Виды туризма
Автор - Валерий Шанин (Москва)
Минское шоссе
После путешествия по Америке я решил, что пора открывать для себя и Европу. Случай представился, когда мне нужно было две недели ждать результатов приемных экзаменов в аспирантуру, а приятель предложил оформить туристическую визу в Германию (правда, только на 10 дней). Из-за того, что я нигде не работал, а в аспирантуру зачислен еще не был, возникли проблемы с заполнением анкеты. Время поджимало. Тогда я написал, что работаю в университете на должности аспиранта-абитуриента (звучит, по-моему, почти как генерал-лейтенант). Этого оказалось достаточно для получения выездной визы, и я стал собираться в путь.
Европа мне всегда была симпатична тем, что туда в отличие от Америки можно добраться хоть пешком. Правда, осень — не совсем подходящее время для автостопа, но климат в Западной Европе мягче, чем у нас.
На этот раз я готовился к поездке основательнее: взял с собой купленный в Сан-Франциско спальный мешок, надувной матрац, большой кусок полиэтилена, чтобы накрываться от дождя.
В путешествие по Европе я отправился прямо из Москвы. На городском автобусе выехал за кольцевую дорогу и начал голосовать у самого начала Минского шоссе. Вскоре остановился КамАЗ. Водитель предложил довезти до Смоленска, но возле Можайска сообщил: — Ты извини, но я прошлую ночь не спал, и сейчас у меня глаза слипаются. Мне просто необходимо на пару часов остановиться и немного вздремнуть, — и пообещал: — Но если за это время тебя никто не подберет, я довезу тебя до Смоленска, как и обещал.
Пришлось выходить из машины и опять голосовать. Остановился «ЗИЛ-130». За рулем — веселый парень: — Давай, садись! До Германии я тебя, конечно, не довезу. Сам только до Вязьмы еду. Каждый день мотаюсь в Москву и обратно. А сегодня уже второй рейс делаю.
Дима спешил вернуться домой до вечера, поэтому гнал явно с превышением скорости. Мы уже приближались к Вязьме, когда из кустов неожиданно выскочил гаишник и махнул жезлом, требуя остановиться. Я остался в машине, а водитель пошел объясняться. Через некоторое время он вернулся мрачнее тучи: — Вот кровопийцы! Только и знают, что взятки брать. Можно подумать, что я по своим делам в Москву ездил. Считай все, что заработал за этот день, пришлось отдать.
Возле Вязьмы я простоял до заката и совсем было собрался идти искать место для ночлега, когда рядом остановился КамАЗ.
В этот раз попался дальнобойщик. Геннадий Михайлович собирался ехать прямо до Минска, поэтому мы не остановились и с наступлением темноты. На дороге — пусто. Только изредка появлялись встречные легковушки, слепившие светом фар. Водитель КамАЗа заметил: — Терпеть не могу я этих нахальных частников. Знают ведь, что, если навстречу едет машина, нужно переключить дальний свет на ближний! Я придумал, как заставлять водителей встречных легковушек переключать фары: слегка поворачиваю свой грузовик влево — вроде как бы ослеп от сильного света в лицо и ничего не вижу — этого обычно достаточно, чтобы «Жигуленок» сразу замигал фарами. Ведь ясно, что в случае лобового столкновения с грузовиком от него ничего не останется. — А если свет не переключают водители грузовиков? Ведь их таким приемом не напугаешь? — поинтересовался я. — На грузовых машинах работают водители-профессионалы, а они обычно очень уважительно относятся к своему брату шоферу. Правда, помню был такой случай. Ехал я как-то ночью, вижу — навстречу идет КамАЗ, на котором вместо фар установлены самолетные прожектора. Водитель этой машины, видимо, до того привык, что перед ним все в панике сворачивают в разные стороны, что даже не думал переключаться на ближний свет. Я ему мигал, мигал и все без толку. Он так и прет навстречу, слепя своими прожекторами. Ну, думаю, погоди! Я оставил включенными только подфарники, а когда машины сблизились, резко включил фары на полную мощность. Будешь знать, как над людьми издеваться! Оглянулся назад и увидел, что КамАЗа нет! Куда же он мог деться? Развернулся, поехал назад. Оказалось, грузовик, не вписавшись в поворот, улетел в кювет. Хорошо, что не разбился. Пришлось выйти из машины и пойти узнать, все ли в порядке. В кабине было тихо. Я уж было решил, что шофер потерял сознание от удара, но скоро понял, что он был просто пьян в стельку и, когда застрял в болоте, сразу же заснул. — Мне редко приходилось автостопить по ночам, я предпочитаю голосовать только днем. Это в Америке еще можно по ночам ездить, а у нас дороги безобразные, да и водители наверняка с подозрением относятся к ночным хитч-хайкерам. Вот вы, например, остановились бы, если бы я голосовал в полной темноте? — Сегодня — да, но обычно я тоже не подбираю поздно вечером попутчиков. Не потому, что боюсь. Просто я стараюсь по ночам не ездить. Как только стемнеет, сразу начинаю искать где бы остановиться. Брать попутчика — это значит обещать довезти его хотя бы до ближайшего населенного пункта. А откуда я знаю, где мне удастся найти удобную стоянку? Может, где-нибудь в лесу или в поле?
