порожистый у нас было выделено два не очень ясных дня в начале лета 98-го. Название горы не случайно, ибо со стороны озера Туристического, примыкающего к пику с юго-запада, он выглядит внушительной чередой сбросов суммарно метров на пятьсот перепада высот. Самый простой путь захода на вершину с северо-запада; набор высоты по крутому кулуару, плоское поле и скалы. Этот путь мы подглядели еще в прошлом году, когда ходили на Бабху. Еще раз нам посчастливилось увидеть пик со стороны этих самых сбросов в 99-м, когда мы "кольцевали" из Байкальска по Солзану и искали перевал на Левый Поперечный. Тогда мы промахнули нужный приток и часа два лезли по абсолютному сталаннику, после чего изумленно пялились на выступ хребта и не верили, что Порожистый может быть таким непорожистым. Справедливость природы была восстановлена после полпути подъема на мнимый перевал, когда за хребтиком стала вставать во весь рост черная стена. Перевал на ручей Левый Поперечный мы в конце концов нашли; траверснули склон с неприятными скользкими полочками над обрывом и спустились к перевалу с запада. И все время впереди стояла черная стена пика. Классический путь мы начинали по сыпухе, постепенно крутеющей и переходящей в кулуар, забитый снегом. Потом как обезьяны по лианам карабкались по стланику, потом топали по снежному полю. Перед вершиной поле круто обрывается на юг. Метров пятьдесят лезем по верху скального гребня и вот Юрка сообщает мне что впереди тур с палкой. Направо крутая стенка, налево более демократично. На обратном пути спускаемся прямо по кулуару, забитому снегом. Сперва пытались идти, но месить сырой снег очень тяжело, а потом достали дождевики, сели на них и поехали. Фотография даже этого действа сохранилась.

Чернушка - самая удаленная горка от базового лагеря на Левом Поперечном. Июньская жара 2000-го года была подспорьем в осуществлении планов скоротать три входных дня. На автопилоте забежали в цирк под Порожистым. Времени хватило чтобы запереть базовый лагерь на хребет, откуда одинаково хорошо видно и Бабху, и Порожистый. Легкий теплый ветерок, запад в закатных красках, лепота. Наличие примуса и снежника неподалеку от палатки делало это место просто сказочным. Следующий день, тоже жаркий и солнечный, как и предыдущий, начинаем по классическому пути на Бабху, затем уходим левым траверсом на хребет, на котором где-то впереди маячит наша цель – гора Чернушка. Идем и глазеем по сторонам; сзади дыбится Бабха, на которой торчат какие-то люди и машут нам руками (как выяснилось позже, это была группа альпинистов из госуниверситета), слева долина реки Солзан, справа Байкал в дымке. Через два перехода забираемся на Чернушку. Гора решительно не впечатляет, видимо, в силу того, что представляет собой повышение в хребте. Обратный путь по нашей задумке должен проходить по верховьям Солзана с последующим подъемом по притоку на хребет к месту базового лагеря. Валим вниз, к реке. В долине устаиваем обед среди полян, обильно заросших жарками. Лепота! По пути на вершину я считал количество пройденных притоков Солзана и теперь уверенно тычу пальцем в горизонт: "Нам в пятую долину". Через два перехода по буеракам начинаем забирать вверх. В это время в долину Солзана с Байкала заползает здоровая свинцовая туча и окропляет наши уставшие бренные тела свежестью. Поднимаемся к малоузнаваемому озеру. На двухкилометровке все так неконкретно, поэтому без уверенности в правильности выбранного пути лезем дальше. И вот уже знакомое нам озеро под жандармами. Налево – Бабха, правее жандармов – BC. Через полчаса уже пыхтит примус, а закат "доедает притаившийся снежник"…

Мангутай

Мангутай, наверное, самая труднодоступная из-за отсутствия троп и самая живописная вершина из близкорасположенных к железной дороге и Байкалу. Очень красивый вид на нее открывается с юго-запада со Станового хребта. Крутые склоны, правильная форма на юго-западе. Со стороны Байкала вершину не видно, только северо-восточное ребро с одиноким жандармом посередине. Однако, путь по Становому хребту от пика Черского не сколько сложен, сколько труден. Смысл этого каламбура кроется в том, что путь этот можно назвать "зависшие в стланике". Ходили мы это, знаем. После плоскотины, обозванной на карте пиком Чекановского, хребет резко сужается и снижается, давая волю этому неприхотливому растению. После дня дудолок возникает ощущение, что это никогда не кончится и вот в это самое время впереди возникает ровное плоское поле и Мангутай в перспективе. Впечатляет. Тогда мы с Юркой свернули по полю в сторону ручья Мангутай и на гору не поднялись. Зато плато обрывалось на север крутым склоном, изрезанным кулуарами, из которых, как потом выяснилось, только один не имел локальных вертикальных участков. Угораздило нас попасть именно в него. мы выдвинулись по тропе вдоль ручья со сложным названием Большой Куркавочный, которая через пару часов внезапно кончилась. Ягодные тропы имеют такую милую особенность либо внезапно пропадать, либо так же внезапно появляться. Обусловлено это, я думаю, броуновским характером движения ягодников, мечущихся от одной делянки к другой. Поднялись влево на невыразительный хребтик. Замаячили впереди некие вздымания рельефа. Еще через пару часов за горкой Золотой, появилась тропа по водоразделу, закончившаяся у границы леса. Вечер ознаменован долгими и безуспешными поисками воды. На Становой хребет мы благоразумно ходили в начале лета, когда на гребнях еще остаются снежники, и с водой проблем нет. Теперь, грязные и липкие от пота, мучаемся, заедая тушенку сухарями. Как выяснилось следующим утром, по иронии судьбы, здоровенный снежник лежал под самой вершиной, как подарок восходителям. Путь на вершину не сложный. Выше границы леса идем через верховые луга изумительной красоты, поросшие жарками. Наверху застарелый триангопункт. Полчаса интимного соития с природой на вершине горы проходят очень быстро. Затем нагребаем полный полиэтиленовый пакет снега и спускаемся в лагерь. После восхождения у костра раздается только дружное сопение. Горячий чай проникает по всему обезвоженному организму и доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие.