Первую границу, российско-белорусскую (тогда еще не государственную), проскочили в темноте и к утру попали в Минск. Обогнув город по окружной дороге, я добрался до поста ГАИ.
Пост ГАИ на выезде из города — самое лучшее место для автостопа. Машины идут медленно, поэтому останавливаются легко, а самое главное — любому водителю должно быть ясно, что автостопщик, голосующий в таком месте, по крайней мере не преступник, находящийся в розыске.
Во время автостопных странствий по Советскому Союзу я предпочитал голосовать именно возле постов ГАИ. Правда, не на всех дорогах КПП встречались с одинаковой регулярностью: в Казахстане на протяжении нескольких тысяч километров я не встретил ни одного, зато участок от Ташкента до Самарканда можно смело заносить в «Книгу рекордов Гиннесса» — здесь посты ГАИ через каждые пять километров. А во время автостопа по Америке я так ни одного полицейского поста и не встретил. Там, видимо, считают, что для контроля на дорогах достаточно патрульных машин.
У поста ГАИ на выезде из Минска я попал в «Жигули» к баптисту, который всю дорогу рассказывал о том, как он пришел к вере в Бога после пятидесяти лет безверия и атеизма.
Потом ехал на старом «Москвиче». Водитель был инвалид, но гнал с бешеной скоростью. И естественно, попал на гаишников. Штрафа, а вернее, обычной взятки водителю удалось избежать — показал свое удостоверение инвалида и долго извинялся за то, что не заметил знака ограничения скорости.
У Барановичей рядом со мной остановилась новенькая… пожарная машина. Никак не думал, что и на специальных автомобилях могут подвозить попутчиков, но водитель предложил садиться: — Так ты из Москвы? Был я как-то раз у вас. Послали отвозить пожарное оборудование в Кремль. Ну, я человек простой: приехал в Москву и сразу на Красную площадь — хотел въехать на территорию Кремля через Спасские ворота. Там меня не пропустили, даже чуть за террориста не приняли. А ведь у меня в путевке было написано, что место выгрузки — Кремль! Оказалось, что нужно все-таки разгружаться на специальном складе, а он находится на краю города — возле кольцевой дороги. Так я и не побывал в Кремле, а жаль. Ехали мы на удивление медленно. Я поинтересовался: — Конечно, мы не на пожар торопимся, но разве нельзя чуть прибавить скорость? Водитель объяснил: — Машина прямо с завода и еще не обкатана, поэтому больше пятидесяти километров в час я ехать не могу.
Тащиться по дороге с такой скоростью оказалось страшно нудным занятием, хорошо еще, что до Бреста было уже недалеко.
Автопереход в Бресте
Границу я решил пересечь по автопереходу пешком. Но с таможни меня вернули: здесь пропускают только автомобилистов.
К КПП выстроился длинный ряд машин — «бизнесмены» ехали торговать. Проходя вдоль этой очереди, я выбрал молодого водителя на новом «Москвиче», рядом с которым место было свободно от тюков и коробок. Парень заметно нервничал. Сразу было видно, что едет за границу впервые.
Я обратился к нему: — Через границу подбросите? Оказывается, пешком здесь не пропускают. Да и вам польза будет. Я без багажа, а у вас вон сколько товара. А на двоих будет вроде уже и не так много. Парень задумался: — А ты куда едешь? — В Германию. — Нет. Туда не довезу. Еду в Польшу, да и то в первый раз… — Ладно, через границу подброшу.
Волновался Николай не только потому, что ехал за границу в первый раз. У него, как и у любого «бизнесмена», имелись запрещенные к вывозу товары — иначе не заработаешь. А его товарищ, Виктор, ехавший уже в десятый раз, был совершенно спокоен (как потом выяснилось, в машине у него было множество специальных тайников). Когда подошла очередь проходить досмотр, Виктора совсем не трясли: он удивил таможенников тем, что вез огромную сумку с полиэтиленовыми крышками (надеялся получить на них 1000% прибыли). А Николая заставили сдать два комплекта постельного белья и несколько мотков пряжи.
Наконец все документы были оформлены, и мы могли ехать. Вот он, мост над Бугом, разделенный поперек белой демаркационной полосой… Первая граница позади.
Мне еще повезло: я потратил на пересечение границы часов пять. А Николай с Виктором признались, что проторчали в очереди целую неделю.
В Польшу попали уже глубокой ночью. Подморозило, и несколько раз машина чуть не улетела в кювет, но к утру мы благополучно добрались на базар в Минске-Мазовецком.
В Америке я привык голосовать с табличкой. Во-первых, сразу понятно, что ты не слоняешься с места на место как бродяга, а имеешь вполне конкретную цель и, во-вторых, привлекаешь внимание водителей-дальнобойщиков.
В Минске-Мазовецком я вышел на дорогу с табличкой: «Берлин». Вдруг попадется попутка прямо до Германии? В Польше мне надолго задерживаться нельзя — в германской визе уже проставлены даты въезда и выезда.
Вот и первая машина — серебристая «Хонда». Может, для большей солидности заговорить по-английски? — Hello! I am going to Berlin!.
Водителем «Хонды» оказался молодой поляк. Он тоже перешел на английский. Когда разговорились, выяснилось, что Дарек недавно был целый месяц в Нью-Йорке у своего друга и теперь говорил по-английски довольно бегло. Русский язык он тоже понимает — учил в школе. Выслушав мой рассказ о поездке по Америке, Дарек заметил: — А я привык путешествовать с комфортом, поэтому сейчас работать приходится много — хочу еще раз съездить за границу… Извини, я опаздываю и довезу тебя только до центра Варшавы. Там выйдешь на улицу Каспшака-Вольска и по ней выберешься из города на познаньскую трассу.
Контрабандная тропа в Германию
Следуя инструкциям Дарека, я, пройдя через полгорода пешком, выбрался на окраину.
Во втором ряду с огромной скоростью несся новенький голубой «Форд-скорпио». Вдруг он стал резко тормозить и сворачивать на обочину. Неужели из-за меня? На всякий случай я поспешил к машине.
Салон забит коробками сигарет «Мальборо», но рядом с водителем место свободно. Я начал говорить по-английски, но водитель быстро перешел на русский: — Я остановил только из-за того, что ты едешь в Берлин. — А вы тоже в Берлин?! — Нет. Но довезу тебя прямо до границы, я живу недалеко. Вот, видишь, везу сигареты, а впереди идет целый грузовик — тоже мой. По дороге мы должны его перегнать. Контрабанда курева в Германию — неплохой бизнес… Я и в России торговал. Ты думаешь, почему я по-русски так хорошо говорю? Начинал с того, что скупал у вас золото. Искал товар подешевле — так и исколесил всю страну. Как в песне поется, «… от Москвы до самых до окраин». Теперь в России иностранцы уже все скулили, а остатки ваши бизнесмены сами к нам везут.
Контрабандист сделал небольшой крюк, чтобы высадить меня прямо возле границы. Здесь, как и в Бресте, пешком через границу не пускают. Легковые машины, проходящие мимо, забиты под самую крышу. Я решил попробовать сесть в грузовик. На автопереход вытянулась длинная очередь трейлеров. Смотрю, стоит наш дальнобойщик — Совтрансавто. Я обратился к водителю: — Через границу не подбросите? Пешком здесь не пропускают. Он отказался: — Не могу: в документах я записан один. Тогда я объяснил: — У меня паспорт в порядке и виза германская есть. Так и скажете, что я просто попутчик.
Уговорить его мне не удалось — инструкция и чистая анкета превыше всего. Следующим в очереди стоял «Мерседес» с немецким номером. — Ich fahre nach Berlin!. — Фразу-то эту я выговорил без запинки, но понять ответ мне не удалось. Я вполголоса чертыхнулся.
Водитель «Мерседеса», улыбнувшись, спросил меня на ломаном русском: — Так тебе именно в Берлин? — Мне все равно куда. Лишь бы в Германию. — Садись. Довезу тебя до Бонна. А ты откуда? Из Москвы? И я тоже. Уже три года езжу к вам, работаю в московском представительстве нашей фирмы — перевожу мебель. Немного научился говорить по-русски.
Очередь двигалась медленно, и только часа через два мы наконец доехали до таможни. На этом автопереходе два отдельных пропускных пункта — один для легковых машин, другой для грузовых. В ожидании паспортного контроля свой загранпаспорт я держал наготове. Курт взял папку с документами и ушел на КПП, оставив меня в кабине. Вскоре он вернулся, и мы поехали. Проскочили таможню. Там нас даже не остановили. Переехали Одер и выбрались на автостраду. Тут уж я не на шутку забеспокоился: — А когда же будет проверка паспортов? — Здесь проезжают только грузовики, и паспортного контроля нет: считается, что у всех водителей служебные паспорта. Мы оформляем только документы на груз. — Так, значит, я не только без немецкой визы, но и вообще без всяких документов в Германию мог попасть? — Конечно! — Ну и граница!