Грохот электрички возвращает к реалиям жизни, а это значит, что завтра опять на работу, в город, в общественный транспорт. И только где-то в глубине души нет кусочка самого себя, который так и остался там, рассматривающим панораму окружающих гор и величие Байкала с неприметного на первый взгляд бугорка, именуемого Мангутай…

Тальцинский

Так получилось, что до 2001-го года район горы пик Тальцинский мы миновали по пути на Соболиные Озера. А между тем это второе по популярности место для местных и приезжих фрирайдеров. Возможность максимально близко подъехать к месту катания очень ценится в Back Country. Это нравится и ленивым сноубордерам, привыкшим "отжигать по рейлам" в парках, и хожалым людям, просто вставшим на что- нибудь катательное, будь то лыжи или доска. Майские праздники 2001-го года было решено посвятить именно катанию на Тальцинском, тем более, что по определенной информации туда же собиралась большая группа. Пройдя с километр от базы "Теплые Озера", мы поняли, что перед нами кто-то был и был без лыж. Печально, ибо наученные горьким опытом прошлого года, когда в апреле решили сходить на Мамай без лыж, теперь мы исправились и топали на лыжах, значит, тропы не будет. И действительно, предшественники далеко не ушли; на повороте в цирк под пиком были видны следы стоянки и скромные попытки спуститься на досках. Ставим палатку и решаем назавтра подняться до первого подходящего для спусков места налегке. День первое мая 2000 года может служить образцом спортивно-эмоционального содержания дня походника. Утром пошел густой мокрый снег, который держал лыжи даже на сорокаградусных участках подъема, поэтому быстренько в лоб выскочили на опушку леса с втекающим в нее кулуаром. Поднялись повыше по кулуару, и тут вылезло солнце. На западе открылась здоровая трапеция, судя по всему это и есть пик Тальцинский. Последующее можно описать как перманентное получение множественных эмоциональных оргазмов путем совершения спусков по кулуару на опушку леса, строительства трамплинов и прыжков. Колбасня, продолжавшаяся до сумерек, отзывается вечером чувством приятной опустошенности в мыслях и ломоты в теле. Наутро следуещего (он же заключительный) дня небо уже не балует синевой. До обеда практикуемся в прыжках с нового трамплина. После оного снимаем лагерь и выходим в Выдрино. Снег сменяет поселковая грязь. Весна идет, весне дорогу…

Летние отношения с Тальцинским у нас складывались не сразу. В начале августа того же 2001-го года мы три дня просидели в палатке под дождем на том самом месте, на котором в мае катались на досках. Зато буквально через месяц, в начале сентября, за первый же день добежали до "Бабы", это такая деревянная скульптура, торчащая на опушке леса перед финальным подъемом к границе леса под горой. В стиле художника угадываются некие язычески-митьковские мотивы. Тихим солнечным днем мы поднялись до озера на границе леса, от которого остается только подъем на хребет, поставили палатку. Через час мы уже вышли по крутоватенькому склону на хребет и вскоре были на вершине. Живопись, блин! Оставили в туре записку. Затем неторопливо траверснули гребень в восточном направлении, спустились по крутому травянистому склону к лагерю и пошли купаться. День получился подтверждением закона сохранения всего в природе; везение и невезение, горечь и радость – все едино.

Вместо эпилога

Летний вечер, понедельничная смена, сижу в курилке перед объектом и смотрю на алое зарево на западе. Сейчас докурю и пойду в душное подземелье. А пока сладко перебираю в мыслях подробности прошедших выходных. Еще сутки назад ты, парень, стоял на вершине и чувствовал себя абсолютно свободным! Закат постепенно сползает под землю, пора и мне. И только в душе остается щемящее чувство, которое отпустит только тогда, когда я заберусь в электричку и помчусь к своим горам…

0 0
Комментарии
Список комментариев пуст
Добавить публикацию