Восточную Германию мы проскочили без остановки. Дорога проходила в обход городов; большей частью через лес, только иногда в темноте виднелась россыпь огней. В стороне остался и Берлин.
На бывшей границе между двумя частями Германии, с се западной стороны, огромная автостоянка, раньше, видимо, бывшая последней перевалочной базой на пути в Восточную Германию. Курт нашел свободное место между двумя трейлерами: — Дальше поедем утром. Ночевать можем в кабине вдвоем: ты на верхней полке, а я — на нижней. Спальный мешок, думаю, у тебя есть. Первую ночь в Германии я провел в машине.
Скоростные автобаны Западной Германии по качеству значительно лучше не только дорог Восточной Европы, но и интерстейт хайвэев США. Знак ограничения скорости до 130 километров в час большинство водителей игнорирует, выжимая из своих машин все возможное. Для защиты от шума почти на всем протяжении автобана - трехметровые стены. Есть и застекленные участки, через которые можно мельком взглянуть на город, но встречаются они редко — для туриста прямо как издевательство.
Курт довез меня до Бонна и, подарив на прощанье один из своих атласов автомобильных дорог Германии, высадил на окраине города.
Из Бонна до Франкфурта-на-Майне я доехал на «БМВ», за рулем которого сидел пожилой немец, ни слова не говоривший по-английски.
Франкфурт — типично европейский город. В центре не трущобы и гетто, как в Америке, а красивые — как на картинке — старинные дома. И везде много цветов. Немецкая аккуратность и чистота, конечно, поражают. Такого у нас не встретишь.
А вот в пригородах, прямо вдоль дороги, лоскутки садовых участков, с такими же, как у нас, домиками-сарайчиками. Только все, конечно, аккуратнее, и ограду из спинок старых никелированных кроватей не встретишь.
Русский бродяга в Гейдельберге
Никакой конкретной цели в Германии у меня не было, но, так как была уже осень, я отправился на юг страны. Попалась попутная машина до Гейдельберга. Доехал быстро — опять на «БМВ», водитель которого, как и большинство немцев пожилого возраста, не говорил по-английски. Неужели в Германии все время придется общаться жестами?
Я вышел возле железнодорожного вокзала — в самом центре города — и первым делом отправился к университету. Гейдель-бергский университет — один из самых старых в Европе, но здания, в которых он расположен сейчас, современные.
Гейдельберг вытянулся вдоль красивой горной реки. На правом берегу стоят фешенебельные особняки, на левом — средневековый замок. Я направился туда. Время было позднее. Туристов в замке не было, только какой-то бродяга в нише крепостной стены стелил спальник, явно собираясь здесь ночевать.
Он оказался… русским. Учился в Ленинградском политехе. Достал приглашение в Югославию, оттуда сразу же перебрался в Австрию. — Там меня сразу арестовали. Прикинулся югославом — не много говорю по-сербски. Но через неделю они все же выяснили, кто я такой. Пришлось заявить, что хочу получить политическое убежище. Только после этого из тюрьмы выпустили, стали рассматривать мое прошение. Ждать надоело, и я перебрался в Германию. — А как же визы? — Элементарно. Достаточно обойти пограничный пост по полю — никакой колючей проволоки у них нет, контроль только на автобанах. — Ты что, ходил прямо по автострадам? Ведь это запрещено. — Да, возле меня несколько раз останавливались патрульные машины. Меня попросят, я и сойду с дороги. А как уедут, возвращаюсь и дальше иду. — А голосовать ты пытался? — Нет, ездил «зайцем» на поездах. Контролеров здесь, правда, много, и несколько раз меня ловили. Но денег с меня не возьмешь, поэтому просто высаживали на ближайшей станции. Я дожидался следующего поезда, ехал дальше - пока опять не поймают. — На что же ты живешь? — Сначала пришлось туго. Несколько раз заходил в Красный крест: там любому бродяге дают теплую одежду и немного денег на еду. Потом нашел работу — ящики с пивом таскал. Платили двенадцать марок в час. Жаль, не долго там продержался, меня опять в тюрьму забрали. Дали два месяца за то, что я нелегально въехал в Германию. Эмиграционные законы здесь строгие. — А тюрьмы? — Лучше, чем в Австрии. Камеру предложили на выбор — одноместную или двухместную. Я выбрал одноместную. Кормят прямо как на убой — и мясом, и фруктами. Чтобы не терять времени даром, я взял в библиотеке учебник и стал учить немецкий. Через месяц сидеть в одиночке надоело, и я попросился поработать. Правда, платят чисто символически — марку в час. Я мыл тюремные коридоры. А чтобы мог работать в удобное для себя время, мне выдали ключ от моей камеры — я мог в любое время из нее выйти и свободно ходить по тюрьме. — И давно освободился? — Да уж недели три тому назад. Я и в Германии написал заявление о политическом убежище, а они в ответ: «Просился в Австрию — туда и езжай». А мне здесь больше понравилось. Я нашел адвоката: хочу получить статус беженца. Если удастся, придется заплатить 800 марок. Денег у меня сейчас нет, но я уверен, что смогу заработать. По-немецки я говорю уже свободно, и устроиться в какой-нибудь магазинчик или ресторан для меня не проблема…
Утром меня разбудил какой-то шум. Поеживаясь от утренней прохлады, я выглянул из спальника: холеный розовощекий немецкий парень в спортивных трусах и майке бодро бежал по старинному парку, примыкающему к замку. Пора и нам вставать. Скоро наверняка и первые посетители появятся.
Сергей предложил пойти завтракать в молодежное общежитие: — Поесть там можно бесплатно. А при желании даже жить можно бесплатно: когда я приехал в Гейдельберг, устроился в молодежное общежитие; заплатил за одну ночь, а прожил больше недели. Там люди постоянно меняются, а свободные места обычно есть, поэтому вычислить человека, который живет на халяву, трудно. Мне просто не повезло. Однажды все мои соседи выехали одновременно. Комната по документам оказалась полностью свободной — а тут я. Меня, конечно, сразу же выгнали… Но даже после того как я перебрался жить в замок, продолжаю ходить туда на завтрак.
Поели плотно и действительно бесплатно, правда, выбор был небольшой — хлеб, мармелад и кофе, зато в любых количествах. Задерживаться надолго в Гейдельберге у меня времени не было (скоро закончится срок действия германской визы). Попрощавшись с Сергеем, я снова отправился в путь.
Во Франции в жандармерии
Почему бы не съездить во Францию, раз границы в Европе такие прозрачные? От германской границы до Парижа двести пятьдесят километров — на один день пути.
До Саарбрюккена я ехал в машине с молодым парнем. Он меня заверил: — Во Францию ты и без визы попадешь. Граница — это КПП на автостраде Берлин-Париж. Таможенники — немецкий и французский — проходящие мимо машины только просматривают. Внимание обращают на номер автомобиля — из какой он страны, смотрят на пассажиров — европейцы или нет. Если что-то вызовет подозрение, то документы могут проверить. Но в конце концов ты можешь объехать таможню стороной. Я знаю одну дорогу, которая идет из Саарбрюккена в ближайший французский город Форбах в обход всех постов. Граница там — шлагбаум, но он обычно открыт, а пограничников нет. — Руди немного подумал и предложил: — Давай я тебя отвезу во Францию, это мне нетрудно.
Так я оказался во Франции. Сразу видно, что попал в другую страну: нет германской аккуратности и чистоты на улицах. Да и автомобили другие: немцы предпочитают свои машины: «БМВ», «Мерседес», «Фольксваген», а во Франции каждая пятая — «Лада» или «Нива».
Голосовать возле границы я не решился и по какой-то сельской дороге, не отмеченной на моей карте, зашагал к Парижу.
Тут-то я почувствовал, что значит быть нелегалом: мне казалось, что каждый полицейский может прочесть это на моем лице. Едва завидев полицейский участок в одном из приграничных городков, я мгновенно ретировался на соседнюю улицу. Но все-таки постоянно ждал, что меня окликнут и подойдут проверить документы.
Километров через двадцать я наткнулся на дорожный знак. Из длинной надписи по-французски смог разобрать только слово «виза». Может недалеко граница с Люксембургом? Карту вынимать не стал, все равно на ней такую мелкую дорогу не найдешь, просто свернул на первом же перекрестке.
Еще через несколько километров я начал голосовать — пешком идти в Париж просто время не позволяло. Остановился грузовик. Водитель-француз довез меня до ближайшего городка. Следующий шофер, видимо, изучал английский в школе, но, кроме односложных ответов, я от него ничего не добился…
Ночь застигла меня на дороге. Справа — поля, слева — крутая гора. Хотя во Франции ночью на дорогах машин мало, я не хотел рисковать и, стараясь избежать даже случайной встречи с полицейскими, направился к горе. Поднявшись метров на пятьдесят, вошел в лес. Найдя небольшую ровную площадку, достал спальный мешок и завалился спать. Вдруг в тишине послышался нарастающий грохот… Оказалось, я чуть было не заснул прямо на рельсах: разглядел, куда попал, только в свете мощного тепловозного прожектора — еле успел отскочить в сторону. Тогда для верности я решил перебраться под какое-нибудь дерево. Утром почувствовал, что дышать тяжело. Руками и ногами не пошевелить. Открыл глаза — темно… Меня завалило падающей листвой — будто специально замаскировался: октябрь во Франции — время листопада.
Несмотря на все ухищрения, остаться незамеченным полицией мне не удалось. Когда я ловил попутку до Парижа, подрулила патрульная машина. — Паспорт? — Хотя полицейский говорил по-французски, не понять его было невозможно. Пролистав мой паспорт несколько раз, он удивился: — А где же французская виза? Мне оставалось только так же удивленно развести руками.
Полицейский открыл заднюю дверцу машины и предложил садиться. Слава богу! Наконец-то не нужно больше скрываться, как преступнику.
Приехали в полицейский участок. Обыскивать меня не стали, но наручники надели. Для составления протокола нашли полицейского, говорившего по-английски. Пошли стандартные вопросы. Как зовут? Где и когда родился? Был ли раньше во Франции? Зачем собирался в Париж?.. Все данные не заносили сразу в компьютер, а печатали на допотопной машинке.
Потом протокол и мой паспорт унесли, а я остался с переводчиком. Мы мило беседовали, я даже предложил прислать ему приглашение в Москву. Он сначала загорелся, но, подумав, отказался: — Я служу в жандармерии (вот, оказывается, куда я попал!), а это в отличие от полиции организация военная. Чтобы поехать в Россию, нужно получить разрешение у генерала. А кто знает, как сложатся отношения между нашими странами в будущем? Может, эта поездка испортит мне анкету? Мы проболтали около часа, и наконец я не выдержал: — А чего мы так долго ждем? Мой собеседник спокойно объяснил: — Послали запрос в Интерпол.
Вот это да! Может, меня уже давно по всему миру ищут, а я и не знаю? Вскоре выяснилось, что я пока не занесен в картотеку этой солидной организации. Тогда с меня сразу сняли наручники и объявили, что за нелегальный въезд во Францию депортируют. А если меня так тянет в Париж, то сначала должен получить французскую визу — хочется мне этого или нет.
Депортация в Германию
До границы с Германией, от которой я добирался два дня, на патрульной машине я доехал за два часа. На пограничном автопереходе меня с рук на руки сдали французскому таможеннику. Он занес мои паспортные данные в компьютер (теперь непросто будет получить французскую визу), поставил в паспорт штамп. — Ты не думай, что это дает тебе право въезда во Францию. - Для большей доходчивости он перечеркнул свою отметку ручкой. — Нужна въездная виза. Написать тебе адрес нашего посольства в Москве?
Немецкий таможенник сидел в соседней комнате. Его несколько удивило, что в моем паспорте нет отметок о пребывании в Германии — только штамп о въезде в Польшу. Однако виза у меня была настоящая, компьютерный запрос подтвердил ее подлинность. Покончив с формальностями, таможенник поинтересовался: — Куда ты теперь? — Домой, в Россию. — На поезде? — Автостопом. Его это не удивило: — Здесь все голосуют у кафе. Советую и тебе пойти туда же. Там я увидел хитч-хайкеров: высокого парня и миниатюрную девушку, с рюкзаками и спальными мешками.
Ганс и Эрика оказались, как я сразу и подумал, студентами. Учатся в Мюнхене. В Париж ездили в гости к другу, который поступил в Сорбонну. Туда добрались довольно быстро, а на обратном пути намучились: простояли на выезде из города целый день, но так и не смогли поймать попутную машину, поэтому вернулись в Париж и половину пути до Германии проехали на поезде…
Пока мы с Гансом разговаривали, Эрика поймала попутку. Водитель черного «БМВ» с германским номером согласился взять сразу троих.
По дороге мы поболтали по-английски об автостопе (для водителя приходилось переводить). На автозаправке у въезда во Франкфурт-на-Майне Ганс неожиданно для меня стал прощаться — он хотел заехать на пару дней к родителям. Эрика возвращалась в университет и пригласила меня составить ей компанию. Мне было абсолютно все равно, куда ехать. Почему бы и не в Мюнхен?
Мне первый раз пришлось стопить на пару с девушкой. И я тут же ощутил все преимущества такого партнерства. Не успел я толком оглядеться, как Эрика уже договорилась с водителем попутного трейлера. И на следующей заправочной станции я доверил ей голосовать, и опять она моментально нашла среди стоявших на стоянке грузовиков попутку. Действительно, не зря говорят, что смешанной паре стопить проще всего.
К ночи мы доехали только до Нюренберга. Здесь тоже вышли на заправочной станции у въезда в город. В темноте голосовать не стали. Переночевали по-походному — в лесу возле дороги.
Утром отправились дальше. Остановился «Форд-таурус» с франкфуртским номером, однако за рулем оказался рыжеволосый молодой румын Михай Красюн, или просто Мишу. Говорил он на вполне приличном английском: — Я могу вас подбросить километров на сто, потом сворачиваю на Чехословакию. — А ты куда путь держишь? — поинтересовался я из чистого любопытства. — Домой, в Румынию. Старший брат уже несколько лет живет во Франкфурте-на-Майне, сейчас собрался жениться на румынке. Готовимся к свадьбе, вот и мотаюсь туда — обратно. Сейчас везу невесте свадебное платье. Брат выбирал в самом дорогом магазине…
Узнав из разговора, что немецкая виза у меня заканчивается, но я собираюсь погостить в Германии еще недельку, Мишу удивился: — Да ты что?! Немецкая бюрократия известна на всю Европу: с тебя потребуют штраф — по сто марок за каждый день задержки. Я один раз попал к ним в лапы - получил урок на всю жизнь.
Очень хотелось съездить в Мюнхен. Но ругаться с немецкими пограничниками мне не стоило. Франция для меня уже закрыта, но если депортируют еще и из Германии, то потом замучаешься ее объезжать — она ведь на перекрестке всех европейских дорог. Поэтому я с ходу предложил: — Можно и мне с тобой в Румынию? — Я не против.
У поворота на Мюнхен нам с Эрикой пришлось опять разделиться. Она вышла из машины, а я поехал дальше с Мишу. Через два часа мы добрались до немецко-чешской границы. Таможенник даже не обратил внимания на срок окончания немецкой визы! Вот всегда так: едешь по-честному — никто документы не проверяет.
Чехию и Словакию проехали почти без остановок, правда, немного покатались по Праге и Братиславе и попробовали чешского пива в придорожном ресторане.
Следующая граница — венгерская. Таможенник вначале не хотел меня впускать (к русским здесь относятся плохо), но Мишу убедил его, что мы едем транзитом в Румынию.
К Будапешту подъехали уже поздно вечером и долго петляли по городу: Мишу хотел найти дорогу на Бекешчаба, к автопереходу, находящемуся в стороне от оживленных автотрасс.
У водителя карты Венгрии не было, а по моей дорогу к автопереходу определить не удалось. Но Мишу решил пересечь границу до утра во что бы то ни стало. Оказавшись в приграничной зоне, мы вынуждены были кружить по пустынным сельским дорогам: на них почему-то нет указателей направления, только таблички с названиями деревень: налево какой-нибудь Фекеш-мекешь, направо Мекешфекешь… Граница была где-то совсем рядом, но мы никак не могли к ней выбраться.
И вдруг прямо перед машиной как из-под земли выросли два человека в маскхалатах камуфляжной расцветки, с автоматами Калашникова наизготовку. Хочешь не хочешь, пришлось остановиться. Первая мысль: бандиты, приняли нас за богатеньких немецких туристов; к тому же ни формы, ни знаков различия я не заметил.
К счастью, оказалось, что это пограничники. Записав паспортные данные и номер машины, они показали, в какой стороне пропускной пункт. Вскоре мы действительно выехали к автопереходу, но… не к тому. Мишу оказался человеком принципа. Конечно, когда рассвело, ориентироваться стало значительно легче, и нужную дорогу мы нашли довольно скоро. Приехав в Бекешчаба, мы поняли, что уже были здесь ночью, причем буквально в трехстах метрах от автоперехода.
Хотя очереди на таможню не было, проехать сразу не удалось: долго оформляли документы на «Форд», купленный во Франкфурте-на-Майне, бурно спорили, но заставили-таки Мишу заплатить налог.
В кафе, куда я зашел выпить кофе, несколько парней громко крыли кого-то по-русски. Я подошел, поздоровался.
Виктор, Сергей и Андрей — профессиональные художники из Симферополя, едут по частному приглашению в Прагу, хотят там немного заработать: продавать свои картины западным туристам, рисовать портреты на улицах. — Торчим тут уже несколько часов. Венгры придираются ко всему: сначала говорили, что денег у нас мало — на троих только сто долларов, теперь заставляют оставить прицеп. А он у нас под завязку загружен холстами, красками и готовыми картинами. Одну дали нашему таможеннику. А что этим сунуть? Деньги, как мы выяснили, им не нужны. Полдня уже проторчали. Теперь говорят: «Подойдите к концу смены». Им, видно, просто нравится над людьми измываться! В конце концов их все-таки пропустили даже без взятки.
От нечего делать я стал бродить по территории КПП и случайно пересек границу. Не слушая моих объяснений, таможенник потребовал паспорт и поставил в него штемпель о въезде в Румынию. Оказывается, здесь границу можно и пешком перейти. Но я все-таки дождался Мишу.
Мытарства в Румынии
Город Арад, куда мы попали уже под вечер, встретил нас длинной очередью на автозаправке: в Румынии близилось очередное повышение цен на бензин. Мишу прикинул, что сможет достать горючее у знакомых, и мы не стали занимать очередь, а отправились ночевать на фирму, принадлежащую его отцу.
Сторож, узнав, в чем дело, впустил нас на территорию невзрачного заводика, провел к двухэтажному административному зданию. Все кабинеты были открыты, но диванов в них не нашлось — только столы и стулья. Переложив все бумаги в шкаф, я расстелил свой спальный мешок на одном из широких конторских столов и тут же заснул. А Мишу с непривычки ворочался на соседнем столе всю ночь.
Утром начались поиски бензина. Через пару часов, изъездив весь город, мы едва наполнили одну канистру, которой хватило только до Тимишоаре. Здесь начали искать бензин у сокурсников Мишу (он учится в университете на факультете вычислительной математики), сначала в общежитии, а потом и в городе.
Так и не найдя горючего, вечером мы попали к сыну местного партийного босса, в шикарную квартиру, выходящую окнами на центральную площадь города. Хотя на улице стояла довольно теплая для осени погода, парень открыл нам дверь в зимнем пальто и шапке. Оказалось, что в Тимишоаре, как по всей Румынии, экономят газ и электроэнергию, подключая их в определенные часы. Вытащив приятеля из нетопленой квартиры, мы отправились ужинать в гостиницу «Интурист».
В ресторане без пальто и шапок оказались только мы и официанты (зато обслуживали они всех бегом). Здесь стоял такой холод, что у посетителей при разговоре изо ртов шел пар.
Вечером приехали в город Дева и переночевали у одного из приятелей Мишу. На следующий день собирали бензин уже по родственникам: заехали сначала к двоюродному брату, который выделил целую канистру, потом к тете. Бензина у нее не оказалось, зато нас угостили обедом по-домашнему. За столом мы общались по-русски: тетя преподает в школе русский язык, а ее муж часто бывал в Союзе, и оба говорят почти без акцента.
Дальше Мишу собирался ехать в Медиаш. Мне с ним было уже не по пути. Мы расстались, и я направился в сторону нашей границы.
Автостопить в Румынии труднее, чем в Западной Европе, но не потому, что народ плохо относится к автостопщикам, — страна очень бедная и на дорогах, которые по качеству не лучше наших, автомобилей почти нет. В Румынии выпускают только одну модель легкового автомобиля — «Дачия», иномарки здесь редкость. Грузовики тоже колоритные — типа наших «ЗИСов» 50-х годов. Местные жители, особенно в сельской местности, предпочитают ездить на телегах, запряженных лошадьми или быками.
Мой путь лежал на север, через Сучаву и Сирет, в сторону границы с Украиной. Водители и извозчики ни по-английски, ни по-русски не говорили, но подвозили охотно. Медленно, но верно я приближался к пограничному переходу.
Следующую ночь я провел недалеко от дороги, на краю кукурузного поля. А к обеду был уже в Сучаве.
Там я подсел в иномарку — красный «Фольксваген». Его водитель немного понимал по-английски и, видимо, под влиянием моего рассказа об автостопе даже сделал крюк, чтобы довезти до автоперехода.
Пешеходов там не пропускали, и я попросился в «Икарус» с нашими туристами: — Через границу не подбросите? — А документы у тебя есть? — спросил с подозрением руководитель группы. — Конечно. Я сам из Москвы. В Румынии проездом.
Он, очевидно, был чем-то сильно озабочен, но сесть в автобус разрешил. Внутри было полно багажа и пришлось скидывать сумки на пол, чтобы освободить для меня кресло. — Откуда возвращаетесь? — поинтересовался я у своей соседки. — Ездили торговать в Румынию. Всю неделю нигде, кроме рынков, не были. Спали прямо в автобусе. Зато поездка оправдалась. Все свое продали удачно, взамен накупили турецких тряпок…
Румыны пропустили нас без проблем: руководитель группы торжественно вручил таможеннику взятку — несколько бутылок водки и валюту (по пять долларов за каждого члена группы). Украинские таможенники тоже в багаже не рылись, ограничившись проверкой паспортов.
По Европе я путешествовал всего десять дней. До Парижа так и не добрался, но с одной только немецкой визой ухитрился побывать сразу в шести странах. Я убедился, что автостопить по Европе легче и безопаснее, чем по Америке, но, чтобы путешествовать было интересно, требуется получить много виз и выучить много языков. Поэтому со своим английским мне одна дорога — в Англию.
Комментарии